Текст книги "По чужим правилам"

Автор книги: Светлана Тулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Фанни Альбертовна Тулина
Стенд. Часть 1
По чужим правилам

Стенд. Верхне-средний уровень
Вброс

«Женщина не может быть изнасилована против её воли».

Конец цитаты.

Статья 117 параграф два пункт один внутреннего трудового кодекса «Амазонкс-Инкорпорейтед» на этот счёт весьма недвусмысленна.

Просто и ясно.

Гуманно, главное…

Правда, там ещё подпункты имеются, три штуки. По типу «не-спит-не-пьян-не-под-наркозом», общим заголовком объединённые: «Если она не…»

Ну-ка, ну-ка…

«а) – …принудительно обездвижена при помощи верёвок, кандалов, наручников и (или) иных технических и (или) механических средств (список прилагается);

б) – …находится под воздействием принудительно введённых химических одурманивающих тире лекарственных, алкогольных, наркотических веществ и (или) иных психотропных препаратов, а также аналогичных им очевидных и признанных кодексом Хамбллера иных средств подавления и принуждения нефармакологического характера…»

Интересно, что они в этом подпункте в виду имели? Кодекс Хамбллера упоминает лишь допотопный глушак, тогда ещё ничего другого-то и в проекте не намечалось…

И, наконец, гораздо менее приятное:

«в) – …находится не в состоянии адекватно реагировать на окружающую действительность в результате внешнего физического воздействия исключительно грубой формы»

Читай – без сознания.

«Во всех же остальных случаях, не предусмотренных пунктами а, б, в статьи 117 ВКАИ, а также девятой поправкой 4/б-прим потеря девственности в лучшем случае расценивается как грубейшее нарушение служебных обязанностей и вопиющая халатность, в худшем же – как предумышленная порча имущества корпорации – или даже диверсия.

Авансовая служащая, предумышленно потерявшая профессиональную пригодность до полной отработки авансового контракта, признаётся виновной и несёт ответственность в полном объёме пункта 1 статьи 117 ВКАИ, а именно: может быть подвергнута штрафу в размере от трёх до пятнадцати реальных лет в возмещение нанесённого ею материального ущерба с учётом последней индексации неустоек, и (или) отстранению от работ на срок от трёх до двенадцати реальных месяцев с полным или частичным возмещением понесённых при этом корпорацией убытков, и (или) окончательному расторжению контракта по вине исполнителя по медицинским показаниям с несением уголовной ответственности в полном объёме…»

Конец цитаты.

Гуманно, главное.

М-да…

Называется – подняла настроение.

Никакими техническими средствами или психотропикой здесь не будет пахнуть ещё лет триста. Если, конечно, Лига так и не раскачается на вердикт о культурной помощи ущербным запредельникам, исключенным Оракулом из великого круга перерождений.

Хотя…

К вопросу о запахе.

Тут можно было бы и поспорить, особенно – если адвокат толковый попадётся. Б-прим как раз мог бы и сработать, поскольку наверняка ведь никто не проверял с подобной точки зрения естественные феромоны местных геймеров – ха! Это какими же придурками нужно быть, чтобы самим же себя так обозвать? Игроки, мать вашу! Нет, не зря Оракул счёл их недостойными колеса Сансары. Пусть они и похожи на людей, но по сути – бесконечно чужие, лишённые даже той частички души, что присуща растениям. Внешность обманчива.

А вот пахнут они довольно сильно, хотя и не сказать, чтобы неприятно. Странный такой запах, непривычный, сладковато-смолистый. Наверное, на него можно будет сослаться, если вдруг…

Ага.

Только в том-то и дело, что никакого «вдруг» тут не будет.

А ведь жопой чувствовала, что не выйдет ничего хорошего из этой самоволки. И никакой особой необходимости не было! Аккуратно проведённая мимо накладных цистерна мятки так же аккуратно приныкана в уютненькой пещерке, замаскирована на славу и вообще в полной безопасности. Коллегами те пещеры осмотрены и признаны неперспективными к разработке и использованию – слишком хрупкий свод и запутанная система коридоров. Местные же дикари вообще по земле не ходят, верхолазы они, так что в мрачную подскальную нору тем более не сунутся. Визуальные ориентиры закреплены, координаты помечены, чего ещё надо? Нет же, захотелось идиоткам ещё и маячок навесить, словно забыла, что лучшее – первейший враг хорошего.

Вот и вляпались по уши.

А могли бы, кстати, и предположить, что среди любых игроков имеются свои нарушители правил.

Засаду эти сволочи разместили по всем правилам – не у первых деревьев на склоне, к которым Стась присматривалась с особым подозрением, уж больно те удобную группу образовывали, словно специально кто верхнюю дорогу вымостил. Три огромных башнеобразных ствола плотненько так, не более двух-трёх десятков метров друг от друга, кроны сплелись до полной непроглядности, чётко скошены в сторону основной чащи, переплетаясь ветками и словно бы образуя мост. Впечатление усиливал одиноко стоящий древесный исполин, метрах в ста ниже по склону, уже почти на ровном. Этакая подпорка. Что характерно – в сторону скалы ни единой веточки. Хотя оно и понятно – чего там искать? Да и лавины, наверное, камнепады там всякие. Стась не геолог, но смутно подозревала, что раз есть горы – должны быть и лавины. Но речь не о том.

Короче, слишком удобный мостик Стась сразу подозрительным показался. И потому всю эту странную рощицу-западню они с Джесс обошли по широкой дуге, хотя для этого и пришлось тянуть лишнюю страховку, склон в том месте оказался крутоват.

Подвесной город местных находился в стороне, туда они тоже соваться не собирались. И даже не из-за самих геймеров, страсть как охочих до чужой крови – с теми сейчас вроде как перемирие, до конца сбора урожая. Но рядом с городом начиналась дорога к основному хранилищу, и там была опасность наткнуться на патруль. Потому и добирались до гор они с Джесс не напрямую, путая след, и табл оставили у самого озера.

Вот там-то их и поймали.

Почти у самого озера.

Примитивной липкой сетью, даже без датчиков движения и трековых усилителей – любое возмущение энергопотоков сенсоры Стась почувствовали бы заранее, заставив как минимум насторожиться, но в том-то и дело, что никакой энергией эта примитивная ловушка запитана не была.

Потому и сработала.

Стась смотрела поверх голов ближайших геймеров – ей это было нетрудно. Похоже, здесь собрались лишь подростки, а рост и взрослого стендовского аборигена редко превышал пять, ну от силы – пять с половиной футов. Женщины у них, правда, крупнее. И агрессивнее.

Впрочем, женщин здесь не было. Местных, во всяком случае…

А вот, кстати – это хорошо или плохо, что не наблюдается в пёстрой компашке гнусных похитителей ни одной ничуть не менее гнусной похитительницы? Где-нибудь в цивилизованном месте подобное обстоятельство стоило бы счесть если не пугающим, то уж хотя бы настораживающим. Компания молодых и явно чем-то уже подогревшихся самцов, не сдерживаемая даже номинальным присутствием тех, перед кем им хотелось бы выглядеть попривлекательней да поприличней… Если не ужас-ужас-ужас, то уж хотя бы на однократный ужас можно точно рассчитывать.

Но в том-то и дело, что до цивилизованной местности отсюда – две недели на форсаже. Это если считать оплотом цивилизации Землю Ирис, тоже дыру ту ещё, рассадник пиратства и прочей контрабандной мерзости. Давно бы почистить, да только кому это надо – система Тарсова, дикая глушь на самой границе вроде бы освоенного пространства. Сюда и не летал бы вообще никто, если бы не Стенд с его уникальной экосистемой и нигде более не добываемой мяткой.

Красиво, однако, танцуют гады. Не хочешь, а залюбуешься скольжением и пируэтами вёртких гибких тел цвета полированного ореха. Воздушный балет просто, а не дикарские пляски. Насколько всё-таки изящнее и элегантнее выглядит дискотека, если танцующие перемещаются не только в горизонтальной плоскости. И голоса красивые – до звона, до дрожи, даже мурашки по спине.

Впрочем, может быть – просто связали слишком туго. Руки немеют. Это плохо. Но еслши зациклиться – пальцам будет только хуже.

Отвлечься.

Что там у нас в сухом остатке по 117-Б-прим?

Да, кстати! Точно.

Был же прецедент.

Так называемое «Дело О'Харры». Наличие реальной возможности физической расправы вплоть до прекращения жизнедеятельности над самой потерпевшей непосредственно или её близкими.

Подпадает ли Джесс под категорию близких?

Лучше будем считать, что подпадает. Это как-то оптимистичнее.

Если, конечно, отвлечься от того радостного факта, что уж что-что, а изнасилование нам тут не грозит точно.

Потому что по своей сексуальной агрессивности среднестатистический геймер может быть сравним разве что с варёной морковкой.

Уточнение – хорошо протёртой варёной морковкой. Да и то, морковка, пожалуй, ещё и фору ему даст.

М-да…

Интересно, что там, за поворотом колеса?

Вполне возможно, скоро удастся проверить. Будет забавно, если Оракул соврал и никаких перерождений не существует. Шансы довольно приличные, фифти-фифти. Даже поменьше чуть, если отталкиваться от уже имеющейся не слишком весёлой статистики – четверо из одиннадцати. Остальные выжили.

А если очень повезёт – то потом даже вылечить смогут.

Эм же вылечили. И никаких последствий, постоянно проверяли почти год, пока точно не убедились. И лучше не думать про остальных, которые так и не… Эм вылечили, это главное, остальное не важно.

А поют красиво, ничего не скажешь. Хорошо так поют. Сильно. Можно даже сказать – душевно. И акустика хорошая, хотя и странно – от чего тут отражаться звукам? Сквозь тонкие ветви самой верхушки крон просвечивает желтоватое небо, и лучше не думать о том, сколько километров отсюда до поверхности. Верхолазы, мать их за ногу, так с деревьев и не спустились! Но танцуют красиво, этакая воздушная гимнастика по вертикали, аэропилон.

Жаль, видно плохо.

Рядом монотонно поскуливает Джесс. Джесс – девочка послушная, бояться всегда умела на пять с плюсом. Впрочем – может, и не от испуга она, пока волокли по этим гнусным джунглям, перебрасывая с ветки на ветку – излупцевали прилично, да ещё сучья, да самая первая стычка…

Бедная Джесс!

Стась не было страшно.

Совсем.

Патология такая, уж извините.

А абстрагироваться от боли тсены детей своих учат с пелёнок.

Уйти в медитацию наглухо, правда, мешало природное любопытство, и потому приходилось тренировать память и отвлекать внимание цитатами из ВКАИ, заодно предпринимая очередную безнадёжную попытку запугать себя статьями со 117 по 126 – наиболее важными для авансисток.

– Слышь, Джесс, по крайней мере сто семнадцатая нам тут не грозит, – сказала Стась и даже сама удивилась, как отстранённо и незнакомо прозвучал голос.

– Что? – Джесс подвывать перестала. Было отчётливо слышно, как щёлкнули её зубы.

Сработало.

Теперь она будет думать. И, насколько Стась её знает, думать она будет долго. Пожалуй, достаточно долго для того, чтобы постепенно успокоиться, потому что думать она будет привычными мыслями о привычной же опасности. А страх, став привычным, наполовину перестаёт быть страхом. Домашним он становится. Ручным.

Привычным…

Интересно, скоро ли эти певцы-танцоры (которых, кстати, стало намного больше!), почувствуют жажду? Об этом мы тоже не будем думать…

А здесь красиво. И листья шумят.

Сойти с ума – не страшно. Ты-то ведь так и не поймёшь, что сошёл с ума. А смерть от потери крови – тоже не самая худшая из смертей. Словно уснул. Говорят, даже приятно. Гораздо приятнее, чем, например, удушение. И чище. Не говоря уж об отравлении или там поджаривании на медленном огне. На Генуе аборигены предпочитали именно поджаривание, хорошо, что мы не на Генуе.

Эстеты они, однако, эти геймеры!

Хотя мать их всё равно надо бы за ногу.

Юркие, длиннорукие эстеты с кисточками на острых ушах и варварской тягой к ярким цветам… И ещё – эти глаза, огромные, круглые глаза обитателей ночи. Может быть, они произогшли от какой-то разновидности местных лемуров. Ну, такой исключительно крупной и очень сильной разновидности. А ведь на вид и не скажешь. Худенькие такие. Хрупкие.

Интересно – среди лемуров бывают вампиры?

Стась потрогала языком бесчувственную десну. Спасибо навыкам блокировки, а то выла бы она сейчас не хуже Джесс. Если бы вообще в сознании была.

То, что слева выбит нижний клык – это, в общем-то, не так уж и страшно, хотя и приятным не назовёшь. А вот то, что левый предклыковый резец и первый коренной недовыбиты, и острые обломанные края их царапают бесчувственные губы – гораздо хуже. Эти зубы были живыми. И, значит, нервы торчат наружу в полной боевой готовности. И блокировать вечно их нельзя, это любой ребёнок знает – отомрут.

Впрочем, четыре из одиннадцати шансов за то, что у дантиста мучиться не придётся. В смысле – вообще не придётся уже. Никогда.

Чёрный юмор…

Красиво танцуют, шельмы.

Слитные движения изящных фигур, мелькание тонких рук, яркие краски взлетающих крыльями плащей, мерцание огромных глаз, стремительные перелёты от ветки к ветке, словно закон гравитации писан не для них. Синее пламя костров – зачем им костры? Они же в темноте видят, как летучие мыши! Вернее, нет, как совы, свет их ослепляет, так зачем же им эти долбанные костры?! Для создания интима, что ли? Ну, словно пригашенная иллюминация на наших вечеринках… Красиво.

И – не страшно.

Ну вот нисколечко!

Скучно только.

Скорей бы уж.

Как говаривала небезызвестная Зоя Монроз: «Чем скорее, тем лучше».

Может быть, тогда, в самый последний момент, получится всё-таки понять, что же это такое – настоящий страх…

Не получилось.

Забавно, но Стась даже обрадовалась, когда увидела наконец-то перед собою их главаря, демонстрирующего в нехорошей улыбочке великолепные никем не выбитые зубы – все шестнадцать, полный набор. Хотя и испытала нечто близкое к досаде – поскольку именно в эту морду метила она пяткой. И так надеялась, что хотя бы удастся сравнять счёт.

Старый театральный приём – короля играет свита.

Этот мелкий типчик ничем не отличался от остальных. Такой же худосочный и длиннорукий. Вот разве что искривлённой спиной – то ли горб, то ли просто с ветки мама уронила неудачно. А в остальном – точно такой же, как все, и одет ничуть не богаче. Не ярче даже, если уж исходить из их дикарских предпочтений. Ни тебе браслетов золотых до локтя, ни бриллиантовой серьги в носу.

Но сразу чувствовалось, что остальные именно – свита, а он – Главарь. И свита «играла» его со всем старанием хорошо оплаченной массовки: выла так, что куда там Джесс с её доморощенным поскуливанием:

– Всади ей, Керс! Не подкачай! Досуха! – и много чего ещё, являвшегося каким-то непереводимым местным сленгом. (Похоже, стендовский вариант мата – разумные, они везде одинаковы, как бы не выглядели и где бы ни проживали, первым делом на любом языке именно мат придумывают. Может быть, древний эсперанто потому и оказался мёртворождённым, что мата как такового не предусматривал).

И – мерзкий гогот…

Стась опять заскучала. Происходящее всё больше напоминало провинциальный театр, причём не из лучших.

Ну не могла она, хоть тресни, воспринять этих остролицых ребятишек всерьёз.

Самое большее, на что тянули они – на хулиганьё малолетнее. Мелкая шпана, изображающая из себя донельзя крутых, жутко деловых и прожжённых до усёру…

Стась прикрыла глаза и зевнула.

Просто зевнула. Практически и не демонстративно даже.

Ну, если честно – может быть чуть-чуть. Самую-самую малость. Не любила она все эти до ужаса пафосные и жутко торжественные провинциальные постановки.

И, похоже, угадала, нанеся этим своим зевком местным горе-трагикам какое-то немыслимое оскорбление. Во всяком случае, швырни она им под ноги шоковую гранату – и то не произвела бы большего впечатления.

Смех и вопли смолкли, как отрезанные. Главарь потемнел лицом (натурально потемнел! Почти до черноты!) и зашипел как-то странно, на вдохе. А свита теперь смотрела на него – настороженно, с интересом и опаской, словно сигнала ждала. Но сигнала не было – главарь молчал, разглядывая Стась исподлобья.

И больше не улыбался…

Чёрт.

Нет, ну вот же…

Предупреждал же кубик – сегодня день повышенного риска. Авантюры не проканают. Можно подумать, что этот паскудный маяк был так уж необходим. Можно подумать – без него бы потом не нашли. Перестраховаться захотелось идиоткам. А теперь ещё и от зевка типа удержаться не смогла. Трижды дура.

– А они, пожалуй, в моём вкусе, – сказано было даже как-то задумчиво. Только вот голос всё портил – неприятный такой. Голос привыкшего командовать. Слишком низкий для геймера. Слишком похожий на человеческий. И от этого – неприятный вдвойне.

Тут же радостно откликнулись, завопили, задребезжали фальцетики и визгливые тенорки:

– Правильно! Так их! Наша победа – чистая победа! Пусть знают наших! – и снова, сквозь гогот. – Вытяни их, Керс! Досуха!..

Главарь передёрнул ушами. Показалось – неприязненно. Хотя кто его разберёт. Керсом, стало быть, тебя зовут. Что ж, будем знакомы.

– Я сыт. А этих просто трахну.

Опаньки.

Вот это да!

Дофантазировалась…

Что-что, а уж это-то нам тут не грозит… Фригиднее автоклава и безопаснее тёртой морковки… Чьи это слова? Твои это слова.

Доутверждалась.

Наверное, вот тут и надо было бы испугаться. Самое время. Задёргаться. Ужаснуться. По-настоящему. Запаниковать даже…

Стась стало смешно. Она улыбнулась, уже практически не скрываясь. Даже хихикнула, кажется.

– Сначала – вот эту! – Керс мотнул головой в сторону Джесс. Но смотрел он по-прежнему на Стась. Спокойно так смотрел. Уверенно. И даже, кажется, с совсем уж необъяснимым весёлым интересом. Можно сказать, обрадовано.

Забавно, но на остальных его слова произвели не меньшее впечатление, чем стасин зевок. Вытянувшиеся лица и шокированное молчание. Кто бы мог подумать, что их так легко шокировать! Тоже мне – скандал в благородном семействе.

Керсу, похоже, произведённое впечатление весьма понравилось. Гаденькая его улыбочка вновь появилась на своём месте.

– Сразу обеих? – кто-то неуверенно хихикнул, явно пытаясь свести всё к шутке, пусть даже и неприличной, но просто шутке, – Лопнешь ведь, Керс!..

Возникший было робкий смех сразу же оборвался, стоило Керсу обернуться. Но он ещё помолчал, разглядывая окружающих тяжёлым взглядом. И лишь потом сказал – очень тихо сказал, но услышали все:

– Для глухих повторяю – Я. Их. Просто. Трахну. Кому не ясно?..

Ответом было неодобрительное молчание. Потом кто-то сказал с отвращением:

– Я знал, конечно, что ты злостный штрафник… Но не до такой же степени!..

Керс вздёрнул плечи и зашипел. Откуда-то сверху опрокинулся говоривший, повисел вниз головой и спрыгнул, ловко крутанувшись вдоль диагональной ветки – Стась видела его смутно, боковым зрением, так как головы, привязанной к развилке ветвей за волосы, было не повернуть. Второй выскочил удачно, прямо напротив Стась, словно специально позировал – качнулся вправо-влево на толстой лиане, картинно так провернулся вокруг неё, оставив за ней во время этого проворота ту тряпку, которой они так любят прикрывать спины. Кувыркнулся вниз уже голышом. Они переместились куда-то вбок и ниже, там Стась уже не могла их видеть. Что-то новенькое. Похоже, выяснять отношенифя они предпочитают в чём мать родила, забавно, ксенологи кипятком уписаются, раньше никто ничего подобного…

Все вокруг сразу зашумели, затрясли кулаками, но в суете этой было больше растерянности, чем возмущения или азарта. Да и на Стась поглядывать стали с опасливым уважением. Сложные у них, однако, отношения, в этой банде. А на первый взгляд и не скажешь. Ещё один просчёт ксенологов – те утверждали, что полностью разобрались в местной иерархии и никаких неожиданностей быть не может.

Ну да.

Вот они, в полном объёме.

Повезло же…

За все три года присутствия амазонок на Стенде не было ни одной подобной проблемы! Ни одной!

Дождались.

Нет, не то, чтобы проблем вообще не было – лазарет вечно переполнен обескровленными психопатками, чуть ли не каждый месяц кто-нибудь попадается с передозом мятки, и хорошо ещё, если вовремя попадается и откачать успевают. Климат опять же, постоянные простуды вкупе с тепловыми ударами и обморожениями, но к этому всему уже как-то притерпелись.

А вот таких проблем – не было.

Ксенологи, сволочи, мамой клялись, что именно таких проблем тут и возникнуть-то не может. В корне! И вовсе не из-за каких-то там слишком уж высоких моральных качеств этих самых геймеров, шутить изволите? Это у кого там высокие моральные качества? У дикарей, по деревьям прыгающих чуть ли не голышом и жрущих в сыром виде всякую пакость?! Впрочем, даже если бы и высокие… чем высокоморальней и ближе к пуританству общество – тем больше в нём потенциальных маньяков, и тем страшнее такие маньяки. Эту теорему по соционике доказать просят на втором курсе в качестве лабораторной, да и то не всегда. Слишком уж простая она.

Тут дело в другом.

В отсутствии получаемого удовольствия.

Нет для них в сексе кайфа. Просто работа, необходимая, но вовсе приятности не доставляющая. Так-то вот. Как они ещё не вымерли, бедные, при таком-то раскладе.

А если кайфа нет – зачем напрягаться?..

Всё равно как в лишний наряд по уборке санузлов напрашиваться. Какой нормальный станет, и не важно при этом, человек он или геймер? Никакой не станет. Нормальный, в смысле.

Нормальный…

Ага.

Именно что – нормальный.

Повезло же нарваться на извращенца-трудоголика!

Правда, если от семантического анализа отталкиваться, за изнасилованием остаётся ещё функция подчинения-унижения поверженного врага и его ближайших родственников… Забавно. Так естественно и по-человечески – превратить удовольствие в инструмент принуждения. По-человечески. Ага.

Только вот трудоголик этот – не человек. И даже близко не. Геймер он. А для геймеров функцией подчинения-унижения другое является, стоит хотя бы разок на зубки их посмотреть, у них же даже и ругань вся – именно на этом, и такое понятное любому человеку «поиметь» после перевода на местный и обратно будет звучать как «надкусить». А, значит, мы возвращаемся всё к тем же четырём шансам из одиннадцати…

Вернулся главарь быстро – не прошло и двух-трёх минут. Скользнул мимо сквозь привычно расступившихся. Голый, уродливый, теперь он вовсе не походил на человека – скорее, на огромного паука, он и передвигался-то по-паучьи.

И был он один.

С тонких губ на острый подбородок текла кровь, и Стась слегка замутило, когда она поняла, что кровь эта – не его.

Взвизгнула Джесс. Кто-то спросил испуганно:

– Но ты хотя бы их… Для страховки?

Одного из произнесённых слов Стась не поняла – очевидно, тоже какой-то местечковый сленг, не вошедший в основную лингво-базу.

Ответом был хриплый смех.

А потом Джесс заорала уже всерьёз.

И орала долго…

* * *

Стась провела быструю ревизию своих повреждений, но не нашла ничего утешительного: на ведущие к потере сознания они не тянули, а для принуждения при помощи грубой физической силы и реальной угрозы жизни были нетипичны. Самое скверное – что он сильный и уверенный. Такой не станет бить по голове поверженного и беспомощного врага. Просто так – не станет.

Придётся спровоцировать…

Той тринадцатилетней идиотке, что сопротивлялась на Базовой четыре часа подряд за ради сохранности своей профессиональной пригодности, было всё-таки легче. Она знала, что её ищут. И свято верила в спасателей – молодая, наивная, что с неё взять? Стась же дежурила раза три в спас-отряде, сподобилась, потому и иллюзий никаких насчёт их оперативности не питала. Да и не знает никто, что они в самоволку рванули, специально ведь подгадали в окно между дежурствами, а потому и искать начнут не раньше, чем дня через два. А два дня – это вам не четыре часа, этого никому не выдержать.

Единственная надежда, что раньше не выдержат нервы у Керса, и он всё-таки применит указанную в сносках грубую физическую силу. Как там в учебнике было насчёт пассивного сопротивления? Вот-вот… Так и сделаем. В точности по учебнику.

А орать – это оставим Джесс.

Стась приглушила тактильную чувствительность, пройдясь по рецепторам. Сопротивляться мы не будем – пусть работает, трудоголик несчастный…

Честитский пояс он, правда, сломал за пару минут – и это хвалёный синопласт, который не берёт иридиевая сталь и алмазная ножовка! Хорошо же корпорация защищает своё имущество, нечего сказать! Но это – пояс, так, железка.

А вот с физиологией ему придётся потрудиться, медики АИ не зря свои зарплаты получают – об амазонках среди мужских наёмников на эту тему немало страшных историй ходит. И далеко не все эти истории – просто страшилки для новичков. Этот Керс по своей малообразованности на собственной шкуре скоро испытает все удовольствия, заранее жаль мальчика.

А пахнет от него приятно…

Стась прикрыла глаза, принюхалась и улыбнулась.

Испуганный почти детский голосок спросил неуверенно:

– Может, морду ей всё-таки завязать?

И – другой, более низкий и привыкший командовать:

– Рискну.

Смешок.

Шипение.

Прикосновение пальцев к почти полностью потерявшей чувствительность коже. Впрочем, кажется, уже не только пальцев…

Если бы не протекция тети Джерри, бывшей секретарем финстриссы левого рукава АИ и рекомендовавшей свою племянницу после обучения и отработки авансового срока не куда-нибудь, а строго и исключительно в корпус миротворок, Стась не видала бы синей формы, как собственных ушей. А не будь в составе «Амазонкс Инкорпорейтед» этого печально знаменитого и мало кому интересного корпуса, то не помогла бы ей никакая протекция. Даже тети Джеррина.

Потому как первый же из основных тестов – тест на мобилизацию резерва агрессивности – Стась завалила благополучно и напрочь.

Если и был у стасиного организма какой-то там скрытый резерв, то он предпочитал оставаться в подполье, и мобилизовать его Стась была просто не в состоянии.

Ни тогда, ни сейчас.

Хотя и старалась изо всех сил, честно и добросовестно пытаясь представить себе что-нибудь жутко страшное или отвратительное до дрожи. Но кончались все эти попытки всегда одинаково – ей в конце концов становилось смешно. Адреналин, естественно, никуда не выделялся, Стась виновато улыбалась, преподаватели зверели и начинали брызгать слюной.

И дело тут было вовсе не в недостатке воображения или крайней тупости, хотя в личной медицинской карте Стась формулировка стояла именно такая. Просто ни к чему в глупой и скучной жизни не способна была Стась отнестись всерьёз. Ну действительно, сами подумайте – что такого можно себе навоображать? Такого, чтобы мороз по коже? Или мерзкого до натуральной тошноты? Луковица варёная или длинный волос в супе? Мерзость, конечно, но кто виноват, если ты на закусочных экономишь. Да и, потом, их же можно просто вынуть и положить на салфетку. И вдоволь повеселиться, наблюдая реакцию сидящих рядом.

Или вот, ещё: раскусываешь яблоко – а там червяк. Причём не целый, а уже половинка. Мяконькая такая извивающаяся половиночка…

Прелестно, правда?!..

И чего по этому поводу, скажите, вопить, словно тебя за сиську ущипнул не тот, кого бы ты хотела? Это же не просто какой-то там грязный уличный червяк, это же червяк яблочный! Он не глиста какая, гадость не жрёт, питается исключительно диетическим яблочком! У него и вкус – яблочный. Сами попробуйте, если не верите на слово – убедитесь.

Какие проблемы?..

Или вот, ещё лучше – какашка.

Свеженькая такая, большая и сочная.

А ты на неё – голой пяткой…

Вот как раз в этом самом месте Стась и начинала хихикать, а наставницы – свирепеть.

С ужасами дело обстояло ещё хуже.

Ранят или убьют? Грустно, конечно, но, может, в следующей жизни ты окажешься принцессой Фомальгаута (есть у них там принцессы, причём даже наследные, Стась проверяла!). Или вольным самураем шитакана – тоже, между прочим, неплохо, хотя их вроде бы и не существует.

Мальчик любимый попку морщит? Ну это уж, простите, совсем смешно, особенно после обработки доблестных медиков АИ.

Что ещё?

Чёрная рука?

Гроб на воздушной подушке?

В учебнике советовали представить смерть родных, но у Стась это уже было. Это не страшно. И даже не больно.

Во всяком случае, именно так сказал тот парень из Корпуса, которого прислали с повесткой. Слишком быстро, просто вспышка – и всё, они ничего не успели почувствовать, так он сказал. А смерть тёти Джерри вызвала бы у Стась повышение чего угодно, только не адреналина…

Не было страшно ей и сейчас.

И ненависти особой к Керсу не было тоже. Скорее уж жалость – бедненький извращенец, с оттенком уважения – дело своё он знал и выполнял без халтуры, надо отдать ему должное.

И когда, дождавшись удобного момента и вывернув шею до хруста позвонков, она вонзила недовыбитые зубы в оказавшуюся в пределах досягаемости руку – это не было вызвано ненавистью. Чистый прагматизм. Обеспечение лишней зацепочки адвокату.

А ненавидеть – за что? Его пожалеть впору. Приличный мальчик, вежливый. Даже не садист. Страховка в полном порядке, недовыбитые зубы с оголёнными нервами сработают – так чего же особо переживать? Психозондирование – штука, конечно, малоприятная, но до суда вряд ли дойдёт, особенно ежели тетя Джерри проявит семейную солидарность.

Нет, не со зла она его укусила. И даже не совсем верно было бы посчитать это просто провокацией. Ради провокации было бы гораздо проще плюнуть ему в глаза.

Просто со всеми своими трудностями Стась привыкла справляться сама, врождённая осторожность требовала подстраховаться, а зубная боль не зря считается самой сильной, там же нервов до чёрта, она как раз должна…

Боль была дикой, ломающей блокировку, словно картон.

Она прошила раскалённой иглой голову от подбородка до затылка, из глаз брызнули слёзы, тело свело судорогой, и, проваливаясь в гулкую черноту, Стась, кажется, ещё сильнее стиснула челюсти, кромсая осколками зубов чужую руку, и чужая кровь обожгла язык, а потом во рту словно взорвалась граната.

Потом он её, кажется, всё-таки ударил.

Но она этого уже не почувствовала…

* * *

…А потом она лежала, запрокинув голову, и было ей всё равно.

На лицо падали тяжёлые холодные капли дождя. Долго падали. Скапливались в открытых глазах, нагревались, а потом стекали по вискам тёплыми струйками.

Ей было всё равно.

Джесс, плача, била её по щекам и трясла за плечи.

Стась не сопротивлялась. Даже не закрывала глаза, продолжая смотреть в пустоту куда-то поверх её головы.

Ей было всё равно.

Всё равно.

Всё – всё равно.

И то, что нехило погрызенного ею Керса до сих пор трясло. И пропитавшаяся оранжевым повязка на его руке. И дождь. И плачущая Джесс.

И даже то, что какой-то геймер сказал детским голоском:

– А её всё-таки надо бы того… досуха. На всякий случай…

– На всякий случай держи своё горло подальше от моих зубов! – Керс вызверился быстро и так же быстро остыл. Сказал уже почти спокойно:

– Когда я играю – то играю по правилам. Пусть даже это правила Керса.