Текст книги "Коварные ступеньки"
Автор книги: Светлана Людвиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
ПРОЛЁТ ШЕСТНАДЦАТЫЙ – С ПРОДВИЖЕНИЕМ В ДЕЛЕ
Когда я утром забежала переодеться, Соня с гордостью продемонстрировала мне приличную гору маленьких прослушивающих артефактов, которые с виду напоминали цветы, за что их и назвали подснежниками.
– Ничего себе улов, – буркнула я, впечатлившись. Интересно, это только у нас, или ими вся гимназия утыкана? – И зачем кому-то такой букет?
– Они ломаются часто, и сигнал плохой. Но с таким количеством легко пробиться даже через защитные чары. Если честно, я до сих пор боюсь вслух разговаривать. И в шоке, что сама их не заметила. Стояли буквально под носом.
Я пожала плечами. Могло и зелье повлиять. После столь продуктивной работы Сони, я была уже не уверена, что она специально отлынивала. И усталость её постоянная сейчас кажется подозрительной.
– Как у вас успехи? – спросила она в свою очередь.
– Любовь, морковь. Сегодня вот в библиотеку договорились вместе сходить.
Намёк напарница поняла.
– Я не знаю, как быть со столовой. Надоела эта преснятина – скоро тошнить начнёт.
– В чём проблема? Ешь с нами. Только чай каждый день бери.
На её лице появилась усмешка. Только рано радоваться. Мы сделали шаг вперёд, но противника не опередили. А дел, между прочим, гора. И вопросов всё больше. Не ясно, что там с Яной. Кто притворялся Соней. Чем опаивают учителей. И это только самое главное. Про мотив убийств я вообще не заикаюсь. Вроде бы в деле засветился Рувен Гедальевич. Тогда логично предположить, что ему нужно зелье долголетия. Но там порция на одного, так какое отношение к делу имеют девушки? Или они отдельно, и это именно то, что имел в виду Саша: два дела, а не одно?
В общем, на уроках мне было о чём подумать. Не любила я так работать, когда подозреваемые вроде бы и есть, а мотивом даже не пахнет. Невольно я начала понимать следаков, которые за каждое опознанное зелье чуть ли не до небес меня возносили и таскали шоколадки. Особенно если я самовольно совала нос в висяк и случайно находила там зелье. Сначала материли меня с ног до головы, а потом задабривали…
С последнего занятия я чуть не вылетела сразу со звонком, в рекордные сроки закинув вещи в сумку. И тут волшебным образом выяснилось, что я дежурная, и именно телепортистке лень стирать свои каракули с доски.
Я стирала как метеор, остальные тележились, медленно собирая вещи и о чём-то болтая. Вот если они никуда не торопятся, могли бы и за меня убраться. Но нет же!
– Везёт тебе, Лидка, – неожиданно вздохнула одна из девчонок, а я чуть губку не выронила. Везёт? Могу поменяться! – Ты домашку сегодня не сделала, а Иван Аркадьевич не спросил. И даже ничего не сказал. Вот директор своим девушкам таких поблажек не делает.
– А у Дмитрия Алексеевича лафа…
– У него и так лафа, встречаетесь вы с ним или нет.
– Самый строгий Василий Сергеевич. Он считает, что его девушка должна соответствовать его статусу и уму.
– Жалко, что Денис Юрьевич всё-таки женился и в Улан-Удэ рванул.
Признаться, раньше передо мной никогда не стояла морально-этическая проблема, связанная с отношениями учителя и ученицы. В моей школе молодых учителей просто не было – старые предпочитали брать в подмастерье покладистых девочек-отличниц и отпугивали всех стонами о «нищенских» зарплатах за такой «неблагодарный» труд, которые, к слову, были вполне приличными. С Ваней же я совершенно точно знала, сколько мне лет, и что ни Соня, ни мои родители никаких претензий в случае чего не предъявят. Если только мне за то, что такой замечательный парень ещё не окольцован и не привлечён к семейному делу.
Однако столь повальные любовные связи между учителями и ученицами кого-то явно могли смутить. Я-то спокойно относилась: взрослые мужики за роман с неопытной девицей порой получают такой мозговынос, что сами становятся пострадавшей стороной. Но родители-то разные. Я столько неадекватных видела. Коллеги жаловались, что заявление порой пишут на таких порядочных мальчиков… лишь бы денег содрать ну или просто по дури.
– Девочки, а ни у кого проблем не было из-за романов с учителями? Родители не возражали? – задала я интересующий вопрос вслух.
– Так кто ж родителям говорит? – засмеялись они, будто я спросила полнейшую глупость.
Да, действительно, так логично.
– Неужто ни разу не всплывало? Мне кажется, у гимназии из-за этого серьёзные проблемы могут быть…
А директор вместо запрета сам туда же. Я, конечно, понимаю, что мы не чномсы, у нас и взрослая жизнь лет с семнадцати, а не с двадцати двух, и противозачаточное заклинание знает любая уважающая себя волшебница лет с тринадцати. Но не так же повально любовь крутить!
– Всплывало, конечно. Говорят, одна девчонка своих подговорила скандал устроить – учитель на ней женился. Но мы тогда первоклашками были. Некоторые приезжают, жалуются, но кто-то в администрации ловко улаживает все конфликты.
– Да… уж сколько недовольных здесь перебывало – орали про суды и про проверки на всю территорию, а уходили всегда такие счастливые. И ни одной комиссии из обещанных.
Девчонки собрались в столовую, а я как-то очень медленно протирала доску. Интересно как выходит. Обычно разгневанного родителя даже танк не остановит. Только и делают, что брякают то в одно магистерство, то в другое. А тут…
Второе препятствие – если не считать пельменей и наспех собранных для Вани бутербродов – я встретила почти у дверей библиотеки. Петя расхаживал туда-сюда и явно кого-то ждал.
– Так и знал, что ты здесь пройдёшь, – заявил он вместо приветствия.
Я пожала плечами. Странное какое-то знание. Ещё вчера днём я сюда не очень-то и собиралась.
– Не веришь? – без слов понял лис. – Ладно, сдаюсь, Эржена сказала здесь постоять. Правда, предупредила, что вместо встречи с тобой я могу получить кирпичом по голове, но это точно будет судьба.
Всё-таки она очень сильная вещунья. Прёт через все артефакты. Вот не знаю, радоваться мне или на всякий случай посмотреть какое-нибудь зелье от излишнего внимания.
– Ты что-то вспомнил? – приглушив голос, спросила я. И на всякий случай отошла подальше от стен и деревьев – в нашем случае в любом углу могли прятаться подснежники.
– Даже больше. Я узнал, кто это.
– Как? – опешила я.
– Сначала по фоткам, – пожал Петя плечами, – потом лично сходил и посмотрел. Ей чёлку пришлось закалывать и волосы в пучок собирать, потому что они длиннее, чем у твоей мамы. Твоя же в основном с хвостом бегает. Ещё у них комплекция разная. Ну там, грудь, плечи, рост и все дела. Я, когда она на меня наехала, перетрухнул, а после разговора с тобой всё припомнил.
– Не томи уже, – попросила я чуть раздражённо. Если мне скажут имя, я сама сравню.
– Брянская Марина Николаевна.
Опа! Прибалдела я, никак не ожидая участия нашей сякающей географички.
– А с речью у неё всё в порядке было?
– Ну, голос Софьи Гавриловны. Но говорила довольно безграмотно. Я тогда подумал, что она просто злится сильно, вот и путается.
– Ясно, спасибо, – покивала я, убежав куда-то далеко в своих мыслях, распрощалась и, отложив вопрос на время, отправилась в библиотеку.
Ваня уже ждал, причём вместе со своим классом. Первый урок второй смены только начался, а они вовсю корпели над справочниками под мечтательным взглядом Евдокии Ивановны. Казалось, такого счастья, как целый класс, шуршащий страницами в её владениях, с ней не случалось никогда.
– Ты же говорил, что у тебя окно вторым уроком и раньше ты никак не забежишь, – прошептала я, присаживаясь рядом. Стеллаж с книгами по зельям опустел как минимум на треть. Интересно, мне-то что-нибудь осталось?
– Я соскучился и решил провести занятие не в классе. Собственно, я тут третий урок сижу. Ребятам неожиданно понравилось.
– И чем они занимаются?
– Ищут в книгах рецепты с гинкго билобой. Они как раз его на ботанике проходили на той неделе. А пятиклашки смотрели корни одуванчика и розмарин, – похвастался он и подкинул «лохматую» стопку листочков. – Не поможешь мне с проверкой? Надо подсчитать, кто сколько нашёл.
Краем глаза я заметила, что под этой кучей литературы у моего парня прячется листок, куда он выписывает все найденные зелья уже без повторов. Ловко придумал, а то ингредиенты такие, что можно и неделю проторчать в поисках нужного состава. Там только рутил выделяется, но минералы обзывают как попало, а иногда и вовсе опускают в публицистике, приводя только намёк на рецепт.
– Странные у нас с тобой свидания, – усмехнулась я и, сев рядом, взяла ручку.
– Я надеюсь, наш горячий вечер вчера искупит скучный сегодняшний день, – подколол он меня.
Да, чья бы корова мычала, моя бы молчала: под ночь завалилась к любовнику с чаем и дорогим оборудованием, чтобы этот самый чай препарировать.
В общем, сели мы за монотонное выписывание названий. Зелий оказалось много, никак систематизировать их не получалось – ни по книгам, ни по алфавиту. Крыша периодически начинала ехать, особенно когда какой-то звук отвлекал. Зато подсчитывала я количество рецептов практически с удовольствием.
Ваня работал медленнее. Периодически грыз кончик ручки, чесал в затылке и, подозреваю, сходил с ума чуть меньше, чем я. Ко всему прочему, он ещё и отвлекался на то, чтобы забрать другой класс и привести в библиотеку. Я чуть было не попросилась с ним.
Когда мы стали сверять два списка, по очереди называя друг другу названия, дело пошло веселее. Затем «добавили» третий ингредиент… В общем, к концу занятий у нас осталось всего около десятка вариантов, которые мы впопыхах и проверяли, пока библиотека не закрылась.
То, что Ваня нашёл рецепт, стало понятно по его лицу: он читал и хмурился, а я нетерпеливо предложила:
– Пойдём уже с книгой в комнату? Там почитаешь.
Ни ответа, ни привета – угрюмый Ваня сунул томик подмышку и потащил меня в учительский корпус.
– Это что-то серьёзное? – спросила я, стоило нам оказаться на улице.
– Тебе знакомо название «Рассеянный брахман»?
– Да.
Этой гадостью любят пользоваться мошенники, чтобы не привлекать внимания. Жертва становится невнимательной и не замечает многих вещей. Под этой дрянью можно любые документы подписать, а так же проморгать нехилые махинации у себя под носом. Очень таким любят на предприятиях грешить, чтобы увести у директора из-под носа имущество. Один раз девчонка попалась, которая с подружками регулярно распивала в квартире дурманы, а родителей подпаивала «брахманом».
Редкие, правда, случаи, мне о них только Ардов рассказывал да коллеги с других областей на семинарах. К тому же, за подпаивание не срок – штраф. Не удивительно, что рецепт я не признала.
– А я вот раньше об этом зелье только краем уха слышал. Но Валера явно не стал бы им своих сотрудников поить – очень уж от него качество работы упасть должно.
– На работу как раз сил должно хватать. В чае дозировка маленькая. А вот на что-то кроме – уже вряд ли. С… Мама почти каждый день после проверки тетрадей падает от усталости. Чай все пьют?
– Не замечал никогда. На выбор подают компот, правда, за ним идти надо. Но некоторые бегают. Я обычно ходил. Аюна Игоревна и Рувен Гедальевич частенько просили для них захватить. Иногда сок ещё бывает, но это по праздникам.
Странно. Сам знахарь не пьёт, а мне просит передать. Хотя, если вдуматься, очень даже не странно. И вполне объяснимо теперь, почему здесь никто ничего подозрительного не замечает. Но опять-таки непонятно, причём тут Брянская и Яна.
Кстати… Или нет, некстати. Или уж лучше у Вани спросить, чем у кого другого – и без того я спалилась перед ним слишком сильно.
– А Рувен Гедальевич к Яне как относится?
– Лида, – укоризненно посмотрел на меня зельевик, даже остановившись посередь дороги.
– Она при мне искала брахми, можешь спросить у Аюны Игоревны. Рвала как раз днём – я ещё замечание сделала, что у него под солнышком свойства теряются нужные. Могу спорить, в рецепте как раз дневной сбор. И, судя по тому, какой букет этой травки нужен для зелья, столкнуться там с ней было не трудно. Можешь и не спрашивать, а просто в засаде пару дней посидеть.
Вздох у Вани вырвался горестный-горестный.
– А Рувен Гедальевич, по словам мамы, передал мне «посылку». Специально, потому что я на ужин не прихожу.
И лезу, куда не просят.
– Нет, у них отвратительные отношения. Она у него не училась, он чуть не завалил её на выпускном экзамене, потом был категорически против её приёма на работу, на педсоветах постоянно пытается её уязвить. Даже мне так не влетало – на меня он просто молчал. Правда, Яна к этому удивительно спокойно относится. Она вообще критику в свой адрес пропускает мимо ушей.
Так. То ли один переигрывает, то ли вторая не доигрывает, то ли что-то в этом мире идёт не так. Даже если допустить, что дела два, сейчас я явно лезу в то, что касается Яны. Отвлекать меня от второго нет смысла. Притворится же Рувеном Гедальевичем сложно – там и возраст и фигура такие, что не перепутаешь.
ПРОЛЁТ СЕМНАДЦАТЫЙ – С ТРАВНИКАМИ
С утра я не стесняясь выходила из Ваниной спальни – специально и косметику, и сменную одежду к нему вчера перетащила. Но, видимо, выходила я слишком рано, потому что наткнулась на ту старую деву, которая помешала нашему первому поцелую.
– Некоторые совсем стыд потеряли! – патетично известила она нас, а заодно ещё нескольких учителей, которые тоже выползли пораньше в поисках завтрака.
Несмотря на вчерашний успех, настроение испортилось окончательно. Чем я тут же решила с этой особой и поделиться.
– А чего мне стыдиться-то? – выдала я, глядя ей прямо в большие, как у лягушки, наивные, несмотря на возраст, глаза. Ваня, который, кажется, как раз устыдился, занервничал.
– Молодая незамужняя особа выходит с утра из комнаты взрослого мужчины…
Ой, да кто тут взрослый, я вас умоляю! Я ж не от Фёдора Михайловича выскакиваю, у которого штаны на подтяжках висят.
– …Неженатого, кстати, – нагло прервала я её речь. – На виду у взрослых людей, которые в курсе, чем там эта парочка всю ночь занималась. В чём проблема?
– Как?! – аж задержала оппонентка дыхание. – Это же безнравственно! Возмутительно!
– Безнравственно и возмутительно в наше время держать мужика на «сухом пайке». Это раньше до свадьбы можно было потянуть – лет в четырнадцать играли. А сейчас помрёшь, пока дождёшься. Что же касается стыда… Если тебе стыдно за то, что ты с человеком провёл ночь, то и жизнь с ним проводить не стоит.
– Но… – явно обалдела учительница. – Но зачем же так открыто!
– А ради чего мне ночью убегать в холодную одноместку из горячей двуспальной кровати, если все и так в курсе?
– Софья Гавриловна! – попыталась она найти поддержку, наливаясь красным. Вот бывают же такие люди: влезут совершенно не в их дело, так после ещё и возмущены до глубины души, что их послали.
– Меня всё устраивает, – мелодично пропела Соня и прошла между нами с каким-то пакетом в руках. Явно не на выход, а в сторону кухни.
– Валерий Валерьевич!
Из дальнего конца коридора, где находилась комната директора, раздался тяжкий вздох. Валерий Валерьевич стоял, подперев голову рукой, и, когда к нему обратились, выдал только:
– Какая любовь, какая любовь! И не просите меня разлучить два любящих сердца! Нет, я не могу поступить так жестоко!
После этого изречения он тоже проскользнул между нами в сторону кухни. Я пожала плечами, развела руками и отправилась вслед за ним в сопровождении Вани.
– Горячая двуспальная кровать? – хмыкнул хозяин этой самой кровати, когда поблизости никого не осталось.
– К слову, ещё очень удобный матрас, – хихикнула я, не понимая, где тут Валерий Валерьевич увидел большую любовь – по мне, наглый расчёт.
Когда мы вошли на кухню, Соня уже разбивала яйца поверх подрумянившейся колбасы, а директор с грустным видом сидел за столом. На противоположном от него конце стоял открытый пакет из-под продуктов, а рядом валялась тысячная купюра. Мужчина же грустно вещал:
– Вот почему женщины такие моралистки? Ну какая разница из какой двери кто с утра вышел? Но нет же! Нормы, приличия, нравы… Вот ни один! Ни один мужчина за то время, пока я здесь работаю, ни разу не высказал своего неодобрения. Почему женщинам-то вечно что-то не нравится?!
– Потому что мужика нет, – философски заметила я и присела рядом с пакетом. Тысячу тут же по-хозяйски прибрала – потом Соне отдам, нечего деньгам на столе валяться – и спросила: – У нас нынче яичница такая дорогая?
– Это за неделю, – хихикнула напарница.
М-да, компания оголодавших начинает разрастаться. Как бы к концу следующего месяца мы не организовывали тут дежурства всем преподавательским составом.
– Я, может, так кадры удерживаю? – продолжал бушевать директор. – Вот не встречался бы Ваня со старшеклассницами, глядишь, давно бы подался в Иркутск, закрутил бы роман с одной из дочерей Зеленских – там, говорят, красавицы на любой вкус и цвет – и работал бы уже на своей фабрике замдиректора.
У меня мурашки пробежали по спине, Соня заинтригованно посмотрела на нашу компанию. Мой парень нахмурился и твёрдо ответил:
– Я уже много раз тебе повторял, я не хочу получать работу таким способом. Мне не нравится ни идея жениться ради должности, ни возможность получить работу по блату, а не из-за собственных заслуг.
– В общем, взбесила прямо с утра! – подытожил Валерий Валерьевич, игнорируя последнее высказывание, и решил: – Надо чайка хлебнуть нашего, успокоительного. Вам налить?
Гробовая тишина грозила выдать нас с головой перед стенами, у которых, скорее всего, и тут уши. Что Соня, что Ваня посмотрели на меня, поэтому я поняла: помощи ждать неоткуда. Пришлось экстренно импровизировать:
– Мы термос в номере забыли. А вы принесли?
– Да зачем термос? – искренне удивился директор. – Кто-то из знахарей каждый день заваривает чайничек здесь – вдруг кому захочется. Я потом просто кипяточком разбавляю, и всё.
– В каком чайничке? – заинтересовалась я. Надо будет завтра нейтрализатор кинуть, чтоб не только мы эту дрянь пить перестали.
– Да вон в том. В синем, с подсолнухами, – указал Валерий Валерьевич, а остальные уставились на несчастную посудину как на врага народа. – Разольёшь, Лид?
С обречённой покорностью я встала. Соня посмотрела на меня, вздёрнув бровь – я на всякий случай отрицательно помотала головой. Ваня попытался было заикнуться, что лучше компот, но я категорично поставила перед ним чашку, заверяя в полезности. Нет, нет, нет! Пусть думают, что мы пьём. Наверняка здесь тоже целая цветочная поляна.
К счастью, директор ел с таким аппетитом, что манёвра Сони с внезапно исчезнувшим из кружки чаем, не заметил. Ваня, приободрившись, начал тем же способом постепенно убирать своё. И я одна сидела как дура, потому что не знала этих чар.
– Софья Гавриловна, вы божественно готовите! – внезапно обернулся к моей напарнице Валерий Валерьевич, чем я и воспользовалась, нагло вылив свой чай в горшок с геранью.
– Это же всего лишь яичница, – опешила Соня, не понимая, чем вызван бурный восторг.
Зато мы с Ваней сразу смекнули, на кого решил переключить своё внимание директор с учениц. Только вот не знаю, получится ли у него что-то. Сашка ведь буквально недавно умер.
Дальше были дифирамбы насчёт самой вкусной яичницы на свете, а у меня почему-то резко испортилось настроение, стоило вспомнить о покойном. На уроки я шла хмурая, да и на самих занятиях витала в облаках, рассуждая о жизни и смерти. И только когда увидела в коридоре хищно стреляющую в меня глазами Катю, немного оживилась. Она явно искала предлог, чтоб подойти, но ничего толкового не находила. А просто так, по-дружески, подлететь при всех опасалась.
– Привет! – сама подошла я к ней. – Ты же хороша в оборонке? У меня одно заклинание не выходит. Наверное, косячу с интонацией. Поможешь?
– Конечно! – обрадовалась Катя. – На следующей перемене возле входа?
– Договорились!
Урок, как ни странно, закончился быстро, никто меня не задерживал, но Катя уже ждала. Она собиралась выдать мне всё, как только увидела, но я жестом попросила её пока помолчать, отвела за угол, но подальше от стен и деревьев, и, наконец, наложила заглушающие чары.
– Рассказывай! – велела я, и из Кати полилось:
– Короче, этот любовник дурит нашей Яне Владимировне голову. Автомобиль принадлежит службе проката, в аренду его брал вообще левый тип – нам фотографию с прав показывали. Я вот только не могу понять, зачем всё это, она ведь давно не богатая наследница.
Затем, чтоб я не лезла к этой мадаме, спихнув её серёжки на подставного любовника. Только дёшево это всё выглядит. Лучше бы они ничего не делали, а так только след подбрасывают.
– А контакты арендатора не вычислили?
– Лид, ты прямо как участковый мыслишь! – восхитилась Катя, а я прикусила губу. – Он тоже сказал, что контакты пробить надо, но это дело не быстрое. Просил через пару дней забежать. Ты же не против, если опять мы пойдём?
От азарта и нетерпения она аж подпрыгивала. В такой ситуации я бы, конечно, отправила кого другого – слишком много эмоций делу вредят, – но вмешивать других людей не имело смысла. Конечно, я теперь могла выходить сама или отправить Соню… Но к Кате, по-моему, внимания меньше.
– Не против, только, пожалуйста, даже с Альбертом не обсуждайте на территории школы то, что узнаете.
– Оу, – протянула гусыня, оглядываясь по сторонам.
– Сейчас вокруг нас чары. Я надеюсь, никто не слышит.
Но не исключаю, что здесь кто-то мог подснежники прямо закопать.
– Ох, настоящее расследование, – чуть не захлопала от восторга Катя. Правда, судя по энтузиазму, она явно не догадывалась, что именно мы расследуем. – Я всегда хотела стать следователем, но даже представить себе не могла, что ввяжусь во что-то серьёзное до выпуска.
Я не стала говорить, что ей повезло. Что работа следователя, к тому же ежедневная, довольно скучна и отличается от всех тех детективных историй про британских авроров или польских ведьмаков. Я просто мило улыбнулась и свернула беседу.
Остаток учебного дня я просидела, постукивая ручкой по столу. Макс, кажется, сходил от этого с ума, но претензий не высказывал. Мне вообще никто никаких претензий последнее время не высказывал – все только здоровались и мило улыбались.
Каким боком в этом замешана Яна, и зачем средненькая вещунья нужна людям, которые варят зелье, я не знала. Как вариант, конечно, убрать отсюда более сильных учительниц по этому предмету, но какой-то слабоватый повод для стоимости бриллиантовых серёжек. Да и… сколько расчётами не занимайся, а не стоит столько ни одно из найденных мной зелий, если делить сумму хотя бы на пару человек. Может быть, я зря на этом зациклилась? Может, пробить этот самый странный мистический фон?
Так я и решила сделать, отправившись в библиотеку. Но до читального зала не дошла, остановленная странной картиной. На директора орало, размахивая руками, нечто среднее между мужчиной и женщиной. Не сразу до меня дошло, что это один из травников-хозяев лавки – очевидно мой мозг попытался забыть о них как о ночном кошмаре.
– Вы волшебник или как? – возмущался травник. – Почему у вас весь день работают люди с чномсовскими перфораторами?!
– Буду я ещё тратить волшебные силы на ремонт, – спокойно ответил Валерий Валерьевич. – Так и нервный тик недолго заработать. И вообще в могилу слечь.
– Да от одного звука этой вашей бормашины для ремонта можно психом стать! Жу-жу-жу! Весь день, с утра до ночи! Того и гляди, станете психом, как ваш предшественник! Тоже будете на людей бросаться с криком: «Отдай мне своё сердце!»
Надо же, как в детской пугалке. Ничего смешнее придумать-то это чудо не могло?
Я улыбнулась и попробовала зайти в библиотеку, но они перегородили проход, так что пришлось влезать в беседу. Естественно, просто вежливо попросить их подвинуться было скучно.
– Отдай мне свои мозги! – ужасающе подвывая, потребовала я, встав за спиной у травника.
Вот он только был передо мной – и уже прячется за спиной у Валерия Валерьевича.
– Боги мои, – тяжело дыша, пожаловался странный тип, – это всего лишь ты, невоспитанная девочка. Если ты без ножа, значит, это шутка. Не смешная.
– Зачем мне нож? – пожала я плечами.
– Чтобы достать мои мозги.
Я скептически посмотрела на это чудо. Мозги ножом… ну не зна-а-аю…
– У того типа был нож, и он реально собирался вырезать мне сердце.
– Как же вы спаслись? – недоверчиво уточнила я, хотя в голове задвигались какие-то шестерёнки.
– Он умер. Он ворвался ко мне в лавку, закрыл засов, пошёл на меня, размахивая ножом. Требовал сердце. Я уж думал, от страха умру, если не убьют. Но тут этот старикан умер. Я долго думал, что кто-то из туристов пошутил и поднял упыря, а потом оказалось – просто псих. Зря его из тюрьмы выпустили!
Что-то ворочалось в голове. Что-то странное и нелогичное. Пока бессвязное. Информацию про мистический фон я искала спустя рукава. Да, бывали места, где магия искажалась, но на Байкале таких было по пальцам пересчитать и радиус действия не особо впечатлял. В общем, фонить тут могло, только если под гимназией что-то зарыли, но тогда непонятно, почему ученики и учителя не жалуются поголовно на проблемы с колдовством.
На субботу у меня были далеко идущие планы, но Соня буквально насильно вытащила меня с территории под лозунгом: «Пошли до берега пройдёмся». Я сопротивлялась, мы попали почти что в шторм, но в итоге устроились в относительно безлюдном месте на камнях. Далековато от берега, кстати.
– Рассказывай, что без меня нарыла, – потребовала она. – Попробую включиться. И… прости, что я так глупо попалась.
– Да ничего страшного! – отмахнулась я. – Ты же не умеешь определять зелья на вкус.
– Меня это не оправдывает. Я могла бы проверить комнату сразу, готовить самостоятельно или прихватить с собой какой-нибудь артефакт по определению зелий…
– Как будто кто-то в конторе тебе бы их дал. Те, что надо подносить к еде – страшное палево, а предупреждающие незаметно стоят столько, что их разве что полковники могут получить. Их не больше пяти штук на две области.
– …Саша наверняка не попался.
– Саша мёртв, – жестоко напомнила я, – потому что они его вычислили. А так они не знают, что ты «слетела», а меня предпочитают отвлекать дешёвыми трюками – скорее всего, уверены, что я просто подмастерье. Судьба не такая плохая штука. Считай, что нам ещё повезло. А теперь о деле.
Пока она не ушла в горькие воспоминания о покойном, я отвлекла её своим рассказом. Начала с Яны, с её сестры, странного «духа» под окнами и фальшивого любовника. Вспомнила её предшественницу и мистический фон. Не забыла упомянуть про предположительно Брянскую, а потом отдельно рассказала о бывшем директоре и его ботаническом саде.
– Так, – начала Соня упорядочивать те знания, что беспорядочно получила я, – мистический фон – это сказки. Обычно так говорят неучи. Даже поговорка ходит: «Плохому магу везде фонит». Но здесь, я думаю, дело не в умениях, а в амулетах. Если это люди, а не проклятье, то они вряд ли захотят, чтобы их судьбу могли просматривать посторонние. Значит, во-первых, попробуем эти артефакты поискать.
– Ты займёшься?
– Попробуем, – пожала она плечами, – но до трусов всех не разденешь, а я в таком слаба. Если у меня ничего не получится, придётся привлекать твоих новых знакомых. Петю и Эржену, я правильно помню?
– Ты детей хочешь в это втравить?! – перепугалась я.
– Они не влезут без нашего ведома слишком далеко. Мы всего лишь попросим помочь с парой фрагментов, но целую мозаику они не увидят. На самом деле, даже если мы и узнаем имена тех, кто носит тут защитные амулеты, это ничего нам не даст. Могут затесаться лишние, как мы или Ваня. Да и… без мотива всё бессмысленно. Как ни крути, а главное здесь – рецептура зелья. Остальное лишь вспомогательные детали.
– Ладно, тогда я сразу к ним обращусь.
– Только не торопи, – предостерегла напарница. – Мы ещё никуда не спешим, а суетливые движения могут привлечь ненужное внимание.
– Ладно, ладно, – проворчала я, вообще не в восторге от идеи.
– Я попробую пробить контакты этой Яны, посмотрю, с кем она общается. Запрошу досье. Может, у неё здесь кто-то из родни или знакомых работал. И ещё свяжусь с расчётным отделом. Пусть расскажут, что там за махинации бывший директор проворачивал.
На том и порешили. И стали ждать.
