Текст книги "Поездка за город. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Святослав Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Все верно, профессор. Это старая традиция. Капитан Меррик, как вы, наверняка, знаете, состоит в отряде Екатеринбуржцев СГО. Они привыкли давать друг другу прозвища.

– Любопытно, – пробасил Орлов. Он говорил медленно и тягуче, но не раздражал. Человек с таким голосом и комплекцией просто не мог раздражать никого здравомыслящего. – Но, позвольте, вы же ведь сама не…

– Нет-нет! Конечно нет. Мне они дали прозвище просто по дружбе. Мы уже много лет работаем вместе. Раз в три-четыре месяца выходим на задания. СВК всегда нужны новые образцы тканей мирмелантов, аберрантов, ульев, остатков их жизнедеятельности и так далее. Иногда требуется установить наблюдательную аппаратуру, иногда забрать контейнеры, набравшие достаточное количество образцов, скажем, воздуха. Тогда отправляют меня и боевую группу на случай неприятностей. Частенько выписывают Екатеринбуржцев, поэтому мы с ними хорошо знакомы.

– Любопытно, госпожа Аллерсон. Я не подозревал о приведенных особенностях вашей работы. Поделитесь, пожалуйста, а часто ли Екатеринбуржцы отмечают кого-то своей дружбой? Так, чтобы наделить его прозвищем?

– Не слишком, профессор. Таких людей вне подразделения за все время было, насколько мне известно, только четверо. Трое ныне живущие – я и мои коллеги по научной группе «Корнет». Мы же трое – единственные ее полевые сотрудники.

– Любопытно. А этот четвертый человек?..

– Рипли. Тоже член группы. Погибла при исполнении.

Они долго глядели на город. Астрид много раз стояла на этом самом месте, но пейзаж всегда открывал для нее что-то новое. Что-то, что проходило незамеченным ранее. Вывернутый из асфальта, словно выкорчеванный сорняк, стебель фонаря. Разбитый телевизор, лежащий под окном обгоревшего дома. Остатки пластика и стали от взорвавшегося дзота – напоминание о жалком подобии Барьера, которое существовало до прихода к власти покойного президента Картера и Совета Структур. Всегда что-то новое. И никогда ничего хорошего.

А далеко, над серыми крышами в дымке горячего воздуха зеленел лес и голубело чистое небо.

– Уже рветесь, а? – поинтересовался Орлов. И уточнил кивком, видя ее вопросительный взгляд. – Туда, за Барьер?

Астрид покачала головой.

– Пока рано. У нас осталось четыре дня, включая сегодняшний, и мы должны использовать их по максимуму. Некоторые члены экспедиции все еще путаются с базовым оборудованием и знаниями. Полянский, химик, до сих пор не укладывается в норматив надевания защитного костюма. А Андре, геологу, совершенно противопоказано приближаться к огнестрельному оружию. Кроме того…

– Да?..

Аллерсон повернулась к собеседнику.

– Кроме того я считаю ошибкой, что вы и полковник Каравценко не участвуете в общей подготовительной программе.

Огромное лицо Орлова медленно расплылось в улыбке. Движение мышц его лица чем-то походили на сход оползня.

– Разумеется, вы так считаете. Вы же профессионал. Скажите, пожалуйста, я могу называть вас по имени?

– Наедине – можете, профессор. Но не при моих подчиненных.

– Замечательно, – Орлов оторвался от города, окинул девушку благодушным взглядом сверху вниз. – Астрид. Чудное имя, позвольте заметить. Итак, Астрид, вы можете не беспокоиться. И я и уж тем более Иосиф прошли базовую подготовку по вашей и ваших коллег программе. Отмечу, что программу вы разработали эффективную, продуманную. Но сейчас нам, к сожалению, просто не хватает времени на повторение. Дел невпроворот.

– Я понимаю, – медленно сказала Аллерсон. – Хоть и не одобряю. Вы должны это знать с учетом моего недавнего назначения. Что же касается ваших подопечных… Профессор, я могу попросить вас… промотивировать научный персонал?

Орлов аккуратно столкнул густые брови. Его учтивые манеры и тон потрясающе контрастировали с недавним поведением полковника Каравценко. Астрид понимала, что это может быть трюком, манипуляцией, но не могла отделаться от все более крепнущего чувства симпатии к профессору.

– Госпожа Астрид, вы ошибаетесь, считая, что я прямо-таки руковожу чем-то. Фактически, я буду всего лишь биологом, одним из двух.

– Но вы же имеете влияние.

– Скорее на сердца, чем на умы. Буду стараться по мере сил сдерживать их порывы, а порываться там будет куда…

Астрид сдалась, со вздохом отвернулась к городу.

– У вас уже есть план исследований?

– Разумеется. Определенно.

– Поделитесь?

– Признаться, госпожа Астрид, – профессор глянул на нее над очками-половинками, – я даже надеялся, что вы спросите. Приблизительно об этом я и собирался с вами поговорить, – Орлов сделал паузу, шумно втянул воздух. – Видите ли, так уж вышло, что мне стал известен предмет вашего разговора с полковником Каравценко.

Астрид прикрыла синеву глаз ресницами, промолчала. Она ожидала чего-то подобного.

– Да, да, – усмехнулся профессор. – Не скальпелями и диссертациями наша научная братия едина, как многие полагают. Мы умеем жить и выживать в верхах. А потому вышеупомянутый предмет мне известен.

– Быть может, – Астрид задрала голову, чтобы взглянуть в спокойные глаза Орлова, – быть может, вы поделитесь, отчего у вас такой интерес к моим беседам с полковником?

– В этом нет никакого секрета, – мужчина усмехнулся в усы. – Однако вынужден заметить, что вы несколько заблуждаетесь. Я интересуюсь не вашими беседами с Иосифом, а вами. Вернее, вашими способностями, как специалиста по выживанию. И руководителя.

Лицо Астрид окаменело.

– Если вам действительно знакомо содержание нашего с полковником разговора, – изменившимся тоном заметила она, – то добавить мне нечего.

– Вы не поняли, – спокойно прервал ее Орлов. – В отличие от Иосифа, я совершенно не сомневаюсь в вашем профессионализме. Более того, я на него надеюсь. Как научный руководитель экспедиции, я намерен просить об одолжении.

– Каком же?

Орлов отвернулся к городу, пошевелил усами.

– В восемнадцатилетнем возрасте, – внезапно заявил он, – вы собирались поступать в Центральный городской университет. Но не вышло. Вы завалили экзамены и оказались в трехлетней очереди на пересдачу.

Астрид нахмурилась.

– Так и было. Двенадцать лет назад. Но я все еще не услышала вашей просьбы.

– У вуза вас заметили вербовщики молодой Службы внешнего контроля, – как ни в чем не бывало, продолжал размеренно басить Орлов. – Вы согласились на их предложение попытать счастье в новой структуре. При жалкой, прошу прощения, зарплате и отвратительных социальных условиях.

– Мой отдел в составе службы тогда только появился, – быстро сказала девушка. Она чувствовала, что оправдывается, и это ее бесило. – Сейчас сотрудники более чем обеспечены как денежными марками, так и социальным пакетом.

– Верно. Но тогда вы об этом знать не могли. И, тем не менее, согласились. Изучая вашу неровную биографию, я старался найти некое связующее звено. Вы были чемпионкой города среди юниоров по плаванию вольным стилем и кролем. Но в профессиональный спорт не пошли. Интересовались естественными науками, но, видимо, не могли усидеть на месте и оптимально подготовиться к вступительным экзаменам. Кроме того, это ваша история с Робертом Карнелли. Вы забеременели в шестнадцать лет. Не получив лицензии Комитета по деторождению вы были вынуждены сделать аборт, и…

– Профессор Орлов, – прервала Астрид. Она пыталась говорить спокойно, но чувствовала, что голос звенит от злости. – Столь отвратно я не чувствовала себя даже при общении с Каравценко. Вы нагло и непристойно лезете в мою жизнь, чего я не спускаю никому. Посему, если вам больше нечего сказать, я удаляюсь.

– Мне нужна ваша помощь, Астрид, – тяжело вздохнул мужчина. – Прошу прощения за бестактность. Я лишь пытаюсь донести идею, что мы тщательно изучили вашу биографию и психологический портрет. И, думается, найти связующее звено ваших поступков мне все же удалось. Это оно, – он кивнул на банку с кузнецом.

Девушка проследила за его жестом, подняла холодный взгляд.

– Что именно?

– Вы цените жизнь, – просто пояснил Орлов. – Редчайшее качество среди людей. И именно то, что нужно нам.

– Не понимаю.

– Наша экспедиция носит научный характер. Несмотря ни на что, наш военный эскорт это всего лишь сопровождение. Обслуживающий персонал. Приоритетной и единственной задачей всего предприятия является научный вклад, который мы сможем привнести по возвращении.

– Каравценко с вами не согласится.

– Разумеется. Поэтому я разговариваю не с ним, а с вами. Возвращаясь к моей просьбе, прошу вас, госпожа Астрид, обеспечить безопасность моим подчиненным и создать все условия для того, чтобы их работе ничто не мешало.

– Это мои обязанности, профессор.

– Не вполне. Я хочу, чтобы вы взглянули на это с другой стороны. Вы цените жизнь, Астрид Аллерсон. И наша задача состоит не в том, чтобы проехаться с ветерком, а в том, чтобы подготовить плацдарм для выживания человека, как вида.

– Я руковожу мероприятием лишь в целом, профессор. Признаться, несмотря на настроение нашего с полковником Каравценко разговора, я не намерена мешать ему, как главе военной части экспедиции. Именно он отвечает за нашу безопасность, а потому именно он стоит у руля, покуда все будет в порядке.

– Каравценко может занемочь, пропасть без вести, погибнуть.

Аллерсон прищурилась, покачала головой.

– Вы на что-то намекаете, профессор?

– Отнюдь, – мягко пробасил Орлов. – Мы отправляемся в зону карантина. Не мне вам объяснять, что там творится. Я лишь учитываю вероятности. Но еще более вероятным я нахожу чуть ли не паталогическую неспособность Иосифа понять, зачем вообще мы отправляемся в путь. Я же хочу быть уверен, что если кризис понимания все-таки случится, вы – глава экспедиции – будете на правильной стороне.

– На вашей.

– Именно.

Астрид медленно кивнула, взглянула на мерцающий за Барьером пейзаж.

– Мы друг друга поняли, профессор. А ведь выходит, что полковник все же был прав. Министерства, организовавшие экспедицию, и правда шпионят друг за другом.

– Разумеется, – спокойно заявил Орлов. – Мы намереваемся вернуть наш мир. Разве ради этого не стоит рисковать?

Девушка размышляла, временами поглядывая на затаившегося кузнеца в прижатой к груди банке. Наконец, она медленно кивнула.

– Пожалуй, вы правы. Нам действительно стоит рискнуть. Ради вот этого, – она приподняла банку. – Это ведь жизнь. Природа, которой было так много, что и представить нельзя. А теперь это умирает, обретает уродливейшие формы, искажается. Что-то там, за Барьером, убивает природу, профессор. Убивает нас. Я очень хочу, чтобы мы это остановили.

Орлов странно посмотрел на Аллерсон. В его взгляде на секунду проступило нечто холодное, оценивающее. Но, быть может, это был лишь отблеск солнца.

– Любопытно. Рад, что я все же раскрыл вашу мотивацию, госпожа Астрид, – произнес он. – Вы готовы отправляться в путь, искать и укрощать угнетателя невиновных… Уверен, вам понравится, под каким флагом мы приведем в жизнь это начинание.

– Под каким же?

– Увидите. Спасибо за ваше время, Астрид, и позвольте откланяться. Да, и еще…

– Слушаю?

Профессор усмехнулся.

– Постарайтесь не слишком утомлять в эти дни госпожу Хикс. Она играет одну из главных ролей в нашей экспедиции.

Астрид проглотила возмущение, откашлялась.

– Главных ролей? Психолог?

– Разумеется. Именно психолог.

Глава 4

Брэндон Мэллори оглядывал зал. С каждой минутой он чувствовал все возрастающую брезгливость, которую вызывали собравшиеся в комнате люди. Каждого из них он уже более или менее знал, и, будь его воля, в помещении сейчас остались бы из двадцати трех в лучшем случае человек десять.

Им предоставили конференц-зал, где обычно происходили встречи с почетными гостями – видными политиками, учеными, силовиками. Сегодня же мягкие кресла из кожезаменителя, окружающие огромный овальный стол, заняли члены экспедиционного похода в зону карантина. Смотря на них, Мэллори лишь убеждался в мысли о том, что семью днями ранее сплоховал. Что следовало послать все к черту – Барьер, родную Службу внешнего контроля и черноволосого куратора заодно. Но он не послал. Согласился участвовать в этой безумной эскападе, потому что чувствовал: в экспедиции и так преступно мало заинтересованных людей. Об этом он говорил открыто и не таясь. В том числе неделей раньше, когда его вызвали на ковер.

– В этой экспедиции преступно мало заинтересованных людей, – открыто и не таясь говорил Брэндон Мэллори. Он горячился, но плевал на это. Слишком давно мужчина хотел высказаться, найти того, кто мог бы повлиять на происходящее, предотвратить катастрофу. И вот, казалось, наконец-то нашел.

Черноволосый куратор причмокнул влажными жирными губами, покачал головой. Мэллори пытался разглядеть цвет его глаз, и не мог – те походили на маленькие бусинки, закатившиеся в складки дивана. Они скрывались в складках и морщинах лица, лишь изредка хитро поблескивая в сторону собеседника.

– Господин Мэллори, – тихо сказал куратор, – вы подали уже три запроса с просьбой…

– С требованием.

– Хорошо, хорошо! С требованием отсрочить экспедицию.

– И только на третью вы соизволили ответить, – ядовито заметил Брэндон.

– Ну а чего вы хотели? – глаза-бусинки мигнули в сторону Мэллори и тут же затаились. – Чего вы от меня хотели, а?

– Как чего? Как это – чего? Я подробно описал все в заявлении.

– Господин Мэллори, – сокрушенно покачал головой черноволосый куратор, – они не станут отменять экспедицию. И откладывать тоже не станут. Вы мутите воду.

– Вы не понимаете! – с нажимом произнес Брэндон.

– Это вы чего-то не понимаете. Даже не представляете, что происходит сейчас в Службе внешнего контроля, в других министерствах и ведомствах. Многие люди – влиятельные люди – ожидают конкретных результатов от этого похода. От его итогов зависит необычайно многое. Это большая ответственность.

– И на чьих плечах эта ответственность лежит? Когда впервые заговорили о возможности отправки экспедиции, предполагалось, что в ней примут участие специалисты высочайшего класса, вдобавок принявшие участие в инициативе «Эпиметей». Только показавшие лучшие результаты смогут надеяться на место в составе! А в результате? После всех перестановок, только семеро из двадцати трех участвовали в инициативе. Семеро, куратор!

Куратор закатил глаза, поднял ладонь.

– Мэллори, опомнитесь. У нас нет времени на такую блажь.

Брэндон громко рассмеялся. Он чувствовал себя отвратно, не верил в то, что слышал.

– Блажь? Блажь?! Куратор, я много лет проработал на Барьере, многое повидал. Но только подготовительная программа в рамках «Эпиметея» показала, что я совершенно ничего не знал и не понимал о зоне карантина. А эти люди, все те, кого вы собираетесь туда бросить, до сих пор не знают и не понимают! Они и не подозревают, с чем столкнутся, не знают, как с этим бороться!

– Мэллори…

– Послушайте! – подался вперед Брэндон. – Вы говорили только что о результатах. Вашим единственным – единственным! – результатом этого безумия станут двадцать три трупа, разве это не понятно?

– Ну что вам так сдался этот «Эпиметей»? Ведь все же приняли участие в подготовительной программе, разработанной специалистами организационно-стратегического центра и сотрудниками «Корнета».

– Этого совершенно, абсолютно недостаточно, – твердо заявил Мэллори.

Куратор вздохнул.

– Слушайте. Я не стану с вами дискутировать, просто обрисую факты. Вы раздражаете людей наверху. Меня попросили вас успокоить. Успокойтесь, Мэллори. Иначе, я боюсь, экспедиции придется обойтись без вас.

Брэндон задохнулся от возмущения. Он не скоро справился с голосом.

– Вы с ума сошли? В составе всего два инженера – я и Сэнд. Только мы сможем установить связь со спутниками! Вы не успеете найти за неделю замену, потому что нас готовили к этому годами!

– Сэнд вполне справится, – скучным голосом заметил куратор. – Если же нет… Жаль, конечно. Но гораздо важнее для меня – обеспечить здоровую атмосферу в коллективе. Обеспечить… спокойствие.

– Куратор!..

– Нет-нет, Мэллори, довольно. Вы очень даже пригодитесь экспедиции, но только если прекратите подрывать боевой дух команды. Если прекратите всем досаждать своими нелепыми размышлениями. Прекратите это делать, Мэллори. Немедленно. И немедленно же дайте мне ответ. Вы согласны или нет?

– Это же просто…

– Согласны или нет?

Инженер Брэндон Мэллори согласился. А теперь, неделю спустя, сидел в конференц-зале, ждал начала брифинга и жалел. Смотрел на будущих товарищей и понимал, что все еще хуже, чем он думал.

Хелен Хикс, юная нимфоманка. Она коротко стригла волосы, создавая на голове пушистый ежик, и использовала ярко-пурпурную помаду. Губы цвета фуксии смотрелись на ее черном лице чертовски привлекательно. Слишком, по мнению Мэллори, привлекательно для штатного психолога.

Стивен Куинн. Один из семи членов экспедиции, успешно прошедший программу инициативы «Эпиметей». Врач, опытный хирург, который едва ли хоть раз вылезет из транспорта.

Леонард Норнберг, биолог. Наивный, полный и неловкий. Мужчина до сих пор с трудом преодолевал полосу препятствий, разработанную сотрудниками «Корнета». И вообще преодолевал ее до конца лишь потому, что ему старались незаметно помогать. О том, чтобы уложиться в норматив, и речи не шло, но Мэллори знал, что на это закрывали глаза. Время поджимало.

В первых рядах раздался громкий женский смех. Инженер взглянул туда, и презрительно нахмурился. Геолог Мэйделин Андре висела на шее химика Андрея Полянского и хохотала в голос. Рука, перекинутая через шею мужчины, сжимала истекающую дымом сигарету. Программа подготовки строго-настрого запрещала употребление наркотиков, алкоголя и табака. Однако Андре курила постоянно, всегда, когда ее только видел Мэллори.

– Жгучая женщина, правда?

Инженер обернулся.

– Что, простите?

– Геолог наш, – пояснил заговоривший с ним мужчина. – Андре. Жгучая бабенка, правда?

– Не думал об этом, – холодно ответил Мэллори.

Он был не в духе и не собирался фамильярничать. Впрочем, хамить собеседнику тоже не решился. Этому способствовал внешний вид мужчины – огромный рост, могучее телосложение, крупные черты на темнокожем лице. Несмотря на лето и теплую погоду, негр сидел в вязаной шапочке и кожаных перчатках без пальцев.

– Ну, значит, я ошибся, – с безразличным видом заявил он. – Меня зовут Хантер, Тарик Хантер.

– Брэндон Мэллори, – инженер осторожно пожал протянутую руку. Огромная лапа негра на секунду больно сжала его ладонь, но быстро отпустила. – Я не припомню, чтобы мы встречались, Хантер.

– Мы и не встречались.

– Ни на подготовительных курсах, ни в инициативе «Эпиметей»…

Темнокожий показал в улыбке крупные белоснежные зубы.

– Точно, Мэллори. Мы с напарником прибыли только неделю назад.

– С напарником?

– Да. Мы механики-водители экспедиции.

– И какая у вас подготовка, Хантер?

Негр пожал плечами.

– Аллерсон и ее ребята гоняют нас по полосе и заставляют шмалять в тире. А еще мы хорошие водилы.

– И это все?

– А что вам еще нужно?

Мэллори обескураженно замолчал. В голове его носились тысячи вопросов, возгласов. Но все они, пожалуй, были бы бессмысленны.

– Так вот, – продолжал, казалось, не замечая его ступора, Хантер. – Бабенка та, Андре. Мелковата, конечно. Белая… но что-то в ней есть. Какая-то истеричная, но жгучая натура, ты не находишь? Давай на «ты», а то что мы, как эти-самые.

Брэндон промолчал. Он все еще чувствовал себя злым и ошарашенным, кроме того понятия не имел, о каких «этих-самых» говорил собеседник.

– Беда только в том, – вздохнул Хантер, – что она уже, вроде как, занята. Этот гриб рядом с ней. Кто такой?

– Андрей Полянский, – сипло выдавил Мэллори. – Химик.

– Они друг с другом спят, что ли, или так?

Обычно Брэндон не отвечал на такие вопросы, не любил слушать сплетни, а тем более их пересказывать. Инженер еще раз украдкой взглянул на болтающих Андре и Полянского.

– Да, – внезапно для самого себя сказал он. – Спят.

Роман Мэйделин Андре с Андреем Полянским не то, чтобы широко обсуждался, но чтобы все понять, достаточно было на них взглянуть. Химик был моложе женщины на семь лет, что не мешало ему выглядеть рядом с любовницей настоящим львом, только что вернувшимся с добычей. Это не делало Полянского симпатичным в глазах Мэллори – даже когда Андре не было рядом, химик вел себя на удивление заносчиво и надменно.

– Ну лады, – механик-водитель неопределенно помахал рукой. – Может, в походе что-нибудь удастся замутить. Хоть не скучно будет.

– Скучно, Хантер, не будет, – раздраженно отозвался Мэллори. – Мы отправляемся в зону карантина. После этой экспедиции многое изменится.

– Эт точно, – ухмыльнулся негр. Он либо не замечал, что собеседник закипает, либо наоборот, очень даже замечал. И раззадоривал. – Три гарантированных пайка без учета четвертого на работе, три внеочередных ступени вверх по гражданскому статусу, куча льгот. Мало кому так фартит, как нам с тобой, Мэллори. Прогуляемся за город, а по возвращении окажемся при деньжатах, да еще и героями!

– Да причем здесь это?! – взорвался инженер. – Причем здесь марки? Хантер, эта экспедиция может изменить все! Нам не придется больше сидеть в городе, не придется больше терпеть бандитов из Красного крыла. Там, – он махнул рукой в сторону окна, – там леса, океаны, моря, поля! Там целый мир!

– И что? – ровным голосом спросил Хантер.

– То, что мы сможем развиваться и жить дальше! Двигать науку, медицину, другие отрасли. Снова строить огромные города, вернуться в космос, поднять популяцию! Вы… ты хоть понимаешь, что выход за Барьер означает отмену лицензий Комитета по деторождению?

– Ну будет людей не миллион, а миллиард. Твоя выгода в этом какая?

– Дело не только во мне. Культура, развитие, мечты… Я часть большого общества, Хантер, чувствую ответственность. А ты разве нет?

Тарик Хантер задумчиво поскреб огромной лапой кадык, размером с мяч для гольфа.

– Ты, Мэллори, что-то не так понял, – спокойно сказал он. – Я механик-водитель. И еду делать свое дело. То есть ремонтировать и водить. Еду работать за деньги. Все остальное меня не касается. Кто этот поход задумал и зачем – его забота. Океаны, космосы и миллиард детишек меня не волнуют. Уж не обижайся.

Брэндон покачал головой. Он не обижался. Он чувствовал себя владельцем посудной лавки, в которую ворвалось стадо слонов.

– Беру свои слова назад, – внезапно заявил Хантер.

Инженер поднял взгляд и быстро понял, что мехвод говорит уже совсем о другом. Более, надо думать, важном.

– Андре, – говорил мехвод, – конечно, бабенка жгучая. Но кто на нее посмотрит, когда рядом такая вот, а?

В зале установилась тишина, собравшиеся замерли и посмотрели на поднявшуюся девушку. Светлые волосы она собрала в хвост, как всегда делала на полигоне, внешне держалась спокойно, но ярко-синие глаза с желтоватыми точечками лихорадочно блестели.

– Господа, дамы, – звонко сказала Астрид Аллерсон. – Похоже, все собрались? Тогда начнем.

Отправившись в здание штаба на брифинг, Астрид пообещала себе не нервничать. Она уже хорошо – даже слишком – знала почти всех членов экспедиции, а они – ее. За минувшие недели ей удалось подтянуть форму одних и сжечь излишки жирка других. Она научила этих людей если не обращаться с оружием, то хотя бы понимать оружейную культуру. Она надеялась, что это поможет им не перестрелять друг друга по неосторожности, хоть и не слишком в это верила. Под руководством Астрид некоторые из собравшихся здесь людей прошли курсы выживания в дикой местности. Совершенно недостаточные, конечно, но девушка работала с теми ресурсами, – в том числе временем, – которые имела.

Солдаты готовились по собственным программам. За Екатеринбуржцев майора Ламберта Астрид не переживала, надзиратели же вызывали некоторые опасения, потому что в деле она их не видела. Впрочем, бойцы Алеса Солмича были опытными вояками, имевшими опыт борьбы с аберрантами и мирмелантами. Насколько этого опыта окажется достаточно, придется выяснять уже за Барьером.

Она знала собравшихся. Собравшиеся – ее. Тем больше девушку раздражала нервозность, вдруг крепко ухватившаяся за горло, стоило ей подняться с места и привлечь к себе внимание людей.

– Господа, дамы, – звонко, чтобы протолкнуть вставший в горле ком, сказала Астрид Аллерсон. – Похоже, все собрались? Тогда начнем. Сегодня мы проводим крайний перед отправкой брифинг к миссии «Герион».

Она встала перед членами экспедиции, сцепила руки за спиной. Позади нее замерли Иван Орлов и Иосиф Каравценко. При росте метр восемьдесят, девушка все равно терялась между двух высоченных мужчин. Перед брифингом профессор и полковник разговаривали напряженными голосами без малейшего намека на теплоту. Мужчины даже не притворялись, что испытывают друг к другу почтение. На публике же они держались холодно, но с достоинством.

– С некоторыми из вас мы знакомы уже давно, – говорила Астрид. – Вместе работали над подготовкой данной экспедиции. Остальные наверняка успели меня невзлюбить за то время, что я гоняла их по нашим импровизированным полигонам. Меня зовут Астрид Аллерсон, я сотрудник оперативно-научной группы «Корнет» Службы внешнего контроля. В ходе экспедиции я выполняю обязанности руководителя миссии и специалиста по выживанию в экстремально опасных условиях зоны карантина. Присутствующий здесь Иосиф Каравценко, полковник Департамента Надзора за правопорядком – мой помощник, отвечающий за военный и тактический аспекты предприятия. Научный элемент экспедиции остается в ведении академика АНГ-23, доктора биологических наук, профессора Ивана Орлова.

Орлов с достоинством поклонился. Внезапно в зале раздались одинокие аплодисменты. Хлопал мужчина средних лет с ввалившимися щеками. Андрей Полянский, как вспомнила Астрид. Химик.

Движимая неожиданным порывом, девушка поддержала аплодисменты. А через мгновение Орлова приветствовали уже все. Каравценко тоже пару раз сложил ладони. Он смотрел на Астрид холодно и спокойно, но стоило ей снова повернуться к залу, казалось, она лопатками почувствовала колючий едкий взгляд черных глаз полковника. Девушка чувствовала себе все более и более раздраженной. Астрид ловила кокетливые взгляды Хелен Хикс, видела веселые глаза Ральфа Меррика, но не могла натянуть на губы улыбку. Ее нервировало их неформальное поведение в присутствии остальных членов экспедиции. Кроме того, чем больше она думала о лежащей на ней ответственности, тем раздражительнее становилась, а чем раздражительнее становилась, тем активнее думала.

– Вы должны отдавать себе полный отчет в том, куда мы направляемся. Наши лучшие бойцы, отходящие от Барьера едва на километр, часто не возвращаются назад, бесследно растворяются в заброшенных секциях метро, в руинах, в катакомбах. Мы же намереваемся совершить путешествие, общей протяженностью около ста восьмидесяти километров. На это нам выделено четырнадцать дней. По окончании этого срока в городе нас будут считать погибшими. Никаких спасательных экспедиций никто отправлять не станет, никаких планов «Б» не предусмотрено. Поэтому, я надеюсь, для всех ясно, почему первая задача каждого из вас – остаться в живых.

Астрид видела их лица – у кого напряженные и нервные, у кого спокойные и деловитые. «Да они же ни черта не понимают! – с внезапной яростью подумала она. – До сих пор ничего не понимают!»

– Однако, – продолжала девушка, – грош цена будет этой экспедиции, если она не принесет объемных данных, которые смогут проанализировать ждущие нас специалисты. Поэтому перейдем к делу.

Девушка сделала шаг в сторону, включила лазерную указку. Рубиновый огонек загулял по карте на проекторе. Собравшиеся подались вперед.

– Это наш маршрут. Как я и сказала, сто восемьдесят километров. Не трудно подсчитать, что в день мы будем вынуждены делать в среднем по тринадцать километров. Темп вполне щадящий, тем более что ряд исследовательских мероприятий вы сможете провести непосредственно в ходе экспедиции. Мы отправляемся на трех машинах. Основным транспортным средством послужит вездеход-транспортер высокой проходимости, оснащенный турбинами, которые питаются от ураново-плутониевого воспроизводящего реактора. Вездеход будет работать под позывным «Герион» – тем же, что и название миссии. «Герион» предназначен для передвижения по самым разным типам местности – от сильно пересеченной, до газообразной и жидкой среды. Герметичный корпус в состоянии работать при давлении до шестнадцати атмосфер и при температуре, достигающей тысячу градусов по Цельсию.

Из зала раздался удивленный свист. Астрид прервалась, сурово свела брови.

– Прошу прощения? Вам есть, что дополнить? Встаньте, пожалуйста.

С места поднялся не слишком опрятный молодой человек в толстых очках. Не по возрасту лысый, как крот, он улыбнулся, огляделся.

– Здрасьте. Леонард Норнберг, биолог. Можно просто Лео… Я, в общем-то, ничего добавлять не хотел, просто удивлен. Вы нас что, на этой чудо-машинке на Марс закидывать собрались?

Астрид помнила его. Неуклюжий, но старательный, он по много часов просиживал с солдатами на полигоне, стараясь привыкнуть к тяжелому для него костюму, к весу оружия. Хороший малый, не проблемный. У девушки был с ним довольно приятный разговор пару недель назад. Но теперь, когда биолог улыбнулся, Аллерсон вдруг поняла, что не может ответить на его улыбку. Его замечание подняло в ней волну тупой злости.

– Ваши шутки неуместны, Норнберг, – холодно отрезала она. – Я бы поняла такой юмор в устах ветерана Надзора, но не человека, который до сих пор не может запомнить, с какой стороны у пистолета предохранитель. Садитесь, пожалуйста.

В зале повисла напряженная тишина. Кто-то из солдат Солмича начал в открытую ухмыляться. Несчастный биолог покраснел и с преувеличенной осторожностью опустился в кресло. Астрид глянула на Хелен и увидела удивление в ее глазах. Это взвинтило Аллерсон еще больше.

– Я прошу не принимать мои резкие высказывания близко к сердцу, – медленно произнесла она. – Просто учитывайте, что на кону наши жизни. Нам лучше перестраховаться, чем недостраховаться. Вы со мной согласны, Леонард?

Биолог кивнул, глядя куда-то ей за спину.

– Хорошо. Тогда продолжим. «Герион» оборудован медицинским отсеком с тремя карантинными камерами, биологической, химической и геологической лабораториями. Ряды подвесных кроватей позволяют разместиться двадцати двум людям. Еще два спальных места возможно оборудовать в кабине вездехода. В тесноте, да не в обиде.

Она улыбнулась, но ей ответили только четверо бойцов Ламберта. Ученая братия угрюмо молчала. Астрид поняла, что дело в ее неожиданном нападении на Норнберга и чертыхнулась про себя.

– Вы ознакомитесь с полноразмерным макетом внутреннего устройства машины в течение оставшихся дней. Кроме «Гериона» мы получим в распоряжение два мобильных багги, разработанных специально для нашей экспедиции. Они послужат для разведки и увеличения обороноспособности. Вернемся к маршруту.