Текст книги "Все пути ведут на Север"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Все это длилось довольно долго, так что успели зажить раны и ожоги, оставленные прошлыми пытками, и даже к изувеченным пальцам вернулась кое-какая чувствительность. Но то, что творил с ним магик, было отнюдь не легче того, что проделывал палач. Тот мучил только тело, а магик хотел пролезть прямо в душу и покромсать там все на кусочки… А главное – Грэму больше не задавали вопросов и не ждали ответов, значит, это могло продолжаться бесконечно, и без всяких результатов…

Потом от него отступился и магик, и осталась только тьма и могильная тишина.

Глава 4

Допросы продолжались и в отсутствие императора. Причем дело, надо полагать, дошло-таки до перекрестных допросов, потому что Хельмут снова исчез. Илис принялась приставать с вопросами к знакомым офицерам, но те не желали разговаривать на эту тему. Похоже, не только Грэм, но и все, что было связано с делом медейского принца, получило статус государственной тайны. И Илис к этой тайне допускать не желали. Осознав это, Илис задумалась. То ли Барден, несмотря на свои уверения, перестал доверять ей – что было бы логично, – то ли просто счел нужным оградить ученицу от дальнейших соприкосновений с этим мрачным делом. Нет, помотала Илис головой, это едва ли. По ее наблюдениям, Барден чувствительностью не отличался, и, щадя ее нежные чувства, ни от чего ограждать не стал бы. Скорее, просто он действительно не хочет, чтобы она продолжала совать нос в его дела.

В ожидании возвращения императора Илис изнывала от скуки и тревоги. Две недели, о которых писал Барден, казалось, не окончатся никогда. Илис пыталась читать, но не могла сосредоточиться. Она плохо спала и потеряла аппетит. Дошло до того, что она начала подумывать о поездке в Эдес, где, по крайней мере, она могла поговорить с кем-нибудь из знакомых. Но она боялась пропустить приезд Бардена. Впрочем, она еще не знала, зачем ей так нужно видеть его, и что она хочет ему сказать – ведь они все уже, вроде бы, обговорили.

А вот Барден точно знал, что не хочет ни видеть ее, ни, тем более, говорить с ней, потому что ничего утешительного сказать ей не мог. Впрочем, он так же знал, что разговора не избежать.

В своей излюбленной манере он вернулся в Северную один, ночью, втайне ото всех, и отправился прямиком в апартаменты командующего. Ни один из часовых его не заметил, и потому Риттер был очень удивлен, обнаружив императора у своей постели. Барден довольно бесцеремонно растолкал его и потребовал отчета о происшествиях за время его отсутствие.

– Позвольте, я оденусь, ваше величество.

Берден сделал небрежный жест, означающий дозволение, и уселся в любимое кресло командующего. Риттер тяжело выбрался из постели и при свете нескольких свечей принялся медленно облачаться, стараясь при этом не слишком громко кряхтеть от боли в пояснице. Он был уже стар, и страдал многими недугами, но он знал, что император не любит, когда подчиненные в его присутствии выказывают слабость.

Наконец, Риттер привел себя в относительный порядок и смог предстать перед своим повелителем в пристойном виде. Барден кивнул на второе кресло поблизости:

– Садитесь. Я слушаю.

Рассказывать было особо нечего – какие могут быть происшествия в крепости, расположенной в глубоком тылу? Отчет получился кратким. Барден выслушал его рассеянно и спросил невпопад:

– А что тот мальчишка, который пришел с медейцами? Допрашивали его без меня?

– Так точно, ваше величество. Допрашивали вместе с Клингманном.

– И что?

– Ничего, ваше величество. Клингманн поддерживает легенду наинца и отрицает свое участие в заговоре. Он настаивает, что считал лазутчиков вашими посланниками и не знал ничего об их истинных намерениях.

– Крепкий парень, – слегка удивился Барден, а про себя подумал: и этот тоже, что есть сил, выгораживает Илис. Подумать только – без всякой магии девчонка добивается того, что все ее знакомые готовы жизнь за нее положить, только бы не втянуть ее в неприятности. И как это у нее получается, что все ее обожают?

– Ну а наинец? – спросил он после короткого молчания. – Он что?

– Наинец молчит.

– Так и молчит?

– Да. Простите, ваше величество, но я должен сказать… – вдруг медленно и тяжело проговорил Риттер. – Ваша ученица добивалась от меня разрешения увидеться с пленным.

– В самом деле? И что вы – позволили ей?

– Разумеется, нет, ваше величество. Но мне известно, что ей удалось передать пленному письмо.

– А его содержание вам тоже известно?

– Взгляните сами.

Риттер неверной рукой пошарил по столу в поисках нужного документа и протянул Бардену измятый и потертый на сгибах лист. Приподняв брови, Барден принял его, развернул и пробежал глазами. Почерк, вне всяких сомнений, принадлежал Илис, она всегда писала как курица лапой, даже когда очень старалась красиво выписывать каждую буковку. Содержание письма тоже было вполне в ее духе – она обзывала Грэма безмозглым идиотом и болваном и призывала его без экивоков отвечать на все вопросы. «Ты гораздо лучше смотришься одним куском, – добавляла она, – чем растащенный на кусочки». Да, умеет же девчонка делать мужчинам комплименты. Как тут не растаять? Барден свесил с подлокотника руку с зажатым в ней письмом и посмотрел на Риттера.

– И даже после этого пленный не заговорил?

– Нет, ваше величество.

– А где нашли письмо?

– В камере у пленного. Кто доставил его, дознаться не удалось.

– Не удивительно, – заметил Барден.

– Прикажете допросить тюремщиков?

– Нет, Риттер, это ни к чему. Письмо не имеет никакого значения.

Командующий неопределенно пошевелил бровями, что означало: «Вам виднее». Он давно отвык оспаривать приказы императора.

– А что прикажете делать с Клингманном, ваше величество? Провести допрос в более жесткой форме?

– Лучше отправьте парня на границу, – ответил Барден и добавил: – Кажется, он давно уже рвется на войну.

Он замолк, задумавшись. Риттер терпеливо ждал. По спальне гулял сквозняк, ноги стыли на голом каменном полу. Риттер думал о том, как бы поскорее вернуться в постель, под теплое меховое одеяло, а император вовсе не замечал холода и сидел неподвижно, подперев рукой подбородок.

– Я хочу видеть пленного, – сказал он вдруг.

– Сейчас? – ужаснулся Риттер, поняв, что о возвращении в постель ему лучше забыть.

– Сейчас, – подтвердил Барден. – Немедленно.

За полгода Барден успел привыкнуть, что его юная ученица смотрит на него не иначе как с восторгом и обожанием. Он вообще привык видеть сильные чувства в обращенных на него взглядах людей. Но так, как Илис, не смотрел на него никто.

А теперь в ее черных глазах была печаль, укор и настороженность. Еще сама того не понимая, она начинала его бояться, а скоро начнет ненавидеть. Барден подавил невольный вздох и сказал себе: надо с этим кончать.

– Ты не уехала? – спросил он отрывисто, подняв взгляд от бумаг, загромождавших его письменный стол.

Илис опустила ресницы.

– Как видите. А вы хотите, чтобы я уехала, учитель?

– Я уже говорил тебе, что военный форт – неподходящее место для молодой девушки.

– Однако, до сих пор вы не слишком возражали против моего пребывания здесь. Скажите честно, герр Данис, вы на меня очень сердиты?

– Вовсе нет.

– Я вам почему-то не верю.

– Дело твое, Лисси, верить мне или нет.

– Вы же разговариваете со мной сквозь зубы! – теперь Илис смотрела прямо ему в лицо.

– Тебе это кажется.

– Нет, не кажется, – настаивала невыносимая девчонка. – Раньше такого никогда не было.

Барден промолчал. Выяснять с ней отношения или объяснять что-либо он не собирался. Он не привык отчитываться в своих поступках.

– Полагаю, – сказал он, – ты дожидалась меня не просто так. Ты хотела сказать что-то.

– Да, правда, – кивнула Илис. – Я хотела поговорить с вами о Грэме.

– Нет. О нем мы разговаривать не будем.

– Почему?

– Потому что это не имеет смысла.

– Что-то я вас не понимаю, – тихо проговорила Илис. – Как это – не имеет смысла?

– Очень просто. Грэм Соло мертв. Как по-твоему, есть смысл разговаривать о покойниках?

– Мертв? – еще тише переспросила Илис, слегка побледнев. – Это правда?

– Я тебя когда-нибудь обманывал, Лисси?

– Поклянитесь!

– Чем ты хочешь, чтобы я поклялся? – спокойно спросил Барден.

Илис медленно привстала со стула.

– Вы убили его?

Барден молчал и смотрел на нее. Губы у Илис вдруг начали прыгать.

– Вы что же – запытали его насмерть? Ну, отвечайте! Что же вы молчите? Убийца! – крикнула она вдруг. – Ненавижу вас!

Не дождавшись ответа, она сделала то, чего Барден никак не мог от нее ожидать. Он-то приготовился встретить и отразить очередное разрушительное заклинание, порождение ее гнева, но Илис внезапно рухнула обратно на стул, уронила руки на стол, голову – на руки, и расплакалась. Барден слегка опешил. Он и не подозревал, что Илис вообще способна плакать.

Он не двинулся с места и не сделал никаких попыток успокоить ее, но только когда Илис, слегка успокоившись, подняла, наконец, голову, она обнаружила на столе перед собой белоснежный платок и металлический кубок с водой.

– Выпей воды, – сказал Барден тихо. – Это поможет тебе взять себя в руки.

Илис схватила кубок двумя руками и стала пить. Зубы у нее стучали, и половину воды она пролила на себя. Выругавшись, Илис отпихнула кубок, едва не опрокинув его, подцепила со стола салфетку и принялась яростно вытирать ею лицо. Барден, с видом отстраненным и почти равнодушным, наблюдал за нею, опершись локтем о стол.

– Простите за истерику, – смогла, наконец, выдавить из себя Илис. – Уже все, я уже почти успокоилась.

Барден кивнул, продолжая молчать.

– Вы язык проглотили? Или просто не хотите со мной разговаривать?

– Нет, Лисси. Я просто не знаю, что тебе ответить.

– Не знаете? – Илис хлюпнула носом, утерла последние слезы и пошла в атаку. – Вы могли бы, например, начать оправдываться, напомнив мне об интересах империи и все такое. Или указать мне на то, что и я тоже виновата в смерти Грэма. Или…

– Достаточно, – тихо прервал ее Барден. – Вот видишь, ты и сама все знаешь. Что же ты хочешь услышать от меня?

– Сволочь вы все-таки, – тоскливо сказала Илис. – Если вы знали, что так все кончится, почему меня не остановили?

– Вообще-то, я пытался.

– Плохо пытались.

– А своей головой ты подумать не могла?

Возразить на это было нечего. Илис сидела, мрачно глядя на императора покрасневшими глазами, и в голове у нее было пусто. До того, как расплакаться, она действительно какой-то момент ненавидела Бардена, но теперь чувствовала только тоску и горечь.

– Мне придется уехать, – сказала она.

– Знаю, – ответил Барден.

– Навсегда уехать.

– Разумеется, навсегда.

– И вам это все равно? – вырвалось у Илис.

– Какая разница? Все равно остаться ты не сможешь.

Илис немного подумала. Опять Барден был прав. Какая-то часть ее души очень хотела остаться, но с каким чувством она будет каждый раз смотреть на него?

– Да, не смогу, – подтвердила она после паузы.

– Имей в виду, Лисси, что любой храм Гесинды в империи с радостью примет тебя.

– Н-нет, – с запинкой сказала Илис. – Не думаю, что я останусь в Касот. Здесь слишком велики шансы снова наткнуться на вас.

– Тогда будь осторожнее, – кивнул Барден. – Насколько мне известно, Авнери еще не отказались от своих намерений относительно тебя.

– Ничего, как-нибудь. Прятаться я научилась хорошо. Хотя, кажется, я за последний год слегка отвыкла от этого.

Они помолчали, глядя друг на друга. Барден изо всех сил сдерживался, чтобы не прибегнуть к ментальной магии и не объяснить напрямую Илис все то, что не мог сказать вслух. Сентиментальным я становлюсь на старости лет, подумал он с неудовольствием. Ничего, ничего, терпи, не развалишься. Смог соврать, смоги и вытерпеть последствия своего вранья.

Когда он спустился вслед за Риттером в подвал форта и снова увидел Грэма, то сразу подумал: лучше пусть Илис считает своего друга мертвым, чем узнает, во что он превратился. И дело было не только в физических увечьях, хотя поломали его изрядно, а слепили после кое-как. Барден смотрел глубже и видел иное: в Грэме не осталось ни воли к жизни, ни той внутренней силы, которая так восхитила его при первой встрече. В нем вообще ничего не осталось. Барден приказал продолжать допросы, поскольку мальчишка так ничего и не сказал, а потом передать его в распоряжение Фереда – пусть займется своими исследованиями… если там еще останется, что исследовать. Но, по правде говоря, Барден уже не рассчитывал получить ответы. Просто надо было довести дело до конца.

– Только пожалуйста, пожалуйста, не говорите мне, что мы с вами еще встретимся! – снова заговорила Илис молящим тоном и для пущей убедительности даже прижала руки к груди. – Меня ваши предсказания пугают до дрожи!

– Не скажу, – усмехнулся Барден, сверкнув глазами, и добавил: – Не забудь заглянуть к Марку. Он расстроится, если ты уедешь, не попрощавшись с ним.

Сборы прошли быстро. За все время скитаний у Илис так и не получилось обременить себя множеством личных вещей. Нарядные платья с длинными юбками и широкими рукавами помещались в одном, не слишком большом сундуке, но Илис не собиралась брать их с собой. Они были сшиты по настоянию Бардена и на его деньги и, по сути, принадлежали ему. Все остальные вещи Илис поместились в небольшую потрепанную сумку, приплывшую с ней на материк из Истрии.

С трудом удалось разыскать Марка. Он был во дворе и вместе с солдатами упражнялся с оружием. Отрывать его от дела не хотелось, но другой возможности могло и не представиться, на рассвете Илис намеревалась отбыть из форта. Она помаячила немного с краю двора, но Марк не замечал ее. Окликнуть – не услышит из-за бряцанья оружия, а подходить к нему было немного боязно. Зацепят еще ненароком. Илис помялась, немного послонялась туда-сюда, даже попрыгала на месте. Марк ее не видел. Оставалось последнее средство, которое не могло не подействовать. Илис вздохнула, пробурчала под нос формулу и коротко взмахнула рукой, запуская в небо огненного «змея». Ее миленький фейерверк привлек всеобщее внимание: солдаты замерли, все как один повернувшись в ее сторону, кое-кто даже выронил оружие. Раздались удивленные и восхищенные возгласы, далеко не все пристойные.

Хмурясь, Марк подошел к Илис, сжимая в руке обнаженный меч. Илис невольно попятилась, выставив перед собой раскрытые ладони.

– Эй, эй! Потише. Ты проткнуть меня собираешься? Не надо.

– Что означает это представление? – прошипел Марк, резким движением вталкивая меч в ножны. Он был разгорячен упражнениями, лицо его раскраснелось, влажные мягкие волосы прилипли ко лбу.

– Тебе не понравилось? Жаль.

– Илис!

Илис искренне не понимала неприязнь принца к магии. Почему самый безобидный, да к тому же красивый фокус выводит его из себя?

– Ладно, ладно. Не злись. Что мне было делать, если ты меня в упор не видел?

– А что за срочность? Подождать нельзя было?

– Нельзя. Я уезжаю завтра утром.

– Что? – тут же охолонул Марк. – Уезжаешь? Куда? Отец ничего не говорил мне.

– А я одна уезжаю, – хмуро сообщила Илис. – Без него.

– Постой, – Марк нахмурился, взял ее за локоть и повел прочь от площадки, где солдаты возобновили свои упражнения с оружием. – Я не понимаю. Вы… у вас с отцом что-то вышло? Он… прогнал тебя?

– Прогнал? – фыркнула Илис. – Вот еще! Я сама решила уехать.

– Но почему? Или… лучше не спрашивать?

– Уж будь добр.

– И ты окончательно решила? – Марк мрачнел на глазах. – Куда же ты поедешь?

– Сначала в Эдес, – подумав, сказала Илис. – Там мне тоже нужно кое с кем попрощаться. А потом – не знаю.

– Вернешься домой?

– О нет! Домой мне нельзя. Дома меня ждут… с распростертыми объятиями.

Марк, который до сих пор не знал ничего об ее семейных обстоятельствах, посмотрел на Илис с недоумением, но переспрашивать не стал.

– Значит, сегодня мы видимся в последний раз?

– Я бы не стала зарекаться. Чего только не бывает на свете? Кто знает, может, меня когда-нибудь снова занесет в ваши края. На материке не так уж и много места, где можно разгуляться, – улыбнулась Илис.

– Пускай заносит поскорее, – ответил ей Марк серьезно и, вдруг страшно покраснев, слегка нагнулся и поцеловал ее в щеку. Илис немедленно пришла в восторг и в ответ повисла у него на шее. Хорошо, что их уже не видел никто из солдат: это зрелище было куда интереснее магического огненного фейерверка.

– Илис, вы как тут оказались?

Удивление Рувато легко было понять. Не каждый день в доме, где живет холостой молодой мужчина, появляется незамужняя девушка, пришедшая без сопровождения, да еще в час, когда хозяин ее не приглашал и не ждал. Хорошо, что слуга сразу впустил Илис внутрь, не заставил ждать на ступеньках, на обозрении у всей улицы.

– Как-как, – нетерпеливо отозвалась Илис, поднимаясь из глубокого удобного кресла. – Ножками пришла, как же еще.

– Разве император вернулся в столицу?

– Нет, император сейчас в… в общем, он там, где он есть. Далеко отсюда.

– А вы тогда почему здесь?

– Мы с ним распрощались, вот почему. Послушайте, Рувато, вы тоже видите во мне этакий паразитический придаток к Бардену? – сердито спросила Илис. – К вашему сведению, я не всегда таскалась за ним хвостом, и у меня тоже есть свобода воли.

Рувато улыбнулся своей томной бледной улыбкой.

– Простите, Илис. Я ничуть не сомневаюсь в наличии у вас свободы воли, но я несколько удивлен, что вы вот так, неожиданно нагрянули ко мне…

– Да-да, я знаю, это не слишком вежливо, но я…

– Да я не о том, – мягко прервал Рувато. – Впрочем, неважно. Я очень рад видеть вас, Илис.

Илис тихонько вздохнула. В последнее время ей все чаще приходилось слышать от мужчин фразу «я очень рад вас видеть», и обычно это ничем хорошим не кончалось. Хорошего она не ждала и сейчас.

– Надеюсь, – продолжал Рувато, глядя на нее с выжиданием и легкой тревогой, – не случилось ничего… неприятного?

– Неприятное – это мягко сказано, – Илис снова погрузилась в плюшевые объятия кресла и закинула ногу на ногу – в гости к князю она заявилась в привычном мужском костюме и поэтому чувствовала себя весьма свободно. – Из-за вашей аферы со спасением принца погиб человек. Мой друг.

Рувато чуть нахмурил брови, размышляя, и уже через секунду лоб его разгладился. Соображал он очень быстро.

– Вы говорите о том северянине, который присоединился к отряду принцессы?

– Да, – подтвердила Илис деревянным голосом. – Только, ради Двенадцати, не расспрашивайте меня о подробностях.

– Не беспокойтесь, – сказал Рувато, занимая кресло напротив. – Ни о чем спрашивать я не буду, – и добавил, опустив взгляд и очень тихо, как бы про себя: – Значит, вы спокойно смотрели, как император убивает ни в чем не повинных людей, но как только смерть коснулась вас, или, вернее, вашего друга…

– Это нечестно! – вспыхнула уязвленная Илис, не дав ему договорить. – Вы ко мне несправедливы!

– Правда? – мягко спросил Рувато, поднимая на нее глаза, зеленые и мерцающие, как морская волна. – Может быть, и несправедлив. Здесь трудно быть справедливым. Однако, теперь, я думаю, вам больше не захочется защищать и оправдывать императора.

– Я никогда его не защищала и не оправдывала.

– Но вы смотрели сквозь пальцы на творимое им зло, тогда как могли вмешаться и…

Илис разозлилась.

– Давайте без громких слов! Сколько раз вам повторять: я не играю в ваши игры и не влезаю в политику!

– Но вы влезли, когда я попросил вас.

– Да, и это было очень глупо с моей стороны.

– Вы жалеете о том, что помогли Кириану?

– Еще как!

Рувато помолчал, поджав бледные губы. Его лицо было очень бледным и очень строгим, как у храмовой мраморной статуи, а глаза приобрели светло-изумрудный оттенок. Илис наблюдала за ним с некоторой тревогой. Ей еще не приходилось видеть Рувато рассерженным, но теперь он, кажется, злился. Увы, эмоции у него проявлялись совсем не так, как у Бардена, и судить о них было очень тяжело. Радовало одно: он, по крайней мере, держал себя в руках.

– Что вы теперь намерены делать? – спросил он, наконец.

– Убраться подальше от вашего королевства и от вашей войны, – ответила Илис, все еще злясь на него.

– Как! Вы хотите бежать?

– Называйте как хотите. Не хочу больше ни во что вмешиваться.

– Я и не думал, что вы настолько малодушны.

– Сбавьте-ка обороты, князь! – так и взвилась Илис. – Что это вы себе позволяете? Что я вам сделала? Почему вы меня оскорбляете? Вы сами, между прочим, только и делаете, что гребете жар чужими руками!

– Простите, – Рувато не изменился в лице, и раскаяния в его голосе не слышалось; что до ответной «шпильки» Илис, он вовсе не обратил на нее внимания. – Я меньше всего на свете хотел вас оскорбить. Буду откровенным: я очень рассчитывал на вашу помощь в будущем. Несмотря на благополучное возвращение принца, положение Медеи ныне остается очень тяжелым, и вы могли бы…

Потеряв всяческое терпение, Илис вскочила с кресла и принялась расхаживать по комнате. Ей очень хотелось запустить в Рувато каким-нибудь заклинанием покрепче. Останавливала ее мысль о том, что впоследствии она будет очень сожалеть о причиненном ему вреде.

– О боги! – вскричала она. – Да ничего я не могла бы! Вы что, еще не поняли – я не гожусь для участия в ваших антиимперских махинациях!

– А по-моему, очень годитесь, – возразил Рувато. – Только ваша слепая любовь к императору мешает вам увидеть настоящее положение вещей.

– Много вы знаете о моей «любви к императору», – ядовито ответила Илис.

– Знаю. Барден – магик, вы – магичка, этим все объясняется.

– Дурак вы!

На этой эмоциональной фразе разговор снова прервался. Илис продолжала шагать по комнате, пытаясь успокоиться; Рувато тоже встал и отошел к невысокому бюро из полированного дерева. Облокотившись об него, он с неожиданно рассеянным видом принялся наблюдать за Илис, легонько потирая пальцами скрытые под волосами шрамы на лбу. В своем волнении Илис даже не заметила, как на его обычно бледных щеках проступил вдруг нервный румянец.

– Илис! – позвал он ее через некоторое время. – Илис!.. Вы твердо решили уехать из Касот?

– Тверже некуда, – ответила Илис, приостановив свои хождения. – Нечего мне тут у вас больше делать, – она подумала и добавила ехидно: – Нам с вашим императором тесно будет на одном пространстве.

Бледный и строгий Рувато даже не улыбнулся.

– И нет ничего, что заставило бы вас передумать?

– Зачем бы мне вдруг передумывать?

– Я ведь буду скучать.

– Ну и напрасно. Уверена – стоит только поискать, как вы без труда найдете какого-нибудь доброжелательного дурачка, который охотно согласится таскать для вас каштаны из огня.

Румянец на щеках Рувато проступил сильнее, и на этот раз Илис удосужилась его заметить и удивилась.

– А вы жестоко мстите обидчикам, Илис. Вот, значит, какого вы обо мне мнения?

Илис пожала плечами.

– Вы тоже со мной не слишком миндальничаете.

– Я виноват, Илис. Я не должен был говорить то, что сказал. Но… – он нервно забарабанил пальцами по лакированной поверхности бюро, от которого никак не мог оторваться, словно опасался не удержаться на ногах самостоятельно. – Мне очень не по себе. Не знаю, как сказать вам, что собирался…

Мгновенно остывшая и мгновенно же заинтригованная, Илис с любопытством воззрилась на него.

– Что такое?

– У меня просьба к вам, – медленным движением Рувато поднял подбородок, вдохнул глубоко и выдал: – Выходите за меня замуж, Илис!

– Глупые у вас шутки, – настороженно ответила Илис и на всякий случай отошла подальше. Не зря, не зря ей так не понравилось это «я очень рад вас видеть»!

– Я не шучу.

– Тогда тем более глупо. Что это у вас за способ такой вербовать сообщниц? Вы всех, что ли, замуж зовете?

Рувато рассмеялся, но как-то безрадостно. Румянец его стал совсем уж нездоровым. Оттеняя его, отросшие неподвязанные волосы струились вдоль щек бледно-золотыми волнами. Во все глаза Илис смотрела на него, на невысокого худощавого аристократа северных кровей, небрежно-изящного в модном камзоле из зеленой тафты, с пенящимися у ворота и на запястьях кружевами тонкой рубашки. Пожалуй, он был даже слишком изящен для мужчины. Особенно по сравнению с громилой Роджером, который за полтора года до него рискнул и сделал попытку набиться в женихи к Илис. По правде сказать, ни один, ни второй Илис в качестве жениха не радовали.

– Помилуйте, Илис, мне и так нелегко, – сказал Рувато. – Если бы вы не сказали про отъезд, я бы еще полгода собирался с духом.

Вот и собирался бы, подумала Илис, а вслух предложила:

– А давайте сделаем вид, что я ничего не слышала?

– Вы хотите, – чуть приподнял брови Рувато, – чтобы я еще раз повторил предложение?

– Да нет же!..

– А! – сказал Рувато после короткого молчания. – Я понял.

И слава Двенадцати, сказала про себя Илис и отошла еще на несколько шагов. Так уж сложилось, что объяснения с влюбленными мужчинами ей не удавались. С Роджером было совсем худо: его пришлось поднять на смех, когда стало понятно, что разумных доводов он не слышит. Это было рискованно, потому что разозленный насмешками Роджер нес реальную угрозу для жизни окружающих, и Илис едва удалось сбежать от него невредимой. Рувато, вроде бы, в бешенство впадать не собирался, и то ладно. Впрочем, так ли уж он влюблен? На сгорающего от любви он не слишком походил. Но он всегда был холодноват, а великосветское воспитание предписывало ему не терять самоконтроля в любых обстоятельствах. Илис вполне могла представить его, такого же спокойного и холодного, хоть в бою, хоть в плену, хоть под пытками. Под пытками… о нет, об этом было лучше не думать и не вспоминать.

– Но я говорил совершенно серьезно, Илис.

– Я поняла. Но лучше бы вы этого не говорили – на душе было бы спокойнее.

– Неужели я совсем не нравлюсь вам? – спросил Рувато так спокойно, как будто они обсуждали цветение роз в саду, а не проблемы взаимоотношений. Во всяком случае, никакого заметного волнения в его голосе не слышалось.

– Кхм, – слегка закашлялась Илис, сбитая с толку его вопросом. – Пожалуй, наоборот – вы мне слишком уж нравитесь, и потому я не хочу портить вам жизнь. Но знаете что? У меня от вас мороз по коже. Вот так, глядя на вас, ни за что не скажешь, что вы воспылали ко мне страстью и захотели соединить со мной жизнь и все такое. У вас даже голос не дрогнул!

– Такой уж я уродился, – явно через силу улыбнулся Рувато. – Из этого замечания можно сделать выводы, что вам приходилось выслушивать гораздо более эмоциональные признания.

– Да уж, – с дрожью в голове ответила Илис, снова припомнив Роджера. – И вообще как-то все это неожиданно. Обычно, знаете, принято ухаживать за девушкой… ну, перед тем, как…

– Трудно ухаживать за воспитанницей самого императора, – тихо сказал Рувато. – Но оставим это. Я все понял.

Озадаченная, Илис кивнула. Она так и не поняла, шло предложение Слоока от сердца, или же он таким экзотическим способом пытался удержать ее в городе и вовлечь в ряды таких же, как он, политических авантюристов и заговорщиков. А она-то думала, что Барден – самый загадочный человек, которого она встречала в жизни!

Но Илис была очень рада, что обошлось без эмоциональных всплесков. Успокаивать отчаявшегося влюбленного ей страшно не хотелось, тем более, что она и не умела этого.

– Когда вы уезжаете? – спросил Рувато уже совершенно по-деловому.

– Как можно скорее, – встряхнувшись, ответила Илис. – Я и в Эдес-то заехала только затем, чтобы попрощаться с вами и еще кое с кем из знакомых.

Рувато слегка поклонился с присущим ему отполированным до блеска великосветским изяществом. Представив его на секунду в роли своего супруга, Илис содрогнулась. При всей ее к нему симпатии, терпеть ежедневное присутствие рядом с собой лощеного «светского льва», к тому же, по слухам, страдающего вызванной ранением непонятной, но тяжкой болезнью, было бы невыносимо. Лучше уж Роджер.

– Весьма польщен вниманием, оказанным моей скромной персоне. Что отвечать императору, если он станет вас разыскивать?

– Он не станет.

– Если вы так говорите… Вы напишете мне, Илис, если у вас появится возможность?

– Конечно, напишу. Пока же не смею надоедать вам и далее своим присутствием, – в обществе Рувато и под его влиянием Илис начинала и говорить, как он, сдабривая свою речь изрядным количеством зубодробильных светских оборотов.

В молчании Слоок отлепился от бюро и подошел к Илис, чтобы на прощание приложиться губами к ее руке. Вот тут-то Илис и поняла, чего стоило князю и его признание, и божественное спокойствие, и ровный тон – руки у него страшно дрожали, как у пропойцы. Ей стало его жалко, и, повинуясь неожиданному порыву, она как щенка погладила его по пышным волнистым волосам.

– Не надо, – сказал Рувато и отвел голову чуть назад.

Два всадника ехали в сумерках по пустынной дороге. Осень выдалась сухая и теплая, и дороги до сих пор оставались открытыми, хотя обычно в это время года их развозило так, что любые передвижения становились невозможными. Холодный сухой воздух был чистым и безветренным. Всадники ехали неспешно и явно наслаждались путешествием. Породистые мощные кони ступали мягко и твердо, без труда неся своих седоков, которые отличались высоким ростом и крепким телосложением.

– Такими темпами мы до ночи никуда не доберемся, – заметил один из них, Альберт Третт, личный телохранитель и верный спутник императора; кое-кто называл его бойцовым псом его величества – разумеется, за глаза.

– Ты куда-то торопишься? – лениво поинтересовался его спутник – его величество Барден собственной персоной.

– Я бы предпочел провести ночь в постели, а не в седле.

Барден пожал широченными плечами.

– Могу открыть тебе телепорт в любую твою спальню – на выбор.

– Оставить тебя одного? – возразил Альберт. – Ну нет.

– Ты двадцать лет держишь меня за ребенка и опекаешь. Не надоело?

– Я тебя опекаю? – искренне удивился Альберт. – Да ты что? Хотел бы я посмотреть на человека, который рискнет взять над тобой опеку.

– Посмотри в зеркало, – со смехом посоветовал Барден. – Ладно, потерпи немного. К полуночи я рассчитываю быть в Эдесе. Там отоспишься.

Они помолчали.

– Ты думаешь, Илис уже нет в столице? – осторожно спросил Альберт.

– Думаю, ее уже нет в Касот, – ответил Барден, даже головы не повернув, и тоном демонстративно равнодушным. – Девчонка навострилась проворачивать порталы не хуже меня. Из Северной ее как ветром сдуло, только что была – и нету.

Украдкой Альберт вздохнул с облегчением. Никогда ему не нравилась Илис, и не нравилась питаемая к этой подозрительной девчонке привязанность императора. Он был рад, узнав, что Илис больше не будет маячить перед глазами, потому что отбывает в неизвестном направлении – одна. Барден на вскользь заданный вопрос пояснил, что отъезд ее связан с окончанием срока ученичества. Но Альберт этому не слишком-то верил. Дело вовсе не в ученичестве и вообще не в магии, считал он.