Текст книги "Коварные ступеньки"

Автор книги: Светлана Людвиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Каждое прикосновение заводило меня сильнее. Я хотела коснуться мужчины, но он крепко держал мои руки, так что мне оставалось лишь прижиматься к нему бёдрами, да млеть под хмельными поцелуями. Он очерчивал линии моего тела, будто творя неизвестное никому заклинание. Казалось бы, простые движения, да дело не в них – дело в самих руках, в ладонях, в пальцах. Стоило Ване до меня дотронуться, словно маленькие искры волшебства проникали под кожу.

Груди саднило – любых ласк было мало, хотелось ещё. Я просила – любовник сжимал до приторно-сладкой боли, от которой я теряла дар говорить и связно мыслить. Я хотела этого мужчину. Я умоляла. Я требовала. Кажется, я даже угрожала. А он лишь посмеивался и продолжал меня мучить.

Стоило на мгновение отпустить мои руки, как я тут же села и, запустив пальцы в его волосы, забрала свой законный поцелуй в губы. Ваня подхватил меня за бёдра и понёс в комнату, на кровать. Как мы ни во что не врезались – не знаю, но упала я уже на мягкое, мой любовник сверху, и тут же вошёл, позволяя вновь прижать себя.

Оба доведённые почти до предела, кончили мы быстро. Ваня повалился рядом, продолжая меня обнимать и вдыхать аромат. Я лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь воздушными ваннами. Определённо, странные зелья оказались чьей-то эрогенной зоной – ни за что бы не догадалась.

Поцелуй в плечо недвусмысленно намекнул, что поспать мне не дадут. И когда я открыла глаза, ласковый голос нашептал на ушко:

– А вот теперь я опять сгораю от любопытства. Как ты это провернула?

Не желая нарушать тишину, я приглушённо рассмеялась и провела в воздухе рукой, будто что-то писала. Ваня тут же полез за канцелярией. Ладно, не сдаст же он меня, зная отношение Яны к делу. А если сдаст, то вскроюсь и увезу в Иркутск как подозреваемого.

«Сцепка» – написала я посреди листа в блокноте и принялась рисовать схему, как зелье агрессии медленно распадается на части, выгорая, так сказать, в процессе, а потом соединяется с замедленным зельем трусости, которое ещё даже не вступило в силу, а уже превратилось в успокоительное. И как калиновый сок, которым я незаметно обработала ириски, работает катализатором, нейтрализуя оба зелья сразу.

Ваня вникал во всё долго, восторженно водя по схеме подушечками пальцев. Наблюдая за ним, я решила в следующий раз рисовать на себе. В итоге, выхватив у меня ручку, он спросил:

«Так единственная улика – волосы Конева?»

Я самодовольно помотала головой и добавила:

«Я их проварила в нужное время и убрала. Для частей живого существа этого достаточно».

– Ты гений, – шепнул Ваня с благоговением.

– Это не я, – с усмешкой призналась я, чтобы никто не приписывал мне чужих заслуг.

Об этом методе сокрытия я узнала, когда мастер, претендующий на крупный заказ из магистерства, подлил подобный состав одному своему конкуренту, чтобы он убил другого конкурента. Над этим делом мы сидели всем экспертным отделом и давно бы плюнули, если бы подследственный не оказался другом родственников жены начальника областной маглиции, за которого ручались буквально головой.

Идею о двусоставном зелье выдвинул Ардов, которому не давал покоя тот успокоительный состав, что обнаружили в крови подозреваемого, и жена-зельевик у последнего оставшегося участника конкурса. В библиотеке я сидела долго, чуть ли не неделю. Чтобы проверить, как это вообще работает, мы провели аж три следственных эксперимента, два из которых с треском провалились, а третий закончился дракой в маглиции. Но дело мы раскрыли, подставленного освободили и интересную схему вынесли.

– Потом расскажешь? – понятливо спросил Ваня.

– Потом, – кивнула я.

ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЫЙ – С ТЕРПЕНИЕМ

Неделя выдалась для нас очень напряжённой. Мы сидели как на иголках, ожидая конца разборок, а Валерий Валерьевич всё время с нами ел молча, хмурясь похлеще грозовой тучи. Заговорил он лишь к воскресенью, очевидно, не выдержав напряжения.

– Яна увольняется по собственному желанию. Я два дня из-за этого с инвесторами собачился. Пришлось даже одной знакомой вещунье пообещать переделать под неё расписание и построить личный портал в Иркутск. Чувствую, должен буду по гроб жизни.

– Ого, – изумился Ваня. – После всего её не хотели увольнять?

– Ни в какую! – стукнул директор по столу. – У меня было ощущение, что я пытаюсь выгнать не третьесортную учительницу, а, как минимум, светило волшебства! Они сдались, только когда я сам заявление написал и размахивал им как красным знаменем. Спит она с кем-то из них, что ли? Или сама инвестор…

– А вы не знаете? – удивилась я, как-то потерявшись в его жалобах.

– Нет. У них было дурацкое условие: они дают деньги, а я не пытаюсь узнать их имена, потому как кто-то из них здесь преподаёт, но боится, что я буду относиться к нему, как к начальнику. И все кандидаты в учителя согласовываются с ними… И питание это. Да у них целая куча дурацких требований была. Но Яна – это всё-таки перебор.

У меня в голове словно зазвенел чномсовский кассовый аппарат. Инвесторы – деньги – гимназия… Да она же частная!!! Вот почему Нестеренко не мог достать отчёты о закупках. А я-то ло-о-о-ох. Как с другой планеты свалилась, право слово.

Это знание полностью меняло дело, правда, как, я ещё не знала – в голове царил полнейший кавардак. Но по всему – время открытия, смерть старого директора, зелье в учительском чае – выходило, что эти самые инвесторы в деле. Не станут же они просто так вбухивать деньги в покупку территории с проклятьем. Вот только что они с этого получают? Какое зелье идёт на продажу? Один эликсир долголетия такого точно не окупит.

* * *

В понедельник мы отправили Катю с запиской к Нестеренко, вторник тоже беды не предвещал, но тут внезапно вылез классный час. Фёдор Михайлович поправил очки и важно объявил:

– Я вас надолго не задержу, просто есть один вопрос, решение которого не требует отлагательств. Павел у нас как-то обленился последнее время, да и успеваемость у него стала хуже… Особенно на фоне. Так что старостой теперь будет Лида.

Первый раз на меня столько человек смотрели как на покойника. Я откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и хитро-хитро глянула на классного руководителя. Он же завуч. Он же целитель. Он же носит артефакт. Сам, значит, сдался.

– Лидочка, ты же согласна?

– Да, – подтвердила я, ни капли не расстроившись. Что изменилось-то? Они открыто заявили, что собираются меня убить? Тоже мне, новость.

После собрания ко мне не подходили, будто я была прокажённой, и смотрели сочувственно. Я специально подскочила к Фёдорову Михайловичу, расспросила о своих обязанностях, о Паше, о причинах назначения… красиво врал – не придраться. После решила проверить ещё одну мысль и добралась до библиотеки, где к моей радости сидел Рувен Гедальевич. Очередной мастер света бурчал что-то о кривых руках предшественника, но я уже привыкла.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровалась я.

– Здравствуй, Лидочка, – снисходительно улыбнулся мне старый знахарь. – Опять чем-то напугали?

– Нет! – покачала я головой. – Я просто всё забываю вас поблагодарить за тот чай учительский. Очень хорошо успокаивает! Надо же, вам такая здоровская идея в голову пришла, после того как я один раз пожаловалась.

– Рад, что тебе понравилось. Только идея эта не моя. Я о том случае Надежде Валентиновне рассказал, а уж она и присоветовала. Говорит, мол, если девочка так близко к сердцу приняла, наверняка у неё нервы пошаливают.

– Кто? – насторожилась я, не помня этого имени.

– Завхоз наш.

– А-а-а, – протянула я загадочно.

– Передать ей от тебя спасибо?

– Ой, да что уж, – изобразила я смущение, – я лучше сама передам. А вы эту тему с ней не поднимайте, пожалуйста, не то подумает, что вы меня отловили и заставили.

Мозаика продолжила складываться. Только вот один знахарь в возрасте и три женщины… Должен быть пятый, крепкий мужчина. Скорее всего, принятый на работу после увольнения замешанного в деле мастера. Но как на него выйти, я не представляла.

Довольная и тем, что удалось узнать, я отправилась в учительский корпус, к Соне.

– От Нестеренко ничего? – спросила она, вытирая влажные волосы полотенцем.

– Нет, но я уже знаю, кому она станет звонить в первую очередь.

– Да? – удивилась напарница. – Просвети!

– А! Меня же сейчас старостой назначили!

Соня как стояла, так и села, хорошо моя кровать оказалась рядом:

– Ваш Фёдор, что ли?

– Он самый. Придёт весточка – проверим.

– А точно?.. – замешкалась она, не зная, как сформулировать.

– Не похоже, что эту мысль кто-то вложил – слишком ровная. Я даже наводящие вопросы позадавала – его нигде не клинит. Кстати, на фоне знания, какой из целителей в деле, я уточнила у Гедальевича, кто ж его надоумил мне чаёк с зельем передать.

– А разве не?.. – продолжала неясно выражаться Соня.

– Нет. Сказал, завхоз присоветовала.

– Неплохой у тебя улов! А ты в опера пойти не хотела никогда? – отвесила мне напарница комплимент, а я только скривилась. – Хотя зачем тебе? У тебя ж зарплата больше моей.

Вот именно.

Новости по гимназии разносились быстро, поэтому, когда я пришла к Ване, он уже был в курсе всего. Только сейчас я подумала, что он относится ко всему куда серьёзней меня и готов натворить глупостей. Я уже приготовилась убеждать его в том, что люблю его и никуда не уйду, как после первого поцелуя он посмотрел на меня и выдал:

– Давай поженимся?

Кажется, я попыталась сесть прямо на пол, но он меня перехватил и усадил к себе на колени. Нет, в принципе я конечно согласна… Да что там, я всеми руками и ногами за, но надо бы дождаться окончания командировки, и Ваня явно не просто так предложил.

– С чего вдруг?

– Все уже в курсе, что ты староста. Это была прямая угроза – мы доигрались. Я знаю, что ты не боишься всего этого и воспринимаешь, как забаву, но я боюсь. Я видел столько смертей, Лид… я не хочу потерять тебя, только не так. Ты не поверишь, но я долго думал над ситуацией – в этот раз заранее, как чувствовал. Надо переводить тебя в Иркутскую школу, срочно, но твоя мать здесь работает и вряд ли пойдёт на такое. После свадьбы тебя признают совершеннолетней, и мы сможем перебраться. Я уже поговорил с Валерием, он выкрутится и отпустит меня посреди года. Даже обещал перед кем-то замолвить словечко в фармацевтике. Снимем квартиру, будем жить вместе. Первое время придётся поэкономить, но ты ведь не транжира. Ты хочешь этого?

Хотеть-то я хочу… У меня даже есть квартира, работа, место для Вани в семейной фирме и никакого разрешения спрашивать не надо. Но это не тот способ, которым можно женить на себе мужчину. Я даже не представляю, кто будет сильнее ржать: начальник нашего отделения маглиции или директор иркутской школы…

– Я надеюсь, о моём переводе ты ни с кем не говорил? – уточнила я, подозревая, что кто-то может уже ржать. Директор-то у нас умный, да и память не подводит – сообразит, что я на деле. Но, не дай бог, папе передаст – там будет скандал, что я втихушку вышла замуж.

– Ещё нет, всё же перед этим нужно твоё согласие.

– Ты знаешь… мне как-то не очень нравиться получать предложение только потому, что мне что-то угрожает… – неуверенно соврала я. Если бы срыв операции не маячил, согласилась бы не раздумывая. Особенно после его высказывания о свадьбе с дочерью Зеленского.

– Это не основная причина. Если бы я сам этого не хотел, мы бы просто расстались – Петя уже заходил и предлагал отдать тебя ему для сохранности.

Я нервно хихикнула. Обложили со всех сторон.

– Так что? – поторопил он.

– Вань… – шепнула я, наклоняясь к нему, убрала прядь волос за ухо. – Может, обождём немного? Я не хочу отказываться, а то вдруг ты больше не предложишь. Просто так гнать коней… Когда обычно происходят убийства?

– По весне, на каникулах перед последней четвертью.

– До конца третьей подождём? Я обещаю, что мы уедем, если ты не передумаешь.

Ваня прижал меня к себе нежно и одновременно так крепко, что я и помыслить не могла высвободиться. Чувствовалось, что ему многое хочется сказать, но он сдерживался. Так мы и просидели, пока в ход не пошли поцелуи. Больше за вечер Ваня ничего не добавил, хотя я думала, он попытается меня переубедить.

Как я и предполагала, Катя принесла от Нестеренко имена Фёдора Михайловича и Валерия Валерьевича – больше никому Яна не звонила, даже родне. Нам оставалось вычислить пятого в группе и понять, чем же они тут занимаются, потому что без мотива и доказательств все наши наработки – просто домыслы.

Пару дней мы только наблюдали, не замечая ничего предосудительного в поведении подозреваемых. А в пятницу после уроков Ваня внезапно решил вытащить меня в посёлок. Надо сказать, погода там портилась стремительно, а над территорией гимназии отлично работало тепловое поле, поэтому уговорить меня удалось с трудом. Да и повод он нашёл странный.

– Ты знаешь, – сказал он по дороге. – Сюда вещун заехал не местный, я бы очень хотел узнать свою судьбу. Глядишь, успокоюсь с этим переездом и обожду.

Я приподняла бровь. Идея мне не нравилась от слова «совсем», а для предсказаний в гимназии имелась целая толпа учеников.

– Нет, ученикам не дамся, – словно прочитал мои мысли Ваня. – Я уже привык от них скрываться. Сначала из-за Яны прикупил артефакт, а потом понравилось. Они порой такие ужастики выдавали коллегам, что я к ним ни ногой!

– Я не сниму свой амулет перед неизвестно кем, – предупредила я на всякий случай. – А он существенно помешает, если наше будущее связано.

– И не надо! Переезд в Иркутск-то он в любом случае увидит. Ты просто так посиди со мной, за компанию. Стыдно признаться, но мне неуютно, когда кто-то в личное пространство лезет. Да и по посёлку прогуляемся, пока время свободное.

В общем, не отказалась я только потому, что никаких причин артачиться в ответ на невинную просьбу не нашла.

Погода меня, конечно же, не порадовала. Пилить пришлось прилично. Заезжее светило жило в обычном доме без всяких опознавательных знаков, так что даже и не знаю, как находились клиенты. В сенях я сбила снег с сапог, разделась, а нас даже никто и не встретил. Впрочем, Ваня вёл себя так, будто это дело обычное.

Он любезно открыл мне дверь одной-единственной комнаты, приглашая пройти первой. Я с недоверием последовала приглашению…

Нас хозяин помещения заметил раньше, чем я его, поэтому крик:

– Менты, шухер! – застал меня практически врасплох.

На автомате я повернулась, увидела до боли знакомый затылок, удирающего в окно человека…

В общем, зачем я это сделала, я не поняла, но через несколько мгновений уже сидела верхом на перепуганном мужике. Чтоб он не сбежал, я его не просто прицельно обездвижила, но и давила на шею пальцами, где плясали парализующие разряды – один рывок, и всажу всю пятёрку. Во второй руке, направленной на Ваню, горел огненный шар. Да, я конечно зельевик, но если меня застать врасплох… Выучка всё-таки маглицейская.

Ваня стоял столбом в дверях, удивлённо моргая, а мужик, который боялся отвернуть от меня знакомый затылок, тараторил.

– Лидия Сергеевна, я не знал, что речь о вас! Я совершенно ни при чём был! Мне сказали – надо школьницу, которая в зельях очень хорошо разбирается, опоить незаметно. Мол, любовь-морковь и все дела, девочка залетела, хороший мальчик жениться хочет, а та не желает расстраивать мать и думает об аборте. Всё только на пользу обществу и демографии! Так что, вас с пополнением будущим можно поздравлять, товарищ майор?

Я соображала не так быстро, как этот говорливый тип. Казалось, у меня в голове между извилинами что-то застряло и не даёт им работать. Для начала я очень тяжело выдохнула, но заклинания ни одно не отпустила – создать их снова с такой скоростью у меня всё равно второй раз за день не получится. Потом решила ответить на вопрос, во избежание недоразумений:

– Нет, Игнатьев, тебя надули.

– Ай-ай! Как же так! А ведь с виду такой хороший мальчик… Товарищ майор, это не я – это всё он.

– И я не майор – хватит подлизываться!

– Как это не майор?! – тут же возмутился тип. – Да по чужой статье мне срок мотать! Вы меня первый раз раскусили в октябре десятого года, а потом отправились отмечать повышение до старшего лейтенанта. Я ещё удивился тогда, мол, ничего себе, какая молодая. А у вас в экспертизе, оказывается, после подмастерьев сразу младшего дают. Я недавно годовщину отмечал – с чаем-тортиком, всё как положено. Шесть лет, значится, прошло с того дня. Ещё подумал, Лидия Сергеевна, наверное, тоже за майора-то проставляется…

– Игнатьев! – взмолилась я, поняв таки, что он несёт и перед кем. К тому же, он оказался прав – я действительно в этой командировке пропустила своё повышение. – Ну вот какого рожна тебя понесло к окну?! Знал же, что я не опер!

– Инстинкт-с! – важно ответил пойманный. – Да и хиленький я, слабенький – как видите, вас на меня вполне хватило. Я, может, от оперов бы и не бежал даже – что дёргаться, когда шансов нету? Помню, ловил меня перед последней ходкой Александр Семёнович… Ух! Только глазом поведёт, а я уже скрученный лежу на полу и как червяк! Кстати, как он поживает? Как жена, как дочка?

Будто знал, какую тему затронуть. Я и так была не в своей тарелке, растерявшись после героической «победы», а теперь и вовсе расклеилась.

– Умер Сашка, – зачем-то призналась я, а Игнатьев аж рискнул повернуться, чтобы посмотреть мне в глаза. Удивительно, но переживания у него на лице отразились настоящие.

– Да вы что! Молодой же совсем был, жалко-то как! Софья Гавриловна, поди, сама не своя от горя! А что случилось-то? Где умер?

– Здесь, – призналась я и обрубила дальнейший поток вопросов: – Только сейчас помолчи-ка. Мне одну проблему решить надо.

На Ваню я смотрела со смешанными чувствами. Выглядел он совсем невинно, только зачем-то же притащил меня к жулику зельем опоить. Не хотел он ждать, когда я сама соглашусь поехать в Иркутск.

– Да, – вместо оправдания сказал мой любовник, – наивно было с моей стороны думать, что ты с твоими знаниями обычная школьница…

Ну, тут стратегию он выбрал верно. Если бы я не знала Игнатьева лично, или накинь он личину, у этого человека у единственного был бы шанс меня чем-то опоить. Зелья он готовит просто потрясающе.

– Эх, Иван-царевич, вот зачем ты сжёг лягушачью шкуру? – провела я внезапно аналогию со сказкой.

Но никто ничего не ответил. Осторожно, видимо, чтобы я не жахнула по нему огненным шаром, Ваня пробирался на середину комнаты. Я уж думала, не залепить ли на всякий случай рядом, но тут он остановился и, открыв дверцы шкафа, достал оттуда безвредный бутылёк. Почти безвредный.

– Вань! – попыталась остановить я, но он уже откупорил флакон и залпом выпил сыворотку правды.

– Это дорогой экземпляр, между прочим! Без того противного вкуса! – возмутился было Игнатьев, но я нажала на его шею, и с потерей ему пришлось смириться.

– Вань, несваренье же будет! – посетовала я.

– Что за поклёп! Никакого несваренья после моей формулы! – тут же возмутился Игнатьев. – Так, может чуть-чуть живот и покрутит, но совсем незаметно. И, напоминаю, зелье это очень дорогое…

– Если ты сейчас не заткнёшься, то я залезу в твой шкаф, перерою полки, и зелье ты это будешь делать для маглиции совершенно бесплатно от нескольких месяцев до пары лет!

Намёки не один раз попадавшийся мне под руку Игнатьев понимал прекрасно – заткнулся, как в комнате не было, и позволил, наконец, Ване высказаться:

– Я не имею никакого отношения к убийствам в гимназии. Не знаю, кто за всем этим стоит, и зачем они совершаются.

– Мог бы и не геройствовать, я тебе и без этой дряни верила, – вздохнула я и, наконец, развеяла огненный шар, который уже ощутимо начал подпаливать пальцы.

– Та штука в твоей руке меня смущала, – отшутился он.

Надо полагать – атакующее заклинание в чужой руке всегда нервирует. Вздохнув, я убрала пальцы с шеи попавшегося под замес чёрного зельевика, встала и подытожила:

– В общем, понятно мне, что тут у вас произошло. Непонятно, давно ли познакомились…

– Он в прошлом году на меня вышел, – поддался то ли настроению, то ли сыворотке правды Ваня. – Ему потребовалось какое-то растение из ботанического сада, вот я и согласился подзаработать за просто так. Разговорились о зельях. В общем, когда ты начала тянуть время, я сразу понял, что с твоими талантами распознавать их на вкус, у меня самого подлить тебе что-то не выйдет. А Тимур обещал…

– Ты вообще правильно мыслил – у этого жулика действительно такие составы и методы, что он мог бы меня отвлечь. Если б морда знакомой не оказалась.

– Да, Лидия Сергеевна, я знал бы, что это вы, уж, наверное, расстарался! – не выдержав долго молчания, влез Игнатьев.

– И загремел бы уже не с мелким сроком за изготовление, а по полной, да ещё и с довеском за сотрудника маглиции, – отрезала я, а мужчина аж побледнел. – Думаешь, я бы своего мужика сдала вместо тебя с тремя ходками? Правильно ртом хлопаешь. Даю неделю, чтобы отсюда смылся куда подальше. И то только потому, что у меня другие дела.