Текст книги "Все пути ведут на Север"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Однажды ночью, внезапно проснувшись, он невольно подслушал обрывок разговора между нею и Ивом – они не спали и беседовали, отойдя немного в сторону от спящих, чтобы никому не мешать. Говорили они очень тихо, но Грэм слышал их прекрасно.

– …Прости меня, Ванда, но я просто поражаюсь твоему легкомыслию, – говорил Ив, и его голос, хотя и приглушенный, звучал яростью и страстью. – Что ты делаешь, о боги, что ты делаешь? Зачем?

– А что я делаю? – скандальным голосом спросила Ванда.

– Ты позволила этому наемнику, этому наинскому псу поехать с нами – хорошо! Допускаю, он может быть нам полезен, хотя лично я предпочел бы гнать бы его в шею. Но зачем эти улыбки, эти взгляды? Ты что, пытаешься обворожить его? Зачем?

– А тебе какое дело?

– Такое, что ты не смеешь забываться! Помни, кто ты, и кто он. А если этот бродяга решит воспользоваться твоими «авансами»…

– Уж ты ему не позволишь, – ядовито ответила Ванда. – Знаешь, если кто-то здесь и забывается, то это – ты! Не смей мне указывать, как я должна себя вести. Помни, кто ты, и кто я! – передразнила она.

– Я-то помню, – очень медленно проговорил Ив. – Я все отлично помню – и кто ты, и кто я. И какую клятву я давай твоему отцу и твоему брату… Между прочим, я клялся защищать тебя.

– От кого? От Грэма?

– И от него тоже.

– Ну и защищай, только знай меру. Я вообще не понимаю, что ты так на него взъелся.

– Он нам лжет, – Ив говорил все медленнее, как будто ему становилось все тяжелее сдерживать себя. – Он не тот, за кого себя выдает.

– Хочешь сказать, он касотский шпион? – фыркнула Ванда.

– Не передергивай. Ты понимаешь, о чем я. Но дело не только в этом… дело в том, что ты ведешь себя попросту неприлично!

После этих слов Грэм ожидал услышать звук пощечины – но нет, каким-то чудом Ванда сдержалась, и повисла напряженная тишина. Когда она заговорила, голос ее звучал на удивление ровно:

– Только ради нашей старой дружбы, Ив, я тебе прощаю эти слова. А теперь уйди, уйди от меня!..

Послышался приглушенный звон – Ив теперь не снимал кольчугу даже ночью, – удаляющиеся шаги – и все стихло. Грэм снова опустил голову на сумку, служившую подушкой, и задумался. Если до сих пор он еще мог надеяться, что знаки внимания, оказываемые ему Вандой, всего лишь ему мерещатся, то теперь стало ясно, что он ничего не придумал; если даже Ив заметил, что Ванда ведет себя с наинцем как-то по-особенному… Плохо мое дело, подумал Грэм печально.

После этой ночи Ванда и Ив не разговаривали два дня, заставляя друзей недоумевать о причинах их ссоры. Грэм причину знал, но помалкивал, разумеется. Первым на мировую пошел Ив – видимо, клятва верности, о которой он упоминал, не позволяла ему долгое время игнорировать дочь принципала. Поравняв своего жеребца с Вандиной кобылкой, он около часа ехал рядом; о чем шла беседа, никто не слышал, но покаянно опущенная черноволосая гордая голова Ива говорила сама за себя.

Местность снова менялась. Холмы сгладились, растительности становилось все больше, деревья уже не выглядели такими худосочными; огромные валуны исчезли, земля покрылась шелковистой травой. Еще немного – и впереди темной полосой поднялся лес.

На опушке его остановились, спешились и устроили импровизированный военный совет. Ив сообщил, что лигах в тридцати западнее через Серебряную можно перейти по мосту; но кто этот мост теперь удерживает, ему неизвестно; весьма вероятно, что он в руках касотцев. Выяснить наверняка это можно было, только лишь подойдя ближе и произведя разведку на местности.

– Так ли это нам нужно? – усомнился Грэм. – Не говоря уже о том, что мы потеряем уйму времени – это может быть попросту опасно! Поищем брод в лесу.

– И тоже потеряем неизвестно сколько времени, – возразила Ванда. – Еще и ноги переломаем по оврагам.

– Лучше овраги, чем касотцы, – сказал Грэм.

– Возможно, раньше, чем дойдем до моста, мы найдем другую переправу – паром или лодку.

– Эта переправа тоже может быть занята касотцами.

– Тогда мы просто уедем обратно. А впрочем, на нас же не написано, кто мы такие. Золото – всегда золото.

– Ванда, ты с ума сошла? – не выдержал Грэм. – Послушай сама, какую чушь ты порешь!

– Придержи язык, пес! – зашипел Ив. – Иначе я сам заставлю тебя!..

– Я тебе не пес!..

– Тихо! – крикнула Ванда. – Уймитесь оба! Ив! Ты обещал! Грэм! Ты думай, что и кому говоришь! Молчите и слушайте меня. Мы пойдем вдоль реки и будем искать действующую переправу. Мы будем очень осторожны и, конечно, не станем связываться с превосходящими силами касотцев, ежели таковые встретятся. Если все переправы и мост окажутся захваченными касотскими войсками – мы вернемся в лес и будем искать брод. Вопросы есть?

– Есть, – сказал Грэм, сдерживаясь. – Сколько времени ты намерена потратить на эти поиски? Я более чем уверен, что они окажутся бесплодными… а ты, кажется, боялась за жизнь брата?

– Если мы найдем переправу, то сбережем уйму времени!

– А если не найдем?..

Ванда покраснела, надулась как мышь на крупу и хотела возразить, но почему-то смолчала. Возможно, ее сдержало мягкое прикосновение к плечу руки Корделии и ее тихий голос:

– Мы ведь можем разделиться. Одна группа будет искать переправу, а вторая – брод в лесу. Потратим немного больше времени, но зато проверим обе возможности.

Ив взглянул на нее без всякого восторга:

– Разделимся? И еще больше ослабим свои силы?

– Нет, это мысль, – задумчиво остановил его Грэм. – Двое могут пройти там, где не пройдут четверо… Но все равно затея с переправой – глупость.

– Глупость, – подтвердил Ив, в кои-то веки с ним солидарный.

– А мне нравится, – упрямо заявила Ванда, порывистым жестом откидывая назад рыжую гриву волос. – Мы с Корделией можем пойти в лес, и Грэм – с нами, а Оге и Ив…

Договорить она не успела. Ив так и взвился, пылая темным румянцем на смуглых щеках.

– Отпустить тебя – с ним?! – он ткнул пальцем в Грэма. – Ни за что! Я еще с ума не сошел!

– Он с нами уже неделю, можно было бы и начать ему доверять!

– Неделю! – Ив фыркнул. – Что такое неделя? Да и что ты о нем узнала за это время?

– Кое-что узнала, – сказала Ванда и многозначительно взглянула на Грэма, очевидно намекая на его признание; он очень надеялся, что ему удалось не покраснеть. – И этого достаточно, чтобы довериться Грэму.

– Значит, ты знаешь о нем больше меня! – ядовито сказал Ив.

– Это несомненно. Итак, мы последуем предложению Корделии: разделимся и будем искать переправу двумя группами. Мы с Корделией и Грэмом уйдем в лес, а Оге и Ив отправятся на поиски парома или лодки. Отведем на поиски… ну, скажем, два дня. В условленное время встретимся здесь же, на опушке.

– Это безумие, – не унимался Ив. – Я не оставлю вас с этим… наемником.

– А я говорю – оставишь! – повысила голос Ванда.

Судя по всему, Ива распирало сильнейшее желание схватить вздорную девчонку подмышку и унести… куда-нибудь… подальше. Подальше от касотской границы, от переправы, от арены военных действий. И от Грэма… который упорно молчал, поняв уже, что Ванду не переспорить, никакие доводы им не помогут. Сам он предложенный Корделией план совершенно не одобрял. Другое дело, если б речь шла об опытных воинах, и если б их так не ограничивало время. Вдвоем с Ивом, скажем, он согласился бы, пожалуй, рискнуть и поискать паром. Может быть, даже дошел бы до моста, дабы уточнить обстановку. Но с двумя шестнадцатилетними девчонками…

Однако, нужно было что-нибудь сказать, пока Ив окончательно не распалился.

– Если тебя это успокоит, – медленно и тихо сказал Грэм, глядя прямо в его яростные глаза, – даю слово, что с Вандой и Корделией ничего не случится. Я за ними присмотрю.

– Даешь слово? – переспросил Ив презрительно. – А почему я должен верить твоему слову?

Грэм пожал плечами.

– Можешь не верить. Но кроме как честным словом – и мечом, – я ничем не могу гарантировать безопасность девушек.

– Твоему мечу я поверю скорее, чем честному слову, – буркнул Ив.

– Но вообще, – продолжил Грэм, – я предложил бы сделать иначе. Девушки вместе с Оге уходят в лес – там более или менее безопасно и можно укрыться. А мы с Ивом поедем искать переправу, если уж она вам так нужна…

– Нет! – заупрямилась Ванда. – С нами останется Грэм, и точка!

И на кой я тебе сдался? – спросил ее Грэм взглядом. В ответ Ванда задрала кверху и без того вздернутый носик и фыркнула. Вероятно, это означало, что объяснения она давать не намерена.

– Давайте переночуем здесь, а утром примем окончательное решение, – примирительно сказала Корделия. – Все равно до темноты осталась всего пара часов.

– Тогда уж не здесь, – решительно поднялся Грэм. – Давайте встанем в лесу. Там нас труднее найти, ежели что…

Лес оказался смешанным, с густым подлеском, который сильно затруднял передвижение. Приходилось искать, где он пореже, чтобы провести лошадей и не запутаться самим. В таком лесу, подумал Грэм, хорошо разбойничать – куда ни глянь, всюду можно устроить чудесную засидку, невидимую в двух шагах. Но и то правда, что путники здесь не ходят, и возы с товаром не тащат. Шляются тут только ненормальные, которым вынь да положь переправу через пограничную реку…

По счастью, еще до темноты им удалось отыскать свободную от кустарника и молодой поросли полянку, достаточно большую, чтоб поставить на ней шатер – решили, что девушки будут жить в шатрах, пока Оге и Ив разведывают местность. Рядом в овраге журчала лесная речушка – видимо, один из бесчисленных мелких притоков Серебряной.

Ждать до утра никто не захотел; до темноты еще оставался по крайней мере час, и, поставив шатер, молодые люди попрощались с девушками (Грэм во время этого прощания стоял в стороне с безразличным видом), потом Ив еще раз напомнил Грэму, что с ним будет, если он не убережет девиц, и, наконец, разведчики уехали. Только-только начинало смеркаться.

Глава 3

После прощания с друзьями девушки поскучнели; вернее, Ванда поскучнела, Корделия и без того постоянно имела вид печальной задумчивости. До темноты Ванда послонялась вокруг шатра, спустилась в овраг и умылась, потом поднялась обратно, заявила, что ложится спать и скрылась в шатре. Занятый разведением костра Грэм (в лесу это было не так опасно) пожелал ей спокойной ночи, а про себя подумал: интересно, по кому именно она так печалится – по Иву или по Оге?..

– А ты спать не пойдешь? – спросил он у Корделии, которая присела на поваленный ствол дерева и задумчиво наблюдала за его манипуляциями.

Корделия покачала головой.

– Я не устала, и мне не хочется спать. Может быть, я могу тебе помочь? Например, принести воды.

– Еще чего не хватало, – проворчал Грэм. – Нечего тебе тяжести таскать. И так, того гляди, переломишься пополам. Я сам принесу…

– Я крепче, чем кажусь, – тихо улыбнулась Корделия.

– Хорошо, ежели так. И все-таки я сам. А ты присмотри за костром.

Прихватив котелок, Грэм спустился в овраг и набрал воды, кристально-прозрачной и очень холодной. Мысль о том, что в ближайшее время можно будет поесть чего-нибудь горячего, грела его в буквальном и переносном смыслах.

Вернувшись, он застал Корделию на прежнем месте. Подтянув к себе одно колено и обхватив его руками, она задумчиво глядела в огонь. Видимо, это она и подразумевала под «присмотреть за костром». Грэм молча приладил котелок над огнем и сел напротив Корделии на землю, постелив под себя сложенный плащ. Хотя в последние несколько дней значительно потеплело, земля оставалась холодной, словно осенью.

– Как хорошо, когда есть огонь, – тихо проговорила Корделия. – Мы все очень устали в последние дни.

– То ли еще будет, – посулил Грэм. – В Касот еще и не так придется скрываться.

– Ты не боишься? – через огонь взглянула на него Корделия.

Грэм пожал плечами.

– Чего мне бояться? Я не участвую в этой войне.

– Пока ты с нами – участвуешь.

– Даже если так… Спокойной жизни я не ищу.

– Это видно, – согласилась Корделия. – Ты очень беспокойный человек, Грэм. Мне интересно, кто ты. Ив уверен, что ты нобиль, но почему-то это скрываешь.

– Ив со всеми успел обсудить мою персону? Даже если я нобиль, не понимаю, почему его это так волнует.

– Он считает, что если ты скрываешь от нас это, то можешь скрывать что-нибудь еще.

– И что? Или он полагает, что я обязан вывернуться перед ним наизнанку?

Корделия улыбнулась.

– Ив очень резкий человек, но в чем-то он прав… К примеру, у тебя очень правильная речь. Это странно и необычно для простолюдина.

– Я учился в храмовой школе, вот и все, – пожал плечами Грэм.

– Не каждый родитель отдаст своего отпрыска в храмовую школу… Кто был твой отец?

– Какая разница? Он давно мертв.

– А мать?

– Она умерла еще раньше отца. Корделия, к чему эти расспросы? Между прочим, о вас я тоже почти ничего не знаю.

Корделия и глазом не моргнула.

– Тебе известна цель нашего путешествия – если я верно понимаю, Ванда тебя на этот счет просветила, – и это больше того, что нам известно о тебе. Мы не знаем, кто ты, как и зачем оказался в Медее…

– Кто вы – этого я тоже не знаю, – разговор начал надоедать Грэму, и эти слова прозвучали почти резко. – Вы назвали только свои имена, а это – ничто.

– От полных наших имен тебе пользы не будет, – мягко возразила Корделия. – Одно только смущение ума…

– То есть?

– Право, это неважно, – наклонившись, она бросила в костер несколько веток из-под ног.

– Ну и от меня тогда отстаньте, – в сердцах бросил Грэм.

– А почему – Фекс? – задумчиво проговорила Корделия, словно не слыша его. – Рондра – это понятно, а почему – Фекс?

– Купцам тоже нужна охрана.

– Охрану можно нанять среди людей Рондры…

– Верно, а бирка от Фекса – знак того, что я служу и ему тоже… опосредованно… этого довольно?

Корделия долго смотрела на него через огонь, накручивая на палец белокурую прядь, выбившуюся из косы.

– Это могло бы быть так… – проговорила она тихо. – Но…

– Но? – переспросил сквозь зубы окончательно выведенный из себя Грэм.

– Но это не так.

– Да идите вы все к Борону! – взорвался Грэм, вскакивая. – Что вам за дело до меня? Что за допросы с пристрастием?! Какое вам дело, откуда я пришел и куда я уйду, когда мы распрощаемся?

– А мы распрощаемся? – загадочно улыбнулась Корделия. – Мне показалось…

– Что? Что тебе показалось?

– Мне показалось, – с невероятным спокойствием продолжала девушка, – что ты не прочь был бы вернуться с нами… в Медею…

– Я этого никогда не говорил.

– Но думал….

– И не думал!

Улыбка Корделии становилась совершенно невыносимой.

– Может быть, и не думал… но в глубине души…

– Хватит, – Грэм отвернулся, чтобы не видеть улыбки Корделии, и принялся собирать лежащие на земле сучья. – Это разговор ни о чем. Сначала нужно сделать дело, а потом…

Несколько времени помолчав, Корделия спросила:

– А ты бывал в Касот?

– Приходилось. Правда, недолго и давно, еще до войны.

– И… как там?

– Да как везде.

– Но… говорят… там магики расхаживают прямо по улицам?

– Вероятно, так и есть. На них же не написано, что они магики.

– Еще говорят, что в Касот магики – уважаемые, состоятельные люди?

– Во всяком случае, их не жгут на кострах и не заточают в башнях; напротив, отдают в обучение всякого, кто проявил малейшие способности к магии.

– Это все потому, – поджала губы Корделия, – что их император – колдун. Будь иначе… Барден знает, что такое магия, и умеет управлять ей, а, следовательно, и людьми, владеющими ей. Никто другой не смог бы. И это единственная причина, почему королевство, в котором такое количество свободных магиков, не погрязло в междоусобных войнах. Но сама по себе магия очень опасна. Любой магик, даже обученный, легко может причинить вред и себе, и другим, причем зачастую даже неосознанно! Магией можно только убивать и разрушать, никто и никогда не использовал ее для созидания. Магик – тот же убийца, только вооруженный не кинжалам, а силами, природа которых неизвестна, но корни их, несомненно, в хаосе. Поэтому мы и держим ма-гиков изолированно, в башнях, стены которых препятствуют проникновению магии наружу, чтобы они не смогли навредить. А насчет костров… Это жестокая мера, и к ней стараются прибегать как можно реже, если не остается другого выхода. Чаще у нас просто запирают магика. А поступай мы иначе, воцарился бы хаос.

– Так может, – усмехнулся Грэм, – вам стоит последовать примеру касотцев и посадить на трон магика?

– Не говори глупостей! – Корделия вспыхнула и почему-то воровато оглянулась на шатер. – Барден – узурпатор, и вообще…

– Это не мое дело, – закончил Грэм. – Я знаю. Ваш король и без меня разберется… Корделия, а можно теперь я тебя спрошу?

– Это имеет отношение к магии?

– Нет. Я хотел спросить, ты-то зачем отправилась в этот поход? Только ради дружбы с Вандой? Извини, но тебе здесь… не место.

Корделия взглянула на него и вдруг быстро опустила глаза. И, кажется, покраснела – Грэм не мог быть в этом уверен при красноватом свете костра.

– Мы с Вандой дружны, это верно… Но дело не только в этом. Я скажу тебе, потому что… ну, потому что я тебе доверяю, что бы там ни говорил Ив, и уверена, что все сказанное останется между нами… Видишь ли, я люблю Дэмьена, а он любит меня. Вот почему я напросилась ехать с Вандой.

– Ага, – сказал Грэм. – Понятно. Вы обручены?

– Нет, – просто ответила Корделия. – И этого никогда не будет. Отчим Дэмьена не позволит ему жениться на мне. А Дэмьен, что бы там ни было, никогда не пойдет в этом против его воли.

– Ага, – снова сказал Грэм. – Прости.

Корделия покачала головой.

– Тебе не за что извиняться. Это… так часто бывает.

– Да, часто… наверное, Дэмьену и невесту уже присмотрели?

– Да.

Что ж, подумал Грэм, обычное дело, когда молодой человек из знатной семьи не может жениться по своему выбору. И пусть Корделия тоже явно не фиалки на рынке продает, но, видимо, знатности ее рода далеко до семейства Дэмьена и Ванды. А может, дело вовсе и не в родовитости; быть может, просто ее родители бедны и не могут дать за ней хорошего приданого…

– А Ванда? – спросил он как можно более безразличным тоном. – У нее, наверное, тоже есть жених?..

– Нет, – Корделия вновь загадочно улыбнулась, словно видела его насквозь. – Она еще слишком юна… кроме того, отец не так строг и требователен к ней, как к Дэмьену. Если она найдет жениха по своему вкусу, он, может быть, и не станет возражать. Жениху Ванды достаточно быть хорошего рода… и…

– Что ты так смотришь на меня? – покраснел Грэм. – Уж не думаешь ли ты, что я намерен набиться ей в женихи?..

– Отчего же нет? Мне кажется, она тебе нравится, да и ты ей – тоже; и если Ив прав…

– Ни слова больше! – вскинул руку Грэм. – Ни слова, иначе, клянусь Фексом, я оставлю вас здесь двоих и уйду в лес!

– Ты не уйдешь, – улыбалась Корделия, – но говорить об этом я больше не стану, раз ты не хочешь… Между прочим, вода закипела; пойду взгляну, что у нас есть в припасах.

И она ушла, растворилась в лесной темноте, оставив Грэм наедине с самим собой краснеть, бледнеть и проклинать мысленно этот вечер и этот странный разговор.

К позднему ужину Ванда не вышла, и решили ее не будить, просто оставили ее долю в закрытом котелке, обмотав его попоной. Поев, Корделия ушла – или, вернее сказать, – удалилась спать в шатер; Грэм же остался ночевать около костра. В шатер его никто не приглашал, да он бы и сам не пошел бы – не хватало еще ночевать бок о бок с Вандой, в замкнутом пространстве, да после такого разговора!..

Наутро Ванда заявила, что желает искупаться, благо речка рядом и далеко ходить не надо. К ее пожеланию Грэм отнесся скептически: конечно, утро выдалось на удивление теплое и солнечное, и до воды рукой подать, но, однако же, его волновал вопрос безопасности.

– Никуда я вас не отпущу, – отрезал он.

Как ни странно, вместо того, чтобы, по своему обыкновению, устроить скандал, Ванда решила применить иную тактику. Умильно заглядывая Грэму в глаза, самым что ни на есть медовым голоском она протянула:

– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Мы будем очень осторожны, мы будем тихие, как мышки! Нас никто не увидит и не услышит! Мы найдем укромное местечко…

– …Где я вас тоже не найду, – закончил Грэм. – Нет!

– Ну тогда, может быть, ты пойдешь с нами, раз не хочешь отпускать нас одних? – продолжала мурлыкать Ванда.

Грэм почувствовал, что краснеет, и с удивлением увидел, что Корделия покраснела тоже.

– Ванда, ты что? – проговорила она страшным шепотом. – Ты хочешь, чтоб он сидел на берегу и смотрел на нас?

– А он отвернется, – пообещала Ванда, и в медовом ее голосе послышались зловещие нотки. – Правда, Грэм? Ведь ты отвернешься? Можно охранять нас, сидя к нам спиной, не так ли?

– Только обещай, что не будешь подглядывать, – влезла Корделия.

Грэм молча смотрел на них, не зная, то ли рассмеяться, то ли наорать на них. Какие же они еще дети!

– Грэ-э-э-эм, – сладко тянула Ванда, – ну пожалуйста, мы так давно не купались, ну позволь нам!

– Борон с вами! – наконец, в сердцах сказал Грэм. – Пойдемте.

Позже он сильно пожалел о своем мягкосердечии, потому как заподозрил, что это было тонкое издевательство, возможно, придуманное девушками заранее. Возможно, впрочем, что это была импровизация, оказавшаяся весьма удачной. Так или иначе, такой гаммы чувств, какую он перечувствовал, сидя на берегу речушки, ему еще испытывать не приходилось.

Купание заняло довольно много времени. Девушки вошли во вкус и на его увещевания поскорее вылезти на берег никак не реагировали. Точнее, они говорили: «Да-да, мы сейчас, еще минутку и будем одеваться», – но дальше этого дело не шло. Через полминутки они уже не помнили, что собирались одеваться. Самое обидное, что Грэм не мог предпринять никаких решительных действий – для этого нужно было, самое малое, обернуться – а об этом он не смел и подумать. Как можно обернуться, когда за спиной плещутся две обнаженные (или полуобнаженные, кто их знает) юные девушки; причем на одну из них и на одетую смотреть-то больно? И он сидел, не смея даже пошевелиться, и его бросало то в жар, то в холод…

Но, наконец, девушки, то ли замерзнув, то ли сжалившись над своим стражем, выбрались на берег и принялись одеваться. Грэм вздохнул с облегчением. Через десяток минут ему милостиво разрешили обернуться, и взору его предстали обе девушки, мокрые, веселые, раскрасневшиеся и одетые весьма небрежно. Правда, Корделия была одета гораздо тщательнее своей подруги, которая даже не позаботилась как следует затянуть шнурки рубашки, из-за чего Грэму пришлось прилагать немалые усилия, чтобы не пялиться все время на ее декольте. Он почти не сомневался, что небрежная откровенность Ванды – тщательно продуманный стратегический ход. Проклиная в душе весь женский пол, Грэм помалкивал и делал вид, что ничего его в туалете девушки не интересует.

Даже не дав им полностью высохнуть, он заявил, что пора заняться тем, ради чего они сюда явились. Для начала он заставил их облачиться в кольчуги, хотя Ванда и сопротивлялась.

– Почему ты ходишь без кольчуги, а мы должны мучиться? – возмущалась она.

– Потому что мне кольчуга будет только помехой, – да и нет у меня ее, – а за вашу безопасность я отвечаю головой.

– А если тебя убьют?

– Меня скорее убьют в кольчуге, нежели без нее.

Ванда фыркнула.

– Откуда нам знать, что это не пустая похвальба? В деле мы тебя еще не видели!

– Просто поверьте мне на слово. Кроме того, я же выполнил вашу просьбу… теперь выполните мою.

Сопя и чертыхаясь, Ванда натянула кольчугу; Корделия сделала это еще раньше, без дополнительных уговоров.

Конечно, гулять по лесу в кольчуге – удовольствие сомнительное, и касотцев поблизости не предвиделось, но лучше перебдеть, чем недобдеть, как бы неприлично это ни звучало.

На разведку отправились пешком. Оставлять лошадей без присмотра не хотелось, но ехать верхом сквозь частый подлесок было бы невозможно.

Грэм вообще лес не любил, не понимал, и плохо в нем ориентировался; густое сплетение ветвей над головой, зачастую без единого просвета, сбивало его с толку. Городской житель до мозга костей, он привык совсем к другому, и чувствовал себя в тесном хитросплетении городских улиц и переулков как рыба в воде, а частокол древесных стволов, перемежаемый кустарником и подлеском, вызывал у него тоску. Кроме того, встреться им неприятель, тут и мечом-то не взмахнешь…

Речушка, которая должна была привести путешественников к Серебряной, протекала в овраге; идти вдоль нее по низу было невозможно, ноги вязли в грязи, и пришлось пробираться поверху, поминутно выпутывая плащи из ветвей молоденьких рябин и елок.

Постепенно овражные склоны сглаживались, а дно поднималось, и скоро овраг исчез, а разведчики вышли на берег широкой и величественной лесной реки с мощным и ровным течением. Деревья подступали вплотную к воде, а некоторые, наклонившись, и вовсе нависали над ней. Грэм выбрал наклонный ствол, протянувшийся над речной гладью почти горизонтально и, придерживаясь за ветки, пробрался по нему до середины. Дальше не рискнул – опасался, что ствол обломится под его весом.

– Что ты делаешь? – удивленно и встревожено спросила Ванда.

– Хочу осмотреться.

Осматриваться мешали ветки, глаза слепили солнечные блики, переливающиеся по поверхности воды (вот они, минусы ясной погоды!), но все равно отсюда было видно больше, чем с берега.

– Удача на нашей стороне, – сообщил Грэм, заметив чуть выше по течению несколько выступающих из воды крупных камней. – Если только глаза меня не обманывают… а впрочем, давайте пройдемся, проверим.

– Что там? – едва не подпрыгивала от нетерпения Ванда.

– Возможно, переправа. А точнее, брод.

– Вот прямо так? Сразу?

– Я сказал – «возможно»! – Грэм спрыгнул со ствола на берег и отряхнул руки от налипших на ладони частичек коры. – Пойдемте посмотрим.

Они прошли немного вверх по течению, лавируя меж стволов, и остановились напротив камней, разбросанных по всей ширине русла на значительном расстоянии друг от друга. В этом месте спокойное ровное течение реки нарушалось; вода меж камнями бурлила и пенилась.

– Думаешь переправиться здесь? – скептически спросила Ванда. Придерживаясь за ствол близко стоящего от воды дерева, она чуть наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. – Быть может, мы и сможем перепрыгнуть по этим камням на ту сторону, – хотя мне представляется это сомнительным, – но… как быть с лошадьми?

– По камням мы прыгать не станем, – заявил Грэм, осматриваясь в поисках молодого деревца, которое могло бы послужить ему в его целях. Таковое деревцо отыскалось неподалеку, и минут через десять Грэм превратил его в славную жердину. Пожалуй, он справился бы и быстрее, будь у него топор, но сей полезный инструмент Грэм, не подумав, оставил в лагере… Закончив приготовления, он уселся на берегу и принялся стаскивать сапоги.

– Что у тебя на уме? – Ванда с любопытством и легким недоумением наблюдала за его действиями.

– Хочу проверить глубину рядом с камнями.

– Полезешь в воду? Да тебя же утащит течением!

– Вот это я и собираюсь выяснить, утащит или нет.

– В случае чего, мы с Корделией тебя не вытащим! – помрачнев, заявила Ванда.

– Не беспокойся, этого и не понадобится. Я знаю, что делаю.

– Иногда ты бываешь просто невыносим, хуже Ива!

– Ну, хуже – это вряд ли… А впрочем, все может быть.

Когда приготовления были закончены, Грэм проверил жердиной глубину и осторожно ступил в воду. Около берега вода доходила до середины лодыжек, и уже здесь чувствовалось сильное течение. Грэм надеялся, что к середине реки глубина увеличится не очень сильно, иначе он просто не сможет устоять на ногах. Говоря откровенно, плавал он неважно, но не признаваться же было в этом перед девчонками.

Дно было неровным и каменистым, и Грэм ступал осторожно, перед каждым шагом измеряя жердиной глубину впереди себя. Медленно, но верно дно уходило все глубже, и, пройдя примерно треть путь до другого берега, Грэм оказался в воде по пояс. Течение упорно волокло его на камни, бороться с ним было сложно, но можно. Грэм только опасался за девушек – при их небольшом росте вода дойдет им до подмышек, да и хватит ли у них сил противостоять течению? Перенесу на руках, решил Грэм. Уж на это-то меня достанет.

Выше, чем по пояс, вода не поднялась, и Грэм благополучно добрался до противоположного касотского берега и вернулся к девушкам промокший насквозь, но довольный.

– Ну, наконец-то! – встретила его изнывающая от нетерпения Ванда. – Как, по-твоему, мы сможем здесь переправиться?

– Вполне.

– Надо же, какое везение. Даже странно.

– Да, везение необыкновенное.

– Как бы не обернулось бедой, – бурчала Ванда.

Грэм усмехнулся.

– В твои-то лета – и такой пессимизм? Выше нос! Боги благоволят к нам.

– Просто как-то это… неожиданно: вот так, сразу, отыскать переправу… ну что ж, раз нам так повезло, остается только ждать возвращения наших разведчиков. А пока давайте вернемся в лагерь. Тебе, Грэм, надо бы обсушиться у огня.

В самом деле, Грэм был мокрый насквозь, хоть отжимай. Он, правда, не думал, что сидение у костра в такой теплый день чем-то поможет делу; однако вернуться в лагерь было необходимо – бесцельно бродить по лесу, рискуя привлечь к себе внимание касотцев, не стоило.

В их отсутствие лагерь никто не потревожил. Развели маленький костерок, неспешно приготовили скромный обед и неспешно же поели; Ванда была необычайно задумчива и все о чем-то вздыхала; Корделия тоже была не особо разговорчива – и слава Двенадцати, повторения недавнего разговора Грэму не хотелось.

День прошел без происшествий; девушкам было откровенно скучно, а ведь предстояло ждать, самое меньшее, еще один день. Грэм советовал им отоспаться, пока есть возможность. Кто знает, что ждет их по ту сторону Серебряной! Сам он не замедлил последовать собственному совету и сразу после трапезы отправился на боковую, велев разбудить его немедленно, если кто-нибудь увидит или услышит что-нибудь подозрительное.

Никто его не разбудил.

Ночное дежурство он взял на себя, справедливо рассудив, что в ночном лесу толку от девчонок будет немного. Он и сам совершенно запутался в многообразии лесных звуков, и в темноте вскидывался на каждый писк. Опыт его лесной жизни был невелик; много лет назад, еще в юности, некоторое время он провел в лесу, в компании разбойников, но тогда ему было не до того, чтобы постигать хитрости лесной жизни – совсем другие заботы его одолевали.

Миновала ночь; потянулся длинный, скучный бессолнечный день. Было по-прежнему тепло, но небо затянули тучи, и под лесным сводом воцарился зеленоватый сумрак. Грэма от безделья и ожидания тянуло в сон; дабы бороться с сонливостью, он то и дело спускался к речушке освежиться. Холодная вода приятно бодрила. Ванда тоже маялась бездельем и то уходила в шатер – видимо, в надежде задремать, – то увязывалась за Грэмом к реке, хотя он ее за собой и не звал. Корделия, как обычно, была спокойна – или, скорее, просто хорошо скрывала истинные чувства, – и бродила вокруг лагеря, собирала раннюю землянику. Ее светлая рубашка мелькала между стволами; Грэм приглядывал за ней одним глазом. Держаться поблизости он ее не просил – надеялся на ее благоразумие.