Текст книги "Королевская прогулка"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Иди к Безымянному, Ив! – вспыхнул Грэм. – Я не давал клятв верности! Если кто и демонстрирует собачью преданность, так это ты.

– Клятвы верности здесь ни при чем. К тому же, ты и понятия не имеешь, что это такое, вор.

– Это потому, что я никогда никому не служил.

Говоря откровенно, это была полуправда. Грэм действительно не присягал на верность ни человеку, ни организации, но Ночная гильдия… Пожалуй, можно сказать, что он служил ей, хотя и не давал никаких клятв. Но с этим было покончено, да и Иву совершенно необязательно было знать такие подробности.

Ив усмехнулся.

– Не сомневаюсь. Но теперь ты решил попробовать, не так ли? Кажется, Ванда обещала тебе от имени своего отца деньги, поместье, титул в награду за верность? Может быть, это – причина твоего упорства? Тогда могу сказать, что ничего из обещанного ты не получишь, и единственное, чем наградит тебя король – топор и плаха. Или, может быть, веревка. Король, конечно, любит свою дочь, и не может отказать ей ни в чем… почти ни в чем… но если речь пойдет о том, чтобы помиловать преступника, да еще даровать ему все вышеперечисленное… Король не пойдет на это. Может быть, в благодарность он оставит тебе жизнь, отправив обратно в каменоломни, но не более.

– Не распускай язык, – обернулась покрасневшая от гнева Ванда. – Как ты можешь говорить за моего отца и оспаривать мои слова?

– Ты лучше меня знаешь, что представляет собой твой отец, – спокойно ответил Ив. – И он никогда не изменит решения, чего бы оно ни касалось. Он оставил твоего брата в руках касотцев, обрек его на смерть, и ты думаешь, что он проявит больше милосердия к обласканному тобой голодранцу, к тому же – преступнику? Нет, Ванда. Благодарности не будет. И нам остается только молиться, чтобы нас не постигла та же участь, в случае, если мы вернемся с Дэмьеном.

– О чем ты говоришь?!

– О том, что король не желает видеть своим наследником Дэмьена. И тебе это прекрасно известно.

Красная от злости Ванда молча смотрела на него.

– Что-то я уже ничего не понимаю, – посетовал Оге. – По-моему, вас занесло куда-то не туда.

– Если бы, – сухо сказал Ив.

– Не хочу говорить об этом сейчас! – заявила Ванда гневно. – Но я еще припомню этот разговор.

Вечером того же дня, когда все разошлись по комнатам деревенской гостиницы неподалеку от форта, Грэм проклял миг, когда ему показалось, что одиночества с него хватит, и поехал к поднимающемуся над равниной дыму.

Всю ночь он не спал, не только из-за мрачных мыслей, но и из-за раны. Компания специально устроилась на ночлег в гостинице, а не под открытым небом, чтобы не причинять лишних страданий раненым, но Грэму не стало легче. Жар усилился, и спасался он, только смачивая полотенце в тазу с прохладной водой и обтирая им горящее лицо. Лежать он не мог, раненое плечо не позволяло устроиться удобно, и он слонялся по комнате, не зная, где и как ему провести ночь. К счастью, своими блужданиями он никому не мешал, поскольку в спальне находился один: все пятеро взяли себе отдельные комнаты, воспользовавшись тем, что в гостинице, кроме них, не было других постояльцев. Возможно, этот вариант был не лучшим с точки зрения безопасности, но всем хотелось провести эту ночь роскошно. А если получится, то и следующие несколько ночей. Ведь меньше чем через неделю им предстояло проникнуть в Северную крепость, и никто не знал, все ли вернутся оттуда.

Когда время перевалило заполночь, Грэм еще не спал и даже не помышлял об этом. Теперь его немного лихорадило, и он закутался в плащ и уселся на кровати, скрестив ноги. Хорошо было бы выпить вина, но хозяин гостиницы наверняка уже спал, и беспокоить его не хотелось, поэтому Грэм обходился водой.

Вдруг в дверь его комнаты раздался тихий стук. Грэм вздрогнул, подумав, не показалось ли ему. В состоянии, в котором он сейчас пребывал, можно было увидеть и услышать, что угодно. Но через полминуты стук повторился, уже громче, и Грэм понял, что на самом деле слышал его.

– Войдите, – сказал он негромко, недоумевая, кого это принесло глухой ночью.

Дверь тихонько отворилась, и в образовавшийся проем проскользнула тоненькая фигурка. Грэм вздрогнул, подумав было, что Ванда почтила его поздним визитом, но при тусклом неверном свете огарка свечи, стоявшей на столе рядом с кроватью, быстро разглядел, что это не принцесса, а ее подруга.

– Я не разбудила тебя? – тихо спросила Корделия, приближаясь.

Судя по всему, она еще не ложилась. Ее светлые тонкие волосы были разделены пробором и заплетены в две косы. Так она убирала их в пути, а на ночь переплетала в одну. И одежда на ней была дорожная, только плащ и куртку она сняла.

– Нет, я не спал, – ответил Грэм. – А тебе что не спится?

– Не знаю, – Корделия пожала плечами. – Тревожно мне что-то… Да и поговорить с тобой хотелось наедине.

Грэм удивился.

– Ну садись, – сказал он, указав на стул рядом с кроватью. – Или ты предпочитаешь на кровати? Если что, я подвинусь…

– Нет, мне вполне хватит и стула, – поспешно ответила Корделия и уселась на стул. Взглянула на Грэма. – Плечо болит?

Он кивнул.

– Я плохой лекарь, – покаянно сказала она. – По правде говоря, меня этому и не учили, но мне кое-что рассказывал наш лекарь. Но этого слишком мало.

Грэм промолчал.

– Нужно все-таки найти настоящего лекаря, чтобы он посмотрел твою рану.

– Корделия, – мягко перебил ее Грэм, – ты ведь пришла не за тем, чтобы поговорить о ране.

– Да, – согласилась она, – не за этим.

После этой фразы она замолкла, задумавшись. Грэм не торопил ее.

– Когда мы пытались уехать из Акирны, – заговорила, наконец, девушка с обычным своим спокойствием, – и тебя пытались арестовать, стража в воротах принялась расспрашивать нас, как мы оказался в одной компании. Ванда рассказывала, да? Они показали листовку, и в ней было написано твое имя. Полное, не то, что ты назвал нам.

Кажется, Грэм уже понял, куда она клонит, и ему стало как-то совсем неуютно. Меньше всего ему хотелось разговаривать о родственных связях. Но пока он не прерывал Корделию. Молчал, глядя мимо нее на пляшущий огонек свечи.

– Грэм Соло – вот что было там написано. Ты ведь не будешь отрицать, что это твое имя?

– Не буду, – кивнул Грэм. – Меня действительно так зовут.

– Я сразу подумала: странно, почему ты не назвался полным именем? Что в нем такого? Но потом… Имя показалось смутно знакомым, я была уверена, что слышала его прежде. Через некоторое время мне пришло в голову, что фамилию Соло носит один из княжеских домов в Наи. Вроде бы, род Соло – один из самых древних, богатых и знатных в северном королевстве. О князьях Соло говорили, что они настолько горды, что не склонят головы и перед Бороном, явись он им. И тогда я задалась вопросом: по праву ли ты носишь эту фамилию?

– Более чем, уверяю тебя.

– Неужели ты – сын князя Соло? Но почему тогда ты…

– Я его бастард, – прервал ее Грэм сухо. – Моя мать и князь не были… в общем, они не женаты.

– Бастард? – удивилась Корделия. – Князь знает, что ты носишь его фамилию? Он позволил тебе взять ее?

– Позволил. Он официально признал меня своим сыном и наследником.

– О! Наследником? У князя не было других детей, рожденных в законном браке?

– У него были две дочери. Обе старше меня. Но в Наи женщины не наследуют ни при каких условиях. В лучшем случае, состояние перешло бы к их детям мужского пола. В худшем – во владение короны.

– Ничего не понимаю. Ты наследник князя Соло, и тебя разыскивают по городам и весям как разбойника и бежавшего каторжника? Почему? Ты не мог бы рассказать мне все с начала?

– Зачем? – коротко и хмуро спросил Грэм, первый раз за весь разговор посмотрев на нее.

– Чтобы я могла понять, кто ты такой, – просто ответила Корделия.

– Да что тут понимать? Откинь все, что знаешь обо мне, как о наследнике знатного рода, и получишь ответ.

– Этого мало. Кроме того, все не так просто, как ты пытаешься представить.

– Да куда уж проще…

Снова последовала пауза. Корделия, казалось, что-то обдумывала, нахмурив брови; Грэм, не стесняясь, разглядывал ее. Пожалуй, была она красивее августейшей подруги, изящнее и аристократичнее, с более плавными движениями. Грэму раньше нравились такие девушки – тонкие, нежные и почти прозрачные.

– Слушай, – сказала Корделия, приняв какое-то решение. – Я скажу тебе что-то, но это должно остаться между нами. Обещаешь?

– Обещаю. Кстати, я надеюсь, это касается и всего, что было сказано раньше? Оставим в тайне мою принадлежность к княжескому роду.

– Хорошо. Я ничего не скажу, пока ты сам не пожелаешь раскрыть тайну. Хотя и не могу утверждать, что Ванда самостоятельно не поймет того, до чего додумалась я.

– Вот когда поймет, тогда и будет видно, – буркнул Грэм. – Ну, что там у тебя за тайны?

– Извини, если я лезу не в свое дело, но… Что ты намереваешься делать после окончания нашей кампании? – спросила Корделия, в упор на него посмотрев.

Ее вопрос, в общем-то, вполне логичный, заставил Грэма растеряться. Он еще не думал, что последует за освобождением принца, поскольку ему хватало других, более насущных проблем.

Корделия словно прочитала его мысли.

– Полагаю, ты еще не задумывался об этом. Напрасно, я бы сказала. Насколько я знаю, тебя ищут не только в Касот, но и в других западных королевствах тоже?

– А заодно и в Истрии и Самистре, – мрачно добавил Грэм. – У меня большой размах.

– В твоем родном королевстве на тебя тоже идет охота?

– Еще как…

– Значит, свободно гулять по материку, да и по некотором заморским странам, тебе не удастся, – заключила Корделия. – Если только не прятаться по щелям, как крыса. Думаю, тебе не захочется такой жизни.

Грэм промолчал, не понимая, к чему ведет Корделия, и почему ее так интересует его дальнейшая судьба.

– Тебе остается только уехать куда-нибудь очень далеко – на юг, к дикарям, или на восток, где ничего нет, только степи и кочевники. Не знаю, чем бы там стал заниматься такой человек, как ты.

– Ну мало ли. Коней пасти, например. Чем не занятие?

– Сомневаюсь, – улыбнулась Корделия. – Пастух из тебя, извини, никакой…

– К чему ты ведешь? – не выдержал Грэм.

– Или ты можешь вернуться с нами, – невозмутимо продолжила она. – К королю Тео.

Предположение это показалось Грэму настолько абсурдным, что он не удержался и расхохотался, несмотря на мрачное расположение духа.

– Я еще в своем уме! Ты что же, думаешь, я сам приду к вашему королю, чтобы он тут же снес мне голову?! За кого ты меня принимаешь, за самоубийцу? Явиться к Тео все равно что преклонить колени на эшафоте и самому положить голову на плаху. Когда мне надоест жить, я, возможно, так и сделаю, но… Пока меня туда не заманишь никакими обещаниями.

– Не считай и меня тоже полной дурой, – оборвала его Корделия. – Я думала об этом. Ты говоришь, что тебя ничем не заманишь к Тео, но… как же Ванда? Разве ты не любишь ее и не готов последовать за ней куда угодно?

Смех Грэм точно ножом отсекло. Корделия, нарочно или нечаянно, попала в самое его больное место.

– Я-то готов, – сказал он глухо. – Но захочет ли она? Пока ее брат в темнице, я ей нужен, но потом… не знаю. К тому же, если я сам явлюсь к Тео… Корделия, я действительно не знаю.

– Ванда обещала заступиться за тебя перед отцом, – напомнила Корделия.

– Обещала. Но захочет ли она выполнить обещание, когда брат будет с ней, а она сама вернется домой? Сейчас она может наобещать золотые горы, лишь бы только удержать нужного человека.

Корделия недоуменно нахмурилась.

– Хорошего же ты о Ванде мнения. Ты действительно любишь ее? О любимом человеке так не говорят.

– Я действительно люблю ее, – ответил Грэм. – Если только это слово вообще имеет какое-то значение. Но я не питаю иллюзий. Моя любовь не застилает мне глаза, я вижу все недостатки, но они не имеют для меня никакого значения, вот и все.

– Понимаю, – вздохнула Корделия, неожиданно погрустнев. – Но обычно все закрывают глаза на отрицательные стороны характера любимого человека… Впрочем, мы отвлеклись. Так значит, ты думаешь, что как только ты перестанешь быть полезным Ванде, она забудет все обещания, ей станет безразлична твоя судьба?

– Не исключаю такой возможности.

– И поэтому ты, хотя готов следовать за ней куда угодно, к Тео не пойдешь?

– Именно.

– Интересно. Кажется, ты противоречишь сам себе…

– Может быть, – вздохнул Грэм и потер ладонью лицо. – Но все равно, к Тео я не пойду.

– Но я сказала не все, – вдруг прервала его Корделия. – Подумай еще вот о чем, помимо обещания Ванды заступиться за тебя. Ты – нобиль, и высокородный. Твой отец был одним из самых знатных людей в Наи. Если ты сможешь доказать, что ты на самом деле сын князя Соло, Тео отменит свой приговор.

– С чего бы это? – хмыкнул Грэм. – Разве есть какое-то особенное правосудие для нобилей? Первый раз слышу.

– Напрасно. Не знаю, как у вас в Наи, а в Медее для знатных людей существует свой суд. В самом худшем случае, Тео не отменит, а смягчит свой приговор.

– Еще не легче! Отменит казнь, а вместо этого опять отправит на каторгу! Нет уж, я предпочту пойти под топор, чем соглашусь на такое помилование.

– Нобиля не могут отправить на каторгу, – нахмурилась Корделия.

– Это ты так думаешь. Высокородных подонков в каменоломнях и шахтах, конечно, поменьше, чем безродных, но тоже хватает.

– Говоришь со знанием дела?

– Именно, – повторил Грэм сквозь зубы.

– Извини. Но ты просто выводишь меня из себя своим ослиным упрямством!

– Дело не в упрямстве. Просто я знаю, о чем говорю, а ты – нет.

В ответ на это Корделия одарила его взглядом, которому, несомненно, выучилась у Ива. Грэм подивился: ну надо же, довел такого спокойнейшего человека, как Корделия, до бешенства, – но продолжал гнуть свое. Пока собеседница уговаривала его сунуть голову в пасть медейского грифона (то бишь медейского правосудия в лице короля Тео), он припомнил разговор двух подружек, невольным свидетелем которого стал некоторое время назад.

– Никак не могу понять, тебе-то что за печаль? Почему ты так усердствуешь, чтобы убедить меня вернуться с вами? Ты ведь настаивала, чтобы Ванда распрощалась со мной, и побыстрее.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышал ваш разговор.

– Когда?!

Грэм пояснил, когда и где произошел упомянутый разговор. Даже при тусклом свете свечи стало видно, как покраснела бедная Корделия; в глазах ее боролись гнев и стыд. В конце концов, гнев победил, или она просто сделала вид, что признание Грэма оскорбило и разозлило ее, а не заставило устыдиться.

– Так ты подслушивал нас?!

– Да, – просто ответил Грэм.

– Ты… ты… – она не находила слов. – Ты просто негодяй! – судя по всему, ругательства сильнее она не могла подобрать или произнести. – И ты стоял и слушал, что мы говорим о тебе?!

– Я был не в силах уйти. Любопытство, понимаешь ли…

– Ты должен был уйти или как-то дать знать о своем присутствии!

– И пропустить так много интересного?

Корделия вскочила со своего места, раскрасневшаяся, раздраженная и смущенная одновременно.

– Я все понимаю, но… О боги, и куда смотрят глаза Ванды?! У нее нет ума, у тебя – совести, а я тут стараюсь ради вас… Нет уж. Я не желаю больше с тобой разговаривать.

– Воля твоя, – ответил Грэм, немало озадаченный бурной реакцией собеседницы. Корделия всегда казалась ему очень сдержанным человеком, и он не ожидал от нее таких эмоций. – Не я начал разговор.

– Ты совершенно невозможный человек, – заявила Корделия все еще пылко. – Не понимаю, что нашла в тебе Ванда?

– Не думаю, что она сама это понимает. Да и я тоже… Но ты, кажется, не хотела продолжать более нашу беседу?

– Послушай, – Корделия, не обращая внимания на его последнюю фразу, опустилась на свой стул и попыталась взять себя в руки. Надо сказать, ей быстро удалось справиться со своими страстями и обрести обычное спокойствие. – Мы с Вандой росли вместе. Мы дружим, сколько я себя помню, она моя лучшая подруга, она как сестра мне. Даже ближе: с родной сестрой мы так не доверяем друг другу, как с Вандой. Я знаю ее, как саму себя. Поэтому я знаю, что благоразумие не входит в число ее достоинств. Если она что-то вбила себе в голову, никому и ни за что не удастся переубедить ее. Сейчас она уверена, что любит тебя, она честно верит в это. Может быть, это и впрямь так, но лично я сомневаюсь, зная легкомыслие Ванды. Ее увлечения меняются с поразительной быстротой. Но когда мы вынуждены были уехать из Акирны без тебя, я видела, сколько слез она пролила. Из-за тебя она поссорилась с Ивом, а ведь он ее близкий друг. Так что, хотя я знаю, что неразумно поддерживать Ванду в ее заблуждении, но… я не смогу уговорить ее расстаться с тобой. А если с тобой что-то случится, какое-нибудь несчастье… или обстоятельства разлучат Ванду с тобой… не знаю, как она на это отреагирует. Она всегда хватает через край в эмоциях. Поэтому я хочу, чтобы ты оставался с ней, покуда возможно, и при этом я хочу спасти твою шею. Понимаешь?

– Еще бы, – медленно сказал Грэм, немного сбитый с толку тирадой Корделии. – Ты заботишься о Ванде, чего тут не понять? Не хочешь, чтобы она лила слезы из-за подобранного на дороге блохастого (как тут выразился Ив) полуприрученного пса, вдруг сорвавшегося с привязи? Понимаю…

– Ничего ты не понимаешь! – снова вспыхнула Корделия. – При чем тут пес? Это слова Ива, не мои!

– Да какая разница, чьи, если суть одна, – вздохнул Грэм и откинулся на стену, поморщился от боли в плече при неловком движении. – Извини, Корделия, но я очень устал. Возможно, мне удастся уснуть сейчас, так что…

– Конечно, – она тут же встала. – Через минуту я оставлю тебя. Но сначала подумай хорошенько, и скажи: нет – это твой окончательный ответ?

– Окончательный.

– И тебе не будет больно разлучиться с Вандой навсегда?

Грэм помолчал, потом честно ответил:

– Будет. Но что ж из этого? В любом случае, нам предстоит разлука. Тео ни за что не согласится на наш союз.

– Но он может не возражать против дружбы. Впрочем, как знаешь. Не буду тебя больше уговаривать. Спокойной ночи, Грэм.

– О боги, помогите нам, – пробормотал Грэм, проводив ее взглядом. – Кажется, нам никогда не выпутаться из этой истории.

Глава 4

Под утро ему действительно удалось уснуть. Боль то ли отступила, то ли он просто перестал ее замечать, и он проспал мертвецким сном до самого полудня, благо никто его не потревожил.

Последующие несколько дней компания провела достаточно приятно. Пришлось немного потесниться, потому что в гостиницу нагрянули и другие гости, которых Грэм определил как наемников, но в остальном им никто не мешал. Даже вольная компания, состоящая из четырех человек, которые вели себя довольно шумно, не цепляла их. Возможно, потому, что редко кто из медейцев спускался вниз и еще реже сталкивался с ними в общей зале или еще где-либо.

Проведя некоторое время в тепле и спокойствии, под крышей, Грэм почувствовал себя гораздо лучше. Рана, наконец, начала заживать, и он обращался с ней крайне осторожно, чтобы вновь не потревожить ее и не вызвать очередное воспаление. К моменту выхода в крепость он должен быть в хорошей форме, а если не сможет свободно двигать правой рукой, какой от него толк?

Что касается второго раненого, тот изначально чувствовал себя гораздо лучше Грэма. Его рана, казавшаяся на первый взгляд гораздо более серьезной, причиняла не так уж много неудобств и почти не болела. Она даже не воспалилась после того, как Грэм буквально на коленке заштопал ее; данное обстоятельство сильно удивляло Ива.

Но, несмотря на относительно нормальное самочувствие, настроение у Грэма было поганейшее, чему немало способствовал последний ночной разговор с Корделией, который никак не шел у него из головы. Жизнерадостная болтовня Оге, с которым он после перерасселения оказался в одной комнате, выводила его из себя. Рыжий медеец встряхнулся, пришел в свое обычное расположение духа и разговаривал так же много, как раньше, по делу и не по делу. Ив игнорировал его – судя по всему, его волновало что-то значительно более важное, чем чепуха Оге, – а Грэм с трудом сдерживался, чтобы не психануть.

Ему хотелось, чтобы этот поход, наконец, окончился, и он смог бы развязаться с медейской компанией. Правда, он не знал, как будет дальше жить, но старался об этом заранее не думать. Время, чтобы помучиться, еще будет в избытке.

Пока он старался избегать встреч с девушкой, насколько это было возможно. Или, по крайней мере, старался не оставаться с ней наедине. Ванда посылала ему укоряющие взгляды и всеми силами пыталась дать понять, что хочет поговорить с ним без свидетелей, но он делал вид, что ничего не замечает. Точно так же он обходился и с Корделией, которая слишком часто многозначительно на него поглядывала и явно на что-то намекала.

* * *

На вторую встречу с Хельмутом Ив снова отправился один. Чувствовал он себя вполне здоровым, сопровождение ему не требовалось; к тому же два человека привлекали гораздо больше внимания, чем один. В этот раз Ив обернулся быстро, всего часа за три. Новостей он привез две: приятную и неприятную. Приятная новость заключалась в том, что Хельмут не отрекался от своих слов и через день, поздним вечером готов был встретить их в подземелье, у первой двери, с ключами в руках, и помочь, чем сможет. Неприятная новость была такова, что завтрашним днем в крепости ожидали прибытия императора, который желал еще раз переговорить с важным пленником и, возможно, добиться от него того, чего не смог добиться от короля.

– Значит, послезавтра может быть уже поздно, – упавшим голосом сказала Ванда. – Если Барден возьмется за допрос со всей серьезностью, мы можем не найти Дэмьена на прежнем месте…

– Но нам больше ничего не остается, – ответил Ив. – Только надеяться на удачу. На то, что хотя бы еще один день Дэмьена никуда не переведут.

– Нет, мы можем еще кое-что сделать, – возразила вдруг Корделия. – Нам не обязательно дожидаться условленного времени. Мы можем отправиться не мешкая, сегодня же. Или даже завтра. Если император прибудет днем, до вечера у него едва ли будет время заниматься пленником.

– Это безумие, – тут же возразила Ванда, и Грэм был с ней абсолютно согласен. – Я уже не говорю о том, что в ожидании императора усилится бдительность, но ведь мы даже не знаем дорогу к камерам пленников! Кроме того, Хельмут предупредил нас, что путь преграждает множество дверей! Как же мы сумеем открыть их?

– Когда император уже будет внутри крепости, бдительность, как ты говоришь, усилится еще более, – Иву, судя по всему, безумная идея Корделии пришлась по вкусу. Грэм ужаснулся. Если уж Ив потерял голову, чего же теперь ждать от остальных? – А что касается запертых дверей, так на что же еще может сгодиться вор, присутствующий среди нас?

Выпада в свою сторону Грэм не ожидал и потому немного растерялся. Остальные, между тем, молча смотрели на него. Очень быстро Ив потерял терпение, решив, видно, что молчание затянулось.

– Ну, что скажешь, вор? Дверь открыть тебе по силам?

– Двери бывают разные, – вздохнул Грэм и взглянул на Ванду. Взгляд этот решил дело, рассеял все его колебания – девушка смотрела такими умоляющими глазами, что устоять было невозможно. – Я думаю, можно попробовать.

– Пробовать нам нельзя, – резко сказал Ив. – Если будем пробовать, лишимся голов. Нам нужно действовать. Итак, решено – выступаем сегодняшним вечером, одни, без помощи Хельмута.

– Только не полным составом, – сказал Грэм. Почувствовав на себе недоумевающие взгляды, он пояснил: – Оге ведь говорил, что не умеет плавать, так? А нам придется перебираться через ров.

– Но вы же не собираетесь оставить меня одного здесь? – занервничал Оге. – Что я буду делать?

– Я тоже не умею плавать, – тихо проговорила Корделия, немного покраснев. – Так что, Оге, один ты не останешься…

– Замечательно! – зашипел Ив. – Просто замечательно! Что же вы раньше молчали?!

– Я не молчал! – запротестовал Оге возмущенно. – Я еще давно говорил…

– Без нервов, – вмешался Грэм. – Успокойтесь. В любом случае, лезть в крепость большой компанией нельзя. Кому-то пришлось бы остаться. Теперь нам просто не придется делать выбор, вот и все. Оге и Корделия будут ждать нас здесь, а в случае, если мы не вернемся, они смогут отправиться домой и…

– Мы вернемся, – с яростью сказал Ив.

– Тогда вообще не о чем волноваться. Мы вернемся, и вместе поедем обратно, вот и все.

– Мне все равно это не нравится, – заявил Оге. – Не хочу я сидеть тут и ждать вас.

– А что ты предлагаешь? – поинтересовался Грэм. – Сидеть на берегу рва и ждать нас там?

– Хотя бы и так.

– Оге, не глупи.

Оге насупился, лицо его приняло упрямое выражение.

– И не старайтесь, и не уговаривайте! Все равно у вас ничего не выйдет.

– А мы и не будем уговаривать, – вступила Ванда. – Что, если я просто прикажу?

Оге захлопал глазами, как обиженный ребенок, и открыл рот, чтобы сказать что-то в свою защиту, но Грэм опередил его.

– Кстати! Ванда, будет лучше, если ты тоже останешься.

Он ожидал бурю эмоций, и она воспоследовала.

– Что?! Ты хочешь и меня оставить? И уйти с Ивом вдвоем? Да ни за что! Я вас вдвоем не отпущу, хотя бы потому, что за вами нужен глаз да глаз! Вы ведь на дух друг друга не переносите, и, чего доброго, кто-нибудь из вас убьет другого раньше, чем вы сможете найти Дэмьена.

– Я согласен с Грэмом, – проигнорировал Ванду Ив, в кои-то веки продемонстрировав редкое единогласие с Грэмом. – Ванде незачем идти с нами, чем меньше народу, тем лучше. Но вот подождать нас действительно можно на берегу. Конечно, не на открытом месте. Нечего двум девушкам, да и Оге тоже, торчать в касотской таверне.

Грэм мог бы поспорить с ним, но не стал, хотя и считал, что рядом со рвом будет много опаснее, чем в гостинице. Но, во-первых, он уже успел смертельно устать от споров, а во-вторых, время споров вообще прошло. Теперь нужно было действовать, а не болтать, на это просто не оставалось времени.

Впрочем, буквально через несколько часов ему пришлось переменить свое мнение относительно безопасности проживания в гостинице.

* * *

У медейцев было еще несколько часов в запасе. Грэм и Ив, на плечи которых ложилась самая тяжелая часть операции, решили не терять времени даром, и хорошенько подготовиться. Остальные, которым пока нечем было заняться, спустились вниз, чтобы заказать ужин. Хотя ни у кого почти не было аппетита (исключая Оге, который, наверное, думал бы о еде и на эшафоте), решили подкрепиться перед выходом, ведь никто не знал, где и когда удастся в очередной раз поесть.

– Мы с Грэмом спустимся позже, – сказал Ив вслед Оге и девушкам. Он вытащил из ножен свой меч и внимательно изучал его, проверяя остроту клинка. – Закажите ужин и для нас тоже, да не съешьте его сами.

– А вы не сидите тут слишком долго, а то дождетесь именно этого, – хмыкнул Оге и скрылся за дверью. За ним последовали девушки, причем Ванда задержалась в дверях, бросив на Ива и Грэма тревожный взгляд. Видимо, она всерьез опасалась, что эти двое, оставь их наедине, все же зарежут друг друга.

Грэм бы на ее месте уже не опасался этого. Как ни странно, после поединка враждебность Ива к нему заметно поуменьшилась. Как видно, он отвел душу и теперь нервничал гораздо меньше. А может быть, искусство фехтования Грэма внушило ему такое уважение, которое затмило все прочие чувства.

– Отличный меч, – заметил Грэм, рассматривая клинок, лежавший у Ива на коленях. До этого момента не было возможности изучить меч: Ив редко вынимал его из ножен, а во время недавнего поединка Грэму было не до того, чтобы восхищаться красотой обнаженного оружия. А меч был красив. Настолько, что бастарда Грэма казалась рядом с ним дешевой поделкой. Клинок меча Ива, длинный, узкий и очень острый, был выкован из отличной стали. Его покрывала тонкая золотая гравировка в виде замысловатого растительного узора, среди которого скрывались какие-то письмена. Даже если это были буквы знакомого Грэму языка, он не мог разобрать их, настолько заковыристым трудночитаемым шрифтом были они написаны. Гарду украшали драгоценные камни, а яблоко было отлито в виде орлиной головы. Нарядное оружие, Грэм даже сказал бы – парадное, и не такой меч таскать с собой, бродя в поисках приключений.

– Это меч моего отца, – ответил Ив, не поднимая головы. – И моего деда.

– И отец отдал его тебе?

– Да, когда я вместе с принцем отправлялся на север. Отец тогда сказал, что меч нужнее мне, чем ему. Я не ожидал такого подарка. Сам король не мог оказать мне большей чести. Между прочим, твоя бастарда, наинец, тоже оружие высокого класса, она весьма неплоха. Как ты получил ее? – Ив взглянул на Грэма; усмехнулся, приподняв бровь. – Вероятно, украл?

– Всего лишь купил, – камни, которыми Грэм расплатился за свой меч, конечно же, были ворованными, но не сообщать же об этом Иву?

– Купил? Интересно. И где же можно приобрести такое оружие, если не секрет?

– В лавке некого наинского купца. Впрочем, тебе это уже не должно быть интересно, при твоем-то мече. Не думаю, чтобы тебе захотелось обзавестись новым.

– Конечно, нет. Но всегда полезно узнать что-нибудь новое. Например, что хорошее оружие можно найти в лавке наинского купца.

Дальнейшие сборы проходили в молчании. Грэму не о чем было разговаривать с Ивом; медеец, как видно, тоже так считал. Дело у них спорилось, и сборы много времени не заняли. Скоро оба были готовы спуститься вниз и присоединиться к Оге и девушкам, которые, должно быть, уже приступили к ужину.

В отличие от Оге, который красовался в бархатном камзоле вместо доспеха, и с одним-единственным кинжалом у пояса, и Грэм, и Ив не собирались расставаться с оружием, а Ив так даже облачился в починенную уже кольчугу, хотя нужды в ней, в общем-то, не было. Наверное, предположил Грэм, он так сроднился с ней, что без нее чувствует себя голым. Сам он накинул на плечи плащ, чтоб меч так не бросался в глаза.

А внизу, в зале, оказывается, творились просто страшные вещи, которых ни Ив, ни Грэм не ожидали увидеть.

Все дни проживания в гостинице медейцам счастливо удавалось избегать встреч с касотскими наемниками, но в этот вечер им не повезло. Оге и девушки спустились в зал и застали там всю четверку, проводящую вечер за пивом и игрой в кости и отчаянно скучающую. Им бы уйти, но они, ободренные, видимо, тем, что солдаты не причиняли им никаких неприятностей все это время, решили, что и сейчас все обойдется, и устроились на противоположном конце зала. Что происходило потом, Грэм не видел, но легко было догадаться даже и без позднейших рассказов Оге. Порядком упитые и скучающие наемники заприметили двух хорошеньких девушек и решили развлечься. Оге, присутствующий тут же, и его жалкие попытки вмешаться, не произвели на них никакого впечатления, а про еще двух вооруженных спутников девушек наемники то ли забыли, то ли не брали их в расчет.