Текст книги "Коварные ступеньки"
Автор книги: Светлана Людвиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
ПРОЛЁТ ВОСЬМОЙ – С РАЗУМНЫМИ ДОВОДАМИ
Аркадий Игнатович Крупенёв работал директором с пятьдесят второго года. Его перевели из европейской части к нам вместе со всей семьёй – младшим братом и его женой, которых пристроили куда-то в магистерство. Жены у самого бывшего директора Ольхонской школы не было, детей тоже, о родителях нимангада неизвестно, дата рождения мутная – со вторым вариантом в скобках, место рождения – село Берёзовка, которых по стране у нас тьма тьмущая. Умер здесь, на турбазе, в год её открытия. А может, и не умер, но труп нашёлся и доставил много хлопот новым хозяевам.
В общем, если что-то здесь Саша и нашёл, то разве что отсутствие конкретики и любых зацепок. Я же пока не находила ничего. Оставалось надеяться только на отчёты по закупкам. Вот они-то мне многое могли прояснить. Наверное.
Соня вновь пришла рано, укоризненно на меня глянула и доложила:
– Сегодня в учительской две самые обсуждаемые темы: твой роман с зельевиком и твой роман с участковым!
– А о моём триумфальном хулиганстве не говорят?
– Директор сказал, что если в выпускном классе стая гусей не может справиться с одной лягушкой, то это позор. Они давно задирали ребят послабее, а как сами попались, так тут же жаловаться прибежали. Так что тему свернули очень быстро.
Довольная как никто, я осклабилась и попыталась напарницу подбодрить:
– Но ведь это прекрасно, что они говорят не о моей академической успеваемости и не о моём интересе к истории школы.
– Если только с этой точки зрения смотреть, – фыркнула Соня, кинула стопку тетрадей на стол и припечатала: – Только твоему Ване конкуренция, кажется, не очень понравилась. Он, конечно, уходил из учительской с улыбкой, но она была как приклеенная.
Вот тут я переполошилась. Не хватало ещё, чтобы из-за Нестеренко у меня роман сорвался!
Спрятав листочек с биографией бывшего директора в карман куртки в шкафу, я побежала искать Ваню. В комнате никто не открывал, в учебном корпусе ни из одного окна не пахло зельями…
Зельевик нашёлся на тропинке от учительской до жилого корпуса в окружении тех самых противных девчонок, которых я с утра побрызгала. Комаров вокруг них не летало, из чего я сделала вывод, что нейтрализовать зелье им помогли. И сделал это никто иной, как Ваня.
– Куда это ты? – стопорнула меня незнакомая девица, когда я попыталась просочиться в толпу. – Не видишь, Иван Аркадьевич разговаривает. Справился он с твоей пакостью.
– Руки убери, – тихо-тихо попросила я, но толпа почему-то замолчала и обернулась. Ох уж этот рабочий тон! Зато девчонка послушалась беспрекословно. – Если ты думаешь, что у меня не найдётся в запасе ничего покруче, чем шутовское зелье с почти мгновенно подбираемым нейтрализатором, то ты глубоко ошибаешься. А куда я хожу и зачем, это вообще дело не твоё. Всем всё понятно?
Атмосфера повисла гнетущая. Казалось, один Ваня не напуган, а будто бы утомлён всеми этими разборками. Он выглядел устало, но, когда обратился ко мне, ни злости, ни разочарования я не заметила.
– Лида, ты что-то хотела?
Взгляды встретились. Серьёзные, без тени иронии. Да, я хотела, чтобы вокруг него не бегала эта шпана. Он ещё не мой, а я уже ревную, потому что с его послужным списком он запросто может выбрать другую. Ткнуть в любую из этих. И он что-то хотел от меня, но я не могла понять что.
В итоге я подумала и быстро подошла к нему вплотную. Вот шаг между нами, а вот его уже нет – расстояние крошечное. Я чуть привстала на цыпочки, положила руки мужчине на грудь и прижалась губами к губам.
Со стороны могло показаться, будто у него есть выбор, будто он может меня оттолкнуть – я не держалась за него, просто коснулась. Кажется, секунду так думал и он сам. Но мы оба понимали, что притяжение между нами этого не позволит.
Ваня приоткрыл губы, обнял меня, прошёлся кончиками пальцев вдоль позвоночника. Я прижалась ещё сильнее, отдаваясь ему в поцелуе. Сейчас, на виду у всех, мы не могли позволить себе большего, и так уже переступив все границы. Было жарко, нестерпимо душно, кружилась голова, мутнели мысли.
Я и он. Он и я. Губы к губам, ласкаем ими друг друга, будто говорим на понятном лишь нам языке. Жарко, как от пламени. Руки по ткани точно раздувают этот огонь. Мои ногти уже скользят по его груди, затем прохожусь по коже подушечками пальцев. Как глоток свежего воздуха, когда моя блузка вдруг не заправлена. Ванины ладони касаются моей кожи – точно клеймо ставят. Совершенно неболючее и безумно приятное. Так бы и оставить их там навсегда…
– Иван Аркадьевич! – скрипящий голос как ледяным душем нас обдал – мы отскочили друг от друга, но ровно на шаг. Помешала нам какая-то учительница в возрасте – перед глазами мутилось, и я не видела эту мерзкую бабу. – Вы, конечно, крутите романы, сколько угодно, но не устраивайте стриптиз прилюдно, пожалуйста!
Свежий воздух успокоил. Я бы могла и прилюдно порносцену тут устроить – от стыда не умру. Но если у кого-то недотрах, то не буду травмировать нежную старческую психику. Обалделых лиц гусынь мне вполне хватит.
Чуть поправив кофточку, я гордо заявила:
– Из срочного у меня всё, – и отправилась обратно к себе.
* * *
Ночь стояла душная – кто-то явно намудрил с обогревом корпуса, и я битый час не могла уснуть. Окна у нас выходили на мангальную зону, где обычно никого не было – учителя гимназии оказались народом занудным. Поэтому, когда я увидела человека в беседке, удивилась безмерно. А уж когда опознала в нём Ваню…
Мешать я изначально не хотела – всё же надо уважать чужое право на одиночество. Но из окна его выражение лица было не разглядеть, а любопытство просто сгрызло меня за минуту. Наспех одевшись, я выскочила на улицу и обошла здание. Пригляделась.
Темнота сильно мешала. Он снова показался мне безумно уставшим. Я бы подошла ближе, но боялась, что он услышит шаги, поэтому щурилась издалека. Зря старалась – Ваня открыл глаза почти сразу же и посмотрел точно на меня. Как знал, где я стою.
– А тебе почему не спится? – спросил он, безошибочно опознав меня в темноте.
– Душно в комнате, – призналась я и поинтересовалась: – Я такая громкая?
– Нет. От тебя сильно пахнет травами, я всегда знаю, когда ты близко.
Ого! Вот это нюх. Я вот, наоборот, из-за огромного количества дурманных составов, с которыми работала, тонкие ароматы уже не улавливаю.
– Хорошо, что ты пришла, – решил он, сел ровнее, подобрался и кивнул приглашающе на место рядом с собой, – нам стоит поговорить.
Ваня сидел за столом на длинной лавочке. Точно такая же стояла с другой стороны. Но я подумала, скептически оглядела места и устроилась на столешнице. Ноги как раз оказались у парня перед глазами. Он криво, но беззлобно усмехнулся, поднял на меня взгляд.
– Лида, ты понимаешь, что вот так просто целовать учителя не очень хорошо?
Я хитро хмыкнула. Он тоже невольно рассмеялся.
– Ладно, неудачное начало. Давай попробуем по-другому. Если я как-то дал тебе повод…
– Вань, я тебе не нравлюсь, и ты пожалел, что флиртовал со мной напропалую пару дней? Или поцелуй тебе сегодня не понравился?
– Чёрт… – Ваня вскинулся, провёл руками по волосам, зачёсывая их назад. – Ты меня поймала. Тогда попробуем честнее.
– О, неплохой вариант, – съехидничала я.
– Не язви, – попросил он с лёгкой улыбкой. – Тебе всего шестнадцать, у тебя ещё впереди вся жизнь…
Я закатила глаза. И в шестнадцать-то такие разговоры не любила, а уж в двадцать семь…
– Я понимаю твоё возмущение…
Вряд ли. В полной мере его понимаю только я. Ну и, может быть, Нестеренко оценит.
– …но это действительно так. Перед выпуском из школы мир видится несколько иначе, чем он есть на самом деле.
Вот тут спорить не стану. В школе кажется, что взрослая жизнь честная, справедливая, чётко устроенная, а в итоге бардак какой-то.
– Я не знаю, до чего ты тут успел додуматься за половину ночи, но раньше крутить романы с ученицами тебе ничего не мешало, – напомнила я.
– Вот об этом я полночи и думал.
– Решил сменить политику и уйти в монастырь?
Он рассмеялся. Постепенно, пока мы говорили, ему становилось легче. Всё же нельзя оставлять людей в одиночестве. Такую чушь себе успеют напридумывать.
– Нет. Просто через год, даже раньше, ты совершенно точно уедешь в Иркутск.
– Так ты же, вроде, сам у Зеленского хотел работать. По-моему, отличный повод для переезда.
Ваня ещё раз рассмеялся.
– Вот все вы такие. Мы ещё встречаться не начали, а ты меня уже в Иркутск перевезла. А ведь никто ещё не знает, что случится через год.
Он опять про возраст. Я его в следующий раз стукну. Вот как объяснить, что если ты привык думать не задним умом, то это после школы не проходит? Да, ты понимаешь, что планы строить бесполезно – жизнь всё перекроит. Но надо же хоть немного подготовиться и набросать варианты.
– Я к тому, что это плохая отговорка.
– Да, наверное. Но я не о том. Я действительно могу и переехать, здесь меня уже ничего не держит. Но нужен ли я буду тебе через год? Красивой, умной, успешной?
Я выдала нечто непередаваемое, больше похожее на лошадиное фырканье.
– Вот скажи мне, – продолжил он. – Каким ты меня видишь?
Ответ на этот вопрос я точно знала, но такое трудно обличить в слова. К тому же я не оратор и не психолог, а тут очень трудно сказать что-то точно. Все описания кажутся гротескными и топорными, а характер человека всегда располагается будто бы между словами, а не в них.
– Ты очень спокойный и рассудительный. Тебе нравится заниматься зельями и, полагаю, не только ими, но ты совершенно не готов преодолевать препятствия. Если вспомнить пословицу про умного и гору, то ты ни вверх не пойдёшь, ни вокруг не станешь обходить – ты просто перед ней остановишься. Не знаю, будет ли тебя как-то терзать её присутствие, или ты отнесёшься к этому философски. Скорее второе. Больше сейчас не скажу, это самое очевидное.
– Чёрт… – Ваня опрокинул голову на ладони. – Вот откуда ты такая взялась?
– Я права?
– Более чем. Так что подловить тебя я не смог.
– Вань, – протянула я, пододвинувшись ближе и буквально подставив ему под нос свои коленки, – ты сам ни с одной из бывших не расставался?
– Ни с одной. Они все ушли, все девять. Точнее уезжали на лето и всё. Я не самый завидный жених.
– Может, стоило поехать хоть за кем-то?
– Не в этом дело. Яна вернулась сюда, преподаёт, но что было, то прошло. А за остальными не больно-то и хотелось срываться. Подозреваю, месяц-два, розовые очки бы спали… мы бы разбежались.
– Кстати, не факт, что тогда инициатором разрыва не стал бы ты, – заметила я важно. – Это тебе не школа, где кормят, поят, хозяйство раздельное. Они бы требовали, ничего не делая. Ты бы медленно пришёл в ужас… Только я всё равно не понимаю, почему мне нельзя целовать учителя, если мы друг другу нравимся, а руководство палки в колёса не вставляет.
– Я к тебе уже привязался. Через год будет очень больно тебя терять.
Я закатила глаза. Тяжко вздохнула. Ловким движением себя оказалась у Вани на коленях и обняла его за шею.
– Это самая тупая отмазка из всех, что я слышала, – доложила я и провела пальцами по его губам.
Он смотрел на меня с отчаянием, но заворожённый. Будто бы не девушка его ласкает, а ветер на крыше высотки или волны в Байкале – прекрасно и страшно одновременно. И нет возврата, если сделаешь лишний шаг.
Я могла бы сделать первый шаг за Ваню – схватить, заставить потерять равновесие и утащить в свою бездну. Но я ждала, когда он сдастся.
Незаметно он прижал меня к себе. Ещё недавно не держал даже, а тут я так близко, что не выбраться. Второй рукой перехватил мою кисть, мешая дразнить его губы. Поцеловал тыльную сторону ладони. Запястье. Локоть. Плечо…
Реальность померкла – остались мои вздохи, его поцелуи и дымка из-под полуприкрытых ресниц. Я двигалась, ведомая, выгибаясь навстречу, и не заметила, как оказалась спиной к нему. Днём в нас горела страсть – сейчас окутывала нежность. Игривые, будоражащие укусы на шее, касания пальцев под блузкой – всё это заставляло меня таять.
Пуговки на блузке он расстёгивал по одной, я едва не сошла с ума, пока дождалась момента, когда смогу скинуть её, выпорхнуть из рукавов точно птица из клетки.
– Где нравится? – спросил Ваня внимательно, прокладывая вдоль позвоночника дорожку из поцелуев.
– Везде, – честно ответила я, подумала и распрощалась с лифчиком.
– Маленькая развратница, – шепнул зельевик, прижимаясь ближе. Я хотела возразить, что развратница я большая, но мужские руки коснулись сосков, сжали груди. Я выдохнула-вскрикнула и расхотела что-то говорить. Хотела лишь чувствовать его.
Края Ваниной футболки я подцепила ловко, потянула вверх. На миг ему пришлось поднять руки – и светлая ткань полотнищем взмыла у нас над головами, а потом опустилась на стол.
– Нас же просили не устраивать стриптиз в общественных местах, – усмехнулся мужчина, окутывая меня собой точно пледом – горячим и гладким.
Я чувствовала Ванино прерывистое дыхание, ощущала напряжение, желание. Его слова я оставила без ответа. Слова вообще были лишними. Только дыхания, касания, тела. А слова – пустышки.
Ваня скользнул рукой мне под юбку. Осторожно, точно боясь моей реакции. Но как я могла отреагировать, кроме судорожного вздоха и горячей волны по всему телу? Сойти с ума, хотеть большего. Откинувшись назад, выгнувшись, я взволнованным шёпотом потребовала:
– Хочу тебя.
– Уверена? – удивлённо спросил он. – Я бы ещё послушал твои стоны…
– Хо-чу те-бя, – повторила я чётче. Может в первый раз выразилась неясно? – Я хочу, чтобы ты меня взял. Прямо сейчас, прямо здесь, сию секунду. Я более чем уверена. Мне надо тебя уговаривать?
– Попробуй, – усмехнулся он. Ах, он…
Я выскользнула из рук и развернулась. Под затуманенным взглядом медленно встала коленями на лавку так, чтобы мужчина оказался у меня в плену. Грудь к груди, дыхание неровное, уже одно общее, а не два разных, потому что грань между нами трудно провести. Я обхватила Ванино лицо руками, коснулась губ медленно, ласково. Позволила открыться мне, а потом сама повела этот танец. Губами, языком, подаваясь навстречу всем телом. Желание мужчины я ощущала всё явственнее и распалялась от этого сильнее; возбуждалась от собственной власти.
На пару секунд нам пришлось прерваться, чтобы Ваня пересадил меня на стол и всё же скинул штаны – сдался. Мы повторили уже пройденное сначала, только быстрее набирая обороты и теряя голову. С каждым мгновением становились ближе и ближе друг к другу – настолько, что мы уже одно целое.
В самом конце я не сдержала крик. Кажется, он был громким, потому что когда мы, насытившись друг другом, остановились, позволяя прохладному воздуху привести нас в чувство, в учебном корпусе загорелось одно из окон. Пришлось торопливо нырять под стол и ждать там, сдерживая смешки, пока свет погаснет.
– Я у тебя не первый? – вдруг спросил Ваня, когда я уже натягивала блузку.
– А что, есть сомнения? – с усмешкой спросила я, застёгивая пуговки.
– Не ожидал. Думал, попробую тебя соблазнить, ты испугаешься…
Я хрюкнула и сдавленно захихикала в кулак. Не перебудить бы тут всех учителей.
– Между прочим, ничего смешного! – назидательно заметил Ваня, но смех уже и его разбирал. Хотя подозреваю, мой пример просто оказался слишком заразительным. – До этого ни одна не дала с первого раза, даже если с девственностью попрощалась давно! А ведь я, как истинный джентльмен, и так месяц выдерживал.
– Ох, – выдохнула я, призвав себя к порядку. Вот узнает он, сколько мне лет – обхохочется. – Я тебе все коварные планы срываю. Не пора уже смириться и перестать воспринимать меня как обычную маленькую девочку?
– Может, и пора, – улыбнулся он. Сразу видно, после хорошего времяпровождения дурных мыслей у него в голове стало в разы меньше. Уже без стеснения, Ваня подошёл и обнял меня, вдохнул аромат волос. – Тогда давай по-взрослому. Ходят слухи, к тебе тут какой-то тип из маглиции клеился…
– Нестеренко-то? – оторопело переспросила я. Прям не знала, что ответить. Кстати, как у него имя я тоже не знала, чем и поспешила поделиться. – Да я даже, как звать его, не знаю. И я его сразу предупредила, что у меня тут почти парень. Он сказал, всё равно конфеты таскать будет, но мы же можем их вместе есть?
– Шустрая какая, – хмыкнул любовник. Ещё раз принюхался… – Ты интересно пахнешь. К тебе примешались запахи зелий, как к моему наставнику, бывшему здешнему зельевику. Только они все слабые, но некоторые ноты такие, будто ты варишь одно или несколько зелий регулярно. Мёд с лимоном очень чёткие. Вербена, сандал, олива… ель.
По спине пробежали мурашки вовсе не от удовольствия. Вот это ничего себе! Он назвал все растительные ингредиенты моего отвара молодости! Все! Хорошо, что камни не пахнут, а то раскусил бы меня прямо здесь.
– Редкий состав, но где-то я его встречал…
– Это косметические, – попыталась я спасти положение. – Я для мамы и для себя делаю постоянно.
– Да, – подтвердил он скорее для себя, – вряд ли бы ты стала переводить изумруды…
Вашу мать! – хотелось закричать мне. Шпион, блин! За полминуты он вспомнил, где встречал состав и добрал компоненты! И это он ещё переживал из-за моего скромненького за целых полчаса составленного списка зелий?
Сделав глубокой вдох, я удержалась от комментариев и просто расслабилась в его руках. Изумруды не пахнут – изумруды к делу не пришьёшь.
ПРОЛЁТ ДЕВЯТЫЙ – С КОВАРНЫМИ ПЛАНАМИ
Спала я в итоге плохо. Не из-за того, что у кого-то слишком острый нюх. Просто мне приспичило подумать о его бывших, мысли натолкнулись на случайно упомянутую Яну, которая, судя по оговорке Сони, здесь преподаёт… И они мне очень не нравились. Я не ревновала – я не могла сложить два и два.
– Сонь, – спросила я с утра, собираясь на уроки, – а что ты знаешь про ту Ванину бывшую, которая здесь работает? Яна, вроде.
– Тебя отшили из-за неё вчера? – вместо нормального ответа принялась язвить моя напарница. Р-р-р! Я ведь так и зашибить могу случайно. Времени-то трепаться нет.
– Никто меня не отшил, – промурлыкала я, сразу давая понять, как у меня с личной жизнью. – Просто Ваня сказал, что она его бросила, когда уехала, потом вернулась обратно и отношения восстанавливать не стала. А я вот думаю, думаю… Для такого причина – либо очень серьёзный дефект парня, либо другой ухажёр…
– Сначала соблазнила парня, теперь изъяны ищешь? – снова попробовала поддеть меня Соня.
Да чтоб я ещё раз с плохо знакомыми коллегами влезала в столь затяжную авантюру! Отравлю же чем-нибудь с психу…
Больше я уточнять ничего не стала. Отсидела на уроках с отсутствующим видом, вышла на улицу. Мысли о Яне из головы не пропадали, даже больше – заполнили её настолько, что направить расследование в какое-то другое русло я была не в состоянии.
Итак, кто должен знать о бывших Вани? В точку. Те гусыни.
Одну из них после десятиминутной прогулки кругами по территории я нашла. Я бы ещё посомневалась, она не она. Но на меня так зыркнули, что вопросов не осталось.
– Приветик, – ухватила я девушку за руку, когда она попыталась уйти. Надо сказать, такого она совершенно не ожидала, поэтому вытаращилась как на привидение покойного дедушки. – Ты же наверняка знаешь кое-что о той Яне, которая раньше встречалась с Иваном Аркадьевичем?
– Твоё какое дело? – огрызнулась гусыня и попыталась вырваться. Только дудки! Чары связки рук меня в маглиции научили накладывать быстро и незаметно.
– Праздное любопытство. Однако не спеши считать это несерьёзным поводом для беседы. Я когда хочу что-то узнать, прям на любые жертвы пойду. А зелье правды крайне невкусное, даёт эффект уже после одной случайной капли, даже подмешанной в еду, действует не меньше часа, а несварение желудка потом на неделю. Так как, готова со мной по-дружески поболтать?
Девчонка смотрела на меня подозрительно, явно оценивая. Почему-то заявить, что зелье правды для меня дороговато, она не посмела. Нехотя, желая как-то отвертеться, она всё же спросила:
– А что конкретно тебя интересует?
– Кто такая, чем живёт.
Собеседница пожала плечами.
– Обычная училка. Эту гимназию окончила лет семь назад. Вещунья. Иван Аркадьевич с ней встречался с одной из первых, потом она в Иркутск уехала – вроде, мать к знахарю устраивала, болеет она чем-то серьёзным. А когда вернулась, они расстались. Иван Аркадьевич очень переживал! И до сих пор…
– Ближе к делу. У неё тут дом? Бизнес?
– Половина дома, но там старшая сестра живёт, а сама Яна Владимировна в гимназии. Бизнеса нет.
– Жених?
– Тоже нет… – оторопело протянула девчонка, будто по моим вопросам поняв что-то. – И любовника нет. Если только она так с Иваном Аркадьевичем…
– Нет, – коротко отрезала я, хотя отсутствие любовников мне тоже не угодило. – Что-нибудь ещё конкретное о ней знаешь?
Собеседница быстро замотала головой. Чары я сняла, кивнула. Она тут же этим воспользовалась и убежала, куда глаза глядят, оставив меня в странной задумчивости. Эта Яна продолжала мне не нравиться. Зачем возвращаться в дыру, если здесь ничего нет? Уж захудалую работу можно найти в Иркутске, если там мать лечат.
Пока думала, я стояла на одном месте и притоптывала ногой. Ситуация напоминала мне квест из компьютерной игры чномсов: торчишь ты на распутье, оглядываешь окрестности и совершенно не знаешь, в какую сторону сунуться искать улики. Но там нужное всегда подсвечивается, а ненужное и взять нельзя. Оставалось только прогуляться в надежде на озарение.
Пока я сообразила, что можно хоть на фотографию этой Яны взглянуть, прошло три круга. Всё-таки не опер я, не опер. И вот я развернулась, направилась в учебный корпус… И наткнулась на хромающую буряточку лет пятидесяти. Пройти мимо я почему-то не могла.
– Вам помочь? – участливо осведомилась я, подойдя ближе.
Ой, спасибо большое! будто и не ожидала женщина. Да только сейчас как назло у всех знахарей занятия. Не до моей мозоли.
Так можно же зельем, мигом сориентировалась я. Всё можно делать зельем, главное уметь делать зелье.
– Я сама с зельями не в ладах, а Ванечка тем более на уроках. Он же у нас один, незаменимый.
– Оно же совсем простенькое! – удивилась я, подхватывая её под локоть и помогая добраться до ближайшей лавочки. – Если не боитесь, я могу. Сейчас только раздобуду где-нибудь под ногами подорожник с тысячелистником… Сушёные, конечно, были бы лучше…
Пока я осматривалась, женщина порылась в своей сумке и достала оттуда альбом. Бодро зашуршала страницами и, остановившись на одной, внезапно принялась что-то вытаскивать.
– Вот, держи, – обрадованно предложила она, вытаскивая засушенную россыпь белых цветочков на длинном стебле аж с корнем. – Подорожник сейчас найду. И стакан у меня где-то был.
Вау, – едва не сказала я, правда глаза меня, судя по всему, выдали.
– Я ботаник местный. Аюна Игоревна.
– А-а, – протянула я как-то бестолково и пошла искать веточку для размешивания. – И не жалко гербарий раздёргивать?
– Так на хорошее дело, – подмигнула Аюна Игоревна, доставая подорожник. – К тому же я потом у себя в ботаническом саду наберу ещё.
– А здесь есть ботанический сад? – удивилась я. Боги мои, я же, оказывается, не знаю, что здесь есть! И на духов бы местных как-то выйти надо… То идей нет, то не пойми, за что хвататься! – Кстати, меня Лида зовут.
– Очень приятно! А сад у нас небольшой и в основном с местными растениями, хотя нам отстроили и теплицы. Вон там сосны виднеются.
В указанном направлении действительно виднелись сосны, а не крыши домов. А я думала, дотуда далеко. И я думала, там лес. Плохо я думала, не тем местом. Всё-таки надо заниматься чем умею, а не за опера улики искать – с этой мыслью я залила растения питьевой водой и стала сосредоточенно помешивать. Два круга влево, три вправо, рисуем крест, затем две звезды… Потихоньку-помаленьку снадобье густело, превращаясь в мазь, я размешивала уже только по кругу, а Аюна Игоревна решила поговорить.
– А это ведь ты новая Ванина девочка? – хитро спросила она.
Тут я задумалась. С одной стороны – да, с другой – постель не повод для знакомства, и сам Ваня может меня своей новой девочкой не считать.
– Вроде как, – уклончиво ответила я.
– Почему столько сомнений в голосе? Уже вся учительская о вас говорит.
– Он ещё сопротивляется, – доверительно сообщила я, а собеседница рассмеялась. Ей уже можно было – мазь я как раз доделала и отдала.
– Наверное, он себе цену набивает, потому что мне он о вашем романе говорил как о состоявшемся факте.
– Да? – безмерно удивилась я.
– Да. Сказал, что в этот раз его девушка разбирается в зельях чуть ли не лучше его самого.
И это говорит человек, который с ходу унюхал весь состав моего отвара молодости? Он издевается, что ли?
– Как-то сильно он меня расхвалил, – пробормотала я, не зная, что сказать.
Я, конечно, была отличницей и всё-такое, но на класс нас было несколько, и в зельях я двоим даже уступала. Точнее, мы попеременно держали «пальму первенства» – не понять, кто лучше. Хорошо, работа в маглиции их не привлекала, и мы так и не проверили лидерство на практике, взяв в судьи Ардова.
– Кстати, – решила перевести я тему – информации о Ваниной позиции по вопросу наших отношений мне хватило, – а лешие в ботаническом саду водятся, или надо в лес выходить? Я всё пообщаться хотела, но в Иркутске с ними туго. На курорте Ангара только, но такие зажравшиеся… С белок мзду собирают.
– Наши приличные были, вежливые всегда. И не только в заповеднике жили. Целая семья домовых тут поселилась: им нравилось, просторно очень, каждому отдельный дом, и все рядом. С основания жили, сколько поколений сменилось… После перестройки все ушли, – печально закончила она, невидящим взором глядя куда-то вдаль – прошлое, наверное, вспоминала. Даже ногу мазать перестала, и рана уже потихоньку зарастала, впитывая состав.
– Как все? – опешила я и тоже села рядом. Я сама жила без домового, но давно хотела завести. Все, у кого они были, говорили, что домовой – незаменимый помощник, и непонятно, как раньше без него обходились. Чтоб выгнать целую семью… – Это ж сколько денег теперь на уборщиц!
– Дирекция может себе позволить, – поморщилась Аюна Игоревна. – Так же, как и кучу артефактов, отпугивающих нечисть и упырей, и зелий, которыми все лестницы облиты.
– Это типа от «проклятья», которое учеников изводит?
– Угу, – поморщилась она. – Проклятье. Правда, логики я не понимаю. Валера уверен, что оно действительно существует, и ему просто нипочём все расставленные ловушки и пугалки. Но раз они не действуют на такого сильного духа, то не проще ли их вообще убрать, чтобы не травмировать доброжелательную мелочь.
Вот я тоже так считала, но выводы на основе этого делать побоялась. Как показала практика, не все люди одинаково считают, когда арифметика становится сложной.
* * *
До стенда с фотографиями я всё-таки дошла, хотя и поздно. Нашла эту Яну в самом нижнем углу, так что пришлось сесть на корточки, чтобы хорошенько рассмотреть.
Ничего особо примечательного в ней, на первый взгляд, не было. Выглядела она молодо – хотя и не моложе меня. Внешне мы с ней были чем-то похожи. Такие же русые волосы, только у меня чуть темнее, с небольшой чёлкой наискось и распущены, а у неё светлые, на вид ломкие и зализаны в хвост. Большие зелёные глаза, но опять же, у неё чуть светлее. Курносый нос. Овал лица тоже будто бы одинаковый… пухленькие щёчки, острый подбородок.
Чем больше я смотрела на фото, тем меньше мне нравилось наше сходство. А потом я увидела её серьги… В камнях по долгу службы я разбираюсь: то один, то другой перетирать приходится. Вроде бы, должна по фотографиям различать, но тут мне показалось, что глаза подводили. Камни безумно напоминали бриллианты, просто до одури, но девять в каждой серёжке… и крупных, около карата. Да не может быть, такие стоят больше однокомнатной в Иркутске!
– Вот ты где! – вдруг схватили меня за плечо.
Я аж подпрыгнула, вырвалась из хватки и чуть не вломила на всякий случай… К счастью, я не оперативник, поэтому реакции на такое не хватило – Эржена осталась цела и невредима.
– Так и знала, что найду тебя здесь.
– Видела?
Та фыркнула, будто я ляпнула несусветную глупость, и объяснила:
– Виденья, связанные с человеком, у вещунов бывают только в его присутствии. А тебя я вообще читать не могу, если ты забыла. Просто догадалась, что если тебя нигде нет, то ты опять здесь ошиваешься – все говорят, что ты любознательная.
– Так ты искала меня, – сообразила я и на всякий случай отступила на шаг.
Эржена огляделась по сторонам, никого не заметила, но, тем не менее, шагнула мне навстречу аж два раза и заговорила шёпотом:
– Мне иногда кажется, здесь и у стен есть уши. Я просто проверила всех старост в этом году – никто из них не умрёт. А ты новенькая, тоже хорошо учишься, и я тебя не вижу. Это можешь быть ты.
Вау! Оу! У… Сегодня какой-то день неожиданностей и открытий! Сильно хотелось снять артефакт и проверить, но крыша ещё держалась на месте.
– А раньше ты видела смерти? – с подозрением спросила я.
– Иногда. В свой год старосты всегда проверяют.
– То есть видят само преступление? – ещё сильнее насторожилась я.
Эржена глянула мне в глаза и покачала головой.
– Ничего, только тело у подножья лестницы. Наша бывшая учительница говорила, что здесь само место мешает предсказывать нормально и создаёт помехи – слишком сильный мистический фон. Она даже уволилась из-за этого.
Мистический фон? Надо глянуть хоть, что за зверь, а то я такого из школьной программы не помню. Хотя чего греха таить, я сейчас ничего из программы не помню, кроме того, что нужно по работе.
– И никто не пытался спасти жертву? – не поверила я.
– Когда я была в пятом классе, Оля пыталась. В тот год погибла она сама, – поделилась Эржена, а у меня аж мурашки пробежали по телу. – Потом ходили слухи, будто девочка, которую она пыталась спасти, тайком встречалась с её парнем. Я мелкая тогда была, но мне кажется и Вера, и Стас искренне горевали. Не могли они так поступить… Они дружили. Больше из вещунов никто не умирал.
– Так, – задумалась я, пытаясь свести информацию воедино и найти правильные вопросы. Однако вопрос напрашивался только один: – А мне-то ты почему всё это рассказываешь?
Нет, спасибо, конечно, но я ещё помню, что на мне тут форма без погон и с короткой юбкой. Впрочем, в маглиции у меня тоже юбка короткая, но поприличнее.
– Потому что если это не ты, то это я, – трагическим шёпотом просветила она и добавила: – Спаси меня…
– Ась? – переспросила я излишне громко, выпучив глаза. У меня что удостоверение из кармана торчит, а я не вижу?!
– Я чувствую, что у тебя есть какая-то власть, которой нету нас. Возможность, на всё это повлиять. Скажем, сильная связь с духами или контроль над этим местом. Ведь бывает же, что ученики одной специальности и не предполагают о своих скрытых талантах в другой сфере. Не знаю, что это. Честно.
