Текст книги "Крепостная Эльза (СИ)"

Автор книги: Светлана Машкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 36

Под окном кухни цвели альманы. Низкорослые, с широкими изумрудными листьями, цветы издавали сладкий, тяжёлый, мускатный аромат. Мне не нравился запах, но, к счастью, раскрывались и пахли маленькие розовые соцветия только после захода солнца.

Альманы считались магическими цветами и росли в каждом дворе. Они защищали дом от порчи, от злых духов, которые, уверена, в этом мире не были выдумкой, и от проникновения всяческих вредных сущностей. Я, правда, никаких сущностей до сих пор не видела, а слушать сказки, которые по вечерам с придыханием рассказывала Акулька и другие девочки, было не интересно. Что-то вроде наших детских страшилок про чёрную руку в чёрном-чёрном гробу и чёрный-чёрный дом в чёрном лесу.

Окно в кухне было закрыто, но ещё вечером я предусмотрительно откинула защёлку. Из кухни попаду сразу в узкий коридорчик и тихо, незаметно для остальных, дойду до нашей с Акулькой комнаты.

Я прикрыла окно и почти добралась до выхода из кухни, когда в коридоре послышались чьи-то тихие шаги.

Я торопливо нырнула под стол. Если не зажигать канделябры на стенах, меня будет не видно.

Дверь распахнулась. Придерживая возле свечи ладонь, чтобы сквозняком не задуло огонёк, вошла Фелицата. Зачерпнула из большой бадьи кружку воды, сделала несколько жадных глотков и вдруг насторожилась, принюхалась.

Хоть я и открывала окно ненадолго, запах альманов успел просочиться. Он неприятно щекотал нос, раздражал горло и вызывал желание откашляться. Фелицата тоже почувствовала удушливую сладость, напряглась, громко икнула, с силой зажала ладонью рот и ломанулась из кухни, не выбирая дороги.

Я посмешила за ней. Хотя спешить не стоило – вскоре, из общей уборной, раздались характерные звуки. Тошнило или водой подавилась?

Я знаю только одну весомую и уважительную причину, при которой женщина не переносит некоторые запахи. Альманы даже для меня приторно пахнут, неудивительно, что Фелицата побежала со всех ног. Флакончик-то заветный давно у Акульки!

В эту ночь я долго не могла уснуть, обдумывая план мести. С одной стороны – получается как-то подленько, и я уподобляюсь Фелицате. С другой – её тайна так и так скоро станет известна всем. Месяцем раньше или позже – какая разница?

К утру я решила, что торопиться не стоит и, наконец, заснула.

О том, что моё свидание закончилось крахом, Акулька, умница, поняла сразу, едва взглянув на меня.

– Ну и пусть катится колбаской по большой терраске! – заявила она. – На твою красоту всегда желающие найдутся! Подумаешь, принц какой заморский! Не переживай, Эльза.

– Ты впервые назвала меня Эльза, – грустно улыбнулась я.

– Потому, что ты – Эльза и есть, а не Эська какая. Нечего из-за всяких мужиков непонятных переживать. Ты особенная, я это давно поняла. Знаешь, мне кажется, у тебя всё как в сказке будет. Мне в детстве бабушка рассказывала.

Сказка Акулькиной бабушки сильно напоминала Золушку, с разницей в том, что в этом варианте Золушка была крепостной, вместо злобной мачехи её мучила старая барыня, а принц приехал откуда-то из ближнего зарубежья. Вместо феи-крёстной был старик-лесовик. Он так же не обращал на девчонку внимания, пока она не достигла совершеннолетия, а потом, ни с того ни с сего, расщедрился на приличное платье и вороного коня. Заморский принц встретил принаряженную Золушку на охоте и сразу влюбился. Пересадил на своего коня и увёз в тридесятое государство.

Я не стала искать нестыковки и уточнять, зачем Золушку понесло на охоту. Не буду портить чужую сказку.

Последние два дня перед приездом короля прошли в хлопотливой суете. Мы с утра до ночи репетировали запланированные графом номера, Жураль без устали прогонял программу всех мероприятий и посиделок.

Сад разделили на две части – в одной установили сцену, зрительские места и столики для фуршета. Во второй гостей ждали коллективные развлечения и концертные номера нашей труппы.

Учитывая, что из трёх запланированных дней только один выделен на охоту, к отъезду короля мы все будем на последнем издыхании.

Прибытия Его Величества ждали с рассвета. На башенках особняка развивались цветные флаги, парадную лестницу застелили ковровой дорожкой, перила обвили лентами и украсили живыми цветами.

Ворота закрепили открытыми, чтобы король видел, что его с почтением ждут. Дворня принарядилась в самые лучшие одежды: мужчины щеголяли в светлых вышитых рубахах, широких штанах и блестящих коротких полусапожках, женщины звенели бусами и монистами.

Всем актёркам граф приказал надеть красивые платья. В свободное от работы время мы должны были гулять по саду, могли общаться с дамами и господами, но не скрывать своего статуса. Представляться требовалось сразу после книксена. Жураль, не доверяя нашим умственным способностям, даже здесь провёл репетицию.

– Актриса графского театра Акулька, – Акулька присела в поклоне.

– Актриса графского театра Фелицата, – гордо сообщила Фенька.

– Стоп! – Жураль вытянул вперёд руку с указательным пальцем. – Все, кроме, Фелицаты и Эльзы, просто называют имена. Вы двое – добавляете, что крепостные. А то по вашим именам господа могут обмануться.

И что? Будут разговаривать с нами, как с нормальными барышнями, то есть – слишком вежливо для простой девки? Нарядили бы нас сразу в сарафаны и платки – и никто бы не перепутал статус.

Король приехал после обеда. С помпой, с музыкой, с ржанием лошадей, смехом и криками сотни своих приближённых. Глядя на разряженную толпу, я не могла понять – куда граф их всех распихает? Не такой уж большой у него особняк, чтобы расселить сотню гостей со слугами, горничными, конюхами и прочими нужными людьми.

Всю обслугу выстроили вдоль аллеи, и мы встречали короля восторженными криками, пожеланиями здоровья и счастливыми воплями. Женщины размахивали лентами, шарфами, цветущими ветками деревьев, мужчины – головными уборами.

Заметив, что я не слишком старательно радуюсь, Акулька ткнула меня в бок.

– По конюшне соскучилась? – прошептала она. – Увидят, что плохо радуешься – мало тебе не покажется.

– Кто на меня смотрит?

– Зря ты так думаешь. Маши давай, и ори громче, лучше здесь орать, чем у столба.

Воспоминание о столбе в конюшне крепко зацепилось в моей памяти, и я начала истого радоваться и размахивать зажатым в руке платком.

Открытая карета короля и его фаворитки блестела от позолоты. Король был не стар, но и молодым его назвать сложно. Румяные ещё щёки подёрнуты голубоватой сеткой сосудов, взгляд, цепкий и внимательный, был тяжёлым и каким-то липким. Разряженный в пух и прах, весь в бантах, лентах и драгоценностях, его величество напомнил мне мультяшного крысиного короля из «Щелкунчика». Выражение лица как раз такое – недоверчивое и недовольное.

Фаворитку я разглядела плохо – её закрывали пенистые банты на груди короля. Молодая, светловолосая, блестящая от украшений.

Процессия ещё не закончилась, когда к нам подошёл Жураль:

– Планы изменились! Бегом в театр! – приказал он.

Мы с Акулькой взялись за руки и прямиком, через сад, поспешили в особняк.

Глава 37

Первоначальный план мероприятий выглядел так:

День первый – отдых короля после дороги, вечером пир и танцы.

День второй – охота и пикник на природе. Вечером, разумеется, опять пир и танцы.

День третий – утром конная прогулка, днём театральное представление о великой любви Капустиной и Мясоедова, вечером приятный отдых в саду и концертная программа в исполнении наших певиц.

Три дня! Плюс дорога до баронства. Когда их король государственными делами занимается? Я хоть и далека от государственного уровня, но даже в моей простой обыденной жизни – прошлой жизни, три дня отказа от повседневных обязанностей могли пробить приличную брешь в бюджете и добавить мне головной боли.

Король передал графу через своего поверенного, что отдыхать он не хочет, а желает посмотреть представление уже сегодня.

То есть первоначальный план кардинально менялся. В первый день будет программа третьего дня, второй останется неизменным, а чем граф будет развлекать гостей в последний день, я не задумывалась. Не моя это забота.

Репетировать пьесу ещё раз, как планировал Жураль, теперь не было времени. Под заполошные крики мэтра, актёры и актёрки ломанулись по гримёркам – натягивать костюмы и парики. Мне тоже передалась всеобщая паника: дыхание участилось, кожа побледнела, внутри что-то мелко трепыхалось.

Надо брать себя в руки – с таким настроем я роль не отыграю, и тогда уж точно всем не поздоровится.

А если в зрительном зале будет Генрих? Если он будет смотреть на меня? Что делать?

– Акулька, мне страшно, – выдохнула я.

– Выпей воды и помолись Сильнейшему, – посоветовала подруга. – Мне помогает.

Удивительно, но мне помогло тоже. После молитвы в груди потеплело, и я как-то сразу перестала бояться. Чего я переживаю? Провинциальный средневековый театр, взбалмошный мэтр Жураль, декорации из крашенной соломы и парики из конского волоса. Подкрашенные углём брови и свекольным соком – щёки. Для подобного заведения я самая подходящая Джульетта! Тем более и фамилия у героини соответствующая – Капустина.

Под нежные звуки музыки я заняла своё место на бутафорском «балконе», поправила локоны и слегка опёрлась на перила. Когда занавес раскрылся, я, пряча лицо под прозрачным покрывалом, торопливо окинула глазами зрительские ряды. Генриха не было. Ясно – он недостаточно знатен, чтобы быть приглашённым на подобное торжество. Я окончательно успокоилась и, при первом приближении Ромео, откинула с лица покрывало.

Мужская половина зала дружно выдохнула.

Хорошо, что в этот момент мне не надо было петь или говорить, я всего лишь благосклонно внимала тому, как Ромео прославляет мою несравненную красоту. Иначе, донельзя смущённая таким пристальным вниманием, я бы точно сбилась с текста.

Первые несколько минут я, словно в воду, погружалась в роль, и в какой-то момент забыла, что я – это я. На сцене не было больше попаданки Ирины, не было крепостной Эськи и актёрки Эльзы. Была юная, наивная и влюблённая до подкорки головного мозга Джульетта. Была восторженная девушка, которая видела мир и воспринимала его исключительно через призму своей любви. Для которой Ромео стал больше, чем возлюбленным – он стал её водой, воздухом, её солнечным светом. Её рассветами и закатами, ночным бархатным небом и сиянием алмазных звёзд. Вся жизнь Джульетты разделилась на до и после – до встречи с возлюбленным, и после того, как она поняла, что не сможет без него дышать.

В момент, когда Джульетта упала на грудь холодеющего Ромео, зрители замерли. Думаю, в эту минуту никто из них не сомневался, чем закончится истории любви – как и Ромео, Джульетта не представляла себе жизни без любимого. Напрасно Лоренцо пытался утешить её и уговаривал уповать на милость небес – для Джульетты больше не нужна была милость, и не пугала небесная кара. С гибелью любимого жизнь вытекала из Джульетты, как вода из разбитого сосуда.

На несколько секунд зал замер. Потом послышались жиденькие аплодисменты, но я не решилась открыть глаза и посмотреть, кто у нас такой смелый. Когда после нескольких хлопков зал взорвался овацией, я поняла, что первым мне похлопал король. Или его фаворитка. Не важно. Главное – пьеса произвела тот самый фурор, на который мы все надеялись.

Когда опустился занавес, граф Пекан рывком поднял меня за руки и звонко чмокнул в лоб:

– Умница! Талант! Бриллиант! Прав был Вольтан!

– Что я вам говорил, батюшка? – радовался Вольтан. – Не зря привёз? Теперь-то не будете спорить? А то – худая, дерзкая, выпороть и замуж отдать! Видите теперь, что есть среди крепостных настоящие самородки.

Граф Пекан нежно похлопал меня по щеке. Вроде по-отечески, но всё равно неприятно. Или потому, что не по-отечески, а как рекордсменку-кобылу, которая первой пришла к финишу?

– Все переодеваться и готовиться к следующему выступлению! – скомандовал Жураль. – Певцы, музыканты – ждите меня на заднем дворе. Танцорки сегодня не нужны.

Жураль подумал и добавил:

– Наверное.

Никто не знал, какая блажь придёт в голову королю, может ему, на ночь глядя, вместо песен танцев захочется.

В гримёрную меня провожал Вольтан:

– Рада? – спросил он.

– Да, барин.

– То-то же! Ещё ехать не хотела, боялась, что батюшка тебя наложницей сделает! В нашем поместье о таком и не слышали никогда. Кого хочешь спроси – ни я, ни мои друзья и близкие, тем более отец, никогда к крепостным девкам не лезли.

Ничего, что я уже спросила? Про друзей-приятелей, допустим, Вольтан многого не знает – лезли, ещё как. Но ни он, ни граф Пекан в приставании были не замечены. Даже удивительно было узнать о такой избранной порядочности. На конюшню отправить – легко, но никакого интима!

Так как никто не знал, что на уме у величества, нас до ночи держали в боeвой готовности. Наряды, костюмы, одежды для танцев – всё было разложено и развешено так, чтобы успеть быстро сметить имидж.

В одном конце сада соловьями заливались наши певицы, во втором, на большой поляне, играла музыка и желающие могли танцевать. Дамы и кавалеры под ручку прогуливались по дорожкам, за ними, в отдалении, шли готовые сорваться и исполнять поручения слуги.

Мы, по приказу графа, тоже прогуливались, стараясь не попадаться на глаза благородным господам.

Иногда нас с Акулькой останавливали интересные мужчины. Призывно улыбались, брали под локоток, заводили разговор о погоде и предлагали познакомиться. И теряли интерес сразу, как только узнавали, что мы – крепостные.

Были и те, кого наше подневольное положение вполне устраивало.

– Крепостные? – обрадовался лоснящийся от перекорма и самодовольства барин. – Ладные девки у графа, надо бы прикупить с полдюжины по случаю. Вы, красотки, приходите ко мне ночью. Я в левом крыле, слуга проводит. Не бойтесь, не обижу, ещё и на пряники дам. Медовые пряники, большие, с печатью!

Я с трудом сдержалась, чтобы не сказать, куда я засуну ему эти пряники с печатью и мёдом вместе.

Глава 38

Утро в поместье началось с криков и суеты – король выразил желание поехать на охоту. Немедленно!

Мы с актёрками, прячась за углом дома, с интересом наблюдали, как слуги выводят красавцев-коней, как грациозно они перебирают ногами, встряхивают блестящими на солнце длинными гривами, гордо поднимают лобастые головы.

Всадники и всадницы тоже впечатлили – все в роскошных одеждах, в бантах, перьях и сверкающих бляхах. Король, разумеется, вышел самым последним, вместе с фавориткой. Чтобы не попасться на глаза господам, мы заблаговременно ушли подальше в тень. Торжественную процессию хорошо было видно и со стороны.

Аристократическая компания выехала из ворот под громкое ржание лошадей, бой какого-то музыкального инструмента, похожего на медные тарелки, и писклявое завывание оркестра дудочников, которые следовали в хвосте.

На кого они охотиться будут? До леса не успеют доехать, как вся дичь, в радиусе нескольких километров, разбежится от шума и воплей.

А если не будет дичи – боюсь, королю охота не понравится.

Отдохнуть нам опять не удалось – пока в саду никого нет, мэтр повёл нас репетировать вечерний танец.

– Полная репетиция! – заявил Жураль. – В костюмах и украшениях!

Идею восточных танцев Журалю подала я – осторожно и ненавязчиво. Не надо, чтобы все новинки шли от меня, этак недолго и задуматься, откуда взялась такая креативная крестьянка. Все девушки как девушки, а я то сказки неведомые рассказываю, то неожиданные решения нахожу. Нет, лучше уж пусть Жураль похвастается своими организаторскими и художественными талантами.

Задумка состояла в том, что на одной из полян парка гостей угощают напитками и сладостями, одновременно развлекая фокусами специально приглашённых циркачей.

Через некоторое время из глубины сада доносится музыка, удивительно напоминающая нашу восточную. Здесь её называют музыкой Аврикии. Те же нежные тягучие мотивы, те же протяжные, сочные, улетающие в ночное небо звуки духовых инструментов.

Гости, само собой, тянутся в сторону музыки, граф Пекан делает удивлённый вид – по сюжету он не знает, что происходит.

Когда гости сворачивают на следующую поляну, перед ними открывается удивительная картина. На низких постаментах – с десяток застывших белых женских фигур. Статуи освещает неровный свет факелов и, если повезёт – луны. Складки широких одежд заранее задрапируются так, чтобы статуи выглядели естественно. Слабое освещение поможет скрыть небольшие неизбежные дефекты.

Музыка играет, от кустов и деревьев падают причудливые тени, свет становится то бледнее, то ярче, давая возможность рассмотреть изящные позы женских фигур. Когда вдруг, в один момент, не наступает полная темнота и полная тишина.

Всего лишь на несколько секунд. И вновь становится светло, даже светлее, чем было. Но теперь музыка звучит энергичнее, и «статуи», по одной, сходят с постаментов и начинают двигаться в медленном восточном танце. Самое необычное, что их одежды из белых превращаются в цветные!

За эту фишку графу Пекану пришлось выложить приличную сумму. Её обеспечит циркач-иллюзионист, маг иллюзий и обмана зрения. Не знаю, как он это сделает, но мы изначально будем стоять на постаментах в ярких танцевальных костюмах.

Очень броских, но вполне приличных – никаких глубоких декольте или голых ног, даже руки закрыты широкими, хоть и полупрозрачными, рукавами. Цветные шаровары с множеством складок, свободные блузы-распашонки, локоны, переплетённые бусами и блестящими толстыми нитями. Вуали на лицах придадут загадочности и романтики.

Костюмы мне очень нравились – в них каждая из нас чувствовала себя настоящей восточной красавицей, таинственной и прекрасной.

Актёрки выстраиваются цепочкой, танцуют, обходя поляну по кругу, и останавливаются перед королём. Спрятанные в кустах музыканты бьют последние аккорды, а мы распластываемся ниц перед креслом короля. Довольно далеко от кресла, чтобы охрана не заподозрила ничего плохого.

Дальше всё просто – король разрешит нам встать и мы, так и не снимая с лиц вуали, семеним в темноту парка.

Я предлагала забраться обратно на постамент и опять поменять одежду в белый цвет, но цирковой маг потребовал дополнительную плату, и граф решил, что одной иллюзии вполне достаточно.

Вернулись охотники ближе к вечеру. Вскоре мы узнали, что охота удалась – король лично застрелил несколько куропаток. Странные здесь птицы – чего заранее не улетели подальше?

Лорд Вольтан, весёлый и довольный, пришёл в театр вечером.

– Эльза, ты звезда сцены! – радостно сообщил он. – На охоте только о тебе и говорили. Дошло до того, что дамы просили графа повторить пьесу ещё раз.

Фелицата и ещё несколько актёров испуганно замерли. Я тоже. Всю последнюю неделю нас держали в нервном напряжении, мы устали и работали скорее на автопилоте, чем на желании сыграть как можно лучше. Боюсь, повтор пьесы не принесёт нам ничего хорошего – замученные репетициями и выступлениями актёры второй раз так же хорошо не сыграют.

– Но у короля другие планы, так что вам повезло, – заметил лорд.

Он опустился в высокое кресло своего отца и провозгласил:

– А сейчас – разбор событий!

Труппа напряглась второй раз. Что-то было не так?

– Да всё хорошо, все молодцы, постарались на совесть, – успокоил нас Вольтан. – В хорошем смысле разбор! Впрочем, подождёт до графа, возможно, у него будут какие-то претензии.

Но, тем не менее, поощрение лорд откладывать не стал.

Каждый участник пьесы получил по серебряной монетке. Меня Вольтан вызвал отдельно от остальных.

– Для тебя я тоже приготовил серебро, но! На! Сохрани на память, что ли, – Вольтан протянул мне золотой.

Я ещё не видела таких больших денег и, честно сказать, не знала их ценности. Что можно купить на золотой? Актёрки шептались, что иллюзия с нашими костюмами в парке обошлась графу аж в шесть золотых. Это много или мало? В город нам давали с собой немного денег, но только медь. На полную медяшку можно было перекусить горячим блюдом. На четверть – выпить взвару с ложкой мёда, на половину медяшки к взвару можно было купить булочку или небольшой кусок пирога. А сколько еды можно купить на золотой?

Глава 39

Лорд, видя мою растерянность, вложил монеты мне в руку.

– Сделай дырочку и носи иногда, как украшение – будет о чём внукам рассказать, – засмеялся Вольтан.

– Почему внукам? – не поняла я.

– Золотой тебе пожаловала сама фаворитка короля. А это – от меня. За талант и старание, – сказал Вольтан и протянул ещё одну монетку, серебряную. – Купи себе что захочешь, сейчас в городе как раз ярмарка развернулась. Народу столько, что трактиров не хватает – крестьяне лагерем за городом спят, прямо в телегах.

Я вдруг вспомнила маму Эськи, её сестру Палишу и братишек. Вдруг они тоже приехали на ярмарку? Повидать бы их – всё-таки единственные люди, кто любил меня просто так. Нет, не поедут они на ярмарку – продавать им нечего, а покупать не на что.

– Лорд Вольтан, а вы, случайно, не подскажете, что можно в деревне купить на эти деньги?

– В деревне-то? В твоей, что ли? В золотом десять серебряных, а у тебя теперь аж одиннадцать. Можно корову купить, или овец хороших с полдюжины. Зерна. Овощей полный амбар. Зачем тебе? Домой собралась?

– Нет, конечно, кто меня отпустит? Но может быть вы, добрый лорд, поедете ещё в ту сторону и передадите деньги моей матушке?

Вольтан покачал головой:

– Ты удивительная девушка, Эльза. Знаешь, что не вернёшься, но хочешь помочь семье. Хорошо, давай, я передам. Правда – не лично, но, будь уверена, твои деньги не пропадут и не потеряются.

Могла ли я ему верить? Придётся, всё равно других вариантов нет.

– Ну, с благотворительностью порешали, теперь скажи – сама-то чего хочешь? – спросил Вольтан.

Я не успела подумать. В самом деле не успела – иначе бы зажала себе рот рукой и не ляпнула бы первое, что пришло в голову. Но я не успела подумать.

– Волю!

– Что? – выдохнул Вольтан.

То! Можно подумать, я крылья попросила, или чтобы ты на мне женился! Я первая крепостная, которую не радует её рабское положение?

– Эльза, ты казалась мне достаточно умненькой, – вздохнул Вольтан. – Как ты не можешь понять очевидных вещей?

– Каких? – уточнила я. – Лорд, раз уж признаёте во мне некоторое количество мозгов – объясните.

– Впрочем, интеллект – это ещё не опыт. Что ты видела у себя в деревне? Поле и скотину, какие уж там опасности, – заметил Вольтан.

Кажется, своей необычной просьбой я задела его за живое. Лорд в самом деле думает, что все мы, без исключения, откровенно рады своему подневольному положению? В этом мире никогда не было крестьянских бунтов и революций? Нет, ну какие-то беспорядки должны были происходить, не может быть, что все всегда всем были довольны.

Взять то же Страшное время, о котором никто не любит вспоминать. После дворцового переворота в стране начался хаос. Два года до страшных событий был огромный недород – сначала поля высушило так, что земля пошла трещинами, на следующий год заливало до состояния болот. Горожане и простые люди надеялись на помощь короля, крепостные – на помощь своего господина. Не знаю, как господа, но новый король не позаботился о хлебе для своих подданных. В городе начались беспорядки, потом бунты, королю пришлось собирать наёмников, чтобы усмирить голодные толпы.

– Зачем тебе воля, Эльза? – продолжал возмущаться лорд Вольтан. – Кто защитит тебя, невинную девицу, от домогательств и насилия? Кто позаботится, чтобы у тебя была работа, чтобы ты досыта ела, спала в тепле и носила хорошую и по погоде одежду? Кто тебя вылечит, когда ты заболеешь? Кто, в конце концов, выдаст тебя замуж?

– Вы хотите отдать меня замуж? – испугалась я.

– Сейчас – нет. Но придёт время, и ты сама явишься к графу с этой просьбой. Не волнуйся, никто не собирается держать тебя в девках слишком долго. Три, максимум пять лет – и граф найдёт тебе мужа, ещё и приданое даст. Будешь работать в усадьбе, растить детей, ухаживать за мужем.

Какая потрясающая перспектива! Ни один уважающий себя мужик не возьмёт по своей воле в жёны меня – актёрку и перестарок. Среди крепостных бытует мнение, что актрисы все, как одна, развратницы, и его не изменить. Конечно, если граф прикажет, мой несчастный жених никуда не денется – женится, как миленький! А потом, до самой смерти, моей или его (боюсь, что всё-таки моей), будет, в лучшем случае, упрекать меня разгульным прошлым. В худшем – выбивать из меня им же придуманную дурь.

– Но я не хочу замуж, лорд! Я хочу стать самостоятельной. Научиться ремеслу, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Не обязательно актёрскому. Я могу, например, шить, вязать, неплохо готовлю.

– Потрясающе! – перебил меня лорд. – Нет, не буду менять учителей, не буду! Теперь главное – людишек тщательнее выбирать. Чтобы не только красота телесная, но и в головушке что-то, кроме поесть и поспать, было! Посмотри, как ты изменилась! Сейчас, не знай я, с кем разговариваю, был бы уверен, что передо мной благородная, хоть и непокорная, девица! Эльза, ты – бриллиант, а я – великий скульптор. Скульптор духовности и хороших манер.

Он меня совсем не слышит, что ли? Или слышит, но не придаёт значения? Да, у меня правильна и гладкая речь, да, я умею приводить аргументы, но мы же, чёрт тебе побери, Вольтан, сейчас не об этом!

Больше я на пыталась настаивать. А лорд, вероятно, решив, что я, наконец-то, поняла свою ошибку и готова согласиться с его мнением, продолжал разглагольствовать на тему крепостного права и его незаменимости в данном обществе.

– Видела, на конюшне кошка аж семерых котят принесла?

Видела, конечно. Утром, чтобы малышей не подавили копытами, мы с Акулькой спрятали их в сарае, вместе с мамашей. Кошка попыталась было сопротивляться, но Акулька ловко накинула на неё толстый старый кожух.

Котята уже немного подросли, начали исследовать мир и самостоятельно пили молоко из плошки.

– Возьми одного котёнка и отнеси в лес. Дай ему свободу, Эльза! Как думаешь, долго он сможет ею пользоваться? Пожалуй, до вечера, пока хищники не выйдут на охоту. А кто будет виноват в его гибели? Он сам, или ты, которая предоставила ему свободу выбора?

Наверное, возмущённый лорд Вольтан долго бы ещё вправлял мне мозги, но пришёл мэтр Жураль – всем актёрам пора было готовиться к вечерней программе.