Текст книги "Поездка за город. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Святослав Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Чертовщина, – пробормотал с трудом приходящий в себя надзиратель. Блейк. – Чертовщина. Дьявольские дела.

Алес Солмич молчал. Его бездушное лицо побледнело и покрылось капельками пота.

– Каравценко, – Астрид включила внутреннюю связь. – Какова обстановка?

Полковник ответил не сразу. Когда заговорил, стало ясно, насколько тяжело ему дается спокойный тон.

– Аллерсон. Вам придется пройти полную процедуру очистки. Не спорьте со мной.

– Я и не собиралась. Однако это не так просто. Нас тут одиннадцать человек. Техника не справится. Нужно остановиться в спокойном месте и пропустить нас в два-три захода.

– Двух хватит. Вас десять.

– Десять? – девушка покрутила головой, замерла. – Постойте. Где надзиратель? Где Федорин?

Ламберт с трудом дышал. Солмич смотрел в пустоту.

– Пропал, – ответил Каравценко.

В установившейся тишине Астрид не слышала ничего. Даже собственного хриплого дыхания.

– Готовьтесь. Остановка через минуту.

– Прямо здесь? – хмуро уточнил Ламберт. – Снова в этом проклятом лесу?

– Нет, майор. Мы в городе. Мы все-таки добрались.

Глава 11

Они все-таки добрались. Проклятый лес и ужас, обитавший в нем, остались позади.

Из всех надзирателей, лишь Солмич и Коннингтон находились во вменяемом состоянии. Едва ли десять минут миновало со столь стремительного бегства экспедиции с места побоища, однако лейтенант уже надел свою обычную безразличную мину. Огнеметчик нервными дерганными движениями помогал Блейку и Далласу прийти в себя, его явно лихорадило от адреналина. Льюис все еще оставался без сознания, хотя датчики костюма и показывали, что со старшим сержантом все в порядке. Не желая рисковать, Астрид распорядилась сразу отправить огнеметчика на карантин в медицинский отсек.

– По-хорошему, – по внутренней связи заметил ей Меррик, – нам всем надо провериться. И как можно скорее.

Девушка кивнула.

– Что это было, Актер?

Парень поморщился. Хотел сплюнуть, но вовремя вспомнил про шлем.

– Зачем ты спрашиваешь, Сестренка? Я просто стрелок.

– Меррик. Мне нужно знать твое мнение. Пожалуйста.

Екатеринбуржец молчал. Астрид морщилась, прикрыв глаза – в ее виски вдруг словно врезались сотни ледяных игл. Они стояли в тесноте совсем близко, под потолком горел аварийный красный свет, дающий понять, как чуткие датчики «Гериона» реагируют на облепившую их грязь и черт знает, что еще. Возможную угрозу, пока сканирование не скажет иначе и электронный мозг вездехода не разрешит им войти. В этом неверном кармине Астрид вдруг увидела, что костюм Меррика покрыт темными пятнами, словно обгорел. Подняв индиговый взгляд, девушка в ужасе ахнула: рядом стоял не Ральф. Под разбитым жуткой силой лицевым щитком шлема белело пористое, как губка, лицо мертвеца. Из вырванных черных глазниц ручьями струилась кровь, порванные губы не прикрывали выбитых зубов…

– Астри?

Девушка покачнулась, встряхнула головой. На нее встревоженно смотрели чуть удлиненные карие глаза Ральфа Меррика. Ее друга, бывшего любовника, Екатеринбуржца. Не мертвого упыря с кровавой клоакой вместо лица. Игра света и тени и шок от пережитого несколько минут назад нарисовали на секунду, долю секунды жуткую картину. Но какой страшной в своих подробностях она была!

– Астри, малышка?

Она с трудом поборола тошноту.

– Думаю, у меня галлюцинации, – прошептала она. – Это либо стресс, либо… либо что-то еще.

Меррик промолчал.

Через несколько минут Каравценко сообщил, что Хантеру и Ли удалось найти в городской черте место для стоянки.

Они все-таки добрались. Проклятый лес и ужас, обитавший в нем, остались позади. А впереди раскрылась картина подлинной смерти.

– Матерь Божья, – прошептала Астрид, стоило им высадиться из вездехода.

«Герион» должен был обработать костюмы вернувшихся людей, очистить их от радиации, химикатов, бактерий и вирусов. И «зайцев» – прицепившихся представителей флоры и фауны, способных незаметно проникнуть на борт. По мнению вирусологов и биологов Службы внешнего контроля, участвовавших в подготовке экспедиции, такие гости в зоне карантина запросто могли привести к мучительной гибели всех ее членов. Время от времени ученым удавалось получать образцы бактерий и вирусов из-за Барьера. Они ужасали. Создавалось впечатление, что на дикой территории все мутировало с совершенно невероятной скоростью и вектором развития. Менялось под влиянием неведомых факторов, адаптировалось под неведомые условия. И убивало. Быстро или медленно, мучительно или незаметно, но убивало.

Кессонный отсек был рассчитан на единовременную обработку четырех человек, однако несколько презрев протоколы и инструкции, можно было запихнуть в него и пятерых. Большинство надзирателей все еще были не в себе, поэтому когда «Гериону» понадобилось место для очистительной работы, наружу полезли Екатеринбуржцы и Астрид.

Едва окинув взглядом окружающее ее пространство, девушка судорожно вздохнула.

– Матерь Божья.

Они оказались в городе, бывшем административном центре района. Астрид помнила, что по их данным до войны здесь проживали около восемнадцати тысяч человек. Через шестьдесят с лишним лет до них дошли лишь обрывки информации, однако из них следовало, что городок не эвакуировали. Почему так вышло, кто принял решение обречь на смерть тысячи людей, и многие другие вопросы остались без ответов. Когда случались подобные трагедии, суд имел смысл лишь в первые месяцы. Может, годы. Потом началась череда других забот, других бед, других горестей. О восемнадцати тысячах пропавших забыли, стерли из памяти и архивов. Вымарали из истории, словно их и не было.

Но город остался. Стоя посреди огромной заросшей бурьяном арены, Астрид видела, что именно город оказался, вероятно, единственным уцелевшим свидетелем разгоревшегося здесь много лет назад ужаса.

Первым, что обращало на себя внимание, был мусор. Горы мусора, завалившего улицы, тротуары, переулки. Какие-то коляски, белье, пакеты, упаковки из-под пищи и одежды, картонные коробки и предметы быта. Все это лежало волнами невероятных холмов, поднималось утесами, стелилось полями. Омерзительная бездушная пародия на естественное и живое. Антропогенный технохаос, слепой и сухой.

Дороги казались наглухо перекрытыми автомобилями. Тысячи и тысячи машин, как и на кольцевой трассе Города-23. Они замерли у обочин, светофоров, перекрестков, на тротуарах. Целые и разбитые. Немые свидетели и обвинители, молча демонстрирующие выломанные двери, обожженные салоны, пулевые отверстия в лобовых стеклах. Как и в Городе-23, некоторые авто остались при хозяевах, которые сидели за рулем, скаля желтоватые черепа.

Дикая территория за Барьером выглядела стерильно-пустой, вымершей, бесплодной. Урбаническое кладбище этого городишки, казалось, повидало куда больше жутких диких историй, чем спешно брошенная периферия Города-23. Приглядевшись, Астрид начала различать детали. Некоторые машины выделялись прикрепленными листами жести, гофрированных листов стали, даже деревянных оград. Салоны где-то защищало не стекло, а квадраты жести и сваренных из арматуры решеток. Какие-то автомобили явно собирали из нескольких: такие гибриды отличались поразительным уродством и заметным стремлением к функциональности. Функциональности отчаянной и злой – такой, которая всегда сопровождает страстное стремление выжить.

Астрид удалось рассмотреть лишь часть улиц. Большинство из них вскоре упиралось в самодельные баррикады из автобусов и крупных авто, бетонных блоков, криво сваренных ржавых противотанковых ежей, разного хлама. Заграждения окружали и некоторые дома, многие из которых ощетинились не только высокими препятствиями, но и неким подобием частокола из арматуры и заостренных бревен. На них висело что-то, неразборчивое в темноте и на большом расстоянии.

– Смотри, – шепнул Меррик. – Дома обожжены. Здесь был пожар.

– Пожары, – тихо поправила Астрид.

Да, городок горел. И явно не один раз. Некоторые строения обрушились, завалились набок, накрыв грудами бетона и стали дворы и переулки. Другие, словно не выдержав собственного веса, сложились внутрь себя. Те здания, что уцелели, не подавали признаков жизни. Разрисованные, исписанные, издырявленные заметными даже с расстояния пулевыми отверстиями, они словно раскрыли в предсмертном крике черные провалы окон. Астрид не видела в этом жесте вызова. Дома уже давно были мертвы.

Улицы, мусор, машины и дома покрывал многолетний слой пыли. Подобный унылому бесцветному снегу, он накрыл все поверхности, каждую деталь посмертным саваном.

– «Герион», это Ламберт, – затрещало в коммуникаторе. – Все тихо. Долго нам еще здесь торчать?

– Три минуты, Ламберт. «Герион» заканчивает с первой партией.

– Принято.

Екатеринбуржцы рассыпались вокруг вездехода, встали так, чтобы видеть друг друга. Механики-водители загнали машину совсем недалеко в город, остановились на первой большой и хорошо просматриваемой площадке, которую только обнаружили. Ей стало, очевидно, какое-то бывшее спортивное сооружение. Возможно, футбольное поле. Торчащие из земли в сотне метров от группы стальные палки не давали подсказки.

Несмотря на жуткий вид вокруг и нервозность, на усталость и шок, Астрид вдруг почувствовала некоторое облегчение. Находясь здесь, среди своих, она занималась чем-то знакомым и понятным. Словно опять оказалась на хоть и страшном, но рядовом выходе за Барьер в составе «Корнета». Словно через несколько часов ее ждало общежитие, теплый кофе в столовой и солидные премиальные. Словно…

«Словно я не командир. Сбежала и не несу ни за кого никакой ответственности», – мелькнуло в ее голове. Очевидно, не только у нее.

– Аллерсон, – зашипел в ухе голос Каравценко. – Почему вы опять снаружи?

– Я решила отправить надзирателей первыми, полковник, – отозвалась девушка.

– Отправить первыми… Солмич вполне мог остаться с группой СГО.

– Ему нужно быть со своими людьми.

Военный руководитель помолчал. Астрид как наяву видела его лицо, презрительно хмурящееся в блеске командирского монитора.

– Аллерсон. Это вам нужно быть со своими людьми. Андре закатила панику. Орлов и Полянский наседают на меня со всех сторон. Куинн рвется наружу вас спасать.

– В самом деле? – повинуясь неожиданному импульсу, заинтересовалась Астрид.

– Прекрати играть, черт подери! – рявкнул полковник. – Ты что, не понимаешь? Ты играться в командира решила или им быть? Командирская ноша – не та, которую можно снять и повесить в шкаф, когда надоест! Ты за этих людей отвечаешь с момента выезда из Города-23! И будешь отвечать, вплоть до возвращения!

– Полковник, – чувствуя прилившую к лицу кровь, проговорила Астрид, – держи себя в руках. Это последний раз, когда ты говоришь со мной в таком тоне. Последний раз, когда я позволяю тебе подвергать сомнению мой авторитет в присутствии членов экспедиции. В следующий раз – пойдешь в карантинную колбу к Куинну и будешь сидеть там весь оставшийся путь. Ты меня понял?

Казалось, она слышит скрежет его зубов.

– Ты меня понял или нет?

– Это закрытый канал, Аллерсон, – неожиданно спокойно ответил полковник. – В отличие от вас, я знаю, что такое командир. Даже такой, как вы, он может преуспеть, пока у него есть авторитет и уважение подчиненных. Поэтому я бы не стал его так подрывать. В остальном же, – голос мужчины изменился, похолодел, – в остальном же берегитесь. Не смейте мне больше угрожать. Никогда.

Перепалка с Каравценко запала Астрид в душу. Несмотря на неприязнь к полковнику, остыв, она стала склоняться к тому, что он был прав. За минувшие часы произошло слишком много всего, требовавшего незамедлительного участия командующего экспедицией. Ее участия.

Когда десятью минутами позже проверенные, очищенные и обеззараженные Астрид и четверка Екатеринбуржцев вошли в кают-компанию, там уже кипели споры. Пары секунд оказалось достаточно, чтобы понять: обсуждали явление, с которым экспедиция «Герион» столкнулась в лесу. И еще одного солдата, которого экспедиция «Герион» лишилась.

– Совершенно очевидный сбой аппаратуры, – упрямо повторял Норнберг. Видимо, уже не в первый раз.

– Вздор, – насупился Брэндон Мэллори. – Мы с Кларком все проверили. Ариадна в полном порядке, техника работает.

– Ариадна показывала, что мы черт знает где!

– Мы и были, черт знает где.

– Мы были в лесу! В. Ле. Су.

– Успокойтесь, – повелительно пробасил Орлов, скрещивая руки на груди. – Возьмите себя в руки. Обращаю ваше внимание, что, несмотря на таинственные обстоятельства, фактически мы лишь встали перед конкретной сложностью, которую нужно решить. Спокойно. Взвешено. Опираясь на факты.

– Факты таковы, – угрюмо заговорила Андре. Женщину мелко трясло, но Астрид не могла понять, что это – последствия пережитого страха или запоздавшая никотиновая ломка. – Наш бортовой компьютер, на который многое завязано, не может верно отображать наше положение на карте местности. И не в состоянии отслеживать маячки отдельных костюмов.

– Вздор, – повторил Мэллори.

– Брэн, – попросила Астрид. – Объясни. Почему Ариадна считала, что мы где-то в городе? Все мы видели ее информацию. Разве это не сбой?

– Как ни странно, нет. Я уже сказал, что мы с Кларком проверили систему. Она в норме. Напомню, что наша карта – всего лишь компиляция старых спутниковых снимков, сделанных в две тысячи двенадцатом году за три месяца до Заражения. Наше положение изначально задано координатами вручную, в ночь перед отправкой. Ариадна располагает нас на карте, основываясь на данных о масштабе изображения, скорости и направления нашего движения. Вот и все.

– Что-то здесь не сходится, – заметил Меррик. – Если это старая спутниковая карта, то ошибка невозможна. Лес мог измениться, мог поменяться ландшафт, но город – нет. Город должен был быть там же, где и на карте. Мы должны были достичь его за несколько минут. Должны были.

– Карты все же могли соврать, – неуверенно произнес второй инженер, Кларк Сэнд.

– Как это?

– Это карты со спутника. Если отбросить мысль о том, что ошибся спутник, то можно предположить, что ошиблись те, кто составлял нашу карту.

– Или они не ошиблись, – пробормотал Мэллори.

– Что ты имеешь в виду?

Инженер невесело усмехнулся.

– Кто-то мог специально нахимичить с уже готовой картой. Кто-то из тех, кто отвечал за подготовку экспедиции.

– Или из тех, – буркнул Хантер, – кто сидит сейчас здесь.

В кают-компании повисла мрачная тишина. Она была такой густой, что напомнила Астрид плотную тьму в дьявольском лесу.

– Это очень серьезное обвинение, – медленно произнес Орлов. – Зачем кому-то из организаторов экспедиции, – и тем более из участников, – ей вредить?

– Не мое дело, – сплюнул прямо на пол негр. – Совсем не мое. Но все, что здесь творится – все, с самого начала! – отдает профанством и непрофессионализмом. Или саботажем.

– Как вы это говорите, профессор? – недобро глянул на Орлова Мэллори. – «Любопытно»?

Ученый холодно смотрел на него.

– Я в это не верю, – спокойно заявил доктор Куинн. – Простите, господа. Господин Мэллори, господин Хантер. Извиняюсь за прямоту, но я в это не верю.

– Тогда объясните мне, Куинн, почему в этой экспедиции столько изъянов? Почему набран малый персонал? Почему нам едва хватило времени на личную подготовку, и совсем не хватило – на командную? Почему среди нас лишь едва ли каждый второй участвовал в инициативе «Эпимитей», которая должна была стать ключевой при отборе людей? Почему такое важное дело доверили наемникам и уголовникам?

– Это ты про меня, что ли, гриб? – угрожающе свернул глазами Хантер.

– Может, и про тебя, – прошипел Мэллори. – Уж наверняка не про надзоров!

– Угомонитесь все! – пролаял Каравценко. Он резко встал, его худая фигура заслонила свет нескольких ламп, пустив по комнате неверные ломаные тени. – Прекратите! Вы несете чушь! Никто тут никого не предавал, никто никого не подставлял! Это говорю вам я, а все вы знаете, насколько недоволен я подготовкой этого похода.

Полковник и глазом не повел в сторону Астрид, но многие мельком взглянули на нее. Посмотрел и доктор Куинн, во взгляде которого, впрочем, читалась теплая поддержка.

– Нам нужно успокоиться, – продолжал Каравценко. – Мэллори, Сэнд. Что с Ариадной? Если предположить, что она все же сломалась.

– Мы перезапустили систему, – пожал плечами Мэллори, медленно отрывая взгляд от все еще кипящего Хантера. – Я руками вбил наше положение заново. На всякий случай лучше сверять геолокацию с видом снаружи, но в остальном – мы в норме. Кроме одного момента.

– Какого момента?

Брэндон пожевал губами, посмотрел на второго инженера.

– Записывающая аппаратура и правда перестала функционировать вскоре после въезда в тот чертов лес. Нам пока не удалось найти источник поломки. Сейчас все работает в штатном режиме, но я не могу гарантировать, что подобное не повторится.

– Ищите причину, – приказала Астрид. – Нам нужны записи происходящего. В особенности это касается произошедшего в лесу. Какие мысли, коллеги? Чем это могло быть?

– Приборы, – Хантер с хрустом почесал затылок, – зафиксировали резкий перепад температуры минут за десять до того, как мы уперлись в те развалины. Я говорю приблизительно, потому что записывающая аппаратура не работала. И наши круто подготовленные специалисты не знают, почему.

Мэллори сделал вид, что не заметил издевки.

– Мда-а, – глядя на него, продолжал механик-водитель. – Примерно за десять минут до того температура резко возросла – с двадцати до двадцати семи градусов по Цельсию. Еще сильнее изменилась влажность воздуха – с шестидесяти до девяноста шести.

– Девяноста шести! – Ламберт недоверчиво покачал головой. – А ты не хватанул, Тарик?

– Нет, он прав, – Астрид поправила волосы. – Когда я только высадилась из «Гериона» на забрале сразу осела влага. Сперва я думала, что это галлюцинации, но теперь понимаю – нет, влага была настоящей.

– Там были не только эти странные растения, – сказал Меррик. – Когда мы отступали и тьма немного рассеялась, я видел… лианы. И пальмы.

– Что такое пальмы? – заинтересовалась Андре.

– Это древесные однодольные растения, – удивленно поднял взгляд на Екатеринбуржца Норнберг. – До Заражения они были очень распространены в тропиках и субтропиках. Вы уверены, капитан, что видели именно их?

– Абсолютно.

– Я тоже их видел, – поддержал Ламберт. – Пальмы, много. Метрах в десяти от той поляны. И все там было в лианах. Они вились по стволам и веткам, тянулись к кронам.

– К солнечному свету, – задумчиво кивнул Орлов. – В принципе, все сходится. Кроме того, что…

– Что мы были не в амазонских лесах. Не в «садах дьявола», о которых вы вспомнили.

– «Сады дьявола», – заговорила Хикс. – Да, конечно. Я некоторое время пыталась вспомнить, оно ли это, и теперь уверена. В легендах южноамериканских индейских племен в амазонском регионе упоминается злой лесной дух – или демон – по имени Чулячаки, который сбивал людей с тропок и уводил во тьму, где пожирал.

– А у этого демона не было случайно способности насылать ночную тьму?

– Нет. Кажется, у него была одна нога человека, а вторая – козла. Однако по поверьям местных жителей, именно он создавал сады, которые назвали в его честь.

– К счастью, – хмыкнул Норнберг, – демонов не существует.

Хикс промолчала. А вот более-менее пришедший в себя Даллас молчать не стал.

– Правда? В самом деле? Тогда скажи мне, умник, что это было? Какого хрена, черт подери, мы только что видели? С чем мы только что бились?

– Угомонись, – отрывисто бросил Солмич. – Быстро, младший лейтенант!

Даллас угомонился. Быстро. Но по его лицу было видно, что надзиратель недоволен.

– Единственное, с чем мы сталкивались из представителей местной фауны в количестве, достаточном для изучения, – начал Норнберг, – это мирмеланты и аберранты. В сущности, по функционалу аберранты представляют собой лишь вторую ступень развития мирмелантов. Хотя, конечно, мирмеланты и сами могут достигать второго этапа зрелости, на котором они прекращают заботиться о Полях и начинают рекогносцировку. Как я уже заметил коллеге, – он кивнул в сторону Полянского, – когда мы отправлялись в путь, мирмелантов общепринято классифицировать как биомеханические организмы.

– Если можно, – доктор Куинн поднял руки в извиняющемся жесте, – если можно, уточните, что это такое. Я бы хотел заполнить пробел в образовании.

– Я тоже ни хрена не знаю, что это, – зло заметил Хантер.

– Конечно-кончено! Хм… Организм классифицируется как «биомеханический», если в его создании применяются технологии биологического проектирования. Другими словами, существование данного организма лежит вне эволюционной временной линии привычной для него среды. Кроме того, такой организм должен быть способен к воспроизводству в естественной среде обитания без применения дополнительного механического вмешательства. Предполагается, что мирмеланты попадают под репродукционную r-стратегию, однако, будучи биомеханическими организмами, они не обязательно ею ограничены. Пока все понятно?

– Пока – да.

– Хорошо. Немаловажным является факт, что мирмеланты способны синтезировать некоторые материалы – в том числе и материалы на основе полимеров. И, наконец, исследования показывают, что они подвержены адаптации к окружающим их внешним факторам. Факторы эти нам пока неизвестны, поэтому важно будет получить образцы… э-эм… местных мирмелантов и аберрантов, чтобы сравнить их с теми образцами, которые удалось получить на Барьере.

– Вы располагаете доказательствами, – поинтересовалась Хикс, – что все эти условия выполнены?

– Вполне, – подтвердил Норнберг. – Но ключевым фактором является репродукционный вирус, вырабатываемый мирмелантом. Как вам всем известно, эти существа размножаются за счет других живых объектов. Обездвижив жертву, мирмелант имплантирует ей в средостение в район позвоночного столба паразита, который в дальнейшем растет и развивается, получая относительный контроль над организмом своего носителя. При этом паразиту нужно время на взросление. Обратите внимание, что организм не начинает иммунную атаку на инородное тело. Наоборот, в подавляющем большинстве случаев тело удивительным образом перестраивается для того, чтобы начать помогать паразиту в его росте!

– Как так? Организм сам помогает расти этим тварям?

– Совершенно верно! И это совершенно удивительное, не похожее ни на что иное явление. Хорошо известно, что бактерии в большинстве живых существ уничтожаются или производятся в зависимости от особенностей питания или внешней среды. Организм может находиться с бактериями в состоянии симбиоза или враждовать с ними, но ни один известный нам организм, кроме, очевидно, мирмеланта, не способен самостоятельно производить вирус. Тем более, вирус, хитроумно используемый для репродукции! И даже больше – вирус разных модификаций, применяемый для разных видов живых организмов, которые мирмеланты используют для импрегнации.

– Они вырабатывают вирус на месте? – недоверчиво покачал головой Полянский.

– В зависимости от вида живой формы, которую видят перед собой и решают импрегнировать, – подтвердил биолог. – Мы убеждены, что организм мирмелантов не снабжен никакими долгосрочными «архивами» с разными наборами вирусов. Нет, создания производят их практически мгновенно, в течение нескольких минут после слияния с жертвой. Мы убеждены, что подобными способностями может обладать только организм, спроектированный с применением познаний в биомеханике. Колоссальных познаний, стоит заметить.

– Этот вирус… – протянула Хикс. – Вы говорите о вирусе Вульфа-Кольцовского?

– Нет-нет! Вирус Вульфа-Кольцовского распространяется воздушно-капельным и гематогенным путем и служит одной-единственной цели.

– Убивать, – мрачно кивнул майор Ламберт.

– Верно. Не будем останавливаться на этом. Двадцатый параграф… Вы все сами знаете. Вирус же репродукционный, о котором я говорил минуту назад, нужен для, немного-немало, изменения ДНК организма-носителя. Это совершенно уникальный процесс, который нам не удавалось никогда полностью проследить. А потому и понять.

– Вы говорили, коллега, что изменения подталкивают организм к помощи паразиту?

– Верно. Подсаженный в средостение мирмелантом паразит нуждается в первые недели в заботе и уходе. Измененный генетический код носителя создает вокруг паразита защитную мембрану, которая является тройным – тройным! – барьером, занимающимся выведением отходов паразита и его питанием. Внутри этого своеобразного кокона образуется поддерживающая жизненные процессы жидкость. Некий сильный концентрат белков, ферментов и гормонов. Кроме того, конечно, ключевым образом меняется иммунная система носителя, которая не только не атакует паразита, но и начинает его защищать.

– Интересная история, – улыбнулся Меррик. – Действительно, лично я узнал много нового. Однако, простите, какое отношение это имеет к тому, что пыталось нас угробить?

– Всего лишь предположение, – пожал плечами Норнберг. – То, что я сейчас вам рассказал, является выжимкой десятилетий изучения мирмелантов. Собственно, только одного варианта их размножения. Того, с помощью которого они создают аберрантов. Сами мирмеланты, как известно, порождаются Полями. Здесь мы можем строить некоторые гипотезы и приходить к умозаключениям. Одно из них – зона карантина полна биомеханическими организмами. Я лишь могу предположить, что явление, с которым мы столкнулись в лесу, было одним из неизвестных ранее видов.

Собравшиеся помолчали, обдумывая услышанное.

– Я не согласен, – заявил, наконец, Меррик. – Простите, Норнберг, но это тот случай, когда голая теория и опыт, основанный на экспериментах в стерильных условиях, разбивается реальной жизнью в хлам.

– И этим вы хотите сказать, что?..

– Вас там не было, – встряхнул головой капитан. – Я чувствовал, я всем собой ощущал, что рядом со мной находится концентрированное зло. Что-то безумно древнее и чудовищное. И что оно хочет меня убить – растерзать, разорвать, добраться не только до внутренностей и крови, но до самой души.

– Весьма поэтично, – закатил глаза Норнберг.

– Однако это правда, – поддержала Ральфа Астрид. – Я тоже там была. Ничего похожего в жизни не видела. И не чувствовала.

– Мы не могли это убить, – заявил Ламберт. – Вы все это видели. Пули и огонь не причиняли этому… созданию никакого вреда. Только свет чертовых прожекторов Тарика заставлял тьму рассеиваться, давал нам время.

– Майор, – позвал Каравценко. – Расскажите, почему вы не вернулись, когда я отдал приказ? Что у вас там произошло?

– Я… – командир Екатеринбуржцев запнулся. – Я… не знаю. Не могу ничего внятного вам сказать, полковник. Помню только какие-то жуткие картины. Что-то неопределенное, бесформенное. Ощущение невероятной древности, чуждости, злобы.

– И космический холод, – тихо добавила Астрид. – Ты чувствовал огромное необъятное межзвездное ничто.

Ламберт посмотрел на нее. В глазах его мелькнуло то, чего она там никогда не видела. Страх.

Майор кивнул.

– Да, Сестренка. Именно это я и чувствовал.

– Это, должно быть, какое-то психотропное излучение, – заметил один из надзирателей.

– Байки, – уверенно заявил Полянский. – Я слышал такие истории. Старые довоенные проекты, управление сознанием, концепции психотропной борьбы не только с уличными беспорядками, но и с силами вторжения. Но подтверждений этому никто привести не мог.

– Никакие волны, – покачал головой Ламберт, – никакие радары и никакие эксперименты не могут породить то, что я чувствовал. Молчу уж о том, с чем я сражался.

– Наука, – покачал головой Орлов, – не даст вам ответ на этот вопрос. Мы можем оперировать лишь фактами. В том, что вы говорите, я вижу слишком много мистицизма. И, простите, впечатлительности. Разве что… – он вопросительно взглянул на Хикс. Та лишь отрицательно покачала головой.

– Сейчас нам достаточно знать, – вмешался Каравценко, – что если эта мерзость появится снова, ее отгонит фонарь помощнее.

– Действительно, – кивнула Астрид. – Однако, полковник, я бы хотела прояснить для себя последний вопрос.

– Последний вопрос… Какой, Аллерсон?

Девушка помолчала. Взглянула на Солмича, удивляясь, почему об этом не спросил он.

– Сержант Федорин. Что случилось? Как он погиб?

Черные глаза полковника свернули.

– Мы не знаем. Что-то случилось, когда он затаскивал в «Герион» Далласа и Блейка.

– А именно?

– Мы были в отключке, – угрюмо сообщил Даллас. – Ничего не видели и не слышали.

– У нас есть лишь показания «Ариадны», – вставил Мэллори, – а ей не доверяют.

– Так что же она показала?

– Я не знаю, Астрид. Сержант кричал, что что-то его схватило.

– Вы были в бреду, – проворчал Хантер, – и каждый что-то такое кричал. Записей нет, а потому посмотреть и во всем разобраться не выйдет. Когда сержант пропал, мы с Ли занимались другим и на кормовые камеры не обращали внимания.

Астрид нахмурилась.

– Не понимаю. Разве «Ариадна» не фиксировала положение его костюма?

– Фиксировала.

– И что же?

Брэндон помедлил, тщательно подбирая слова.

– «Ариадна» утверждает, что его костюм находился у пандуса. А потом… он…

– Брэндон?..

– Он начал двигаться. Быстро. Очень быстро. Сержант сорвался с места, набрав за чуть больше четырех секунд скорость в девяносто километров в час, и скоро исчез из зоны покрытия. За это время в его костюме появилось несколько разрывов. Датчики, расположенные в рукавах, находились на многометровом расстоянии друг от друга. И от датчиков в районе торса. Почти сразу аппаратура перестала фиксировать его пульс.

– Оно схватило его, – глухо пробормотал Даллас. – Схватило и утащило прямиком в пекло.

– Это, – покачал головой Норнберг, – я не могу прокомментировать.

– И не надо. Вы вообще ничего не можете, только языками трясти. День прошел, а у нас два трупа. Надо возвращаться.

– Молчать, боец! – снова вмешался Солмич.

Боец замолчал.

– Просто ошибка компьютера, – Хантер встал, поправил вязаную шапочку. – Не знаю, как он умер, но лучше бы вам это выяснить. Вы тут ученые и солдаты. А я только баранку кручу. Но не хочу окочуриться, как Федорин. Разберитесь с этим, очень вас прошу. А сейчас нам пора прокладывать маршрут. Решать, что делать дальше.

– Мы приехали сюда искать людей, – натянуто улыбнулся доктор Куинн. – Полагаю, пора подключить к работе нашего четырехлапого гостя.