Текст книги "Санктум (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Низкие своды пещеры, заключившие нас в ловушку, не оставляли ей иного выбора… Она не должна была влюбляться в меня… Это было просто невозможно… Слишком мало времени прошло, чтобы развились настоящие чувства. Конечно, это всего лишь очарование, не более того. Мы выйдем на волю, и все пройдет.

– Белла, – сказал я несколько более грубо, чем собирался, от испытываемых противоречивых эмоций не очень владеющий собой, – нам пора.

Я наблюдал, как она поднялась и отправилась к струйке воды, текущей сверху, чтобы напиться. Она выглядела лучше, не такой изможденной, как вчера. Мое внутреннее равновесие нарушали лишь ссадины и синяки на ее теле, многие из которых были оставлены моими руками.

– Прости за это, – прошептал я, не заметив, как оказался так близко от нее – она притягивала меня, словно настоящий магнит, это было физически ощутимо. Когда Белла обернулась и уставилась на меня в недоумении, я медленно приложил руку к ее поврежденному ребру – отпечаток кровоподтека в точности совпал с контуром моих пальцев.

Белла вздрогнула и опустила глаза вниз, на мою руку. Она ничего мне не сказала, когда снова посмотрела на меня, но в ее глазах читалась… нежность. Вместо того, чтобы осуждать меня за причинение ей боли, она начала говорить о благодарности:

– Не бери в голову. Ты ведь спас мне жизнь!

А следующее, что она сделала, в очередной раз шокировало меня. Она накрыла мою руку своей и прижала к своему телу сильнее. Электрический ток прошел сквозь меня, касаясь самого сердца. Я не мог вздохнуть.

Я стоял, пораженный ее смелостью и своими эмоциями. Ее кровь бодро стучала, ударяя в мою ладонь, но в этот момент я не испытывал жажды. Другой голод охватил меня, гораздо более сильный и не имеющий ничего общего с моей сущностью. Это было так, словно мое сердце вновь забилось. Это был жар в каждой моей клеточке, как будто тепло ее тела передалось и моему. В горле встал комок. Ощущать ее руку поверх моей было так… правильно. Я бы простоял в таком положении вечность, лишь бы она никуда не уходила, всегда была рядом со мной, в непосредственной близости. Лишь бы это прикосновение не оказалось последним… Лишь бы оно нравилось ей…

Но я не мог забыть и того, как сильно мои неосторожные движения могут повредить ее хрупкую оболочку. Я боялся шевельнуться, чтобы не причинить ей боль снова… В то время, как мне с особенной силой хотелось прикасаться к ней, особенно сейчас, когда она тоже этого хочет, я не мог сделать этого, потому что это было очень опасно… И эта пытка противоречием была невыносима для меня.

– Эй! – окликнула она кокетливо, явно пытаясь улучшить мое испорченное настроение. – Лучше иметь синяк, чем быть мертвой, Эдвард.

Это сработало. Ее сравнение было забавным, разбив напряженную ситуацию, и я тут же понял, что она права. Конечно же, если бы не я, она бы уже была мертва. Я даже усмехнулся, удивляясь тому, как из убийцы в очередной раз с легкостью превратился в спасителя. Это случилось уже давно, четырнадцать лет назад и с тех пор ни разу не менялось. Я был ее защитником, и я любил ее. Больше собственной жизни. И я готов был и впредь играть эту роль ради нее, делать все возможное для ее человеческого счастья, особенно теперь, когда знал, как сильно она благодарна мне за это. Я был способен и горы перевернуть. Причем в буквальном смысле, если понадобится.

Я поднял глаза, встретив ее пристальный, изучающий и все еще нежный взгляд. Мы стояли так близко, что ее теплое дыхание овевало мое лицо… и в одну секунду что-то между нами изменилось. Улыбка, все еще касающаяся уголков ее губ, вдруг исчезла, а дыхание стало прерывистым. Ее рот приоткрылся, а сердце отбивало неровный ритм. Я бы решил, что это страх, если ее рука все еще не удерживала мою. И если бы не жадность, вдруг наполнившая ее темно-шоколадные глаза.

Что-то внутри моего живота судорожно сжалось. Полуоткрытые губы напротив моего лица манили меня с неодолимой силой. Это было бы так естественно – наклониться сейчас, чтобы ласково поцеловать ее… впитать в себя ее дыхание… ощутить на кончике языка неповторимый вкус… Это казалось настолько правильным, что перспектива поцелуя на секунду ошеломила меня. А самое невозможное было то, что она тоже хотела этого. Я видел это в ее глазах с такой очевидностью, что мне стало страшно. Она действительно хотела поцеловать меня.

Это могло бы стать возможным прямо сейчас. Я чувствовал в себе силы сделать это. Я чувствовал, что смогу не поранить ее, если буду очень осторожным. Я контролировал себя. И я так сильно хотел бы ощутить ее губы на своих губах… Это было почти потребностью: мощной, всепоглощающей и непреодолимой…

Но ведь я не был человеком. Для чего дарить надежду, если я все равно собираюсь уйти в свое привычное небытие? Разве правильным будет причинять боль, и себе, и ей тоже?

– Пойдем, – пробормотал я, настойчиво отнимая руку, а заодно выдергивая себя из порочного круга, пока не сделал что-то, о чем потом буду горько сожалеть. – Нужно выбираться, пока у тебя есть силы.

Я слышал, как она разочарованно вздохнула, но предпочел проигнорировать это, подбирая баллон. Я был слишком растерян из-за охвативших меня эмоций, а также из-за осознания, что Белла тоже хотела поцеловать меня. Конечно, она не знала, что я опасен, и что я… ядовит. Но все же понимать, что она хотела коснуться моих губ в поцелуе, было слишком для моего и без того сильно разыгравшегося воображения. Мой рот наполнился слюной, хотя я не думаю, что это была жажда. По крайне мере, не та жажда, к которой я привык…

Мы шли снова очень долго. Уже не волнуясь о том, что Белла может бояться меня, или что я буду грубым с ней не нарочно, я подавал ей руку всегда, когда был риск для нее упасть или оступиться. Белла охотно принимала мою помощь, и всякий раз, когда наши ладони соприкасались, меня пронзал электрический разряд. Выпустить ее руку, чтобы продолжить спуск, было невыносимо трудно. Я прилагал огромные усилия, чтобы не схватить ее в охапку, не прижать к своему телу очень крепко, не давая ей вздохнуть, и не напасть на нее со страстными, долгими, жадными поцелуями. Белла открыла какую-то новую часть меня, о которой я даже не подозревал. И эта часть оказалась сильнее всего прочего – сильнее ответственности, сильнее осторожности, сильнее благоразумия… Я с трудом удерживал себя от безумства. Это был новый неудовлетворенный голод… только я не мог понять, откуда он исходит.

Мне стало легче только по прошествии нескольких часов, когда мы спустились вниз и пошли по более-менее ровной местности, и необходимость в прикосновениях отпала.

Когда я услышал звуки прибоя, моя грудь наполнилась ликованием. Я снова сделал это, я снова спас ее! Еще немного – и Белла будет в безопасности. От пещеры и от… меня. Я действительно радовался концу нашего нелегкого путешествия, потому что это означало и конец ее мук. Она была измучена физически, поранена в нескольких местах, голодна, она была при смерти много раз. И сейчас впервые за последние сутки я ощутил надежду на то, что Белла, наконец, спасется.

– Слышишь? – в моем голосе отчетливо прозвучала радость.

– Нет, – сказала она, ее голос был недовольным ворчанием.

– Прибой, – объяснил я. Конечно, наверное, слишком рано для ее человеческих ушей.

– Я не слышу, – проворчала она снова, еще более сердито, и на этот раз я удивился суровости ее тона. Разве она не рада, что скоро окажется дома, в безопасности, среди друзей?

– Я быстро, – пообещал я, когда мы вышли к озерцу, уходящему в глубину и явно имеющему выход в океан, судя по близкому прибою. Даже если стены пещеры окажутся узкими, я смогу расширить проход, чтобы Белла проплыла сквозь него.

Мой восторг испарился, когда я обернулся, снимая с плеча баллон. На лице Беллы не было ни капли радости. Хуже – ее глаза были полны еле сдерживаемых слез. Внутри меня все перевернулось.

– Ты плачешь? – шокировано выдохнул я, не понимая ее реакции. Она боится нырять? Она боится нырять… со мной? Я обидел ее чем-то? Что я такого сказал или сделал? Или это слезы радости такие?

– Нет, – проворчала она недовольно, смахивая слезинку со щеки. Я мог поклясться, что ей… больно. Только не знал, почему.

– Все будет хорошо, – пообещал я искренне, беря ее за обе ладошки и притягивая к себе, чтобы поцеловать в лоб, как маленького капризного ребенка. Я пытался говорить шутливо, чтобы успокоить любые ее страхи. – Я быстро сплаваю и вернусь. Не считай время, прошу тебя. И не делай ничего опасного, пока меня нет. – Не было смысла скрывать свои умения – она и так уже все о них знала.

Это сработало. Она рассмеялась, хотя слезы все еще стекали по ее щекам.

Я медленно отступал к воде, не сводя с нее глаз, страшась оставлять ее наедине с собой, потому что понятия не имел, что означают ее внезапные слезы. Работа ее разума всегда оставалась загадкой для меня. Я чувствовал боль, видя ее печаль, хотя продолжал улыбаться, потому что тем самым стремился оказать ей поддержку. Быть может, если она увидит мою уверенность, то перестанет паниковать? Она же вроде не из тех, кто пасует перед трудностями…

Меня одолевала странная тревога, когда я плыл по извилистой пещере. Я спешил, потому что не хотел оставлять ее надолго и одну.

Все оказалось просто отлично – пещера была достаточно широкой, чтобы свободно проплыли два человека. Только в одном месте я немного обрушил свод, чтобы Белла не зацепилась баллоном за острые края. Когда я возвращался, убедившись, что это тот самый выход, который ведет к спасению, тревога мучила меня все время, пока моя голова не показалась на поверхности воды.

Что я ожидал там увидеть? Что Белла исчезнет, будто призрачный сон? Что за время моего отсутствия своды рухнут, погребая ее под собой? Учитывая степень ее невезения, такое было более чем возможно, и я был откровенно рад, обнаружив ее сидящей на корточках возле кромки воды. Целую и невредимую.

– Примерно четыреста метров, путь извилистый, но широкий, – сообщил я, выходя к ней. – Воздуха в баллоне на два часа, спешить не будем. Все будет хорошо.

Ее глаза были полны печали и все еще блестели от недавно пролитых слез. Она не смотрела на меня, уставившись в скалу под ногами. Она молчала, и я окончательно растерялся. Почему она не радуется тому, что все трудности позади? Что я сделал такого, чтобы так сильно ее расстроить?

– Там немного болтает на выходе, но в целом дорога не сложная, – тише добавил я, не зная, что еще сделать, кроме как успокаивать ее. – Тут ты даже без меня справилась бы.

Она медленно подняла на меня глаза… и я увидел там бездну боли, отозвавшейся в моем мертвом сердце. Что же я натворил, почему ей так плохо?

Она поднялась, ее дыхание участилось, когда она резко шагнула мне навстречу, протягивая руки.

– Эдвард, – выдохнула она, ее губы задрожали, а слезы снова наполнили глаза. Рыдание застряло в ее горле, когда она больше ничего не произнесла.

– Что такое? – сдавленно спросил я, готовый сделать что угодно, чтобы помочь ей. Пожалуйста, Белла, скажи мне…

– Пожалуйста, не уходи… – ее голос надломился.

Что угодно… кроме этого.

Мое сердце разбилось на миллион частей.

Мой разум отказывался верить в это.

Что же я наделал? Почему так сильно испортил все?

Она не дала мне опомниться, хватая за руки и подходя слишком близко, чтобы я мог разумно мыслить. Это не была жажда. Это был тот самый голод, вспыхнувший во мне прежде, чем я успел подавить его. Ее руки в моих руках действовали на меня безотказно, ошеломляя и дезориентируя. Ее глаза, наполненные нежностью и болью, лишали рассудка…

Я сглотнул, потрясенный тем, что именно она у меня просит. Так не должно было быть!

Она должна была бояться меня, а не симпатизировать. Она должна была чувствовать исходящую от меня опасность, и не видеть красоту. Она не могла, не могла попасть в эти коварные сети, потому что я не расставлял их… я пытался уберечь ее! Так как же вышло, что она всего за двое суток увязла в этом так же крепко, как и я четырнадцать лет назад?!

– Почему нам нельзя видеться? – зарыдала она громко и горько и уткнулась лицом в мою грудь, ее руки плотно обвились вокруг меня, не отпуская, моля о взаимности, пробуждая во мне ответные, такие сильные и невыносимые, чувства. – Мы же можем просто… общаться.

Ах, если бы это было так просто…

На секунду я представил, как это было бы чудесно: я приглашаю ее в кино, или на выставку, или просто прогуляться… мы идем, держась за руки, как во времена, в которые я родился, я покупаю ей мороженое, улыбаясь… провожаю ее домой после того, как мы обсудим тысячу интересных вещей… захожу на чашечку кофе, которую она не станет мне навязывать, потому что уже знает, что я не человек. На пороге ее дома, прежде, чем уйти, я наклоняюсь, чтобы коснуться мягких губ в нежном поцелуе… она обвивает тоненькими ручками мою каменную шею, с удовольствием отвечая мне…

На этом моя фантазия перемещалась на диван, тот самый, на котором я уже видел Беллу с другими мужчинами. Минуты, связанными для меня с самым огромным мучением в моей жизни, когда я знал, что дальше произойдет, и должен был уйти, оставить ее в чужих руках, которым… не доверяю.

Но теперь на месте тех мужчин был я. Ласкал ее расслабленное лицо кончиками пальцев и губами... Гладил ее шелковистые волосы, спускаясь ладонями по спине, рельефной талии вниз, изучая округлости ее бедер… Рывком сажал бы ее на себя, позволяя ей оказаться выше, погребенный в каскаде ее густых волос… Ее изящная шея напротив моего лица… Она запрокидывает голову… И мне пришлось прервать фантазию на этом чудовищном моменте. Это было невозможно. Я бы убил ее.

– Мы не можем, Белла, – прошептал я подавленно, собираясь оставаться благоразумным, несмотря на боль, раздирающую сердце. Моя мечта неожиданно осуществилась. Но разве это то, чего я в действительности желал? Я хотел сделать ее счастливой. Хотел защитить ее от любой беды. Хотел ли я, чтобы она полюбила меня? Да, если бы я был человеком. Но я не был человеком. Я не имел права посягать даже на дружбу с ней.

Мне пришлось отвести Беллу в сторонку и усадить на свои колени, потому что она не могла стоять. Сотрясаясь от громких рыданий, больше смахивающих на истерику, она вцепилась в мою шею руками, обнимая слишком крепко, чтобы это было простой симпатией. Это было похоже на крайнюю степень отчаяния, как если бы мы были знакомы годы, а не два дня. Это было так, как будто я разбиваю ее сердце. Видит Бог, я не хотел этого! Я хотел всего лишь защитить ее…

– Почему? – умоляла она меня ответить. – Я тебе совсем не нравлюсь? Я стара для тебя?

Стара? Она действительно так считает? Я взглянул на нее, когда она подняла на меня красные, заплаканные глаза, и поразился, насколько она красива, когда не стесняется показать свою ранимость. Она никогда не была бы старой для меня. Она была прекрасна. Она была совершенна. Всегда.

– Ты самая красивая женщина из всех, которых я знаю, – прошептал я уверенно.

– Тогда почему бы не попробовать… быть хотя бы друзьями? Это же ведь ни к чему не обязывает… Обещаю… я не буду просить ничего большего…

А кто сказал, что инициатором большего не стану я? Или она совсем не ставит мои чувства в расчет? Я едва выдержал весь этот путь по пещере. Если я позволю нашим отношениям развиваться, долго ли смогу оставаться просто другом?

– Нельзя. Нельзя, милая, – с трудом ответил я. Как бы мне ни хотелось сказать ей, как сильно, как давно, и как безнадежно люблю ее, я ничего не мог предложить ей, кроме этого. Счастливого будущего, детей, безопасности, физической близости – не было бы между нами никогда.

– Боже, но почему? – она всхлипывала после каждого слова, умоляя меня.

– Я не подхожу тебе, Белла, – это была вся правда, которую я мог сказать ей, не раскрывая других подробностей. Отчаяние, с которым мне хотелось ответить на все ее чувства взаимностью, разрывало мою грудную клетку. В животе поселилась боль, распирающая изнутри, и мои пальцы, не слушаясь приказов, нежно ласкали длинные волосы и маленькие скулы, имея целью утешить ее печаль. Казалось, что это оказывало прямо противоположный эффект – всякий раз, когда я ласково касался ее кожи, Белла начинала сильнее плакать.

– Это не так, – спорила она, поворачиваясь ко мне заплаканным лицом, находясь невозможно близко и потому продолжая ошеломлять меня. – Ты замечательный. Ты добрый, хороший… и ты такой красивый…

Ее пальцы неожиданно оказались на моих щеках, в жесте настолько нежном и трепетном, что я был в очередной раз шокирован. Она ласкала мои виски и скулы, касаясь кромки волос, бровей, кругов под глазами… опускаясь к подбородку… Тепло ее пальцев проникало внутрь, под мою кожу, отзываясь напрямую в самом сердце, которое сжималось в адской муке, и это не было жаждой.

– Я никогда такого ни к кому не испытывала… – шептала она взволнованно, ошеломляя меня снова и снова своими действиями и словами, не давая мне ни мгновения, чтобы прийти в себя и справиться с охватившими и меня слишком сильными ответными эмоциями. Мои руки покоились около ее талии, не прикасаясь к ней, но я чувствовал жар ее тела повсюду – буквально повсюду вокруг меня. – Сильный… Добрый… Такой понимающий… И очень заботливый… очень… Идеальный… ты идеальный… идеальный… – и прежде, чем я успел сформулировать хоть одну здравую мысль, чтобы возразить на каждое ее ошибочное высказывание, ее губы вдруг оказались на моих, такие горячие и сладкие, отчаянные и настойчивые… воспламеняя внутри меня огонь… и новый голод, которого раньше я никогда в жизни не испытывал…

Это было похоже на взрыв внутри меня. И этот взрыв смел все на своем пути. Все мои благородные намерения и правильные мысли сгорели в адском пламени вспыхнувшей страсти.

Я боролся всего мгновение. Боролся с собой, не с ней – ведь я мог причинить ей боль, отталкивая от себя. Спустя секунду я уже сдался под ее напором, жадно отвечая на поцелуй. Мои руки запутались в густых волосах, а жар ее тела проник в мои внутренности, касаясь кончика языка, сжигая легкие, сердце, сокращая мышцы груди, живота, перемещаясь вниз по всему телу, до кончиков пальцев ног и возвращаясь обратно. Я превратился в оголенный провод, на кончике которого искрится смертоносный электрический заряд…

Это было столь сильное и новое для меня чувство, столь обжигающе прекрасное, что я не смог бы долго сопротивляться. Казалось, каждая частичка моего тела в это мгновение возродилась, наполнилась жизнью и сошла с ума, подчиняя себе разум. Я больше не мог быть здравомыслящим. Я был отчаявшимся влюбленным с разрушенной силой воли, в руках которого оказалась та, что дороже собственной жизни.

Я лишь старался ограничить себя в движениях, все силы бросив на контроль – я не хотел причинить ей случайно боли. Не спешить, отвечая на отчаянное движение ее настойчивых губ, буквально пожирающих мои губы, и воспламеняющих внутри меня какие-то новые, необузданные силы, поднимающиеся из глубин, в которых я ничего не смыслил.

Не сжимать слишком сильно ее хрупкие плечи, чтобы не оставить новых болезненных следов…

Не тянуть волосы…

Не позволять ей переходить границы, за которыми кроется опасность, вроде той, когда ее язык неожиданно попытался прорваться внутрь моего рта. Она могла пораниться о зубы. Что бы я делал с этим тогда? Мне пришлось резко отстраниться, когда она попыталась… Этот крошечный разрыв контакта оказал совершенно противоположный эффект – из моего горла вырвался стон, и я уже больше не отвечал на себя, как прежде. Напротив, я сам напал на нее с поцелуями, прижимая за талию к себе так тесно, что не был уверен в соблюдении границ.

Ее тело изогнулось навстречу моему так идеально, будто было создано для него. Голод, прорвавшийся сквозь остатки самоконтроля, смел преграды и мысли об ее безопасности из моей головы, хотя я просто обязан был оставаться с ней нежным и осторожным. Было так естественно и приятно ощущать ее тело прижатым ко мне, что я испытал настоящее головокружение. Жар рос внутри, увеличивался с каждой секундой, грозя разрушить ту часть меня, которая все еще принадлежала человеку. Это был инстинкт, но это не была жажда. Это было сильнее жажды во много раз.

Дыхание Беллы стало частым и глубоким, с негромкими постанываниями. Ее грудь вздымалась, прижимаясь к моей грудной клетке, и этот контакт еще сильнее подавлял мой разум. Мое тело отказывалось слушаться, подчиненное потребности прикасаться еще и еще… не останавливаться ни в коем случае… Это казалось самоубийством – остановиться сейчас. Я просто не смог бы совершить подобный подвиг.

Ее голова откинулась назад, совсем как в моей фантазии, но вид открытого горла не вызвал привычного желания выпить кровь. Жажда мучила, мое тело горело, но это было не настолько сильно, как я ожидал. Гораздо больше мне понравилось просто прикасаться губами, ощущая теплоту ее кожи на своем языке… Тонкая шея, на которой бился горячий, сумасшедший пульс… Маленькие выпирающие ключицы, при прикосновении к которым Белла простонала мое имя… Я и помыслить не мог, насколько это может быть приятно, когда девушка вот так тает в твоих руках от каждого, даже самого простого, действия… Я никогда прежде не видел, чтобы она реагировала столь сильно на ласки других мужчин, с которыми встречалась. Она буквально вспыхивала всякий раз, когда я совершал даже мимолетное прикосновение.

Я совершенно обезумел…

Я даже не думал о том, чтобы остановиться…

Звук резко расстегиваемой молнии гидрокостюма на моей спине привел меня в чувство за одно мгновение.

Нет!

– Ахх… – вырвалось из моего рта, потому что отодвинуть Беллу от себя оказалось для меня непосильным испытанием. Я искал ее глаза, чтобы умолять о передышке, но когда нашел их, выражение огня в них даже ухудшило ситуацию. Белла хотела меня. В самом деле. Так сильно, что то, что я увидел, заставило мой живот конвульсивно дернуться, а рот наполниться слюной. В глазах побагровело.

Если я хочу остановиться, то это нужно делать сейчас, потому что потом может стать слишком поздно… Я уже чувствовал, как неведомая сила поднимается изнутри и заполняет все свободное пространство, и это не было ни жаждой, ни даже любовью… Это было нечто иное… абсолютно новое и потому неподвластное… Это было влечение.

Белла не дала мне шанса опомниться. Я даже не понял, что произошло, но неожиданно меня с сокрушительной силой торнадо пронзило удовольствие. Это было так, как будто Белла лучше понимала меня, чем я сам понимал себя. Ее рука точно знала, где именно располагается самое жаждущее место на моем теле, и безошибочно нашла его.

– Белла… – выкрикнул я, желая предупредить ее об опасности, но в следующее мгновение мириады искр наслаждения рассыпались по моему телу, концентрируясь в единственной точке – в паху, доводя меня до беспамятства. Я больше не мог контролировать это – это было сильнее меня. Я сдался.

Теперь, когда я осознал, чего именно хочет мое тело, я стал смелее. Мои руки опустились на талию девушки, дергая ее на себя, от чего мы взаимно застонали. Сквозь туман полыхающего во всем моем теле удовольствия я попытался помнить, что должен быть осторожным. Я больше не собирался противиться влечению… но не хотел бы, чтобы Белла при этом пострадала. Мне нужна была хотя бы минутная передышка… которую она мне и не собиралась предоставлять.

Я сжал руки в кулаки, надеясь, что справлюсь с этим ураганом чувств, обрушивающихся на меня снова и снова… от движения ее руки… от качания ее прекрасного тела перед моими глазами… от выражения ее лица, полного необыкновенного желания… от ее сладкого, чувственного, надрывного дыхания…

– Пожалуйста, Эдвард… – умоляла она, не сообразив, что уже сломила мое сопротивление. Ее губы снова в отчаянии накинулись на мои, одной рукой она обнажила мои плечи. Я позволил ей вести, полагая, что так у меня больше шансов удержаться от смертельной ошибки, будь то моя неуправляемая сила или жажда ее крови. Я лишь крепко стиснул зубы, когда Белла вновь попыталась втолкнуть язык в мой рот, но охотно ответил на более сдержанный поцелуй.

– Боже… – вырвалось у меня, когда Белла сдернула мой гидрокостюм слишком резко, обнажая до бедер, от чего я неожиданно оказался обнаженным перед ней, и это было столь же необычное ощущение, сколь и сильное, поражая, казалось, даже мой мозг желанием обладать ею. В нем не осталось ни одной разумной мысли, кроме потребности в продолжении.

Я слышал, как мое дыхание становится тяжелым и хриплым, отчаянным от всепоглощающей жажды ее тела. Руки непроизвольно сомкнулись на талии девушки, тихонько стонущей мое имя, что делало момент восхитительно прекрасным – лучше, чем в любых, даже самых смелых моих мечтах!

Я думал, что все происходит слишком быстро. Теперь мне казалось, что время замедлилось, я не мог больше терпеть это мучение, поражающее каждую клетку моего каменного тела. И особенно центральное место в моем паху, где теперь не было латекса, и моя гордая плоть доказывала всю невероятную силу моего желания, концентрация которого достигла точки взрыва и стала похожа на гранату с выдернутой чекой.

– Белла… – нетерпеливо прошептал я, когда она вздумала снимать с себя купальник. Перед моим лицом обнажились полушария ее грудей, доводя до полного исступления. Я же не мог прикоснуться к ним без того, чтобы не сломать ее одним движением! Мои руки дрожали от усилий сдерживать порыв опрокинуть Беллу на спину, или схватить ее за бедра и притянуть на себя… Я не мог сделать этого без риска навредить… Я полностью положился на нее – иначе я бы убил ее.

– Пожалуйста… – шептала она взволнованно, казалось, она не понимает, что делает со мной, и как я близок к тому, чтобы сорваться. Внезапно мне снова потребовалась передышка, потому что ее обнаженное тело подействовало на меня разрушительно. Я оказался окончательно не способен контролировать себя. – Пожалуйста!

– Остановись, – попросил я вымученно, надеясь, что, если она послушает, я буду способен продолжать, и доставлю ей удовольствие, не убив при этом. Всего лишь пара минут, чтобы вернуть контроль над телом. Всего лишь пара мгновений, чтобы снова начать мыслить рационально, думая об ее безопасности, а не об удовлетворении своих эгоистичных потребностей.

– Почему? – Белла лишь на мгновение замерла, глядя мне в глаза, но этого мгновения мне хватило, чтобы понять, что никакая передышка уже не поможет. Я был поражен страстью, словно болезнью. Даже если Белла вдруг передумает, я не был уверен, что теперь остановлюсь.

– Это… опасно… – я донес до нее столько предостережения, сколько смог, в своем полубезумном состоянии. Если я не могу остановиться, быть может, сможет она? – Опасно, Белла…

– Как раз то, что надо, – я даже не удивился, услышав это. Когда это Белла избегала опасных, связанных с риском вещей? Она искала и находила их, вот и я оказалось под прицелом.

Она приподнялась, и я вздрогнул, когда ее горячие нежные пальчики коснулись моей обнаженной плоти. А в следующую секунду наслаждение невероятно мощной приливной волной распространилось внутри меня, поражая целиком – и разум, и тело.

Это было так, как будто я мгновенно оказался на небесах и воспарил там. Сладкое и сильное чувство, непостижимо прекрасное, как запретный рай, и смертельно опасное, как неуправляемая ядерная реакция, охватило меня, подчиняя своему коварному совершенству. Часовой механизм в действии. Чистое наслаждение.

Рычание само собой вырвалось из горла – я попросту не мог контролировать себя. Эмоции рвались наружу, искали выход и нашли его. Я горел. Горел так сладко.

Мои глаза расширились, когда я понял, что моя мужская часть полностью находится внутри Беллы… Это стало чем-то фантастическим для меня – понять, что я не причиняю ей этим боли, а даже напротив, судя по выражению на ее лице, дарю удовольствие. Я был потрясен, глубоко шокирован… и восхищен тем, как это в действительности оказалось.

Наши глаза встретились. Я чувствовал, как с каждым движением Белла что-то меняет внутри меня. Это было больше, чем страсть, и больше, чем любовь… это была новая связь, которая росла, превращаясь в стальные цепи, соединяя меня с этой невероятной девушкой неразрывно и бессмертно. Я раньше думал, что люблю ее – больше собственной жизни... Я ошибался, считая, что дошел до своего эмоционального предела… Именно сейчас, когда мы стали близки, как только могут быть близки два человека, я ощутил, что мои чувства растут вновь… поглощая меня до основания… вырываясь наружу, потому что внутри моего сердца было слишком мало места... Я был накрепко привязан к Белле… и это навсегда… на всю мою вечность… Белла стала моей. И я больше ни за что не смогу отпустить ее от себя…

Это позволило мне понять… что я снова могу контролировать себя. Невзирая на потребность опрокинуть Беллу на спину и отпустить свою силу, свое вожделение, невзирая на жажду впиться в ее горло зубами и выпить кровь… во мне появилось новое желание: принести ей удовольствие, сильнее и лучше, чем она испытывала до встречи со мной. Ее чувственная реакция на мои прикосновения подарила мне надежду, что я способен сделать это… Мне только нужно было сосредоточиться, чтобы контролировать себя… чтобы вспомнить, что я должен делать…

Мои напряженные руки как можно бережнее легли на бедра девушки. Моя голова была затуманена страстью, а тело находилось во власти удовольствия, увеличивающегося с каждым движением Беллы вверх-вниз, грозившего подорвать контроль, едва он появился… но я сосредоточился на том, чтобы сделать это мгновение максимально приятным для неё.

Всего лишь немного изменить угол ее движения… Не дать ей разрывать контакт с моим телом, чтобы она лучше почувствовала меня…

Ее глаза закатились, едва я сделал это.

– О, Боже… да-а… – выдохнула она, запрокидывая голову и полностью передавая контроль моим рукам. Ее стоны наполнили своды пещеры. Ее тело прекрасно чувствовало партнера, беспрекословно следуя малейшим указаниям моей руки. Это было как в танце: все зависит от того, кто ведет, но только те пары, в которых оба правильно исполняют свою роль – ведущего и ведомого, – способны достичь невероятных высот. Мы с Беллой в этом смысле идеально подошли друг другу.

Стоило мне взять управление ситуацией на себя, все изменилось. Стоны Беллы переросли в крики – крики удовольствия, – ее пальцы сжимались на моих плечах, а голова запрокинулась, позволяя ее груди высоко вздыматься перед моим лицом, искушая и соблазняя. Мое имя срывалось с ее полуоткрытых губ непрерывно, а тело готовилось получить свою разрядку. Я мог чувствовать это по напряжению ее плеч и рук, по громогласному сердцебиению, увеличивающемуся, словно стаккато, по громкому, свистящему дыханию, которое становилось все резче и быстрее, красиво расширяя ее грудную клетку. Я мог чувствовать это также по крови, которая приливала к ее тазу, обволакивая меня жаром изнутри.