Текст книги "Коварные ступеньки"
Автор книги: Светлана Людвиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ – С ПОДОЗРЕВАЕМЫМ
Соня выслушала с утра рассказ о моих приключениях, пока чистила зубы. Я же на занятия не собиралась, засев за взрывчатое зелье и зелье реакции. Ещё медленно настаивалась сыворотка правды. Когда я завершила повествование, напарница только предложила:
– Возьми-ка ты у меня из бокового кармана сумки силовую перчатку.
– Зачем? – удивилась я – как-то не привыкла полагаться на артефакты.
– Душить этого крысёныша будет удобнее, – подсказала Соня, после чего ушла-таки на уроки.
Мысль, бесспорно, была логичная, так что советом я собиралась воспользоваться. Правда, всё тянула и тянула, просидев над работой час, а то и два, пока внезапно в дверь не замолотили. Одну приготовленную взрывную бутылку я взяла в руку и осторожно подошла к входу.
– Кто там? – спросила я с опаской.
– Боги, Лида, ты цела! – раздался за дверью голос Валерия Валерьевича. Открывать он не просил, а просто замолчал.
Любопытства ради я прокрутила в двери волшебный глазок и увидела сидящего на полу директора. Щуплого, выдохшегося от бега и растрёпанного. Такому я открыла.
– Здрасьте, – поприветствовала я.
– Где ты ночевала? – с укором спросил Валерий Валерьевич. – Когда Софья сказала, что у Вани, а Ваня, что у матери, у меня чуть сердце не остановилось.
– У Вани я ночевала, просто мы решили пока промолчать, – раскрылась я, разглядев у собеседника на лице плохо скрытые ссадины. – Это вы вчера меня спасли?
– Я, – признался он. – Я только приехал и услышал ваш разговор с Альбертом. Надо было сразу выйти, а я, дурень, решил посмотреть, куда он тебя ведёт.
– Что с убийцей?
– Ушёл, – раздражённого ответил директор. – И упырей моих развеял по дороге. Подозреваю, не боялся бы он, что я голос опознаю, приложил бы меня на месте заклинанием и догнал тебя. Лид, уезжай с Ваней, а? Мать твоя добро не даст родители все будто повёрнутые на престижной школе. Но вы же знаете, как на неё воздействовать.
– Круто. Пусть умрёт кто-то другой из учеников.
Валерий Валерьевич скривился.
– Я усилю меры безопасности…
– А что, до этого они так себе были? Каждый год по трупу, а никто и не чесался?
– Буду следить за старостами сам…
– А не проще следить за одной мной?
– Предлагаешь ловить на живца?! – вспылил он, что смотрелось комично из-за позы лотоса прямо на полу.
– Ни-за-что, – чётко выговорила я. – И вообще я никуда больше по темноте не пойду. И засветло тоже бегать буду поменьше без присмотра – меня уже предупредили.
– Всем так кажется, – буркнул директор. – Но вы же любопытные.
– Вопрос закрыт, – решила я и вместе с вопросом закрыла ещё и дверь.
* * *
Как и ожидалось, долго сидеть у нашего порога Валерий не стал, сбежав по своим делам. И я тоже отправилась на поиски Альберта, вооружившись всеми приготовленными зельями да ещё и Сониной перчаткой.
Поиски закончились быстро – возле ученических домиков. Как ни странно, Альберт не выказал удивления, даже привычно кивнул головой – так он обычно здоровался. Когда я оттащила его в укромный угол, нахмурился, но оказался совершенно не готов к тому, что я прижму его к стене, схватив за горло.
– Ты чего? – прохрипел он, глядя на меня удивлёнными глазами. Но вырваться не пытался – видимо, не так уж сильно я его душила, а к бабским выходкам он привык.
– Поговорить хочу. Что это было вчера вечером?
– В смысле?
Либо он действительно не подозревал, что меня попробуют убить, либо очень хорошо играл. На всякий случай, я влила в него сыворотку и начать решила с простых наводящих вопросов.
– Ты обещал проводить, а сам потерялся по дороге.
– Я возле входа отстал, – к моему удивлению, смутился парень. – Подумал, что третий лишний.
Я вздёрнула бровь. Нет, третий там оказался очень кстати, я бы и от четвёртого не отказалась. Но Альберт явно не о том вёл речь. Без лишних вопросов, он в сердцах продолжил:
– Вот так и знал, что дурацкая идея! Ты же в зельевика по уши втюрилась – даже не смотришь на других. Но ты Валерьичу так нравилась…
– Ты сейчас о чём? – не выдержала я томительного ожидания.
– Тебе Валерьевич разве не признался? – удивился в свою очередь Альберт.
– В чём? – обалдела я ещё больше.
– Вы что тут делаете?! – влез в наш театр абсурда голос Пети. – Лид, откуда у тебя эта перчатка? И почему ты пытаешься убить Альберта? Я как вас в окно увидел, аж обалдел!
Окно, о котором говорил Петя, я тоже увидела, но только сейчас. Ай, кусающийся жёлтый мангадхай! Понастроили корпусов, что и спрятаться негде!
– От верблюда, – ответила я только на один вопрос и замолчала в ожидании. Хотя вряд ли бы я дождалась того, что лис уйдёт отсюда, удовлетворившись ответом. Но как послать его в такой ситуации не знала.
В неконструктивный диалог вмешался ещё и Альберт:
– Кстати, мне тоже интересно, почему ты… пытаешься меня убить, да?
Судя по тону, в серьёзность моих намерений он не верил. Или в возможности их реализации. Заметили это и я, и Петя, который ему тут же сообщил:
– Или я тут любовным играм случайно помешал? Потому что для жертвы ты подозрительно спокоен, а ведь Лида действительно с этой перчаткой способна тебя задушить. И магию всю ей же перехватит.
После такого авторитетного заявления, Альберт внезапно занервничал и пожаловался:
– А я ж бабу-то и ударить не смогу!
Петя развёл руками:
– И я не помогу – вдруг она правильно поступает.
Вдохновлённый новыми обстоятельствами, Альберт принялся рассказывать основательно и с самого начала. Выходило так: Валерий Валерьевич отловил его, когда тот случайно проходил мимо ворот, и рассказал грустную историю о своей влюблённости в ученицу, которая влюблена в другого, и которой ему приспичило признаться вот прямо сейчас. Но в учебном корпусе как раз бегает конкурент, а в гимназии – никого.
– Я бы ни в жизнь не пошёл, – заверял Альберт, – но Валерьевич сказал, что ты никого незнакомого не послушаешь.
– Правильно сказал, – мрачно буркнула я.
В общем, пожалел наш зверевод[10]10
Зверевод – маг, который специализируется на управлении зверьми.
[Закрыть] директора, а о дальнейшем я знала из первых рук. Только вот пропустила момент, когда Альберт отстал, не желая мешать любовной сцене.
– Директор-то нормальный был? – вместо меня, занялся адекватным допросом Петя.
– Да директор как директор! Только не в костюме, а в куртке кожаной.
В голове тренькнуло. Мой убийца тоже был в куртке кожаной, хотя на территории гимназии мог спокойно обойтись и без неё даже вечером. И пуговицы с орлами сверкали в свете фонарей из окон.
– Куртку узнаешь? – вновь влез лис, но я его перебила:
– Я сама узнаю. Вопросов больше нет. И это… живот крутить будет – к знахарям не бегай – перестаралась я. Надеюсь, заявление писать не станешь?
Зверевод отчаянно замотал головой. Вот все бы так! А то к кому другому так подойди – мигом в отделении окажешься. Особенно если другой не чист на руку.
– Но, Лид… – попробовал переубедить меня Петя.
– Вопросов больше нет, – ещё раз повторила я, убирая руку от горла несостоявшейся жертвы.
Нечего им ещё больше сюда лезть и знать чужие имена. Альберт остался устроенным представлением ошарашен, Петя взволнован – он понимал больше. Поэтому, когда я уходила, лис крикнул мне в спину:
– Мы за тобой в субботу зайдём!
Меня аж всю передёрнуло от предстоящего гуляния под вечер, но отказываться не стала. К тому же раз зайти обещали…
– Только давайте это будет дневной шашлычок, а не вечеринка, – предложила я, обернувшись посреди дороги.
Петя неопределённо пожал плечами, но в итоге кивнул. Чувствую, причину внезапной смены планов Катя из него вытрясет.
* * *
Побродив весь день бесцельно по людным местам и не найдя куртку ни на ком-то из мужчин, ни в ближайшем мусорном баке, за ужином я решилась на отчаянный шаг. Незаметно занавесив кухоньку заглушающими чарами, я спросила, словно между делом:
– А никто не знает, кто носит куртку чёрную кожаную? Большую, с золотыми пуговицами с орлами?
– Виталик, но вчера в ней явно не он был.
– Почему? – удивилась я, не зная, кто такой этот Виталик.
– Он оборонщик, причём предпочитает чары. Тебя бы просто уложили на месте, и я бы уже не помог. Там был словесник, вот зуб даю!
За столом повисла гробовая тишина. Один Валерий с аппетитом наворачивал макароны по-флотски, задорно стуча ложкой.
– Лида, – с плохо скрываемой угрозой в голосе обратилась ко мне Соня. Я прочитала её мысли по глазам и, чтобы она не совершила непоправимую ошибку и не разболтала всё ничего не подозревающему директору, залепетала:
– Мам, это, оказывается, Валерий Валерьевич меня вчера спас! Представляешь, мама! Мама?
Я бы ещё тридцать раз обратила к ней «мама», но с третьего раза у неё в голове что-то щёлкнуло, и Соня начала медленно спускать пар. Да уж, представляю, какое желание у неё возникло свернуть шею напарнице, которая втянула во всё старшеклассников и сдала одному из, по сути, подозреваемых. Ещё Валерия я бы явно не пережила, но тут моя совесть оказалась чиста.
– Огромное вам спасибо! – от души поблагодарила якобы признательная мать, а на самом деле недавно злая как мангадхай оперативница.
Спаситель скромничать не стал и сразу приступил к якобы невинному флирту. Соня без энтузиазма поддерживала, иногда украдкой бросая на меня грустные взгляды. У меня слипались глаза, я хотела нырнуть под одеяло в объятия Вани, но упорно ждала, пока директор скроется у себя в комнате.
– Сейчас свалюсь прямо на пороге, – пожаловалась я, как только дверь в комнату закрылась.
– Так чего раньше не пошла?
– Не хотела Соню одну оставлять, – пожала я плечами. – Она же по легенде с бывшим разбежалась, так что должна быть рада вниманию мужчин. А у неё траур. Вот мне и приходится бдеть, чтобы директор руки не распускал.
Ваня послушно покивал, помогая мне раздеться. Отпустил пару шуточек о том, что он меня уже ревнует ко сну. Я даже спорить не стала – засиделись мы нынче за ужином. Правда, сон сразу не пришёл, поэтому, когда я прижалась к тёплому мужскому боку, хозяин этого самого бока решил слегка помучить меня расспросами:
– Тот Саша, о котором вы с Игнатьевым говорили, это же Александр Александрович Медведев, убитый здесь по весне учитель?
– Я не знаю, Вань, как он тут себя называл. Я, если честно, не влезала в подробности. Вообще поехала якобы для прикрытия.
– Якобы?
– Не знаю, что думала Соня, может и вправду для прикрытия брала, а вот начальство, как и мой отец, наверняка подозревали, что без эксперта не обойтись.
– Ладно, вопрос не в этом. Я плохо общался с вашим Сашей, но помню внушительные габариты. Да ещё и Игнатьев говорил: одним взглядом чары пут накладывал…
– Нет, ты этого болтуна-то меньше слушай. Если он про меня начнёт трепать, так я академиком окажусь, – проворчала я недовольно.
– Но всё равно, с таким просто не сладишь, а тут…
– А тут подмешали какую-нибудь дрянь безвредную, которую ни чары, ни артефакт за яд не примут и, пока действует, помогли дойти до берега, – вздохнула я, давно прокручивая эту версию.
Это же так легко. Даже следы зелья бы никто искать не стал – утопленник, что с него взять. Только наши знали и настоящее имя, и про успехи в плаванье. Внезапно я поняла, что зелье в крови наверняка обнаружили. Какое – выяснять, отвлекая меня от работы, смысла не было. Или моя напарница справилась. Наверное, Соне даже «подкинули» меня, а про зелье ей ничего не сказали, чтобы не возлагала на меня больших надежд и сама работала. А мне почему не сказали?
– Потому что гладиолус, – пробормотала я перед сном, вспомнив любимую поговорку зама, и заснула раньше, чем Ваня смог на неё как-то отреагировать.
С утра вопрос гладиолуса мне приспичило прояснить, поэтому я отправилась прямо к Соне. Она только собиралась на занятия, поэтому встретила меня в трусах и с зубной щёткой, но я не смутилась.
– Антон Васильевич знал, что в этом деле замешаны зелья? – спросила я с порога, стоило двери закрыться.
На меня посмотрели, как на идиотку.
– Конечно, знал, – ответила, наконец, моя напарница, прополоскав рот. – Иначе с чего бы ему отдавать на такой долгий срок ведущего эксперта? Он разве сам тебе не сказал? Специально же просил меня только с твоей легендой вопрос утрясти, а то боялся, что на ученицу ты не согласишься.
Не откладывая дело в долгий ящик, я отрыла в наших вещах газовую плитку и, перебодав всех дежурных и недежурных, дорвалась-таки до разговора с Антоном Васильевичем.
– Да за делами как-то из головы вылетело… – развёл он руками на мой упрёк о том, что кто-то где-то должен был мне рассказать. – А разве Соня ничего не объяснила?
Я готова была рвать на голове волосы. На чужой голове. А если ещё точнее, на двух головах. Получается, кабы не папа, я бы реально тут балду пинала, ничего не подозревая.
– Я правильно понимаю, что Сашу перед смертью чем-то опоили? – спросила я, когда распрощалась с начальством и затушила огонь.
– Ну да, – пожала плечами Соня, – каким-то дурманом, по составу, вроде, местным. Это же во всех отчётах было написано. Разве не ты экспертизу делала?
От горя я вцепилась в волосы себе. Боги мои, какой коварный гладиолус! Почему всё делается через одно место?! Почему, пока своими мозгами не дойду, никто ничего нормально не скажет?
А вечером Ваня, видимо, отвлекая Валерия от ухаживаний, начал поиски подходящей кандидатуры для убийцы. Они все сошлись на некоем Стасичке – богатыре недюжинной силы, который преподавал словеску, и которого я в глаза не видела. Директор возвращался к себе одухотворённый, Соня известила нас, что теперь примется следить за подозреваемым.
Я была настроена куда скептичнее, поэтому оторвала бумажку, написала имена четырёх потенциальных заговорщиков и посоветовала:
– Приглядывай тогда уж за всеми.
– Лид! – восторженно заявила напарница, переполненная каким-то бесполезным оптимизмом в этот вечер. – У нас же теперь есть…
– Какая разница, что у нас есть, когда у нас нет состава преступления? – одёрнула я Соню и, не прощаясь, ушла в Ванину комнату как к себе домой.
ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ – СО СПИРТНЫМИ НАПИТКАМИ
В субботу перед пьянкой все меры по моей безопасности ребята приняли. Ну, как им казалось. И наметили всё на день, и зашли всей толпой, чтобы проводить.
Устроились мы в одном из ученических домиков, откуда предварительно выпроводили жильцов. Хозяйкой, очевидно, была Катя, поскольку именно она доставала припасы и накрывала на стол. Куда она дела своих пятерых соседок – я не знаю. Скорее всего, что-то пообещала за свободный день. Или чем-то пригрозила.
– Оказывается, создавать конкретные предметы так сложно! Мы с Таней запарились бокалы делать! – жаловалась она, доставая из-под кровати коробку со странными толстостенными посудинами на кривых ножках. Стекло, из которого их изготовили, получилось полностью матовым, непрозрачным. Чномсы такие могли с руками оторвать, как шедевры искусства, а вот для магов иначе как халтурой и не назовёшь.
– Чномсовские пластиковые стаканчики, – авторитетно завил Альберт, закидывая ноги на тумбочку. Он устроился удобнее всех, заняв почти всю кровать, к которой пододвинули импровизированный столик. Рядом с ним осталось немного места, но, видимо, только для Кати, потому что другие туда садиться и не пытались. – Пара рублей цена – и никаких забот. А ещё они компактные.
Остальным сиденья себе пришлось добывать. Жаргал – крупный улыбчивый парень – залихватски передвинул вторую кровать на середину комнаты. Рядом с ним влезли Эржена и Таня – блондинка с двумя хвостиками и огромнейшими голубыми глазами. Она, кстати, хотела устроиться рядом с Петей, но тот предпочёл сесть на стуле, а второй свободный заняла я. Другие стулья отсутствующие жильцы завалили вещами.
– Из стаканчиков лупи пиво, – фыркнула Катя, хотя я лично считала пластиковую чномсовскую посуду универсальной, – а я вот что достала.
И не прося ни у кого помощи, она демонстративно вытащила из-под кровати коробку вина. И не просто коробку, из которой вино разливают, а коробку с бутылками вина! Шесть литров в гимназии, где в столовых еду недосаливают, а за позы готовы сожрать на входе?! Кажется, Кате можно идти в секретные агенты.
– О-о-о! – раскатился восторженный возглас по комнате – оценили.
– Где достала? – заинтересовался Петя. – Я бы со своими парнями тоже выпил.
– Не выйдет, – покачала она головой. – Учителя в курсе, и мне сказали: это только из-за вашей хорошей учёбы. Ну… и я заключила ужасный договор. Ты на такое не пойдёшь.
– Душу, что ли, продала? – совершенно искренне спросил Жаргал. Я сначала опешила, а потом поняла, что для него такие делишки в норме – упыревед, что с него взять.
– Тело, – хихикнула Катя, помогая Альберту открывать бутылку – она сдирала с неё всё ненужное, а он потом извлекал пробку. – Мне придётся помогать на Том-Самом-Дне.
– О-о-ой! – растянулся такой же дружный вздох, только без моего участия. Отчего траур, я не понимала, поэтому спросила:
– На каком дне?
– На дне открытых дверей, – ответили мне почти хором.
– До него же далеко. Не рано ли аванс выплатили? – удивилась Эржена.
– Рано. Хотя в этот раз Тот-Самый-День сразу после зимних каникул, – пожала плечами Катя, и опять все начали изумляться, но уже на разные лады. Я чувствовала себя не в своей тарелке.
– Интересно, кого ещё они поймают в этом году? Из старшиков-то дураков больше нет, – хмыкнул Альберт, возвращая Кате бутылку, чтобы разлить. Она сама явно этим никогда не занималась, так что лишь растерянно обвела взглядом собравшихся.
Со вздохом Петя пришёл на помощь и принял на себя почётную миссию. Заодно высказался:
– Самое смешное, что они кого попало ещё и не берут – им ответственных подавай.
– Брали бы учителей, – пожала плечами Таня. – А то не объяснят ничего толком, а что-то хотят. Я помню, в восьмом классе сунулась им помочь по доброте душевной, а Фёдор Михайлович меня за тот проклятый чай чуть указкой не пришиб! Подумаешь, сделала бы глоточек.
– Да ты радуйся! Олег как-то этот чаёк пролил, так его в тот же год убили! – пошутил Жаргал, но крайне неудачно – не смеялся никто.
– Зайчик, это не смешно, – коротко просветила его Эржена. Я думала, парень попытается возразить, однако он стушевался, будто действительно осознал некорректность подобного юмора.
Чтобы как-то разрядить ситуацию, Петя подскочил и с притворным энтузиазмом произнёс тост:
– Давайте за успешное окончание этого года и бескровный выпуск!
– Ох, если бы, – вздохнула Эржена, но вместе со всеми приподнялась, чтобы звякнуть бокалами.
Пить я много не хотела, напиваться – тем более, поэтому, несмотря на сытный обед перед встречей, пригубила немного. Да так и обмерла, боясь глотнуть – в этом вине было зелье. Думала я недолго, боясь, что даже без попадания в желудок примесь сделает своё дело. При следующей имитации глотка я попросту вылила всё обратно в бокал.
– Кислятина, – пожаловался Альберт и задал важный для меня вопрос: – Кто тебе такую парашу подсунул?
– Брянская, – поделилась Катя, и я заметила, как Петя рядом со мной напрягся.
Всё-таки он слишком умный для школьника. Точнее, слишком осмотрительный. Может, тоже засланный казачок? С артефактом, искажающим внешность? Вот только чей сотрудник? Не федералы же подсуетились.
– А мне, наоборот, понравилось, – нагло соврала я. – Можно бутылочку? Название глянуть?
Катя бутылочку не пожалела, только меня интересовали совсем не надписи на этикетке. Магическую заклёпку на горлышке я нашла практически сразу. Посмотреть на содержимое внимательно мешало тёмное стекло. В бокале оттенки тоже едва ли можно было разглядеть.
Интересно, что они хотели с нами сделать? Травить всех коллективно вряд ли будут – тут уже на проклятье не спишешь. Сонное, чтобы потом меня пристукнуть? Как вариант, опробуем версию.
– А Брянская-то в курсе, где мы сегодня пьём? Не завалится с проверкой? – закинула я удочку. – Она противная баба, как по мне.
– Она вообще думает, что мы месяца два назад успели всё выпить, – хихикнула Катя. – На днях – когда о дате проведения Того-Самого-Дня сообщала – предлагала ещё, если я уговорю Альберта помочь, но я сказала, что не расплачусь.
Нет, не сонное. Что ещё? Такой же успокаивающий состав, как у учителей? Налить в компот, и дело в шляпе. А лучше шашлык опрыскать, который Кате удалось пронести из ближайшей кафешки в деревне – больше гарантий, что я его попробую. Вот только то зелье постоянно обновлять надо, так что выстрел в пустоту.
– Я за такую кислятину работать не собираюсь – имей в виду, – предупредил тут же её парень.
– Ой, успокойся, – поморщилась хозяйка «салона», – как будто я не знаю твоё отношение.
– Но за хороший коньяк я подумаю, – внезапно огорошил Альберт, однако Катя поморщилась:
– Хороший коньяк я не потяну. Ты что думаешь, мне просто так ящик подогнали? Я выложила две штуки!
Хмыкать я не стала – просто отмела вариант навара. Две штуки такой набор стоил ещё в мою школьную жизнь. Сейчас цена увеличилась как минимум раза в два, а то и в три после прошлогоднего дурдома.
– Обновим? – предложил Петя, которому все эти «домашние» разборки не нравились.
Начал он, к счастью, не с меня, а с Тани. Прошёлся по кругу. Я уже готовила отмазку, что пью потихоньку и что совсем зачиталась – тех, казалось бы, бесполезных чар исчезновения жидкости я так и не выучила. Однако Петя, заглянув в мой бокал, замер в молчании. Комментировать он явно не собирался, зато о чём-то напряжённо думал.
– Там что-то интересное? – ревниво спросила Таня, заметив его реакцию.
– Да то ли мошка, то ли соринка, – отговорился он и ловким движением руки опустошил мой бокал наполовину. Ай, молодец! Интересно, сам заклинание знал, или Соня подсказала?
После этого на одного трезвенника в комнате стало больше. Беседа велась ни о чём, я слушала краем уха, но почти не участвовала – все мысли занял вопрос, как же вытащить отсюда хотя бы кружечку, а в идеале бутылку разбавленного спиртного. О чём думал Петя, я не знаю, но он тоже всеобщего веселья не разделял.
Ребята хмелели всё сильнее, уже и язык заплетался. Петя смотрел в одну точку. Я гипнотизировала бокал, гадая, нет ли способа угадать подлитое зелье без лаборатории. Выходило, что нет, если срочно не притащить сюда Ваню, но я даже отправить за ним никого не могла.
В конечном итоге, пока я размышляла, они вылакали всё – осталось едва ли сто грамм в моём бокале. Как ни странно, больше всех пил Альберт, который не уставал жаловаться на отвратительный вкус пойла. Жаргал сошёл с дистанции рано, сладко уснув на коленях у Эржены, – из всей компании они оказались единственной настоящей парочкой.
Мы с Петей остались отвратительно трезвы.
– Никогда не думал, что пьяные так безобразно смотрятся со стороны, – пожаловался мне лис, наклонившись слишком близко, и пока я думала, что ответить, ловким движением руки убрал последние остатки вина из моего бокала.
Как меня в этот момент не разорвало изнутри – одним богам известно. Больше всего хотелось заорать и треснуть этого мальца так, чтоб искры из глаз посыпались. Вот кто его просил?! Кто?!
– Хорошо посидели, – заметила между тем Катя, а я постаралась взять себя в руки. Ногти впились в тумбочку, что разделяла нас с Петей и, казалось, я могу оставить на ней пять глубоких борозд от когтей. Меня ни одна напарница так не бесила никогда в жизни!
Равномерных, тяжёлых вдохов и выдохов мне потребовалось очень много.
– Почаще бы так собираться, – мечтательно вздохнула Эржена.
– Только почаще, боюсь, печень не выдержит, – вдруг заявила Таня.
– Печень? – навострила я уши, сразу позабыв про фонтанирующую внутри злость. Что-то этот несчастный орган тут почитают как древнюю реликвию. По-моему, за свою жизнь я о ней меньше вспоминала, чем слышала здесь, в гимназии, от разных людей.
– Да. Я смотрю на всех. Как человек глотнёт – печень аж фонариком мигает, – хихикнула Таня, а мне вдруг резко стало не до смеха. Я, конечно, ни разу не знахарь, но внутренние органы от какого-то там стаканчика винца цвет не меняют. – То синяя, то зелёная, – продолжила она, окончательно приводя меня в ужас. – Так прикольно. Жаль, портится.
Вашу бабушку за ногу! Сердце… мозги… А им нужна печень, что ли?
– Тань, а без печени человек может жить? – задала я контрольный вопрос.
– Ты что! Нет, конечно!
Значит, и с проваренной тоже вряд ли. И при осмотре глянул, что на месте все органы, а в каком они состоянии, никто и не обратит внимания – и без того каша.
– Мне, наверное, пора домой, а то стемнеет скоро, – заявила я, понимая, как хочу сейчас поделиться своей находкой с Ваней. Это же совершенно меняет дело!
– Ой, а у меня, оказывается, ещё что-то осталось! – радостно заявила Таня, будто и не услышав меня. Справедливости ради, стоит сказать, что я тоже никого не замечала, подскочив с места.
Это произошло в момент: я рванула к двери, протискиваясь в узкий проход между кроватью и Петиным стулом; Таня как-то неловко взмахнула бокалом. В итоге, те крохи, что они обнаружила у себя, оказались у меня на юбке. Я стояла, глядя на равномерно стучащие по полу капли, и не понимала, как эта прекрасная идея не пришла мне в голову раньше.
– Лидочка, прости! Я сейчас всё почищу! – встрепенулась знахарка, хозяйка тоже подскочила, видимо, желая помочь, но я категорично замотала руками.
– Нет-нет-нет! Не стоит беспокоиться! Тут бежать пять минут, я лучше дома застираю!
– Лид, ты только на меня не обижайся, – жалобно попросила Таня, чуть не всхлипнув.
Тут я не выдержала. От переизбытка чувств, я крепко обняла её и, расцеловав в обе щёки, заявила:
– Да ты что, Танечка! Ты самый замечательный человечек! Я тебя просто обожаю!
Сцена повергла в шок всех, кроме меня и наивной знахарки, которая ответила мне взаимностью и даже слезу от переизбытка чувств пустила. Петя смотрел на нас вытаращив глаза, ведь он точно знал, что я не пила. Альберт неуверенно заметил:
– Так… а… вы ж только познакомились сегодня?
– Хорошего человека видно сразу! – авторитетно заявила я и, махнув рукой на прощание, смылась, пока никто не опомнился.
Я неслась как на крыльях, пару раз чуть не упала. На улице уже смеркалось, но до темноты было ещё далеко, а ученики в выходной день расположились буквально везде. К Ване в комнату я влетела счастливая донельзя и, закрыв дверь, с порога заявила:
– Ванечка, у меня к тебе срочное дело!
Не то чтобы зельевик слишком удивился, когда я резво скинула одежду, но всё же заинтересованно спросил:
– И чем вы там занимались, что ты пришла такая возбуждённая?
– Я знаю, это выглядит странно, но понюхай, пожалуйста, мою юбку, – заявила я и только потом поняла, что он успел себе напридумывать. Поняла по взгляду, эмоции в котором было не передать. И укор, и недоверие, и немой вопрос: «Ты издеваешься, что ли?». Не выдержав, я расхохоталась, уж больно обрадовало меня последнее открытие. – Это бомба, Ваня, честно-честно.
После первого же вдоха это странное выражение с лица моего парня испарилось, однако вместо интереса он нахмурился.
Ты во что её обмакнула? – спросил Ваня тревожно, принюхиваясь сильнее. – Первый раз встречаю, чтобы в составе зелья был алкоголь.
– Ох, это прям в составе? – удивилась я. Ядрёная смесь. То-то Таня аж увидела, как внутренности корёжит. – Я не макала, кстати. Мне повезло – на меня пролили то вино, которое подогнали старостам. Уж и не знала, как вынести, а тут так подфартило.
– Старостам?
– Ага, – усмехнулась я. – И знаешь, на что этот состав влияет?
– Печень, – безошибочно определил Ваня. – Здесь клюква, лимон и куча острых специй. Есть только одна загвоздка: я ума не приложу, что за зелье делают из печени и зачем её предварительно гробить? И почему нельзя тогда взять обычного алкаша из чномсов?
– Резко гробить, – акцентировала я внимание. – Им нужно резко довести до ужасного состояния прежде практически идеально здоровую печень – ведь не зря тут так трясутся о здоровом питании.
– Условие на долгосрок![11]11
Условие на долгосрок – некие требования к ингредиентам, чтобы действие зелья не проходило со временем.
[Закрыть] – сообразил он моментально и, поморщившись, добавил: – Зверское, если честно.
– Не вижу большой разницы: убить школьника ради печени или предварительно грохнуть эту самую печень, а потом убить, – пожала я плечами, однако Ваня оказался большим моралистом, чем я.
– Ты не забывай, что если старосты пьют всей толпой, то шестеро остальных тоже попадают под удар.
Я не стала говорить о том, что после маньяка, который заживо отрезал своим жертвам пальцы для зелья, какое-то воздействие на печень меня не впечатлило. Мы же не чномсы – если вовремя к знахарям обратиться, то всё оставшееся при нас можно медленно, но верно восстановить. Вместо этого свернула тему:
– Правда, ради чего всё это затеяно, я не понимаю.
– Зато ясно, что причиной всему инвесторы – именно они выдвигали условие о здоровом питании. Завтра в библиотеку? Искать нужный состав?
Я кивнула. Отправилась бы и сегодня, но, пока мы болтали, за окном стемнело, а библиотека закрылась.
– Только ты учти, – чуть смутилась я, – у меня случаев с печенью ещё не было, поэтому за полчаса тут не управиться.
На полминуты между нами повисло странное молчание. Ваня смотрел на меня пристально, но я опять не могла понять, что означает его взгляд. Неужто разочаровался во мне, как в специалисте? Однако в итоге он, запинаясь, изрёк:
– Погоди… Так случаи с сердцем и мозгами у тебя уже были, что ли?
Разведя руки в стороны, я уже набрала воздуха, чтобы объяснить чуть более подробно, где работаю, однако Ваня внезапно замотал головой и потребовал:
– Нет, ничего не говори. Не стоит. Я лучше пока поживу в счастливом неведенье.
Хорошо, что я про пальцы ничего не сказала.
