Текст книги "Поездка за город. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Святослав Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Большинство людей заснули сразу, едва сбросив рабочую одежду. Первый день в зоне карантина выдался чудовищно изматывающим, богатым на мерзкие впечатления. И не все его пережили.

Не обошлось, впрочем, без сюрпризов. Андре, которой Астрид все же запретила курить внутри, начала упираться, требуя, чтобы ее выпустили наружу. Астрид и слышать подобного не хотела. Прежние сомнения уступили место мрачной уверенности – если бы у девушки был шанс, она не задумываясь заменила бы Мэйделин на любого другого геолога, даже если бы тот не имел необходимой подготовки. Лишенная возможности регулярно курить, Андре становилась раздражительнее с каждым часом, что отразилось и на ее внешности: рыжие волосы спутались, мышцы лица замерли в гримасе недовольства.

Если геолог стремилась покинуть «Герион», то про Екатеринбуржев сказать подобное было нельзя. Однако именно их Астрид, скрипя сердце, отправила наружу. Кратко переговорив с Каравценко и Ламбертом при молчаливом участии Солмича, Аллерсон решила не искать других мест для ночлега. Остановившись на бывшем спортивном поле на краю города, не углубляясь во враждебные, застывшие в неестественной неподвижности улочки, они могли контролировать территорию. А в случае необходимости – быстро развернуть автоматическую пушку. Здесь с грехом пополам они оставались в относительной безопасности. Однако кое-что все же стоило сделать.

– Расставим датчики движения, – кивнул Ламберт. – Вкопаем их метрах в пятидесяти от «Гериона».

– Далековато вам придется отходить, – с сомнением прикусила губу Астрид.

– Ничего страшного, еще не совсем стемнело.

– Хорошо. Хантер и Ли вас прикроют. Разместите автоматические орудия и осмотрите багги. Я хочу быть уверена, что они в норме.

– Тогда нам пригодится инженер. Может, одолжишь нам Мэллори? Или Сэнда?

– Нет, – Астрид слабо улыбнулась. – Прости, Медведь, я не хочу больше рисковать. Вас там и так будет всего четверо. Не хватало еще гражданского, с которым вам придется нянчиться.

Майор не настаивал.

– Просто осмотрите машины на предмет наружных повреждений. На рассвете займемся этим всерьез.

Бойцам СГО потребовалось двадцать минут, чтобы расставить автопушки и вкопать неглубоко в землю конусообразные датчики движения. Меррик и Шеф работали, пока Медведь и Кот настороженно осматривали окрестности. С легким шипением над загривком сплюснутого корпуса «Гериона» двигалось орудие вездехода. Играясь настройками тепловизора и прибора ночного видения, Тарик Хантер пристально осматривал каждую темную щель в лежащем неподалеку городе, каждый подозрительный провал окна, каждый мрачный угол. Но город казался мертвым и неподвижным. Мертвее и неподвижнее оставшейся за кормой стены леса, где, казалось, даже ветер затих.

Все это время Астрид провела перед операторским монитором, следя за обстановкой и тихо переговариваясь с группой. Рядом сидели в полной боевой готовности надзиратели. Учитывая состояние бойцов, Аллерсон решила не отправлять их с Екатеринбуржцами, однако тем в любой момент могла потребоваться подмога, поэтому, несмотря на стресс и изнеможение, надзиратели оставались в резерве. Далласу и Блейку это явно не понравилось, однако они не осмелились ослушаться прямого приказа. На равнодушном лице Солмича Астрид как всегда ничего не смогла прочитать. Огнеметчики из взвода оперативной очистки не протестовали. Скорее наоборот.

– Аллерсон, – позвал Льюис. Он старался говорить тихо, чтобы не привлечь внимания Солмича и Каравценко. – Мы с Коннингтоном могли бы присоединиться к парнями снаружи. Когда речь заходит об аберрантах, два ствола лишними не бывают. Да и Куинн убежден, что мы в норме.

Старший лейтенант уже давно пришел в себя и говорил уверенно, но его лицо оставалось бледным, а глаза лихорадочно поблескивали. Астрид улыбнулась, покачала головой.

– Спасибо, Льюис, но в этом пока нет необходимости. Вы пригодитесь, если что-то пойдет не так.

Но все прошло именно так, как они и планировали. Впервые за день.

Екатеринбуржцы разместили орудия и конусы датчиков движения, осмотрели машины. После небольшой консультации с «Герионом», Ральф Меррик даже взял в поясной контейнер образцы странного растения, напоминавшего красноватую губку, сочащуюся чем-то масленым и желтоватым. Астрид была уверена, что находка приведет проснувшегося утром Норнберга в восторг.

Кроме того, бойцы установили и кое-что еще.

– Антиснайперское оборудование, – пояснил Ламберт, показывая мелкие зеленые точки на КПК. – Вот здесь, здесь и здесь.

Астрид подняла на него непонимающий взгляд.

– Это средства борьбы со снайперскими подразделениями, – объяснил майор. – Индикаторы оптических систем и акустические системы для обнаружения огня из стрелкового оружия.

– Я знаю, что это, Медведь. Скажи лучше, каких снайперов ты здесь опасаешься.

– Обычных. Не говори, что ты не заметила, в какое прелестное место мы попали.

Астрид задумалась. Несмотря на постоянную практику в обращении с огнестрельным оружием и на регулярную отработку командной работы, девушке не приходилось воевать с людьми. Во всяком случае, с людьми, не обремененными дополнительными парами конечностей и гнусными клыками. Однако она не могла не обратить внимания на некоторые детали.

Совсем недалеко от места их стоянки покоился остов сгоревшего автобуса. Машину старались усилить дополнительными листами стали, поверх бортов приварили стальную решетку, но это не помогло. Астрид видела место попадания гранатометного выстрела. Видела и черное отверстие в три пальца, через которое кумулятивная струя, должно быть, вошла в транспорт. Многие стены в городе были посечены осколками и пулевыми отверстиями. Здесь явно шли бои. И как знать, не идут ли до сих пор. Аллерсон могла живо представить, как местные жители, чудом найденные шестьдесят лет после войны, встречают новообретенных братьев гранатометным огнем. Картина не казалась слишком уж фантастической.

– Какая дальность действия твоих игрушек? – спросила она.

– До полутора километров. Если кто-то начнет проявлять к нам большой интерес, мы об этом узнаем. Неважно, какой системой он будет пользоваться – телевизионной, лазерной, активной или пассивной.

– Я в этом ничего не понимаю, – мотнула головой девушка. – Доверяюсь тебе.

– Хорошо. Информация поступает ко мне на КПК. Если что-то появится – я сообщу.

– Сообщи. Ты или Актер.

Медведь расплылся в заботливой щербатой улыбке.

– Это был долгий день, Сестренка. Отправляйся отдыхать.

Астрид показалось, что эти слова выбили из нее остатки сил. Ноги вдруг налились вязкой тяжестью, в голове натянулась ниточка пульсирующей боли.

– Отправляйся отдыхать. Тебе нужно набраться сил.

Девушка с признательностью посмотрела на майора.

– Пожалуй, Медведь, я так и сделаю.

Ледяные иглы жгли ей виски.

Она снова была в лесу. В окружении неприятных, вызывающих брезгливость мясистых листьев и мертвых сухих стволов. На этот раз она видела и лианы, пальмы. А еще эпифиты, сельвы и многие другие растения, названия которых до этого момента не знала. Ей было тяжело и душно. Лес искажался в завихрениях тьмы, деревья меняли форму, извивались. «Это не лес, – неожиданно поняла девушка. – Это электроды». Она яростно рванулась, стремясь стряхнуть оцепенение, усталость.

Но было слишком поздно.

Ее коснулась тень чего-то огромного, монументального, чужого. Не тень даже, а самый край тени, сопровождающий ее ветерок. Но этого оказалось достаточно. Девушка застонала во сне. Ее дыхание участилось, майка промокла от внезапно выступившего холодного пота, пальцы судорожно вцепились в одеяло.

Она закричала бы, если бы могла. Но для этого нужны были легкие, язык. У нее не было ничего. Когда-то, возможно, что-то и было, но не теперь. Все органы чувств, каждый нерв и каждая мысль оказались парализованы неописуемым по своей глубине ужасом. Там, в бездне, таилось что-то неимоверное. Что-то первозданное, древнее, как сам космос. Оно извечно и не спеша существовало, и самим своим существованием изменяло реальность вокруг.

Край тени прошел мимо, стал медленно отдаляться. За ним ушел и губительный ветер, грозивший спалить ее сознание, как мотылька огнеметом. Ветер, который нес обрывки знаний. Бесконечных всеобъемлющих знаний. Едва он исчез, Астрид без чувств упала на землю, согнулась в позе эмбриона. Она знала: стоило ей вдохнуть этот ветер, приоткрыть рот, глаза – ее бы не стало. Но лишенная его дыхания, его мимолетного, не длившегося и доли секунды прикосновения, она испытала чудовищное отчаяние. Девушку охватило ощущение полнейшей беспомощности, а тело пронзила резкая тупая боль. Она сконцентрировалась чуть ниже живота и набирала обороты с каждой секундой. Астрид казалось, что от нее оторвали кусок, вырвали из нее какой-то орган.

Она жутко пронзительно закричала.

И ее начали успокаивать. Холодные руки трогали лоб, проверяли пульс. Ей давали воду, убеждали улечься обратно на желтоватые, пахнущие дешевым порошком подушки. Она ревела, не помня себя, дергалась в их руках. Кричала, угрожала.

– Астрид!

Он был здесь. Взволнованный даже больше, чем обычно, взлохмаченный. Роберт пытался войти в палату, но его не пускали врачи.

– Астрид!

Девушка снова поплыла. Под животом чертовски болело, кружилась голова. С операции прошло, наверное, всего несколько часов. Она еще чувствовала пульсирующие в организме медикаменты. Снотворное и анестезию. Чувствовала холод между ляжек. И боль.

– Астрид!

Палаты не было. Был лес. Койка, врачи, Роберт – все стояло посреди леса. Тень снова надвигалась.

– Астрид! Сестренка!

Она нахмурилась. Роберт никогда не называл ее сестренкой. Тогда, много лет назад, ее никто так не называл.

Тень была уже близко. Она мягко коснулась врачей, акушеров. Люди гасли, как свечки. В считанные мгновения они старились, превращались в мумии и истлевали. На землю падал уже прах. Астрид попыталась встать, но не смогла. Она еще была слишком слаба после операции, слишком…

«Какого черта?! Это было давно! В другой жизни! В другом мире!»

Тень надвигалась. Она толкнула Роберта, повалила его на землю. Но прежде, чем его бледное лицо превратилось в мертвую маску, он успел крикнуть:

– Астрид!

Она проснулась, вырванная из своей палаты посреди леса, из узкой койки. Проснулась, тяжело дыша, покрытая липким вонючим потом, не в силах понять, что происходит и где она оказалась. Рядом мелькали какие-то тени, кто-то говорил на повышенных тонах, в лицо бил слабый свет.

– Сестренка! Да проснись ты, черт подери!

Она ошалело посмотрела на мужчину, трясущего ее за плечи. «Меррик, – вспомнила она. – Актер».

Она все вспомнила. Поняла, что стальная коробка вокруг нее – борта вездехода, «Гериона». Что переборка в ногах отгораживает ее от следующей навесной кровати. Что она в зоне карантина. Что это не сон. Что что-то случилось.

– В чем дело? – хрипло спросила она. – Все живы? Говори же!

– Все живы, успокойся, – парень выглядел озабочено. – Поднимайся, только не шуми. Каравценко сказал никого пока не будить.

– Что произошло?

– Увидишь.

Не тратя время, девушка натянула рабочий комбинезон, спорхнула с верхней полки, не потревожив сонно сопящую ярусом ниже Хикс. В кают-компании уже собрались все надзиратели и Екатеринбуржцы. Каравценко сидел, казалось, в той же позе, что и три часа назад, когда Астрид отправилась на боковую. Усы шевроном шевелились вслед за кривящимися губами. Рядом, скрестив руки на груди, стоял профессор Орлов.

– В чем дело, полковник?

Надзиратель молча кивнул на монитор командирского пульта. Едва взглянув, Астрид ахнула.

– Как давно это началось?

Каравценко промолчал. Вместо него отозвался Орлов. Его голос был еще более глухим от переливающегося в нем недовольства.

– Это началось минут двадцать назад. Точнее сказать я не могу, потому что не имел возможности проверить записи. Я поспешил разбудить вас.

– Правильно сделали, – медленно произнесла Астрид. Она, как и Орлов, смотрела на Каравценко. – Полковник? Вы ведь вызвались дежурить ночью. Почему об этом не сообщили?

– Думаю, госпожа Аллерсон, – снова заговорил Орлов, – ответ очевиден.

Ответ и правда был очевиден. С первой встречи с надзирателем, Астрид прекрасно понимала, что в предстоящей работе он не станет для нее опорой. Однако впервые столкнулась с прямым вредительством. Нет, полковник не сделал ничего плохого. Но его внезапное бездействие могло дорого им обойтись.

– Мы разберемся с этим позже, – решила девушка, включая внутреннюю связь «Гериона». – Нельзя тратить время. Хантер? Хантер, вы меня слышите?

– Угу, – далеко не сразу сонно проворчал механик-водитель. – Слышу, босс. Хотя сейчас смена Ли, и я дрыхну. Это что-то важное?

– Да, Хантер, важное. Просыпайтесь, отдых закончен.

– Чудесно, – зло буркнул негр. – Какого хрена стряслось?

– Включите седьмую камеру.

Прошло несколько секунд, потом из коммуникатора донесся странный резкий звук. Астрид поняла, что Хантер присвистнул.

– Двигайте прямо на него, Хантер. «Европу» и «Мелиту» тащим на буксире. Времени отцеплять нет.

– Двигать прямо туда?

– Аллерсон, – заговорил Каравценко. Астрид поняла, что последние несколько минут полковник смотрит на нее своим пронзительным немигающим, но каким-то раздосадованным взглядом. Так может смотреть танцор на своего совершенно безнадежного партнера. – Аллерсон, до рассвета еще три часа. Нам не нужно лезть в неизвестный город, в замкнутое пространство, в ночь ради этого.

– Нужно, полковник, – весомо заявил Орлов. – Нужно.

– Босс? – позвал Тарик. – Двигать туда? Прямо туда?

Девушка еще раз взглянула на монитор. На демонстрируемое камерой зарево огромного пожара, ревущего в нескольких километрах южнее от них.

– Да, Хантер. Такой пожар здесь могли устроить только люди. Двигаем туда. К ним.

Глава 13

Астрид решила не поднимать по тревоге гражданский персонал. Девушка прекрасно представляла, насколько утомленными и угнетенными, должно быть, чувствовали себя ученые. Вскоре экспедиции потребуется их участие, однако до тех пор, пусть урвут столько минут сна, сколько удастся. Кто знает, когда в следующий раз участникам миссии удастся подремать. Предстоящий день, очевидно, обещал быть на редкость интересным.

Зарево пожара освещало чистое небо летней ночи. На фоне темно-синего небесного покрывала четко очерчивались барашки черных клубов дыма. Казалось, среди тихой ночи из недр земли вырвалось веками сидевшее там необузданное зло. И теперь рвалось, рвалось ввысь – к свободе…

Рыжий, кроваво-сангиновый ураган наверняка было видно за многие километры от города. Астрид пугала мысль о том, что в эти самые минуты могло сползаться к источнику такого светопреставления, однако старалась не поддаваться преждевременным переживаниям. Она знала: «Герион» обязан оказаться на месте раньше всех.

Отцеплять «Европу» и «Мелиту» было слишком долго и муторно, с этим никто не спорил. Однако когда Хантер уже собирался начинать движение, внезапно заговорил Солмич.

– Полковник, госпожа Аллерсон.

Густые усы лейтенанта слегка растрепались во сне, волосы прилизал подшлемник, который боец не снимал полдня. Надзиратель вел себя как всегда спокойно и сдержанно, и только воспалившиеся глаза выдавали, насколько он вымотался этим днем.

– Нужно отправить несколько человек наружу, сформировать группу охранения.

– Мы только что об этом говорили, лейтенант, – Астрид поправила настойчиво лезущие в глаза волосы. – У нас нет времени разбираться с багги.

– Я слышал, – хладнокровно заметил Солмич. – Это не относится к делу. Группа охранения может двигаться на броне.

– Действительно, – задумчиво кивнул Ламберт. – Четверо бойцов на «Герионе». Должно хватить.

– Хватить для чего? – возбужденно воскликнула Астрид. Мысленно она уже была там, в глубине городка, у очага возгорания. Уже видела покрытых сажей изголодавших усталых людей. Девушка понимала, что теряет хладнокровие, но, несмотря на ее усилия, мысли никак не хотели возвращаться к оперативной обстановке. – На кой черт вам понадобилось лезть наружу?

– В городе транспорт уязвим, – объяснил Ламберт. – Узкие улицы, никакой возможности для маневра.

Астрид удивленно взглянула на него.

– Мы же всего несколько часов назад напоролись на аберрантов в городской зоне отчуждения, и вам пришлось бежать! В городе твари могут подобраться совершенно незаметно, это попросту опасно!

– Абсолютно верно, – спокойно кивнул майор. – Аберранты как были, так и остаются проблемой. Но не уверен, что теперь они наша главная забота. И, если я правильно понял Алеса, – Ламберт вопросительно взглянул на Солмича, – мои коллеги того же мнения.

Солмич коротко кивнул. Увидев такое единодушие силовиков, Астрид несколько остыла.

– О чем вы говорите?

– Взгляни на город, Сестренка. В нем наверняка обитают разные твари. Возможно, что и аберранты. Но до такого состояния его довели не они, а люди.

– Здесь шли бои, – подтвердил Меррик. Актер говорил мало, его лицо осунулось. Встреча с лесной сущностью не прошла для бойца незаметно. – Я уверен. Не знаю только, как давно, но здесь стреляли.

– На углу стоит сгоревший грузовик, обшитый стальными листами. Его пытались укрепить от противотанкового оружия, но не преуспели.

– Разве мало здесь причин, от которых мог сгореть автомобиль?

– Я видел достаточно боев, чтобы отличить такие причины от попадания гранатометного выстрела в кабину со стороны водителя. Брось, Астрид. Ты и сама знаешь, что я прав.

– Группа охранения защитит нас от возможной пешей угрозы, Аллерсон, – тихо заметил Каравценко. – Бронетехника не ходит в городе без пехоты. Это азбука, уж поверьте.

Девушка помолчала, потом кивнула. Черный взгляд полковника удовлетворённо сверкнул.

– Майор, вам с Солмичем лучше остаться на «Герионе». Капитан Меррик сможет возглавить сводный отряд?

Ламберт с сомнением посмотрел на подчиненного, но Актер внезапно бодро встал, живо оглядел собравшихся.

– Я в норме, командир, – заявил он. – Четверых бойцов вполне хватит. Предлагаю Кота с его пулеметом и двух надзирателей. Скажем, Блейка и Льюиса.

– Согласен. Полковник?

– На выход, – бросил Каравценко. Он уже отвернулся к мониторам, разглядывал крупномасштабные карты улиц.

– Не нарушайте герметичность костюмов, – глухо заметила Астрид. Девушка вглядывалась во тьму за бортом, которую рисовали мониторы камер слежения, и все больше переживала. – Если что-то увидите, услышите или почувствуете – сразу стреляйте.

Она понимала, что не может совладать с нервной болтовней, но все равно говорила. Тихо, так, чтобы услышали только Екатеринбуржцы. Она знала: ее поймут.

Ральф Меррик со щелчком вставил магазин, дослал патрон в патронник, проверил крепления коллиматорного прицела, лазерного целеуказателя и фонарика на многофункциональных крепежных планках автомата. Потом осмотрелся, убедился, что на них никто не смотрит, быстро привлек к себе девушку и поцеловал, прижался к ней лбом. Астрид не протестовала. Закрыла глаза и с трудом сглотнула.

– Выживи, Актер.

Екатеринбуржец отстранился.

– Выживу, Сестренка.

– Рассыпались, рассыпались!

Едва покинув уютный кессонный отсек «Гериона», бойцы сводного отряда разбежались в стороны, словно уже ожидали попасть под обстрел. Действовали они быстро и слаженно, распоряжения нового, пусть и временного, командира выполняли, не моргнув глазом.

Ральф Меррик быстро убедился, что основную угрозу среди надзирателей представляют Солмич и Даллас. Покойный Сарин казался парнем веселым и улыбчивым, даром, что был еще совсем молодым, почти пацаном. Умерший последним Федорин особо никак себя не проявлял, но на совместных тактико-специальных учениях действовал четко и обществом бойцов СГО, кажется, не тяготился. С парнями из оперативно-очистительного взвода Медведь потихонечку налаживал близкие контакты третьей степени. То есть дипломатично давал понять, что достопочтенные господа из его отряда не собираются поиметь уважаемых джентльменов из подразделения Надзора. И, в принципе, ожидают того же взамен.

Кто вызывал некоторые опасения Меррика, так это Курт Блейк. Екатеринбуржец уже отметил, что сержант держался отмороженного Далласа, криво усмехался его грубым шуткам и старался не отсвечивать. Возможно, его внезапное переподчинение СГО и вызвало досаду и раздражение бойца, но, если и так, Блейк никак их не проявил. Выслушав краткие брифинг и приказы, он неуверенно глянул на Каравценко, но увидев кивок, пожал плечами и молча пошел за гермокостюмом. И позже не выказывал свое неудовольствие ни словом, ни видом.

– Разбежались, быстро! Контроль, контроль!

Бойцы рассыпались вокруг «Гериона», залегли на расстоянии нескольких метров, ощетинились стволами автоматов и пулеметов. Должно быть, днем они представляли бы собой прекрасную мишень: темно-синие скафандры с оранжевыми полосами посреди серо-зеленых зарослей. Да на спине Льюиса еще и торчал огромный горб баллона огнемета. Впрочем, миссия «Герион» не собиралась сражаться с людьми, а аберрантам и мирмелантам было совершенно наплевать на попытки добычи спрятаться и прочие глупости.

Выждав полминуты, Меррик поднял бойцов и начал загонять их на крышу вездехода. Стрелять по ним, кажется, никто пока не собирался.

– «Герион», мы на броне, – доложил капитан, как только Блейк помог Коту забраться по покатому борту транспорта. Машину специально снабдили скобами лесенок и уступов для ног, но в громоздком костюме с пулеметом и огнеметом наперевес, Котин и Льюис все равно с трудом поднялись наверх. – Давай, тронули!

Они тронули.

Город распахнул им объятия, стоило пересечь первую линию застройки. Ральф сразу понял, что ошибался – громада домов и улиц не была мертвой, как поначалу показалась капитану. Меррик на себя не злился, лишь радовался, что осознать просчет удалось так быстро и мирно, что он не стоил никому жизни. Он не мог понять это место издалека, разглядывая его через оптический прицел и бездушные камеры «Гериона». Для этого нужно было сюда попасть и ощутить все самому.

То, что представлялось капитану мертвым безмолвным запустением, оказалось грязным израненным выживанием. Город не умер, но деградировал. Меррик видел такое прежде, видел, как перед лицом ужаса – пожара, теракта, войны – люди невероятно быстро отбрасывали мишуру цивилизованности, оставляя себе лишь базовые инстинкты, необходимые для выживания. Под плотным минометным обстрелом боец не заботился о том, насколько опрятно выглядит. Умирая от голода под стенами Загона во Втором Блоке, бедняк не размышлял о делах сердечных. Вытаскивая человека с того света, не спавший уже десять часов хирург не беспокоился о том, победит ли одна хоккейная команда другую. Под чудовищным весом чудовищных обстоятельств люди забывали общественные связи и навязанную ими бутафорию и целиком посвящали себя самому важному.

С городом случилось то же.

Острый глаз Меррика отмечал детали, привычный к быстрому анализу мозг складывал их в общую картинку. Вкопанные во дворе дома бревна среднего и малого размеров, заостренные. Кажется, обожженные с одной стороны. Вероятно, здесь делали частокол, обороняли от чего-то вход в подъезд. Вероятно, обороняли успешно – дверь не распахнута настежь, окна закрыты листами гофрированной жести. На кольях кровь. Старая.

Разграбленное, распотрошенное авто. Беззастенчиво, чуть ли ни вульгарно задранный капот, пустота на месте вытащенного аккумулятора и движка, вырванные с корнем кресла и опустошенные глазницы фар. В пыли рядом с оскверненным стальным трупом – следы от широких шин. Две неровные, петляющие среди гор мусора и металлолома дорожки, периодически выбирающиеся на тротуар, убегающие в сумрак подворотни. Следы еще не успела запорошить пыль.

Труп. Далеко на перекрестке, в конце дороги, перпендикулярной движению вездехода. Не человек – слишком большой, раздутый, отдающий в неверном свете острого месяца бурым и желтоватым. Тело странно бесформенно: просто мертвая разлагающаяся органика, ощетинившаяся ребрами.

Несмотря на ночь, город был полон неуловимого хищного движения. В переулках то и дело мелькали темные неверные тени, свет подствольных фонарей выхватывал из мрака неясное мельтешение. В глубине улочек время от времени вспыхивали угольки глаз, но судорожно направляемые в их сторону прожекторы открывали лишь картины обманчивой пустоты и запустения.

Несмотря на спешку, «Герион» мучительно медленно полз по улицам городка. Скорость не превышала сорока километров в час, обычно же колебалась в районе тридцати. Каравценко и Астрид пытались прямо на ходу прокладывать маршрут по старым довоенным картам, и порой это занятие начинало казаться им бесполезным.

Вездеход не проехал и сотни метров по главной магистрали, рассекавшей город от начала до конца, когда пришлось свернуть. Дорога утопала в самом настоящем подлеске, прямо из полопавшегося асфальта отчаянно рвались, тянулись к небу тонкие деревца, кусты. С самим дорожным полотном тоже что-то было не в порядке: его пористая неровная поверхность наводила на мысль, что когда-то трасса натурально вскипела, изогнулась и оплавилась, как горячий пластилин.

Чуткая аппаратура «Гериона» молча фиксировала и сохраняла все эти странности. А самому вездеходу пришлось искать пути объезда, забираться в опасные тесные переулки. Улочки и площади всюду были перегорожены брошенными автомобилями, грудами мусора и рукотворными уродливыми баррикадами. Дворы оказывались завалены осыпавшимися, как карточный замок, домами. Асфальт местами вздыбился, оголяя лопнувшие ржавые трубы и преграждая дорогу.

Хантер терял самообладание и все чаще грязно ругался сквозь стиснутые зубы: буксируемые «Европа» и «Мелита» то и дело цеплялись за углы зданий, торчащую из земли арматуру, бетонные блоки. Приходилось сдавать назад и медленно, филигранно вписываться в очередной зигзаг. И если пассажиров «Гериона» замедления лишь раздражали, то для группы охранения они представляли реальную угрозу.

Живущие во тьме существа старались лишний раз не шуметь, но и таиться не собирались. Время от времени Ральф Меррик слышал разносимый ветром далекий вой, неясное сопение и глухое покашливание, доносящееся сквозь темные провалы окон. По его распоряжению, Блейк и Льюис не отрывались от тепловизоров. Термальных следов вокруг было немало, но тварей наблюдатели не засекали. Лишь однажды засветка выдала что-то плоское и бесформенное, спрятавшееся в огромной мусорной куче возле перевернутого контейнера с промышленными отходами. Меррик взял хлам и таящееся в нем существо на прицел. Стоило сообщить о находке на «Герион», как послышался озабоченный голос Астрид: огонь не открывать, глаз с твари не спускать. Меррик не удивился: как и Екатеринбуржцы, сотрудники «Корнета» приучились не шуметь в зоне карантина по пустякам. А неведомая тварь была именно пустяком, покуда не собиралась атаковать.

Вездеход давно миновал контейнер и уже выезжал из двора, когда мусорная куча вдруг взорвалась тряпьем, осколками стекла и ворохом пластика. Серые дома отразили могучий рев, эхо которого понеслось над крышами. Меррик едва успел заметить, как что-то огромное и костлявое, никак не меньше четырех метров ростом, рванулось в сторону и скрылось в подъезде с обожженной дверью. Изнутри раздался нечеловеческий визг, глухие удары, звуки ожесточенной борьбы, а потом тоскливый и болезненный вой, очень похожий на собачий. Над двором вновь повисла тишина.

Не опуская оружия, Ральф потянулся свободной рукой к лицу, чтобы стереть мигом выступивший холодный пот, но лишь выругался – рука наткнулась на тефлоновое покрытие шлема.

«Герион» вырулил на очередную черно-серую улицу. Как и по всему городку, здесь повсюду природа торжествовала над погибшей цивилизацией: все оказалось заросшим чем-то острым, цветущим чем-то ненатурально ярким, жирно блестящим. Стены домов покрывали колонии грибов и лишая.

На очередной улице почетным эскортом по флангам выстроились дорожные знаки и фонарные столбы. Сразу бросалось в глаза, что все они склоняются в сторону дороги, словно стебли травы под сильным ветром. Меррик пригляделся и понял, что нет, не все: некоторые конструкции из стали и бетоны оказались со страшной силой выдраны из земли и теперь валялись вдоль тротуаров.

– А вдоль дороги мертвые с косами стоят, – пробормотал Льюис, не отрываясь от странного зрелища. – И тишина…

– Что? – не понял Блейк.

– Это из фильма старого. Очень старого.

– Замолчали! – приказал Меррик. – За секторами смотрите!

После небольшой заминки «Герион» продолжил движение. Приборы не показали никаких аномалий электромагнитного поля, никаких температурных или иных отклонений от нормы.

Они проехали по этой странной аллее около километра и оставили за кормой два перекрестка, когда Меррик заметил изменения в окружающем мире. Бледный безжизненный свет месяца, до того неуверенно освещавший их путь, исчез. Его поглотил рыжий, необузданно скачущий по стенам домов блеск пожара. «Герион» добирался до горящего здания около двух часов. За это время огонь успел немного утихнуть, но чадило все еще нещадно. Смолистый дым грязно мазал забрезжившую на востоке лазурно-янтарную линию – вестника приближающегося рассвета.

Транспорт остановился. В наушниках зашуршало, послышалось театральное гортанное покашливание Тарика Хантера.

– Мы на месте. Ближе не подобраться. Дальше что?

Астрид слезящимися глазами вглядывалась в мониторы. Прошло около получаса с начала движения, когда она окончательно убедилась: организм категорически нуждается в отдыхе. Предшествующую отправке ночь девушка провела в бредовой полудрёме, день измотал ее донельзя, а поспать удалось лишь пару часов. С усталостью боролись бурлящий в крови адреналин и острое чувство беспокойства. Аллерсон не знала, отметил ли ее состояние Каравценко, с которым она работала над маршрутом, но понимала: еще немного, и отупевший мозг начнет совершать просчеты. Тогда, она понимала, придется засунуть гордость подальше и передать временное командование полковнику. Несмотря на недавний инцидент, несмотря ни на что. Все лучше, чем потерять людей.

Повернувшись к Каравценко, Астрид уже открывала рот, когда динамики гортанно прокашлялись голосом Тарика Хантера.

– Мы на месте. Ближе не подобраться. Дальше что?

Девушка коротко вздохнула. Мехвод был прав. Дорогу преградил решетчатый забор, метра два с половиной высотой. За ним вставала беснующаяся без человеческого ухода растительность, а дальше раскрывалась картина пожарища. Они и правда прибыли на место.

– Актер, слезайте с брони, – распорядилась Астрид. – Рассыпаться, следить за периметром. Готовься выступать.

Земля неприятно хрустела под тяжелыми сапогами. Меррику казалось, что он идет по кладбищу пластиковых отходов. Негнущаяся выглядящая острой трава поднималась почти до колен. В сотне метров впереди, сразу за старым, пожранным ржавчиной забором и разросшейся зеленью, гремел и гудел пожар.