Текст книги "Королевская прогулка"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Скоро стало ясно, куда исчезли все войска.

…Лагерь разбили у подножия холма, недалеко от реки. Ив, как и каждый вечер, пожелал провести разведку, чтобы знать, что ожидает их по ту сторону холма, довольно-таки высокого; не выскочат ли они, объехав его, прямо на лагерь касотцев.

Ванда заявила, что хочет посмотреть сама. Произошла небольшая перепалка, так как Ив ни в какую не хотел ее отпускать и даже не желал взять ее с собой.

– А об этом я тебя и не прошу! – вконец разозлилась Ванда. – Я и не собиралась идти с тобой!

– Тем более, я не позволю тебе уйти одной, – сухо сказал Ив.

– Не позволишь? Ха! Я еще буду тебя спрашивать… Грэм! – повернулась она так резко, что взметнулись языками пламени рыжие кудри. – Пойдем со мной.

Грэм, именно этого и ожидавший с начала спора, кивнул. Перечить Ванде было бесполезно, уж если она что втемяшила себе в голову, ни за что не отступится. Мельком Грэм глянул на Ива – того прямо-таки перекорежило от ярости. По побледневшему лицу его ясно читалось, что ему сильно хочется выругаться, и только присутствие девушек удерживает от грубых слов. Грэм понимал его: весьма непросто выполнять клятву верности такому капризному и своенравному существу, как Ванда. Впрочем, на берегу реки речь шла о клятве брату или отцу девушки, но какая, в общем, разница, раз это распространялось и на нее тоже?

Обескураженный злобной перепалкой Оге помалкивал, переводя глаза с Ванды на Грэма, с Грэма – на Ива. Он плохо переносил всякие разногласия в компании, и обычно старался погасить конфликт в зародыше.

Сочувствия разозленному Иву Грэм выражать не стал. Все равно не оценит. Выражению глаз медейца позавидовал бы и оголодавший волк… Пожалуй, на Грэма еще никто не смотрел с такой ненавистью, тем более сильной, что поводов для нее не было никаких.

– Пойдем, – сказал он Ванде и взглянул в темные ненавидящие глаза Ива. – Не беспокойся, она будет в безопасности. Я присмотрю за ней.

– Конечно, присмотришь, – холодно ответил тот, зло прищурившись. – И присматривай хорошенько, потому что, клянусь, если с Вандой что-нибудь случится, я собственноручно перережу тебе глотку, ясно?

– Более чем, – кивнул Грэм и махнул рукой Ванде, которая уже от нетерпения только что не подпрыгивала.

Уже отойдя на несколько шагов, Грэм обернулся и невольно улыбнулся при виде представшей его глазам картины. Корделия, с видом крайне озабоченным, подступила к Иву и что-то весьма решительно ему внушала. Что именно, Грэм не слышал, но, скорее всего, она упрекала Ива в излишней резкости. Молодой человек слушал молча, но с видом совершенно непримиримым, как будто воспитание не позволяло ему перебить ее, а внутренние убеждения – согласиться. Оге хлопал глазами, смотря на Корделию словно на святую, от которой, по меньшей мере, зависела его жизнь.

– Чему ты улыбаешься? – озадаченно спросила Ванда и, проследив направление взгляда Грэма, нахмурилась. – Сейчас Иву объяснят, что такое хорошо, и что такое плохо, – мрачно сказала она. – Корделия – мастер такого рода внушений.

– Мне так не показалось, – заметил Грэм.

– Ты много с ней разговаривал? То-то же. Она еще тот морализатор… Хотя Ив, конечно, заслужил хорошую трепку. Совершенно распустился в последнее время…

– А я вообще не понимаю ваших отношений, – осторожно сказал Грэм. – Ты говоришь так, словно Ив обязан тебе подчиняться…

Ванда сердито дернула плечом, отвела в сторону ветку колючего кустарника, которым порос склон холма. Заросли были не слишком густые, но шипы на ветках цепляли чувствительно. Девушка уже несколько раз освобождала рукав рубашки или полу плаща, а на белых руках ее появились красные царапины. Выглядела она раздосадованной.

– Он обязан, – мрачно сказала Ванда после затянувшейся паузы, когда Грэм уже и не ждал ответа. – Но он забывается.

– А почему обязан?

Резким движением Ванда освободилась от очередной ветки и сердито посмотрела на Грэма.

– Тебе это знать необязательно.

Так больше продолжаться не могло. Грэм остановился и, взяв за руку девушку, заставил остановиться и ее, развернул к себе лицом. Ванда вскинула голову, недоуменно взглянула ему в глаза.

– Ты что?

– Я хочу помочь вам, – насколько мог мягко сказал Грэм, не отпуская ее руку. С некоторым удивлением он почувствовал, что девушка вовсе не пытается вырваться; наоборот, ее неожиданно холодные маленькие пальцы напряженно сжались. – А вы не хотите принять помощь и скрываете цель путешествия и вообще все обстоятельства. Почему? Вы мне не доверяете? Ты мне не доверяешь?

– Ну и место ты нашел для беседы по душам, – нервно сказала Ванда, оглядываясь по сторонам. – Может быть, поговорим, когда вернемся?

Грэм был уверен, что поговорить спокойно им не даст Ив, и покачал головой.

– Потом мы не поговорим.

– Почему?

– Я хочу поговорить наедине, чтобы нам не мешали.

– Без свидетелей?

– Да, – улыбнулся Грэм. – Без свидетелей.

– Давай все-таки потом. Обещаю, что мы поговорим с глазу на глаз. Хорошо?

– Хорошо, – согласился он, понимая, что большего он сейчас не добьется.

Ванда словно только в эту минуту осознала, что все еще держит его за руку; она опустила взгляд и посмотрела на нее как будто на ядовитую змею. Так, словно Грэм схватил ее и не отпускал, а не она сама вцепилась в его ладонь. Пальцы ее мгновенно стали горячими, лицо залила краска, она рывком отняла руку.

– Не прикасайся ко мне больше, – сказала она едва слышно, повернулась спиной и упрямо пошла дальше сквозь кусты. Грэм, чувствующий себя последним идиотом, двинулся следом, размышляя, как истолковать ее поведение.

На вершину холма они поднялись изрядно исцарапанные, а Ванда еще и запыхалась. Щеки ее раскраснелись; Грэм же дышал ровно и ничуть не устал.

Первым порывом его было упасть на землю, чтобы их не увидели, но тут же пришла здравая мысль, что с такого расстояния их просто не разглядят.

Сверху прекрасно просматривалась долина, бугрившаяся холмами, поросшая кустарником и редкими деревьями. На вершине следующего холма, располагавшегося, по прикидкам Грэма, в нескольких лигах отсюда, стояла крепость. Было неясно, кому она на данный момент принадлежала, потому что цвет флага на главной башне с такого расстояния было не разобрать, но это и неважно, потому что все равно ее штурмовали. Или, точнее, осаждали. А может, и то, и другое сразу. И народу вокруг нее собралось изрядно, а в отдалении был разбит большой лагерь.

– Безымянный, – сказал Грэм в сердцах. – Безымянный на ваши головы! Почему никто не сказал, что рядом укрепление?

Ванда словно не слышала вопроса. Она ошеломленно рассматривала открывшуюся картину. С такого расстояния казалось, что оловянные солдатики идут на штурм игрушечной крепости; иллюзия усиливалась вследствие того, что звуков битвы до стоявших на холме людей не доходило – слишком далеко, и ветер дул не в их сторону.

– Неужели никто из вас не знал про эту крепость?

– Не знаю, – растеряно отозвалась Ванда, пожав плечами. – Не знаю… Ив должен был знать… А почему тебя это беспокоит? Нам только на руку, что войска собрались здесь. Мы можем ехать без опасения наткнуться на касотцев.

– Да потому, что придется обходить крепость Безымянный знает за сколько лиг. Это лишний крюк… А как я понимаю, вы спешите.

– Спешим, – подтвердила Ванда. – Ну и что ж? Будем обходить. Или ждать, пока битва закончится.

– Ага, пару недель. Насколько может затянуться осада, только Рондра знает.

– Может быть, там наши? – с надеждой спросила Ванда, силясь что-то рассмотреть в сплошной массе людей далеко впереди. – Тогда проще.

– Ваши там точно есть. Только вот с какой стороны?.. Отсюда ничего не поймешь. Если бы подобраться поближе…

– Это опасно!

– Угу, – кивнул Грэм и сел на землю, скрестив ноги. – Надо подумать…

– Что тут думать? Обойти подальше и все! И нечего тут рассиживаться, только время терять!

– Гораздо больше времени мы потеряем, если пойдем в обход. Сядь, посиди. И помолчи немного, дай мне подумать…

– Не указывай мне, что делать! – возмутилась Ванда, но больше для порядка, потому что тут же уселась рядом; повозилась немного, устраиваясь поудобнее. Но молчать не смогла: – И долго ты будешь думать? Сидеть холодно, знаешь ли…

– Чем меньше ты будешь говорить, тем быстрее я буду думать.

Ванда гневно фыркнула, но ничего не сказала, отвернулась, о чем-то задумалась. Грэм, стараясь на нее не отвлекаться (это было нелегко), попытался сообразить, как лучше поступить. Обойти ли, в самом деле, укрепление по широкой дуге, или подойти ближе, узнать, в чем дело, и, если атакуют медейцы, поехать короткой дорогой, потому что вроде как свои… Но, может быть, его загадочным спутникам нельзя показываться на глаза и землякам тоже? Он выругался про себя. Как можно решать вслепую? Нет, без совета Ива не обойтись.

– Безымянный на ваши головы, – пробормотал он вполголоса.

– Что? – тут же повернулась Ванда. – Ты что-то сказал?

– Я сказал, что ваша скрытность до добра не доведет.

– По-моему, ты сказал другое, – девушка смотрела настойчиво, наматывая на палец медный локон. Получалось у нее исключительно мило.

– Не важно. Смысл тот же…

Ванда обиженно надула губки и нахмурилась. Грэм, глядя на нее, не удержался от улыбки: настоящий ребенок. Какая прелесть…

И шевельнулась проклятая заноза в сердце.

– Ты придумал что-нибудь?

– Нет. Не зная ничего, трудно решать. Нужно переговорить с Ивом.

– Опять Ив! Почему ты всегда советуешься с ним? – возмутилась Ванда.

– Во-первых, не всегда. Во-вторых, он кажется наиболее здравомыслящим человеком в вашей компании, – Грэм еще раз насладился гневным румянцем на щеках девушки. Он был восхитителен.

– Ну, знаешь ли! Это уже просто… просто…

От возмущения она не могла найти слов. Грэм усмехнулся и решил еще «подколоть» ее:

– Даже не знаешь, что и возразить? Значит, я прав…

– Это ни в какие ворота не лезет! Ты все-таки думай, с кем говоришь!..

– А с кем я говорю? – серьезно спросил Грэм.

Ванда осеклась и сердито тряхнула кудрями.

– Ты все время меня провоцируешь. Хочешь поймать на слове? Дожидаешься, пока по неосторожности сболтну что-нибудь? Ты, наверное, и впрямь касотский шпион.

– Будь я касотским шпионом, – пожал он плечами, – ты бы не сидела тут так мило и спокойно. А лежала бы связанная по рукам и ногам и подвергалась бы допросу с пристрастием. Так что не неси чуши, девочка.

– Девочка? – продолжала кипятиться Ванда, все больше распаляясь. – Девочка?! Придержи язык, бродяга!

– Спокойно, – сказал Грэм примирительно. Ему вовсе не хотелось нарываться на еще одну пощечину. – Ты должна извинить меня, ведь я не знаю, с кем говорю…

– Прежде всего – ты говоришь с дамой! – задрала веснушчатый носик Ванда. – И уже одно это должно послужить причиной для уважительного обращения!

– Хорошо, я буду уважительным, – покорно согласился он, пряча улыбку, и отвернулся, устремив взгляд на крепость.

Несколько минут Ванда дожидалась его слов или действий, но Грэм не говорил и не двигался, и она занервничала и потеряла терпение.

– Ну и чего мы ждем? Ты вроде уже подумал…

– Хочу немного посидеть в тишине и спокойствии.

Ванда фыркнула и поднялась на ноги. На месте ей не сиделось, а расхаживать мешали колючие ветки кустов, и она не знала, чем заняться. Грэм, делавший вид, что изучает лежавшие перед ним холмы, наблюдал за нею краем глаза, сознательно бередя сердечную рану. Все-таки, подумал он, таких красивых девушек я еще не видел… Красивых? Ему никогда не нравились девушки такого типа, как говорится, "кровь с молоком", а вот поди ж ты… Не красавица, крепкая, румяная, со вздорным характером, а как зацепила, просто глаз не оторвать.

Рыжие волосы вспыхивали пламенем в редких лучах солнца, проскальзывающих сквозь низкие облака, и Грэму очень хотелось прикоснуться к этим кудрям, а еще лучше – зарыться в них лицом и вдыхать запах осенних листьев. Почему-то казалось, что именно так они и должны пахнуть. Но – нельзя, нельзя!..

Скучающая и встревоженная Ванда крутилась на месте, подставляя лицо ветру. Здесь, на вершине холма, здорово ветрило, и было довольно холодно; она поеживалась и куталась в плащ. Грэм сидел неподвижно, как истукан, не чувствуя ни ветра, ни холода, забыв обо всем, кроме игры солнечного света в рыжих волосах. Он уже даже не притворялся, что осматривает окрестности, и Ванда это заметила.

– Что ты на меня смотришь? – поинтересовалась она недовольно.

– Ты такая красивая, – сорвалось с языка у Грэма прежде, чем он успел понять, что говорит. И тут же испугался своих слов, увидев, как нахмурились тонкие брови Ванды.

– Ты что же, издеваешься? Что за чушь? Смеешься надо мной? – она встретилась взглядом с серьезными, сумрачными синими глазами Грэма, и широко распахнула глаза. – Нет?

– Ты в самом деле очень красивая, – повторил он, удивляясь своей наглости и тем словам, что слетают с языка. Никогда никому он не говорил таких слов. Взгляд Ванды не предвещал ничего хорошего, но ему уже было все равно. Стоило только начать говорить, и дальше слова полились сами собой. – Самая красивая девушка из всех, кого я видел. Твои волосы, словно пламя…

– С тобой все в порядке? – встревожено спросила Ванда, склоняясь и заглядывая ему в глаза. Ее лицо оказалось совсем близко, стоило только чуть податься вперед и вверх, чтобы…

Он не шевельнулся.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Ванда резко распрямилась, удивленно посмотрела сверху вниз, помотала головой.

– Что?

– Я люблю тебя, Ванда.

– Как… как ты смеешь! – запинаясь, проговорила Ванда. – Какая дерзость! Услышь тебя мой отец, не сносить бы тебе головы, бродяга!

– Но он не слышит нас, – так же тихо ответил Грэм. – И я не знаю, кто он.

– Меня ты тоже не знаешь. Мы знакомы всего лишь немногим более недели!

– Мне хватило одного лишь взгляда.

Ванда снова вспыхнула, отвернулась. Грэм, не отрываясь, смотрел на нее. Он ощущал в груди странную пустоту. Он знал, что надежды для него нет.

– Не жди, что я что-то отвечу тебе, – едва слышно проговорила Ванда. – Скажу одно: никогда не заговаривай об этом снова. Мне нечего сказать тебе сейчас, нечего будет сказать и потом. Забудь все.

– Забыть я не смогу, – ответил Грэм. – Но буду молчать, раз ты просишь.

– Пойдем отсюда, холодно.

Не дожидаясь, пока он встанет, Ванда начала решительно спускаться с холма, ругаясь шепотом, когда цеплялась за очередной шип. Грэм поднялся и молча пошел следом за ней.

* * *

Короткий рассказ Грэма Ив выслушал молча, с сосредоточенным лицом, не перебивая и не задавая вопросы. Никаких предложений он не выдвинул, сказал только, что надо подумать. Ванда пришла в ярость. Раздумывать она не любила, предпочитала сразу действовать. И ее совершенно не волновало, что временами она огребала от спонтанности своих действий.

До принятия какого-либо решения Ив предложил остановиться здесь же, под прикрытием холма; никто не возражал. Разбили лагерь, но костер разводить не стали, хотя все и замерзли изрядно. Хорошо хоть, крутой склон холма закрывал от ветра.

Погода волновала Грэма меньше всего. На душе у него стало вдруг муторно, как никогда в жизни; не хотелось ни говорить, ни слушать. Вообще ничего не хотелось. Весь день он ходил как в воду опущенный, ничего не замечая вокруг, и реагируя на обращенные к нему фразы через раз. Оге пытался его разговорить, но тщетно, потом несколько раз спросил, что с ним творится, но ответа не получил и скоро в недоумении отступил.

Мысленно Грэм ругал себя последними словами. Ведь с самого начала было ясно, что ничегошеньки ему не светит: ну не снизойдет девушка знатного рода до подозрительного безродного бродяги. Даже если он заинтересует ее, – как заинтересовал Ванду Грэм, – фамильная гордость не позволит ей показать это. А он как последний дурак влюбился, да еще имел глупость сказать об этом.

Всю жизнь Грэм плевал на титулы и ненавидел аристократию за ограниченность и высокомерие, и всеми силами старался скрыть собственное благородное происхождение. При мысли о том, что, не дай Фекс, когда-нибудь придется изображать из себя высокородного князя, его начинало тошнить. Но сейчас он подумал, – наверное, в первый раз, – что голубая кровь в венах – это не так уж и плохо. Будь он ровней Ванде, все могло быть иначе.

К вечеру он совсем измучился. Невыносимо было оставаться в обществе медейцев и через силу отвечать на их вопросы. Невыносимо было видеть Ванду, расхаживавшую по лагерю как ни в чем не бывало. Грэм предупредил Ива, что хочет сходить к реке, и ушел.

От воды ощутимо тянуло холодом, и Грэм поплотнее запахнулся в плащ и устроился на каменистом берегу, положив меч на колени. Перед ним лениво и неспешно катила свои волны Ра, вода казалась почти черного цвета.

В одиночестве стало немного легче, мысли прояснились. Но на душе все еще лежала тяжесть, и вообще было как-то муторно. Правильнее всего сейчас было собрать вещички, попрощаться с медейцами и двинуться своей дорогой, но Грэм не мог этого сделать. Это было слишком уж тяжело.

Грэм сидел неподвижно, словно неживой, полностью погруженный в невеселые мысли. Он не заметил, как начало темнеть; на вечернем небе зажигались первые звезды, иногда выглядывающие из-за гонимых ветром облаков. Так, не меняя позы, не шевелясь, он мог сидеть часами. Так он сидел час или два, пока не услышал за спиной легкие шаги. Человек шел тихо, явно хотел подобраться незамеченным. Грэм вздрогнул, рука рефлекторно потянулась к мечу, хотя он уже понял: это Ванда. Он узнал ее шаги. Он прерывисто вздохнул и убрал руку с оружия, но расслабиться не смог. Так и сидел, напряженный, словно в ожидании удара.

Ванда поняла, что ее услышали, и перестала подкрадываться. Остановилась в нескольких шагах за спиной Грэма, тихо кашлянула и позвала:

– Грэм! Грэм, слышишь меня?

– Слышу, – отозвался тот, не оборачиваясь и все еще пытаясь совладать с лицом. – Что тебе нужно?

– Я же обещала, что мы поговорим.

– Мы уже поговорили.

– Не о том. Я… я хочу объяснить, в чем наша проблема. Ведь ты хотел знать, так?

Грэм повернулся к ней.

– Хотел. Но ты вроде бы сказала, что это не моего ума дело?

Ванда досадливо сморщилась.

– Не ехидничай, иначе я уйду.

– Садись. Я внимательно тебя слушаю.

Она огляделась, подыскивая местечко поудобнее, ничего не нашла и с вздохом устроилась на камнях рядом с Грэмом.

Снова вздохнула.

– Слушаю тебя, – повторил Грэм нетерпеливо.

– Не торопи. Мне надо… надо собраться с мыслями. Не знаю, с чего начать…

– С начала, – посоветовал он, не удержавшись.

– Почему ты такой ехидный? – спросила Ванда сердито. – Я сейчас расскажу… только сначала поклянись, что честно ответишь на один вопрос.

– На один?

– Один единственный.

Грэм насторожился. Далее могло последовать все, что угодно.

– Клянусь.

– Хорошо. Тогда ответь, чем ты занимаешься? Чем зарабатываешь на жизнь?

Грэм долго молчал. Ответить честно значило еще больше увеличить пропасть между собой и Вандой. И, возможно, окончательно отвратить ее от себя. Но он уже поклялся, и Ванда смотрела на него с нетерпеливым ожиданием.

– Если скажу, у тебя может пропасть всякая охота говорить со мной, – медленно сказал он.

– Даже так?

– Даже так.

– А мне все равно, – упрямо сказала Ванда. – Я уже сказала, что мне плевать, пусть даже ты разбойник и убийца… Ну? я жду…

– Я брат Фекса, – сказал Грэм.

Ванда нахмурилась.

– Брат Фекса? Что это значит? Постой-ка… это ведь, попросту… вор?! Значит, Ив прав, что не доверяет тебе? И Оге…

– Я сразу сказал ему, кто я такой. Он не поверил. Ты – тоже. А зря.

– Да уж. Вор… А ты, случаем, не…

– Нет, – перебил Грэм. – Клянусь. У меня и в мыслях не было. Если не веришь, можешь проверить вещи.

Ванда дернулась, словно хотела отодвинуться подальше, но удержалась и осталась на месте. Выражение лица ее, впрочем, было достаточно красноречиво. Грэм тихонько вздохнул.

Все получалось так, как он и предполагал.

– Не стану я проверять вещи. Мне все равно, пусть тебя хоть разыскивают за убийство, – повторила Ванда, правда, в этот раз гораздо менее уверенно.

– Окажись я в самом деле убийцей, ты не рассуждала бы так, – тихо сказал Грэм.

– Не знаю… Может быть… А скажи, что наинский вор делает в Медее, да еще в малолюдных местах? Вроде бы, здесь тебе поживиться нечем.

– А это – уже второй вопрос. На него отвечать я не обещал.

Ванда обиженно надула губы. Судя по всему, ее не очень встревожила новость, что их загадочный спутник оказался банальным вором. Гораздо сильнее ее задел отказ Грэма удовлетворить ее любопытство касательно его жизненных обстоятельства. На редкость легкомысленная девчонка, не зря ее Ив упрекал.

– А ты? – спросил Грэм. – Не передумала еще порадовать меня своим рассказом?

– Надо бы передумать, – мрачно сказала Ванда. – Но я расскажу. Не надейся, не все. Рассказать все я не имею права, понимаешь?

Начало было интересное. Права она не имеет… Что там такое, тайны государственного масштаба, что ли? Грэм навострил уши, надеясь недосказанное додумать самостоятельно. Если слушать внимательно, и при этом шевелить мозгами, можно понять гораздо больше, чем предполагает рассказчик.

– Что ж, – начала Ванда не очень охотно. – Для начала знай, что мои родители – очень знатные люди. Думаю, ты уже и сам догадался. Оге, Ив и Корделия тоже принадлежат к знатным родам. Мой брат… Он старше меня на девять лет, – продолжала Ванда, заметно нервничая (она сцепила между собой пальцы с такой силой, что просто чудом еще не сломала их). – Это большая разница в возрасте, но у нас всегда были хорошие отношения. Я бы сказала, доверительные. Всегда Дэмьен (так зовут моего брата) был моим лучшим другом. Я очень люблю его, хоть у нас разные отцы. Его отец погиб на охоте при неясных обстоятельствах, когда брату было года четыре или пять. Дэмьен почти не помнит его. Но чтит его память.

– Мой брат и мой отец всегда были в натянутых отношениях. Мама второй раз вышла замуж, когда Дэмьену исполнилось восемь, и он очень болезненно воспринял такую измену его отцу. Отчим тоже его не очень-то жаловал… Видишь ли, у нас в Медее женщины не наследуют, разве что при отсутствии наследника мужского пола – а Дэмьен как раз и есть такой наследник. После смерти моего отца к нему перейдет и титул, и все состояние, так что Дэмьен отцу всегда был как кость в горле, но он терпел его как неизбежное зло, отчасти чтобы не огорчать матушку… Дэмьен тоже терпел отца как неизбежное зло…

– Когда началась война, Дэмьен принял под командование отряд и уехал вместе с Ивом – они с детства неразлучны, – на границу. Сначала мы с матушкой очень беспокоились за Дэмьена, но со временем война стала чем-то совсем привычным, и наша тревога тоже. Она притупилась, что ли, тем более, что поводов волноваться за отца было ничуть не меньше, он тоже не сидел дома.

– …Дэмьен воевал, мы молились за него богам. А потом в нашем доме появился Ив. Совершенно неожиданно, когда его никто не ждал. Он был едва жив и не оправился еще от раны. Ив рассказал, что их отряд попал в окружение, был жестокий бой, и почти всех перебили. Остались в живых всего несколько человек, он в том числе. Ему повезло: он был ранен и выжил только потому, что его приняли за мертвого и оставили на поле битвы. Когда он пришел в себя, то увидел вокруг только мертвых товарищей. Первым делом он попытался отыскать тело Дэмьена. Поиски его были тщетны, и он решил, что Дэмьен жив, но попал в плен. Смерть – это ужасно, но и оказаться в руках у касотцев не лучше, особенно для офицера. Не оправившись еще от раны, Ив начал выяснять, что случилось с Дэмьеном, но в одиночку разузнать что-либо было сложно, и он приехал ко мне.

– Стоп, – прервал ее несколько озадаченный Грэм. – А почему – к тебе? Почему он не разыскал кого-нибудь из своих?

Ванда заметно смутилась, и это не ускользнуло от взгляда Грэма и заставило задуматься еще сильнее.

– Это не имеет отношения к истории. Скажу только, что Ив до сих пор числится в списке погибших, и если его увидят, могут возникнуть нежелательные вопросы.

– Ничего не понимаю, – признался Грэм. – Странная история.

– А я и не обещала, что ты что-то поймешь, – задиристо сказала Ванда. – Будешь слушать дальше или с тебя хватит?

– Продолжай.

– То-то же. Итак, Ив приехал ко мне. Точнее, сперва он приехал к моему отцу, чтобы сообщить печальную новость и попросить помощи. Но отец уже все знал. Дэмьен в самом деле был в плену у касотцев, и те предъявили весьма жесткий ультиматум. Если бы отец принял их условия, последствия для королевства были бы весьма печальными.

– Твой брат – такая важная птица, чтобы из-за него страдало королевство? – еще больше удивился Грэм. В голове у него, вместо того, чтобы начать проясняться, все еще сильнее затуманивалось.

– Достаточно важная. Отец же в ответ ультиматум заявил, что касотцы вольны поступать с Дэмьеном как им угодно, а он не пойдет ни на какие уступки. Иными словами, отец обрекал его на мучительную смерть. Когда об этом узнал Ив, он пришел в ужас. Он не знал, что делать. Он клялся в верности моему отцу и моему брату когда-то, но теперь стало невозможно выполнять обе клятвы. Вообще-то, Ив обязан был подчиниться решению моего отца и забыть о Дэмьене, словно его и не было, но они были друзья… Ив бросился ко мне за советом. Я же знала одно: я не вынесу смерти Дэмьена, как не вынесет и наша мать. Я отправилась к отцу и умоляла его сделать что-нибудь, но он не отступал от своего решения. Он очень упрямый человек.

– И тогда… тогда я решила, что мы сами должны вызволить Дэмьена. Сначала мы собирались ехать вдвоем с Ивом, но о наших планах узнали Корделия и Оге. Они напросились с нами, да мы и не возражали. Корделия любит моего брата, и для нее известие о его пленении было не менее ужасным, чем для меня или Ива. Даже, может быть, более страшным.

– А Оге? – быстро спросил Грэм.

– Оге наш друг, – ответила Ванда просто. – Что ж, что он не воин. Перо и лютня привычнее его рукам, чем меч… И вот мы едем в Касот, чтобы вызволить Дэмьена, потому что никто, кроме нас, ему не поможет. Почти никто не знает, что он в плену, его считают погибшим. А те, кто знает правду, преданы моему отцу и будут делать то, что он прикажет.

– Вы едете в Касот, – повторил Грэм. – А вы знаете, где именно искать вашего Дэмьена? Есть ли у вас план?

– Пока неточный. У Ива есть знакомый в Акирне. Он обещал нам помочь.

– Этому человеку можно доверять?

– Не знаю. Ив считает, что можно.

– Ну, раз Ив считает… тогда, конечно, можно.

– Издеваешься? – с подозрением спросила Ванда.

– Нет, – очень серьезно ответил Грэм и потянулся. Долгое сидение в неподвижности все-таки сказывалось. – Ни в коем случае.

– Ты еще не передумал ехать с нами? Теперь ты знаешь, во что ввязываешься.

– На самом деле, все еще не знаю. Многое зависит от того, насколько важная шишка твой брат… Но одно я знаю точно: к той крепости, которую мы видели, соваться нам ни в коем случае нельзя. Раз Ив числится мертвым, могут возникнуть нежелательные вопросы, если кто-нибудь его узнает. Нас задержат до выяснения всех обстоятельств, а каждый день промедления может стоить жизни твоему брату.

– Да… ты прав, – тихо сказала Ванда и как-то неуверенно взглянула на него исподлобья. – Так значит, ты все-таки едешь с нами?

– Конечно.

Ванда тихонько вздохнула. Грэм вгляделся в лицо девушки повнимательнее и с удивлением понял, что она искренне радуется его решению. Странно. После той отповеди, что ему прочитали сегодня днем на холме? Чего-то он не понимал. Или дело просто в ее чересчур уж знатном происхождении, которое предписывает вести себя именно так вот – неприступно и высокомерно?

– И все-таки мне неясно, – снова заговорил Грэм. – Почему ты так темнишь со своим происхождением? Мало ли на свете знатных людей. Почему твой титул – такая тайна?

– А тебе так важно его знать?

– В общем-то, мне плевать, – пожал плечами Грэм. – Просто интересно, почему твой брат так важен для королевства…

Он вдруг умолк, сраженный неожиданной догадкой: кто самый значимый человек в королевстве, если не король? А кто следующий по важности? Наверное, наследный принц. Ох нет, только не это! Меньше всего Грэму хотелось снова общаться с коронованными особами. Хватит и одного раза…

Да нет, что это я? подумал он. Просто фантазия разыгралась. Или это мания величия в извращенной форме? Померещилось, что на пути встречаются исключительно особы королевской пробы. Ведь может такое быть?

Он потряс головой, прогоняя пугающие мысли, и посмотрел на Ванду, которая, хмурясь, разглядывала его. Встретившись с ним глазами, она еще раз вздохнула и опустила голову на скрещенные руки.

– Я так устала, – сказала она тихонько. – А ведь мы не прошли и полпути.

Грэм смотрел на нее, борясь с вызванным жалостью порывом обнять ее, положить ее голову себе на плечо и погладить по волосам, как ребенка. Но он помнил властное: "Не прикасайся ко мне!" – и не мог нарушить ее приказ. Увы.

Правда, через минуту, когда он понял, что она плачет, он забыл про всякие приказы. Забыл начисто.

И Ванда тоже про них забыла.

* * *

– И где вас Безымянный носит?! – приветствовал их Ив, когда они, наконец, вернулись в лагерь. Он встретил их немного в стороне от места, где разбили шатры. Кажется, он специально их ждал. Ванда была слегка не в себе и только скользнула не совсем понимающим взглядом по Иву. Она едва успокоилась, а до этого целых полчаса проливала слезы на рубашку Грэма. Медейца же прямо-таки трясло от злости, и он с трудом сдерживался. От внимания Ива не ускользнул заплаканный вид Ванды и мокрые пятна на рубашке Грэма, и он одарил последнего таким ненавидящим взглядом, что Грэма пробила дрожь.

– А в чем дело? – спросил он как только мог спокойно.

– Вы ушли, никому ничего не сказав, а уже ночь, и где прикажете вас искать? – резко ответил Ив. – Вы хоть иногда думаете?

Ссориться Грэму не хотелось.

– Мы были недалеко. Буквально в двух шагах.

– Но мы об этом не знали! В будущем, будьте добры предупреждать о своих прогулках.

– Хорошо, – на удивление кротко ответила Ванда. – Мы больше так не будем.

– "Мы больше не будем"! О боги, с кем я связался?! Ванда! Ты мозгами время от времени шевели!

– Оставь ее в покое, – вступился Грэм.

– Я оставлю ее в покое, когда мы решим, куда двинемся завтра утром, – мрачно ответил Ив, не проявив ни капли сочувствия. – Мы не можем сидеть у этого холма вечно.

– Этот вопрос мы можем решить и без Ванды. Пусть она отдохнет.

– Нет! – вдруг гордо выпрямилась Ванда. – Я в порядке. Я посижу с вами.

– Тогда пойдемте, вот-вот луна зайдет.

– Кстати, Ив, – спокойно сказал Грэм, следуя за медейцем к шатрам, – а ты тоже ничего не знал о том, что где-то рядом находится это укрепление?

– Допустим.

– Не могу поверить в это. Ты должен знать эту местность, как свои пальцы!