Текст книги "По чужим правилам"

Автор книги: Светлана Тулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Джуст. Спа-салон «Северный Централ»
Стась

Пахло горячими досками, подгоревшим хлебом и мятой. Ноздри не жгло – так, пощипывало чуть-чуть, насчёт температуры Бэт был непреклонен, а Стась не стала возражать, ей поначалу и предбанник парилкой казался, она только здесь поняла, насколько же замерзла там, на продуваемых всеми ветрами праздничных улицах.

Бэт обращался с ней по-хозяйски, то есть властно и бережно, и Стась было по этому поводу даже немного неловко – он же ничего про неё не знал и искренне верил, что сделал выгодное приобретение, наверняка надежды всякие питал и планы строил…

Стась не любила обманывать людей.

Особенно, если люди эти были ей чем-то симпатичны.

– Ещё?

Стась сонно вздохнула, мурлыкнула что-то утвердительное, не разжимая губ. Шевелиться не хотелось.

Зашипела вода на камнях, по плечам и спине прокатилась жаркая волна. Кожу осторожно куснули горячие иголки – Бэт снова взялся за хвойный веник.

Славный мальчик этот Бэт. Улыбчивый и умный, с кошачьей грацией и глазами крупного хищника.

А то, что завёрнут он в простыню от пяток до самого горла – не твоё дело, в конце-то концов.

У каждого из нас – свои тараканы…

– Вставай, соня! Чай готов!

Маленькие быстрые пальцы теребили её за плечи, пощипывали, щекотали. Стась хихкнула и передёрнула плечами, поднимаясь. Чаем это можно было назвать с очень большой натяжкой – нечто белесоватое, густое и тягучее, с резким запахом и странным вкусом. Бэт заметил её реакцию, сверкнул улыбкой:

– Ты пей, я и не таких на ноги ставил, что-что, а дело своё знаю. Пей и ложись – мять буду…

Пальчики у него были тонкие, длинные, изящные – пальчики профессионального каратиста. Стальные тиски, а не пальчики…

– Плечи у тебя ничего, хорошие такие плечи, их только чуть-чуть обрельефить, чтобы уже вообще никаких и мыслей даже в подкорке ни у кого не ворохнулось… Грудь – просто мечта, даже перетягивать не придётся, конфетка, а не грудь, словно и нет её совсем!..

Стась слабо хихикнула – такого комплимента ей слышать ещё не приходилось.

А он был бы неплохим хозяином. Что там неплохим – отличным!

Может быть – лучшим из всех возможных…

– Руки выше всяких похвал, просто-таки отличные руки, хоть завтра на выставку… Спинка у нас что?.. Да нет, вроде есть спинка, сойдёт на первое время, капюшончик неплохой, хотя и не эталон… Дельта зато хороша, хороша дельта, ничего не скажешь!.. А это у нас что? Косые это у нас, вот они, родимые, хорошо прощупываются… А вот пресса не вижу. Это пресс? Это не пресс, это недоразумение! Такой пресс начинающей гимнасточке ещё может на что-то сгодиться, но никак не тебе и не в твоём положении!.. Тебе железобетон нужен, а не это хлипкое желе!.. Родная, ты о чём думала сегодня, когда в драку лезла?! Да тебя же первый же пропущенный удар…

Поначалу она ещё предполагала с его стороны некий побочный интерес. Мало ли… А вдруг?..

Трудно сказать – надеялась или опасалась. Если и опасалась – то не самого факта. Подтверждения своего несоответствия чужим ожиданиям – вот чего, пожалуй, она действительно опасалась.

Даже после того, как себя в зеркале увидела, определённые мысли на этот счёт ещё оставались – ну мало ли какие у людей вкусы бывают?..

И потому сразу правильно оценила его наряд – не просто небрежно наброшенную на плечо простыню, как у неё самой, в сауне так и вообще используемую в качестве подстилки, а что-то типа саронга, с изящным узлом, уложенное тщательно красивыми складками…

Он умудрился не только сохранить элегантность, но и расставить все точки.

Умный мальчик.

А жаль. Наверное…

– Бедра сойдут… Кости у тебя славные, узкие, я это сразу отметил. Кальций попьём, витаминчики я тебе проколю. Есть ещё одна такая хитрая штучка для костей, посмотрим потом… Колени слабоваты… Это хуже… Но не смертельно, в крайнем случае – врастим подтяжку, время ещё есть… Я тебя раньше, чем через неделю, выставлять всё равно не намерен, так что… Икры хороши, чудо, а не икры! Чисто кегли! Ты случайно бегом не занималась?.. Опаньки… Лучше бы ты коньками занималась! Это что, по-твоему? Это голеностоп? Это дряблая матка старой крысы, а не голеностоп! Прыгать, прыгать и прыгать… Пальчики… Ну ладно, пальчики ещё ничего… А голеностопом займёмся прямо сегодня же… Топай греться, лентяйка!..

От выпитого «чая» – а, может быть, от тех разноцветных восьми кубиков, что вколол ей Бэт около часа назад, скалясь: «Не боись, лицензионные!», – голова была тяжёлой, а тело – словно ватное. В сауне она почти заснула, Бэт разбудил и выволок под контрастный душ, а потом включил солярий, и она опять чуть было не заснула, пока обсыхала.

– Спасибо! – сказала она ему уже в узком отсеке раздевалки, понимая, что это – последняя возможность. Хотела ещё что-нибудь добавить, но потом решила, что лучше не стоит.

Он засмеялся.

– Давай-давай! Не спи на ходу, одевайся, нам ещё до гостиницы топать!

Был он полностью одет – и когда успел? – стоял, поставив остроносый сапог на скамейку и опираясь локтями о колено, нетерпеливо постукивал по голенищу перчатками.

Стась могла бы сказать ему.

Не сказала. Зачем?

Пусть лучше сам всё увидит.

Натянула ботфорты и замшевое кружево, нарезанное из янсеновских брюк. Поежилась. Вот когда начинаешь завидовать шотландцам! Поверх таких брюк– да ещё бы ихнюю юбочку!

Привычно перетянула стяжкой эластичного бинта грудь – действительно, чего тут перетягивать-то особо? Защёлкнула кнопки на кожаном ошейнике и манжетах от кисти до локтя – на них пошли рукава янсеновской курточки.

И лишь после этого тронула вырезанную из чёрного раньяка борцовку.

Цепочка выскользнула из мягкой чёрной майки холодной и толстой змеей, тяжёлый авантюролловый кубик громко стукнул гранью о дерево скамейки.

Прокатился, постукивая.

Остановился.

На верхней грани чуть отсвечивали пять крапинок.

Интересно барышни вытанцовывают.

Пятёрка случайная и без поддержки – это, между прочим, акуна матата, этакий восторженный пофигизм в кубе и полное отрицание каких-либо осознанных действий.

Это что же получается?!

Нас сейчас будут бить, и, возможно, ногами, а нам предписывается расслабиться и попробовать получить удовольствие?

Ничего себе!..

Бэт со свистом втянул воздух сквозь зубы.

Стась натянула борцовку с жилеткой. С неприязнью покосилась на кубик – в полумраке он казался почти чёрным, лишь на скошенных ребрах вспыхивали золотистые блики. Холодная цепочка обняла шею, кубик скользнул под нагрудные бинты.

Вздохнула. Посмотрела виновато – мальчик он, конечно, хороший, да и кубик вот… Но у нас на плечах своя голова, и если сейчас этот хороший мальчик шевельнётся или за оружием потянется – вырубим мы его, Зоя, без всяких угрызений совести, и своей дорогой дальше пойдём…

Бэт не шевелился и за оружием тоже не тянулся, он, словно в ступоре, смотрел на её грудь где-то на уровне ключиц. Смотрел почти с восторгом. Этаким идиотским, с толку сбивающим, совершенно неуместным здесь и сейчас восторгом. Облизнулся. Протянул с мечтательной тоской:

– Если бы я знал… Если бы я только знал заранее… А я, дурак, ещё удивлялся, что ты никого из них так и не убила… нет бы сразу догадаться, придурку… – заглянул ей в глаза, взгляд его был безумен, лицо передёрнулось страдальчески. Всхлипнул. Спросил несчастным голосом, чуть не плача:

– Ты хоть понимаешь, глупая, КАКОЕ пари я мог бы тогда выиграть?.. Конфетку, а не пари!..

Верхний Галапагос. Отель «Хилтс»
Аликс

А-Ль-Сью потеребила бордовым ноготком пухлую губку в некотором недоумении, к которому примешивалась изрядная доля иронии.

На широкой кровати валялись двое её недавних ухажёров. Споить их было как два пальца, не проблема, короче. Тоже мне, герои, кого перепить вздумали? Эриданку?!!

Фан-та-зё-ры…

Подготовка тоже не была проблемой. Когда они уже перестали соображать, что пьют, она, почти не таясь, влила им в бокалы по полной суточной дозе УКВ-6. Для тех, кто криминальную фармакологию не изучает, можно и пояснить, что под этой аббревиатурой скрывается некий весьма действенный препарат, названный шутниками-изобретателями Универсальным Конским Возбудителем. Модификация шестая, усовершенствованная, с пикантными спецдобавками, приятная ещё и тем, что действовать начинала не сразу, а часов так через пять, после чего максимального пика напряжения достигала через три минуты и держала этот пик в течение суток.

Хорошая такая штучка, просто-таки необходимейшая принадлежность ридикюля любой одинокой и себя уважающей девушки…

Проблема начиналась сейчас, когда предварительная обработка была уже доведена до конца, и дело оставалось за малым – привязать этих мальчиков рядышком к роскошному ложу любви. Причём привязать хорошо бы так, чтобы отвязаться самостоятельно они не смогли, но при этом имели бы достаточную свободу перемещения относительно друг друга в пределах ложа. Со всеми отсюда вытекающими, и так далее. (Ох, и бурная же ожидает мальчиков жизнедеятельность в ближайшие сутки! А, главное – какой простор для нововведений – во всех смыслах этого слова, пустячок, а приятно…)

Сомнения или там угрызения всякие её не тревожили. Попытайся они вчера споить её как эриданку – посмеялась бы только, и вечерок они втроём скоротали, вполне возможно, гораздо приятнее – а чего? Парнишки видные…

Да только вот в том-то и дело, что не подсели бы эти двое к эриданке, тем более – в полном боевом. Кишка худощава.

А вот с утончённой и внешне беззащитной обитательницей Перекрёстка – с ней у них никаких проблем. К тому же – двадцатый день, значит, никто не успеет возмущённо ахнуть. Чисто, безопасно и безнаказанно…

Такого не прощала даже А-Ль-Сью – не то что Аликс.

У неё было три часа, чтобы продумать всё до последней детали. И казалось – она действительно это сделала. Чисто по-эридански. Просчитала всё, каждую мелочь, по три раза, с гарантией чтобы. Только вот не учла, что расчёты эти справедливы лишь для эриданки.

В баре ребятишки ещё кое-как перемещались сами, в лифт их погрузил обслуживающий персонал холла, сюда помог доставить он же, вышколенный и предупредительный. Мало ли для каких целей девочке могут пригодиться два невменяемых мальчика? Нет проблем!..

Проблема была в том, что приведением в должный вид и состояние декораций и актёров того пикантного спектакля, что разыграется тут по пробуждению главных действующих лиц – О! Весьма и весьма активно действующих лиц, УКВ штука серьёзная! – ей предстояло заняться самой. Лично и непосредственно.

Они не тяжёлые.

Подумаешь – средний мужчинка средней упитанности! Пустячок. Её парадные серебряные обручи и то весят больше, а попробуй-ка к тому же их покрути несколько часов подряд во время какой-нибудь гнусной торжественной церемонии! И с чего это у всех такая непробиваемая уверенность в том, что канальерки подобны хрупким цветочкам, дунь – и сломается?! И никому почему-то и в голову не приходит, что изначально не может быть хрупкой и изнеженной женщина, ежедневно таскающая на себе от сорока до ста пятидесяти фунтов в виде обручей из металла-керамики-дерева-пластика – кому что больше нравится, – да ещё и не просто так таскающая, – как же, разбежались! – а вынужденная разномастные и порой весьма неудобные кольца эти постоянно и непрерывно вращать, поскольку весь её наряд, не считая шкурки, держится единственно этим вращением, запнись хоть на миг – и кольца попадают!..

А вращение колечек этих, кстати, тоже целое искусство. Быстрее, медленнее, синхронно, вразнобой, то свивая в короткий плотный цилиндр, то растягивая полупрозрачной спиралькой от щиколоток до макушки. Можно волну пустить, можно ощетиниться звёздочкой, можно деланной асинхронностью возбуждать нездоровое любопытство у тех, кто надеется когда-нибудь застать канальерку, раздевшуюся не по своей воле. Не зря же за уроженкми Перекрёстка закреплена прочная слава непревзойдённых танцовщиц…

И никому никогда не придёт в голову проверять у закутанной в звенящий смерчик женщины документы – ведь ясно же и идиоту, что никто нигде и никогда не способен такой прикинуться!

Никто, конечно, кроме эриданца, те, говорят, вообще способны притвориться твоей родной бабушкой, а ты и разницы не заметишь, но нужно быть трижды кретином, чтобы всерьёз пытаться обнаружить какие-то там неполадки в документах у прикинувшегося кем-то эриданца…

Обручи тихо позвякивали, выписывая восьмерки. А-Ль-Сью надула губы и пришла к выводу, что раздеться всё-таки придётся. Как это не противно натуре истинной канальерки. Потому что даже в узком вечернем наряде абсолютно невозможно заниматься перетаскиванием крупных предметов – не на вытянутых же руках их держать?!

Нет, раздеться придётся…

Но сначала разберёмся с тем, чьи осторожные шаги приблизились к самой двери номера со стороны коридора и замерли у порога.

Осторожно звякнула ручка.

Навыки кое-какие имеются – дверь даже не скрипнула, да и всего остального вряд ли смог бы засечь кто иной. Школа наличествует, осторожность явно не врождённого характера, это хорошо. Нервы на взводе – это хуже, но не страшно. И – главная, но приятная странность – не несёт этот коридорный визитёр угрозы. Ну ни малейшего даже оттеночка, любо-дорого посмотреть. Редко такая цельность встречается. Интересно – кто? Мелкий воришка, на насилие неспособный? Приятель-собутыльник бессознательных мальчиков? Гостиничный шпик? Не в меру назойливый персонал?..

Оборачиваясь, она продолжала гонять варианты, сама с собою заключая пари.

И поэтому первым чувством её при виде нацеленного в лоб пистолета было удивление.

Искреннее и непритворное.

Базовая. Штаб-квартира АИ
Фрида

Твёрдый палец Джеральдины Сьюзан Эски тронул опознавательную клавишу. В столбике «адресат» она снова набрала личный код своего персонального и непосредственного начальства. Огонёчек внизу из предупреждающе-жёлтого перетёк в зелёный – её допуск ещё раз подтвердили, невзирая на место и время.

Конечно, без восемнадцати три ночи – не слишком удобный час для нанесения визитов, автомат правильно об этом напомнил, но личный секретарь имеет кое-какие привилегии.

Фрида Лауэрс не спала.

Обставлено это было с известной долей саморекламы и вело к ужесточению дисциплины среди рядового состава – «как-вы-смеете-дрыхнуть-на-посту-когда-сама-Фрида-не-смыкает-глаз?!!» Хотя на самом деле она просто никак не могла привыкнуть к укороченным базовским суткам.

Сигналу с переходного тамбура она даже обрадовалась. К тому же то, что Джерри Эски явилась лично, игнорируя комм, говорило если и не о важности информации, то хотя бы о её конфиденциальности.

Фрида разблокировала тамбур и три последовательных двери коридора-отстойника. Коридор-ловушка – необходимая принадлежность апартаментов любой достаточно умной и достаточно богатой женщины. Он делает жизнь значительно спокойнее и гораздо, гораздо длиннее. У любой секторальной имеется длинный список всевозможных недоброжелателей, и Фрида Лауэрс исключением не была.

С некоторых пор она даже подумывала внести в этот список имя личного секретаря, одновременно аннулируя её допуск. Но решила рискнуть и выждать.

Всё-таки Джерри Эски была идеальным секретарём на протяжении почти двадцати лет…

– Она на Джусте.

Два очень знакомой формы листка скользнули на стол. Фрида тронула верхний ногтем, развернула. Так и есть – переводный ордер.

Фрида чуть поморщилась. Не потому, что ей не понравилась информация. Джуст так Джуст, не лучше и не хуже.

Ей не нравилась привычка Джерри Эски всегда и во всём оказываться правой.

Очень неприятная привычка.

Особенно – у подчинённой.

Неделю назад Джерри отклонила предложение Фриды Лауэрс зачислить её младшую племянницу в Элитный Корпус, в обход всевозможных правил и даже минуя авансовый срок – по медицинским данным эта нимфеточка в честитки всё равно бы не прошла. Неслыханная честь, другие бы такой привилегии добивались всеми правдами и неправдами, а потом до потолка бы прыгали от восторга и пятки лизали.

Но своему секретарю Фрида сама предложила оплатить обучение племянницы из фонда Корпуса.

Полный цикл. По высшему разряду. Без подвохов. Без выкручивания рук. Без заранее оговорённых обязательств.

Сама.

Предложила…

Острые ногти впились в ладонь. Улыбка была сладка до оскомины:

– Выпьете со мною кофе? Местная, конечно, но достаточно неплохой сорт.

– Не откажусь.

Ещё бы она отказалась!..

По пустякам она не отказывается…

Она отказалась тогда, неделю назад.

Двадцать третье, пятница. Незабываемый день!

Отказалась от беспрецедентной взятки, высшей награды, неслыханной чести. Легко. Небрежно. Даже как-то пренебрежительно. Как от походя предложенного носового платка сомнительной свежести. Отказалась, не сочтя нужным даже просто извиниться. Не снизойдя до объяснений…

Отказалась.

И оказалась права…

Впрочем, в последнем Фрида и не сомневалась.

– Вам одну или две? Сливки, коньяк? Вы хорошо поработали, можете не сомневаться, я прослежу…

Проследит.

Обязательно проследит.

Возможно, даже повторно предложит взятку. Не эту – так другую, должно же найтись хоть что-то…

Фрида Лауэрс не любила слишком умных.

Но искала их с почти маниакальным упорством везде, куда только могла дотянуться. А найдя – носилась с каждым, как наседка с самым обожаемым своим яйцом, лелеяла, оберегала, создавала спец-условия, находила преподавателей или какое-нибудь суперовое оборудование, пробивала лаборатории и стипендии, покупала услугами и подкупала искренним восхищением и знаменитой демократичностью, оказывала нужное давление, шла на любые интриги и не гнушалась самыми что ни на есть незаконнейшими методами, но добивалась своего – рано или поздно (чаще – рано) найденный талант оказывался зачисленным в её Штаб.

Её считали просвещённой наставницей, обожающей новые идеи и поддерживающей дарования. Быть зачисленным в Штаб Сектора почитали за честь. Юные таланты её просто боготворили.

Умненькие такие талантики…

Она не любила умненьких.

Терпеть не могла.

А Джерри Эски – так просто ненавидела…

Но она никогда не сумела бы стать секторальной, позволь хоть раз личным чувствам помешать Делу. Делу, для которого умные головы были гораздо важнее сильных рук и даже преданных сердец.

Так что будет и кофе, и коньячок, и чай с конфетами. И очень-очень много очень-очень сладких улыбок. Сладких и очень-очень-очень искренних.

Поскольку и Джерри Эски была не просто умна.

Она была умна ОЧЕНЬ.

Даже, скорее, ОЧЕНЬ В КУБЕ.

(И поставьте, пожалуйста, три восклицательных знака!).

Таллерлан. Временная резервация на территории летнего лагеря спецотряда АИ
Х

– А я вообще не понимаю, к чему вся эта мышиная возня? Дохлое солнце, дохлая планетка, полудохлая раса на уровне позднего палеолита… Ни полезных ископаемых, ни сырья… никаких металлов тяжелее кадмия, даже подозрительно! Словно специально вычистил кто! К тому же – в такой глуши… Какой там терций! Там и уран-то давно выдохся! Старое солнце, старая планета… Ткни пальцем в карту наугад – всё равно найдёшь получше. У них же даже ядро насквозь промёрзло!

– Э-э, батенька, ничего вы не понимаете! Это же феноменальное явление – живая планета с мёртвым ядром! Нонсенс! Я верить не хотел, то такое возможно, пока сам спектрограммы не пощупал, да и то поначалу думал – розыгрыш…

– …Практически нулевой, что бы там ни говорили! И для колонии она не пригодна – какой смысл осваивать мир без будущего?! Так нет же – нашлись умники, понастроили баз, а теперь бросать жалко, стало быть – положат кучу народа, их защищая и отвоёвывая… Для чего, спрашивается?..

– Это же смешно – не смогли справиться с кучкой полуголых дикарей! Да одного взвода тяжёлой пехоты…

– Вот только тебя с твоим взводом там и не хватало! Ты когда-нибудь пробовал работать в паре с лигистами? Нет? Твоё счастье! А у нас их там под конец было в два-три раза больше, чем простых сотрудников! Когда тамошних голозадиков внекармовыми признали, я было обрадовался, чего церемониться, если они вне Круга? Ага, щаз! Сразу же защитничков понабежало, посмотрел бы я, как в таких условиях твой взвод там с чем-нибудь справился. Синьки, конечно, тоже не подарок, но уж эти…

Маленький человечек в огромных очках в дискуссии не участвовал. Он смотрел в окно на залитую дождём площадь. Острый нос и чуть выступающие вперёд зубы придавали ему сходство с грызуном.

Или крысой…

По стеклу шуршал дождь. Капли возникали ниоткуда, набухали, сливались, спешили вниз, оставляя прозрачные дорожки, к которым уже спешили следующие капли.

На мокром газоне стоял танк.

За углом, у фонтана – ещё один.

Двое пехотинцев лениво переругивались под навесом, третий изображал стойкого оловянного солдатика у клумбы, под фонарем поблёскивала мокрая каска.

Оцепление было поставлено внаглую, можно сказать – демонстративно…

– …Из-за пары-другой идиоток, попавшихся с парой фунтов левой мятки, закрывать целую систему!.. Ну, ладно, – пусть даже и не парой и совсем не фунтов… пусть даже и тонн! Всё равно!.. Аналогов-то до сих пор не найдено! Оставлять весь цивилизованный мир на голодном пайке?! Нелепо…

– … мера скорее временная, вряд ли им удастся протащить это через Сенат. Ричи, будь другом, передай мне мартини…

– Я с самого начала говорил, что надо работать! Плантации в других мирах – единственный выход… Не может быть, чтобы мы не смогли подобрать хотя бы парочку подходящих. Так нет же – польстились на дешёвую рабочую силу!

– …На годы затянут обсуждение, внесут кучу поправок… Карантин продлят. Нет ничего более постоянного, чем временные меры. А тебе что?..

– Джин. Льда не нужно.

– А мне пиво.

– Пиво кончилось еще вчера…

– …просто уникальная, работать и работать! А их мозгодробильный язык?!? Я не филолог, но говорил с одним, он себе всю шевелюру разодрал. Никаких аналогов! Ни малейшей логики! У старой Берты полетели предохранители, когда они пытались провести тривиальный семантический…

– Ты слышал теорию Ника о ранних переселенцах?

– А, ерунда. Звезда не того класса. Да и такие мутации потребовали бы слишком сильный фон… Про язык я уже говорил – ничего общего.

Похожий на крысу человечек улыбнулся понимающе своему отражению в мокром стекле. Как дети, ей богу! Сразу же зашумели все вместе, задвигали стульями, предпочитая не говорить о наибольших из возможных неприятностей, словно от этого умалчивания те испарятся сами собой.

И никто ни разу даже не заикнулся о том, что каждый второй танк отмечен серебристым лигистским трилистником…

– …А когда малышу исполняется год, его вместе с одним из родителей изгоняют в джунгли! А иногда – и вообще одного, и бросают там на месяц. Жуть! Дикие нравы! Зато выживают лишь самые приспособленные…

– …Ну, не скажи… Язык – это, конечно, аргумент… Но как иначе ты объяснишь совместимость генотипов?

– Чепуха. Ты эту совместимость видел? Ну и где она? Покажите мне её!

– Ты в окно посмотри – там много всякой чепухи…

– Знал бы заранее, что нас вот так, коленом под зад – послал бы к оракулу всю эту этику и правила! «Налаживание отношений», как же!!! Они же согласны были давать генетический материал, на обмен если, так сказать – баш-на-баш…

– Мерзость какая!

– Почему же сразу мерзость? Кровопускание известно с незапамятных времен, им лечили, донорство вон одно время даже почётным считалось, а какой-то пещерный исследователь даже полностью пустил свою шевелюру на обмен с какими-то изучаемыми им автохтонами… Волосы, кровь – какая разница?

– Забавный у них, наверное, обмен веществ…

– Можешь кубик крутить или гадать на кофейной гуще, что теперь ещё остаётся? Плесни…

– У меня медицинский спирт.

– Плевать. М-м-м?..

– …да паразиты они, что не ясного? Обычные кровососущие паразиты, присосались к чему-то – и довольны! Паразитизм – высшая форма существования белковых тел, не понимаю, почему Оракул…

– …какие переселенцы?! О чем вы? Совершенно иной тип крови! Проверено, ни малейшей совместимости…

– Ну и что? Каких-то четыресто лет назад групп крови вообще было только восемь! У меня вот одиннадцатая, так что, меня бы тогда тоже за челвека не посчитали и из круга выбросили – так что ли, если по-вашему?!..

–..Жертвоприношения! какая можзет быть вершина эволюции, если…

– …Д-да н-нет, я н-не думаю… Скорее, тут дело в суеверии… Примитивные н-народы всегда… М-м? Что я хотел сказать?

– …А каждую весну отбракованных младенцев приносят в жертву. На каком-то священном острове… Режут оптом. Хотелось бы взглянуть. А эта их обширная коллекция мифов об Авриках? Крылатые и вечно счастливые существа, в одно из которых любой может превратиться после смерти, если будет хорошо себя вести и не нарушать правил. Классика же! Вот и с кровью – то же самое, наверное… Ритуал.

– Передай мне мартини, если там ещё хоть что-то…

– Да какая работа?!! Ты в окно посмотри! Я просто комок нервов!

– Они же на психику давят, гады!

Чисто дети.

Сейчас поорут – и будут плакать. Ныть, на жизнь жаловаться.

И так – каждый день.

Только вот знают эти взрослые дети слишком много, хотя и не понимают ещё пока всей ценности своего знания. Но они – умные дети, а потому рано или поздно обязательно поймут. Если, конечно, дать им время и отобрать спиртное, которое употребляют они в количестве просто ужасающем. Они не привыкли бездельничать, эти умные дети, потому-то и пьют так, вынужденное безделье напрягает их куда сильнее, чем вынужденное же ограничение свободы. К последнему большинство из них привыкло, они и так практически всю жизнь проработали в каких-нибудь конторах большей или меньшей степени закрытости. А вот от полной информ-блокады страдают сильно и бездельничать совсем не умеют. И никогда не научатся – не те это люди. А значит, скоро проведут аналогии и задавать вопросы…

Жаль.

Люди они в большинстве своём неплохие. Да только вот что делать, если казавшийся безграничным запас алкоголя катастрофически подходит к концу и выхода другого уже просто не остаётся?..

Похожий на крысу очкарик посмотрел на часы и покинул столовую.

Но вместо того, чтобы сразу пройти в свой кабинет, задержался в коридоре, у большого окна, что выходило на площадь.

На стекле мерцала новогодняя гирлянда и кружился целый ворох пластиковых снежинок. Давно пора убрать, да некому. На соседнем стекле слева топал куда-то жизнерадостный Санта-Кристо с огромным мешком. Стекло справа было пустым.

Не хотелось.

Совсем не хотелось, вот ведь пакость какая. Расслабился. Привык. Даже почти подружился. Даже надеяться начал, что не придётся… Но слишком уж много эти взрослые дети болтают. Особенно сегодня. А ещё через пару-тройку дней такой вот болтовни кто-нибудь что-нибудь обязательно ляпнет такое, от чего у другого кого-нибудь перемкнёт пара нейронов и завопит он «Эврика» в полной уверенности, что вопить можно и нужно обо всём и всегда.

Сегодня вон уже почти что ляпнули.

И пойдут трепать, попробуй, останови.

Это ж учёные.

Человек, похожий на крысу, не изменился в лице и даже вздыхать не стал. Когда-то он тоже был учёным, но за долгие годы службы совсем другой конторе научился хорошо контролировать все внешние проявления эмоций. После крохотной заминки, почти незаметной стороннему наблюдателю, он оторвал пару снежинок и переклеил – одну перед носком вскинутого валенка Санты, так, что теперь казалось, что он наподдает снежинку, словно мяч.

Вторую – на чистое стекло.

Не по центру – немного влево и вниз.