Текст книги "Саваоф"
Автор книги: Светлана Чехонадская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Меня к ней.
Я засмеялась:
– Такой вы мне больше нравитесь! А то даже стало страшно: умный, правильный, болеющий сердцем за бедных.
– А вы не такая?
– Надеюсь, нет.
– Значит, не ревнуете?
– Нет.
– Жаль... Но я все-таки закончу насчет «Саваофа»? Я приобрел у хозяина «Дирк Энтертейнмент» – он, кстати, передавал вам привет – самую новую версию программы именно для того, чтобы проверить свое давнее подозрение... Я ведь и раньше дурачился с этим «Саваофом». Но еще лет пять назад это развлечение мне наскучило. И знаете почему? Потому что я стал подозревать, как и вы, что «Саваофу» нет необходимости лопатить все миллиарды вариантов, относящихся к обстоятельствам фильма. Да это и невозможно, если подумать. Ведь у героев фильма нет предыстории и нет настоящих характеров, они все-таки выдуманные персонажи. Их автор часто искажает логику, заставляет их быть непредсказуемыми, странными, поразительными – чем лучше фильм, тем, кстати, эти персонажи условнее, схематичнее. Они ведь обязаны быть типичными, чтобы быть интересными... Я долго думал, как же «Саваоф» выходит из положения. Я видел, что в его версиях всегда есть логика. Всегда! То есть он на что-то ориентировался... А потом понял. Он ориентировался на меня, зрителя. Он понимал, чего я жду, делая то или иное изменение. Он даже понимал, что, добиваясь смерти киногероя, я в душе надеюсь на то, что ничего не получится и игра будет продолжена. И мне стало неинтересно.
– Вы купили новую версию? И ввели туда себя самого?
– Да. Один из своих дней.
– И?
– Он показал мне то, чего я хочу... А где лежат ваши журналы?
– Ими забит весь кабинет.
– Дадите мне почитать?
– Вы любите читать?
– У меня огромная библиотека.
– Из настоящих книг?
Он гордо кивнул.
– Какой вы счастливый...
– Так он, правда, вас бросил?
– Да... Самое удивительное, что я постоянно боялась, что он боится, что я его брошу... Очень смешно.
– Марианна говорила, что у вас очень крепкая семья.
– Наверное, на свете осталась только одна крепкая семья – ваших родителей.
– Я все-таки надеюсь их переплюнуть.
– Не думаю, что у вас получится... Вы слишком плейбой.
– А может я останусь, раз так? – спросил он. – Раз плейбой?
– Ну уж нет! – рассердилась я. – Езжайте к Марианне!
– У нее грудь твердая.
– Она уже все исправила! Нет, я серьезно! У меня был ужасный день... И еще раз спасибо за помощь.
Он встал, громко и отчаянно вздыхая.
– Значит, не ревнуете?.. Все, все, ухожу... Марианна говорила, что вы пишете. Это правда?
– Вы с ней, кроме как обо мне, о чем-нибудь еще говорили?
– Почти ни о чем.
– Все-таки вы ищете эти деньги! – сказала я, глядя ему в глаза. – Это для вас дело принципа – найти их!
Он пожал плечами.
– Хотите думать, что я еще хуже, чем ваш муж? Думайте на здоровье.
...Когда он ушел, я прошлась по квартире. Он сто раз мог оставить здесь камеру – постоянно отсылал меня на кухню... Но эти современные камеры, разве их обнаружишь?
На всякий случай я разделась в темноте, постелила самое дорогое постельное белье, надела шелковую пижаму – и воздержалась от... ну, это неважно.
Лестница вела на второй этаж – там тоже стояли столики.
В зале было совсем темно: из-за соснового бора за окнами, из-за стен, обитых коричневыми панелями, темных балок потолка и этой вот лестницы, сделанной под старинную, деревянную. В принципе это был деревенский стиль, даже старорусский, но хозяева, видимо, предполагали, что так должно выглядеть экологически безупречное помещение. Я положила ладонь на стену. Это был пластик.
Примерно так же дело обстояло и с индийской спецификой. Она с большой натяжкой создавалась за счет имитаций: старых шелковых картинок со слонами и повернутыми в профиль, обведенными серебряным контуром танцующими фигурами, тлеющих там и тут вонючих палочек, а также молельни в углу, обвешанной гирляндами искусственных маргариток. Я пригляделась: над молельней висела икона!
– Где вы сядете? – спросила официантка в жилетке и шароварах.
– А почему у вас турецкий наряд? – ответила я вопросом на вопрос.
Официантка приподняла бровь, и в ее глазах я прочитала собственный приговор. «Трудный клиент!» – скажет она на кухне. Впрочем, они уже увидели в окно, на какой машине я приехала, и вынесли мне приговор пострашнее: можно сказать, самый страшный в этом богатом районе.
– Можно сесть, где посветлее? – попросила я. – Напротив лестницы, в центре зала.
Официантка ушла за меню, попутно включив музыку: я бы не удивилась и арабской (ну, раз такой у них фьюжн), но нет – запищали, зарезвились на ультразвуковых широтах настоящие индийские голоса.
В нижнем зале никого, кроме меня, не было. На втором этаже кто-то разговаривал на повышенных тонах. Голос был наглый, хозяйский. Здесь вокруг все такие.
– Я специально спросила, – сказала вернувшаяся официантка, кладя передо мной меню, переплетенное в кожу. – Это не турецкий наряд, а индийский.
– У кого спросили?
– У управляющей.
– Да мне, в общем, все равно.
– Зато нам не все равно. У нас один из лучших тематических ресторанов этого района. Здесь все настоящее. Все создано людьми, искренне любящими Индию и хорошо ее знающими.
Я хотела спросить про икону в углу: это подстраховка? – но не стала связываться. Я действительно приехала поесть.
– Все, наверное, очень острое? Я новичок, мне нужно будет поменьше специй.
– Вы у нас первый раз?
– Нет, я была у вас примерно год назад. С подругой. Она живет здесь неподалеку.
– То есть вы знаете, что это вегетарианский ресторан?
– Конечно. Я потому и приехала. Мне мой косметолог посоветовала отказаться от животных белков.
– Да, у вас очень плохая кожа.
(Что говорят в таких случаях? «Спасибо»?)
– Но вы не расстраивайтесь. Сюда многие приезжают именно потому, что вегетарианство благотворно влияет на кожу. Знаете, бывает, клиентка прошла сотни процедур, сделала омолаживающую операцию, ходит на спа, использует озон, соблюдает диету, и все, все напрасно! А проблема – в питании! Представляете, какой ужас накапливает мясо животного в момент его убийства? И мы это потом едим! Кроме того, животные белки очень плохо перевариваются. Точнее, не перевариваются, это чистые токсины, они идут в кровь, в лимфу и в кожу, да, в кожу. Ваш землистый цвет лица – это цвет токсинов. Наша хозяйка говорит: у тех, кто ест мясо, – внешность убийцы.
Вообще такая откровенность стала модной у богачей в последнее время. Я это замечаю по рекламе предметов роскоши. Здесь укоренился развязно-хамоватый стиль. Елена восхищалась недавно таким текстом, пришедшим к ним на компьютер: «Тебя удивляет, что твой «Каприо» плохо маневрирует? Ты возвращаешь уже шестую машину из-за плохой работы руля? Ты не замечаешь, что на руль давит твое пузо? ПРОСТО ТВОЕ ПУЗО МЕШАЕТ ТЕБЕ РУЛИТЬ!» Такая вот реклама бескалорийного вина.
Все понятно, на самом деле. Эти ребята сами хамят налево и направо, никто им не может ответить – вот им и надоело колотить кулаками по вате, хочется отпора. Одни мечтают, чтобы сексуальный партнер ставил их в угол или порол, других возбуждает отпуск, проведенный в тюрьме, третьи ухохатываются над хамскими текстами. Хоть кто-то говорит им правду, так они считают.
– Я еще отекаю, – пожаловалась я.
– Да, это видно, – кивнула официантка. – И как раз в индийской кухне много специй, хорошо выводящих воду. Если вы будете обедать у нас регулярно, – она с сомнением посмотрела в сторону окна, где была видна моя машина, – то вы себя не узнаете уже через месяц.
– То есть надо переходить на вегетарианство?
– Это само собой разумеется. Но этого мало. Дело в том, что наш ресторан – еще и своеобразный клуб или, если хотите, консультационный центр. Конечно, не для всех... Это очень дорого и трудно – получить исчерпывающие консультации по изменению образа жизни. Зато, если вы их получите, вам не нужны будут ни косметологи, ни операции, ни озон. Вам предложат целую программу оздоровления. Вот, например, у нас в ресторане пища готовится с соблюдением определенных ритуалов. Особые требования к моральным качествам поваров, к их биографиям, учитываются даже предыдущие воплощения: никаких преступников или солдат. Никакой агрессии даже в прошлых жизнях! Во время приготовления блюд говорятся особые слова, делаются особые жесты руками, звучит духовная музыка. Живая! Нам по штату полагается музыкант. По вторникам ресторан закрывается: происходит полное кармическое очищение всех залов, всех продуктов. Понятно, что наша пища наполнена благотворной энергией, которую вы не получите от своей кухарки! Энергия накапливается, и однажды происходит качественный скачок – ваш организм как бы перенастраивается. Обновление клеток начинает идти намного быстрее, все системы приобретают способность к полному самооздоровлению. Излечиваются хронические заболевания, омолаживаются органы – сердце, суставы, кишечник, ну и кожа, конечно. Она просто сияет... Все делает энергия. Вообще все в мире делает энергия.
Я даже боялась заглянуть в меню – туда, где цены. Такая лапша – это обычно самое дорогое в мире блюдо. Я представила себе их штатного музыканта на кухне... Почему-то с балалайкой.
– Вы сказали, что трудно стать членом клуба.
– Это делается не сразу. Вы должны стать нашим постоянным клиентом. Если вы хотите участвовать в программе, то после сегодняшнего посещения мы вам выпишем карту участника. Когда там накопится миллион, вы получите скидку – десять процентов. После двух миллионов вы – вип-клиент, а это доставка еды на дом, бесплатная консультация с составлением гороскопа на ближайший год и программы питания. Далее: вы можете претендовать на личного тренера по йоге. Кстати, уроки йоги вы можете брать и сейчас, но, разумеется, в порядке общей очереди и в его зале. К вип-клиентам он выезжает на дом... Но и начальные знания вам не повредят. Правда, это довольно дорого... Но оно того стоит, уж поверьте. Принимайтесь за себя, пока не поздно. У нас много таких, кто упустил свое время: вроде бы все делают правильно, выполняют рекомендации, а результаты неважные. Организм настолько закостенел, настолько привык жить по старым правилам, что его уже очень трудно вывести из этой колеи...
Цен, кстати, и не оказалось. Правильно: зачем портить свою энергию этим ненужным и наверняка грустным знанием? Я заказала навскидку: очень осторожно. Судя по ее недовольному виду, не ошиблась – блюда были недорогие.
– А вино у вас пьют? – спохватилась я.
Официантка обрадовалась.
– Вино у нас особое. Его можно пить даже в пост! – («В христианский пост! – изумилась я про себя. – Какие у них полномочия!») – Оно из Тибета. Делается из самого высокогорного винограда в мире. Его изготавливают монахи, а доставляют в порты на яках.
Я хотела сказать, что у меня аллергия на шерсть яков, но побоялась улыбнуться и просто отказалась без объяснения причин.
Заскрипела лестница. Сверху спускался полный мужчина – он продолжал с кем-то ругаться по телефону.
– Я отметила заказ на вашей карточке! – сказала ему администратор, вышедшая из боковой двери.
Он отмахнулся. Администратор взглянула на меня, скрылась за дверью, потом снова глянула – в щелку.
Я сидела за тем же столиком, что и год назад. Елена тогда пригласила меня пообедать. Она ничего не рассказала об этих теориях оздоровления – думаю, она в них не верила. Елена была, действительно, рациональным и даже скептическим человеком. Хотя производила впечатление птички божьей. Не думаю, что она участвовала в их программе. И вообще, дела у них идут плохо. Уж я умею оценивать по внешним признакам, насколько успешен тот или иной бизнес. Своим клиентам я бы не посоветовала покупать ресторан «Джаган».
Так можно начинать дело: панелями под дерево, картинками, стоящими меньше, чем кусок высушенного хлеба в придорожном магазинчике, всей этой дешевой блошиной экзотикой. Когда раскручиваются – если раскручиваются – то нанимают настоящих декораторов и дизайнеров, имеющих образование, уж они-то не спутают турецкий костюм с индийским. Пластик отдирается, и стены обшиваются натуральным резным камнем, или тайской чесучой, или атласом. Привозятся шелковые, рассыпающие перламутровые искры ковры из Кашмира – те, что гибнут от пролитой воды, но в том и прелесть – в их уязвимости. Красота всегда уязвима. Хозяин обязательно выйдет к пролившему воду гостю и расскажет о монахах, месяцами делающих гигантские картины из песка, чтобы потом одним дуновением уничтожить их. И гость успокоится. И оценит стильность места.
А тут... На кого рассчитана эта забавная молельня? На человека с каким уровнем образования?
Дураков, конечно, много везде, а среди богатых их даже больше, но, думаю, они едва окупают аренду. Ведь рассказ официантки навеян моей машиной: мол, захочет эта дура приобщиться к миру богатых. В конце ужина она мне сообщит, что я понравилась администратору своей... ну, скажем, кармой – и мне будет сделано исключение: десять процентов скидки с первого дня.
Думаю также, что они буквально вцепились в Елену, сразу угадав в ней богачку. Я засунула руку в карман, проверяя, на месте ли кредитка. К сожалению, там не было нужной мне фотографии – мне, по милости Гергиева и Марианны, не удалось ее украсть...
Утром я была на работе. Зашла в отдел, пока еще никого не было. Посидела за своим столом и решила наглеть до конца. Если Гергиев не врет, меня теперь не уволят, даже если я плюну Лицу в лицо. Ах, Гергиев... Я вздохнула. Как я жалела, что позволила ему позавчера уйти. Такой мужчина – хоть на ночь, да мой... А то и вспомнить в старости будет нечего. Или я уже становлюсь похожей на Марианну?
В отдел зашел Борис и уставился на меня, как на привидение.
– Мы вчера все спорили, – сказал он. – Витя притащил слухи, что тебя восстановили. Разумеется, звучало, как полный бред. У тебя нарушений – вагон и маленькая тележка. Тут была Инна, она тоже сказала, что знает точно: ты уволена, причем с ужасной формулировкой.
– Она же в отпуске.
– Ты знаешь, она действительно уходит. Вчера пришла последний раз – за вещами. Собрала все свои бумаги, рамочки, цветочки, сказала: «Спасибо всем» – и отчалила. В хорошем таком настроении...
– Вот почему ее стол пуст.
– Представляешь... – Он хохотнул. – Украла все наши вазы! В том числе и ту, что ты притащила из дома. И даже туалетную бумагу сняла... Ну что за человек! Так я не понял: тебя уволили или нет?
– Нет.
Он недоверчиво покачал головой.
– Чудеса какие-то... А почему ты вчера не была на работе?
– Решила отдохнуть. И сегодня, пожалуй, пойду. Что-то нет настроения... Значит, Инна знает точно?
– Видишь, оказалось, что неточно. Ну, мы-то решили, что у нее полная информация, раз она близка кому-то там в верхах. А ты не врешь? Разве за такое не увольняют? Я думал, даже сажают...
– Ты огорчился?
– Зачем ты так?
– Ах, Боря. – Я потянулась. – Надоело мне со всеми церемониться. И с тобой: какого черта ты всем хамишь? Что ты за истеричная баба! Почему вы, однополые, считаете, что вам все вокруг должны прощать, а? Вы себя все-таки считаете убогими? Поэтому?
Борис насупился.
– Начинаешь новую жизнь? – угрюмо спросил он. – Режешь правду-матку?
– У тебя нет ни правды, ни матки, Боря. Ты даже не пожелал скрыть, как хочешь занять мое место! Тебе было плевать, что ты этим обижаешь меня. Меня – которой было достаточно только намекнуть службе безопасности, чем ты промышляешь по вечерам...
– Ты знаешь мою позицию: я не люблю притворства. Какого черта! Все умные, все всё понимают, зачем играть комедию? Да, любой бы мечтал занять место начальника отдела. Это лишние сто тысяч! Мне не хватает денег! Я что – должен делать вид, что не хочу зарабатывать больше? Я всегда говорю правду! Считаю, что это более благородно.
– Думаешь? Пожалуй, я перейму твой опыт. Вот чтоб ты знал, Боря: мне омерзительны люди твоей ориентации. Я вами брезгую. Не садись на мой стул. Никогда! Пожалуйста!
Он сощурился – да, он может ответить, я знаю. Так может, что...
– Боря! – я предостерегающе подняла палец. – Отныне я начальница в полном смысле этого слова! Не хами. Даю тебе срок в месяц, чтобы прекратить свое баловство с чужими счетами. Легкомыслие по отношению к Горикиным грехам мне дорого обошлось.
Впервые в жизни принципиальность принесла мне облегчение. Я даже начала напевать, вспомнив Борину рожу...
Подошла официантка, стала расставлять на столе тарелочки, жаровенки, латунные коробочки, корзинки с прозрачными лепешками.
– Управляющая сказала, что ей понравилась ваша карма, – сообщила она.
– Правда? – обрадовалась я. – А можно с ней поговорить?
– Она подойдет в конце обеда.
Еда оказалась исключительно вкусной. Я даже простила им молельню. Думаю, Елена здесь часто обедала – у нас похожие вкусы.
...Когда официантка забрала мою кредитку, из боковой двери снова вынырнула та тетка, что подглядывала за мной перед обедом.
– Все хорошо? – спросила она с неискренней озабоченностью.
– Да. Боюсь, я серьезно подсела на вашу кухню...
– Это увлечение пойдет вам на пользу. – Она слабо улыбнулась.
– Я небогатый человек.
– Что может быть дороже здоровья?
– Вам действительно понравилась моя карма? Она пристально посмотрела мне в глаза. Не знаю, что она в них увидела, но я в ее – уловила гигантскую неприязнь и к моей карме, и ко мне заодно.
– Очень понравилась, – сказала она. – В прошлой жизни вы были... садовником. Это благородное занятие. Чистое. Неагрессивное.
– Мне дадут карточку участника программы? А может и скидку... в виде исключения?
– После второго или третьего посещения мы поговорим об этом... Вы не производите впечатление человека, следящего за своей внешностью. Это ваша принципиальная позиция?
– Я люблю все естественное.
– Вам сколько: двадцать пять?
– Да.
(Самое интересное, что я, никогда ничего с собой не делавшая, выгляжу молодо – может быть, неухоженно, по нынешним меркам, но молодо. Елена всегда поражалась по этому поводу).
– Ну, что ж. Самое время начинать... Вам можно дать все тридцать. А что будет потом?
– Скажите, – я откашлялась. – Все-таки немного остро с непривычки... А можно заказывать еду на дом? Официантка объяснила, что дома такого эффекта не добьешься. Будет не та энергия.
– Мы это практикуем... Но опять же, это решается индивидуально. Через хозяйку. Только для вип-клиентов.
– А с ней нельзя встретиться? – спросила я. – Я небогатая, но я чиновник... Иногда это стоит дороже денег.
Меня очень беспокоил взгляд управляющей. Я никак не могла его правильно интерпретировать. Она смотрела как-то слишком пристально и в то же время словно бы сама пыталась что-то для себя объяснить.
И вдруг я поняла! Она пытается меня вспомнить. Ей кажется, что она меня где-то видела и обстоятельства встречи беспокоят ее. Словно бы меня позиционировали при этой встрече как врага, как опасность – или неплатежеспособного клиента, или полицейского, или санитарного врача (так она думает). Сидение за одним столиком с богатой, но малознакомой клиенткой – Еленой – никак не могло вызвать эту реакцию. Нет, она меня знает с другой стороны...
– Рано об этом говорить, – сказала она.
Подошла официантка, протянула мне кредитку.
– Карточки участника программы у нас, к сожалению, закончились, – не глядя на нее, продолжала управляющая. – В следующий раз приедете, мы вам выпишем. Всего хорошего. – Она резко повернулась и ушла за лестницу.
Официантка еле заметно пожала плечами. Видимо, их обычный ритуал дал сбой.
– За лестницей тоже зал? – спросила я как ни в чем не бывало.
– Нет. Кабинет хозяйки.
– Она здесь часто бывает?
– Теперь не часто... Она вышла замуж. Откровенно говоря, ее больше нет.
– А мне показалось, что ваши дела идут плохо, – сказала я, вставая.
Что ж, я им не понравилась, а у меня теперь новая философия.
– Вы, наверное, ей это сказали?
Я не ответила, но выражением лица как бы подтвердила ее догадку. Официантка вздохнула.
– В общем-то, да... Ресторан выставлен на продажу... Бизнесом надо заниматься, а так-то, конечно, все развалится. Хозяйке было не до того – у нее семейные проблемы последние полгода, теперь она вообще исчезла, вот и...
– Алина! – позвала управляющая из-за лестницы. Она теперь стояла точно как та, другая, на фотографии. – Клиенты ждут!
– Какие клиенты... – пробурчала официантка и отошла, не попрощавшись.
Теперь со мной не церемонились, ведь я расплатилась. Странно было бы, если бы дела у них шли хорошо, с таким-то отношением...
Отъехав от ресторана на приличное расстояние, я остановилась в бору, на поляне, недалеко от въезда в Еленин район. Мой сегодняшний обед принес только огромные траты. Я ничего не выяснила. И не потому, что меня вспомнили – меня не вспомнили, – а потому, что я не произвожу впечатление богатого человека. Мне нужен помощник, который бы производил такое впечатление.
«Вот ты как все завернула! – возмущенно сказал мой внутренний голос. – Кого ты хочешь обмануть?! Не смей даже мечтать о том, чтобы мечтать об этом!» – «Да мне это нужно для расследования!» – не слишком убедительно ответила я самой себе и набрала номер.
– Ну, – недовольно сказал Гергиев в трубку.
– Это я.
– Угу.
Его недовольный тон заставил меня запнуться. Я растерялась. Но секунду спустя даже обрадовалась этому недовольству – действительно, глупее было бы надеяться только на роман с главным исполнителем роли межгалактического суперагента.
– Вы будете говорить? – раздраженно спросил следователь.
– Мне нужна ваша помощь.
– Для чего?
Интересный вопрос... Для чего? Я вдруг поняла, что еще не задавала его себе.
– Мне нужно кое-что выяснить...
– А почему я должен вам помогать?
– Но вы уже мне помогаете. И давно... И много.
– Но я не дождался благодарности за эту помощь.
– Почему? Я вас поблагодарила за то, что меня оставили в корпорации...
– Вы на работе?
– Нет. Я в лесу.
– Вы, между прочим, прогуливаете уже второй день.
– Вы переживаете по поводу моей зарплаты? Можете вычесть за эти два дня...
– Могу и вычесть, и уволить. Я все могу.
Ну и ну!
– Нет, не можете! – рассердилась я. – Попробуйте только! Я подам в суд.
– Вы такая подлая на самом деле?
– А вы тоже такой: «вычесть», «уволить»?
—Я-то? Конечно! И встречался я с вами, чтобы найти свои денежки! И, между прочим, спал с вашей подругой, чтобы все о вас узнать... Миллиард! За него я готов переспать даже с вашим мужем!
– Его-то не трогайте! И потом я даю вам шанс узнать обо мне еще больше. Выполните мою просьбу.
– Ну, говорите.
– Вы должны выяснить все об одном ресторане. По своим каналам.
– О «Джагане»? Это исключено. Он проходит по льготной категории. Малый бизнес. О них ничего не выяснишь. Вы знаете, что люди, работающие в малом бизнесе, даже не проходят процедуру сканирования глаза?
– Но ведь можно узнать, на кого он зарегистрирован?
– Я и так это знаю. На управляющую.
– Но есть еще и хозяйка.
– Она там как почетный президент. И идет под псевдонимом.
– Псевдонимом?
– У нее индийское имя. Она его приняла года два назад, после посещения Тибета... Нарушений у них никогда не было. У нас нет на нее данных.
– Они продают ресторан. Вы бы могли приехать как покупатель.
– А вы почему не поехали туда как покупатель?
– Какой же из меня покупатель? Я даже как клиент им не подошла. Они же все видят. По машине, одежде. Да хоть по ногтям.
– По ногтям? У меня они тоже настоящие. И один даже кривой.
– Какая гадость!
Он засмеялся.
– Так что я должен выяснить?
– Вы должны найти хозяйку... И найти ее адрес. Я перевела дыхание. Пути назад не было.
Он помолчал немного.
– Значит, вместо работы вы шляетесь по ресторанам? Одна или с любовником? Пожалуй, я поступил опрометчиво...
– Предупреждаю, что и завтра буду отдыхать! – сказала я.
– Так вы сейчас...
– В лесу.
– Почему в лесу? Совсем уже...
– Съездите? – спросила я.
Впрочем, уже было понятно, что он поедет...
Мой же следующий пункт – это наркоманский пятачок на шоссе.
Я ехала по крайней полосе, медленно – чтобы как-нибудь угадать его. Насколько же я наивная: «пятачок» оказался десятикилометровым, привольно раскинувшимся вдоль дороги по обе стороны. Внешний вид его обитателей не оставлял никаких сомнений в характере их увлечений.
Как люди слепы! Ведь я сотни раз проезжала мимо и, проезжая, сидела не только в своей машине, но и в Марианниной или в Елениной, а также в роскошном кабриолете Антона и жлобском микроавтобусе Микиса. Все они знали, что это за «пятачок». Один раз я вслух удивилась, какой бледный вид имеют люди «на остановке» – это было мое предположение: «на остановке». Марианна прыснула. Она ничего мне не сказала, напротив, даже не перебила, когда я перешла на тему социальной несправедливости. «Какой зеленый цвет лица был у того парня! – возмущалась я. – Это ведь бедный район? Он весь загазованный! Это просто чудовищно – я уверена, что здесь половина жителей больна язвой или СПИДом... Нет, ну что-то надо делать!»
«СПИДом? Возможно», – хихикнула Марианна.
Что ее забавляло – мое неведение? Но почему они все считали его забавным? Как они ко мне относились на самом деле?
Увы, ответ получался печальным.
«Блаженная» – покровительственно говорил Антон. Почему я толковала это как «неординарная»? «Доверчивая» – обмолвилась Елена, и я решила, что это синоним слова «верующая». «Сильно меня любящая» – гордился Алехан. Даже эти слова я воспринимала иначе. Я думала, они означают «любимая».
Я училась с Еленой в одном университете. Я была отличницей, а она – красавицей. Я часто говорила ей, что быть красавицей – труднее и почетнее, и до сих пор повторяю это на каждом углу. Но думаю ли так на самом деле? Если да – то почему ничего не делаю со своей внешностью? Ах да, из-за счастливого брака...
Это Елена познакомила меня с Алеханом. Она сказала, что он друг ее поклонника. Сам поклонник навсегда затерялся в прошлом. У них было много общих воспоминаний. По крайней мере, они иногда перемигивались и начинали хохотать. Когда я спрашивала, в чем дело – спрашивала, предвкушая радость присоединения к их веселью, – они отмахивались и продолжали перебрасываться междометиями и обрывками фраз.
Марианна появилась в моей жизни раньше – собственно, она всегда в ней была. Мое первое в жизни воспоминание: яркий весенний день, солнечные блики от ручья и ее лицо. Ей, как и мне, пять. Она нашла в ручье стеклянную сережку в виде ключика, потерянную мной два дня назад. Граненая безделушка умылась в ручье и нестерпимо сверкает. Марианна знает, что это моя сережка, но не отдает. «Я потеряла здесь свое кольцо, – объясняет она. – Если ты его найдешь, я отдам твой ключик».
Марианна даже не стала пытаться поступить в университет, после школы наши с ней дороги разошлись (я думала – навсегда). Она осталась топтаться в прошлом, в то время как я (мне так казалось) умчалась вперед. Но десять лет спустя мы встретились на одной площадке. Наше второе сближение тоже произошло через Елену. То есть это я их вначале познакомила, а потом уж они подружились и стали друг другу ближе, чем я каждой из них по отдельности.
Елена была общительным человеком. В принципе я не могла бы поручиться, что у нее нет знакомых, которых я не знаю. Я, например, никогда не видела ее маникюршу. Она приходила два раза в неделю, но как нарочно – когда я была у Елены, она или только что ушла или именно сегодня заболела. Мы даже смеялись и удивлялись по этому поводу.
Что касается остальных ее знакомых... Посыльных из французского ресторана я знала в лицо и по имени, соседей – только тех, что справа, с садовником – здоровалась, у кухарки – пользовалась благосклонностью, ливанку – недолюбливала.
Елена ни словом не обмолвилась о толстой подруге, хотя проблему лишнего веса мы обсуждали при каждой встрече в течение многих лет. Не говорила она и о вступлении в программу оздоровления в вегетарианском ресторане. О нем самом она тоже ничего не говорила. Только один раз – год назад – предложила мне: «Заедем тут, неподалеку?» Я, помню, и в тот раз удивилась наивному интерьеру: место не слишком ей подходило. «Попостишься со мной?» – сказала она, и в ее глазах промелькнул смех. Я его заметила, но истолковала как иронию Елены над самой собой – с рождения неверующей.
...Я притормозила. Бледно-зеленая стена слабо качнулась – как по команде, все равнодушно отвернулись. Последние в ряду тем не менее настроили боковое зрение, чтобы продолжать следить за моей машиной. Я заглушила мотор.
Немного погодя один из последних вышел из строя и двинулся ко мне вихляющей походкой. Впрочем, его взгляд оставался цепким и внимательным – свою расхлябанность парень явно преувеличивал.
В ряду между тем продолжалась жизнь. Мимо стоявших проплывали клиенты: все они были разными, и многих я бы никогда не заподозрила в приверженности к этому месту. Некоторые были прилично одетыми, они стеснительно ухмылялись, и видно было, что стеснительность им вообще-то не свойственна, что она, как игра, опьяняет и возбуждает их не меньше, чем предстоящий сеанс.
Даже самые развязные и холеные из этих клиентов немного терялись здесь, едва достигнув стены. Толстые и тонкие, богатые и бедные – они получали здесь по одинаковому куску бесконечности. Зыбкое плутание по темным коридорам могло оказаться кошмаром, могло стать восторгом, но всех желающих оно выводило за пределы мира... Мир слишком мал, вот в чем проблема. Слишком долго человечество топчется на полностью освоенной планете, оно ее давно переросло. Трагедия стала неизбежной, когда Колумб ступил на землю Америки. Все остальные судорожные попытки: и освоение Эвереста, и ослепительное умирание на всяких там полюсах (их всего два, всего два!), и полеты в космос со взрывами на обратном пути – все это уже агония. С Земли не улететь, а горизонта нет. Оставь надежду. Поверьте бывшему члену общества «Мой молодой Марс».
Горик сказал мне однажды: «Твои книги, чем они лучше моих доз?», и я изумилась прихотливости наркоманского воображения. Но сейчас я думаю так же: последний коридор, выводящий за пределы маленького мира – это воображение. Здесь нет предела скорости, в этом преимущество...
– Ищем неприятностей? – доброжелательно спросил парень, засовывая голову в мою машину. От него пахло чем-то восточным.
– Это вопрос терминов, – сказала я. – Что и как называть.
– Вот как раз философов здесь, как собак нерезаных. – Он с пониманием покивал мне головой. – Немало и сыщиков.
– Корда! – позвал его кто-то из ряда. Он нетерпеливо махнул, не оборачиваясь к зовущему.
Божок Корда. Вот ты кто. Видимо, Антон всерьез увлекался наркотиками, если назвал твоим именем одну из своих яшмовых фигурок.
– Здесь бывает один мой друг, – сказала я парню и улыбнулась по возможности жалобнее. – Горик. Я его ищу.
– Давно не видел.
– Неправда. Он был здесь вчера. И с тех пор пропал. Может, он меня бросил?
