Текст книги "Поездка за город. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Святослав Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Аллерсон осмотрелась и потерялась во всем этом необозримом пространстве, на нее напало головокружение. Куда бы она ни глядела, глазам не удавалось найти никаких ограничений, никаких… стен.

– Это фантастика, – пробормотал Норнберг.

Его голос привел девушку в сознание. Астрид внезапно осознала, что они вот уже с минуту стоят перед опущенным пандусом, опасаясь сделать шаг.

– Андрей? Что с воздухом?

– Состав атмосферы соответствует довоенной норме. Азот, кислород более-менее в прежних пропорциях. Но этой пищалкой, – химик продемонстрировал ей экран портативного анализатора, – я не смогу провести полный анализ состава атмосферы, уж простите.

– Так что, – биолог Норнберг возбужденно топтался на месте, – шлемы снимать нельзя?

– Ни в коем случае. И я настоятельно рекомендую использовать все защитное оборудования до конца экспедиции.

– Опасаешься болезней?

– Патогенов. Леонард, даже если этим воздухом можно дышать, в нем все равно могут находиться аллергены и вирусы, опасные для жизни. Я проведу лабораторные испытания на пасюках, серых крысах, но…

– Но какими бы не были результаты, технику безопасности мы отменять не станем, – вставила Астрид.

Услышав ее вердикт, Норнберг неуверенно в подобии не оформившейся улыбки дернул кончиком губ, опустил глаза. Он понимал, что не прав, но чувствовал себя немного обманутым: в период подготовки к экспедиции его и других участников миссии пичкали прививками и антибиотиками, лекциями и наставлениями. Ему порой казалось, что истинная суть всей хаотичной кампании сводилась к тому, чтобы вбить им в головы: зона карантина – страх, зона карантина – смерть. Биолог продолжал верить, что так оно и есть, однако окружавшая его действительность оказалась шокирующе… нормальной.

– Это не нормальный мир, Леонард, – медленно произнесла Астрид, не спускавшая внимательного взгляда с биолога. – Это мимикрия. Ядовитая камень-рыба, хамелеон, камбала. Здешняя земля принимает такой вид, который человек хочет увидеть, потому что расслабившегося его проще убить. Здесь все изменилось, и наша задача – понять, почему.

Они спустились по небольшому пригорку, подошли к Солмичу. Лицо лейтенанта, когда он обернулся, ничего не выражало.

– Госпожа Аллерсон.

– Лейтенант. Мы собираемся обследовать пруд. Вы его проверили?

– Пока нет, просто присматриваем.

– Выделите, пожалуйста, одного вашего бойца. На всякий случай.

Надзиратель осмотрелся. Вокруг расстилался мирный пейзаж: прохаживались шестеро его подчиненных, ветер колыхал ветки далекого подлеска и высоких камышей.

– Ладно, Аллерсон. Сарин! – позвал он помощника гранатометчика. – Сарин, иди сюда! Обеспечь безопасность ученым. Далеко их не отпускай.

– Будет сделано! – козырнул о прозрачный шлем подошедший боец.

Он был крепко сложен и юн, едва ли старше двадцати лет. На темном восточном лице проступал прямой узкий нос, открыто и прямо смотрели мягкие карие глаза. На щеках и шее парня даже под слоем армированного забрала заметно темнели следы от бритья, над верхней губой лежали усы в виде карандаша.

– Сарин? Ты ведь сержант Эндрю Сарин, правда? – полюбопытствовала Астрид, пока они направлялись к заводи.

– Так точно, госпожа Аллерсон.

– Эндрю, нам надо быть поосторожнее. В этих кустах может обитать любая тварь.

– Тепловизоры ничего не показали.

– Любая, Эндрю.

Боец неуверенно кашлянул.

– Мы можем развернуть датчики движения, но «Европа» наверняка приедет раньше. С ними уже появилась связь.

– Аллерсон, да ладно вам! – вмешался Полянский. – Тут дел-то, на пару минут.

Они остановились. Девушка нерешительно обернулась. Солмич, похоже, выделил с периметра еще одного бойца, который приглядывал за ними метров с десяти.

– Ладно, – решилась, наконец, она. – Но только быстро. Что вам нужно?

– Хочу срезать пару камышей и припрудную осоку, лозняк, мох, – затараторил Норнберг, показывая герметичные контейнеры, которые тащил под мышками. – Было бы, конечно, здорово поймать рыбу или лягушку…

– Исключено, – отрезала Астрид. Но, заметив расстроенное выражение на лице биолога, смягчилась. – Извините, Лео. Вам, что-то, вечно от меня достается. Я имею в виду, что у нас слишком мало времени. Устроим рыбалку во время большого привала.

– Хорошо.

– Андрей?

– Простой образец поверхностной воды меня устроит. Правда, она здесь стоячая, так что лучше всего было бы сделать круг и взять вторую пробу у того берега. Но я не настаиваю.

– Это хорошо, потому что круг мы сейчас делать не станем. Делайте, что успеете, только быстро и осторожно. Перчатки не снимать, герметичность костюмов не нарушать, – девушка достала пистолет, сняла его с предохранителя. Глядя на нее, ученые быстро переглянулись. – Эндрю, приглядывай за камышами справа. И не дрейфь: задняя полусфера на мне.

Молодой боец с удивлением присвистнул и рассмеялся.

– Слушаюсь, мэм!

– Будет тебе, нахал. Пошли.

Полянский нагнулся и загреб в контейнер песка, потом вошел по щиколотку в воду и начал химичить со сложным герметичным замком.

– Смотрите осторожнее, – заметила Астрид, приглядывая за колышущейся по левую руку заводью. – Там могут быть провалы в дне.

– Уже нашел один такой, – улыбнулся химик, поворачиваясь. – Вон там, около сержанта. Темное место, дна не видно даже с берега. И пузыри идут.

– Пузыри?..

– Ну да, притом много! Наверное, рыба, или…

Какое еще предположение хотел сделать химик, они так и не узнали. Зато наверняка выяснили, кто же выпускал пузырьки воздуха.

С мощным всплеском, словно кто-то бросил в пруд кирпич, над поверхностью показалась потемневшая, сгнившая местами лошадиная голова. Сквозь поломанные черные зубы, из глотки существа торчали два пальцеобразных отростка, оканчивающихся тонкими, словно спицы, когтями. Из боков и брюха свисали многосуставчатые конечности, которыми тварь невероятно быстро загребала воду. Покрасневшие от крови и гноя глаза лошади безумно вращались, из раскрытой когтистыми пальцами глотки вырвался дикий вой.

– Эндрю, огонь! – завизжала Астрид. – Огонь!

Сарин не растерялся. Он развернулся, вскинул автомат, попятился и начал стрелять. Но существо оказалось слишком быстрым. Всего несколько секунд назад оно выбралось из своей подводной норы, и вот сгнившие черные копыта и истекающие грязью клешни уже загребали мокрый песок.

– Назад всем! – вскинула пистолет Аллерсон. – Назад!

Хикс завизжала, вцепившись в руку Астрид и мешая прицелиться. Норнберг выронил контейнеры, споткнулся и плюхнулся в мутную воду, погрузившись с головой. Аллерсон видела, что к нему уже приближаются выбирающиеся следом за зараженной лошадью твари. Зато Полянский не растерялся. Вытащив пистолет, он кинулся помогать биологу, паля по приближающимся к нему уродам.

Астрид услышала, как ожила радиосвязь. Ожила – и расцвела паническими криками, отрывистыми командами и смачной бранью.

– Контакт!

– Враг! Враг, сука!

– Где, тля?

– Веду огонь!

Заросли и камыши вокруг пруда вдруг затряслись, зашлись, словно в лихорадке, судорожным движением. Среди лилий и осоки замелькали бурые с прозеленью бока, по воде полился чудовищный вой.

– Огонь, огонь! Из реки лезут!

– Кусты справа…

– Из реки, мать их!..

– Из кустов тоже!

Астрид оттолкнула Хикс, кинулась вперед, остановившись только на границе песка, открыла огонь. Она целилась по глазам и суставам лезущих отовсюду уродов, стараясь ослепить их и перебить конечности. Но тварей становилось слишком много. Они все перли и перли – десяток, два. Пока до них оставалось несколько метров, но дистанция стремительно сокращалась.

– Огнеметы сюда!

– Живее! Запалите кусты на хрен!

– Слева!.. Слева смотри, чудило!

Полянский и Норнберг брели к берегу, тяжело расталкивая ногами воду. Астрид садила совсем рядом с ними, стараясь отвлечь самых резвых монстров.

Аберрант-лошадь ползла по берегу, а Сарин стрелял. Он уже разрядил целый магазин, вщелкнул второй и передернул затвор, когда сочащаяся слизью и кровью мерзость вдруг согнулась и криво, боком, скакнула вперед.

– А-а, черт! – завопил мужчина, зажимая спусковой крючок.

Воющая тварь рухнула перед ним, перекатилась, сбила его с ног, подмяла под себя.

– Сарин ранен!

– Перенести огонь! Перенести огонь, пока оно его не выпотрошило!

– Фланги держите! Льюис, Джонни – на тылы!

– Вытащите меня! Вытащите-е меня-я!!!

– А-а-а, суки!

К пруду подскочили Солмич и еще трое надзирателей, свинцовый ливень обрушился на возвышавшуюся над Сарином голову твари, на ее раздутое тело. Аберрант дергался и выл, но длинные и самые опасные его конечности располагались ближе к конскому заду и животу, и не могли достать до сержанта. Сарин кричал, стараясь вытащить ноги, и беспрестанно стреляя. Пули вгрызались в тухлую плоть и брызгали на бойца темными фонтанчиками. Его лицевой щиток уже почти весь покрылся вязкой кровью.

– Контакт на два часа! Еще один… три! Три урода!

– Да вытащите вы меня! Господи! А-а-а!..

Сарин заорал, на секунду оглушив Астрид. Помехи превратили его крик в хрипящий апофеоз страданий. Лошадь-аберрант, вобрав в себя не меньше сотни пуль, наконец-то согнулась, затрубила дурным голосом, и рухнула прямо на молодого сержанта. Торчащие при этом из ее рта когтистые пальцы под весом туши пропороли резиновый слой на бедре и глубоко ушли в ногу бойца.

– Ранен! Сарин ранен!

– Характер ранения?!

– Параграф двадцать! Сарин – параграф двадцать!

– Нам надо валить! Надо на хрен валить!

– Хантер! Где гребаный пулемет?!

– Вы слишком низко, орудие не опускается.

– Мне плевать! Стреляй, сукин ты сын!

– А-а-а! – орал Сарин. – Нога! Мне порвало ногу!

– У нас боец с двадцатым параграфом! – голос Солмича, наконец-то, изменился. Стал холоднее и жестче. – Мы уходим! «Европа» пусть догоняет!

– Мы уже здесь, лейтенант!

К пруду на скорости подлетело исцарапанное, залитое чем-то вязким багги. На песок спрыгнули двое Екатеринбуржцев, с ходу оросили пляж огнем. Водитель – Медведь – стрелял прямо из авто, Кот же вскочил за стационарный пулемет и накрыл линию берега длинной неэкономной очередью.

– Боже мой!!! – агония Сарина достигла апогея, он корчился под сдохшим тяжелым монстром и визжал так, что заглушал даже радиопомехи. – Нога!!! По-мо-ги-те!..

Екатеринбуржцы пробежали Астрид и Хикс, влетели в воду, помогли выбраться Полянскому и Норнбергу и чуть ли не на себе потащили их к вездеходу.

– «Герион», мы отходим! – крикнул Солмич, в очередной раз перезаряжая автомат. – Несем потери, твари прибывают! Надо валить!

– Отступайте, – холодно ответил голос Каравценко. – Живо.

– Господи! – орал Сарин. – Помогите же мне-е!

– Уходим все!

– Они что, бросают его?! – закричала Хикс, снова цепляясь за Аллерсон. – Они хотят его бросить?!

– Пойдем, – затравлено озираясь, Астрид потянула девушка за собой. – Скорее пойдем!

– Что?! Да ты с ума сошла!

Хелен вырвала руку, достала пистолет, сделала шаг к извивающемуся Сарину.

– Хелен! Стой! Куда ты поперлась, дура?!

Хикс не ответила.

– Астрид! – прокричал, пробегающий рядом Актер. – Надо валить, Сестричка! Жопу в руки и – вперед!

Аллерсон чертыхнулась, рванулась с места, догнала Хикс, рывком развернула ее к себе.

– Угомонись, черт подери! – заорала она, приблизившись к психологу так, что они стукнулись шлемами.

– Ему надо помочь!

– Он уже мертв!

– Да пошла ты!

Хикс снова дернулась, потом еще сильнее, толкнула Астрид в грудь.

Вокруг ревели автоматные очереди, аберранты уже заполонили часть берега и теперь удерживались на расстоянии только пулеметом Кота. От его перчаток валил пар, раскаленный ствол орудия шипел.

– Моя нога!.. – хрипел Сарин.

Твари уже окружили сержанта, он пытался отстреливаться из пистолета. Автомата видно не было.

Хикс развернулась и попыталась побежать. Астрид подскочила к ней и со всей силы ударила девушку в живот. Лишенный кевларовой защиты участок костюма пропустил удар, Хелен подавилась воздухом, жалобно заскулила и согнулась. Аллерсон подхватила ее за талию, с болезненным стоном взвалила психолога на плечо и, покачиваясь, побрела к «Гериону».

– Хрен ли вы тут еще делаете, черт вас дери! – заорал пробегающий рядом надзиратель. Выругавшись, он развернулся, хлопнул по плечу так же драпающего напарника. – Стоять, Блейк! Кроем гражданских, огонь на подавление! Давай!

Астрид на трясущихся ногах выбралась на пригорок, поскользнулась на траве, упала на бок и уронила Хелен. Та сжалась в позе эмбриона, хныча и держась за живот. Рядом вдруг возникли Актер и Шеф. Они помогли Хикс встать, огнеметчик легко поднял ее на руки и вприпрыжку понес к «Гериону». Меррик подхватил Астрид под мышки, рывком поставил на ноги.

– Иди! – махнул он рукой, присоединяясь к огню арьергарда. – К машинам! Беги!

Она побежала. Оскальзываясь на негнущихся от адреналина ногах, поравнялась с еле плетущимися Полянским и Норнбергом, матом и пинками загнала их в отсек дезинфекции, обернулась.

Последние солдаты уже запрыгивали в багги, в копошащуюся на берегу мерзость летели гранаты. На секунду Астрид увидела окруженного тварями Сарина. Бесформенная белесая тварь дубасила его по голове, стараясь проломить шлем, вторая с силой дергала, вырывая из-под лошадиной туши. Вдруг раздался омерзительный, отчетливый даже за грохотом оружия и гранат треск, нога сержанта согнулась под прямым углом, а тело высвободилось.

Утробно взревев, чудовище обхватило поломанную, висящую, как соломенная кукла, фигуру Эндрю Сарина и бросилось с ним в воду. Мутная жидкость с глухим плеском поглотила их обоих.

Пандус поднялся, из потолка и стен ударили дезинфицирующие струи жидких и газообразных веществ.

– «Герион», мы готовы! Валим отсюда к чертовой матери!

– Поехали, Хантер!

Вездеход рванулся вперед. Включив на КПК вид с камер транспорта, Астрид с облегчением вздохнула. Похоже, кроме Сарина они никого не потеряли.

Обеззараживание заняло четверть часа, потом они ввалились в отсек к молчаливым коллегам. Хелен сразу взял под опеку Куинн – у медика появились подозрения, что девушка сломала ребра. Полянский и Норнберг отнесли в лабораторию каким-то чудом сохраненные контейнеры с образцами и вернулись назад. На них сразу набросились с расспросами.

Спрашивали о чем-то и Астрид, но она молчала и делала вид, что всецело занята чисткой пистолета. Ей совершенно не хотелось встречаться с кем-то взглядом. Часы показывали около десяти, день только разгорался. «Герион» покинул Город-23 всего три часа назад и уже потерял одного человека убитым.

Глава 7

Мэйделин Андре трясло. Женщину била крупная дрожь, болезненно-утонченные черты лица словно углубились, стали резче. Огненно-рыжие волосы нездорово выделялись на фоне побледневшей кожи и лихорадочно блестящих глаз. Конечно, она, черт подери, видела аберрантов. Десятки, может даже, мать их, сотни раз смотрела дебильные документалки от СГО по телевизору, слышала познавательные передачи по радио, рассматривала мерзких ублюдков на фотографиях и видео в Горсети. Повидала гадов и ближе: во время подготовки к экспедиции изучала их свежие и не очень трупы. «Только с огонька сняли», – лыбился командир оперативно-очистительного взвода огнеметчиков Тони Льюис. Тупая скотина, урод.

Да, Андре видела мертвых аберрантов. И, как выяснилось, этот опыт совершенно не подготовил ее к встрече с аберрантами живыми. Перед лицом женщины вновь встали гниющие клыки, истекающие гноем глаза, сочащиеся ядом пасти. И крик. Долгий, невероятно долгий крик, леденящий кровь вопль сержанта Эндрю Сарина. Твою мать, твою мать, твою мать…

– Дорогая?

Геолог вздрогнула так сильно, что чуть ни свалилась с койки. Андрей Полянский вопросительно смотрел на нее, во взгляде его читалась легкая насмешка. Андре знала, что это привычка. Химик был моложе ее и комплексовал. Он никак не мог понять, как себя вести, чтобы угодить женщине, но не превратиться в ее щеночка. А потому обычно общался с легкой насмешкой, набивал себе цену. Выглядело нелепо, но Андре с этим мирилась. Ей нужен был мужчина, а Полянский оказался очень… доступным.

– Дорогая? Что не так?

Андре ценила возможности, которые предоставляло его общество, и старалась лишний раз его не задевать, однако сейчас сдержаться не смогла.

– Что не так? – зло зашипела она. – Что не так? Да все не так, твою мать, черт подери, сука!

– Тише! – испуганно перебил Полянский. Как всегда во время приступов ее гнева, химик опасливо оглянулся, чтобы убедиться, не смотрит ли кто-нибудь на них. – Люди…

– Срать мне на людей, – буркнула Андре и отвернулась. – Стесняешься – так всего доброго.

– Дорогая…

– Разговор закончен, отстань.

Полянский не настаивал, отстал. Это взбесило Андре еще больше. Тюфяк, а не мужик. Пацан, дурень.

В тесном чреве «Гериона» царила мрачная и гнетущая атмосфера, миазмы которой проникали, кажется, даже через систему фильтрации воздуха защитных костюмов. В пути многие сняли полусферы шлемов, но не все.

Леонард Норнберг, как вдруг заметила Андре, до сих пор сидел в полной защите, молча буравя взглядом корпус вездехода. Когда «Герион» преодолевал препятствие, которое не могли полностью погасить рессоры, руки биолога безвольно болтались между колен. С каждой встряской очки с толстыми стеклами немного сползали к кончику его носа, но Норнберг и не пытался их поправить. Даже за забралом шлема в его глазах читался замерший ужас, поглотивший мужчину без остатка.

Это заметила не только Андре.

– Леонард? – позвала Астрид, отрываясь от мониторов. Она говорила глухо, взгляд обычно красивых синих глаз стал колючим и неприветливым. – Леонард, все в порядке?

Биолог не ответил. Он, похоже, был слишком поглощен собственными мыслями.

Аллерсон громко выдохнула, резко встала и подошла к биологу. Большинство членов экспедиции были слишком заняты собственными мыслями и не обратили на нее ни малейшего внимания. Только профессор Орлов проследил за девушкой внимательным взглядом.

– Леонард, вы меня слышите?

Мужчина медленно поднял взгляд. Девушка возвышалась над не слишком высоким биологом, сидящим на койке. По медленному движению губ под забралом, Андре поняла, что Норнберг что-то промямлил в ответ.

– Можете снять шлем, – сухо заметила Астрид. – Здесь вам ничто не угрожает.

Леонард открыл рот, но промолчал. Опустил глаза. Аллерсон присела перед ним на корточки, тоже пристегнула шлем, заговорила, очевидно, по внутренней связи. Глядя на трясущиеся руки биолога, Андре с раздражением думала, что выглядит сейчас также. Испуганная, дергающаяся от любого звука, опасающаяся чьего-либо взгляда. А Полянский, вместо того, чтобы…

Полянский молча сидел рядом, поглядывая на нее сочувствующим взглядом. Кажется, он пытался выразить поддержку.

Мудак.

– Леонард, возьмите себя в руки.

– Я не могу, госпожа Аллерсон… Я не могу… там все было в крови этих… в крови…

– Леонард, пожалуйста. Посмотрите на меня. Посмотрите на меня, Леонард.

– Нет, госпожа Аллерсон… Не надо…

– Просто «Астрид», Леонард. Ну же, давайте руку.

– Он так кричал… так кричал…

Астрид мысленно выругалась. У нее самой до сих пор стоял в ушах вопль боли и ужаса разрываемого на части сержанта Сарина. Ей не раз приходилось слышать нечто подобное, но такого – еще никогда. Девушка понимала, что боец погиб, потому что она поддержала инициативу Полянского. Ей казалось, что химик предложил разумную вещь, что это позволит экспедиции быстро получить полезный материал для исследований. Кроме того, Астрид очень хотела поставить на место Каравценко. Она понимала, что профессор Орлов фактически прикрывается ею в противостоянии с полковником, но не смогла отказать себе в удовольствии.

И вот теперь Сарин мертв. А они едва унесли ноги. Едва унес ноги этот самый Норнберг, смешной и наивный биолог, уже начавший так рано лысеть. Который теперь сидит перед ней и из последних сил сдерживает рыдания.

– Леонард, все уже закончилось, – вкрадчиво произнесла Астрид. – Это было страшно, я знаю, но теперь все позади.

– Он так кричал…

– Он был солдатом, – мягко прервала Аллерсон. Слова вставали ей поперек горла, но девушка должна была успокоить биолога. – Он знал, на что идет, и погиб в бою, как воин. Мы достойно почтим его память, но терзаться не нужно. Не нужно, Леонард.

Мужчина робко поднял взгляд.

– Я не хочу, – едва слышно прошептал он, – я туда больше не хочу, Астрид. Пожалуйста, не отправляйте меня больше… туда.

– Хорошо, – с запинкой ответила девушка. – Если не хотите, вы больше не покинете «Герион» до самого возвращения.

– Если не возникнет необходимости, – вклинился в разговор новый голос.

От неожиданности Норнберг подпрыгнул на месте, вырвал руки из ладоней Астрид. Девушка медленно обернулась и встретилась взглядом с профессором Орловым. Тот тоже надел шлем и воспользовался командным кодом, чтобы подключиться к их каналу. В принципе, Аллерсон могла заблокировать свои разговоры для всех, но раньше не считала это необходимым. Видимо, очень даже зря.

– Ваше присутствие снаружи, Леонард, – тягучим густым басом сказал Орлов, – может оказаться необходимым.

– Он не хочет идти, профессор, – резко заметила Астрид. – А значит, не пойдет.

– Госпожа Аллерсон, – Орлов усмехнулся в густую бороду, – все мы подписывали контракты. Невыполнение их условий карается…

– Я знаю, чем это карается, профессор. Мы не станем сейчас пререкаться. Повторяю: если Леонард не захочет покидать «Герион», никто не заставит его это сделать.

Во взгляде Норнберга мелькнула благодарность. Тяжелое же лицо Орлова наоборот помрачнело. Казалось, ничего значительного не произошло, но Астрид вдруг поняла, насколько опасным человеком был профессор. Он молча отключился от внутреннего канала связи и снял шлем, отвернулся.

«Герион» трясся по бездорожью часа полтора, пока они не добрались до широкого заросшего поля с хорошим обзором, и Аллерсон не объявила большой привал. Часть экипажа вывалила на улицу, кто-то принялся устанавливать раскладные навесы и стулья. Все вокруг вдруг стали очень деятельными и суетными, словно стараясь доказать кому-то свою полезность и не думать о полезности экспедиции в целом.

Опустевшая машина сильно беспокоила Мэйделин Андре. За прошедшие с момента отправления часы геолог уже успела радикально изменить мнение о «Герионе». Показавшийся сперва олицетворением мощи и силы вездеход быстро превратился в кошмар клаустрофоба. Тесный, маленький, он не дарил чувства защищенности, совсем наоборот! Андре все чаще косилась на запечатанные люки под потолком, на экстренные десантные двери около лабораторий. Она знала, что это глупости, но не могла выбросить из головы картины возникающих под ударами когтистых лап черных проемов и монстров, заполняющих кают-компанию.

А еще она готова была поклясться, что стены на нее давят. Андре кожей ощущала, насколько чудовищно тесно, насколько отвратительно тяжело сходятся над головой внутренности покатых бортов. Геолог с рождения страдала клаустрофобией, однако, вроде бы, успешно поборола недуг. В этом ей помогли психотерапевты и очень много медикаментов. Конечно, организаторы экспедиции наверняка знали о мучавшем ее в детстве расстройстве, но не обмолвились ни словом. Наверное, не хотели или не могли принимать это в расчет. Годами у женщины не возникало заметных сложностей с замкнутыми пространствами. Но теперь жуть от поскрипывающего, непрерывно качающегося, урчащего и гудящего «Гериона» перебивала ей дыхание и навевала тошноту. Андре вдруг поняла, насколько глупой идеей было для нее лезть в зону карантина в запаянном стальном гробу.

И как же хотелось, сука, курить.

Поначалу, когда «Герион» остановился и люди повалили наружу, геолог не собиралась идти со всеми – она все еще не оправилась от пережитого недавно ужаса. Однако быстро передумала: в вездеходе на нее уже начинали накатывать волны темного ужаса – приступ болезни, казалось, оставшейся в прошлом. Не веселила и компания: огромный, худой и тревожно неподвижный полковник Каравценко нависал над электронной картой местности, а все еще трясущийся Норнберг, едва экипаж потянулся к кессонному отсеку, вскочил и убежал в лабораторию, подальше от люка. Подевался куда-то и Полянский.

Он напал на нее неожиданно, в темном закутке между туалетом и люком в обеззараживающий отсек. Крепко прижал к стене, схватил за руки. Испуганная Андре попыталась заорать, но он заглушил вопль поцелуем. Мэйделин громко ахнула, душащий ужас сменился гневом, когда она его узнала.

– Ах ты мразь! – задыхаясь от эмоций, женщина смогла выдавить из себя лишь глухой шепот. – Сволочь! Отпусти! Отпусти меня, насильник, придурок! Помогите! Помо!..

Он всегда спрашивал, можно ли ее поцеловать. Всегда опасался сделать что-то не так. Даже, казалось бы, в самые горячие их мгновения вместе. Мальчишка боялся ее и ненавидел себя за это, а она делала вид, что ничего не замечает. Но сейчас Полянский был другим. Целеустремленным, жестким, даже жестоким. Он грубо зажал ей рот рукой в перчатке, затащил женщину в туалет, принялся отстегивать модульные элементы их костюмов.

Не помогали ни приглушенные проклятья, ни оскорбления, ни наносимые вслепую удары. Было душно, погано и тесно – они едва помещались вдвоем в маленьком помещении. Андре казалось, что она все еще сопротивляется, хотя на самом деле уже сама помогала Полянскому освободиться от гулко падающих на пол частей костюмов, уже тяжело стонала, выплевывая ругательства и угрозы ему в лицо, уже терялась в страсти и предвкушении…

Он вошел в нее грубо, нетерпеливо, неопытно. Как обычно, разозлился на себя, стушевался. Но Андре лишь лихорадочно засмеялась. Ритмично извиваясь у стены, к которой ее прижали, она чувствовала, как с каждой секундой отступают и растворяются в небытии страхи и переживания. Растворились аберранты, исчез несчастный сержант Сарин, перестал давить ублюдочный «Герион».

Полянский наконец начал делать то, для чего Андре держала его рядом. И тугие канаты стресса пропали без следа.

Наблюдая за занимающимися любовью Полянским и Андре, Тарик Хантер немного прибавил громкости, откинулся на спинку кресла и потянулся за спиртом. Механик-водитель не намеревался подсматривать специально, сцену он застал случайно, когда проверял калибровку мониторов. Но, конечно, выключать не стал. Он был один, Поль Ли вышел размять ноги, стекла с внешней стороны покрывала зеркальная пленка.

Мэйделин Андре оказалась точно такой чокнутой сучкой, как он и думал. Нервная и авантюрная баба с нимфоманскими наклонностями. Хантер любил таких. Он отличался огромной мужской силой и выносливостью, а женщины всегда определяют такие вещи с полувзгляда. Андре, – Хантер был уверен, – уж точно сможет его оценить. Оставалась лишь одна загвоздка.

– Вот чмо, – буркнул Тарик, прикладываясь к бутылке.

Это заморыш, Полянский, крутил темные соски Андре, словно те были настройкой радиочастот. Крысеныш скакал с медленного на быстрый темп раз в двадцать-тридцать секунд, а ногами сучил так, словно ему клизму ставили. Хантер знал, что смог бы запросто занять место любовника этой крошки, которая трахалась уже через пару часов, после отправки из Города-23. И еще Хантер знал, что все же займется этим делом.

Мастурбировать он, вроде бы, не собирался, но Андре все больше и больше распалялась, доносящиеся из колонок стоны становились все эротичнее. Хантер зевнул, сунул спиртягу под кресло, уже потянулся, было, к ремню. И грязно выругался. Лишь волей случая он заметил направлявшуюся к кабине Астрид Аллерсон.

Тарик Хантер поморщился и выключил монитор.

Едва «Герион» остановился, бойцы Солмича и Екатеринбуржцы установили границы периметра временного лагеря и организовали наблюдательный пункт. Астрид мельком послушала радиопереговоры по военному каналу, но не услышала ни слова про Сарина. Бойцы вообще казались немногословными и задумчивыми. Аллерсон их прекрасно понимала. Им было, о чем поразмышлять.

Астрид планировала остановиться на два часа и продолжить движение на запад, к реке, но, когда экспедиция все же отправилась в путь, полдень остался уже далеко позади. Причиной задержки стали последствия на редкость неспокойного прорыва «Гериона» из города. В двигателе «Мелиты» что-то ощутимо трещало. Звук напоминал гречневую крупу, катающуюся по жестяной банке. После недолгих дебатов, решили возможную поломку найти и устранить. Поймав свою волну, второй механик-водитель, Ли, дежурно заматерился и полез под капот. На помощь ему поспешил Мэллори.

Второму багги тоже не поздоровилось. На расцарапанных аберрантами бортах «Европы» до сих пор смолянисто поблескивал в солнечных лучах вонючий темно-зеленый яд. Екатеринбуржцы молча потащили спички, и невезучий Кот – старший лейтенант Сергей Котин – пошел за шлангом и баком с хозяйственной водой. Не отставая в выражениях от технически подкованных товарищей, он начал под напором поливать борозды от когтей, вымывая черно-нефритовую гадость. Кроме того, пришлось менять ствол стационарного пулемета "Европы". Прежний начал деформироваться от вынужденной долгой стрельбы у пруда.

Инженер Кларк Сэнд принялся раскладывать модульную палатку. Теоретически, автоматический механизм должен был помочь ловкому человеку управиться с подготовкой центральной части за полминуты, но речь шла не о ловком человеке, а об инженере Кларке Сэнде. Мужчина запутался в конструкции и долго старался отыскать активатор в спальном рукаве. Отрывающийся время от времени от работы, забавлявшийся его видом Поль Ли, орал шуточные советы.

Каравценко показался снаружи лишь на пару минут: выбрался из кессонного отсека, выпрямился, медленно огляделся.

– Майор Ламберт. Что скажете о местности?

Медведь, лениво следящий за бродящим со шлангом Котом, осмотрел колышущиеся вокруг заросли полыни, ряды подсолнечников, перемешенную в компост гусеницами «Гериона» траву.

– Отличная позиция, полковник. Подобраться незамеченным никто не сможет, видимость превосходная. Сами мы торчим, как прыщ на заднице, конечно, но нежить, кажется, стрелять еще не научилась. На западе, далеко, уже видно реку… Правда, она чем-то загрязнена – вся бурая, словно ржавая. На севере все еще тянется лес, но, если оттуда что-то и выползет, у нас есть стационарные орудия, – Ламберт пошевелил светлыми усами. – Хотя, признаться…

– Что такое?

Екатеринбуржец потопал ногой.

– Я не знаю, что под нами. Аберранты хорошо копают, а мирмеланты и того лучше.

– Того лучше, говорите?.. – Каравценко задумчиво кивнул. – Солмич! Тащи датчики движения, организуй зону покрытия внутри периметра.

– Выполняю, полковник.

Глянув напоследок на копающегося с палаткой инженера, Каравценко зацепил черным взглядом бродящую по территории Астрид, нахмурился и полез в транспорт.

Девушка старалась держаться подальше от людей. Она с мрачным видом крутилась вокруг «Гериона», а потом вдруг решительно направилась к Сэнду.