Текст книги "Коварные ступеньки"
Автор книги: Светлана Людвиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Выяснила, что у меня кулон-артефакт против вещунов, узнала вообще много нового об артефактах на факультативе…
…правда, ни черта не запомнила, потому что мне такое неинтересно.
– …а ещё, что каждый год со дня основания в тридцать восьмом из старост образуется три пары. Почти поровну мальчиков и девочек. Прям, будто специально подбирали! Случайно же такое вряд ли получится, особенно в военное время. Хотя я ещё не все года просмотрела.
– А насчёт смертей на турбазе ничего не узнавала? – тихо-тихо, почти вплотную наклонившись к моему уху, спросил Ваня.
Смысл до меня дошёл не сразу – сначала я с удовольствием понежилась, чувствуя, как по телу пробегают мурашки от его дыхания. Потом задумалась: это он так действительно хочет узнать правду, но прикрывается от всех флиртом, или это он флиртует и просто повод нашёл? В любом случае, я решила, что если расскажу, что все три года на турбазе находили трупы, включая труп бывшего директора школы, из-за чего её и прикрыли, то больше поводов повторить у Вани не будет. И покачала головой.
В конце концов, бывшие одноклассники вряд ли столь же резво побежали бы в архив, как подмастерье в маглиции.
– Насчёт старост, правда, странно. Давай-ка спросим, – переключился зельевик и, прищурившись хитро, крикнул через всю библиотеку: – Рувен Гедальевич, а как так получилось, что в старостах всегда мальчиков и девочек почти поровну?
Вашу мать! Если он всегда так палится, то либо здесь действительно духи шалят, либо он глава заговорщиков. У меня аж сердце прихватило! С перепуга.
– Столько лет здесь и первый раз заинтересовался? – проворчал сухонький старичок, поворачиваясь к нам и снимая очки. Без очков взгляд получился совсем укоризненным. Дальнозоркость – страшная вещь. – Выйди в Хужир – тебе любая собака скажет, почему так делали, но только не ученики в нашей гимназии…
– Я преподаватель, – с усмешкой поправил Ваня.
– Ай! – отмахнулся Рувен Гедальевич. – Всё равно наш выпускник. Нашу школу основали в тысяча девятьсот тридцать восьмом году, когда женщин только-только стали обучать колдовству. Раньше ничего, кроме домашних заклинаний да прочей мелочи, девицам было знать не положено, хотя иногда окольными путями они и постигали магическую науку. Поэтому от руководства поступило указание: в правах никого не ущемлять, старостами назначать как девочек, так и мальчиков примерно в равном количестве. И так было до того времени, пока Союз не развалился, и школу, продержавшуюся чуть дольше, не закрыли. А сейчас я не знаю, почему нельзя сделать параллель старост мальчиков, параллель – девочек. Явно же какая-то пакость за годы работы приблудилась, а мы ей по дурости нашей потакаем…
– А раньше почему нельзя было? Когда об у… о смертях узнали? влезла я, заинтересовавшись. Не одна же я такая умная оказалась.
Он посмотрел на меня так, будто я сказала, что солнце синее. Или фиолетовое. Хотя вряд ли бы это заявление вызвало такой же резонанс у него в душе.
– Девушка, историю учить надо. Тогда школы магии только открывали. При царской власти их не было. А раз только открывали, значит всё в новинку. Писали учебные программы, разрабатывали планы занятий, отправляли на опасную практику… Знаете, сколько ребят не доживало до выпуска? Тогда одна смерть в год погоды не делала. Можно сказать, её и не замечали. А вот после распада Союза стали строго следить за тем, чтобы детей «в поля» не выпускали. Тут-то всё и выползло.
– Поэтому школу закрыли? – догадался Ваня.
– Поэтому, поэтому, – передразнил Рувен Гедальевич. – Раньше информацию не афишировали, а тут понавылазили газетчики со своей свободой слова… Отказалось государство нас содержать – родители детей отдавать не хотели, аж взятки давали, чтоб в Иркутскую или Аршанскую устроиться; учителей почти всех посокращали. Удивительно, на чём сейчас-то держимся.
Интересно, если такая смертность была среди учеников, как они установили точную дату начала убийств?
Он что-то ещё бурчал себе под нос, ворчал, отвернувшись от нас, но Ваня глазами указал мне на выход. Мы осторожно убрали все журналы на место и на цыпочках прокрались к дверям.
– Он всех не любит или конкретно тебя? – заинтересовалась я, когда мы оказались на свежем воздухе и тут же спохватилась: – Ой!
– Ты, главное, на уроке не ляпни, а наедине – ничего страшного, – усмехнулся Ваня, засунув руки в карманы.
– Гора с плеч! Тогда я на уроке буду молчать как рыба. А то и так среди остальных выделяюсь, – решила я.
– Это точно. Вы в Иркутске, что ли, до сложных зелий добрались? Ты как про лопатку для помешиваний спросила, так я аж обомлел.
– На факультативе разбирали, да и дома я иногда для себя варю, – не моргнув глазом соврала я. В первый день полночи не спала из-за этого треклятого вопроса.
– Первый раз вижу такую заинтересованную учёбой девушку…
Я посмотрела на него с недоверием. Казалось, когда мы разговаривали в последний раз, он чуть ли не комплексовал из-за составленного мной списка зелий. А сейчас… флиртует, что ли? С ученицей?
– Разве это учёба? Это для себя. Очень многое по хозяйству нужно: то пятно на диван поставишь и срочно надо оттереть до прихода мамы, то голос пропал, то волосы перекрасить подруга захотела, то…
Внезапно я прикусила язык. Нет, наверное, о том, как я обливала ребят с параллели всякой пакостью за лишние слова и косые взгляды, рассказывать не стоит. Это на работе можно, а тут опыт ещё пригодится.
– …то ещё что-нибудь приключится. Так что с тем дедушкой не так? Он людей не любит? – вернула я разговор в безопасное и даже полезное русло.
– Скорее конкретно меня, ты правильно угадала. Я не в ладах со знахарством. Да и… не только с ним. Я плохо запоминаю заклинания, с ритмом путаюсь, строчки местами переставляю… Как доучился – непонятно.
– Это всё словеска виновата, – важно заметила я. – Без неё все предметы намного проще становятся.
– Может быть, я не проверял. Мне без предметов в принципе оказалось проще.
Тут я не могла не согласиться. Потом мы как-то перешли на зелья. Он рассказал, как зарабатывал на лёгких дурманах в старших классах. Я мысленно прикидывала, по каким статьям бы он прошёл, подай кто заявление. Показывать свои обширные знания в этой области не стала, про яды тоже не заикнулась, хотя специалистом в отравлениях разной степени тяжести была со школьной скамьи. Но, чтобы поддержать тему, скромно делилась своими находками в бытовых зельях, не упоминая, что нужны они мне были, когда мы всем классом отмывали последствия других своих зелий.
Сначала мы просто гуляли, потом я увидела двухместные качели… Я залезла бы туда, даже если бы мне не приходилось притворяться школьницей, а так меня вообще ничего не сдерживало.
…В нашу с коллегой комнату я добралась уже тогда, когда Соня спала без задних ног не первый час. И Ваня меня провожал.
ПРОЛЁТ СЕДЬМОЙ – СО СПОКОЙНОЙ ЖИЗНЬЮ
Работая в маглиции, особенно если постоянно разъезжаешь по служебным командировкам, можно увидеть многое. Но с партой, укрытой скатертью, и крутящимся креслом вместо стула, я ещё ни разу не встречалась.
– А что учительница скажет? – заинтригованно поинтересовалась я у заискивающе глядящего на меня Макса.
– Да она даже не заметит! – заверил меня сосед по парте.
Я посмотрела на парня ещё раз, недоверчиво. Вроде, весь день мы вчера гуляли с Ваней, а выглядит это так, будто моим кавалером был Макс. Непонятно…
– Она слепая, что ли? – засомневалась я и принялась скатерть снимать.
Макс попытался перехватить, но я оказалась проворнее. В итоге увидела исписанную бранными словами парту. Читала я внимательно, но ничего интересного так и не нашла. Ребята, дурманы и зелья которых я разгадывала, обладали куда большим словарным запасом, так что новых титулов не прибавилось. Скудно, товарищи, очень скудно. И стоило при таком калечить школьное имущество всего лишь на один урок?
– Стул тоже возвращай, – велела я соседу, пока подошедшая уже половина класса с замиранием сердца смотрела на мою реакцию. – Реанимировать будем.
Глянул парень на меня скептически. Видимо, что стул, что парту он уже посчитал безвременно почившими и восстановлению не подлежащими. Но я доставала из своих заначек самый невероятный пятновыводитель из всех придуманных волшебниками и готовилась к очистке.
Столешница оттёрлась легко – чернила поддавались и неколдовской чистке, что уж говорить о зелье. Стул залили клеем, который не так просто, но тоже отходил. Мне казалось, я успею до начала урока, однако насмешливый бас оторвал меня отдела:
– Что, зелье первой необходимости?
– Второй. Первое – универсальное противоядие, – поправила я и посмотрела на учителя.
Моргнула. У нас, вроде, была география, но этот шкаф на тоненькую сякающую географичку никак не походил. Неужто есть в жизни справедливость и её уволили?
– Я заменяю Марину Николаевну, – развеял мои мечты шкаф. – Меня зовут Анатолий Никитич. Раньше я просто тоже в Иркутской школе работал, потом вот переманили.
– А Марина Николаевна где? – подали голос с задней парты. Да, этот-то мой фокус с указкой быстро просечёт, особенно если у нас преподавал…
– Служебная командировка, – пожал плечами учитель и мигом прекратил посторонние разговоры внеплановым опросом.
А я всё сидела, глядела на карту мира, которую помнила уже так себе, и думала, что за безалаберность отправлять учителей в служебные командировки в начале года…
* * *
Заняться вопросом воспитания одних слишком обнаглевших птичек я хотела сразу после занятий, ибо я не Ваня и такое спускать не собираюсь. Но стоило мне выйти из учебного корпуса, как меня отловил директор.
– Лидочка, там тебя возле входа посетитель ждёт, – сказал он и, не дождавшись реакции, рванул куда-то дальше. Кажется, его самого ждало продолжение ремонта.
Посетители мне были не нужны, но, на всякий случай, директора я послушала. Вообще могли бы и на территории меня поискать – охрана как-то спокойно всех впускала. Но нет, у самого входа послушно стоял… Нестеренко с розочкой и коробкой конфет.
Я специально огляделась по сторонам. Больше никого рядом с входом не заметила, да и вряд ли Нестеренко пришёл к кому-то другому.
– Добрый день? – осторожно спросила я, подкрадываясь к цели.
Участковый расплылся в улыбке, протянул мне цветок и заговорщицким шёпотом поделился:
– Здрасте, Лидия Сергеевна. А я тут решил вам в расследовании помочь. Вот, повод-с нам общаться придумал.
– Какой повод, Нестеренко? – прошипела я не хуже заправской змеи, на всякий случай кокетливо восторгаясь на публику и смущённо принимая подарок.
– Что вроде как вы мне понравились, и я решил за вами поухаживать.
– Прокол вышел, Нестеренко, – сообщила я. Он на секунду чуть маску счастливого ухажёра не скинул. Во всяком случае, промелькнула паника у него на лице.
– Какой прокол, Лидия Сергеевна?!
– Я тут парня заводить собираюсь.
– Парень – это не собака, чтобы его заводить, – попытался возбухнуть Нестеренко, но осёкся под моим взглядом. Впечатление не сгладила даже моя улыбка, так что ему пришлось срочно менять политику: – Впрочем, чего это я к словам придираюсь… Лидия Сергеевна, парень не парень, я же могу к вам под предлогом, что вы мне нравитесь, с конфетками ходить?
Послать бы его надо было для конспирации, но разбрасываться сведениями и помощниками мне не с руки. Соню завалили как могли, мне попытались накидать домашних заданий, но тут у них ничего не вышло – я не хотела и не делала.
– Ладно, Нестеренко, уговорил, – проворковала я и забрала конфеты. Надеюсь только, Ваня не приревнует и не пойдёт на попятную. – Но, если кто-то решит спасти мою девичью честь, и ты получишь в глаз – не обессудь.
Выражение у участкового стало такое счастливое, будто он полгода добивался моей руки и вот, наконец, я дала согласие. Кстати, эту самую руку он в порыве чувств и хапнул, становясь ко мне преступно ближе.
– Александр Семёнович перед смертью меня случайно встретил и сказал, что скоро здесь всё разрешится, что он нашёл ниточку. И на самом деле тут не одно преступление, а два. Больше ничего не сказал, побоялся, что нас заметят.
У меня в голове сразу закрутились варианты. Не одно, а два? Это серьёзная зацепка или так, мелочи? Потому что если он имел в виду, что тут приторговывают дурманами, приворотами или занимаются переселением душ, то это мелочи. Остальные зелья под статью не попадали.
– Ещё у вас в Иркутске сказали, что он интересовался биографией бывшего директора, который школой управлял. Я в коробочку того…
– Спасибо, Нестеренко! – искренне поблагодарила я.
А ведь сама и не подумала поинтересоваться, чтобы не городить огород с нуля. Соня, наверное, изучала материалы, да только от Сони помощи сейчас… Интересно, специально её завалили или нет?
– Не за что! Если что – вызывайте. Там, хулиганство какое или запах подозрительный, – подмигнул мне участковый. – Кстати, как вас тут звать? А то я у директора спросил про девочку, которая в библиотеке занималась.
Убойная оказалась примета…
Имя я назвала, поблагодарила, распрощалась, вспомнила, с чего начался день, и пошла разбирать свои запасы.
* * *
Прихватила я с собой явно не всё, что мне могло пригодиться. Потому что всё не влезло бы ни в одну сумку и выглядело бы слишком подозрительно. Зелья из этого получались крайне вредные, но я как-то не планировала калечить бедняжек из-за парты, которую отчистила за десять минут.
У меня почти набиралось на одно хорошенькое, простенькое, изящное… но не хватало драной акации. Вот уж не думала, что она мне тут понадобится. К счастью, про лавку травников я вспомнила почти тут же. Как раз хотела туда заглянуть и в рамках расследования.
По дороге меня никто не отловил, и вообще, похоже, не заметил – двор гимназии будто вымер. Я сначала насторожилась, а потом вспомнила про обед. Главное, успеть обернуться до начала второй смены.
Дверь магазинчика я открыла, не ожидая подвоха. Громко объявила:
– Добрый день! – и замерла.
Меня встречал мужик. С бородой. С длинными волосами. В юбке и на каблуках. Но совершенно точно мужик!
Я захлопнула дверь, выдохнула и, что было сил, дала дёру отсюда. Чтоб не догнали и не спросили, зачем заходила. Чуть артефакт не активировала с перепуга.
Только в комнате я смогла прийти в себя и спокойно подумать. Нет, конечно, толерантность и всё такое – штуки нужные… Хотя кому я вру, нимангад не нужные. Хочет мужик походить на женщину так пусть бреется как положено! И морду, и ноги, и хвост… Тьфу, последнее не из той оперы. Но если серьёзно, удивительно, как их лавочка ещё не загнулась.
Паника потихоньку прошла, а акация у меня так и не появилась. Я уже подумывала, а не запросить ли её через Нестеренко, как увидела за окном подходящего к входу Ванечку. Конечно же! И чем я раньше думала?
– Привет! – улыбнулась я, выскочив в коридор, аккурат зельевику навстречу. Однако улыбку попыталась изобразить не совсем лучезарную, а слегка измученную.
– Привет. Всё в порядке? – взволнованно спросил он, уж не знаю на что намекая – то ли ему рассказали про стул, то ли с трагичным видом переборщила.
– Не совсем… Мне нездоровится, а для нужного зелья не хватает акации… У тебя нет?
– Что с тобой? – запереживал Ваня. – Может, лучше я приготовлю?
– Нет, зелье простенькое, не в первый раз делаю, но мужчинам такие проблемы озвучивать неприлично, – практически не соврала я и подмигнула.
– Как знаешь, – не повёлся на мой игривый тон собеседник. – Пойдём, отсыплю тебе немного.
И как-то так получилось, что даже при своём нездоровье я умудрилась проболтать с ним в его домашней лаборатории пару часов. Но я же совершенно не виновата, что там несколько стеллажей с составляющими и готовыми зельями!
* * *
Когда я вернулась, Соня корпела над тетрадями уже дома, хотя стол для этого был явно маловат. Предполагалось, что учителя должны трудиться в учительской.
– Почему сюда работать пришла? – с интересом уточнила я, открывая холодильник. Пустота. Жрать нечего, попить, что ли?
– В учительской уже не интересно, – не отвлекаясь, поделилась она. – Сегодня самая обсуждаемая тема – твой роман с зельевиком. Я услышала про него много нового, но учителя уже пошли по третьему кругу.
Жаль, посидела бы ещё, наверное, услышала про мой роман с Нестеренко.
– И что узнала?
– Он плохо учился почти по всем предметам кроме зелий. Хотя и там не блистал, как ты, но уровень у него высокий, иначе бы прошлый зельевик в подмастерье не взял. Вредный был мужик. Что ещё? Ещё твой Ванечка вежливый, внимательный, добрый, но бабник.
– Бабник?! – аж подавилась я, не вовремя прихлебнув чаёк.
– Да. У него каждый год новая девушка из выпускниц. Они встречаются до мая, а потом расстаются.
Возмущённая столь вопиющим поклёпом, я фыркнула:
– И в каком месте это называется бабник?
Соня оторвалась от тетрадей, задумалась.
– Слушай, не знаю. Я как-то машинально пересказала тебе чужие слова. Да, девушек много было, но при желании же он мог бы и со всеми подряд крутить. Директор на романы смотрит сквозь пальцы. Разбивай сердца – не хочу.
– Вот именно, – подтвердила я. – А раз он до конца года не расстаётся, значит, это называется каким-то другим словом. Я надеюсь, его бывшие не умирают?
– Нет, живее всех живых. Одна даже здесь преподаёт… Что-то. У вещунов, что ли. Хоть твой ухажёр и предпочитает отличниц, но ни разу не крутил роман со старостой. Учился тут, потому что дедушка преподавал. Умер дед, правда, рано – Ваня только в восьмой класс пошёл, но парню всё равно разрешили закончить, в память, так сказать. Здесь, в Хужире, у него мать и старшая сестра, но они редко видятся.
Я пожала плечами. Ничего поразительного она не сказала. Конечно, человека с роднёй труднее перевезти в Иркутск, чем человека без родни, но это такие мелочи.
– Кстати, если тебя это порадует, – решила эффектно завершить рассказ Соня, – они намекали на то, чтобы я запретила тебе этот роман. Я сказала, что ты взрослая девочка и сама должна решать.
– Спасибо, – ехидно отозвалась я, стараясь в голос не заржать. Интересно, что бы тут случилось, попробуй она запретить?
Дальше мы занялись своими делами: я варила зелье, Соня продолжила проверять тетради. От меня работа особой сосредоточенности не требовала, поэтому взгляд блуждал по комнате. Уткнулся в подаренную Нестеренко коробку конфет, и тут же вспомнилось:
– Сонь, а ты смотрела материалы, которые Саша запрашивал перед смертью?
– Смотрела. От корки до корки.
– И? – намекнула я.
– Ничего интересного от слова «совсем». В последний раз он запрашивал биографию директора школы. Родственников, точную дату рождения… Я не знаю, что он там нашёл. Абсолютно бесполезная информация. Даже в отчётах о расходах школы тех лет ничего особенного нет.
Так, вот отчёты надо посмотреть после биографии. Их Нестеренко вряд ли приложил, так что придётся просить через него. Я думала приступить к этому сегодня, но Соня устала, легла спать пораньше, потребовала выключить свет… В общем, и зелье-то я доваривала под одеялом при светлячках, отчаянно желая переселить мешающую делу напарницу в ученический корпус с туалетами на улице.
* * *
Вот бывает, встаёшь в одно и то же время. Один день – бодрячком, а второй – зомби умней тебя. Сегодня у меня был второй случай. Я едва разлепила глаза, кое-как оделась, накрасилась, собралась и поковыляла в учебный корпус.
Но кто-то явно проснулся бодрячком, потому что эти упёртые гусыни нагло перегородили мне дорогу. Хотелось послать их матом, но было лень.
– Ты с первого раза не понимаешь? – нагло заявила заводила. Хотя, может, говорила уже другая. Я их помнить, что ли, должна?
– Вы на занятия не опоздаете? – участливо спросила я, невежливо позёвывая. Даже рот рукой не прикрыла – лень.
– Не твоя забота! – вякнула нахалка.
Ну, не моя – так не моя. Они сами с меня сняли всю ответственность. Я достала подготовленный флакон из кармана, брызнула на всю компанию так, что они закашлялись и полностью перестали обращать на меня внимание, и спокойно прошла через их курятник. Я-то к таким вещам привычная, для меня запах почти приятный.
Первый урок я проспала. Кажется, Макс пытался меня разбудить, но учительница словески не дала. Сказала, что с моей памятью я легко запомню заклинание, которое они будут сегодня разучивать. Лучше б Макс её не послушался, потому что сорок минут меня мучили кошмары, а проснувшись я сходу это самое проклятое заклинание выдала.
Выйдя из класса, первое, что мы обнаружили, – облепившую окна в коридоре толпу.
– Там что, концерт какой-то? – буркнула я недовольно, потом сопоставила, прикинула… и настроение поползло вверх.
– Так кто-то бегает… кидается боевыми заклинаниями… – докладывал самый высокий наш одноклассник, приподнимаясь на цыпочках. – Не пойму только от чего.
От комаров, вестимо, – довольно подумала я. Сорок минут эти идиотки не могут ликвидировать последствия моего зелья. Какая красота! Я-то уж боялась, что никто об этом инциденте не узнает, ан нет! Больше ко мне никто не сунется.
– Как здоровье? – с укором спросил голос за спиной.
Я вздрогнула – не ожидала, что у Вани занятие где-то рядом. Однако смутить себя не дала.
– Превосходно! Аж сердце радуется, и душа согрелась! – доложила я, повернувшись к нему.
– И тебе их ни капельки не жалко?
Ваня смотрел мне прямо в глаза, но я не могла понять, какие чувства его одолевают. Он пытается воззвать к моей совести или равнодушен? Или вообще смеётся где-то в глубине души, только виду не подаёт? Не хмурится, руки всё так же в карманах. Может, ему любопытно? Не понимаю. Он такой же, как на уроках. А когда мы с ним практически наедине, у него начинают гореть глаза.
– С чего бы? Они бы меня вряд ли сегодня с утра пожалели. Я же не специально искала с ними встречи.
Удивление. Я впервые смогла разобрать его эмоции. И прозвенел треклятый звонок.
