Текст книги "Поездка за город. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Святослав Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

Казалось, солнце палило, как никогда. Капельки пота стекали по лбу Астрид, терялись в ложбинках крылышек ее носа, солеными дорожками капали на нижнюю губу. Девушка стояла на крыше одного из наблюдательных пунктов второй линии Барьера. Обычно гражданских сюда не пускали, даже высокопоставленных, но Астрид была исключением, ее здесь знали. Десять лет работы в аду дают некоторые привилегии – например, право по прихоти или неосторожности умереть во время прорыва аберрантов.

Ветер развевал ее волосы, сушил глаза. На улицах, дворах и перекрестках между линиями Барьера он поднимал пылевые воронки и гонял их призрачным волчком среди остовов сгоревших машин, пожранных разложением и коррозией детских площадок и прогнивших лавочек. В серых окнах темнело бесплодной пустотой – квартиры обчистили еще шестьдесят с лишним лет назад, когда люди только-только изолировались в городах. Километровая зона отчуждения отогнала горожан подальше от периферии. Но не всех. Мародеры появились быстро, но еще быстрее они исчезли. Те, кто не одумался, встали в рядах первых зараженных. А потом и аберрантов.

Астрид, как всегда, не услышала его шагов. Он никогда не позволял себя заметить, пока сам того не хотел. И все же, едва ощутив на талии чье-то прикосновение, она сразу поняла, что это он.

– Астри, – прошептал он.

– Привет, Меррик.

Она подставила ему щеку, но он со смехом поцеловал ее в губы. В первую секунду Астрид ответила. Она хорошо помнила эти губы, их вкус. Она им доверяла, она их любила. И он, паршивец, это знал. Хотя не должен был бы.

Девушка отпрянула, чуть толкнула мужчину в грудь.

– Меррик, проклятье, – пробормотала она. – Хватит так делать.

– Ладно, – невинно улыбнулся парень. Его удлиненный разрез глаз всегда выводил ее из равновесия, не позволял изображать недовольство или злость. В форме этих глаз, в их блеске таился вызов, игра.

– Ты всегда так говоришь, – все еще притворяясь, хмурилась она.

– Да, – согласился мужчина. – Но ладно. Больше не буду.

– Пообещай.

– Обещаю, Сестричка.

Она улыбнулась, отвернулась к городу. Меррик облокотился на парапет, встал рядом с ней.

– Я люблю, когда вы меня так называете, – она спрятала за волосами улыбку. – Хотя никогда не понимала, почему Екатеринбуржцы пользуются кличками.

– Просто традиция, – пожал плечами Меррик. – И привычка. Такая же, как и то, что ты называешь меня не Ральфом, а по фамилии.

– Потому что ты засранец, – Астрид стрельнула синим взглядом. Меррик снова невинно заулыбался.

«Черт подери», – подумала девушка, чувствуя учащающееся сердцебиение.

– Засранец! – крикнула она, отворачиваясь.

Ральф не протестовал. Так они стояли несколько минут, вслушиваясь в бесконечный шелест ветра, попавшего в ловушку бетонных городских коробок. Наконец, парень кашлянул.

– Я ненадолго, Сестричка. Меня ждут в тире. Ты хотела, чтобы я пришел?

Аллерсон помялась. Ей вдруг показалось, что звать сюда старого друга было на редкость неудачной идеей.

– Не теряйся, Астри, – подбодрил ее Меррик. – Выкладывай, что случилось.

– Это Каравценко, – вдруг со злостью бросила она.

– Полковник? Что с ним?

– Он хамло и шовинист. После недавних новостей мне, хочешь-не хочешь, нужно было с ним пообщаться, но теперь все еще больше запуталось. Он совершенно не собирается подчиняться. Начал нести какой-то вздор. Говорить, что я занимаю место.

Меррик помолчал.

– И что ты ему ответила?

– Не помню. Что-то. Мы долго разговаривали, но, кажется, в конце концов, он не слишком изменил свое мнение.

Ральф вздохнул.

– Сестричка, Иосиф Каравценко – прекрасный командир. Он посвятил свою жизнь работе на Барьере, причем не где-нибудь, а на самых горячих его участках.

– Штабист, – хмыкнула Астрид.

– Нет, ты не права, – возразил Меррик. – Каравценко действительно хороший атаман, а по натуре – боец. Я слышал, что друзей он не заводит, это правда. Но ребята из Надзора его ценят. Может, покурить с ним да за жизнь побалакать не выйдет, но зато он тебя из пекла вытащит, отряхнет, и обратно в строй поставит. И еще он умеет следовать приказам. Любым, даже тем, что считает плохими. Однако…

– Однако что?

Парень откашлялся, неуверенно повел плечами.

– Месяц назад нас вызывало начальство. Роввель, директор СГО. Ты знаешь, о чем мы говорили?

– Нет, – пробурчала Астрид. – Но догадываюсь. Он предупреждал, что угроза будет не только снаружи вездехода, но и внутри.

– Алес Солмич и его люди, да.

– Ты уже встречался с ними?

– Они…, – Меррик замялся, – они хорошие бойцы, Астри. Мы не проводили совместных тактических тренировок, но я о них наслышан. Сильные головорезы.

– Я не о том, Актер. Ты встречался с ними?

Меррик помолчал.

– Пересекались, – наконец выдавил он.

Руки младшего лейтенанта Кайла Далласа работали, как автоматические поршни. Шаг, удар, разворот, еще удар, блок, отход. И снова вперед, снова град ударов. Его противник не слишком налегал на атаку, пытался работать от защиты. Выходило не ахти как. Даллас увеличивал дистанцию лишь для того, чтобы получше прицелиться, решить, как он будет обрабатывать старшего сержанта Тони Льюиса теперь.

Его спарринг-партнер был старше на десять лет, но так и не дорос до офицерского звания. Он принадлежал к тому типу мужчин, который вполне довольствуется простой незатейливой жизнью вечного подчиненного. Льюис никогда этого не озвучивал, совсем наоборот – временами сетовал на несправедливое начальство, на превратности судьбы. Но в душе старший сержант ужасался при мысли о том, чтобы прилагать какие-то усилия, чтобы стараться вырваться из беспросветного болота его жизни. Ему проще и уютнее было оставаться внизу.

Даллас чувствовал к Льюису презрение: сам выходец из бедного промышленного Блока, Кайл не мог совладать с переполнявшим его чувством гордости за собственную малую звезду на погонах. Он был молод, амбициозен, агрессивен и решителен. Карьера, гражданский статус, как можно скорейший выход на коррупционные схемы, которые позволят ему жить припеваючи – такими были цели Далласа. Разбираться в том, почему тридцатичетырехлетний Тони Льюис до сих пор оставался в сержантах, пусть и старших, парень не собирался. Он вообще не любил ни в чем разбираться, предпочитал переть напролом.

Кроме того, Тони Льюис был бойцом оперативно-очистительного взвода. Командиром жалкой группы из двух человек. То есть не вполне своим.

Сблизившись на два шага, Даллас резко выбросил вперед левую руку и сразу попытался достать челюсть Льюиса боковым правым. Пользуясь разворотом бедер, пробил по печени. Наконец, засадил ногой по голени. Партнер уже с трудом блокировал удары, многое пропускал. По его черной коже ручьями лился пот, дыхание давно сбилось и превратилось в спазматические хрипы.

Клинч стал для него полной неожиданностью. Даллас припер негра к углу, заблокировал руки и начал бить. В высоком темпе с небольшого размаха дубасить по голове Льюиса, раз за разом, в одно и то же место.

– Все, – прохрипел боец, – кончай. Хватит, зараза!..

Даллас бил. Под защитной маской его лицо расчертила самодовольная ухмылка. Он чувствовал, как жалкий засранец обмякает, даже не стараясь выбить его из доминирующей позиции. Как атаки самого Кайла не встречают ни малейшего отпора.

– Даллас…

Парень чуть развернулся, начал обрабатывать ребра соперника правой.

– Даллас!..

Кайл резко отошел на шаг. Не ожидавший этого Льюис начал заваливаться следом и угодил челюстью прямо на апперкот. Во рту негра появился резкий привкус крови, зубы лязгнули так, что вполне могли переломиться. Старший сержант мешком рухнул под ноги Далласу.

– Достаточно, – произнес рядом холодный голос. – Достаточно.

Парень отвернулся от тяжело дышащего Льюиса, скорчил недовольную гримасу, но ни на что большее не решился. Он не собирался ослушиваться прямого приказа командира. Кроме того, Кайл Даллас побаивался лейтенанта Алеса Солмича.

– В чем дело, боец? Он уже сдался.

– Виноват, лейтенант. Не расслышал.

– Чтобы в последний раз такое. Понял меня?

– Так точно.

– Выходите с ринга. Коннингтон, помоги старшему сержанту. А потом – на место. Сарин – работаешь с ним в паре десять минут.

– Не сегодня, лейтенант. Во всяком случае, не сейчас.

Даллас, уже скидывавший перчатки, хмуро поднял голову. В тренировочный зал вошли четверо мужчин, в которых надзиратель сразу признал опытных бойцов. Экономичные, выдающие уверенность движения, прямые взгляды, крепкие фигуры. Даллас никогда с ними не встречался, но сразу догадался, кто это. Да, командир предупреждал его о сложностях, которые могут возникнуть в зоне карантина. Видимо, эти сложности сейчас и приперлись в зал в разгар его тренировки.

– Майор Терри Ламберт, СГО, – подтвердил подозрения Далласа один из мужчин. Коренастый, крупный, со светлыми густыми усами и черной пустотой вместо верхних передних зубов. – Ты извини, лейтенант, но у тебя по расписанию время закончилось.

Остальные трое стояли чуть позади и выглядели раздражающе самоуверенно. Особенно Далласу не понравился один – с золотистой кожей цвета загара и наглыми глазами. Он смотрел прямо на Кайла, и во взгляде этом не было ни капли уважения.

Алес Солмич с головы до ног осмотрел командира группы СГО.

– Мы еще не закончили, майор. Нас тут семь человек. А вас – четверо. Значит, и времени вам нужно меньше. Подождете.

Лицо Ламберта замерло, глаза ожесточились. Уличные инстинкты сразу подсказали Далласу, что у командира сгошников крутой нрав, и выводить его из себя не стоит. Но ему вдруг жутко захотелось стереть с морд этих засранцев их холодные мины, их самодовольные взгляды. Особенно того козла, который пялился на него.

– Вас тут может быть хоть семеро, хоть сорок, хоть сто. Если нужно больше времени, стоило раньше приходить. А теперь время закончилось.

Ламберт не подавал вида, но его нервировали глаза надзирателя. Нервировали куда больше, чем он готов был себе признаться. За их неподвижностью и пустотой могло скрываться что угодно. Он решил несколько сгладить напряжение.

– Наш ждет сложный выход, Солмич, – примирительно произнес майор. – Незачем бодаться из-за ерунды. Ты и сам знаешь, что я прав. Мы поработаем пару-тройку часов, и уйдем. Хочешь – вернешься вечером.

– А зачем, – вдруг заговорил один из сгошников. Тот самый, с удлиненным разрезом глаз, – зачем мешать ребятам, командир? Давайте проведем совместную тренировку. Покажем что-нибудь друг другу, они у нас поучатся. Хотя бы даже вон тот бычок, который меня пытается взглядом испепелить.

– Молчи, Актер, – резко обернулся Ламберт. – Следи за языком.

Даллас уже вскочил на ноги.

– Лейтенант, позвольте! – рявкнул он. – Я ему жопу на голову натяну! Позвольте!

Усатый сгошник нахмурился.

– Нам травмы ни к чему, Солмич. Отправление через неделю.

– Не беспокойся, командир, – спокойно заметил загорелый. Актер. – Я с ним мягонько.

Даллас взревел и сделал шаг вперед.

– Стоять, младший лейтенант!

Младший лейтенант встал. Солмич повернулся к Ламберту.

– Что скажете, майор? Лучший мой боец против этого вашего выскочки?

– Этот выскочка в звании капитана, лейтенант, – недобро хмыкнул Ламберт. – Не забывайся.

Выражение лица надзирателя не изменилось.

– Так что скажете?

Сгошник помолчал, взглянул на пышущего гневом невысокого, но мускулистого Далласа, на стоящего рядом со скучающей миной подчиненного.

– Меррик, – решил он, – на ринг. Работаете в щитках. Полный контакт, но без фанатизма.

– Я не надеваю щитки, – мотнул головой Даллас. – Только шлем и перчатки.

– Это не вопрос, парень, а приказ. Выполняй.

Надзиратель уставился на сгошника исподлобья, но смолчал. Они с загорелым быстро надели прикрывающие ноги шингарды, затянули шлемы, перчатки, поднялись на ринг, встали друг против друга.

– Как тебя зовут-то, бычок? – тихо усмехнулся Актер.

– Младший лейтенант Даллас, – проворчал надзиратель.

Он уже понял, что перед ним офицер, но не придал этому ни малейшего значения. Пусть и капитан, но ублюдок напротив принадлежал к совершенно стороннему ведомству, где мог быть хоть генералом. Двадцатичетырехлетний Даллас еще не успел разобраться в межведомственных отношениях начальства, а потому был уверен, что ничего ему не грозит. Кроме того, он не смог удержаться и не выпятить, словно медаль на груди, собственное недавно обмытое звание. Пусть и младшего офицера, но все же офицера. Далласу казалось, это произведет на сгошника какое-то впечатление, заставит его считаться с надзирателем. Тщетно.

– Мамля, значит, – ублюдок улыбнулся под шлемом. – Да ты не бойся, шкет. Сильно бить не буду.

Даллас рванулся вперед. Все детство он провел в драках. Сперва с мальчишками и девчонками в песочницах и на детских площадках. Позже дрался с пацанами из соседних подъездов, а когда пацаны подросли и сплотились – из соседних дворов и даже Блоков. С десяти лет он профессионально занимался боксом, потом – кикбоксингом и тайским боксом. К семнадцати годам он решил подработать в Загоне, и там ему серьезно сломали рожу раз пять. Но ни одна сволочь так и не смогла погасить его целеустремленный злой взгляд исподлобья. Даллас раз за разом возвращался, оправлялся от травм. Совершенствовал технику, но никогда не менял тактики – постоянного агрессивного напора. Не собирался он менять ее и теперь.

Двумя шагами сблизившись с сгошной сволочью, он начал дальними ударами прощупывать защиту противника. Целил в голову, в торс, пробивал по бедрам и голеням. Кружил, быстро работал ногами, обманывал и внезапно наскакивал. Как и несколькими минутами раньше в спарринге с Льюисом, он сразу навязал агрессивный темп, выбирал ударные комбинации уже в сближении, пытался прижать противника к канатам и выйти в победный клинч.

В случае с негром, Даллас позволил себе немного поразвлечься и хорошенько попинал уже сдавшегося соперника. На этот раз он решил не церемониться и разбить сгошнику рожу. Плевал он на экспедицию, найдут кого-нибудь на замену. Но посмевшая нагло с ним разговаривать сука уйдет отсюда поломанной. Лишь бы хватило времени, пока не подоспеют дружки гаденыша.

Даллас отрабатывал свою обычную схему. Горящий внутри огонек злобы придавал силы, позволял лучше вкладываться в удары. Сгошник должен был уже чувствовать усталость в едва сдерживающих натиск руках, уже должен был начать опускать их все ниже, терять концентрацию.

Только вот он не опускал и не терял. Первый встречный удар Даллас поймал, когда пытался пробить прямой правый. Скользящее касание по маске выбило его из ритма, он закрылся и отступил, раздраженно хмурясь. Ублюдок достал его в челюсть и если бы не защита, Кайл мог отхватить нокдаун. Этой ухмыляющейся твари чуть не повезло!

Рыкнув, Даллас рванул вперед, прямо толкнул стопой, стараясь оттеснить соперника и догнать его задним боковым ударом ноги. Удобная комбинация, не раз выручавшая его до службы в Надзоре во время полупрофессиональной спортивной карьеры. В этом поединке он чаще работал руками, так что переход на ноги мог удивить сгошника, вынудить его попасться в ловушку и отступить, приняв толчок в корпус.

Даллас не успел заметить, как это произошло. До сих пор даже не пытавшийся перейти в наступление капитан вдруг крутанулся на месте, пропустив его ногу рядом, развернулся и ударил его точно в корпус. Нога нашла ребра, по нижней части тела надзирателя поплыло омерзительно теплое чувство слабости.

Даллас устоял, отступил, но был вынужден мгновенно защищаться. Сгошник без промедления пошел прямо на него. Он бил, и бил точно. Кайлу казалось, что поднятые руки лягает конь. «Почему он не устал? – пульсировала в удивленном мозгу одна-единственная мысль. – Почему этот гад не устал?»

Сгошник бил. Работал ногами и руками, обрабатывал его корпус и голову. Его кулаки и локти мелькали так быстро, что Даллас не решался ни на секунду опустить руки. Он пытался сбить темп противника, переключиться на его ноги, но их защищали пластины щитков.

– Ах ты падла, – просипел он, чувствуя разливающуюся по груди волну чего-то очень непривычного, жутко раздражающего. Его захватило недоумение, быстро перерастающее в страх. – Падла! Без щитков слабо, а?!

– В этом отличие профессионала от профана, – буркнул сгошник, заходя к нему справа. – Профессионал использует все, что может.

Неожиданный, как удар молнии, апперкот врезался Далласу в челюсть. Длинный и точный, как снайперский выстрел, левый прямой нашел нос, не укрытый маской. Кайл чуть не рухнул, с огромным трудом остался на ногах, с еще большим – пережил град ударов, посыпавшихся следом.

Надзиратель привык идти вперед, наступать, навязывать противнику собственные правила боя. И вот теперь сам попался в ту же ловушку. Проклятый сгошник не давал ему передышки, не позволял себя подловить. Даллас все же достал его несколько раз, из рассеченной верхней губы капитана текла кровь, на предплечьях и плечах наливались глубоким малиновым цветом синяки, но он не обращал на них внимания. Он не слабел! А заставлял, падла, слабеть Далласа!

Надзиратель уже плыл. Если бы они бились раундами, он, возможно, смог бы дотерпеть до спасительного перерыва. Но в спарринге ни о каких перерывах и речи не шло. Нужно было что-то сделать, что-то решить. Быстро, немедленно, пока резвый, как сам черт, сгошник не отправил его на мат со звенящей головой и разбитой рожей.

И тогда он увидел решение. Даллас не любил партер – слишком вдумчивый, слишком обстоятельный. Его порывистая натура не могла утерпеть, постоянно ошибалась. Но в стойке долбанный капитан городской очистки его пока переигрывал. А в партере у надзирателя оставались шансы.

Собрав все оставшиеся силы, Даллас вдруг взорвался, как разбушевавшийся медведь. Он внезапно рванул вперед, проходя Меррику в ноги. Из его глотки вырвался дикий торжествующий рев: надзиратель видел расширившиеся от удивления глаза сгошника, заметил ошеломленную неуверенность его движений.

Даллас сбил противника, повалил на мат, подмял под себя. Невысокий, но переливающийся вздувшимися от крови буграми мышц, в эти мгновения Кайл чувствовал себя настоящей машиной, способной сломать что угодно и кого угодно. И он был полон решимости сломать проклятого капитана пополам.

Усевшись сверху и прижав хрипящего сгошника к полу, Даллас начал выпрямляться. И тогда что-то пошло не так. Совсем не так.

Падая, Меррик пропустил голову надзирателя подмышкой и теперь крепко зажал. В начале боя Кайл, пожалуй, мог бы успеть среагировать, вывернуться, надавить на руки соперника, вырываясь из удушающего приема. Но бой шел уже давно, он потратил слишком много сил. И пропустил слишком много ударов.

Сгошник провел предплечье под шеей Далласа, развернул ладонь к себе, сцепил руки в замок и потянул их вверх. Его ноги накрепко обхватили спину надзирателя. Кайл не успел издать даже хрипа – лучевая кость резко надавила на трахею. Он чувствовал, как организм с первых же секунд запротестовал, потребовал хоть немного кислорода, но надзиратель продолжал биться, лягаться, вслепую дубасить Меррика по незащищенной теперь голове. Выругавшись, сгошник сильнее надавил на шею Далласа.

– Все, довольно, – раздался голос откуда-то сверху, из другого измерения, из других миров. – Сдавайся, младший лейтенант.

Муть в глазах превратилась во тьму. В ушах невероятно больно пульсировала кровь. Даллас бился. Слабо колотил противника по голове. Он не чувствовал ног.

– Младший лейтенант Даллас! Сдавайся! Это приказ!

Он бился.

– Все, капитан, отпускай его. А то еще задохнется, пацан чертов.

Воздух ворвался в горло с болью, словно он проглотил наждачную бумагу. Голова жутко болела, пульсировала прилившей кровью. Даллас с трудом открыл глаза. Он снова мог видеть, но фокусировать взгляд пока не удавалось. И все же он понял, что произошло. Кайл отключился. А сгошник просто-напросто спихнул с себя его бесчувственное тело.

Несмотря на боль и усталость, в груди вспыхнуло пламя жгучей ненависти.

– Ну у тебя и бойцы, лейтенант, – холодно заметило одно из темных пятен перед Далласом. Этот голос и приказал Меррику его отпустить. – Не слушаются тебя ни черта.

«Майор, – понял надзиратель. – Ламберт». Зрение прояснилось. Даллас лежал на боку, тяжело дыша и зажимая горло в месте захвата. Солмич стоял у канатов, молча глядя на него. А рядом, в двух шагах…

– Какого хрена с тобой не так, парень? – изумленно спросил Ральф Меррик. Он уже снял шлем. Рассеченная губа кровоточила, в глазах читались удивление и презрение. – Тебе что, жить надоело? Я тебя чуть не придушил.

«Чуть не придушил, да? Ублюдок».

Не отрывая глаз с полопавшимися капиллярами от лица сгошника, Кайл Даллас начал медленно подниматься.

– Стоять, боец! – резко крикнул Солмич.

Ему было наплевать. Долбанный говнюк должен заплатить. Даллас собирался его наказать. Пусть даже зубами, но – наказать.

– Стоять, я сказал!

Удара Даллас не заметил. Не заметил и как Солмич двумя прыжками оказался на ринге, как зарядил ему в челюсть. Он не замечал уже ничего, потому что тяжелый кулак командира затушил ему сознание, как ураган спичку.

Майор подразделения Службы городской очистки Терри Ламберт с недоверием смотрел, как сослуживцы приводят младшего лейтенанта в себя. Похоже, несмотря на защитную маску, тот уплыл очень далеко и никак не желал возвращаться. Алес Солмич флегматично разминал руку, даже не глядя на нокаутированного подчиненного. Помрачневший Ральф Меррик качал головой, ему что-то быстро и тихо говорил пулеметчик отряда, Сергей Котин.

– Лейтенант, – позвал Ламберт. Солмич поднял на него пустой взгляд. – Лейтенант, подойди на минуту.

В холодных глазах цвета айсберга не было ничего. Командир СГО видел такие взгляды, взгляды убийц. В какой-то момент в этих людях что-то ломалось. Что-то пережитое их меняло: увиденное, услышанное, сделанное.

– Лейтенант, ты когда-нибудь был за Барьером?

– Нет, майор, не был.

– Видел аберрантов?

– Видел.

– В боях участвовал?

– Так точно.

– В скольких?

– Не могу сказать, майор. За три года и семь месяцев службы на Барьере боестолкновений с аберрантам и мирмелантами было много.

Ламберт пошевелил светлыми усами, озадаченно уставился на лейтенанта.

– Так у тебя солидный опыт. Почему сразу не сказал?

Солмич слабо пожал плечами.

– Мне пора, майор.

– Солмич. Ты ведь понимаешь, куда мы отправляемся.

– Понимаю.

– Тогда понимаешь, что нам нужно работать вместе. Проведи работу со своими парнями. Этот твой отморозок чуть не изувечил сослуживца и едва не задохнулся во втором спарринге. Не хотел тебя слушать.

– Младший лейтенант Даллас будет наказан, – сказал Солмич. – Это мое дело, майор.

Ламберт помолчал.

– Ты понимаешь, – медленно произнес он, – какие приказы я получил в отношении тебя и твоих ребят?

– Понимаю.

Солмич и бровью не повел.

– Думаю, и ты получил подобные приказы?

– Не могу об этом говорить, майор.

Ламберт покачал головой.

– Солмич, мы должны работать вместе. Политические дрязги руководства нас не касаются. Там, за Барьером, только от нас будет зависеть, смогут ли люди вернуться домой живыми.

– Я исполняю приказы полковника Каравценко, майор Ламберт. Скрупулезно.

– Командир экспедиции – Астрид Аллерсон. Ты должен исполнять ее приказы.

Губы Солмича тронуло какое-то движение, легкая рябь. Ламберт понял, что лейтенант впервые проявил при нем эмоцию, и эмоцией этой было презрение.

– Мне пора, майор. Всего доброго.

Капитан Ральф Меррик молчал, глядя на серые мертвые дома городской зоны отчуждения. Он чувствовал теплое бедро Астрид, ощущал взгляд ее больших индиговых глаз.

– Пересекались, – выдавил наконец он. – Да, мы пересекались с бойцами Алеса Солмича.

– И что скажешь?

Меррик нахмурился.

– В бою они не подведут. Но берегись, Астри. Они опасны.

Девушка сплюнула за парапет.

– Я знала. Еще месяц назад, после разговора со Стрелль, знала, что эта экспедиция не просто опасна. Что это самоубийство. Как будто не хватает того, что мы премся в зону карантина.

– Не волнуйся, – приобнял ее Меррик. – Опасайся Каравценко и Солмича, будь осторожна, но не волнуйся. Если все пойдет по плану, нам не придется разбираться друг с другом.

– Хорошо. Ты прав. Конечно.

– Астри? Ты об этом хотела поговорить?

Девушка вдруг решилась.

– Нет, Меррик. Не об этом.

– А о чем?

– Обо всем этом. Я нервничаю. Сильно.

Мужчина усмехнулся.

– Ты? Брось, ты никогда не нервничаешь. Твоему хладнокровию снайперы СГБ позавидуют.

Астрид отмахнулась.

– Двадцать три человека в экспедиции, и за их безопасность отвечаю я. Понимаешь? Перед Каравценко я храбрилась, но на самом деле…

– Говори, Сестренка. Говори.

– Между нами, – взглянула на Меррика Астрид. – Я никогда ни у кого не просила помощи. Сама принимаю решения и несу за них ответственность. Иногда ошибаюсь, да, но главное – я действую. Сама.

– Не худшее свойство командира, – с каменным лицом заметил Ральф.

Астрид поморщилась, покачала головой.

– Это не смешно. За себя отвечать я привыкла, но здесь речь идет о жизнях людей. Я никогда не была командиром группы в поле.

– Помнится, в поле ты всегда держалась молодцом. Ну, – Ральф кашлянул, картинно отвел взгляд, – почти всегда.

– Меррик, – Астрид покачала головой. – Я не знаю. Чем ближе отправка, тем больше меня колотит. Они поставили меня, потому что им нужен свой человек у руля, и неважно, какой из него лидер. Главное, что свой.

Парень пожал плечами.

– Не знаю, Сестренка. Я солдат, такие вещи всегда решают гораздо выше моего уровня. Но я понимаю, о чем ты. Тридцатилетнюю девочку ставят над двумя опытными китами, каждому из которых ты в дочери, а то и во внучки годишься. Было бы странно, если бы тебя это не трогало.

– Это все дурацкая спешка, – Астрид сплюнула. – Дурацкая, преступная, непродуманная спешка. Служба внешнего контроля организовывает экспедицию и хочет держать руку на пульсе. Непонятно только, почему этой рукой стала я.

– В вашей службе происходит… странное. Поговаривают про серьезный передел власти в Совете Структур. Про аресты, обыски. Про автобусы-труповозки. Я во всем этом ничего не понимаю, но, думаю, тебя выбрали, потому что больше выбрать некого. Насколько я тебя знаю, при всей спонтанности ситуации ты – хороший вариант.

Девушка недоверчиво хмыкнула.

– Почему это?

– Потому что ты умеешь быстро думать и не боишься принимать решения. Выслушаешь совет?

– Да.

Мужчина заглянул девушке в глаза.

– Когда мы выйдем туда, за Барьер, ты станешь командиром. Не консультантом, не научником из «Корнета», а командиром. И тогда не забывай о самой главной вещи: не сомневайся.

Астрид покачала головой.

– Не сомневайся, – настойчиво повторил Ральф, не спуская с нее глаз. – Принимай решения и отдавай команду. Все твои слова там, за периметром, станут законом. Любые слова, даже неумные. Весь мой опыт службы говорит, что самый успешный командир – это командир, который уверен в себе, который не сомневается в своих суждениях. Ты меня понимаешь?

– Да, – пробормотала девушка. – Более-менее.

Меррик помолчал.

– Если ты ошибешься, – тихо продолжил он, – то судить тебя имеет право только твое командование. То есть только те, кто будут разбирать итоги экспедиции после нашего возвращения. Только они. Не Каравценко и не Орлов. Никто из нас.

– Ты не хочешь, чтобы я с кем-то советовалась.

– Советуйся на здоровье. Но если ты уже приняла решение…

– Я поняла, – Астрид улыбнулась. – Да, думаю, я поняла. Получается, надо всего лишь…

– Оставаться собой, Сестричка, – Ральф приобнял ее, поцеловал в волосы. – Просто оставаться собой. Скажу честно, не хотелось бы мне остаться в подчинении этих двух.

– В зоне карантина цепочка командования быстро рвется, – невесело заметила Астрид. – Много ли должно там произойти, чтобы командование взяли эти двое?

– Да. Потому что вокруг тебя будет несколько слоев защиты вездехода, взвод солдат. И Екатеринбуржцы.

Астрид не сдержала смеха, игриво стрельнула в Меррика взглядом. Ее настроение значительно улучшилось.

– Какой пафос, ну. Поэтому они тебя так прозвали – Актером?

– Нет, это за красивую улыбку. И за красивые жесты. Закрой глаза.

Девушка надулась.

– Зачем это?

– Закрой.

– Если ты опять начнешь свои…

– Закрывай, Аллерсон!

Астрид приспустила веки, наблюдая за парнем из-за ресниц. Ральф расстегнул камуфляжную куртку на груди, полез за пазуху, достал стеклянную банку.

– Открывай.

Это был кузнечик. Самый настоящий зеленый, усатый, с шестью лапками кузнечик.

Девушка распахнула глаза, изумленно глядя на подарок.

– Где ты его взял? – прошептала она, принимая банку.

– Стащил у генетиков, – самодовольно сообщил Ральф. – Это было не сложно. Знаю, ты обожаешь такие штучки.

– Актер, – Астрид прижалась к Меррику, чмокнула его в щеку, покачала головой. – Мне ведь все равно придется его вернуть. У меня он зачахнет.

– Вернешь. Но сперва поиграешься… Или что ты там с ними делаешь.

– Просто смотрю, – девушка не отрывая взгляда от насекомого, постучала пальцем по стенке банки. Кузнечик отпрянул, стукнулся о дно, завращал длинными усами. Астрид подняла горящий взгляд. – Меррик, классно-то как! Спасибо!

– Да не за что. Рад, что ты рада, что я рад… Что ты рада, короче. Хотя, признаюсь, никогда не понимал, что ты в них находишь. Кошки и собаки – еще понятно, но насекомые…

– Это же жизнь, Актер, – девушка шутливо двинула Ральфа кулаком. – Настоящая жизнь. Удивительно, сколько природа сотворила, чтобы получились мы с тобой. Или такой вот кузнец! А ты знаешь, как вообще появился глаз? Вот простой глаз?

– Уверен, это та еще история.

– А госпожа Аллерсон наверняка хорошо ее расскажет.

Они обернулись. К ним, прикрывая за собой дверь на крышу, направлялся огромный мужчина лет шестидесяти. Высокий, широкоплечий – он наводил на мысли о культуристе в почтенном возрасте. Массивный подбородок поддерживал прямое, хоть местами и обрюзгшее, лицо. На крупном неровном носе замерли чудовищно неуместные миниатюрные очки-половинки. Белоснежные волосы покрывали его голову, словно тягучим сливочным йогуртом, стекающим на подбородок и сливающимся в пушистую бороду с усами.

– Я не помешаю вам, молодые люди?

– Ни в коей мере, – ответил Меррик, вставая по стойке «смирно». – Мне как раз пора уходить. Астрид, до встречи. Береги банку.

– Спасибо, – улыбнулась девушка. – И за разговор тоже.

– Пока, Сестричка.

Ральф чуть поклонился седому мужчине и быстро ушел. Астрид обернулась к новоприбывшему.

– Профессор Орлов, доброе утро.

– Здравствуйте, госпожа Аллерсон, – глубоким голосом отозвался мужчина, протягивая руку. Астрид оценила жест и крепко, по-мужски ответила.

Они встали рядом.

– Мне показалось, или капитан Меррик назвал вас сестрой?

Астрид несколько натянуто улыбнулась. После разговора с Каравценко она ожидала резкой встречи и от Орлова. Девушка уже прикидывала, как холодным тоном будет ставить хамящего профессора на место, однако теперь ей пришлось пересмотреть свои планы. Холодный тон едва ли смотрелся бы убедительно на фоне банки с кузнецом, которую девушка застенчиво теребила в руках.