Текст книги "Поездка за город. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Святослав Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Выступать? – хмуро буркнул Блейк. – Она что, хочет, чтобы мы перлись туда?

Екатеринбуржец собирался резко осадить надзирателя, но вдруг понял, что солидарен с ним.

– Все будет в порядке, сержант, – неожиданно севшим голосом произнес он. – Прорвемся.

Остальные бойцы группы охранения промолчали.

Глава 14

Как оказалось, горело здание школы. Пламя вырывалось из дальнего от «Гериона» корпуса, пятиэтажной пузатой пристройки, явно появившейся позже главного здания. Крыша провалилась, огонь пожирал верхние два этажа, но до нижних, кажется, еще не добрался – их окна пока оставались черными пустыми провалами с растрескавшимися стеклами. Черное, рыжее и бьющее в глаза кроваво-красное – здание напоминало слоистый коктейль из кофейного, сливочного и апельсинового ликеров, который старательный бармен еще и поджег. Не хватало только трубы, которая могла бы сойти за соломинку. Видимо, она канула в бурлящую огненную геенну вместе с крышей.

Пока руководство миссии решало, что делать дальше, Меррик незаметно наблюдал за подчиненными. Льюис и Блейк, должно быть, чертовски устали. За минувшие сутки они потеряли двоих боевых товарищей, несколько раз чудом унесли ноги. Экспедиция оправдывала худшие ожидания и обещала стать еще опаснее. Мужчины об этом не говорили, но Ральф понимал: лезть ночью в горящее здание граничило с самоубийством во имя не вполне понятной цели. Мало ли из-за чего могла загореться школа.

«Вот именно, – подумал Меррик. – Мало ли».

– Братишка, – Кот как всегда подкрался незаметно. Именно у него Актер перенял это полезное умение. – Как работать будем?

– Нас четверо.

– Э-э, нет, – тихо засмеялся старший лейтенант. – Нас двое.

– Командиры не хотят отправлять на разведку слишком много человек.

– Может, ну их, надзоров? Пусть остаются, а работать будем нашей четверкой?

Меррик тревожно бросил взгляд на панель КПК, убедился, что они общаются по индивидуальному каналу связи.

– Нет, дружище. Нельзя Сестренку с ними одну оставлять. Пойдем с надзорами. Парни справятся.

Котин коротко кивнул, не стал спорить. Покосился на плывущее над пожаром зарево.

– Всегда доверял твоей интуиции, братишка. Надеюсь, она и теперь не подведет.

Меррик тоже на это надеялся.

Два корпуса школы – старый и новый – стояли друг к другу под прямым углом. Небольшую площадь, некогда образовывавшую внутренний двор учреждения, теперь заселил настоящий лес из страшно разросшегося кустарника и удивительно тонких узловатых деревьев с тяжелыми мясистыми шариками на ветвях – возможно, плодами. Деревья-то эти и не понравились Меррику. Они казались ему неестественно прямыми и неподвижными, не напоминающими привычную растительность ни видом, ни издаваемыми звуками. Несмотря на разыгравшийся ветер, деревья не раскачивались, не шуршали. Мелкая мясистая листва, странно поблескивающая в свете фонарей и зареве пожара, соприкасалась с влажным шлепком. Росли деревья очень близко друг от друга, между светло-серыми стволами оставался совсем небольшой зазор. Словно из высокой травы не деревья росли, а торчали узкие зубья чьей-то гигантской расчески.

Меррик не мог долго вглядываться в этот непонятный, вызывающий странную тревогу парк, они и без того страшно рисковали. «Герион» сместился на полсотни метров в сторону, от корпуса отделились костлявые лапы-манипуляторы, которые технично вскрыли забор, как консервную банку. Из вездехода уже повыпрыгивали остальные надзиратели и сгошники, которые споро установили периметр и начали отцеплять от броневика багги. Актер убедился, что тыл надежно прикрыт, и повел свой отряд к унылой громаде целого, не объятого пожаром старого корпуса школы.

Екатеринбуржцы работали в четверках. Без фанатизма, конечно, – порой случались продиктованные обстоятельствами исключения. Однако обычно это были четверки. Как показал боевой опыт, именно столько бойцов требовалось для того, чтобы максимально эффективно выполнять ставившиеся перед подразделением задачи.

А если задачи выполнить не удавалось, командование могло особо не горевать. Потеряли всего четверых.

Костяк группы составляли ведущий и его второй номер. На боевом выходе именно они прокладывали маршрут, именно от них требовалось – пользуясь огромным опытом и чутьем – избегать что-то такое, притаившееся на пути, с чем человеку лучше не встречаться. Даже тяжеловооруженному. Подавляющее большинство успешных операций подразделения приходилось на выходы, в ходе которых оперативникам удавалось обойти возможную угрозу и не встречать ее свинцовым приветом. Это обуславливало еще одну особенность: ведущим и его помощником становились лишь бойцы, известные своим везением, не относящимся к опыту или выслуге лет.

Если звезды складывались в несчастливый рисунок, и приходилось стрелять, в дело вступала следующая двойка: пулеметчик и огнеметчик. В отряде бати Медведя, майора Терри Ламберта, ими были старшие лейтенанты Сергей Котин и Дональд Теллано. На редкость крутые мужики с остро заточенными инстинктами бойцов. Четверка Медведя воевала и выживала уже семь лет. Небывало большой срок для Екатеринбуржцев, которых за глаза называли ротой смертников.

Сейчас Медведь и Шеф остались позади, где-то на другом фронте, с другими людьми. Меррик и Кот чувствовали себя неуютно, непривычно, но старались не подавать виду. Они быстро на пальцах объяснили надзорам, Блейку и Льюису, что можно делать, а чего – нельзя ни в коем случае. Те молча впитали информацию. Кажется, не безнадежны.

А раз так, пора танцевать.

Группа рывком преодолела озаряемое пожаром расстояние, отделяющее ее от школы. Окна здесь давно лишились стекол, древние деревянные рамы местами прогнили насквозь. Меррик оперся на сложенные замком руки Котина, перелез через подоконник, приземлился с другой стороны, быстро вскинул автомат и ушел в сторону, освобождая место остальным бойцам группы.

Внутри царила совершенная, абсолютная темень. Обычно служащие на Барьере бойцы СГО и Департамента Надзора крепили приборы ночного видения на шлемах, надвигая их поверх линз противогазов. Было не слишком удобно, но выбирать не приходилось: либо так, либо молиться всем святым. Однако даже такой метод оказался недоступным членам экспедиции «Герион» – слишком большим было расстояние между глазом человека и армированным стеклом шлема их спецкостюмов. Оставалось одно.

Удерживая автомат на весу одной рукой, другой Меррик достал из бокового подсумка квадратное устройство, напоминающее планшет с ручкой. Помигал, а потом и уверенно загорелся зеленый огонек, подтверждающий рабочее состояние камеры. Экран вспыхнул, но тут же вновь погрузился во тьму.

Ральф выругался. Оптико-электронный прибор для ночного использования работал в ближнем инфракрасном диапазоне, а потому не давал бы никакого эффекта в погруженном во мрак помещении. Чтобы что-то увидеть, разведчики перевели подствольные и нашлемные фонарики в режим инфракрасных прожекторов. Такой свет улавливали даже камеры, а вот для невооруженного глаза он оставался невидимым. Меррик надеялся, что зенки местных жителей ничем особым не вооружены.

Экран прибора светом отразил помещение в черно-белых оттенках. Качество картинки оказалось паршивым, бойцам приходилось то вглядываться в показания прибора, то крутить головой по сторонам. Под ногами пугающе громко хрустело стеклянное крошево, известняковая пыль, битый кафель. Похоже, группа вошла в здание со стороны туалета. От кабинок, если они тут когда-то были, не осталось и следа. Из покрывающей пол пылевой пустыни торчали растопыренные пальцы срезанных труб.

Отряд выстроился в цепочку и медленно двинулся вперед. Они должны были максимально близко подойти к горящей секции школы и понять, что вызвало пожар. Либо убедиться, что ни черта понять нельзя и как можно скорее свалить – назад, под уютную защиту бронированного по самое не могу «Гериона».

Мертвецки пустой дверной проем вывел разведчиков в длинный коридор. Он уходил вперед на пару десятков метров, вел именно туда, куда они стремились. Меррик плавно двигался вдоль ветхих стен, с которых уже давно отвалилась иссохшая и полопавшаяся штукатурка. Капитан мягко шел по заваленному мусором полу, в привычном темпе переступал с пятки на мысок. Он боялся, что вот-вот под ногу попадется что-нибудь ломкое, громкое – консервная банка или большой кусок стекла. Что-то такое, что своим бестолковым грохотом переполошит всю округу, разбудит спящее здесь нечто.

Впрочем, несмотря на напряжение, Меррику все больше казалось, что школа необитаема. Что тут уже очень и очень давно никого и ничего нет.

В воздухе висела застоявшаяся пыль. Разведчики плыли сквозь нее, словно космонавты на Луне. Сходство увеличивали круглые прозрачные шлемы, напоминающие защиту космических скафандров. Правда, Меррик не припоминал, чтобы работавшие в безвоздушном пространстве специалисты таскали на себе по десять килограммов оружия и боеприпасов.

Почти все помещения, которые они проходили, неприкрыто демонстрировали им свои внутренности. Прикрываться им было нечем – на этаже осталась всего пара-тройка целых дверей. Из комнат тоже вынесли все, мало-мальски ценное: мебель, книги, даже доски полового настила. Меррик вдруг почувствовал себя патологоанатомом на аутопсии. Он со своими людьми проводил посмертное вскрытие давно мертвого организма.

«Здесь давно ничего нет, – подумал он, проверяя тающие во тьме углы. – Что бы ни вызвало пожар, это были не люди. Астрид ошиблась».

– Контакт.

Тихий голос Котина пришпилил их к месту, словно мокрицу булавкой. К удовлетворению Меррика, Льюис и Блейк не стали глазеть туда, куда целился помощник ведущего. Они продолжали работать со своими секторами. И Кот не стрелял – лишь замер каменным изваянием, взяв под прицел коридор по ходу их движения. Настороженный хищник перед броском, настоящий котяра. За это он и получил прозвище, а вовсе не за фамилию.

– Десять метров, – напряженно доложил старший лейтенант. – Выглядывает из комнаты справа.

Ральф уже видел. Оно лежало там, куда они направлялись. Через пару минут бойцы наступили бы прямо на это. На неясную черную кучу тряпья, неуютно напоминающую обутые в тяжелые ботинки ноги.

Когда они приблизились, Меррик был уже уверен. Уже знал, что именно увидит. В коридоре вдруг стали попадаться следы цивилизации. Пулевые отверстия в стене на уровне груди взрослого человека. Валяющийся на полу рюкзак с распоротой лямкой, из которого веером вывалились прямо в пыль какие-то неровные кусочки, кажется, сухари.

И кровь. Широкими брызгами легшая на лишайные стены, пол и потолок. Темная, густая человеческая кровь.

Свежая.

– «Герион», это Актер. Мы нашли людей.

Члены миссии молча глядели за картинкой с камер разведгруппы. Астрид решила, что больше ждать не стоит, и подняла всех. Теперь невыспавшиеся испуганные люди наблюдали, как бойцы осматривали найденного человека: мужчину с длинной черной бородой, похожей на моток проволоки, и замершим лицом, напоминающим бледностью и неподвижностью манекен. Он был одет в не по погоде теплую черную кофту и древние затертые до дыр джинсы. Сверху болталась бесформенная конструкция из ремней и кармашков. Видимо, самодельный разгрузочный жилет. Рядом со скрюченной рукой лежал обрез охотничьего ружья-вертикалки. Через пах мужчины проходили две широкие рваные раны, кровь из которых образовала на полу очередной пустой комнаты целое озерце, но в остальном труп казался сравнительно целым. Сравнительно – потому что его было, с чем сравнивать.

Дальше по коридору лежали еще несколько человек, пол которых уже невозможно было установить. Одному из них что-то вырвало лицо, второй, казалось, попал под огромный пресс. Все убитые были вооружены.

– Что-то зверски их порезало, – севшим голосом сказала Хикс. – Причем совсем недавно.

– Любопытно, – пробасил Орлов. – Но что?

Ответ на этот вопрос они тоже скоро узнали.

Аберрантов было много. Очень много. Куда больше, чем можно было ожидать от тех компактных помещений, где их обнаружили разведчики.

– Автоматическое оружие, – лаконично докладывал Ральф Меррик. Осматривая тела чудовищ, он задерживал на них камеру, чтобы на «Герионе» разглядели все в подробностях. – Осколки. Здесь применяли гранату, вот следы. И еще одну. Часть стены обгорела, температура все еще высокая. Кто-то работал огнеметом.

Чем дальше они заходили, тем больше находили следов бойни, развернувшейся здесь совсем недавно. Отряд людей, видимо, вторгшихся на территорию аберрантов, насчитывал как минимум несколько десятков человек. Многих бойцы разведгруппы прошли по пути к очагу пожара.

Свет в коридорах постепенно менялся. Становилось все светлее, однако видимость лишь ухудшалась.

– Задымление, – пояснил Меррик, когда Астрид обратила внимание на мутную картинку с его нагрудной камеры.

Они уже миновали пустое распотрошенное тело старого здания и вступили в дышащие угаром сумерки горящего корпуса. Основной пожар бесился несколькими этажами выше, однако и здесь бойцы стали встречать источники возгорания. Екатеринбуржцы и надзиратели уже убрали устройства ночного видения и перешли на простые фонари. Частички пыли и дыма игрались с мощными потоками света, крутили их, отбрасывая на стены демонические тени. Сами стены тоже изменились: стали хуже отражать свет, словно пожирать его в своих эластичных черных недрах. Коридор стал петлять и разделяться, прерываться помещениями, из которых вели несколько выходов.

Люди ступали по кровавой тропе из порванных когтями и пулями тел людей и аберрантов. Прошло не так много времени, прежде чем они добрались до большого тлеющего помещения, напоминающего самые безумные из видений Иеронима Босха.

– Матерь Божья, – пробормотал Льюис. Забрало его шлема отражало языки пламени, пряча испуганные глаза старшего сержанта. – Господи… Это… это же…

– Это улей, – глухо произнес Меррик.

Астрид помнила, что ульи представляли собой своего рода узлы, аванпосты чего-то, сидевшего в зоне карантина. Экскрементируемые аберрантами и мирмелантами стены улья вскоре начинали активно участвовать в газообмене с атмосферой, выплевывая в нее нечто, над составом чего уже долгие годы бились химики Службы внешнего контроля. Предполагали, что такой воздух проще для усвоения аберрантами, которые дышали кислородом с большой примесью аммиака. Предполагали также, что ульи представляли собой Поле в стадии зарождения. Предположений было много, но никто ничего не знал наверняка.

– Их надо уводить, – резко заявил Каравценко. Он весь напрягся, угловатая фигура полковника казалась выточенной из цемента. – Это улей аберрантов. Надо уходить. Живо.

– Поздно! – истерично вскрикнула Андре.

Астрид стрельнула в нее взглядом. Похоже, геолог была не в себе: рыжие волосы казались грязными, во ввалившихся глазах блестела ничем не замутненная паника.

– Поздно! Если это улей аберрантов, они уже мертвы! Это нам надо уходить отсюда! Уходить, бежать, как можно скорее!

– Нет-нет-нет! – Норнберг так активно затряс головой, что чуть не сбросил с носа толстые очки. – Постойте! Причин для паники нет!

– Никто не паникует, – с трудом сдерживаясь, заметила Астрид. – Мы просто вытаскиваем наших парней.

– Поздно, – с театральным равнодушием повторила Андре. Аллерсон с трудом удержалась, чтобы не заехать ей кулаком по уху.

– Да послушайте же меня! – Норнберг даже вспотел от возбуждения. Бусинки пота прокладывали путь через его раннюю лысину. Отражающийся в них карминный блеск приборов напоминал о пожаре, бушующем в паре сотнях метров от них. О пожаре, который обещал вот-вот поглотить их группу.

– Актер, – Астрид отвернулась от ученых, уставилась на кадры с нагрудной камеры Меррика, – Актер, уходите оттуда. Как понял меня, прием?

– Понял, Сестренка, – послышался приглушенный ответ. – Только это не так просто.

– О чем ты?

– Мы слегка заплутали. Придется искать другой выход.

– Меррик… – У Астрид похолодело внутри, сдавленное спазмом горло не могло выдавить больше ни звука.

Каравценко, видимо, поняв ее состояние, быстро принял командование на себя.

– Капитан, – голос полковника резал повисшее в броневике напряжение, как нож, – у вас мало времени. Двигайтесь в темпе, ни на что не отвлекайтесь.

– Принято, полковник. Работаем.

– Признаки присутствия аберрантов наблюдаете?

– Никак нет. Только трупы.

– Да нет там никаких аберрантов! – взвыл Норнберг. – Профессор, ну хоть вы им скажите!

Орлов задумчиво нахмурился, сложил могучие руки на груди.

– В сущности, госпожа Аллерсон, – спокойно забасил он, – юный Леонард может быть прав.

– О чем вы говорите, черт подери? – зашипела девушка. Она еще могла понять нервный срыв юного, мать его, Леонарда, но Орлов?.. – Это улей аберрантов! Любая активность внутри улья мгновенно привлекает внимание всех окрестных тварей! Парней нужно спасать!

– Я бы согласился с вами, натолкнись мы на этот улей, скажем, три-четыре часа назад, – спокойно ответил профессор. – Тогда он был активен. И наши люди не смогли бы без боя войти внутрь.

– Их бы встретили гвардейцы! – поспешил вставить Норнберг. – Аберранты – это социальный вид, который использует роение как для защитных целей, так и в качестве наступательного маневра! Находясь в рое, они подчиняются общей цели, принимая на себя социальные обязательства! Вы понимаете, что такое каста?

– Ближе к делу, Леонард, – попросила Хикс. Ее губы мелко дрожали, но психолог старалась говорить спокойно. Астрид была ей за это благодарна.

– Аберранты делятся на солдат, дронов-строителей, гвардейцев. Последние действуют как стражи социальных ос, шершней или, там, пчел: они следят за тем, чтобы в структуру улья не проник посторонний! Это подтверждают все наши полевые наблюдения, все без исключения!

– Это правда, – задумчиво отметила Астрид. – Расположением следящего оборудования и непосредственным наблюдением занимается «Корнет». Я не раз видела, как аберранты рвали на куски приближающихся к улью диких собак, беспилотные аппараты и…

– Людей, да, – нетерпеливо закончил за нее Норнберг. – Словом, все, что может представлять угрозу. Аберранты в высшей степени серьезно относятся к безопасности улья. Находясь в его структуре, гвардейцы, по нашим данным, еще ни разу не использовали представляющие потенциальную угрозу организмы для импрегнирования. Ни разу!

– В случае гибели гвардейцев, – добавил Орлов, – их место занимают солдаты. Все просто: безопасность улья – превыше всего. И если никто до сих пор не помешал бойцам капитана Меррика прогуливаться по местности, это означает…

– Там никого нет! – заорал Норнберг, вскакивая с места. Похоже, настороженная упертость Каравценко и Аллерсон вывела его из себя. – Нет, понимаете?! Эти местные, кем бы они ни были, перебили весь рой! А потом взорвали что-то на верхних этажах!

Астрид наблюдала за картинкой с нагрудной камеры Ральфа. Черные мясистые стены, словно сотканные из латекса, местами прогорели до скрытого под ними бетона. Органика, из которой их изготовили, никак не желала прогорать, заливала помещение тяжелыми клубами дыма. Сочащаяся из стен желтоватая слизь испарялась прямо на глазах, ухудшая и без того отвратительную видимость. Девушка вдруг поняла, насколько шатко положение солдат. Юркие проворные твари, аберранты могли появиться в любую секунду, выскочить из любой щели, в мгновение добраться до отряда и начать убивать, рвать, расчленять.

Она хотела поторопить Меррика, но в этот момент заговорил Каравценко. Его спокойный голос привел ее в себя. Не за чем ей поторапливать Ральфа. Актер сам все понимает, он профессионал. Она лишь помешает.

– Какая-то часть тварей могла остаться, – заговорил Каравценко. – Они могут быть не в курсе того, что на объект проник посторонний. Но чем дольше личный состав там остается, тем выше шанс обнаружения.

– Стены, полковник! – разошелся Норнберг. – Экскрементированные дронами-строителями эластичные ребристые поверхности улья являются идеальным проводником звука по всей протяженности конструкции! Это!.. это!.. – биолог беспомощно замахал руками, стараясь простыми словами донести до собравшихся свою мысль. – Это все равно, что резонирующая палата, понимаете? Никто не может и шага ступить в улье, чтобы аберранты об этом не узнали!

– Они не отличаются терпением, – заметил Мэллори. – Сколько лет работал на Барьере, всегда удивлялся, как они всегда прут в лоб, стоит кому-то только появиться рядом. Астрид… если они до сих пор не напали, то их там, пожалуй, и правда…

– Астрид, полковник, – раздался напряженный голос Меррика. – Взгляните.

– В чем дело, Актер? – встрепенулась Аллерсон. – Аберранты?

– Люди. Живые.

Чем дальше разведчики заходили в структуру улья, тем тяжелее и влажнее становился воздух. Специалисты СВК полагали, что это служит двум целям. Во-первых, помогает распространять феромоны, выделяемые ульем. Во-вторых, создавать благоприятные условия для консервации и сохранения на долгий период времени складов органических запасов. На один из них, похоже, и натолкнулись бойцы Меррика.

– Любопытно, – протянул Орлов.

– Боже, – пробормотал Мэллори.

– Черт-черт-черт-черт, – монотонно бубнила Андре.

Каравценко протянул длинную руку, придвинул пепельницу геолога и сплюнул в нее.

Меррика замутило. В нем яростно боролись два желания: с одной стороны, немедленно скинуть шлем и вытереть заливший глаза пот, с другой – ни в коем случае не нарушать герметичность костюма, не мараться, не соприкасаться с окружающей его мерзостью, безумием, отвратностью.

В поисках выхода разведчики без задержек двигались вперед. Всюду открывалась одна и та же картина: искрящаяся в свете фонарей слизью и пакостью черно-желтая поверхность, местами разорванная автоматными очередями и посеченная осколками. Отвратительные наросты на стенах и потолке, мутная гарь, осевшая на залитом кислотным соком полу. Тела разбросанных пулями и покореженных взрывами аберрантов. И останки тех, до кого аберранты добрались.

Они давно уже выбрались бы через любое окно первого этажа, выбили бы любую дверь, но устройство улья сделало здание школы неузнаваемым. Старые коридоры и помещения оказались затянуты прочной органической пленкой, которую не взял бы и нож, многие стены и перегородки оказались проломлены и снесены. Потолок поддерживали тугие колонны органики, словно шкурами обросшие костяными наростами, напоминающими хрящи. Походило на то, что аберранты установили новые несущие конструкции.

Со все возрастающим беспокойством разведчики искали выход из этих мрачных задымленных лабиринтов, напоминающих не коридоры, а внутренние органы исполинской твари. И вот, совершенно внезапно, натолкнулись на людей. Живых людей.

Их было около тридцати. Огромное помещение, – быть может, некогда школьный спортивный зал, – несколько отличалось от прочих. Судя по показаниям костюма, здесь царила удушливая духота, воздух прогрелся до сорока пяти градусов по Цельсию. Поверхности были менее плотными, чем в остальном улье, почти жидкими. Людей, казалось, едва ли не целиком утопили в этой мутной жиже, ко всему прочему залив сверху новой слизистой массой.

Меррик вдруг отчетливо понял, что не случайно вышел на это помещение. Не отдавая себе в том отчет, он уже несколько минут шел на мерный шум, то усиливающийся, то спадающий.

Это был стон. Стон десятков человек, плавающих в полном беспамятстве в клейкой отвратительной массе. Они покашливали, хрипели, тихо выли. Ральф видел их лица. Разных возрастов, мужчины, женщины, старики и дети. Все они казались восковыми масками, неудачным реквизитом уличных клоунов из Седьмого Блока.

– Зараженные, Актер, – тихий голос Котина вырвал Меррика из забытья.

Екатеринбуржец откашлялся.

– Вижу. Обеспечьте безопасность, пока я говорю с «Герионом». Нужны дополнительные инструкции.

– Мы можем им помочь? – спросил сиплым голосом Льюис.

Ральф коротко взглянул на него.

– Только убить.

– Через несколько дней после заражения, – разглагольствовал Леонард Норнберг, – человек начинает распространять вирус Вульфа-Кольцовского. Он вызывает сильную слабость, головную боль, спазмы мышц, диарею, ангину. Вскоре появляется сухой кашель и колющие боли в грудной клетке, развиваются признаки дегидратации.

– В крови происходят необратимые процессы, – сухо добавил Полянский. В нем боролись раздражение из-за умничающего Норнберга и отвращение от картины с камер разведчиков. – Отмечается нейтрофильный лейкоцитоз, тромбоцитопения, анемия. Обычно, человек умирает на второй неделе болезни на фоне кровотечений и шока.

– Знаю, – тихо сказала Астрид. – Я видела это.

– Это редкость, – снова заболтал Норнберг. – Такое возможно лишь в том случае, если инфицированный был возвращен в человеческое сообщество и помещен в соответствующий изолятор. В естественной среде обитания аберранты и мирмеланты редко выпускают добычу.

– Предположительно, аберранты стараются использовать каждый организм, соответствующим определенным требованиям. Это отвечает их биологической стратегии выживания. Объект нападения используют либо для импрегнирования в целях размножения вне Поля, либо для создания органических складов живого мяса. В этом смысл и назначение вируса Вульфа-Кольцовского – биологическое оружие массового поражения и возможность складировать органические материалы для обслуживания улья.

– Но почему их не атакуют повторно? – напряженно спросила Андре. – Почему другие аберранты, видя человека в улье, не убивают его?

– Импрегнированных и зараженных людей особым образом помечают. Дроны периодически смазывают захваченных для нужд улья людей слизистым составом, сообщающим его статус другим членам роя. С импрегнированным носителем все несколько сложнее. И не до конца понятно.

– Расскажите им об актуальной теории, Леонард, – предложил Орлов. – Понимаю, вы предпочитаете оперировать лишь доказанными фактами. Однако обстоятельства…

Профессор не закончил, многозначительно обвел взглядом всех собравшихся, исключив научный персонал. Полянский самодовольно усмехнулся. Норнберг, пожевав губами, продолжил.

– Действительно. В сущности, ряд моих коллег исходит из того, что паразит, располагающийся в средостении импрегнированного, выделяет в пищеварительную систему носителя специфические феромоны. Организм импрегнированного самостоятельно подвергает их метаболизму и естественным образом выделяет в виде пота, мочи или фекалий. Таким образом носитель паразита распознается его взрослыми сородичами и предохраняется от повторных нападений.

– Этим людям нельзя помочь, – покачал головой Брэндон. – Но, скажите, они в сознании? Понимают, что происходит?

– Любопытный вопрос, господин Мэллори, – Орлов поправил крошечные очки похожим на сардельку мизинцем, прошелся ладонью по бороде. – Согласно актуальной гипотезе, зараженные находятся в сознании. Степень же сложности предумышленных действий, предположительно же, крайне невысока и зависит от силы воли и уровня восприятия болевого порога.

– Другими словами, – с трудом выдавил инженер, – эти люди сошли с ума от безумной боли.

Орлов пожал плечами. Он явно ничего не имел против такой формулировки.

– Аллерсон, – позвал Каравценко, – вы получили свои ответы. Помочь этим людям нельзя. Зато еще можно помочь нашим.

Астрид с трудом заставила себя говорить. Девушка чувствовала, как нечеловеческая усталость, шок и нервное истощение берут над ней верх.

– Ошибаетесь, полковник, – она с силой помассировала глазные яблоки. – Им можно помочь.

– Если бойцы начнут стрелять, – зло отчеканил Каравценко, – они переполошат полгорода!

– Пожар переполошил уже весь город. Не перебивайте! – она резко вскинула руку, увидела, как черные скарабеи надзирателя опасно сверкнули. – Не перебивайте, полковник. Я с вами согласна. Пожар пожаром, но лишний риск нам не нужен. Мы обязаны прервать страдания этих несчастных, но стрелять нам не обязательно.

– Что вы задумали? – подозрительно покосился на нее Полянский.

– Взорвать тут все к чертям собачим, – устало ответила Астрид.

Внезапно включились динамики. И все переменилось.

– Босс, боевая тревога! – гаркнул Хантер. – Аберранты, много! Прут к школе со стороны парка, дистанция: сто-двести метров!

Каравценко и Астрид, не сговариваясь, повернулись к микрофонам и одновременно заорали приказы.

Работающая от детонатора взрывчатка оказалась только у Екатеринбуржцев. Несмотря на тревожные, если не панические, команды Астрид, Меррик не мог оставить все, как есть. Кроме того, если Хантер оценил верно, спешка уже мало что изменила бы.

Распределив по камере взрывные устройства, капитан до кучи приказал Льюису сбросить в центре помещения запасы топлива для огнемета. Это усилит взрыв, да и бежать надзирателю будет удобнее. А бегство оставалось их единственным шансом. Черт его знает, почему аберранты массово покинули улей, но теперь они возвращались. И едва ли их обрадует вид по-хозяйски расположившихся там людей.

– Готово! – Котин резво вскочил, поудобнее перехватил пулемет. – Последний заряд установлен.

– Валим отсюда! Идем цепью: Блейк, Кот, я, Льюис. Рванули!

Они рванули. Рванули так, что их чавкающий топот и грохот экипировки, вероятно, заглушил даже рев бушующего парой этажей выше пожара. Меррик сверился с информацией на КПК. Нечисть двигалась без спешки. Видимо, еще не почуяла человечинку. Ну ничего. Сейчас человечинка им все объяснит.

– Куда? – тяжело дыша, спросил Блейк.

– Не оборачивайся! – рявкнул Меррик. – Вперед смотри!

– Куда идти-то?!

В этот самый момент по ушам ударил страшный грохот. В первое мгновение Ральф подумал, что они не успели. Что школьная пристройка все же решила сложиться под весом обрушившихся перегородок, что крыша вот-вот обвалится и погребет их вместе с ужасом, чадящим вокруг них. Но тяжелый гул не прекращался, продолжал дробным дятлом стучать где-то совсем рядом, а они все бежали и бежали, в суматохе натыкаясь друг на друга и потеряв всякий счет поворотам.

– На звук беги! – гаркнул Кот. – Надзор!.. Блейк!.. На звук!

Рокот продолжал болезненно долбиться в голову. «Четырнадцать с половиной миллиметров, – судорожно подумал Меррик, размазывая по шлему вязкую слизь, капающую с потолка. – Автопушка. Работает «Герион».

Они оказались на развилке. Звуки стрельбы, похоже, раздавались из правого коридора. Не сговариваясь, четверо бойцов со всех ног рванули туда.

– Плотнее, плотнее огонь! – рявкнул Солмич. – Автомат брыкался в его руках, заливая дорогу перед парком и ряды деревьев ураганным огнем.

– Фланги! – проревел Медведь Ламберт, перезаряжаясь. – За флангами смотреть!

Екатеринбуржец располагал малыми силами, но сполна использовал эффект неожиданности. Обычно чуткие сверх всякой меры, на этот раз аберранты их не заметили. Возможно, их чувствительные органы восприятия оглушал жуткий пожар, кто знает. Они долго шуршали в глубине парковой зоны, то и дело показываясь между странными сухими деревьями. Когда, наконец, начали поодиночке и парами перебираться через дорогу, их встретил свинцовый дождь.