Текст книги "Я - Ангел"

Автор книги: Светлана Притчина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Да он тебя не любит совсем! – возмущённо заявил Антон. – И никогда не любил. Ты просто не хочешь этого признать.

– Что ты можешь понимать в этом?

– Когда любишь другого человека, стараешься не делать ему больно.

В глубине Маша осознавала правоту слов сына, это её злило, но другая её часть не соглашалась, противилась. Чувство вины, что она так и не оправдала надежд Сергея, не полюбила его, тем самым сломала ему жизнь. И за это она в долгу перед ним.

– Твой папа долго добивался меня.

– Две недели? – хмыкнул Антон.

– Не смей в таком тоне говорить обо мне и твоём отце! Ты ещё маленький чтобы судить нас, – прикрикнула на сына Маша.

Антон обиженно засопел носом, но не стал вступать в дебаты с матерью.

«Бесполезно открывать маме на это и на многое другое глаза. Она очень добрая и открытая и все люди пользуются этим», – думал мальчик.

Антон вспомнил о бабе Кате, как она нехорошо отзывается о маме, о тёте Рае, которая украла книгу, и упрямо мотнул головой.

«Если мама не желает возвращать украденное, он сам напишет в редакцию или же попросит заняться этим Валю. Она живёт в большом городе и знает много людей, которые помогут маме вернуть принадлежащее ей по праву. А от папы, и бабы Кати, он защитит её когда…»

– Мой маленький, не по годам умный, господин философ, уже поздно, пошли спать, – улыбнулась Маша.

– Но ведь ты же с утра будешь в отпуске? – удивился мальчик.

– Завтра наш папа с утра пойдёт на работу, а мы с тобой наведаемся к тёте Тоне, а затем навестим дедушку с бабушкой. Так что придётся рано вставать.

– Папа нашёл себе работу? – обрадовался Антон.

– Он мне об этом сказал, перед тем, как заснуть.

– И где он будет работать? Кем?

– Сантехником в нашем квартале, – ответила Маша.

– Я рад за папу. Главное, чтобы он подольше продержался на этой работе.

– Мы с тобой поможем ему в этом. Мы же одна семья?

– Одна, – улыбнулся мальчик.

Маша проводила сына до комнаты, поцеловала в лоб и, накрыв лёгким покрывалом, пошла к дверям.

– Мама, – послышался вслед тихий шёпот мальчика.

– Чего тебе, мой родной?

– Мама, я тебя очень-очень люблю. Ты у меня самая-самая лучшая мама на свете, и самая-самая красивая.

– Я тебя тоже очень люблю. И скажу твоими словами, ты самый лучший сын на свете, о котором только может мечтать мать. А теперь до завтра. Спокойной ночи и сладких снов.

– Спокойной ночи, – шепнул Антон.

Маша прикрыла дверь и на миг задержалась в коридоре. Идти в комнату к Сергею не было желания. Она обречённо махнула рукой и прошла в ванную, достала из пачки сигарету и закурила.

– Ты же только что дала сыну слово, что бросишь курить? – послышался слегка ироничный голос Хранительницы.

– Брошу с утра, – пообещала Маша.

– А тебе слабо приступить к этому прямо сейчас?

Маша сердито мотнула головой, но сигарету затушила и выбросила в унитаз.

– Ты знаешь о письме, что я сегодня получила от Вальки? – спросила Маша Хранительницу.

– И не только о письме, а так же и о фото, и что Ольга приедет скоро в Каменск. Но глядя на кислое выражение твоего лица, делаю вывод, что ты не особо радуешься этому.

– Нет, отчего же, радуюсь, – Маша вздохнула, – просто…

– Тебе стыдно за свой внешний вид. Я права?

– Да, – честно призналась Маша.

– И чем тебя не устраивает твоё тело?

– Оно толстое и уродливое и… – Маша неприязненно поморщилась.

– Не смей говорить в таком тоне о теле! – Хранительница сердито свела брови.

– Это моё тело, как хочу, так и говорю! – вспылила Маша.

– Если это твоё тело, тогда почему ты так неуважительно отзываешься о нём?

– Потому что… потому… – Маша не довершила начатую фразу и растерянно пожала плечами.

– Если ты не любишь своё тело, то значит, не уважаешь, не ценишь и не любишь себя.

– За что же мне себя любить и уважать, когда я смотрю в зеркало и вижу то, что вижу. От этого видения сразу портится настроение.

– Причина не в теле, а в тебе.

– Во мне?

– А в ком же ещё?

– А ну… да… – Маша кисло улыбнулась, – дело в моей лени, слабохарактерности и не самоуважении к самой себе.

– И какой из этого следует вывод?

– Нужно срочно побороть лень и привести тело в должный вид, – ответила Маша и вздохнула.

– Но вот что мне делать с заниженной самооценкой и всем прочим, я не знаю. Видимо это у меня в крови и с этим нужно смириться.

– Для начала приступим за приведение в должный вид твоего тела. – Предложила Хранительница. – Ты готова приступить к новой жизни с этой минуты здесь и сейчас, не откладывая больше на последующие понедельники?

– А ты мне поможешь в этом? – неуверенно спросила Маша.

– Помогу. А сейчас иди спать, хоть завтра и первый день твоего отпуска, но встать ты должна рано. К тому же твой муж проснулся, и первым делом, что он сделает, это заглянет сюда.

– Ты можешь мне ответить на один вопрос? – попросила Маша.

– Касательно твоей фригидности? – Хранительница усмехнулась.

Маша густо покраснела.

– Для начала я задам тебе вопрос. Загляни в глубины себя самой и постарайся сама честно ответить о своей фригидности.

– Мало ли что в моих фантазиях возникает, но на деле-то я фригидная, – вспыхнула Маша.

– Для того чтобы перестать быть фригидной, нужно любить себя, своё тело, любить партнёра с которым имеешь близкие отношения.

– Ты хочешь сказать, что я не фригидная?

– Ты и сама без меня это знаешь.

– Маш, ты где? – послышался за дверьми голос Сергея.

– Ну, что я говорила? – усмехнулась Хранительница и, растворившись в воздухе, оставила Машу наедине со своими неразрешёнными вопросами.

– Серёж, я здесь! – крикнула Маша и поспешила выйти из ванной.

Сергей сидел на кухне и с кислым выражением на лице допивал, оставленный на столе холодный Машин чай.

– Голова болит, у нас ничего покрепче нет? – пожаловался он.

– Могу предложить лишь огуречный рассол.

– Давай, – вяло произнёс Сергей.

Маша достала из холодильника трёхлитровую банку солёных огурцов, налила в кружку рассола и протянула мужу. Он залпом выпил, посмотрел на Машу недвусмысленным жадным взглядом, и сделал попытку притянуть к себе. Она ловко вывернулась из его рук.

– Серёж, прекрати, Антон может выйти.

– Да он уже десятые сны, небось видит.

– А вдруг проснётся, – не отступала Маша.

– Чего ты носишься с ним, как с дитём малым. За мной бы лучше так ходила.

– Так он и есть ещё ребёнок, – вспылила Маша. – Ему всего лишь десять лет. Но, не смотря на это, он и в магазин за продуктами ходит, и посуду помоет и приберёт, а порой и еду приготовит на всех нас. И в школе хвалят его. Закончил этот год на одни пятёрки.

– Для большего счёта осталось ему лишь деньги научиться зарабатывать, тогда надобность во мне полностью отпадёт, – ухмыльнулся Сергей.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась Маша.

– А что разве я не прав?

– Ты до каких пор будешь говорить, что он не твой сын! – продолжала наступать Маша. – Бога бы побоялся говорить такие слова. Он как две капельки воды на тебя похож, только один ребёнок, а другой взрослый.

– Я знаю, что Антошка мой сын, – вяло, отмахнулся Сергей.

– Тогда почему такие слова говоришь?

– Под пьяную лавочку наслушаешься мою мамашу, не то заговоришь.

– Я так и знала, что это она тебя науськивает против родного сына. Но зачем ей это нужно?

– А шут её знает. Она изначала не желала нашего брака, но против отца и меня не посмела пойти, вот и срывается на тебе и внуке.

– Она и правда не верит, что Антон её внук? – ахнула Маша.

– Да всё она знает! Знает, что Тоха её внук, просто такая вот она по натуре своей, сволочная изнутри, как и снаружи.

– Не смей так о своей матери говорить! Какая никакая, но она твоя мать.

– Вот именно, что какая никакая. Ты бы слышала, какие она вещи про тебя непристойные говорит, не вставала бы сейчас в её защиту.

– И слышать не хочу! А защищаю, потому что она твоя мать, это раз; а во-вторых, пожилой человек; ну, а в-третьих, она хоть и по-своему кривобоко, но всю жизнь для вас же старалась.

– Ты как хочешь… – Сергей налил ещё одну кружку огуречного рассола, и залпом осушив её, продолжил, – а я больше ни ногой к ней.

– То есть как это? – насторожилась Маша.

– А вот так вот, как хочешь, так и понимай. Мне моя семья дороже.

– Да разве ж можно так поступать со своей родной матерью?

– А с ней иначе нельзя.

– Но это неправильно. А твой отец здесь причём? Ты знаешь, что он болен?

– Знаю, – Сергей опустил голову. – Тебе Тоня сказала об отце?

– Антон. Он был в гостях у Тони и услышал от Иринки.

– Отец у меня мировой человек, – погрустнел Сергей.

– Мы с Антоном с утра навестим его, – расплакалась Маша.

– Я бы с вами тоже пошёл, да сама знаешь, мне на работу с утра.

– И это хорошо, – Маша обрадовано закивала головой.

– Дал слово при приёме на работу, что пить не буду.

– А это самая лучшая из всех новостей, – заулыбалась Маша.

Слишком счастливая после ночного разговора с Сергеем, а так встречей с Хранительницей, которая взбудоражила даже больше, чем всё остальное, Маше удалось лишь заснуть под утро.

Она поспала с часа два и проснулась от боя будильника. Успела нажать на кнопку, чтобы не дай бог не разбудить своих домашних, поспешила на кухню. Хотелось приготовить мужу завтрак, а заодно и на обед что-нибудь с собой вкусненького.

Маша достала из холодильника фарш на котлеты, поставила на плиту кастрюлю с водой и на минутку заглянула к сыну в комнату.

Антон спал. Она поправила сбившееся на нём покрывало, и уже хотела идти к дверям, как вдруг увидела лежащее на подушке фото. Как же она могла забыть о письме от Вали. На постели заворочался Антон. Мальчик открыл глаза и счастливо заулыбался матери.

– Мам, а она очень красивая, правда? – спросил он.

Маша посмотрела на Ольгу, такую красивую и ухоженную и вздохнула.

– Да, сына, в отличие от меня, она очень красивая.

– Кто? – удивился Антон.

– Моя подруга.

– Я говорю не о тёте Оле, а о дочке её, – поправил мать мальчик.

– И дочка её тоже красивая, – улыбнулась Маша.

– Мама, а до Германии долго добираться?

– Не знаю. – Маша пожала плечами. – А ты чего это вдруг о Германии спрашиваешь? Уж не намылился ли ты уехать от меня?

– Не сейчас, – весело рассмеялся мальчик, – а когда окончу школу, институт, разбогатею, и обязательно уеду жить в Германию, или в какую другую страну и тебя с собой заберу.

– А что же тебе в России не нравится? Это же твоя Родина, – Маша с осуждением покачала головой.

– И в России тоже буду жить, например, в Москве, или как Валя в Петербурге.

– Да как же ты будешь проживать сразу во многих местах?

– Пока ещё не знаю, – признался Антон. – А почему ты так рано встала?

– Да вот, решила завтрак, а заодно и обед приготовить твоему папе. Он же сегодня первый день на работу выходит.

– А к дедушке мы сегодня поедем?

– Вот как папу проводим на работу, сразу поедем к дедушке, а заодно и к тёте Тоне заедем.

– Мам, тебе помочь с готовкой?

– Я сама справлюсь, – Маша улыбнулась заботе сына, – ты вон лучше полежи с часик другой, может ещё и заснёшь.

– Мама, ты не забыла, сегодня ты начинаешь новую жизнь без сигарет.

– А так же занятия йогой и с неделю посижу на воде.

– А ты справишься? – засомневался Антон.

– А куда же я денусь, если нужно, то придётся справиться, – вздохнула Маша, посмотрев на фото подруги.

– Не переживай, я тебе помогу, – пообещал Антон, – и твоя Хранительница – Ангел тоже будет рядом. Мы тебя поддержим.

– Помощники вы мои, что бы я без вас делала. – Маша улыбнулась, и охнула вдруг, вспомнив о кастрюле, поставленной на плите.

Когда готовка уже подходила к концу, на кухню вошёл Сергей. Маша улыбнулась его недоумённому взгляду.

– Вот, решила сюрприз тебе сделать, – заявила она, указывая на дымящиеся паром аппетитные котлеты на тарелке.

– С чего бы это вдруг? – удивился Сергей.

– Так ведь ты сегодня первый день на работу выходишь.

– И что в последующие дни такого внимания уже не будет?

– Пока в отпуске, буду каждый день такие сюрпризы делать, а как на работу выйду, придётся зараз не на один день готовить, – призналась Маша.

– В таком случае было бы лучше, чтобы ты вообще дома сидела и щи готовила для любимого мужа, – высказал своё мнение Сергей.

– Вот денег будет хватать на всё, брошу работу и буду домохозяйкой.

Она положила в тарелку картофельное пюре и три штуки котлет, залила блюдо подливкой и придвинула мужу.

– А сама чего же не садишься?

– Я решила с недельку воздержаться от еды.

– С чего бы это вдруг?

– Да вот, решила привести своё тело в должный вид, не то скоро превращусь в толстое страшилище, – Маша критически оглядела себя взглядом.

– Глупости говоришь, – не согласился Сергей, – ты мне в любой форме нравишься, толстой или худой.

Маша хотела рассказать мужу о фото Ольги, что та уже много лет живёт в Германии и выглядит очень прекрасно, но что-то внутри воспротивилось этому, и она промолчала.

Сергей позавтракал, забрал положенный Машей в пакет обед и, поцеловав на прощание, чему она к его удивлению не воспротивилась, ушёл на работу.

Маша весело мурлыкая себе поднос, занялась уборкой. Через полчаса на кухню вошёл проснувшийся Антон. Он был ещё в пижаме, немного сонный с комично взлохмаченными после сна волосами.

– Ты в этом виде похож на настоящего панка, – рассмеялась Маша. – Сейчас же иди и приведи себя в порядок. Будем собираться к дедушке.

– А кушать я разве не буду?

– Поешь у дедушки.

– А ты сегодня ничего не кушала?

– Стойко воздерживаюсь и от сигарет тоже, – отчиталась Маша.

– Молодец! – похвалил Антон.

– А то! – Маша с гордостью подмигнула сыну. Затем подтолкнула его в спину и велела немедля идти в ванную.

– Время уже много, не то и к обеду к дедушке не успеем, а вечером папка придёт в пустой дом.

– И не увидев тебя, начнёт ругаться, – невесело пошутил Антон.

– Главное, чтобы не сорвался и не напился, первый день всё-таки, выгнать могут, – вздохнула Маша.

Антон отвёл глаза в сторону. В отличие от матери он не верил отцу, но не стал об этом говорить, не хотел портить её весёлое настроение, которое так редко было у неё. Когда дома была Валя, отец реже пил, та гоняла его по чёрному, а мама, она…

Антон прижался к груди матери и жарко зашептал:

– Мамочка, ты у меня самая присамая лучшая на всём свете, и я клянусь, когда встану взрослым, никому тебя в обиду не дам. Ты только подожди немного, хорошо.

– Защитник ты мой,– улыбнулась Маша, затем не требующим возражения голосом добавила: – Но пока ты не вырос, изволь слушаться меня. Сейчас же иди в ванную и приводи себя в порядок.

– Будет сделано! – по-солдатски отчеканил Антон и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бодрым маршевым шагом направился к ванной комнате.

На улице стояла тёплая безветренная погода. Маша с сыном стояли на остановке и в гордом одиночестве ждали автобуса.

– А куда все люди подевались? – удивился Антон.

– На дачах своих, наверное, где же им ещё находиться, там сейчас очень хорошо, – ответила Маша.

– Завьялова, какими судьбами? – послышался слегка надменный женский голос из проезжающей по дороге крутой машины.

Маша беспомощно отступила назад. Она знала, кому принадлежал этот голос. Это была Панина Раиса, её бывшая одноклассница. Машина притормозила, из салона вышла длинноногая блондинка в белых обтягивающих бриджах и лёгкой короткой маячке.

– Завьялова я тебя не узнаю, это ты или не ты? – блондинка наиграно – деланно округлила глаза.

– Как видишь, я, – взяв волю в кулак, тихо ответила Маша.

– Мда… – разочаровано протянула Раиса, жизнь видать тебя изрядно потрепала. Ты знаешь, на кого ты сейчас похожа? На старую толстую бабку.

Маша не стала оправдываться, как не крути, но Раиса была права. Она, молча, проглотила ком боли, и беспомощно отвела взгляд в сторону.

– Не смейте разговаривать с моей мамой в таком тоне! Сейчас же извинитесь перед ней! – приказал Антон, заслоняя собой мать.

– Это что, твой, что ли отпрыск? – удивилась Раиса.

– Не отпрыск, а сын! – продолжал наступать на грубиянку мальчик.

– Антон, прекрати себя так вести! – попросила Маша. – Ты ещё мал, чтобы встревать в разговоры взрослых и, тем более, что либо приказывать, это некультурно и неэтично.

– А когда тебя оскорбляют, это хорошо? – продолжал кипятиться мальчик.

– Твой сын дело говорит, – встала в защиту Антона Раиса. – От себя скажу как есть. Он очень красивый и умный мальчик. Хоть в этом тебе повезло, Завьялова. Завидую я тебе.

– И чему же ты завидуешь? – удивилась Маша.

– Да хотя бы тому, что сын у тебя есть, а у меня… – Раиса не договорила, махнула раздосадовано рукой и направилась к машине.

– Мама, что это с ней? Вначале набросилась на тебя, а потом уехала в слезах на своей машине. Это она, наверное, меня испугалась, да?

– Ну, кого же ещё, конечно тебя, как-никак мужчина заступился, – подыграла Антону Маша. – А повела она себя так, думаю, по причине, что бог не дал ей пока детей, вот она и вымещает свою боль на других.

– И после того, что она наговорила на тебя, ты ещё её и оправдываешь?! – возмутился Антон.

– В её словах есть доля правды. Ты посмотри, на кого я похожа, а как выглядит она или, к примеру, Ольга?

– А на кого ты похожа? – удивился мальчик.

– На пугало огородное, вот на кого.

– Мама! – Антон возмущённо топнул ногой. – Ты зря так на себя наговариваешь. Ты очень красивая и очень умная и талантливая и добрая. Я горжусь тем, что ты моя мама. И если ты желаешь заняться собой, делать йогу, стать некурящим человеком, то ты от этого ещё больше расцветёшь и только-то всего. А эти все красивые тётенька, как ты говоришь о них, и в подмётки тебе не годятся, они просто завидуют и всё.

– Антош, завидуют чему? – озадачилась Маша, удивляясь заумным рассуждениям своего маленького сынишки.

– Да если ты поверишь в себя и полюбишь, то затмишь их всех красотой и умом. Неужели ты этого не понимаешь?

– Ну, ты и загнул, и красотой и умом, – рассмеялась Маша, весьма, однако польщённая комплиментом Антона.

– Мама, наш автобус идёт! – радостно закричал мальчик.

В автобусе было свежее, чем на улице. В открытые настежь окна дул чуть прохладный ветерок, он ласково перебирал пряди волос Маши, заглядывал ей в глаза, пытался растормошить, вывести из состояния задумчивости.

– Мама, ты о чём задумалась?

– Так, ни о чём, – Маша смущённо улыбнулась, – просто твои слова ещё больше побудили меня к действиям. Я обязательно приложу все усилия, чтобы стать такой, какой ты меня расписал.

– Да ты и сейчас такая, просто немного неуверенная в себе. А для начала нужно просто полюбить себя, начать уважать и все увидят, что ты красивая.

– Откуда ты всё это знаешь? – удивилась Маша.

– Просто много думал и на эту, и другие темы. Я когда вырасту тоже стану психологом, как и тётя Оля. Знаешь, как меня в школе все называют?

– И как?

– Психологом, – важно заявил мальчик.

– Но хоть не смеются над тобой? – насторожилась Маша.

– Наоборот. Уважают, советуются даже старшеклассники.

– Да ты у меня не хлюпик, – с гордостью заявила Маша, оглядывая подтянутую фигуру сына, – помимо учёбы занимаешься и спортом, вишь, мышцы какие у тебя накаченные.

– Мышцы здесь не причём, – не согласился Антон.

Он постучал по своему лбу и философски заявил: – Главное, это ум.

– И в кого ты у нас такой уродился? – продолжала удивляться Маша.

– Сам в себя, – улыбнулся Антон. – Мам, а мы уже подъезжаем. В магазин будем заходить?

– А как же. Нужно гостинцы купить, да и к чаю что-нибудь из сладкого.

– Мам, а мне нашего дедушку жалко. Он очень добрый и хороший, а бабушка часто кричит на него.

– Она раньше меньше кричала на него.

– А почему?

– Потому что боялась лишний раз его рассердить.

– Он что бил бабушку? – удивился Антон.

Маша не ответила. Они уже вышли из автобуса и направились в продуктовый магазин. Взяли торт к чаю и заспешили к дому. Во дворе было тихо. Пса Полкана уже давно не было, помер от старости, а заводить новую собаку свёкор и свекровь наотрез отказались.

Во дворе царило полное запустение. Повсюду валялся хлам, по которому бегали в поисках наживы полуголодные курицы с петухом.

«Накормить надо бы их. Животина, ни в чём не виновата», – подумала Маша.

В коридоре их встретила с трясущимися руками Екатерина.

– Кто к нам пожаловал-то! – радостно заворковала она.

– Мать, кто там? – послышался из комнаты голос Степана.

– Гости к нам Стёпа пришли, – продолжала толи причитать, толи ворковать Екатерина. – Машенька пожаловали с Антошкой.

– Мам, я к деду, – пояснил Антон, по пути чмокнул бабушку в щёку и, не задерживаясь, пробежал в комнату.

– Машенька, давно ты у нас не была в гостях, – Екатерина обиженно поджала и без того тонкие губы, – чай не чужие мы тебе, родители твоего мужа.

– Папа давно болен? – спросила Маша.

– Он жаловался на желудок, но разве заставишь его в больницу пойти. Дотянул до последнего, о диагнозе узнали неделю назад, – Екатерина безудержно разрыдалась.

– Всё будет хорошо, – пообещала Маша. – Общими усилиями мы его обязательно поднимем на ноги.

– Твои бы слова да Богу в уши, – Екатерина недоверчиво покачала головой.

– Ты мне не веришь?

– Машенька, мы ему уже начали колоть обезболивающие. Рак у него последней стадии.

– Последней? – Маша испуганно прижала ладонь к губам.

– Останусь я скоро одна без моего Стёпы никому не нужная на всём белом свете, – запричитала Екатерина.

– Он же ещё жив, что ж ты его загодя-то хоронишь! – возмутилась Маша.

– Прости меня Боженька, за язык мой паршивый! – охнула Екатерина и набожно перекрестилась на старинную икону Николая Чудотворца, стоявшую в углу на полке.

Маша несколько лет не была в доме свекрови. Все новости узнавала от мужа и Тони. Разрыв с роднёй Сергея произошёл после одного семейного праздника. Под пьяную лавочку Екатерина и Рита сильно унизили Машу, опустили ниже плинтуса, добавив напоследок, что если бы не они, то сгнила бы она на помойке, с которой и подобрали. Сергей тогда встал в защиту Маши и долгое время не общался с матерью, но родители есть родители, и Маша настояла на том, чтобы он навещал их. Именно с того времени Сергей всё чаще стал называть Машу шлюшкой, и в глаза говорить, что Антон не его сын.

– Машенька, – елейно пропела Екатерина, – а чего ты в пакете принесла?

– Гостинцы для вас.

– А бутылочки там не найдётся?

– Бутылки нет.

– Голова сильно болит после вчерашнего, – пожаловалась Екатерина.– Машенька, ты не сбегаешь до магазина?

– Сбегаю, – вздохнула Маша. – Но для начала баню протоплю, помыться надо вам с папой, а пока вы моетесь, я приберу, кушать приготовлю.

– У нас Тоня раз в неделю уборку делает, не забывает нас с отцом, – прослезилась Екатерина. – Она завтра обещалась прийти. Неделю не прибирала, вот и захламилось всё.

– Да уж… – проворчала Маша, оглядывая два ряда стоявших на полу пустых бутылок из под водки и горы грязной посуды.

– Мам, тебя деда зовёт, – объявил Антон, заглядывая на кухню.

Маша застала свёкра лежащим на постели. От бывшего когда-то высокого плотного человека осталось ровно половина. Он осунулся, пожелтел, выглядел так, словно только вышел из лагеря Освенцим.

– Что, сдал я, однако? – пошутил Степан, заметив в глазах снохи слёзы. – Или ещё повоюем?

– Обязательно повоюем! – твёрдо заявила Маша, присаживаясь на край постели. – Мы тебя так просто не отдадим!

– А ты, что сильней смерти что ли? – ссмехнулся Степан, весьма, однако довольный Машиным прогнозом на будущее.

– А как же, сильнее! – уверила его Маша. – Пока я в отпуске, буду каждый день навещать и за месяц мы тебя на ноги поставим.

– Тяжело будет мотаться через весь город, – не согласился Степан, – но если хоть изредка будешь навещать, всё хорошо. Екатерина тоже ведь сдала совсем, это она так хорохорится перед всеми. Я ей говорю, ты бы сходила мать, обследовалась тоже в больницу, вдруг и у тебя рак.

– Типун тебе на язык, старый! – Екатерина испуганно замахала руками. – Не слушай его Машенька, всё у меня в порядке, просто ноги сильно болят и весь низ позвоночника, спасаюсь только водкой.

– Так ты её вовнутрь принимаешь, мать твою, а не натираешься, – раскашлялся от смеха Степан.

– Когда натираюсь, мало проку, а вот когда приму эту змеиную гадость вовнутрь, вся боль из ног враз уходит, – честно призналась Екатерина.

– Но так ведь и спиться можно, – посетовала Маша, с трудом сдерживая смех.

– Так она сношенька и так уже спилась совсем, и сына своего, мужа твоего спаивает. На пару с ним пьют.

– Что ты такое городишь?! – Екатерина выпучила обиженные глаза на Степана. – Никто его не спаивает, да и я не любительница этого.

– Пойду я займусь по хозяйству, – вздохнула Маша. Тема задетая была ей неприятна. – Надобно домой вернуться до вечера к приходу Серёжи.

– Так он вышел-таки на работу? – обрадовался Степан.

– Вышел, – добавила Маша уже в дверях.

Ей совершенно не хотелось слушать оправдания свекрови, и не дай Бог, нотаций. Но, то, что она спаивала сына, факт был на лицо. И не только его спаивала, и сама вместе с ним спивалась.

Первым делом Маша затопила баню, накормила голодных кур с петухом, это всё, что осталось из бывшего когда-то хозяйства, и принялась за уборку в доме. Когда баня была протоплена, Маша объявила об этом свёкру, вызвавшись помочь помыть. Степан воспротивился.

– Я сам могу ещё себя обихаживать, вон, Екатерина, поможет мне до бани дойти и назад приведёт, а ты лучше делами в доме занимайся, нечего чужих мужиков голых разглядывать.

– Ох уж и мужиков! – Екатерина игриво замахнулась на мужа. – Да от тебя от мужика-то ничего уж и не осталось, одни кости, да кожа.

– Ты чего это клевещешь на меня! Да я ещё ого! – Возмутился Степан.

– Встань вначале на ноги, а потом будешь указывать мне, – огрызнулась Екатерина.

Пока свёкор со свекровью мылись в бане, Маша успела доварить куриный суп, и приготовить салатик из помидор и огурцов. Если бы не Антон, она бы одна не успела и трети сделать по дому, уж больно сильно было всё захламлено.

– Спасибо, что помог мне, – поблагодарила сына Маша.

– Всегда готов! – по-солдатски отчеканил Антон.

– Антош, накрывай на стол, а я до магазина, куплю для бабушки бутылку водки.

– Мам, а может быть, не надо.

– Всё равно ведь заставит. Бабушку что ли нашу не знаешь, она не мытьём, так катаньем своего добьётся, – вздохнула Маша.

Маша вернулась из магазина к уже накрытому столу. Степана для надёжности обложили подушками со всех сторон, его сильно разморило после баньки, и придвинули кресло ближе к столу.

– Ну вот, все и в сборе, – засуетилась Екатерина, поглядывая на Машу и бутылку, которую она держала в руках.

– Давайте уж обедать, мочи больше нет ждать, – взмолился Степан.

Все шумно принялись уминать куриный суп и в голос нахваливать хозяйку, что приготовила его. К еде не прикоснулась лишь одна Маша.

– А ты чего это, Машенька, себе супу не наливаешь? – спросила Екатерина.

– Не хочу. Дома плотно с утра поела, – слукавила Маша.

– Так ведь уже давно обед начался? – удивилась Екатерина.

– Э нет, так не годится! – рассердился Степан. – Коли не будешь с нами кушать, то и я не буду, с голоду помру по твоей милости, но не притронусь к еде.

– Хорошо, – улыбнулась Маша и плеснула себе в чашку немного супа.

Сказать по правде, она жутко проголодалась, но могла бы, и вытерпеть, слово давала Хранительнице и сыну.

– Ты правильно поступила, – шепнул Антон, – не нужно обижать дедушку. Ты просто немного покушай и тогда никто на тебя не обидится.

– Философ ты мой маленький, – улыбнулась Маша.

Суп и, правда, получился очень вкусным. Маша и не заметила, как осушила тарелку. Очень хотелось ещё одну такую же порцию осилить, но взяв волю в кулак, отказалась от этого удовольствия, а так же и от торта, на что уже изрядно захмелевшая свекровь не удержалась, чтобы не подколоть.

– Что это с тобой Машенька? Ты и супа мало поела и от сладкого отказалась, и со мной стопку выпить не захотела. Уж не беременна ли ты случаем?

Маша густо покраснела и поспешила уверить, что не беременна и в планах на будущее такого не предвидится, Антона бы на ноги поднять.

– А не мешало бы ещё одного ребёночка родить, – посетовал Степан. – Вон, Тоня наша молодец, двоих растит. Совсем уже скоро наш славянский род измельчает, если такие, как ты и Рита, на одном ребёнке останавливаются, а некоторые и вовсе отказываются рожать.

– Стёпа прав, – закивала головой Екатерина, – сейчас люди не спешат рожать детей, а зря. В наши годы были большие семьи.

От продолжения разговора Машу спас телефонный звонок.

– Антош, пойди, сними трубку, – попросила Екатерина, – как бы плохой вести не было. Нам мало кто звонит.

– Не каркай наперёд! – рассердился Степан, но, как и Екатерина, настороженно посмотрел на телефонный аппарат.

Антон выслушал на том конце провода человека, схватил лежащую на столике шариковую ручку с листом и кратко пояснил:

– Говорите. Я записываю.

– Что случилось-то? – заволновалась Екатерина.

– Произошёл несчастный случай. Папа сейчас в больнице без сознания. Адрес я записал, – пояснил Антон.

– Ой! Убилиии! – Белугой заголосила Екатерина.

– Цыц! – рявкнул на неё Степан.

– Бабушка, папа не умер, он просто без сознания. Доктор сказал, что сотрясение мозга и небольшие ушибы.

– Антош, собирайся, мы едем сейчас же в больницу! – скомандовала Маша.

– Ой! Горе-то, какое! – продолжала голосить Екатерина, направляясь следом за снохой и внуком в коридор.

– Будет тебе, мама, голосить-то, – остановила её Маша. – Антош сказал, что ничего страшного. Сейчас съездим до больницы и всё узнаем.

– Машенька, доченька ты моя родная, – запричитала ещё сильней Екатерина, – горе-то какое в наш дом пришло, сердце с утра чуяло, что быть беде.

– Мама, прекрати! Никакой беды не будет! – жёстко заявила Маша.

– Не буду, не буду нагонять панику, – Екатерина согласно замотала головой. – Как узнаешь всё, позвони нам со Степаном.

– Как приедем домой, обязательно от соседей позвоню, – пообещала Маша.

– Или может того… – Екатерина суетливо забегала по кухне – … давайте я с вами поеду, душа у меня не на месте.

– Бабушка, ну куда же ты с нами поедешь, ты же выпившая?

– Дура, не срами людей! Никуда ты не поедешь! – сердито прокричал из комнаты Степан.

– Не поеду, не поеду… – обиженно, словно маленький ребёнок, запричитала Екатерина, – вам легко говорить не езди, а там мой сыночек помирает.

– Чего каркаешь! – заорал Степан. – Маша сказала, что позвонит, да и мы сами не на один раз позвоним в больницу. Пить надо было меньше, депутат вшивый!

– Кто же знал, что беда нагрянет в дом, – продолжала причитать Екатерина.

Маша закрыла руками уши и поспешила с Антоном выйти на улицу. Всю дорогу до больницы они промолчали, и когда женский голос объявил их остановку, Маша вздрогнула, как от электрошока.

– Мам, всё будет хорошо, – поспешил успокоить её Антон.

– Я знаю. Я это чувствую сердцем, – на автомате ответила Маша.

Так же на автомате она расспросила молоденькую медсестру о Сергее Шадрине и как пройти до пятой палаты. Очнулась Маша лишь у дверей палаты.