Текст книги "Все пути ведут на Север"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– К магикам? Через портал? Ты с ума сошла!

– Ничего не сошла, – Илис вмиг загорелась своей идеей, так она была хороша. Она и сама могла бы организовать для Ива портал, – уж Барден научил ее правильно пользоваться этим заклинанием, – но не хотела раскрывать перед ним свои магические таланты. – Это не так страшно, не думай. Да я сама с магиками договорюсь, тебе останется один только шажок сделать.

– Нет! – сказал Ив почти истерически и даже отшатнулся.

– Да! – ласково сказала Илис и потрепала его по руке.

Часть 2

Глава 1

Долина Северного Ветра вполне оправдывала свое название: даже теперь, в разгар лета, с близкого моря беспрерывно, днем и ночью, дул пронизывающий ледяной ветер, пробирая до костей. Как ни кутайся плащ, нечего было и думать сохранить хоть сколько-то тепла.

Сама долина представляла собой унылое зрелище: ровная, как стол, и почти лишенная растительности; лишь кое-где виднелись искривленные, изуродованные ветром деревья с черной корой и скудной листвой. Гораздо больше, чем деревьев, было здесь камней – разнообразных форм и размеров, они были щедро разбросаны тут и там, по одиночке и целыми грядами. Только и было здесь, что серое небо, черные искривленные деревья и черные же камни. И ветер, ветер, ветер…

Грэм остановил коня, вглядываясь в безотрадный пейзаж. Он ехал через долину Северного Ветра уже третий день, и ему до смерти надоело это зрелище; а еще сильнее ему надоело мерзнуть. Больше всего на свете ему хотелось сейчас погреться у огня, поесть чего-нибудь горячего – и поговорить с кем-нибудь. Огонь он разводить не решался; по долине разъезжали касотские и медейские отряды, попадаться на пути которых одинокому страннику, пусть и нейтрального подданства, не стоило; а еще здесь было полно мародеров, и с этими ребятами Грэму хотелось общаться еще меньше, чем с солдатами. Поэтому он спешил убраться из долины как можно скорее, стараясь не привлекать к себе внимания.

Однако, похоже, не все проявляли подобную же осторожность в это сложное военное время. Грэм удивленно повел бровью и даже привстал в стременах, заметив на западе столб дыма, поднимающийся из-за дальней каменной гряды. Это не мог быть военный лагерь – тогда в небо устремился бы дым не одного, но десятка костров. Так же это не могли быть мародеры, люди практичные и очень осторожные.

Может, это и было глупостью, но Грэм решил подъехать и посмотреть, кто же так беззаботно жжет костры, не опасаясь выдать своего местоположения. Он направил коня в сторону гряды, и минут через двадцать спешился у огромного черного валуна. Постоял, прислушиваясь – не донесет ли ветер обрывки разговора, – но все было тихо. Тогда он пошел в обход гряды, ведя коня в поводу и на всякий случай обнажив меч.

Он нарочно производил как можно больше шума, и не удивился, когда навстречу ему из-за камня выступил человек. Первым делом Грэм заметил его огненно-рыжую шевелюру, а потом только разглядел, что это юноша лет двадцати, круглолицый, кареглазый и веснушчатый, в неприметной дорожной одежде. В руке он так же, как и Грэм, держал меч – но держал так неумело, что становилось ясно как день: воин из него некудышный.

– Да прибудут с тобой боги, – сказал Грэм на всеобщем. – Позволь погреться у твоего огня.

– Мы вообще-то гостям не рады, – ответил юноша так же на всеобщем, но с весьма отчетливым медейским произношением. – Проезжай себе мимо.

– В таком случае, позволь дать совет, – Грэм перешел на медейский; слова он подбирал с трудом, но говорил все-таки на этом языке сносно. – Если ты… и твои друзья… не рады гостям, то погасите костер. Иначе дождетесь не одного гостя, а целый отряд… и, возможно, касотский.

Юноша озадаченно почесал затылок.

– А что, дым так заметно?

– Очень, – ответил Грэм, дивясь, откуда взялось сие наивное создание. – Вас видно за несколько миль.

– Странно. Я думал, его сдувает ветром, – доверительно сообщил юноша и вдруг спросил: – А ты, собственно, кто такой будешь?

– Путник.

– Просто путник? Здесь? А дозволь спросить, что делает просто путник в таком месте, в такое время?

– Едет по своим делам.

– А знаешь что, путник… – задумчиво сказал юноша. – Пойдем-ка лучше со мной. Очень ты подозрительный. Вот и меч у тебя…

– У тебя тоже, – заметил Грэм.

Медеец взглянул на меч у себя в руке так, будто только сей момент вспомнил об его существовании.

– Хм, – сказал он смущенно. – Ну, у меня… пойдем, путник, пойдем. Сейчас наши вернутся, пусть они с тобой разбираются.

– Вы, вроде, гостям не рады?

– А ты, вроде, хотел у огня погреться? Вот и погреешься, – юноша, сделав грозное лицо, довольно бестолково взмахнул мечом, видимо, давая понять серьезность своих намерений.

Вот шут гороховый, подумал Грэм и, пожав плечами, пошел за медейцем. Через несколько шагов тот вдруг обернулся:

– Знаешь что, раз уж ты мой пленник, отдай-ка мне меч.

– Еще чего.

– Но…

– Если тебе нужен мой меч – попробуй его забрать, – предложил Грэм.

Юноша окинул его взглядом, сообразил что-то и сказал:

– Ну и Безымянный с тобой.

За каменной грядой обнаружился небольшой лагерь: на кругом пятачке, поросшем редкой жесткой травой, были разбиты два шатра (чему Грэм несказанно удивился), между ними горел костер, над которым побулькивал котелок. В стороне паслись две стреноженные лошади. Интересно, подумал Грэм, сколько еще здесь медейцев, и где они все?

Он отпустил свою лошадь пастись и присел у костра, протянул к огню озябшие руки. Как приятно было ощутить его обжигающее тепло!

– Ты здесь один? – спросил медейца, который устроился рядом и уже помешивал черпачком варево в котелке.

– Нет. Кстати, путник, тебя как зовут?

– Грэм.

– Имя медейское. Но ты ведь не медеец? – рыжий беззастенчиво глазел на его косу, перевитую черной тесьмой и свисавшую до лопаток.

– Нет, – ответил Грэм, не видя смысла скрывать очевидное. Внешность, а паче того – характерное для северянина растягивание слов и удвоение гласных, – однозначно указывали на его происхождение.

– А ты неразговорчив, путник, – заметил юноша.

Грэм пожал плечами и вдруг приподнял голову, прислушиваясь.

– Твои друзья едут. Если, конечно, это не касотцы.

– Где, где? – засуетился рыжий. – Что ты слышишь?

– Всадники. Двое или трое… Вон там.

– Да ну, – недоверчиво сказал медеец. – Ничего не слышу… все ты выдумываешь.

Однако, через полминуты лицо его просветлело, а спустя еще минуту из-за камней показались двое всадников. Впереди, на породистом черном жеребце, ехал молодой человек лет двадцати трех, с красивым, гордым и яростным лицом. У него была смуглая кожа, черные брови вразлет, черные жаркие глаза и горбатый нос. Очень густые волосы цвета воронова крыла, завязанные в хвост, спадали на спину. На плечах брюнета лежал плащ, явно военный, но без всяких нашивок. Из-под плаща поблескивала кольчуга, на поясе в ножнах хорошей работы висел меч с драгоценной рукоятью.

Следом на гнедой кобыле ехала девушка, совсем юная, лет шестнадцати, не больше. Она была не красавица: на выпуклый высокий лоб в полном беспорядке спадали рыжие кудрявые пряди волос, не убранных в прическу; слишком уж вздернутый нос и капризные детские губы; но, встретившись взглядом с ее огромными серыми глазами, Грэм вдруг понял, что пропал. Пропал и все тут. Нахлынувшее вдруг чувство обреченности было таким сильным, что на мгновение он испугался…

Горбоносый брюнет первым заметил гостя. Рука его потянулась к мечу; он направил жеребца прямо на Грэма, тесня его мощной лошадиной грудью и заставляя отступать. Оскаленная морда жеребца, с глазами такими же бешеными, как у его хозяина, нависла прямо над Грэмом.

– Потише, ты! – вынужденный попятиться, процедил он сквозь зубы.

– Ты кто такой и откуда тут взялся? – яростно спросил брюнет. – Оге! Кто этот тип?

– Путник, – с готовностью ответил рыжий медеец по имени Оге.

– Какой еще, к Безымянному путник?!

– Ив! Прекрати, – сердито сказала девушка. – Ты с ума сошел? А ну, назад! Затопчешь человека…

– Он ничего плохого не сделал, – сообщил Оге.

– Если не считать того, что явился сюда незваным, и с оружием! – возразил Ив, разворачивая своего бешеного жеребца боком.

Грэм кивнул на костер.

– Вы сами напрашиваетесь на незваных гостей…

Ив понял его мгновенно.

– Костер! Оге, какого лешего?! Я же сказал – никакого огня!

– И опять жевать солонину? Раз уж у нас есть возможность поесть горячего…

– У нас нет такой возможности! – рявкнул Ив и лихо спрыгнул с седла. – Немедленно все загаси! Слышишь меня?!

Душераздирающе вздохнув, Оге отправился выполнять приказание, а Ив, взяв под уздцы гнедую кобылку, протянул девушке руку, предварительно стянув с нее перчатку (на пальце тускло блеснуло драгоценное кольцо). Всадница, однако, проигнорировала его и спешилась сама. Повернулась к Грэму, окидывая его любопытным взглядом. Ив, с угрюмым видом, тут же пристроился у нее за плечом, как заправский телохранитель.

– Так кто ты, в самом деле, такой? – спросила девушка. – И что делаешь здесь?

Грэм слегка поклонился.

– Мое имя Грэм, сударыня. Я просто бродяга. Проезжал неподалеку, увидел дым и решил посмотреть… Сейчас редко увидишь мирный дым на этой земле…

– С чего ты решил, что он мирный? – бросил Ив. – Или ты ничего и никого не боишься?

– За себя постоять я могу.

– Оно и видно. Разбойная рожа…

– Ив! – осадила его девушка. – Значит, тебя зовут Грэм. Имя медейское, но выговор у тебя наинский.

– Верно, мой отец был медеец, но родом я из Наи.

– Далеко же ты забрел, бродяга. Что ж, раз ты тут, раздели с нами трапезу, Грэм.

– Благодарю за приглашение, сударыня, – сказал Грэм, а Ив тут же зашипел:

– Ты с ума сошла! Гнать его в шею, а лучше – убить! Если он расскажет о нас касотцам…

Девушка так и вспыхнула от гнева:

– Замолчи! Как ты смеешь со мной спорить? И как можно убить человека, не причинившего нам никакого зла?

– У него меч, – гнул свое Ив. – И он явно умеет им пользоваться. Если он решит нас всех убить…

– Я бы начал с Оге, пока мы были вдвоем, – прервал его Грэм. – Прирезал бы его, забрал бы лошадей и спокойно ушел. Впрочем, я могу уйти сейчас. Вижу, гостям здесь и вправду не рады.

– Нет, останься, – возразила девушка. – Останься. Я верю, ты не причинишь нам зла.

Грэм снова поклонился.

По счастью, похлебка успела свариться до того, как Оге затушил костер, и все смогли насладиться горячим ужином. Сидя у остывающего кострища с миской на коленях, Грэм снова и снова изучал новых знакомых, пытаясь понять, кто они такие и зачем оказались в этих местах. Особое его любопытство возбуждала Ванда – рыжеволосая девушка, – казавшаяся совершенно неприспособленной к опасным путешествиям. У нее были нежные белые руки, и заносчивые манеры, и наивные суждения о жизни, и в целом она походила на ноблесску, выехавшую на прогулку по дворцовому парку. Правда, она носила мужское платье, кольчугу и оружие, и ездила в мужском седле… Но в долине Северного Ветра ей было явно не место.

Оге тоже выглядел не от мира сего. Сначала Грэм решил, что он слуга, но быстро переменил мнение – слишком уж запанибрата он был с Вандой. Тоже, похоже, дворянский отпрыск, которого зачем-то занесло в зону военных действий. Он совершенно не умел обращаться с оружием, зато болтал и балагурил без умолку и, похоже, был в компании кем-то вроде шута.

Другое дело – Ив, мрачный и гордый, и очень хорошо знающий, с какой стороны браться за меч. Этот человек явно прошел огонь и воду и прекрасно сознавал всю опасность положения, в котором оказалась компания. Грэм ему очень не нравился – и это было понятно, – и видно было, что он с удовольствием бы прикончил незваного гостя, дабы не нажить в будущем неприятностей – и это тоже было понятно. При всем этом богато украшенный меч и дорогое кольцо на пальце свидетельствовали о его принадлежности к высокому роду… Грэм многое бы отдал, чтобы узнать, кто он такой.

Впрочем, перстень мог и вовсе ничего не означать. Грэм сам носил, не скрывая, в ухе серьгу из литого золота с маленькими бриллиантовыми вставками. Эта серьга, да меч, да лошадь были все его состояние на данный момент.

Из разговоров он выяснил, что в одном из шатров скрывается еще одна девушка, по имени Корделия, раненая утром в стычке с касотцами. Стрела попала ей в плечо, но рана казалась несерьезной, и через три-четыре дня медейцы намерены были продолжить путь. Куда и зачем они направлялись – пока оставалось для Грэма загадкой, хотя с каждой минутой ему все сильнее хотелось это узнать. Ванда, ее милое необычное личико и огненные кудри так и притягивали его взгляд; он знал, что если ему придется распрощаться с ней сегодня вечером, он будет очень об этом жалеть. Но пока он не придумал никакого предлога, чтобы подольше остаться в лагере.

Ванда расспрашивала его, откуда он пришел, и что видел. В основном ее интересовало расположение медейских и касотских отрядов – судя по всему, путешественники не желали встречи ни с теми, ни с другими. Грэм рассказал, что смог, хотя тоже всячески старался избегать любых встреч с вооруженными отрядами.

– Слишком много ты знаешь, – хмуро заметил Ив, выскребая со дна миски остатки похлебки. – И меч носишь… с каких это пор всякие побродяжки таскают при себе оружие, а?

Грэм пожал плечами.

– В Медее неспокойно… да и в других землях тоже. Как тут без оружия?

– Ну-ну, – сказал Ив и вдруг недобро прищурился на него. – Ванда, да у него храмовые бирки! Ну-ка, путник, покажи…

Дивясь его глазастости, Грэм вытянул из-за ворота две бирки – от Рондры и от Фекса.

– Так ты наемник, – чуть ли не с презрением бросил Ив.

– Не совсем…

– Нет, правда! – вдруг оживилась Ванда. – Если это так… то мы, пожалуй, могли бы тебя нанять.

– Не выдумывай, – отрезал Ив.

– А что? Сам знаешь, долина кишмя кишит касотцами… Сегодня нам повезло, но в другой раз мы можем и не отбиться. Из Оге, да и из Корделии бойцы никудышные… Нам очень нужен еще один меч.

– Да ты посмотри на его рожу, Ванда! Голову даю на отсечение, он просто разбойник с большой дороги.

Грэм усмехнулся. Что и говорить, подозрительный медеец был недалек от истины, но подтверждать его слова Грэм, конечно, не собирался.

– Пусть даже и разбойник, – заупрямилась Ванда. – Но он умеет сражаться, это ясно. А нам нужна помощь. Если же он задумает что-то дурное… что ж, я уверена, вы с Оге вдвоем сумеете с ним совладать.

Ив только зубы стиснул и одарил Грэма яростным взглядом. Тот спокойно смотрел ему в глаза. К ненависти, даже необоснованной, ему было не привыкать. Он прекрасно знал, что внешность его производит на людей не самое приятное впечатление.

– Ты согласен? – обратилась к нему Ванда.

– Скажите хоть, куда направляетесь…

– Мы едем в Касот. Что нам нужно там – тебя не касается. На границе мы расстанемся.

– То есть, на вражеской земле вам помощь уже не будет нужна? – усмехнулся Грэм.

– Там и без тебя отыщутся помощники, – сказал Ив.

Грэм пожал плечами.

– Что ж… почему бы и нет. Деньги лишними не бывают, а куда ехать – мне все равно.

– Значит, по рукам? – поспешно спросила Ванда.

– По рукам.

– Ты еще об этом пожалеешь, – хмуро посулил Ив, и непонятно было, к Ванде или к Грэму обращены его слова.

После окончания трапезы, собирая в стопку грязные миски, Ванда вдруг озабоченно сказала:

– А ведь без огня мы долго не продержимся. Корделии нужна горячая еда и вода… Хорошо бы найти другое убежище, понадежнее.

– Укрыться здесь особо негде, – отозвался Грэм.

Ив же поразмыслил с минуту и возразил:

– К северу отсюда, помнится, была небольшая деревенька. Можно поискать приют там. Только сначала разведать бы, что там и как, нет ли там касотцев…

– Завтра же с утра мы туда съездим! – загорелась Ванда.

– Ты туда не поедешь. Поеду я… и он, – Ив ткнул в удивленного Грэма. – Что смотришь? Без присмотра в лагере я тебя не оставлю, ясно? Лучше, если ты будешь у меня на виду.

Возражать Грэм не стал.

Посуду поручили заботам Оге, который, кажется, нынче выступал в роли дежурного по лагерю. В стороне от лагеря, между камней, пробивался маленький ручеек, к которому он и отправился со своей ношей. Грэм, подумав, пошел с ним. Оге казался самым легкомысленным и скорым на язык из всей компании; возможно, у него и получится что-нибудь выпытать.

– Ванда, случайно, не твоя сестра? – поинтересовался Грэм, отобрав у Оге миски – тот, очевидно, не знал, как к ним и подступиться. Вода в ручье была ледяная, и руки в один миг онемели, но и работы было минут на пять, не больше.

– Сестра! Нет, что ты, – в притворном ужасе отшатнулся медеец. – Мы и не похожи совсем. А если ты намекаешь на наш цвет волос, то это, знаешь ли, случается… Корделия тоже блондинка, но я же не записываю ее тебе в сестры.

– Странно, что командует у вас девица.

– Может, и странно. Но ей не привыкать.

– Она же совсем ребенок…

– Ну и что?

Грэм только плечами пожал. Значит, он не ошибся, и судьба свела его с компанией нобилей. Наверняка дома в повиновении у Ванды целый штат прислуги, вот она и привыкла командовать.

С другой стороны, у Ива тоже наверняка слуги есть. И у Оге… Так почему они подчиняются приказам девчонки?

– Оге, а что вам в Касот понадобилось? По-моему, сейчас у вас проблем и дома хватает.

– Не скажу, – надулся медеец. – Ванда же сказала, что это тебя не касается.

– У вас тайная миссия? Вы собираетесь убить Бардена?

– Ну тебя к Безымянному. Тоже мне, шутник нашелся.

– Тогда почему такая таинственность?

– Знаешь что? Иди-ка ты пытай Ванду. Если она тебе решит все рассказать – твое счастье. Нет – так извини. А я трепаться не стану… не хочу, чтобы Ив меня прирезал.

– А он может? – откровенно забавляясь, спросил Грэм.

– Ив-то? – Оге состроил свирепую рожу. – Ив все может. Он такой… такой… в общем, злобный тип. Да ты сам видел.

Покончив с посудой, Грэм сполоснул руки и остался сидеть на корточках, глядя в бегущую воду. Быстро темнело; за низкими тучами не видно было ни луны, ни звезд.

– Ночь темная будет, – сказал он вполголоса. – Плохо без огня…

– Еще как плохо, – поддакнул Оге. – И холодно к тому же. Я уже до костей промерз, а сколько еще мерзнуть…

Да, подумал Грэм, мерзнуть ты явно не привык. Так же как и мыть посуду. И спать на земле. И держать в руках оружие, а уж тем более убивать. Так кто же ты такой?

Они вернулись в лагерь уже в сумерках. У погасшего костра одиноко сидела Ванда, сжавшись в комочек и закутавшись в плащ с головой. Оге, покосившись на нее, нырнул в шатер со стопкой тарелок в руках; Грэм остановился рядом.

– Мерзнешь? – спросил он.

– Очень, – Ванда подняла к нему лицо и слабо улыбнулась. – А в шатре, кажется, еще холоднее. Корделия спит, а мне, кажется, не уснуть. Ну я и ушла, чтоб ее не разбудить.

Грэм молча снял свой плащ и укутал в него девушку.

– Вот, возьми пока.

– А ты? – удивленно спросила Ванда.

– Нам, северянам, холод не страшен, – улыбнулся Грэм и сел рядом. – Говорят, что лето в Наи – это та же зима, только зеленая, и без снега…

– И это правда?

– Отчасти да. Впрочем, я родился на самом юге Наи, и там все было не настолько плохо. Снег там выпадает только в начале октября, а до этого вполне можно жить.

– Ууууу, мне бы там не понравилось. У нас в октябре еще тепло… А зачем ты приехал в Медею? Ни один здравомыслящий человек не сунется в земли, где идет война.

– По собственной воле, может, и не сунется.

– Разве тебя кто-то заставлял ехать сюда?

Грэм помолчал, обдумывая, как бы ей ответить. Правда была в том, что в Наи ему устроили травлю, свои же собственные братья по гильдии буквально выдавили его из королевства. Причем сделали это так умело, что уйти он смог только в охваченную войной Медею. Но рассказывать об этом Ванде он не собирался, так же как и объяснять причины внезапно вспыхнувшей в братии Фекса неприязни к его персоне. Да и честно говоря, он сам был виноват – не надо было показывать свой гонор. Однажды его уже выставили из Самистра – а шесть лет спустя он наступил на те же грабли в Наи…

– Скажем так: мне не оставили выбора.

– У тебя есть в Наи родные?

– Сестра. Но мы давно не виделись… Между прочим, уже стемнело. Шла бы ты спать…

– Мне не хочется. Я посижу, покараулю.

– Иди-иди. Я сам покараулю. А если не доверяешь мне, пошли дежурить Ива.

– Лучше ты со мной посиди.

Это был очень сильный соблазн. Но Грэм привык уже не давать воли всем подряд желаниям – зачастую ни к чему хорошему это не приводило.

– Ты меня разве не боишься? Ив же назвал меня разбойником.

Ванда заносчиво вскинула голову.

– Я никого не боюсь! Если б я тебя боялась, то позволила бы Иву тебя убить, уж не сомневайся.

– Никого не бояться – это не так уж и хорошо, – серьезно сказал Грэм и встал. – Знаешь, лучше я попрошу Ива посидеть с тобой. А потом вы разбудите нас с Оге, и мы покараулим до утра.

Ванда в ответ только фыркнула.

Сторож из рыжеволосого медейца был хоть куда – едва выбравшись из шатра, он начал клевать носом, и спустя полчаса, свернувшись клубочком, уже сладко спал, несмотря на холод. Грэм не стал его будить, все равно толку от него было бы ноль. Он и сам едва видел в кромешной тьме, обступившей маленький лагерь; оставалось полагаться на слух.

На рассвете из шатра выбрался Ив, уже полностью готовый к походу, в кольчуге, с мечом у пояса и с каким-то свертком в руках. Он мрачно оглядел сладко спящего Оге и перевел взгляд на Грэма:

– И давно он так… спит?

– Да он и не просыпался.

– Угу, – зловеще сказал Ив и без церемоний пнул приятеля сапогом в бок. – Ну-ка, ты, соня… поднимайся.

– А?.. Что?… – Оге испуганно оторвал от земли взлохмаченную голову и сонно заморгал по сторонам. – А… это ты… чего дерешься?

– Хотел проверить, живой ты или уже с перерезанной глоткой.

– Живой, живой… что могло случиться-то?

– Да что угодно, – безжалостный Ив снова пнул Оге, уже сильнее. – Мор, глад и прочие напасти. Поднимайся, бездельник! Мы уезжаем, а ты остаешься за главного, пока Ванда не встанет. Да не вздумай заснуть снова! Кстати, – он повернулся к Грэму и бросил ему сверток, оказавшийся плащом. – Ванда просила вернуть тебе.

– Благодарю.

– Ив, – сонно пробормотал Оге, кое-как поднимаясь. – Вы уж как-нибудь поосторожнее. Не хватало еще вас вытаскивать…

– Уж как-нибудь, – отозвался Ив.

Молодые люди в молчании оседлали коней и выехали из лагеря.

Уже через четверть часа Грэм начал подозревать, что судьба столкнула его с человеком, еще более нелюдимым и неразговорчивым, нежели он сам. Ив явно не намеревался раскрывать рта до самого поселка, и его мрачное молчание ужасно действовало Грэму на нервы. Есть люди, с которыми хорошо молчать – Ив не принадлежал к их разряду. Впрочем, быть может, сказывалась и неприязнь, которую он испытывал к Грэму с первой же минуты.

Однако же, из него удалось вытянуть кое-какие сведения. Например, Грэм, совершенно не сведущий в географии, выяснил, что долина Северного Ветра тянется на восток и на север на добрую сотню миль – и на всем протяжении являет собой зрелище столь же безрадостное, как и то, что представало теперь перед их взорами. Лишь много севернее начинались холмы, но и там, подозревал Грэм, было не намного веселее. Долину рассекала на две половины река Северная, широкая, бурливая и очень холодная. Река эта была естественной и государственной границей между Медеей и Касот, вот только не все это признавали. Касотский император Барден, например, считал всю долину своей собственностью, медейский же король Тео придерживался на этот счет совершенно противоположного мнения. Поэтому-то сейчас в злосчастной долине хватало представителей обеих сторон, пытающихся доказать свою правоту.

Поселок, о котором говорил Ив, находился лигах в трех к северу от лагеря медейцев. Путь туда лежал вдоль ручья, уже знакомого Грэму. Местность выглядела подозрительно пустой, и тишина была такая, что отчетливо слышалось журчание воды в ручье.

Такая же тишина встретила их и в поселке. И еще издалека они увидели черные остовы труб и услышали запах пепла и паленого мяса.

– Безымянный! – прошипел Ив и потянулся к мечу. Грэм тоже обнажил оружие.

Они медленно въехали на единственную улицу поселка, превращенного в пожарище. Обугленные бревна еще слабо дымились. Невыносимо воняло кровью – лошади скользили по крови, смешанной с пеплом… Грэм закрыл нос и рот полой плаща, чувствуя, что еще немного, и от этого запаха его вырвет.

– Не понимаю, – напряженным голосом проговорил Ив. – Не понимаю, откуда столько крови? Они ведь все сгорели…

Все объяснилось, когда они въехали на центральную площадь. Грэм только глянул – и отвернулся; побледневший же, с помертвевшим лицом Ив неотрывно смотрел на множество сваленных в кучу, обугленных и расчлененных, уже начавших разлагаться тел, бывших недавно мужчинами, женщинами и детьми…

– Звери… – прошептал он, бессильно сжимая рукоять меча. – Нет, хуже зверей…

– Поехали отсюда, – попросил Грэм. – Здесь нам уже нечего делать. Мы даже похоронить их не можем.

Ив выругался и рывком развернул жеребца.

– Не говори ничего Ванде. Я сам.

Обратно они снова ехали в молчании. Ив, напряженный и все еще бледный, не снимал руку с оружия, хотя в нем, похоже, уже не было надобности – касотцы, спалив деревню, давно убрались восвояси.

Потом его вдруг прорвало.

– Скажи-ка, наемник… если бы тебе повстречались не мы, а касотцы, ты бы с такой же легкостью предложил бы им свой меч?

– Я не наемник. И я ничего вам не предлагал.

– Ты носишь храмовые бирки – и ты не наемник?

– Это разрешение от храмов на ношение оружия, только и всего. Ты носишь меч по праву рождения, мне же приходится это право покупать.

– Что ты хочешь сказать этим? – сверкнул глазами Ив.

– Только то, что ты – нобиль, вот и все.

– А ты – нет?

– Нет.

– Лжешь.

– Как тебе угодно.

– Я не знаю, кто ты такой, – медленно и раздельно проговорил Ив, – но я вижу ясно, как день, что ты лжешь. Ты разбойник и бродяга, у тебя на шее бирки Рондры и Фекса, но ты – нобиль, и все тут. А вот как нобиль дошел до жизни такой, и почему ты выдаешь себя за простолюдина, это особый вопрос, который меня, признаться, очень занимает. Сдается мне, плачет по тебе петелька шелковая…

Грэм усмехнулся. Да этот парень – просто провидец какой-то!

– Может, и плачет. И что же?

– А то, что не смей подходить к Ванде. Хоть пальцем ее тронешь… и я убью тебя.

Озадаченный таким неожиданным поворотом разговора, Грэм некоторое время не знал, что ответить.

– Ты, никак, ее телохранитель?

– Не твое собачье дело.

– Или жених?

Ив выхватил меч так молниеносно, что, не обладай Грэм отличной реакцией, пришлось бы ему распрощаться с жизнью. Увернувшись от сверкающего лезвия, он расхохотался и пустил коня в галоп, направляясь к лагерю. Выругавшись, Ив припустил за ним. Так, на всем скаку, они и влетели в лагерь, словно за ними гнался сам Борон со всеми своими демонами преисподней.

Удивленный их появлением, Оге поднялся им навстречу:

– Вы чего это?..

– Ванда еще спит? – спросил Ив, спешиваясь.

Рыжая головка Ванды показалась из-за полога шатра:

– Нет, не сплю. Что-то случилось? Слишком быстро вы вернулись.

– Случилось, причем дня три назад. Деревню спалили касотцы. Там… в общем, там теперь ничего нет. Совсем ничего. Пепелище.

– Ох, – Ванда озабоченно нахмурилась. – Ни одного дома целого не осталось?

– Ни одного.

– Что же нам теперь делать?

– Ничего. Остаемся здесь, как-нибудь продержимся. Как Корделия?

– Лучше, но еще слаба. Может, все-таки рискнем развести огонь?

– Никакого огня, – решительно заявил Ив. – Касотцы где-то неподалеку…

День прошел в томительном бездействии. Хмурый Ив засел перебирать кольчугу и пытался привлечь к тому же и Оге, но у того все валилось из рук, и он то подсаживался к Грэму и пытался его разговорить, то уходил в шатер, где лежала Корделия, и подолгу оставался там – вероятно, развлекал раненую. Ванда бродила по лагерю с унылым видом и совершенно не знала, чем заняться. Ее определенно снедала какая-то тревога, нараставшая с каждым часом, и девушка не считала нужным ее скрывать. Ив, занятый своей кропотливой работой, изредка поглядывал на нее, и по его глазам, и даже по его молчанию было ясно, что его беспокоит то же, что и Ванду.

Грэм же развлекался в основном тем, что наблюдал за своими новыми знакомыми – поодиночке и группами. Очень скоро у него сложилось отчетливое впечатление, что медейцы – во всяком случае, эти трое, Корделию он так еще и не видел, – знакомы с самого детства, а может быть, даже и росли вместе. У них было полно общих знакомых и общих воспоминаний, они понимали друг друга с полуслова. Особо близкие и доверительные отношения, похоже, были между Вандой и Оге; например, Грэм видел, как рыжий медеец присел рядом с девушкой, грустившей поодаль на большом круглом камне, и по-свойски обнял ее за плечи, словно утешая. Головы их сблизились; почти соприкасаясь лбами, они о чем-то тихо переговаривались. Наблюдая эту сцену, Грэм вдруг ощутил неприятную, почти болезненную тяжесть на сердце; чувство это было новым и незнакомым, и далеко не сразу он сообразил, что это – ревность. С ревностью он до сих пор не сталкивался, хотя бы потому, что никогда еще не любил… Ну вот, подумал он, не хватало еще влюбиться! Нашел тоже место и время…

Вечером из шатра, с Вандиной помощью, выбралась Корделия. Взглянув на нее, Грэм только головой покачал – это было создание, совершенно не приспособленное для далеких путешествий – тоненькая девочка с нежным, почти прозрачным лицом, с огромными серыми глазами, с волосами бледного золота, заплетенными в косу, и с плавными, неспешными движениями. Представить ее в кольчуге, в гуще битве, с оружием в руках было просто невозможно. Но ведь как-то ее ранили?.. Какая же беда выгнала ее из родительского дома, заставила пуститься в дальний путь? Ей бы сидеть в беседке, увитой плющом, и перебирать струны арфы, вторя соловьиному пению; или скользить по паркету в бальной зале, в наряде из невесомого шелка, с цветами в волосах… Даже мужское платье выглядело на ней дико…

На Грэма она посмотрела с любопытством, но без неприязни. Нежным тихим голосом задала несколько вопросов – в основном о его родных краях, о семье. Оказывается, она бывала в Наи; ее семейство водило дружбу с несколькими тамошними семьями. Грэм мысленно похвалил себя за то, что не назвал медейцам свою фамилию – не доставало еще, чтоб оказалось, что Корделия знает его отца. На ее вопрос о семье он ответил, что отца почти не помнит, мать его тоже умерла рано, и он воспитывался при храме.

– Так ты, должно быть, умеешь читать? – полюбопытствовала Корделия.

– Умею, храмовники научили.

– Ты очень хорошо говоришь по-медейски, – похвалила она. – Нашему языку ты тоже в храме обучился?

– Нет, медейский я уже выучил сам, позже. Да и говорю на нем, на самом-то деле, неважно.

– Я немного знаю наи, – перешла она вдруг на его родной язык. – Но он тяжело мне дается, у вас очень сложное произношение.