Текст книги "Санктум (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

И тогда обломок скалы разрушился, веревка оборвалась, и карабин заскользил по ней вниз, увлекая меня в пропасть. Я закричала, прощаясь с жизнью, потому что выжить в водовороте я бы точно не смогла. Я пыталась удержаться за веревку руками, но они скользили по ней без сопротивления, я не могла остановить свой полет.

Что-то подхватило меня на середине пути – да так, что из легких вышибло весь воздух, а в глазах замерцали звезды. Будто прямо в полете я ударилась плашмя о скалу. Траектория падения стала отклоняться на сторону, пока я с грохотом не остановилась у стены. Я распахнула глаза и поняла, что Эдвард держит меня, и что мы оба висим на веревке, за которую он схватился одной рукой.

– Неправильно, – прошептала я, восхищаясь его поступком, но ужасаясь тому, что он сделал, потому что веревка не была рассчитана на двух человек. В ту же секунду, подтверждая мои слова, веревка дрогнула и застонала, и я знала, что в течение нескольких секунд она порвется. Мы оба умрем.

– Отпусти меня, – приказала я, собираясь пожертвовать собой, чтобы он спасся.

– Закрой глаза, – попросил он крайне испуганно.

– Отпусти меня! – прикрикнула я сильнее, даже не собираясь слушаться его. Я старшая.

И тогда веревка оборвалась.

Это был один коротенький рывок. Я еще держала ее в своих руках и чувствовала, как она внезапно потеряла упругость. Но мы не упали, как я ожидала. Я просто смотрела, как веревка с легким шелестом скользит на мои руки, а затем, когда я ее растеряно отпустила – вниз, в пучину. Я совершенно пораженно смотрела ей вслед.

– Закрой глаза, – приказал Эдвард, но вместо этого я перевела потрясенный взгляд на него. Я не могла ничего сказать. Мой шок был слишком силен, и язык онемел.

Он раздраженно зашипел, когда я проследила взглядом вдоль его руки, пытаясь в полутьме определить, за что он держится… одной рукой.

– О, Боже… – выдавила я, когда поняла, что его пальцы полностью вошли в скалу. Я видела, как он сглотнул, глядя на меня дикими глазами. В них читался страх, но и ярость – за то, что я увидела что-то, что видеть не должна.

– Прости… – пробормотала я шокировано.

– Поздно, – ответил он резко, после чего добавил: – Держись за мою шею. Мне понадобятся обе руки.

– Да… – ошеломленно согласилась я, – хорошо…

Я обняла его руками и ногами, как маленький ребенок, и теперь закрыла глаза, положив голову на его плечо. Я не хотела смотреть в пропасть. И я не хотела ему мешать. И я не хотела отпускать его… никогда.

В миг, когда Эдвард выпустил меня, чтобы освободить вторую руку, мои легкие прожгло огнем, я даже на секунду подумала, что он мог сломать мне ребро. По крайней мере, синяки точно останутся – после такой-то хватки. Эдвард был самым сильным человеком из всех, кого я знала. Или… или не человеком. Но мне было все равно. Мне нравилось это. Его необычность завораживала, притягивала, словно магнит. Ни капельки не пугала.

Его запах снова окутал меня, словно покрывалом, принося странное ощущение безопасности и доверия. Мед и сирень… нет, я не забуду этого никогда.

Подъем был осторожным и медленным. Обломки сыпались вниз, и Эдвард тихо ругался. Скальная порода здесь была очень хрупкой, опору найти было трудно. Но в конечном итоге мы поднялись наверх.

Здесь остался лишь последний уцелевший фонарь, одиноко светивший в пустоту.

Эдвард попытался отодрать меня от себя, но мои руки и ноги оцепенели, и я не могла раскрыть глаз, потому что чувствовала подступающие слезы, и мне было стыдно за них.

– Испугалась, – прошептал Эдвард, начав гладить меня по волосам.

Я покивала, глотая слезы молча, потому что это было так. Я сегодня была в шаге от смерти столько раз, что уже потеряла счет. Может, мне давно уже пришел срок умереть, и судьба пытается взять свое…

– Я начинаю думать, что эта пещера вознамерилась во что бы то ни стало убить тебя, – рассержено проворчал Эдвард, усаживая вместе со мной подальше от обрыва и продолжая гладить по волосам.

Я истерично рассмеялась, не выпуская его шею, как будто мои руки окаменели, перестав подчиняться мне. Зубы стучали, и меня лихорадило так, словно вокруг наступила зима.

– Мы выберемся, – пообещал Эдвард холодным шепотом в мое ухо, и тогда я все-таки разревелась.

– Прости, – сквозь всхлипы бормотала я, – не знаю, что на меня нашло…

– Все в порядке, – бормотал он, располагаясь так, чтобы я могла свернуться калачиком прямо на его груди, что я и сделала.

Мои слезы были неожиданностью для меня самой – я привыкла быть сильной и не пасовать перед трудностями. Я всегда неплохо справлялась со стрессами, но сейчас меня будто подменили. Или все дело было в Эдварде, который меня так отчаянно утешал?

– Все будет в порядке, Белла, – говорил он снова и снова. – С тобой ничего не случится. Я выведу тебя отсюда, клянусь. Верь мне.

Мы тронулись в путь спустя час или два, когда мои руки и ноги перестали дрожать. Все это время Эдвард успокаивал меня, шепча ободряющие слова и лаская холодными пальцами мое лицо. Если не смотреть на Эдварда, то я чувствовала себя маленькой девочкой рядом с ним. Еще никто не относился ко мне с таким бережным вниманием, как он. Никто не относился ко мне, как к ребенку.

Жизнь сделала меня сильной. Я не боялась препятствий, не боялась риска. Я была скромной, но вполне успешной женщиной среднего городка, независимой и уверенной. Но рядом с Эдвардом я почувствовала себя слабой и беспомощной… а самое странное, что мне понравилось это. Выражение «Как за каменной стеной» можно было применить к нему… буквально. По крайней мере, именно таким он мне казался, когда я ощущала его холодную и твердую грудь под собой, его крепкую ладонь в моей маленькой руке.

Я не хотела его отпускать. Мысль о предстоящем расставании вдруг стала причинять боль еще острее прежней. Сердце сжималось от отчаяния. Мы встретились только сегодня… или вчера… но сейчас мне казалось, будто я знаю его всю жизнь. Он всегда незримо был рядом со мной, целых четырнадцать лет! Почему он не хочет меня больше видеть? Разве ему обязательно уходить?

Мы снова шли бесконечными пещерами. Спустя несколько часов (так мне казалось) мои ноги уже не чувствовали земли, стали слабыми. Я ничего не ела и уже давно, и мой желудок противно прижимался к позвоночнику. Те крохи из сухого пайка давно закончились – еще до того, как рюкзак исчез в водовороте. И я страшно хотела пить, спать… Но Эдвард гнал меня вперед, обещая, что в конце пути меня ждет в награду свобода и отдых. Я уже не верила в это. Перед глазами расплывались цветные пятна, становилось трудно дышать.

Много раз Эдвард предлагал понести меня, но я оставалась непреклонна. Не то что бы я теперь думала о том, что он устанет – я видела его силу. Просто мне было… неловко, если он будет нести меня на руках. Я привыкла к самостоятельности. Я привыкла справляться с трудностями сама. Ну, кроме особых случаев…

К тому же, я боялась, что если окажусь в его объятиях, не смогу скрыть своих чувств. Даже просто держать его за руку было так волнительно, что сердце замирало в моей груди, а в животе расцветала поражающая органы слабость. И когда он легонько проводил большим пальцем по тыльной стороне моей ладони, этот простой жест вызывал отклик во всем моем теле, наполняя его теплом и дрожью до кончиков ног. А когда он оборачивался и смотрел на меня, и слабая ободряющая улыбка появлялась на его губах, я забывала, как дышать. И мое сердце билось отчаянно, когда я представляла конец нашего пути. Ну почему ему обязательно нужно уходить?

Я так устала, что не сразу поняла – мы снова зашли в тупик. Эдвард осторожно положил фонарь на землю – тот светил очень тускло, его батарея почти села. Эдвард двинулся вдоль стены к тому месту, откуда лилась вода – ее было слышно, но не видно. В самом низу имелась узкая щель – оттуда раздавался звук. 

Эдвард лег на спину, всовывая голову в расщелину, а я в изнеможении опустилась на землю, не чувствуя под собой ног. Все мое тело было налито свинцом. Колено ныло так, что мне хотелось выть, это было невыносимо, как будто вместо ноги у меня голая кость, и ее вдобавок лижут языки пламени. К этому теперь добавилась боль в ребрах, которая не исчезала с тех пор, как Эдвард вытащил меня из бездны. Я не стала ему говорить. Он же не виноват, что я такая хрупкая по сравнению с ним. Я привыкла к травмам, это было для меня обычным делом. Но просто сейчас я дошла до предела своих возможностей – я была переутомлена. И каждая, даже старая, рана ощущалась как свежая. 

В этот момент фонарь мигнул последний раз и погас.

– Отлично, – проворчала я, оставшись в полной темноте. Из угла раздавались странные звуки, как будто Эдвард делает минимум подкоп. Грохот гравия и кусков породы, и удары по граниту. А затем шуршание и мягкие шаги ко мне.

– Пойдем, – шепнул он, беря меня за руку, но я не имела сил подняться.

– Я больше не могу, – едва выдохнула я.

– Еще немного, – пообещал он.

– Почему бы тебе не проломить стену, раз ты это можешь? – прошептала я разочарованно. – Почему заставляешь меня идти?

– Белла, ты бредишь, – ответил он медленно, но я на это фыркнула.

– Не надо кормить меня сказками теперь, когда я сама видела.

– Что ты видела? – голос снова стал напряженным и злым.

– Твои пальцы были наполовину внутри скалы, – бросила я, как вызов. – Поздно убеждать меня в обратном!

Я почувствовала легкое прикосновение к своей скуле. Прохладное дыхание окутало лицо, как зимний ветерок – такое же свежее и сладкое. Голова закружилась.

– Белла, тебе все показалось.

Я чуть не рассмеялась. Рассмеялась бы, если бы видела его в этой тьме.

– Ну хорошо, – вздохнул он, сдаваясь, и пальцы исчезли. – Даже если ты и права насчет меня, я не могу сделать этого.

– Почему?

– Во-первых, потому что не могу привлекать к себе внимание. Это будет странно, если мы выйдем прямо из скалы, верно? Людей заинтересует это.

«Людей», – сделала я заметочку в своей голове. Себя он, значит, к ним не причисляет. Я поджала губы.

– Во-вторых, – его голос отдалился, как будто он разглядывает пещеру, обходя ее вокруг, – я понятия не имею, какова толщина породы. Стены выглядят слишком хрупкими, они покрыты трещинами. Где гарантия, что потолок не обвалится прямо тебе на голову, пока я буду пробивать ход?

Я фыркнула на это, хотя звучало весьма… разумно. И вздохнула.

– Ну, и в-третьих, думаю, выход уже близко. К чему рисковать?

– Ну, ладно, – сдалась я, – убедил.

– Пойдем, – Эдвард прошептал снова рядом, поднимая меня за руку с земли, и медленно повел вперед.

– Как ты видишь хоть что-то в этой тьме? – проворчала я, споткнувшись на ровном месте.

– Ничего не могу тебе сказать, – вежливо ответил он и прежде, чем я успела возмутиться, добавил: – Понятия не имею, как это работает.

Я ничего не видела. Эдвард сказал лечь на спину и влезть в расщелину. Мы должны будем подняться по ней наверх. В абсолютной темноте.

– Ты уверен, что там есть проход? – внезапный приступ клаустрофобии застал меня врасплох, мои колени задрожали. – И я, кажется, не смогу подниматься, – пролепетала я слабым и испуганным голоском. – Мне надо отдохнуть.

– Встанешь ко мне на плечи, – непреклонно заявил он, подталкивая меня вперед.

Я полезла… на ощупь.

Было узко и душно. И по стенам текла вода. Первым делом я попробовала ее на вкус – пресная. Тогда я стала слизывать капельки – жадно, как умирающий.

Я почувствовала, как Эдвард двинулся вслед за мной. Его руки осторожно поставили мои ноги себе на плечи. Я медленно начала подниматься вверх… не делая абсолютно ничего. Я лишь перебирала руками, чтобы удержать равновесие.

Эдвард постоянно останавливался и интересовался, достаточно ли для меня места. Было очень узко – мы едва могли протиснуться в эту щель. Но мы поднимались.

Этот путь показался еще более бесконечным, чем все предыдущие. Теперь дрожали не только мои колени, но и руки едва ощущали себя. И было жарко. Должно быть, мы теперь поднялись достаточно высоко над землей, воздух был нагретым и удушающим, кислорода недоставало. Или мне только так казалось от усталости.

Наконец, когда я едва ли не теряла сознание, я почувствовала руками выход – свободное пространство наверху. Я выбралась и сразу же легла, хватая ртом воздух, как будто поднималась сама, а не стояла у кое-кого на плечах. Я слышала шорох и бряцанье баллона, который Эдвард все еще тащил за собой. Я затем пещеру осветил тусклый свет. Я смотрела на него, как на чудо. Это был тот самый маленький фонарик, который мы включали в самом начале пути. Неужели Эдвард взял его с собой? Какой умница.

Он обошел небольшую пещеру вокруг, высвечивая углы, и показал мне на ход, который теперь уводил вниз. Я кивнула, но замотала головой, когда он протянул мне руку.

– Если я пройду еще хоть шаг, я умру, – сообщила я. – Дай мне поспать.

Совершенно автоматически я начала раздеваться. Было очень жарко. Я сняла гидрокостюм, оставшись в купальнике, и расстелила его на неровной скале, а затем легла сверху. Ленивым взглядом я наблюдала за Эдвардом, который рассматривал своды пещеры. Своды были вправду испещрены трещинами, и из них отовсюду сочилась вода. Ну, хотя бы смерть от обезвоживания теперь мне не грозит. С этой приятной мыслью я уснула. 

 

Глава 7. Это будет так, как будто меня никогда и не существовало.

Спасибо tess79 за обалденный эпиграф к фику ;(

«Ты слышишь?» – радостно: «Прибой!»

Набатом в сердце только боль.

Я не хочу, чтоб путь кончался,

Чтоб Он лишь сладким сном остался...

Сама себя не узнаю:

Решительна, смела,

Все средства хороши в бою...

Смогла (О, Боже!), я смогла

Его решимость сокрушить

В порыве страстном.

Меня оставить Он спешит

Ох, так напрасно!

«Нет, не изменит ничего».

Я вновь рыдаю...

Не убедить никак Его,

Все понимаю.

Мой Ангел, рядом будет Он,

Всегда незримый.

Нет, я не сдамся! Он – не сон!

Он – мой любимый!

Пробуждение было тяжелым. Все мое тело болело, будто по нему проехались катком. В горле пересохло, было больно сглотнуть. И все еще было удушающее жарко. И тихо.

Всякий раз, когда стояла такая мертвая тишина, я пугалась, что Эдвард ушел. Или, что еще хуже – мне действительно он просто приснился во сне… или я придумала его, чтобы спрятаться от безумия… или его вообще никогда не существовало…

Он сидел напротив, мирно наблюдая за моим лицом. Я выдохнула от облегчения, как только увидела его.

– С добрым утром, – мягко сказал он. – Ты проспала одиннадцать часов.

– Сколько?! – ужаснулась я. Немудрено, что у меня все болит. Эти скалы совсем не похожи на мягкую постель.

– Ну, если быть точным, одиннадцать часов и восемь с половиной минут.

– Ты что, считал? – я с трудом села, моя голова слегка кружилась.

– Да, – просто ответил он.

– А тебе, значит, спать не надо? – заметила я и эту его особенность. Кажется, меня уже ничего не удивляло. Все воспринималось естественно. Или, может, я и правда схожу с ума.

– Эм… нет, – улыбнулся он. – Не надо.

– Круто, – признала я и добавила опрометчиво: – Я бы тоже так хотела.

Его лицо мгновенно изменилось, став серьезным и напряженным.

– Прости… – пробормотала я, не понимая, чем обидела его. – Просто это… выглядит так удобно, – я попыталась неловко оправдаться. – Не надо спать, дышать, пить, уставать… что еще? Есть? Работать?

Эдвард скептически дернул бровями.

– Все имеет свою цену, – многозначительно произнес он.

– И какова же твоя? – осведомилась я, не понимая, почему его слова звучат настолько мрачно.

– Мм… я не скажу тебе, – опустил глаза он и, взяв камешек с земли, начал вертеть его в длинных пальцах. Я подумала, что он мог бы стать отличным пианистом – так ловко его пальцы крутили осколочек. Он словно играл на нем беззвучную мелодию, двигая туда-сюда.

– Почему? – проворчала я, другого и не ожидая от него уже.

– Должен же я сохранить парочку секретов… – он криво усмехнулся, как-то очень уж обреченно и печально.

Внутри меня мгновенно все похолодело… словно повеяло зимней стужей между нами.

– Тебе не обязательно уходить, – прошептала я, движимая отчаянным порывом удержать его рядом с собой и после… после возвращения в мир людей. Паника снова сжала мой желудок. Я знала, что вижу его последние часы… быть может, минуты… – И тогда у тебя появится время рассказать мне остальное.

Эдвард неодобрительно нахмурился.

– Почему нет? – пошептала я, приняв его неодобрение за отказ. Я не была дурой. Он не останется. Я видела это.

– Зачем? – тихо спросил он, не поднимая глаз. – У тебя своя жизнь.

– Я не против впустить в свою жизнь кого-то еще… – выпалила я на одном дыхании и покраснела, потому что признаваться в чем-то первой было новым для меня. Откуда во мне такое адское желание его удержать? Быть может, я ему вовсе не нужна. С чего я взяла, что он вообще думает об этом? К тому же, он слишком молодой… по крайней мере, на вид.

Нужна, – кричал противный голос внутри моей головы. Иначе зачем бы ему спасать меня на протяжении четырнадцати лет?

– Белла, – сказал Эдвард сурово, – нам пора.

И я поняла, что все разговоры бесполезны.

Поднявшись, я поморщилась от того, как сильно болит все тело. Колено продолжало ныть, я едва могла встать на ногу. К этому теперь прибавилась боль в правом ребре, напоминая о том, как мы с Эдвардом висели над пропастью, и его крепкая рука удерживала меня… очень сильно.

– Прости за это, – прошептал он, и, оглянувшись, я удивилась мрачному и подавленному выражению его лица. Он стоял совсем близко, и прежде, чем я спросила, о чем он говорит, он приложил холодную руку к моему ребру – туда, где я испытывала боль.

Я вздрогнула, но вовсе не от боли или холода его руки… и опустила глаза вниз, чтобы разобраться, что его так расстроило… а также скрыть чувства, которые испытывала от его прикосновения.

На моей коже красовались три отчетливых сиреневатых следа… которые в точности совпадали с контуром его пальцев…

Медленно я подняла на Эдварда глаза. Я понимала причину боли на его лице… но испытывала только благодарность за спасение и благоговение перед его силой, больше ничего. Ему было не за что винить себя! И мне хотелось убрать это ужасное чувство из его красивых глаз.

– Не бери в голову, – прошептала я, накрывая его ладонь своей, потому что не хотела, чтобы он отнимал свою руку. Его ледяная кожа лучше любого лекарства снимала боль, его прикосновение было таким приятным. – Ты ведь спас мне жизнь!

Светло-золотистые глаза Эдварда, находящиеся неприлично близко, не изменились: в них плескались вина и мука, и мне не нравилось это. Какая-то глубокая боль скрывалась внутри него, из-за чего мне в который раз стало его бесконечно жаль. Все, чего я хотела, это помочь ему перестать терзаться понапрасну.

– Эй! – окликнула я мягко и кокетливо, решив перевести все в шутку, чтобы облегчить ему напрасные и ненужные страдания. Я усмехнулась и изогнула одну бровь: – Лучше иметь синяк, чем быть мертвой, Эдвард.

Это сработало. Его глаза вспыхнули, а затем смягчились, и он кивнул, подавив улыбку. Мое дыхание участилось, когда он снова поднял глаза, и я осознала, как близко он стоит… Его сладкое опьяняющее дыхание касалось моего лица. Мне нужно было только сделать шажок вперед, и наши тела соприкоснутся. Просто поднять руку и положить на его плечо. Легонько потянуться, закрыть глаза и поцеловать его… Это казалось таким естественным сейчас. Это в полной мере отразило бы всю степень моей благодарности…

– Пойдем, – пробормотал вдруг Эдвард, вырывая меня из моей фантазии. Он отнял руку, которую я выпустила неохотно, сразу же почувствовав разрыв контакта между нами; стену, которую Эдвард незаметно, но настойчиво выстраивал снова. – Нужно выбираться, пока у тебя есть силы.

Я вздохнула, наблюдая, как Эдвард, отвернувшись, вешает на себя баллон. Его лицо снова было хмурым, но не злым – скорее, растерянным.

Я выпила воды из текущего по стене ручейка, подставляя ладони. Я чувствовала себя слабой, но не настолько, чтобы не идти. Голод притупился, и мое тело испытывало прилив сил после продолжительного сна.

Мы начали длинный и рваный спуск. Было заметно, что эта пещера выбита здесь водой. Должно быть, во время дождя, когда подземная река наполнялась, она пробила себе еще и это русло. Сейчас здесь было сухо, значит, ливень на земле закончился давно.

Осколки породы съезжали вниз, грозя увлечь меня за собой, но Эдвард всегда подавал мне руку, чтобы удержать.

Так мы спускались… несколько часов. А затем снова шли длинным боковым туннелем.

– Слышишь? – спросил меня Эдвард в один момент, в его голосе зазвучала отчетливая радость.

Я прислушалась, но стояла по-прежнему мертвая тишина.

– Нет, – призналась я.

– Прибой, – Эдвард сжал мою руку. В действительности сжалось мое сердце. Это он. Конец пути.

– Я не слышу, – упрямо проворчала я, внезапно чувствуя страшное разочарование и боль. Мне снова стало трудно дышать, и слезы противно защипали глаза. Да что со мной такое? Я испытывала такие чувства первый раз! Я знаю его всего несколько часов! Ну ладно, пару суток, считая время, когда я спала.

Я услышала всплеск воды и увидела впереди зеркальную гладь. Мы вышли в небольшую пещеру правильной округлой формы. Озерцо имело насыщенный синий цвет и наполняло пространство запахом морской соли. Ноги погрузились в мягкий песок. 

Вода медленно поднималась… затем так же медленно отступала назад… Теперь даже я видела, что это прибой. Перед нами был последний рубеж – выход в океан. 

– Я быстро, – прошептал Эдвард, оборачиваясь ко мне и снимая баллон. Его лицо внезапно осунулось и побледнело. – Ты плачешь? – удивился он искренне. Я и не заметила этого, и тотчас стерла предательские слезинки со своего лица.

– Нет, – проворчала я.

– Все будет хорошо, – пообещал он, беря меня за обе руки и – я задрожала – целуя меня в лоб! Я потрясенно уставилась на него, как будто вижу впервые. – Я быстро сплаваю и вернусь. Не считай время, прошу тебя. И не делай ничего опасного, пока меня нет.

Он сказал это с такой милой издевкой, что я рассмеялась сквозь слезы. И сильнее расплакалась.

Эдвард торжественно вручил мне фонарик и медленно отступил к воде, не сводя с меня глаз, будто боялся оставлять меня наедине с собой. Я тоже смотрела на него, чувствуя себя какой-то… потерянной. Словно я обрела рай, а сейчас готовлюсь его потерять.

– Все будет хорошо, – шепнул он снова, – я вернусь, ты не успеешь заскучать.

Я шмыгнула носом, и он исчез. Не было даже всплеска – он так плавно ушел под воду. Лишь круги говорили о том, что он нырнул, да силуэт, промелькнувший под водой у края скалы.

Я присела на корточки в терпеливом ожидании. Я все-таки считала минуты. Прошло примерно пятнадцать, когда я увидела знакомый силуэт, мощным гребком бросающий себя вперед. Через секунду его голова показалась на поверхности, взгляд встревоженный. Но тотчас на его лице появилось облегчение.

– Примерно четыреста метров, путь извилистый, но широкий, – сказал Эдвард, выходя ко мне. – Воздуха в баллоне на два часа, спешить не будем. Все будет хорошо.

Он внимательно посмотрел на меня, но я молчала. Не знала, что сказать. Внутри меня образовалась странная пустота.

– Там немного болтает на выходе, но в целом дорога не сложная, – тише добавил он, не понимая моей рассеянности. – Тут ты даже без меня справилась бы.

Последняя фраза заставила меня поднять на него глаза. Я вдруг осознала, что это та самая секунда, когда я вижу его в последний раз – действительно в последний. Больше такого не повторится. Боль пронзила сердце острой стрелой, толкая вперед – к несвойственным мне, смелым и необдуманным поступкам.

– Эдвард, – выдохнула я и шагнула ему навстречу в порыве чувств. Я никогда не ощущала себя такой решительной… Нет, скорее, отчаянной.

– Что такое? – он был встревожен, глядя на меня, на то, как снова слезы наполняют мои глаза. Я смотрела на него неотрывно. Я не могла отвести глаз.

– Пожалуйста, не уходи, – мой голос надломился, и я схватила его за руки.

Он выглядел растерянным и потрясенным… и он сглотнул. И он ничего мне не сказал.

– Почему нам нельзя видеться? – зарыдала я по-настоящему и уткнулась ему в грудь, словно превратилась в одночасье в пятилетнюю девочку. – Мы же можем просто… общаться.

– Мы не можем, Белла, – прошептал он в мою макушку, и я почувствовала, как он отводит меня от воды в сторонку, садится к стене, усаживая меня вниз, на свои колени, как маленького ребенка, которым я сейчас и была. Маленького и капризного ребенка.

Я тотчас же обняла его за шею. Крепко.

У меня началась настоящая истерика – с судорожными всхлипами и горючими слезами. Мне было больно каждую секунду этого безжалостного прощания. И чем больше он гладил меня по волосам, тем сильнее я хотела остаться рядом с ним. Я никогда не испытывала ни с кем такого чувства защищенности. Я не хотела терять это. Я УЖЕ скучала по нему.

– Почему? – умоляла я его мне ответить. – Я тебе совсем не нравлюсь? Я стара для тебя?

Это была глупость, я знала это. Мне не следовало задавать этот вопрос – ответ был очевиден. Мне не следовало вообще задумываться над возможностью этого. Но я просто не могла себя остановить.

– Ты самая красивая женщина из всех, которых я знаю, – прошептал Эдвард, не отвечая прямо на мой вопрос.

– Тогда почему бы не попробовать… быть хотя бы друзьями? Это же ведь ни к чему не обязывает… Обещаю… я не буду просить ничего большего…

– Нельзя, – шептал он в ответ. – Нельзя, милая.

– Боже, но почему? Люди встречаются… и общаются… в этом нет ничего особенного… – я всхлипывала после каждого слова, хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды. Я умоляла его.

– Я не подхожу тебе, Белла, – низким голосом, мрачно проговорил он, и его пальцы постоянно ласкали мои волосы и скулы, заставляя меня жаться к нему еще сильнее.

– Это не так, – я покачала головой, стирая слезы, чувствуя странную приподнятость из-за того, что он не сказал наоборот: «Ты не подходишь мне». Это я не смогла бы оспорить, но его утверждение звучало… неправильно.

Я повернулась, чтобы усесться на его колени лицом к нему.

– Ты замечательный. Ты добрый, хороший… и ты такой красивый… – я провела ладонями по его лицу, много раз, запоминая черты, как скульптор запоминает образ, чтобы потом создать шедевр. Я шептала ему комплименты, и слезы текли по моим щекам. Он потрясенно молчал, глядя на меня широко раскрытыми глазами, позволяя мне гладить его по идеальным бровям, прямому носу, мужественным скулам, чувственным губам… Я не обращала внимания на его ошеломленный, шокированный вид. Я не могла отпустить его… Не могла… Я впервые столкнулась с такими сильными чувствами и не знала, как бороться с ними. Я только понимала, что никак не могу отпустить его…

– Идеальный… – шептала я, ощущая себя окончательно сумасшедшей, а потом наклонилась и поцеловала его, сквозь слезы.

Он вздрогнул и втянул носом воздух… и губы его раскрылись. И я пыталась удержать его лицо рядом с собой, чтобы не позволить ему сбежать. И затем я почувствовала его пальцы в своих волосах – он прижимал меня за затылок к себе. Его губы были холодными и твердыми… и они отвечали на мой поцелуй, больше не сомневаясь.

Он мог в любой момент остановить меня – ему бы это ничего не стоило, я ведь видела его силу. Но он не сделал этого. Я могла придумать только одну причину, по которой Эдвард ответил на поцелуй – он тоже этого хотел.

Его губы двигались медленнее, чем мои. Мои были отчаянными и почти грубыми, жадно припадая в попытке вырвать как можно больше взаимности. Пряный аромат его быстрого дыхания сделал меня пьяной, но я продолжала раз за разом вдыхать его, как наркотик, никак не чувствуя насыщения.

Только один раз я ощутила его сопротивление – когда попыталась проникнуть в его рот языком. Эдвард вздрогнул и отшатнулся, и на секунду я увидела напряженное выражение его лица с крепко стиснутыми веками. Его пальцы впились в кожу на моих плечах – так, будто он пытается меня остановить или даже оттолкнуть от себя… но не может сделать этого. В тот миг, когда мой язык, промахнувшись, скользнул по уголку его губ, Эдвард со стоном прижал меня обратно, сдавив плечи так сильно, что на секунду стало нечем дышать.

Его стон электрической волной прошел сквозь все мое тело, по венам побежал адреналин, равного которому я еще не испытывала в жизни. Я никогда ни одного мужчину не хотела так сильно, как Эдварда.

Может, это замкнутое пространство пещеры во всем виновато, и я действительно сошла с ума… Но в тот момент я не могла задумываться о том, что мы знакомы всего пару дней… равно как и о том, что ему всего семнадцать лет… В тот момент я хотела его настолько сильно, что вообще думать не могла.

Вторя моему желанию, губы Эдварда с большей жадностью впились в мои, практически не давая мне вдохнуть. Его руки на секунду отпустили плечи… но лишь для того, чтобы в следующий миг оказаться на талии, прижимая снова так сильно, что я изогнулась вперед, повторяя контуры его тела. Будто оно создано для меня… Идеально… И я почувствовала его желание. Моя голова запрокинулась, а из горла вырвался хриплый стон.

Острая потребность в продолжении поразила меня изнутри, словно болезнь. Я задышала очень громко, и тело мучительно заныло – ему было недостаточно того, что происходит.

Эдвард, казалось, разделяет мое влечение: его дыхание соперничало с моим по накалу страсти, а холодные губы переместились на горло и ключицы.

Обезумев от желания, которое росло с каждым мгновением, воспламеняя нервы и сжимая внутренности в сладкой истоме, я потянула за петельку, расстегивая молнию его гидрокостюма, и Эдвард пораженно ахнул, пытаясь отстраниться от меня. Его глаза горели огнем, в то время как он не мог решить, отбросить меня от себя или прижать к себе обратно. Он боролся с самим собой, но этого мгновения мне оказалось достаточно, чтобы понять, что делать дальше, чтобы добиться своего. Я была довольно упряма в достижении цели.

Моя рука шустро метнулась вниз по его животу, касаясь его мужского естества. Я знала, что делала. Редко какой мужчина смог бы устоять против такого напора, который я применила. Я буквально застала его врасплох.

– Белла… – выкрикнул он, но то, что он хотел сказать, утонуло в его бессильном шипении. Его руки снова сместились на мою талию, и пальцы сжались очень сильно. И он зарычал, словно дикий зверь, даже лицо стало яростным. Я видела мышцы, играющие под гидрокостюмом, и чувствовала, как руки Эдварда на моей талии превратились в кулаки, словно он снова пытается остановиться. Но он по-прежнему не оттолкнул меня. Даже если он разумом считал, что нужно прекратить, его тело говорило об обратном… Он желал продолжения так же сильно, как и я, а может, даже сильнее.