Текст книги "Санктум (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Как я могу жалеть об этом? – наконец, сказал он, его голос глубокий и темный. Глаза сверкнули. – И все же наша встреча стала ошибкой. Я знал, что так будет, потому и скрывался много лет.

– Ты считаешь, что это ошибка? – удивилась я. – Почему?

– Посмотри на себя! – Эдвард поднял глаза, в них плескалось море боли и вины. – Всего одна встреча – и ты умираешь, Белла!

– Может, моя судьба была умереть давно? – предположила я, и его глаза потухли.

– Может, ты и права, – согласился он мрачно, снова опуская свои красивые глаза, – и я напрасно борюсь с судьбой… я мешаю тебе…

– Ты мне нисколечко не мешаешь, – поспешила успокоить его я, и Эдвард вздохнул, в его лице клубок сомнений.

– Если считаешь это ошибкой, – задала я вопрос, – зачем тогда помогал мне столько лет? Пусть бы я умерла… – Было сложно сказать это. Но он должен знать, что ничем не обязан мне.

– Тогда я думал, что возвращаюсь, чтобы лишь разочек взглянуть на тебя… – Эдвард перевел дух, прежде чем поделиться со мной тайной. 

Глава 10 Ангелы не плачут

Потрясающий эпиграф к главе от tess79

– Так стоило оно того?

– Конечно! Ведь важней всего

Она мне стала... ты пойми!

Прошу, ее ты сохрани!

Малышка наша так прекрасна,

Она не может быть опасна!

– Но нет мне без тебя пути!

– Прошу, любимый! И прости...

– Тогда я думал, что возвращаюсь, чтобы лишь разочек взглянуть на тебя… – Эдвард перевел дух, прежде чем поделиться со мной тайной.

Каждое последующее слово давалось ему с усилием:

– Мы тогда все уехали. Мне было трудно… сдержаться. Помнишь ту первую встречу, Белла? Ты, наверное, думала, за что я возненавидел тебя?

– Помню… – прошелестела я в подтверждение, теперь помня это хорошо, после моих поисков. То выражение его лица совсем не вязалось с заботой и поддержкой, которую он оказывал мне сейчас.

– Так вот, я… я не мог оставаться рядом с тобой, ходить на одни и те же уроки… Это было слишком для меня. Это было опасно, Белла. И мы приняли решение переехать, чтобы не рисковать. Но спустя неделю… я не выдержал. Мне хотелось снова увидеть твое лицо. Я не понимал тогда, почему… Я просто не мог бороться с этим. Целых семь дней твое лицо стояло перед моими глазами – такое трогательное и хрупкое, красивое и невинное… и незнание того, о чем ты думаешь, сводило меня с ума. Понимать, что я никогда больше тебя не увижу, что никогда не разгадаю твою тайну… было очень… мучительно. Каждую свободную секунду я думал об этом… и время лишь усугубляло мои страдания.

Эдвард перевел дух, вспоминая, как все было четырнадцать лет назад. Я слушала рассказ с вниманием, граничащим с жадностью, забыв о своем состоянии. Его пальцы ни на секунду не оставляли мою руку, поглаживая кожу, и этот простой жест наполнял теплом мое сердце, как тогда, в пещерах… Я наслаждалась его прикосновением, даже сейчас, будучи беременной, истощенной и наверняка страшной. Даже зная, что он снова скоро уйдет…

– Думаю, мое любопытство было главной причиной возвращения… на тот момент. Я убедил себя, что если останусь на расстоянии, это ничем не будет тебе грозить. Элис подтвердила это. Тогда я решился. Втайне от семьи я поехал тебя навестить. Элис была единственной, кто знал, но мы оба думали, что это ненадолго, и я вернусь. Я надеялся, что мне хватит пары дней, чтобы разобраться в мучающей меня головоломке. Избавившись от навязчивого состояния, я перестану о тебе думать. Но я ошибся. Это не проходило.

Эдвард вздохнул, переводя полный боли взгляд на меня. Я обратила внимания на то, что его красивые глаза снова посветлели, приобретя оттенок темной охры. Я наблюдала за этими переменами с жадным любопытством.

– А потом был фургон, – прошептал он. – И тебя чуть не убило на моих глазах.

От воспоминаний о том случае волосы на моей голове зашевелились.

– И тогда я понял, что не могу уйти. Ты нуждалась в защитнике. Это было глупо, считать себя твоим защитником, но я просто не мог уехать. Все время откладывал, раз за разом, день за днем. Обманывал себя, что просто присмотрю, некоторое время. У меня была паника от одной только мысли, что ты умрешь, пока меня не будет рядом… и тогда я больше никогда тебя не увижу… Я не мог уйти. Тешил себя иллюзией, что сделаю это позже…

Он бегло взглянул на меня и быстро отвел глаза, будто чувствовал вину за свое признание. Но на меня его рассказ произвел противоположное впечатление: сердце забилось с надеждой, что я была ему нужна. Грудь наполнилась теплом и благодарностью, и счастьем. В этот момент мне было абсолютно не важно, сколько ему лет – точнее, на сколько лет он выглядит. Наверное, я в самом деле сумасшедшая. Но я раньше ни к кому не испытывала подобных чувств! Это произошло со мной впервые, и я просто не знала, как сопротивляться притяжению. Да и стоило ли?

– А потом был Порт-Анджелес, – вздохнул Эдвард и нахмурился. Я нахмурилась тоже, четко помня все подробности того дня, словно ужас и стресс намертво впечатали воспоминания в мой мозг.

– Что с ними стало? – прошептала я, мое сердце внезапно съежилось, когда я вспомнила те ужасные крики боли рядом с собой… Так это была не собака там… о, мой Бог… Я смотрела на Эдварда во все глаза, просто не веря в то… что там тоже был он.

Эдвард опустил голову, его челюсти сжались. Его лицо так сильно исказилось от ярости, что я вздрогнула – впервые я увидела, что он может быть не только милым, но и пугающим. Но это быстро прошло.

– Я не мог позволить им разгуливать на свободе и нападать на кого-либо еще, – пробормотал он с глубоким чувством стыда в голосе. – Прости, Белла… Я вовсе не ангел, которым ты меня почему-то считаешь.

– Что ты с ними сделал? – потрясенно прошептала я, хотя уже поняла, каков будет ответ. Я сглотнула, когда он поднял на меня полные боли глаза.

– Я знал, что поступаю неправильно, – сказал он, сознаваясь в своем преступлении. – Я должен был дождаться отца и решить все мирным путем. Но, Белла… в тот момент я просто не мог остановить себя. Если бы ты только знала, о чем они думали… если бы знала, что они собирались сделать с тобой! – он зарычал, и его глаза снова потемнели. Я сжала его руку, чтобы он немножко пришел в себя. Он был пугающим в этот момент… но не настолько, чтобы я стала осуждать его за содеянное и бояться теперь… Нет, далеко не настолько.

– И что было дальше? – поощрила я его продолжать рассказ, решив, что меня не должно это расстраивать. В конце концов, Эдвард избавил город от жестоких преступников. Неизвестно, сколько девушек еще бы пострадали, если бы не он… Это жестокий… но благородный поступок. И ничто не заставит меня считать иначе. Он – мой ангел. Но даже ангел способен совершать ошибки, каким бы идеальным не казался.

Гнев в его глазах утих, он печально улыбнулся.

– Я решил и дальше оберегать тебя. Подумал, если не стану вмешиваться открыто, ты сможешь прожить полноценную жизнь, человеческую. Я был уверен, что смогу удерживаться на расстоянии, и до сих пор мне ведь это удавалось…

Его взгляд отразил досаду и разочарование, и он прошептал:

– Если бы так не стремилась рисковать собой, если бы ты была как… как все! – он вздохнул тяжело. – Тогда, Белла, моя затея вполне бы удалась.

– Прости, что не оправдала твоих ожиданий, – с долей сарказма усмехнулась я, и Эдвард криво улыбнулся.

Я медленно подняла руку, чтобы коснуться его идеального лица. Его глаза сразу же закрылись, и он медленно выдохнул.

– Как же это приятно – чувствовать тебя… так близко, – прошептал он, и я улыбнулась. У меня было странное умиротворенно-обессиленное состояние. Голова немного кружилась. Наверное, от лекарств.

– Скажи мне, почему… – мое сердце неожиданно замерло в ожидании ответа. – Почему для тебя это было так важно… помогать мне? Я не понимаю…

– Я… – Эдвард выглядел растерянным, когда открыл глаза. Они снова были светлыми, и он придвинулся поближе. Его лицо прямо напротив моего, сладкое дыхание коснулось моих губ. Его пальцы осторожно дотронулись до моей скулы, и я почувствовала себя самой счастливой в тот же миг. – Я не знаю, смогу ли объяснить…

– Попробуй… – попросила я, и больше мне не было страшно. Внезапно я осознала, каков будет ответ, и надежда наполнила мое сердце теплом до самых краев. Я ничего не могла с собой поделать – не могла удержать глупую улыбку, застывшую на моих губах.

– Сначала я думал, что это просто древний инстинкт защищать более слабого… – начал Эдвард, медленно подбирая слова. – Я не понимал причин. Я думал, что мой интерес иссякнет, как только я разгадаю твою тайну, узнав тебя получше. Но выходило все наоборот. Чем больше узнавал, тем больше вопросов появлялось. Меня интересовало все – каждая деталь твоей жизни! Какие книги ты читаешь, какую музыку слушаешь. Каких людей выбираешь в друзья и почему. Ты оказалась такой… хорошей… Я просто не мог… не мог оторваться от тебя.

– Ты следил за мной, – прошептала я, сжимая его ладонь. Это было пугающе… но в то же время неожиданно волнительно.

– Да, – он опустил голову, – прости…

– Все в порядке, – ободрила я, чтобы он не мучил себя напрасно. – Продолжай…

Эдвард вздохнул, на его лице появилась боль.

– А потом я начал… злиться, – выдавил он с сомнением.

– Злиться?

– Да, – Эдвард виновато поморщился, не глядя на меня. – Ты была популярной. Ты нравилась… мальчикам.

Эдвард сказал это так, словно я была кинозвездой с тысячами фанатов под окнами моего дома. Но мои воспоминания не включали в себя бешеного успеха среди парней. Два неудачных опыта отношений – все, что я вынесла из школьных лет. Разве это можно назвать «популярностью»?

– Думаю, ты преувеличиваешь, – прошептала я, сжимая его руку снова.

Эдвард не ответил. Он уставился на наши пальцы, которые играли друг с другом, и молчал. Выражение боли с его лица исчезло. Мысли его витали где-то далеко, не здесь. Казалось, он больше увлечен изучением моей руки, чем разговором. И он вздохнул.

– И что? – любопытство толкало меня продолжить разговор. – Ты что… ты… ревновал?

Кровь бросилась в мое лицо, когда я посмела задать такой вопрос. На секунду я смогла представить себе это: Эдвард следит за мной из-за угла, видит каждый мой шаг, оставаясь невидимым, недосягаемым… неизвестным. Я сглотнула, сообразив, что мне тогда было лет столько же, сколько ему. Это было трудно: осознать, что он так долго был рядом… и что возможность нам познакомиться гораздо раньше была так нелепо упущена… что нас могло не разделять столько лет. Он не стареет, четко осознала я… старею только я…

Но прежде, чем я решилась озвучить эти мысли вслух, Эдвард снова заговорил:

– Даже тогда я ничего не понял. Я думал, что это чувство… собственничества, желание защитить… Я думал, что ревную к жизни, которой у меня никогда не будет… к человеческой жизни. И только… когда…

Эдвард запнулся, его голос перешел в шепот, а в глазах заполыхала такая агония, что у меня самой заболело сердце. Я не хотела, чтобы ему было так больно… но не знала, чем помочь, кроме как осторожно погладить кожу его щеки, приводя в чувство.

– Когда ты… и он… когда я узнал, что ты… – Эдвард тихонько зарычал, наклоняя голову вниз, скрывая от меня чувства.

– Я поняла, – прошептала я, краснея от смущения. Я хотела избавить его от необходимости произносить это вслух.

Эдвард не ответил. Он молчал, пытаясь взять себя в руки, а мое сердце билось быстрее обычного: не только от того, что он фактически признался мне в том, что ревновал, но больше от того, что я стала с трепетом ждать, а не признается ли он мне в большем. Я хотела услышать волшебные три слова. Может, я обманывала саму себя, но сейчас мне казалось, что он готов их произнести. И я затаила дыхание в ожидании чуда.

– Первым моим порывом было уйти и никогда не возвращаться, – продолжил Эдвард очень тихим голосом. – Моя ярость была настолько всепоглощающей, что я боялся совершить какую-нибудь глупость. Удержать себя от… безрассудства было практически невозможно, и мне в самом деле пришлось уехать, чтобы определиться, что делать дальше. Я знал, что не могу просто появиться перед тобой… это было неправильно… – Эдвард замолчал, переводя дух, его грудь вздымалась от сильных чувств.

– Почему нет? – спросила я, обескураженная странным признанием.

Эдвард поднял на меня глаза, в которых сверкало почти безумие.

– Сама подумай.

– Я не… понимаю, – я действительно не понимала, о чем он говорит. Зачем ему было скрываться столько лет? Мне это казалось нелепым, глупым поступком.

– Белла, я не человек! – с болью выкрикнул он, и на секунду мне подумалось, что он сейчас заплачет. – Какую жизнь я предложил бы тебе?

Я хотела возразить, но он прервал меня нетерпеливым жестом, говоря так быстро, что я едва улавливала смысл его слов:

– Со мной у тебя не было бы будущего: ты бы вынуждена была переезжать с места на место, ведь я не… старею. Никаких друзей, нормальной работы, карьеры… твоих любимых увлечений, – он покачал головой, закрывая глаза. – Ничего, кроме… постоянной опасности.

– Опасности? – усомнилась я.

– Да, – твердо ответил он, снова опуская голову вниз. Я пошевелила пальцами на его прохладной щеке, и он выдохнул, немного расслабляясь. – К тому же, откуда мне было знать, что я вообще… заинтересую тебя.

– Ты мог бы попробовать, – предложила я с осторожностью, боясь нового всплеска эмоций и не желая, чтобы он страдал.

– Знаю, – тихо ответил он. – Но я не стал. Я хотел, чтобы ты была счастлива… Я верил, что так и будет, Белла. Но ты не была счастлива. Столько лет… и ты все еще была одна...

Наступила пауза, во время которой мы оба думали о том, что все могло бы быть иначе. Не знаю, испытывал ли он сожаление по этому поводу, но его точно испытывала я. Жаль, что нельзя перемотать время назад.

Мы вздохнули одновременно, как будто мысли наши были схожими и привели к одинаковым выводам.

– И что дальше? – спросила я шепотом. – Ты уехал и…

Эдвард кивнул.

– Я просто не мог… Невыносимо было смотреть на это – тебя и… – он не закончил, но я и так все поняла. – Я ушел в уединенное место, чтобы подумать… и чтобы удержать себя от соблазна. Провел там много дней и ночей. Гнев был самым сильным моим чувством. Но вторым, не менее сильным, была боль. Я никогда… не чувствовал ничего подобного раньше, поэтому было сложно разобраться в самом себе, в том клубке эмоций, который бушевал внутри меня. Я пытался мыслить логически, но не мог прийти к пониманию, почему я так сильно злюсь. Я ведь сам все решил… и у тебя была твоя жизнь… глупо было ожидать, что ты останешься одна… И только когда я смог осознать… что хочу сам делать все то, что делает с тобой он… только тогда понял, что это значит на самом деле. Это было так… сильно. Я не мог поверить, что все так просто объяснялось. Я обманывал сам себя несколько месяцев! – Эдвард зарычал.

Я почувствовала, как слезинка скатилась из уголка глаза, и быстро стерла ее. Эдвард выглядел таким несчастным и раздавленным сейчас, что мне было его невыносимо жаль. Страшно представить, как тяжело ему было в тот момент.

– И что…? – пробормотала я. – Ты вернулся?

– Да, – он вздохнул обреченно. – Все стало сложнее и легче одновременно. Я смог принять ситуацию такой, какая она есть – у меня не было иного выбора. Но видеть тебя теперь, после того как… Я постоянно думал о том, что хочу быть на ЕГО месте, – он закрыл глаза, и его лицо снова исказилось, – и невозможность этого сводила меня с ума все четырнадцать лет! Я даже хотел убить себя… – на этом месте я ахнула, и Эдвард быстро взглянул на меня и отвел глаза, – но не смог оставить тебя без присмотра…

– Эдвард… – прошептала я, мне все сильнее хотелось рыдать, глядя на него. – Это так печально.

– Все хорошо, – одна его рука скользнула по моей щеке, и я поняла, что он смахивает мои слезы. – Не переживай за меня. Я в порядке. – Он действительно стал выглядеть лучше, или просто надел на лицо маску, чтобы я не увидела его настоящих чувств.

– Думаю, я всегда чувствовала твое присутствие, – призналась я внезапно, и глаза Эдварда наполнились недоумением.

– Что? – переспросил он, его рука на моем лице замерла.

– Да, – подтвердила я, вспоминая все случаи моего спасения, а также собственные сны об ангеле с золотистыми глазами. – Я же видела, что меня постоянно что-то спасает. Трудно списать это на простую удачу. И мне снились сны, Эдвард.

– Сны? – он выглядел абсолютно потрясенным, недоверчивым.

– Мне снился ты, Эдвард, – прошептала я, обводя пальцами контур его брови и скользя по нижнему веку. – Твои глаза.

Он моргнул, ничего не понимая.

– Такие, как сейчас, – объяснила я, пытаясь улыбнуться собственной мечте. – Светлые и добрые. И я звала тебя.

– Белла, – простонал Эдвард и нахмурился, и досада исказила его черты. Он наклонился вперед, и его лицо оказалось настолько близко от моего лица, что я снова смогла почувствовать сладость его дыхания. Длинные пальцы гладили мой лоб, убирая прядки волос назад. – Ты не должна была запомнить меня… Прости…

Я недоверчиво засмеялась.

– За что ты извиняешься? Ты же не можешь контролировать мои сны!

– За то, что испортил все. Пришел и разрушил твою жизнь. Сейчас… – его глаза смотрели с болью, – и даже тогда…

– Ты же спасал меня, – напомнила я, стараясь вложить в голос как можно больше оптимизма. – Иначе я бы давно умерла.

– Да, но… – он закрыл глаза, качая и качая головой. – Ох, да что там, Белла! Что бы я ни делал, и сколько бы ни старался поступить правильно… все равно совершил ошибку!

Эдвард мельком глянул в сторону моего живота, в его глазах снова вспыхнула ненависть.

– Может, мне не стоило и пытаться… – прошептал он вымученно. – Может, мне стоило позволить нам… попробовать… – Его глаза закрылись, он сглотнул. – Или, может, правильнее было бы позволить тебе уйти…

– Умереть? – уточнила я без всякого испуга, как ни в чем не бывало.

– Да… – пошептал он, и его челюсти сжались от испытываемых чувств. – Но я никак не мог этого допустить. И даже сейчас не могу… – он пристально поглядел на мой живот, и рука мягко скользнула туда же. Судя по выражению его лица, он тщательно обдумывал варианты, и это пугало меня немного.

– Он должен жить, – сказала я твердо, что бы он там ни надумал себе в уме.

Эдвард моргнул, его лицо стало обреченным.

– Как скажешь, – ответил он, не поворачивая головы, и было заметно, что он совершенно не согласен с моим решением. Но он принял его, и я с облегчением вздохнула.

Я заставила его посмотреть на меня, его взгляд обеспокоено блуждал по моему лицу, а пальцы снова переместились на скулу.

– Я ни о чем не жалею, – напомнила я ему, и он печально кивнул.

Его дыхание снова коснулось моего лица, и я не могла поверить в то, какие ощущения вызывает во мне его близость. Ох, я была совершенно не в том состоянии, чтобы думать об этом… но я думала. В конце концов, у меня больше не будет другого шанса. Он сейчас так близко… и я пока еще жива… и это могло закончиться в любой миг.

Моя рука все еще была на его щеке, и я немного потянула Эдварда к себе поближе. Он поддался, пристально глядя в мои глаза, готовый помочь мне, о чем бы я его не попросила.

– Я очень страшная сейчас? – прошептала я, внезапно взволнованная.

Эдвард покачал головой. Его лицо исказилось в муке.

– Для меня ты самая красивая. Всегда.

– Можешь тогда… меня поцеловать? – попросила я, чувствуя, как краска смущения невольно заливает мое лицо. – Разочек.

Красивый рот Эдварда приоткрылся, и, могу поклясться, его дыхание сбилось в тот же миг. Он перевел взгляд на мои губы, сомневаясь. А затем наклонился… медленно… и я почувствовала его холодные губы на своих.

Ах, это было так приятно, нежно и чувственно… Восхитительная дрожь заполнила все мое тело, и я ощутила его длинные пальцы в своих волосах. Я не смогла удержать собственного стона, хотя понимала, как это глупо – чувствовать прямо сейчас желание.

Губы Эдварда прижались чуть крепче, смелее. Его пальцы волшебными прикосновениями разгоняли по моему телу кровь, создавая жар, похожего на который я никогда прежде не испытывала. В этот момент я не чувствовала ни боли, ни слабости. И тем более не жалела ни об одной минуте, проведенной рядом с этим потрясающим мальчиком.

– Если бы я только был человеком… – пробормотал он мне в губы между поцелуями, его голос полон разочарования.

– Мне абсолютно все равно, кто ты, – честно ответила я, борясь с чересчур громким дыханием, но проиграла в этой борьбе.

– Ты так сильно реагируешь… – удивленно сказал Эдвард, гладя меня по лицу, чтобы я успокоилась. Его холодные пальцы легонько скользнули по ключице, и мое дыхание снова участилось. – Почему?

Я взглянула на его красивое лицо, такое серьезное и обеспокоенное, и почувствовала, как краснею от собственных мыслей. Я опустила глаза.

– Я пугаю тебя? – прошептал он, опуская ладонь на мою вздывающуюся грудь чуть пониже ключицы, слушая мое сердце.

– Нет, – возмутилась я на его предположение и, так как он ждал продолжения, не поднимая глаз, ответила, чувствуя неожиданную робость: – Ты… волнуешь меня.

– Волную? – в его голосе послышалось недоверие. Эдвард пристально смотрел на меня несколько секунд, а затем медленно наклонился, и его волосы защекотали мою щеку, в то время как холодные губы скользнули вдоль скулы и прижались к мочке уха. Я не сдержала стон. Это было похоже на разряд электрического тока, пронзившего все тело.

– Да, очень, – созналась я, потрясенная собственными ощущениями и признаниями, к которым мы пришли. Еще пару часов назад мне казалось, что Эдвард почти нереален. А сейчас ко мне вернулось ощущение волшебства – того же самого, которое было со мной в пещере, когда я еще не знала, что мы скоро расстанемся. Словно я в сказке или во сне… или даже в раю. Я даже забыла про свою боль в сломанном ребре и про то, как ужасно выгляжу прямо сейчас.

Губы Эдварда снова сместились, двигаясь вдоль ключицы, а затем наверх по горлу, достигая подбородка. Я закрыла глаза, стараясь не дышать. Только сердце колотилось все сильнее. Я почувствовала на своем лице его сладкое дыхание, и на это т раз не стала сдерживаться, жадно втянув запах меда и сирени носом. Пальцы свободной руки запутались в мягких волосах.

Я открыла глаза, обнаружив лицо Эдварда над собой. Его взгляд был темным и пристальным, и от опьяняющего аромата у меня закружилась голова.

– Почему? – повторил он настойчиво, и его пальцы снова скользнули по ключице, вырывая из моего горла легкий вздох.

– Потому что… – было трудно не сказать правду под его почти гипнотическим взглядом. – Ох, потому что ты мне… нравишься. – Слово «люблю» чуть не сорвалось с моего языка, но я вовремя поняла, что оно прозвучало бы неуместно и глупо здесь и сейчас.

– А остальные разве нет? – Эдвард нахмурился, словно пытается решить в уме задачу, но не находит ответ.

– Не так сильно, – выдохнула я правду… и покраснела.

Почти целую минуту мы смотрели друг на друга, не отрываясь. Я не могла догадаться, о чем думает Эдвард. На его лице читалась боль… и недоумение… и недоверие… и затем его рот раскрылся в понимании.

Его пальцы скользнули вдоль моих щек, и на секунду я поверила, что он скажет те самые три слова, которые я думала услышать раньше. Его дыхание участилось… но он молчал. Он просто наклонился и снова прижался к моим губам.

Я ответила на поцелуй, не раздумывая. Я потеряла ощущения реальности от головокружительного движения холодных нежных губ на моих губах. Это было не так, как обычно: это было, как первый поцелуй, самый первый, самый желанный. Словно луч весеннего солнца затанцевал в тающих льдинках, и хруст последнего наста под ногами заявил об окончании долгой морозной зимы во имя наступления теплой весны. Это было так, как будто я никогда прежде не целовалась. Это было не так, как если бы я робко попросила Эдварда о поцелуе, и он уступил моей странной просьбе. Это выглядело так, словно он хочет этого сам.

Все кончилось слишком быстро, но оставило после себя сладкое ощущение мучительной взаимности.

– Никогда не видел тебя такой… – прошептал Эдвард, его глаза были задумчивыми, в то время как пальцы снова и снова скользили по моему лицу.

– Что ты имеешь в виду? – я откинула голову на подушку, силясь прийти в себя после самого лучшего в моей жизни поцелуя. Все мое тело было как желе.

– Ну… – смущение в голосе Эдварда заставило меня насторожиться и посмотреть в его лицо. Он хмурился, буравя глазами краешек одеяла. – С теми… другими… ты не была такой… отзывчивой. Как мне кажется.

Секунду я непонимающе глазела на него.

– О, Боже… – наконец, до меня дошло, и я неистово покраснела. – Ты что – наблюдал?

Эдвард рядом, когда Майк Ньютон и я в моей спальне… или Джейкоб Блэк… или любой другой… Меня затошнило от этого.

– Да, – стыдливо и напряженно сознался он, и я не знала, что на это сказать. – Не то что бы постоянно… но часто… и всегда, когда, – он сглотнул, – когда был кто-то новый… Прости…

– Я чувствую себя неловко, – призналась я спустя целую минуту тишины. Он был рядом со мной каждуюсекунду моей жизни? Все четырнадцать лет? Это бы сильно напугало меня, если бы, несмотря на смущение, не было так… приятно.

– Прости, – повторил он пристыженно. – Я хотел быть в курсе, если тебя… если тебя кто-нибудь обидит… Я должен был знать, если кто-то решит причинить тебе боль…

– И что бы ты сделал? – от нелепости ситуации меня потянуло на нервный смех.

А затем я вспомнила тот случай в колледже, когда меня чуть не изнасиловал мальчик на темной лестнице. Я вспомнила парня, который меня защитил, и внезапно осознала, что это и был Эдвард. Теперь даже голос показался мне знакомым, точно! Неудивительно, что он скрыл от меня свое лицо. Неудивительно, что я тогда так и не нашла своего спасителя.

– Можешь мне кое-что рассказать? – попросила я, не сдержав смешок.

– Конечно, – Эдвард поднял на меня глаза.

– Тот мальчик, Стэнли… в колледже… Ведь это был ты – там, на лестнице?

Эдвард нахмурился, его лицо стало злым. Но он кивнул.

– Что ты ему сказал? Этот вопрос мучает меня давно. Он шарахался от меня, как от чумы, – вспомнила я и засмеялась.

Эдвард улыбнулся коварно, словно дьявол. Красивый дьявол с ангельским лицом.

– Я умею быть убедительным, – дернул бровью он, пытаясь говорить шутливо, но я видела ярость, глубоко спрятанную в его глазах. – С его-то мыслями…

– Ты и мысли его знаешь? – я засмеялась, предполагая, что Эдвард шутит. Причем, уже не в первый раз…

– А что, если так, – мрачно дернул бровями Эдвард, выглядя практически угрожающим в этот момент. – Так что пусть скажет спасибо, что остался жив.

– Звучит пугающе, – согласилась я, вспоминая предыдущее признание про насильников в переулке, и зная теперь, в общих чертах, что с ними произошло. – Ты опасный человек, Эдвард Каллен.

И опять я поняла, что сказала что-то не то: лицо Эдварда вдруг помрачнело и вытянулось. От шуток не осталось и следа.

Он сразу же перевел тему. Нежно гладя меня по щеке, он серьезно и тихо спросил:

– Твои щеки порозовели. Тебе лучше?

Я прислушалась к себе и обнаружила, что действительно чувствую себя нормально – ну, если нормальным можно было назвать то, что я хотя бы перестала ощущать слабость и головокружение.

– Да, – согласилась я удивленно.

– Не тошнит? – настороженно спросил он.

– Нет, – снова удивилась я и перевела взгляд на опустевший стакан. – Я даже, вроде как… голодна.

Эдвард тоже посмотрел туда же, и снова на меня.

– Попробуешь поесть? – предложил он, но я засомневалась в своей способности сделать это.

– Даже не знаю… – прошептала я смущенно. – А то, что было в стакане… это еще есть?

– Конечно, – он кисло улыбнулся и встал. Я наблюдала, как он деловито подходит к столу, такой гибкий и грациозный, и сильный, и статный…

– Кстати, а что это? – спросила я, чтобы отвлечься, когда Эдвард вернулся ко мне со стаканчиком в руке.

– Неважно, – поморщился он. – Главное, что это тебе помогает.

И я пила снова, и снова. И даже смогла после этого сесть. Эдвард поменял мне капельницу, а потом приготовил омлет, и я была потрясена тем, что он так тщательно заботится обо мне. Я все съела, и с ужасом ждала тошноты… но ничего не произошло. Мне действительно стало лучше.

Эдвард ставил мне укол обезболивающего через равные промежутки времени, и это приносило облегчение. Я чувствовала себя практически здоровой, за исключением общей слабости.

Я наблюдала, как Эдвард беспокойно звонит и звонит по телефону, раз за разом. Я пыталась убедить его, что он и сам неплохо справляется, втайне боясь приезда его отца. Но Эдвард твердил, что одному ему не справиться, и продолжал звонить. Он даже сказал, что отвез бы меня туда сам, но мое состояние было слишком нестабильным, чтобы я смогла вынести долгую дорогу.

Звонки же не приносили результатов. Его семья уехала в поход, как он сказал. Мобильники они с собой не берут.

Я знала, что это такое. Мы с Майком и другими тоже частенько захаживали в такие глухие места планеты, где не было никакой цивилизации, а о сотовой связи аборигены не имели даже представления.

Странно, но сейчас, думая о своих путешествиях, я вдруг осознала, что они уже не притягивают меня, как всегда. Если я останусь жива, то с удовольствием посвящу время воспитанию ребенка. Теперь я поняла, что это было тем, чего мне не хватало. Конечно, было бы здорово, если бы Эдвард тоже остался, но я не посмею просить его об этом.

А потом ребенок проснулся. Сначала все шло неплохо. Мне поддых просто уперлись с такой силой, что в глазах замерцали звезды, и несколько секунд я не могла вздохнуть, глядя на Эдварда округлившимися глазами. Мое тело выгнулось в попытке избежать боли, и я почувствовала руку Эдварда и вцепилась в нее. Искаженное лицо Эдварда было прямо надо мной, но я не слышала, что он говорит.

А потом я закричала. Я слышала хруст. Боль была невыносимой, кроме нее, я ничего не чувствовала, крича снова и снова. Мое состояние беспомощности и слабости вернулось в удвоенном размере – я даже не могла приподнять голову. Перед глазами все вертелось, и я едва видела Эдварда – с выражением ужаса на лице он держал около уха телефон. А потом отбросил его в сторону, не глядя, далеко… и в его глазах сверкнула недобрая решимость.

Я совсем не могла дышать. Даже когда я делала вдох, внутри меня что-то клокотало. Это напоминало погружение без акваланга, когда вода захлестывает легкие. Мое сознание стало ограниченным, я едва воспринимала окружающую действительность.

Я увидела Эдварда, идущего ко мне. В его руке блеснуло лезвие ножа… или это был скальпель, я не разобрала.

– Нет, – попыталась я сопротивляться, усилием воли отгоняя обморок. Инстинкт защитить своего ребенка был сильнее боли, сильнее страха смерти, сильнее всего остального. Я съежилась, руками закрывая собственный живот, несмотря на боль, пронизывавшую изнутри.