Текст книги "По чужим правилам"

Автор книги: Светлана Тулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– А если теперь это будут правила крестника скиу? – спросил кто-то ехидно.

Керс дёрнул плечом, но даже не возмутился. Сказал устало:

– Я похож на рль? Открой глаза! – он несильно ударил её ногой в бок, поддел, переворачивая. Стась не сопротивлялась. Из распоротого острым сучком плеча снова пошла кровь. Ей было всё равно, что геймеры смотрели на эту маленькую ранку с каким-то странным выражением.

Завистливый голосок протянул:

– Везучий ты…

Стась почти не слышала, как Керс ответил:

– Не везучий. Предусмотрительный.

Ей было всё равно…

Базовая. Площадь перед штаб-квартирой А-И
Стась

Перед зданием правления «Амазонкс-Инкорпорейтед» стоянка была запрещена, о чём предупреждали многочисленные знаки и весьма сурового вида охрана в количестве трёх лбов. Заметьте – невооружённых. Что и само по себе оч-чень многое говорит понимающему человеку.

Во всяком случае – вполне достаточно, чтобы отбить охоту парковаться в непосредственной близости от этих лбов.

Идиотов не было.

Впрочем, у всякого правила…

Золотисто-серый табл аккуратненько вывернулся из общего потока и мягко осел на траву прямо у самой нижней ступенечки. Точнёхонько посередине, хоть с рулеткою проверяй.

Охранницы среагировали мгновенно – двое синхронно вошли в тау, легко так вошли, практически не шелохнувшись, одной волной. Класс не просто высокий, а высочайший. Мечта и зависть всех салаг, тихая ненависть выпускниц, понимающих уже, что не достичь им такого уровня без помощи чёрной магии.

Третья метнулась к машине и оказалась у ступенек даже раньше, чем табл окончательно замер. Распахнула дверцу и тоже с поклоном вошла в тау – но это уже так, ради проформы и антуража для.

Злые языки утверждали, что в те редкие дни, когда Фрида Лауэрс решает почтить своим присутствием контору, событие это отмечается расстиланием красного ковра от лифта и до автомобиля. Более же нахальные вообще говорили, что паркуется она непосредственно к окну своего кабинета.

Действительность была куда проще и забавнее. Мало кто из посторонних знал, что Фрида Лауэрс чрезвычайно гордится своей подчёркнутой демократичностью и все двадцать четыре ступеньки до личного кабинета предпочитает преодолевать исключительно пешком.

Демократичность проявлялась и в одежде.

Синяя форма её отличалась от обычной командорской только качеством пошива, да сапожки светились тою же белизной, что и манжеты – в отличие от чёрных форменных.

И отсутствовали знаки различия.

Окинув охранниц одобрительным взглядом и озарив всю округу ослепительной улыбкой, она легко взбежала по ступенькам к уже распахнувшимся ей навстречу дверям. Сверкнула улыбкой налево-направо двум совсем ещё юным аскам, наверняка первокурсницам, весьма демократично перекинулась с каждой из них парой слов о здоровье и погоде, ещё раз сверкнула улыбкой и исчезла в тёмном провале холла.

Забавно.

Интересно, если бы не было привратниц-асок и заряд демократичности целиком пришёлся на охранниц – как бы выглядела попытка поболтать о погоде с вошедшими в тау?..

Личный шофёр-секретарь-референт-носильщик-и-прочая-прочая-прочая несколько замешкалась, вынимая с заднего сиденья массивный кейс. Была она тоже массивна и коренаста, идеальный пробор делил полуседые волосы точнёхонько пополам, светло-голубая форма безукоризненно отглажена, походка нетороплива, движенья уверенны. Ни на охранниц, ни на юных асок она не обратила ни малейшего внимания. Охранницы ответили ей той же монетой, а вот аски проводили настороженными взглядами, поскольку женщина эта излишней демократичностью не страдала и при желании умела быть достаточно неприятной.

Звали её Джеральдина Эски, и, кроме скверного характера и тяжёлой руки, отличалась она также ещё и богатейшей фантазией по части придумывания неприятностей ближним своим, имевшим неосторожность попасться ей на глаза в неподходящий момент.

Двери захлопнулись.

Одна из охранниц повела табл в закрытый гараж…

Стась оттолкнулась от балюстрады шестого яруса, на которой лежала грудью, наблюдая разыгрываемую внизу на площадке сценку. Потянулась с лёгкой улыбочкой. Отвернулась, потеряв к зданию конторы всякий интерес.

Она увидела всё, что хотела.

Значит – командировка, да? Вне зоны досягаемости, значит? И неизвестно, значит, когда вернётся… А это – это так, просто обман зрения…

Ну-ну.

Конечно, можно было бы и заранее догадаться.

Стась, конечно, сама виновата – не оправдала надежд и всё такое… А объяснять провинившимся что-либо – не в привычках у тёти Джерри.

Хайгон. Интернат «Солнечный зайчик»
Стась

– Ась-ка-а-а!!!

Жанка вылетела из-за угла, издав воинственный клич. На крутом повороте её занесло, и она была вынуждена слегка притормозить, что позволило Стась сгруппироваться, вдохнуть и вскинуть руки, и даже вякнуть, без всякой, правда, надежды на успех:

– Анька, не смей!!.. – но тут светловолосый смерч пронёсся по коридору и прицельно прыгнул метров так с пяти.

Стась хэкнула, выдерживая удар, спружинила на полусогнутых, потом, скрипнув суставами, крутанула Жанкино тело вокруг себя.

Вообще-то, ничего сложного, только сильная нагрузка на шею, которую Жанка привычно замыкает в кольцо рук. Не хватается, а именно замыкает. Словно крутишь крупный несбалансированный обруч с тяжёлым довеском.

Крутанувшись пару раз, Жанка взвизгнула, разжала руки и плюхнулась в угол кожаного дивана. Телом она с пелёнок владела так, что завистливо ахали матёрые десантницы, а в глазах профессиональных тренерш всех мастей моментально вспыхивал азартный огонёк…

Впрочем, огонёк этот, быстро вспыхнув, так же быстро и угасал – ленива и безалаберна была Жанка с тех же самых пелёнок, а с милой улыбкой качать головой в ответ на всевозможные обещания и уговоры научилась даже раньше, чем говорить. В тау при желании, например, она уже сейчас входила не хуже тех охранниц, да вот только попробуй, вызови у неё это самое желание! Взывания к совести действовали ещё меньше, поскольку совести у Жанки не имелось. О чём она с радостной улыбочкой сообщала всем окружающим, и лишь пожимала плечиками, когда те деликатно пытались не поверить.

Сегодня она могла с лёгкостью выиграть первый тур региональной олимпиады, а завтра запросто не прийти на второй только потому, что попалась интересная книжка и неохота было отрываться, не дочитав. Или мультик хороший нашла. Или ещё какая весьма уважительная причина в виде плохой погоды.

Забавно, но почти никто на неё не обижался. Даже тётя Джерри не прибегала к суровым методам воспитательного воздействия. А на все неодобрительные поджимания губ по поводу систематических прогулов или поведения вообще Жанка лишь улыбалась безмятежно и рассеянно.

Наверное, именно такой могла бы стать Зоя Монроз, не случись в её жизни двух революций, тифа, смертей и Роллинга…

Жанка и сейчас улыбалась.

Широко и радостно.

Но, пожалуй – чересчур широко и слишком радостно.

А на тёмное пятно нагрудного кармана стасиной форменки – кармана, с которого уже была спорота белая честитка, – старательно пыталась не смотреть.

Понятненько.

Бабское радио не дремлет.

Стась хмыкнула, присела рядом.

– Как твоё ничего?

Вопрос был традиционным, как и бурное приветствие до него. Почти что риторическим.

Ответ, впрочем, оказался куда менее традиционным, но вполне в стиле.

– Дура ты! – сказала Жанка, помолчав.

Вот так. Честно и откровенно. Не взирая на…

Такая она.

– Тебе же радоваться надо, идиотке!

Жанка была моложе. На восемь лет.

Восемь лет – это иногда очень чувствуется.

– И чего, скажи, ты там потеряла? Ханжи несчастные! Ну чего тут переживать? Не понимаю!

Стась хмыкнула. Дёрнула плечом.

– А кто переживает?

– Ну не я же, в конце-то концов! Перед нею такие горизонты открываются, а она… Идиотка, одно слово. Ты же теперь свободна, как птица! Куда хочу – туда лечу! Кайф! А хочу – вообще никуда не лечу! По мне так ещё больший кайф.

Это верно. Жанка – ребёнок домашний до невероятности. В это почти невозможно поверить, но с четырёхлетнего возраста Жанка не покидала Хайгон. Ни разу. С милой безмятежной улыбочкой умудрялась даже как-то уворачиваться от обязательной ежегодной практики в Малом Поясе.

Бедная Жанка…

– И вообще, я на твоём месте умотала бы в роскошный круиз. Ты когда по-настоящему отдыхала-то последний раз? Во-во… Да и что ты тогда видела, кроме своей драгоценной Базовой?!

– Ага, вот только круиза мне сейчас и не хватает для полного счастья. А кредитки попросить у тети Джерри…

Теперь фыркнули уже обе, почти синхронно. Жанка махнула рукой, сказала с проникновенной задумчивостью:

– Аська, всё – туфта и туфта туфтовая, вот что я тебе скажу.

Стась улыбнулась, осторожно сжимая свежевставленные зубы. Знала бы ты, сколько лет впаяли твоей не слишком-то умной сестричке вчера с учётом чёртовой индексации и личной просьбы доверенного секретаря самой Фриды Лауэрс «разобраться по всей строгости и невзирая на личности». Знала бы ты…

– А к невесомости можно привыкнуть, фигня это! Нет, правда, я узнавала, даже и на линкорах бывают нужны поварихи, так что фигли у вас выйдет меня в десант загнать! – голос у Жанки стал твёрдым. Показалось даже – зазвенел. И она засмеялась, чтобы скрыть этот звон.

Стась сглотнула – похоже, знает.

Б-бабское радио!

– Ну, это ты перегнула. До такого не дойдёт.

Жанка улыбнулась ласково и снисходительно, словно это она была старшей, а маленькая глупенькая Стась не понимала таких простых вещей:

– Конечно, не дойдёт. Я просто хотела, чтобы ты перестала жалеть себя и для разнообразия пожалела маленькую беззащитную и несчастную меня, которую злые тётки хотят заставить даже дышать по режиму! И звать меня тогда станут Жаном, представляешь, мерзость какая?! Да одного этого достаточно, чтобы…

– Я же сказала тебе – не волнуйся.

– А я и не волнуюсь. – Жанка безмятежно дёрнула плечиком. Посмотрела из-под полуопущенных век, мурлыкнула:

– А тёте Джерри можешь передать, чтобы она не суетилась. Поскольку кое о чём я уже позаботилась. И теперь в авансистки ей меня не удастся запихать ни под каким соусом. Увы и ах!

– Анька, ты с ума сошла…

– Ничуть. По-моему, так это вы все с ума сошедшие, а я так разумна до тошноты, противно даже. И вообще – что за странная реакция? Могла бы хоть ради приличия поинтересоваться, кто он! Чтобы я имела право заделать таинственно-загадочное лицо и сказать со значением: «Это не важно!»… Да не переживай ты так, племянников на тебя не повешу, я блокаду ещё полгода назад прошла.

– Да… Ну ты меня и убила… Одна радость – не думаю, что тётя Джерри будет счастлива это услышать!

– Да уж! Впрочем – это её проблемы.

– А ты не радуйся – у неё ещё одна возможность имеется.

– Какая?

– Запихнуть тебя в иможенки. Туда любых берут! Даже беременных!

Они расхохотались, и Стась почувствовала, как уходит возникшее было напряжение.

Жанка внезапно оборвала смех. Спросила:

– Что-то ещё случилось, правда?

Ушлая девочка.

Суд – ладно. Но экспертиза была закрытой.

Стась мотнула головой, остро ощущая тяжесть авантюроллового кубика на груди. При последнем запросе первой же триграммой выпало 2-5-6 – «не перекладывай тяжесть свою на плечи более слабого»…

И она даже не стала выяснять всю гексаграмму.

Зачем?

И так всё ясно…

– У меня отобрали права.

Это была правда. Хотя и не та правда, которую почувствовала Жанка.

– Жалко, конечно. Но зачем они тебе – теперь?

– Всё равно обидно. И ни в одну приличную кампанию без них не возьмут.

– Послушай, но ведь они не имели права…

Ушлая девочка, чёрт бы её побрал.

Стась отвела глаза и нехотя буркнула:

– Штраф обошёлся бы в шесть с половиной лет… реальных.

Жанка присвистнула. Потом сузила глаза – она поняла.

Шесть с половиной лет.

По максимуму.

Зато никто не посмеет утверждать, что тётя Джерри делает поблажки своей племяннице…

– Ты её видела?

А вот теперь следует быть осторожной, поскольку ложь Жанка чувствует за парсек.

– Да.

– Ну и что?

– Ну, ты же знаешь тётю Джерри…

Жанка хмыкнула – тётю Джерри она знала.

– Не понимаю… Ты же всегда была её любимицей…

Стась ответить не рискнула, неопределённо мотнула головой. Сменила тему:

– Ладно, этот год ты доучишься, я всё утрясу… А там посмотрим. Придумаем что-нибудь. Мне пора.

Она тяжело поднялась с дивана, чувствуя себя до странности скверно.

– Анька, будь!

– Будь, Аська!

Они ударились ладонями – это тоже был ритуал.

Стась подошла уже к самым стеклянным дверям, когда через весь холл прозвенел напряжённый Жанкин голосок:

– Аська, но ты всё-таки обязательно будь, слышишь?!!

Стась обернулась.

Резко, на выдохе.

– Что ты мелешь?!!

Но гостевой холл и прилегающий к нему коридор были пусты.

Базовая. Бар «Палка в дорогу»
Стась

Тётя Джерри не была жестокой и злобной тёткой-мачехой из детского мультика, и племянниц по-своему любила.

Только вот именно что по-своему.

А ещё были у неё свои твердые убеждения о том, где именно место женщины в современном мире, и в убеждения эти никак не вписывались знаменитые «Три К» – кухня, киндер, кирха. Муж и детские пелёнки, правда, начисто не отрицались, но маячили где-то в страшно отдалённом будущем, практически у самого горизонта, когда ни на что другое и более ей присталое женщина способна уже не будет.

А вот кулинарный колледж отрицался напрочь.

Как вздорная бабская блажь.

И, соответственно – не оплачивался.

Поэтому суточные Стась ими с Жанкой честно делились пополам.

Вполне хватало…

Стась сидела за столиком пенсионного кафе с традиционно халявной банкой пива. Она не собиралась его пить – горькая маслянистая бурда, как можно получать удовольствие от такой гадости?

Просто здесь на каждом столике стояла корзинка, полная этих банок, на улице шёл дождь и было в запасе ещё двадцать минут. Двадцать минут уюта и тепла перед промозглой слякотью.

Забавно.

Раньше она не замечала, что осень – это так мерзко.

На Стенде осень – горячий сезон. Сбор плодов опикао, из которых потом и давят мятку-сырьё. Геймеры толпами стекаются к обменным пунктам, снуют орбитальные челноки, ругаются диспетчера, а под конец обязательно прибывает целая свора дипломированных ксенологов из Лиги для «выявления фактов притеснения внекастового контингента»…

Притеснишь таких, как же!..

Кстати, хотелось бы знать – какой идиот назвал Стенд Стендом? В первых отчётах чёрным по белому дан точный перевод с туземного – «Площадка-для-игр». Это уж скорее стадион. Или корт. Или ринг. Ну, на худой конец – сцена.

Но никак не Стенд.

Шутнички! Что те, что эти…

Не заболей она тогда так некстати – судили бы её на Конусной, как и Джесс, а оттуда до Стенда рукой подать, отбою бы не было от желающих подвезти, намекни лишь…

Даже в долю бы брать не пришлось, амазонская солидарность – сила великая.

На Базовой же Стенд – не более чем точка на карте, далёкая и неинтересная. Мятка здесь продаётся на миллиграммы и на вес иридия, только через проверенных поставщиков, ибо если поймают – впаяют такой штраф, что триста раз умереть успеешь, его отсиживая.

И фиг кто поверит тому, что считается важнейшей коммерческой тайной АИ, и о чём в размещённом на Стенде легионе знает любая честитка.

Ещё и пальцем у виска покрутят.

Да и не бывает осенью на Базовой тех, кому можно было бы доверять. Лишь неудачницы и штрафники, срок доматывающие. Ушедшие в запас, отстранённые, оштрафованные по дисциплине или нравственности, залетевшие не ко времени или экономящие на отпускных.

Шваль, короче.

Вряд ли кто из них сумеет достать корабль.

Тем более – грузовой.

Конечно, всё сложилось бы совсем иначе, останься она вместе с Джесс. И не важно даже – где, здесь или на Конусной, можно даже у чёрта на рогах. Джесс в любой момент и в любой дыре могла бы получить супернавороченный корабль с вышколенным экипажем и золотыми переборками, просто попросив его у папы.

В подарок.

И не на день рождения даже – боже ж ты мой! Зачем же ждать так долго из-за таких-то пустяков, если девочка хочет?!..

Но Джесс сейчас поправляла пошатнувшееся здоровье на Верхнем Галапагосе, и была ещё менее досягаема, чем и без того недосягаемый Стенд…

Ещё раз взглянув на часы у двери – свой призовой «Таузунд» она отдала вчера мотористу буксира за челночный рейс на Хайгон, – Стась встала, машинально поправила униформу, пригладила волосы.

Банку дешёвого «Туборга» при этом она сунула в карман вполне сознательно…

Базовая. Индивидуальная кабинка дальсвязи
Стась

Доктор Ли Нгу Ен был улыбчив, лыс и толст, словно на рекламном ролике китайского ресторана. Его крохотные чёрные глазки напоминали двух тараканов, запечённых в круглом лимонном кексе. А ещё у него была забавная манера складывать сарделькообразные пальцы домиком на объёмистом животе.

– Вы можете водить всё, что угодно, от мотодиска до тяжёлого крейсера… Ну, если справитесь, конечно… За одним исключением. Облегчённые шлюпки и истребители типа «единорог»… То же самое и насчёт планетарной работы – всё что угодно, пожалуйста, никаких ограничений, за исключением горячего цеха…

Он пожал пухлыми плечами, добавил с еле заметным оттенком то ли обиды, то ли укоризны:

– То же самое вам могла сказать любая полуграмотная санитарка, для этого незачем было обращаться ко мне, тратя столько времени на дальсвязь…

Крест в личной карте был жирно-сиреневым, отвратительным, как раскормленный паук.

Окончательным.

Голубой ещё оставляет хоть какую-то надежду, его можно после реабилитации переправить в зелёный. Сиреневый – уже насовсем, даже дальтонику ясно.

Стась не была дальтоником.

– Док, я не верю, что ничего нельзя сделать. Я знаю девчонок, у которых само зарастало, как уши, и не по одному разу!

Сардельки вяло шевельнулись и снова сомкнулись домиком, чёрные тараканы нырнули в наплывы лимонного теста.

– Конечно, кто будет спорить? Случается. Но на вашем месте я бы особо не рассчитывал, работали качественно. А уж тем более – после… хм-м…

– Док, мне вас рекомендовали как лучшего специалиста по гименопластике…

Тараканы вынырнули, уставились на Стась непотараканьи остро, голос не изменился:

– Кто?

– Эльга.

– Эльга? Не помню такой. Впрочем, у меня бывает столько пациенток…

– Бешеная Эльга-Держи-в-масть.

– А-а-а… – пухлые губы с сомнением вытянулись, – Впрочем, почему бы и нет? Не знаю только, что это вам даст, ведь ограничения никуда не денутся. Разве что только при поверхностной проверке…

– Вы меня неправильно поняли, док. Мне не нужен косметический ремонт. Я – ас, понимаете? Честитка. Мне меньше года до приёма осталось. Но – РЕАЛЬНОГО года, понимаете? И отработать я его должна не где-нибудь, а именно в сборочном или на единорогах! Эльга говорила – это дорого. У меня есть деньги… Вернее – будут. Я получу к ним доступ, как только возобновлю контракт. Семь лет псу под хвост, семь реальных лет – я не хочу, понимаете?! Я отдам с любыми процентами, сколько скажете. В конце концов, моя родная тётка – доверенный секретарь самой Фриды Лауэрс, и если вам нужны поручители…

Нгу Ен Ли вздохнул. Посмотрел снизу вверх. Так смотрит очень добрый и очень усталый директор школы на чрезвычайно тупого второгодника.

– Деточка, дело ведь не в этом разнесчастном кусочке кожи, ну как же вы не понимаете… Я могу вам туда вшить хоть молнию, хоть крючочки-кнопочки, да только что это вам даст, кроме некоторого физического неудобства?.. Биоритмы-то ваши при вас останутся… Вы, когда в седло садитесь, эмкан, простите, куда крепите – на голову или… Вот то-то же… Это необратимо, деточка.

– …Три оплаченные минуты истекли. Если желаете продолжить разговор, нажмите кнопку один и введите код оплаты…

Стась встала и вышла из кабинки, не дослушав.

Необратимо.

Деточка.

Вот так…

* * *

«Счёт аннулирован в связи с действиями, приравненными к самовольному расторжению контракта»

Считалось, что это был секретный счёт.

Ага!

Как же ж.

Мечтать не вредно.

Стась не расстроилась.

Посмотрела на оплавленную пластиковую карточку.

Хихикнула.

У каждого человека имеется своеобразный предохранитель, который перегорает, если напряжение превысит определённый предел.

У неё этот предохранитель полетел ещё утром, когда Ник отшатнулась, шипя: «И у неё ещё хватает наглости!»…

* * *

Стась увидела патрульный корабль рано утром.

Сквозь прозрачную стену зала ожидания, в одном из кресел которого проводила вот уже третью ночь.

Встала с жёсткого сиденья, невыспавшаяся и злая, рассеянно посмотрела на лётное поле – и увидела.

Словно продолжение сна.

Какого чёрта делать патрульным на Базовой осенью?!! Тем более – «Серебряной Чайке», аккредитованной на Стенде с самого начала. Покинуть орбиту её могло заставить только нечто весьма неординарное.

Вроде ещё одного нарушения 117-ой статьи…

* * *

Это был шанс.

Не ахти какой, конечно, но всё-таки… Лиз, конечно, капитан тот еще, резкий и грубый, быстрый на расправу и тяжёлый на руку. Но при этом она оставалась справедливой и честной. И от девчонок своих того же требовала. Сочувствия от неё не дождёшься – плечами пожмёт лишь да оборвёт грубо.

А вот в долг даст.

И не спросит зачем.

Причём не постесняется потом взыскать всё до секундочки, но – даст. И не по старой дружбе вовсе, нет у неё друзей, а просто из принципа. Потому что с её точки зрения это – правильно.

Нет, Лиз была далеко не худшим вариантом. Лишь бы на вахте оказался кто-нибудь не слишком высокомерно-правильный…

На вахте была Ник…

* * *

… Жанка…

Стась перестала хихикать на полувдохе.

Жанка, мать её за ногу…

Ты же обещала ребёнку. Хотя бы этот год. Ты же клятвенно обещала!

Идиотка…

Мадам Ламоль, божественная Зоя, говорила иногда, щуря на солнце светло-серые глаза: «Сделайте глупость! Для меня. Ну я Вас очень прошу…»

Да, она говорила так.

Другим.

Но она никогда не делала глупостей сама.

* * *

Тяжёлая столешница из натурального камня.

Это хороший признак – не мелочатся, значит.

Ваза с фруктами, розетка с конфетами, кофе со льдом, топи-кола в запотевшем бокале.

– Угощайтесь.

– Благодарю.

Деликатно – одну карамельку двумя пальчиками. Пальчики, между прочим, тщательно отмытые и наманикюренные при непосредственной помощи ненового, но весьма неплохого дорожного наборчика одной не ко времени зазевавшейся туристочки, костюмчик почищен и выглажен в припортовом туалете, личность приведена в порядок и даже слегка подмазана. Не хватает только бус, тех самых хрустальных светящихся бус, на которые Зоя в своё время поймала Роллинга. Зато есть наградные листы, а это тоже немало…

В перстне белого металла – узкий сиреневый камень. Он ярко высверкивает, когда холёные пальцы диспетчера перебирают распечатки. Здесь не экономят и на документах, предпочитая не листать в виртуале, тоже хороший признак. Только вот камень… Сиреневый, словно крест в карточке. Символ окончательности…

– Вы знаете наши условия?

– Да.

– Аванс небольшой, зато на всё время контракта персонал поступает на полный пансион…

– Меня это устраивает.

Снова шелест бумаг.

– У нас вахтовая система и нет особых условий для детей…

– Я не собираюсь размножаться.

– Что ж, это снимает вопрос. Амазонкам мы рады всегда. И им у нас, я бы сказала, неплохо. Многие продлевают контракты, и не раз. Есть возможность профессионального и должностного роста… Вы ведь офицер? Чиф?

– Джорент.

– Ну, это тоже неплохо. У джорентов больше амбиций… Когда вы сможете приступить?

– Когда будет нужно.

– Ответ истинной амазонки. Вот и славно. Следующую смену мы отправляем в субботу. Суббота вас устроит?

– Вполне.

Пальцы мёрзнут…

Скрещенные, глубоко засунутые в карман – а всё равно мёрзнут…

Слишком уж это хорошо, чтобы оказаться правдой.

– Ну что ж, тогда до субботы…

Слишком.

– Постойте, минуточку…

Вот оно.

А до двери было всего четыре шага.

– Я не совсем поняла. Вы же говорили, что не собираетесь, а тут указано…

Спокойно.

Спокойно, чёрт возьми!

Это ещё не конец. Раз не выгнала сразу, брезгливо поджав губы и стараясь не коснуться даже кончиками наманикюренных ногтей – это ещё не конец.

Есть ещё шанс.

Пока ты жив – шанс есть всегда…

– У меня есть разрешение на чистку. Я же ас, хотя и бывший. Это входит в нашу страховку.

– Но ведь до субботы…

– До субботы справка будет в порядке.

– Хорошо. Бухгалтерия на втором этаже. Сдадите справку – и можете сразу же оформлять контракт.

Перстень мигнул сиреневым.

И сиреневыми были фантики у конфет.

Шанс – он, конечно, есть всегда…

– Вы разрешите? Очень вкусные конфеты.

– О?.. Да-да, разумеется…

Зачем мелочиться? Здесь мелочиться не любят…

Стась вытряхнула розетку в карман и взяла из вазы пару яблок, не забывая при этом улыбаться, глядя прямо в медленно округляющиеся сиреневые глаза. Улыбаться скорее нагло, чем вежливо.

Эта контора была шестой…

* * *

Средневековье какое-то!

Викторианская Англия старой Земли! Ханжество высшей марки!

Порнография для младшеклассников в любой публичной видиотеке, в школьных буфетах торгуют контрацептикой, медсестёр скаутских лагерей первым делом учат принимать преждевременные роды и оказывать помощь при выкидышах.

И в то же время, если ты носишь клеймо и сверкаешь нагрудной меткой честитки – то должна быть святее Оракула.

Забавно…

Эта контора была шестой.

Шестой из тех, где хотя бы выслушали и посмотрели карточку, а не отказали с порога, брезгливо косясь на споротую эмблему.

Забавно…

Юс, капитан «Жёлтого Листа» и непосредственный чиф Стась – бывший чиф, но это не так уж и важно, – говорила в таких случаях, хмыкая: «Бог был мужчиной…»

Кажется, она действительно в это верила.

Забавно…

* * *

От пива и карамелек поташнивало. И кружилась голова. Но это не страшно, если не шевелиться.

Главное – не шевелиться…

* * *

Их было трое.

И у одной была монтировка.

Не слишком опасно, но и приятно не очень. Чем они собирались поживиться – а чёрт их знает? Ни хрустальных бус, ни шпильки с пятью бриллиантами у Стась не было.

Была банка пива и полный карман карамелек.

Вряд ли они знали, что Стась готовили именно в миротворки и потому даже в самом крайнем случае защищаться она будет, не убивая. Вряд ли они даже задумывались об этом.

Их было трое.

И у одной из них была голубая «А» на левом виске, что в корне осложняло ситуацию.

Но у Стась имелось одно преимущество, отсутствовавшее у нападавших. Маленькое такое преимущество. Пока ещё маленькое.

Но быстро растущее.

Про иможенок всякие непотребства рассказывают – вполне понятно, на то они и конкурентки, чтобы грязью их поливать. Но в то, что пилотов своих держат они в состоянии перманентной беременности – в это Стась вполне могла поверить. А чего тут такого, в самом-то деле? В Коалиции аборты вполне легальны для всех, не то, что у нас, а первые пара месяцев – допинг не из слабых.

Только вот подпитки требует отнюдь не карамельковой…

Когда нападавшие, похрюкивая, улеглись в ближайшей луже, Стась начала уплывать.

«Куда ты падаешь?» – «Не знаю… Кажется – в обморок, я там не была ни разу…»

Ничего, ничего, это бывает… Никто от этого ещё не умирал… голову только ниже надо, ниже надо голову… Как можно ниже… Идеально было бы лечь, но не здесь же… Ничего, можно и так, согнувшись и упираясь ладонями в коленки. Это – не страшно. Не страшно. Просто обморок…

Просто хватит врать. Хотя бы самой себе. Глупое это дело.

Удар был по касательной, уклоняться – этому миротворок учат на совесть, если уж не можешь бить в полную силу, то вдвойне важным становится умение подобных ударов избегать. И напряжение с усталостью вовсе тут не при делах. И растущее преимущество, что перегружает метаболизм – тоже. Не они виноваты.

Просто блок среагировал.

С опозданием, правда, но всё-таки среагировал, и скажи ещё спасибо, что придавило тебя лишь самым краешком, так сказать, по касательной. Тоже. Потому что вот уже шесть дней ты пытаешься сделать то, о чём настоящей миротворке даже подумать немыслимо – ты пытаешься убить. Осторожненько так, опять же по касательной, старательно обходя острые углы и стараясь даже мысленно, даже в подсознании не называть вещи своими именами. И уже почти что даже убедив себя, что это – так, пустяки, маленькое недоразумение, а недоразумения требуется что? Пра-авильно – устранять. Главное – ни на секунду не забывать, что это – просто недоразумение. Потому что миротворческий блок – штука серьёзная, тут простым обмороком не ограничится. Может и насмерть припечатать – были прецеденты. Ладно, ладно, поняли мы, поняли, больше не будем… Мы вообще понятливые, особенно ежели долбанёт нас как следует… Главное – дышать как можно глубже, с усилием проталкивая затвердевший воздух сквозь сведённое горло. Главное – глубоко дышать…

Когда немного отпустило и звон в ушах снизился до терпимого, она поняла, что стоит на коленях, пытаясь подняться, но снова и снова падая в грязь. От холодной воды стало легче. Во всяком случае, она сумела встать, дрожа и прижимаясь к стене. По спине сразу же побежали холодные струйки.

Выше по улице проехал табл. Остановился. Хлопнула дверца.

Нереально-знакомый голос спросил с ноткой сомнения:

– Эй, какие-то проблемы?

Стась шатнуло.

Это глюк.

Говорят – бывает при сотрясении мозга. Во-во, и тошнит как раз… Неужели та, с клеймом, всё-таки успела достать? В запарке показалось – так, чепуха, лишь содрала кожу на скуле…

В табле шевельнулись. Другой голос, ещё более узнаваемый из-за неистребимого хортаунского акцента протянул равнодушно с ленивой хрипотцой:

– Юс, да не связывайся ты… Местная сволота балуется…

Так и есть. Глюк.

Если, конечно, не убедить себя в возможности мгновенного перемещения сквозь какую-то незарегистрированную дырку пространства прямиком на Стенд. Посредством удара в челюсть.

А что?

Бывали случаи, если верить тиви-сериалам.

Некоего янки вон, помнится, при помощи такого же удара вообще в прошлое зафутболили…

– На ней наша форма…

– Спёрла, – звук зевка, – Крысы… – и ленивый хрипловатый смех.

Хлопнула дверца. Кажется, там, внутри, ещё сказали:

– Да ты только посмотри на неё – она же на ногах не стоит! Это же надо – до такого…

Но кто именно – было уже не разобрать.

Зашипели амортизаторы. Окатило волной горячего воздуха. По лицу мазнуло светом фар.

Стась зажмурилась.

На невыносимо долгую долю секунды показалось – табл остановился.

Но потом яркий свет скользнул дальше. Зашуршал мокрый асфальт. Всё стихло.

Забавно.

Когда свет ударил в глаза – она испугалась.

Может быть – первый раз в жизни.

Вот это да!

Забавно.

Но – не остановились.

Не узнали…

Вот тогда-то она и выпила эту банку, сразу всю, тёплую, на голодный желудок…

* * *

– Сигаретки не найдётся?

Девочке было лет пятнадцать. Хотя в чём тут можно быть уверенной?

Стась достала ксивник, ногти царапнули по кубику. Вытащила неначатую пачку, бросила на грязные худые коленки, выпирающие из рваных джинсов.

Грязные пальцы жадно схватили золотисто-чёрную коробочку, из-под натянутой на самые брови вязаной шапочки сверкнули рысьи глаза.

– Можно про запас?