Текст книги "Коварные ступеньки"
Автор книги: Светлана Людвиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ – С ОТКРОВЕНИЯМИ
На улице я не знала, как завести разговор – только вздыхала. Как-то слишком внезапно всё выяснилось, оставив кучу нераскрытых вопросов, которые пока раскрывать не хотелось. Радовало только то, что Ваня ни капли не расстроился, а, скорее, наоборот. Правда, он, очевидно, ждал, что я начну, поэтому долго молчал, но в итоге не выдержал:
– И на сколько вы меня старше, товарищ майор?
– Я на год младше – Игнатьев же подробно расписал, как рано эксперты получают младшего лейтенанта. И да… давай от греха подальше вернёмся от званий к Лидочке? А то в гимназии подслушивающие артефакты везде понатыканы – я теперь вообще боюсь вслух что-то говорить.
– Как скажешь, – улыбнулся Ваня и прижал меня к себе поближе. Пуховик тут же переформировался и чуть не перекрыл мне воздух, но жаловаться я не стала, потому что такой холодный воздух не очень-то и радовал. – Я так понимаю, теперь от переезда в Иркутск я никак не отверчусь?
– Нет, ну если ты будешь сильно сопротивляться, то я имею право попросить о переводе моей лаборатории сюда… – призналась я, чтобы уж совсем человека в угол не загонять. – К Нестеренко в участок.
– Нет, я всё-таки не живодёр. Кстати, теперь я, наконец, понимаю, почему наш участковый с таким испуганным лицом меня догонял.
– Теперь вообще многое станет куда понятней, – вздохнула я.
– Например, как ты составила тот список за полчаса. Я думал, ты вундеркинд…
– …а оказалось, просто работа у меня такая.
– Но не ясно мне, почему ты сказала, что тебя в подмастерье Зеленский взял?
Здесь должна была заиграть какая-нибудь тревожная музыка, но, видимо, из-за ветра её никто не услышал. Вот что лучше: сказать ему правду или соврать?
– Не говорить же тебе, что меня Ардов взял? Он так-то на пенсии уже.
– Да, но могла же ткнуть в кого-то другого? Здесь же явно выбрала не наугад – ты хорошо осведомлена об их делах.
Молчала я, очевидно, слишком подозрительно. Но признаваться ему сразу или ещё потянуть время – как лучше?
– Лида?
– Если бы не проблемы на фабрике, я бы пошла туда.
Ваня помолчал, хмурясь. Он что-то шептал, но так тихо, что я сразу поняла – размышляет. Точнее, подсчитывает. И результат вычислений мне аукнется.
– Погоди, если у них начались проблемы в год моего выпуска, а ты выпустилась позже, то как тебя могли взять? Раньше конца девятого класса никто себе подмастерья даже не присматривает.
Ай-ай-ай, – подумала я, а все отговорки из головы как ветром сдуло. А вот на Ваню прозрение нашло.
– Так, стоп! Только не говори, что ты, ко всему прочему, ещё и одна из дочерей Зеленских?!
Вздох получился очень тяжёлым.
– Там же хозяева – братья: Леонид и…
– Сергей, – закончила я, сдаваясь, и добила: – А ещё у меня в Иркутске однокомнатная, так что никакой мороки со съёмом.
Мы немного помолчали. Шли так же не торопясь: несмотря на поганую погоду, оказаться на территории гимназии, утыканной подснежниками, ни я, ни Ваня не хотели.
– Я даже не знаю, как ко всему этому относиться. Я тут всё перед Валерой бахвалился, что работу у Зеленского сам получу… Наверное, надо какое-то другое место присмотреть, хотя я раньше об этом и не думал.
– Ты что, с ума сошёл?! – перепугано вскинулась я, распахнув глазищи во всю ширь. – Меня ж отец убьёт, если мой муж будет у конкурентов работать! Я и так получаю ежемесячный распил мозгов за службу! Нет-нет-нет-нет-нет, ты давно хотел, можно сказать, мечтал – не надо сейчас городить огород из-за незначительных обстоятельств.
Моя реакция Ваню только позабавила, но за одно слово он всё же уцепился:
– Я думал, ты не примешь моё предложение всерьёз в свете новых обстоятельств.
– Шутить изволишь? Я слишком стара, чтобы разбрасываться такими предложениями от симпатичных молодых зельевиков! Или ты в свете новых обстоятельств передумал?
– Разве что со сроками. А то вдруг нам за самоуправство тоже распил мозгов устроят?
Не «вдруг», а «совершенно точно», – вздохнула я очень тяжело. За такое мне даже голову открутить могут, причём не только родня, но и коллеги по работе.
– Кстати, о коллегах. Большой бы скандал был, если б я всё же тебя опоил и привёз в Иркутск?
– А что за зелье было?
– Безоговорочное доверие. Из предлагаемого набора оно показалось мне наиболее безвредным.
– Ну-у, – задумалась я, прикидывая последствия. – Вряд ли бы ты меня увёз, я бы просто при первой же попытке на тебя всё вывалила. Хотя такой жук, как Игнатьев, мог чего и булькнуть вдобавок… Если б всё получилось, надо мной поржали бы всем отделением, а потом отправили обратно. И тогда Игнатьеву бы не поздоровилось – такое пятно на репутации я бы ему не простила.
– А выговор? Наказание? – оторопело переспросил мой парень.
– Какой выговор, Вань? Все же люди. У меня пол-отдела оперов нейтрализаторы перехлебали. Я заколебалась говорить, чтоб у подследственных ни печенек, ни чайков, ни пирожков – всё равно эти вечно голодные что-нибудь да хапнут! «Но там такие милые бабушки!» – а копни этих старушенций, так у каждой по три знака отличия за вклад в развитие науки. И до следаков добираются, но пореже. Ничего глобальнее пятна на репутации бы не было.
– Вот знаешь, – внезапно сменил он тему, остановившись посреди улицы и заглядывая мне прямо в глаза, – когда я думал, что тебе шестнадцать, постоянно лишние мысли лезли в голову. Мне казалось, маленькая отличница просто поставила себе цель окрутить молодого преподавателя. И скоро всё закончится, стоит только ей увидеть этот мир за забором. А сейчас, вроде, ничего же не изменилось, ни в тебе, ни во мне – просто я узнал, что ты старше, а чувство тревоги исчезло. Я верю, что я действительно тебе нравлюсь, и что подойду для работы у вас, если ты так считаешь.
Ваня смотрел на меня как-то одухотворённо, а я на него скептично. Эти слова, в совокупности с моими собственными откровениями, натолкнули меня на интересную мысль, которую я тут же и высказала:
– Думаешь, Игнатьев распылил зелье в комнате перед нашим приходом?
В ответ мой парень заливисто расхохотался, очевидно, намекая совсем на другое, и сгрёб меня в охапку, чтобы зацеловать прямо по улице. И его совершенно не волновали наши потенциально обветренные губы, а зря.
* * *
Утро для меня лично наступило в обед, поэтому готовила Соня. Я только послушно встала строгать овощи, на которые мне ткнули, для салата. Ваня подумал и взял второй ножик, помогать. Валерий Валерьевич пришёл на кухню задолго до нас, но вместо помощи разливался перед Соней соловьём – ясно было, что подкатывает.
– Славная пара? – шепнул мне Ваня, ткнув в их сторону ножом.
Я послушно посмотрела в указанном направлении. Напарница, хоть и слушала, но изредка поглядывала на собеседника больше из вежливости, чем из интереса. Поэтому, повернувшись лицом обратно к своему парню, я скривилась и покачала головой. Он приподнял брови. Так, кажется, мимики мне уже не хватит.
– Она папу ещё не забыла, мы о нём вчера говорили, – шёпотом намекнула я.
Факты он сопоставлял довольно долго. Очевидно, за ошеломляющими новостями о моей работе и родне, упоминание смерти Саши затерялось. Пришлось намекнуть:
– Они работали вместе.
И тут, судя по круглым глазам, на Ваню снизошло озарение. Приятелю он явно сочувствовал, но предпочёл не давить на Соню, а отвлечь.
Валер, а знаешь, что я вчера нашёл под учительским столом?
– Что? – с явным раздражением отвлёкся на него директор.
– Жвачку.
– Что-о-о?! – протянул Валерий Валерьевич, забыв, кажется, обо всех женщинах мира.
– Представляешь, разжёванную кто-то к столу прилепил, – продолжал гневить директора Ваня.
– Совсем оборзели! У кого перед тобой урок был?
– Я не помню. Да и не важно, потому что жвачка засохнуть успела – еле отчистил. Я просто подумал, ведь и здесь под столом может такое найтись. Или под подоконником.
Намёк Валерий воспринял как руководство к действию. Сначала бросился к столу, разогнав нас в разные стороны. Потом залез под подоконник. Там злость сменилась озадаченностью. Распрямившись, директор уже внимательно разглядывал подснежник на ладони.
– Это ещё что?
Пока я думала, что лучше: ответить или не спалиться, глава гимназии успел умотать далеко по коридору и долбился в чью-то дверь. Открывать ему явно не хотели, но он точно знал, что хозяин комнаты там.
– Валера, – наконец-то прозвучал недовольный мужской бас, – если у тебя временно нет личной жизни, это не повод портить её женатым людям. Чё надо?
– Это что?
– О-пля, – протянул собеседник, и я, наконец, узнала по голосу рыжего мастера, к которому бегала на факультатив. – Подснежник. Судя по работе – ещё Максимыч делал. Ты где нашёл?
– На кухне под подоконником. Можешь поглядеть, нет ли у него там «соседей»?
Босые пятки стучали по полу неожиданно громко. Рыжий всклоченный учитель появился на кухне прямо в трусах, но, завидев нас, смутился.
– Валерка, ты предупредить не мог, что здесь ученица?
– Чего эта ученица не видела? Семейных трусов? – проворчал директор, которого сейчас заботило совсем другое.
Мастер хохотнул:
– Ну да, у Ваньки боксеры, – а я чуть головой об стол не шандарахнулась. Здесь невозможно жить! Все про всех всё знают!
Проверять мастер начал заклинанием, от чего перекосило и меня, и Соню – сейчас заговорщики свои комнаты тоже утыкают и никак не засветятся. Зато в кухне он нагрёб целую клумбу. С каждым следующим подснежником, Валерий мрачнел всё больше и больше. Надо ли говорить, что под конец у него разве что пар из ушей не шёл.
Все выходные наши лисы всех возрастов шмонали территорию гимназии. Казалось, не осталось ни одного свободного угла, где бы они не прошлись. Мастер-учитель пробегал следом, но вид имел такой замученный, что о качестве его работы никто иллюзий не питал. Поэтому в Ванину комнату Соня пришла после всех и порылась своими методами ещё раз. Букетик получился маленький, но всё же был.
– Теперь хоть две комнаты будут без присмотра, – подытожила она, уничтожая в ванне артефакты. Правильно, а мне потом оттирай от копоти! – Ты ведь всё равно сдалась?
– Он нашёл Игнатьева, – пожала я плечами.
– Ты не удержалась и опять его поймала с поличным? – развеселилась коллега под слегка виноватым взглядом Вани.
Нет, они думали меня опоить, но не рассчитали, что мы знакомы.
– Ай-ай-ай, молодой человек! Связались с известной криминальной личностью! – пожурила Соня. – Но за чистку спасибо – мне уже начали надоедать эти прятки. Только что бы ты делал, не окажись подснежника под подоконником?
– Его там и не было, – спокойно пожал плечами Ваня. – Я же Лиду попросил мне с вечера один для примера найти – вот его ночью и подложил.
Соня хмыкнула, я тоже осталась довольна, но после мы решили разойтись в разные стороны на разведку. Меня отправили к Кате узнавать новости от Нестеренко, Соня ушла смотреть на реакцию учителей. Ваня же пожаловался, что он с нами умудрился тетради не проверить.
Катя оказалась на улице, одна, без Альберта. Она внимательно наблюдала за тем, как старшие классы лисов заканчивают зачистку на улице. Они бы уже сдались, но учителя пообещали пятёрку по предмету без контрольных и с любым количеством пропусков тем, кто найдёт больше всего «цветочков» – халява брала своё.
– Забегала к Нестеренко? – без приветствия спросила я полушёпотом, как только оказалась близко.
Тем временем, меня заметил Петя. Для начала махнул мне рукой, но стоило ответить тем же и снова повернуться к собеседнице, как он бросил работу и пошёл к нам.
– Да, но ничего важного, говорит, не случилось. Он только попросил конфеты тебе передать втайне от твоего ухажёра. Они у меня в комнате, потому что ты с пятницы к Ивану Аркадьевичу как прилипла, – отчиталась Катя и тут же сменила тему: – Круто, что прослушку нашли! Теперь хоть разговаривать спокойно можно, не прячась.
– А я, наоборот, после такого ничего без защиты говорить не стану, – мрачно поделился Петя, прочитал специальное заглушающее заклинание и продолжил исповедь: – Я-то думал, Лидка просто страхуется, после того как её на походе в Хужир поймали. А тут такие масштабы. Мы ведь много подснежников могли и проморгать.
– Только заклинание твоё – как красная тряпка в прослушке, – просветила я. – Подойди завтра к моей маме, попроси её научить тебя заглушающим и дополнительным поисковым фокусам – она у вас как раз чары и преподаёт, ничего заподозрить не должны. Я сама в этом дилетант.
– Потом мне покажешь, – вставила Катя.
– Я в учебном корпусе спрошу – там чисто, – решил Петя.
– Думаешь, всё убрали? – вздёрнула я бровь.
– Не было там ничего. Видимо, решили, что уроки слушать скучно, а в шуме на перемене всё равно слов не разобрать. Эти штуковины-то маломощные. С них нельзя сделать запись, только сидеть и слушать «в прямом эфире». Я даже не представляю, у кого может найтись столько свободного времени. И куда установить выход.
– А проверить?
– Не видно. Их Максимыч делал – точка выхода наглухо перекрыта.
– Все он?
– Все он. Я даже не представляю, сколько ему на это потребовалось лет. Мы умотались их снимать, спасибо, младшие тоже в деле.
– Их тоже пятёрка прельстила? – хмыкнула я. Я бы на промежуточную не купилась.
– Не, от них помощи мало, поэтому их только от физкультуры освободили. Но, учитывая, что по чномсовскому примеру их решили погнать на улицу на лыжах…
От ужасной перспективы я присвистнула. Хорошо, что в старших классах оставалась только оборонка – лыжи бы меня добили. Представляю, с какой лютой завистью смотрел на лисов весь остальной зверинец.
– Больше всего я удивляюсь тому, что никто ничего не замечал.
– Да, до того дня как мы решили вечеринку устроить, – пробурчала Катя. – Надеюсь, на следующих выходных ничего не случится. Не стройте, пожалуйста, планов оба?
– Что за вечеринка? – удивилась я. Школьные пьянки меня как-то не радовали. К тому же, вряд ли туда позовут Ваню.
– Закрытые посиделки для старост, – скривился Петя, посмотрев на меня с тоской. – Ты ведь теперь тоже одна из нас.
Да, действительно. Значит, пропускать не стоит – вдруг что-то интересное скажут. Я же знакома ещё не со всеми, да и так запросто со знакомыми не болтала – всё по делу.
– Кстати, – замялся рыжий, – я с Лидой бы наедине хотел поболтать.
Катя намёк поняла и, сказав, что принесёт конфеты, неспешно нас покинула. Я надеялась на какие-нибудь интересные сведения, однако разговор свернул на мою персону:
– Лид, тебе, наверное, Иван Аркадьевич не говорил о нашем с ним разговоре…
– Упоминал, – огорошила его я.
– Надо же… Он так резко меня отбрил.
– Просто Ваня хочет увезти меня в Иркутск, – пожала я плечами. – Мы сейчас завершим кое-какие дела и поедем.
– А мать? – опешил Петя. – Она тебя отпустит с посторонним мужчиной?
– Тут придётся опоить, – подобрала я самый вероятный вариант развития событий, если бы попала в такую ситуацию в свои шестнадцать. – Я ещё не знаю, просто чтоб она своё согласие на брак дала, или с собой забрать.
Лис хмурился. Вариант с моим отъездом его почему-то не радовал, и это настораживало. Наконец, он будто бы невзначай сказал:
– Серьёзно всё у вас. И когда планируете уезжать?
– Точно даты ещё не знаю. Но, вроде, убийства под конец года происходят? До этого времени мы точно успеем.
– Не тяните, – резко оборвал Петя. – Бывали случаи, когда смерть происходила и раньше. Пашка этим интересовался – он всё быстрей отмучиться хотел.
– Насколько раньше?
– Не знаю. До нового года ещё ни разу.
Ладно, время поджимает, но мне хватит. А то очень уж не хочется, чтобы я параллельно отдела спасала свою жизнь.
– Лид, – вернулся Петя к тому, о чём, кажется, изначально хотел поговорить, – может, пока вы не уехали, всё же сделаем рокировку, чтобы тебя прикрыть? Прикинешься моей девушкой?
– Не выйдет, – покачала я головой равнодушно. – Я ведь не просто так попала под удар – это открытая угроза. Они хотят, чтобы я сыграла по их правилам, но я всё равно не собираюсь этого делать. Другую жертву не выберут, а ты лучше подумай, стоит ли из-за меня подставляться.
– Стоит! – с горячностью ответил мальчик.
– Нет.
ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ – С УБИЙСТВОМ
В Ванину комнату я входила уже без стука – замок признавал меня за свою. Поначалу мне показалось, что хозяин и не заметил появления ещё одного человека, но когда я принялась шуршать плёнкой от конфет, спросил:
– Это Петя успел и за конфетами сбегать?
– Нет, это от Нестеренко, – оторопело ответила я и поинтересовалась: – А откуда ты про Петю знаешь?
– Мне уже три раза доложили, что ты с ним болтаешь.
– Ого! И зачем?
– Как это зачем? Моя девушка там общается с посторонним мальчиком. Вдруг ещё уведут? Надо же предупредить, – посвятил меня Ваня в чужую логику. Я не могла разобрать эмоции в голосе – он говорил бесстрастно, но не до такой степени, чтобы это навевало панику.
– Ты ещё скажи, что сидишь тут и ревнуешь, – на всякий случай предложила я.
– Нет, – честно ответил зельевик и, усмехнувшись, добавил: – После пятницы я совершенно спокоен. Так что за конфеты?
– Птичье молоко.
– Да он выбрал мои любимые, – пошутил Ваня, а мне вот почему-то было не до шуток.
Нестеренко завернул коробку так, что случайный человек её бы не распутал, даже две печати маглицейские влепил. По моим прикидкам, вместо сладостей я должна была найти, по меньшей мере, взрывной артефакт. Но нет – там даже все конфеты остались, а поверх них лежали снимки и какая-то бумажка. Какая, я не поняла – уж больно привлекли внимание фотографии.
В таких делах из меня плохой эксперт, но, кажется, Яна скончалась от удара очень большой сосулькой по голове, а потом ещё и грохнулась лицом прямо на ступеньки подъезда. После смерти вещунья выглядела премерзко. Вот за что люблю яды: отравили, и у покойника ничего ретушировать не надо – и так красавец.
– Лид, всё в порядке?
Вопрос прошёл мимо меня, поэтому Ване пришлось встать и подойти самому. Когда его рука коснулась моего плеча, я вздрогнула, но было уже поздно.
– О боги, – прошептал он, не сводя глаз со снимков.
Запоздало сообразив, я перевернула фотографии да так и положила их на стол – лицом вниз. Пришло самое время обратить внимание на дополнительную бумажку, хотя внутренний голос и подсказывал посмотреть жуткие изображения внимательней.
Так… в три тридцать вышла из здания «Газпрома» на нижке.[9]9
Нижка – Нижняя набережная.
[Закрыть] Тут ничего удивительного – с их этажностью и проходной там многие магические конторы предпочитают прятаться. Жаль только, маги цель визита нигде не указывают, а проходят своими тропами. Потом отправилась по Декабрьских событий в сторону Карла Маркса. И вот там, в одном из двориков её перехватили, точнее в одном из домов – вроде как посреди дороги ей позвонили, и Яна изменила маршрут. Кошмар какой, убийство прямо в центре города. Наши, наверное, перематерились, пока в темпе убирали все последствия отчномсов.
– Лида, – вдруг подал голос Ваня. Он вчитаться в записку от Нестеренко так и не смог. – Это её из-за нас?
Я была очень благодарна ему за это неосознанное «нас». Фактически, всё проделала я, а уговорили меня Эржена с Соней, об участии которых мой парень вообще не знал. Но скажи он «из-за вас» или «из-за тебя», это звучало бы иначе.
– Нет, это из-за того, что она оказалась рядом с теми, у кого слишком много денег и смертей на руках, – попыталась я успокоить в первую очередь Ваню, а во вторую себя – всё равно кошки скребли. – Но на самом деле, может, для неё такой исход и не плох.
На меня вытаращились как на асоциальную личность, так что пришлось объяснять:
– За участие в подобном деле ей грозило пожизненное без возможной амнистии. Наши тюрьмаги – это не санатории, там и пяти лет хватает для магического истощения. А она слабенькая вещунья, причём избалованная. Такой не продержаться долго. Так что…
Я развела руками. Слова тут трудно подобрать, да и Ваня после снимков оказался не в том состоянии, чтобы рассуждать о вероятностях. Я не знала, как лучше: побыть с ним или оставить одного, поэтому отправилась к Соне с докладом. Та кивнула и сразу открыла справочник, где значились все магические организации в том здании. Не в чномсовскую же картографию забегала Яна.
Ваня пришёл сам. С натянутой улыбкой он спросил, где я потерялась, и утащил обратно к себе. Он о чём-то напряжённо болтал со мной, но я не слушала, наблюдая за ним.
– Вань, не обязательно делать вид, что всё в порядке, – сочувственно сказала я.
– Ты не ревнуешь? – спросил он, поняв, что его раскусили.
– Смерть – это не повод для ревности.
– Ты знаешь… Я как-то слишком близко к сердцу её принял. Ты ушла, а я вот хожу и вспоминаю: вот здесь Яна любила сидеть, там обычно стояла, прислонившись к стене. И так больно…
– Здесь нет ничего особенного. Ты просто её слишком хорошо знал, да и следил за ней – она ведь тебя задела своим уходом. Не важно, кто умирает: друг или враг. Если человек был слишком близко, он оставит после себя дыру. К тому же, тут речь об убийстве. Волей-неволей думаешь, а вдруг и я вот также…
– У тебя кто-то умирал из близких? – вопрос вновь прозвучал тем странным тоном, в котором я не могла разгадать эмоции. То ли угадала я его чувства, то ли несла чепуху.
– Нет, – покачала я головой. – Просто, когда в отделении насмотришься… Мне часто снится подобное. Иногда мне кажется, что во сне ощущения даже острее, чем были бы наяву.
– Посиди со мной, – попросил Ваня, похлопав по дивану около себя. А права я оказалась или нет, так и не сказал.
– Ничем больше поделиться не хочешь? Легче станет.
Он явно хотел, но мялся. Я не понимала почему, а когда заговорил – дошло. О прошлой любви как-то не принято беседовать с нынешними невестами.
– Я всё не могу понять, что между нами было. Яна ведь сама начала со мной флиртовать, можно сказать, отбила у другой девочки. В начале года, после родительской аварии. Но пока мы встречались, как будто всё чего-то ждала, постепенно теряя интерес. Возможно, если бы я тогда угадал…
– А ты так и не понял? – удивилась я, именно с этой догадки и начав отсчёт. – Она никогда тебя не любила. Просто как-то узнала, что убийства в гимназии связаны с зельями. Скорее всего, на это хватило её дара. Она привыкла жить хорошо, ей нужны были деньги. А кого заподозрить, если не единственного зельевика? Пока вы встречались, она уже разобралась, что к чему и, видимо, нашла выход на нужных людей. Ты был ей больше не нужен, даже помешал бы.
– Ты из неё прям злодейку делаешь, – невесело усмехнулся Ваня.
– Хорошие девочки не носят серёжки с бриллиантами, при этом заставляя сестру, у которой трясутся руки от магического истощения, выплачивать половину стоимости лечения матери. Крути не крути, а на безвинную жертву она не тянет. Да и вряд ли в отработанную схему кто-то вдруг решил вставить новое звено, к тому же такое слабенькое.
И тут я вспомнила про снимки: подскочила и побежала их ещё раз пересматривать. Мой парень даже не обратил внимания на столь внезапный уход. Думал о чём-то и, наконец, выдал:
– А ведь если под таким углом посмотреть, то всё сходится. Все её ожидания, намёки, странности в поведении…
Вместо того чтобы как-то отреагировать на его слова, я лишь пожаловалась:
– Вот уроды!
– Ты о чём?
– Да о своём, о девичьем. Предлагать посмотреть не буду, но ты представь: на ней поддельные серёжки!
И сосулька якобы сама упала. Ай-ай-ай, городские службы! Только опять они как-то плохонько заметают следы, неаккуратно. Если они и здесь всё так же делали, то как вообще им верили?
* * *
Хотя погода на территории стояла и осенняя, а темнело по-зимнему. Вечерами, сколько бы народу на улице ни гуляло, я старалась от корпуса не отходить. Даже с Ваней и Соней, несмотря на все их заверения. А уж без них… Я передвигалась исключительно от домика к домику. Вот и сейчас, возвращаясь после позднего занятия, не желала изменять привычке. Однако возле самого входа в учительскую общагу меня перехватил Альберт и попросил прогуляться до директора.
– Он знает, где меня найти, – упёрлась я, не желая на ночь глядя идти не пойми куда.
– Лид, он что, за ученицей будет бегать? Попросил тебя привести, говорит, что-то личное, – скривился парень.
– А ты тут причём?
– Маршрут выбрал неудачно, – замогильным голосом пожаловался Альберт, и я поняла, где у него сидим мы с директором вместе взятые. Но желание идти от этого не прибавилось.
– Он же вообще уезжал на сегодня? – припомнила я, как с утра Валерий извёлся от того, что инвесторы его куда-то там вытянули.
– Вот приехал! Прям в дорожной куртке у ворот и отловил меня. Говорит, хочет пообщаться, пока о его возвращении не узнали. А ты тут девственницу на первом свидании из себя строишь!
Ну не на-а-адо! Девственницей на первом свидании я ломалась куда меньше. Я тогда была любопытной, а сейчас вот как-то постарела для гуляний по темноте.
– Блин, тут до гимназии два шага! Чё, кабинет боишься не найти? Хочешь – провожу!
Вот тут я сдалась. Валерия в причастности я не подозревала, скорее наоборот, а от инвесторов он мог узнать нечто интересное. Правда, почему он собирается сообщить это мне, а не Соне… Рассуждать под пристальным взглядом Альберта оказалось неудобно, так что пришлось хлебнуть приготовленное заранее зелье быстрой реакции и согласиться на прогулку.
Фонарей тут было мало, а вот колдобин – наоборот. Я не свернула себе шею только из-за выпитого снадобья, но в пути смотрела исключительно себе под ноги, не замечая ничего вокруг. До гимназии мы дошли неожиданно быстро – не успела я оглянуться, как уже оказалась внутри. Свет в коридоре не горел. Я насторожилась, желая спросить у Альберта, не мог ли Валерий не прятаться так далеко, как что-то мелькнуло перед глазами.
Мне удалось перехватить верёвку руками, но силы оттянуть её почти не было – меня пытались душить. Человек подошёл слишком близко, поэтому я смогла наступить ему на ногу. Убийца чуть ослабил хватку, я высвободила одну руку и наспех бросила первое попавшееся заклинание.
Водяной струёй, к счастью, я попала прямо в лицо противнику. Верёвка оказалась на полу, я отскочила на несколько метров и развернулась. Бежать не рискнула – догонит, а так у меня с собой сумка.
В мужика летели все мои тетради, пока он не успел опомниться. Из зелий в руки попадался любой мусор, кроме чего-то полезного. Опомнился убийца ужасно быстро. Кроме того, он был куда массивнее нашего худющего директора, что ни капельки не радовало. Я уже перебирала в голове, какие заклинания смогу ещё использовать более разумно, но тут между нами возник кто-то третий в чёрном развевающемся плаще, какие обычно носят чномсовские супергерои.
Этот, к счастью, оказался, сообразительней придуманных персонажей, потому что, не сказав ни слова, сразу заехал моему обидчику молнией промеж глаз. Итога боя я дожидаться не стала – проскочила буквально в полуметре от них и выскочила на улицу как ошпаренная. Так я и неслась не просто до самого корпуса, а аж до Ваниной комнаты, передохнув только, когда залетела внутрь.
– Что случилось? – перепугался мой парень. Он бы поёрничал, да вид у меня оказался совсем неподходящий.
– Меня убивали, – отчиталась я.
– Мне же вот только что доложили, что ты с Альбертом у входа разговариваешь! Неужели прямо тут попытались?
– Нет, – мотнула я головой, боясь оторвать спину от двери, которую подпирала.
В итоге Ваня сам подошёл ко мне и внимательно осмотрел. Конечно, разглядел следы от верёвки на шее и на ладонях. Они горели, поэтому я сильно сомневалась, что орудие никак не зачаровали.
– Меня выманили до учебного корпуса. Сказали, Валерий поговорить хочет.
– Альберт сказал? – нахмурился Ваня.
– Да, – кивнула я, тоже прекрасно понимая, что это значит. Особенно с учётом того, что «провожатый» внезапно пропал по дороге.
Когда Ване-таки удалось отодрать меня от двери и усадить на обработку последствий, я всё же смогла собраться с мыслями и всё рассказать по порядку.
– Ты бы без помощи смогла справиться? – спросил зельевик с замиранием сердца, когда я закончила.
– Не знаю, не помню, что в сумке лежало, и не представляю магические способности того хмыря. Но без десятка взрывных бутылочек я больше отсюда не выйду.
– Кстати, ты только сейчас не пугайся, но верёвку, кажется, смазали ядом.
Я не испугалась – я нырнула в свою торбу, которую так и не сняла с плеча, и залпом выпила найденное в ней универсальное противоядие.
– Да куда ж ты! – запоздало запротестовал Ваня. – Оно же чуть ли не с того света вытаскивает, а ты ещё для реакции пила. Могли бы и внешним протиранием обойтись.
– И внешне тоже стоит протереть, – согласилась я, – лишним не будет. За осмотрительным и боги посматривают.
– Тебя же вывернет посреди ночи, – скептически предупредил Ваня.
– От двух зелий? Да ни в жизнь. Ты ещё не видел, как я простуду лечу, когда дело горит.
Он только покачал головой. Видимо, никогда не приходилось литрами пить разные составы, нарушая технику безопасности. Когда он тщательно протёр все покраснения на моём теле, то на минуту задумался, а потом крепко прижал к себе.
– Знаешь, если бы ты была гимназисткой, я бы действительно опоил тебя сразу и увёз. Ведь прав же оказался, что медлить нельзя. Сейчас, конечно, не та ситуация, я уже не до трясучки боюсь, потому что понимаю – это твоя работа. Но всё равно жаль, что уехать не получится.
Я молчала долго, ворочая варианты и так и эдак. Посреди процесса плюнула на все вероятности и подытожила:
– Знаешь, наверное, будь я гимназисткой, ты бы от меня отбился ещё в ту самую первую ночь. Я так-то считаю невежливым докучать людям сильно старше себя. И во всю эту заварушку бы я не влезла – не привыкла совать руки в костёр.
И встречаться бы ты стала с Петей, – задумчиво решил Ваня.
– Можешь успокоиться, это бы долго не продлилось, – пожала я плечами.
– С чего ты взяла?
– Опыт. Он считает себя слишком умным, иногда пытается геройствовать, лощёный красавчик… Не мой типаж. Я не люблю доказывать кому-то свою точку зрения криком. Да и вообще, мне нужен мужчина, способный постоять за себя.
Тишина длилась больше минуты. Ваня честно переваривал информацию, а потом до него дошло:
– Мне показалось, или ты намекаешь, что я больше способен постоять за себя, чем Петя? И даже без оглядки на разницу в возрасте, а если сравнивать нас примерно в одно время.
– Конечно! Этого-то я отравлю, а он и не заметит.
Кажется, я положительно на него влияю – который раз при мне он бессовестно хохочет и ни капельки этого не стесняется.
Смех я прервала поцелуем. Мне после пережитого стресса следовало тоже успокоиться, а от очередного быстродействующего зелья за вечер меня точно грозило стошнить. Поэтому пришлось по старинке. Сегодня, конечно, обделили вниманием мою шею, но я не слишком расстроилась – нашлось много и других чувствительных мест.
