Текст книги "Последний фей"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Женщины завизжали и вцепились друг в друга, точно рассчитывая таким образом удержаться… но напрасно. Холодная как сердце Гавара волна беспощадно швырнула их на мужчин и поволокла дальше – уже всех вместе.

– Каабу-у-у-уча!!!.. – отчаянный крик прорезал шум вливающейся воды, ослепительная вспышка серебра озарила готовую поглотить их темноту.

Темная арка глотки уже нависала над их головами, когда вырвавшийся из глубины рыбьей утробы смрадный воздух вытолкнул уже распрощавшийся с жизнью экипаж «Золотой рыбки» прямо в ледяную воду.

Герцогиня забилась испуганно, захлебываясь и отталкивая вцепившуюся в нее мертвой хваткой племянницу, Грета ухватила за талию принцессу, Агафон впился судорожно скрюченными пальцами здоровой руки в лодыжку Греты, Люсьен – в плечо Агафона, исступленно работая другой рукой, чтобы всплыть…

То, что они выскочили на поверхность воды, люди поняли только тогда, когда в конвульсивно разевающиеся рты перестала попадать вода.

Поддерживая друг друга и жадно глотая такой, оказывается, восхитительно-сладкий воздух, товарищи по несчастьям немного успокоились и огляделись.

И огляделись еще раз.

И снова.

С таким же успехом они могли вовсе не беспокоиться открывать глаза, потому что непроглядная тьма царила вокруг, и только гулкое эхо, разносящееся по поверхности воды, говорило о том, что всплыли они в воздушном кармане под потолком пещеры. Вытянув вверх руку, де Шене убедился в этом еще раз: осторожные пальцы его коснулись шершавого камня почти над самой головой.

– Как… холодно!.. – жалобно простонала герцогиня.

– И темно… – протянула крестьянка.

– Светящиеся рыбки бы сейчас не помешали… – прокашлялась Изабелла.

– И греющие… – добавил шевалье.

И тут пальцы его коснулись чего-то мягкого и шершавого.

Первое, о чем он подумал – объявилась та антипатичная рыба в шерсти, изучавшая их через нижний иллюминатор, как повар на рынке рассматривает продукты, но вдруг, слепя привыкшие ко мраку глаза, вспыхнул неяркий сиреневый свет.

– Агафон?.. – заслонила глаза рукой Грета.

– Нет, рыба-удильщик, – брюзгливо пробормотал школяр, из последних сил пытаясь удержаться на плаву при помощи только одной больной руки.

Люсьен бросил быстрый настороженный взгляд на то, что толкало его под локоть, и радостно ахнул:

– Валенки вернулись!

– Их двое, а ног у нас пять пар – на всех утеплиться не хватит, – быстро подсчитала принцесса.

– Не думаю, что они вернулись за этим… – пробормотал волшебник.

Перехватив палочку в зубы и поменяв тем самым свет на голубой с золотистыми проблесками, он взялся здоровой рукой за подплывший к нему валенок, и едва не ушел под воду.

– Он хочет тебя утопить! – возмущенная коварством собственной обуви, воскликнула Грета.

– Нет, – уверенно покачал головой маг, и прохладный переливистый свет задрожал в такт. – Они нашли отсюда выход.

– Но мы здесь и так… – начал было тетушка Жаклин, и умолкла.

«Здесь» вокруг них имелось. Но никаким «и так» не пахло и близко. Темные своды серого камня нависали над их головой как плотно закрытая крышка котелка, а найденное ими пространство размерами вряд ли превышало чашу не самого большого фонтана в дворцовом саду. С точно таким же количеством удобств.

– Здесь мы долго не продержимся, – угрюмо вздохнул де Шене.

– Но что нам делать?!

– Нырнуть и плыть за ними, – кивнул он подбородком в сторону выжидательно застывшего у его локтя валенка. – Куда зовут.

– Но мы не знаем, куда они нас зовут! – нервно шлепнула ладонью по воде Изабелла. – Это они могут плавать хоть целый день, а мы-то не рыбы!

– Они это понимают, – промычал сквозь стиснутые на палочке зубы студент, выдавая, скорее, желаемое за действительное, чем высказывая убеждение. – И могут провести нас от воздушного кармана до воздушного кармана. Наверное.

– Онипонимают?!.. – возопила герцогиня.

– Мы должны им довериться, ваше сиятельство, – мягко проговорил шевалье.

– Довериться обуви?!

– У вас есть другие идеи?

Как ни странно, но других идей не оказалось не только у тетушки Жаклин, но и у остальных членов спасательной экспедиции, незаметно превратившейся в экспедицию спасаемую.

И они нырнули.

* * *

Вспышка ослепительного света, вырвавшегося из сенота, утопила всё вокруг на несколько мгновений в изумрудном сиянии и заставила померкнуть волшебные свечи и факелы. Линии силы, не успев даже вспыхнуть в последний раз, растворились и пропали, как волокна сахарной ваты в кипятке. Люди и бугни, застигнутые врасплох, отпрянули, вскидывая руки к глазам, но и сквозь сомкнутые веки и пальцы режущее зеленой косой пронзительное свечение пробивалось, как трава сквозь мостовую.

Гавар тоже рефлекторно втянул голову в плечи и загородился локтем, хоть и знал всю тщетность сих жалких попыток: от световой волны прерванного не по правилам заклинания первого порядка, каковым и являлось заклинание дальней связи, спасения не было, и мальчики зеленые в глазах еще часа на два ему были обеспечены с гарантией.

Но вздрогнуть и задохнуться от внезапно накатившего страха заставила его другая мысль, вернее, слово, походя промелькнувшее в голове.

ПРЕРВАННОГО.

Но как?!

Кем?!

Неужели Костей?!..

Не дожидаясь, пока отчаянная пляска зеленых человечков на обожженной сетчатке поутихнет, старый маг крутанулся к провалу, открывая в воинственном прищуре слезящиеся глаза и готовый к чему угодно: сражению, отступлению, катастрофе...

– Нет… не думаю, что мы… под открытым небом… оказались…

– Но какой… неприятный… свет был…

– Что это?..

– Э-э-э… северное… сияние!..

Только теперь Гавар осознал, что всё это время в сеноте, увеличенный и размноженный каменными стенами, раздавался отчаянный плеск и полузадушенные неразборчивые человеческие голоса.

– Так мы… на север заплыли?!..

– То-то я ч-чувствую… в-вода… л-ледяная…

– А пингвины… тут есть?..

– Разве только… перелетные…

Пингвины?

Какие пингвины?

При чем тут пингвины?!..

Колдун поднял руки в начальном пассе, универсальном для нескольких заклинаний атаки и обороны, и тихонько шагнул к краю колодца: левое плечо и рука впереди, голова опущена, вес распределен на обе ноги, свербящие, точно засыпанные песком глаза ощупывают настороженно каждый сантиметр открывающегося с продвижением пространства. То, что противник до сих пор не напал и несет всякую чушь, может означать лишь, что он усыпляет бди…

– Так как вы думаете… где мы?.. – перекрывая каскад беспорядочных всплесков, нервно вопросил высокий женский голос.

– Надеюсь, не в замке… – отозвался другой женский.

– Надеюсь, в замке… – возразил мужской.

– Надеюсь, нам можно рассчитывать на лестницу… хотя бы веревочную?.. – капризный женский.

– Табуреток нет… Но я попробую… – пробормотал второй мужской.

Табуреток?..

Лицо Гавара непонимающе вытянулось, шаг замедлился, кончики пальцев начало покалывать передержанное и скисающее заклинание: что они имели в виду под странным словом «табуретка»?..

Плеск, плеск… бульк… хлюп…

Плеск, плеск, плеск…

Извержение белых искр, шапкой поднявшихся над краями провала – точно великан на муку дунул – и лаборатория огласилась грохотом переворачиваемой мебели и взрывом эмоций, усиленными десятикратно стенами провала.

– Ты с ума сошел!!!

– Прямо на головы!!!..

– У меня синяк на всю шею будет черный!..

– Убери это немедленно!!!

– Не поймешь вас… то надо табуретки… то не надо табуретки…

– Не надо нам табуретки!

– Лестницу надо!

– Пока мы тут все не окоченели!

– К вашему сведению, их можно поставить одну на другую… и получится лестница…

– А другую на что?

– Что?..

– Другую. Ту, на которую одну. Ее на что будешь ставить?

– Н-ну…

– На дно, наверное. Их тут с запасом хватит.

– Не смешно!..

– Не переживай, попробуй еще раз!

Плеск, плеск… хлюп… бульк…

Плюх.

Плеск, плеск, плеск…

Магия?!

Несуразная какая-то, но магия тем не менее…

Неужели это всё-таки Костей?!

Сжал при помощи Камня расстояние и материализовался… материализовался…

В его колодце?

Вместе с придворными?

И чтобы из него выбраться и напасть внезапно, собираются построить лестницу из табуреток?

Сама нелепость подобной мысли заставила колдуна скривиться в подобии улыбки и успокоиться. А со спокойствием пришла уверенность, подогреваемая любопытством. Если это был не Костей, то вариантов решения всплывшей в его сеноте бредовой задачки оставалось немного: мальчишка, студент ВыШиМыШи, не иначе, с компанией оборванцев, похитивших сестру короля. И хоть подобное допущение казалось несуразным, потому что еще несколько часов назад эта пародия на волшебника сидела в подземелье, отгородившись от забавных безобидных грабастиков своим дурацким перевернутым костром, других объяснений не было и быть не могло.

Значит, они зачем-то… и, самое главное, как-то… ухитрились доплыть до замка и сорвать переговоры, к которым готовился со вчерашнего вечера… Этот паяц… двоечник… ничтожество… молокосос… недоученное недоразумение … не пригодное ни на что, кроме прокорма бугней… осмелился заявиться сюда…

Ну, сейчас я ему покажу, что такое настоящий маг…

Гавар скрипнул зубами, точно сам собирался перегрызть молодому наглецу горло, и вытянул руки вперед, опрокидывая ладони к потолку. Не прислушиваясь больше к перебранке и беспорядочному стуку дерева о конечности и головы, доносящемуся из провала, он сделал поднимающий жест и быстро произнес слова чар дистанционной левитации.

Дальнейшие события обрушились на голову мага почти одновременно.

Вместо пятерки наглецов к потолку выметнулся сначала новый фонтан белых искр. Но не успел колдун подивиться странному побочному эффекту своего заклинания и тому, куда же задевались поднимаемые гости, как безобидный фонтан превратился в извержение табуреточного вулкана.

Гавар, ожидавший любого развития действия, кроме такого, едва успел вскинуть руки в защитном пассе, как достигшая потолка мешанина из мебели и людей устремилась со стуком и криком вниз, увлекая за собой люстру с куском штукатурки и все так любовно развешанные чучела экзотических монстров.

Задержка, вызванная резонансом одновременно наложенных заклинаний двух магов, краткий миг неуверенности, – и инстинкт самосохранения сработал в колдуне, поправ все условности: в три прыжка очутился он под крепким рабочим столом и съежился, прикрывая голову руками как последний лишенный магии профан.

К чести Гавара, защитный купол в последний момент все же вспыхнул к жизни, накрывая золотистым колпаком сенот и несколько метров пространства вокруг него, и почти вся низвергающаяся мебель разлетелась в воздухе розовыми опилками с запахом корицы и ванили. Люди и чучела, отброшенные спружинившим колпаком как мячики, раскатились по залу вверх тормашками, круша и ломая на своем тормозном пути столы, приборы, агрегаты, приспособления и припасы…

К сожалению Гавара, несколько защищенных метров заканчивались как раз перед его табуретоубежищем, которое и было с безжалостной точностью поражено пятью дубовыми оттоманками, половиной чекмарника, парочкой рукоедов без большей части ног и одной чрезвычайно мокрой и оборванной девушкой.

Последнее добавление для верно прослужившего почти век стола оказалось уже слишком. Четвероногий друг, не выдержав нагрузки, грустно треснул посредине и сложился пополам, любезно ссыпая весь приземлившийся на него ассортимент вместе с тем, что уже было на нем наставлено, прямо на спину скрючившегося колдуна. Тот растянулся под весом обрушившейся тяжести, и на несколько секунд единственными волшебными словами, приходившими ему на ум, были выученные в далекой молодости чародейские ругательства, изредка заглушаемые стонами низверженных подводников и гнусным хихиканьем бугней.

Последнее оказало на мага самое отрезвляющее воздействие: едва придавленное чучелом ухо уловило звуки, напоминающие бряканье оловянных кружек в мешке, долетающие из арки, под которой скрывалась его гвардия, ошеломление в душе Гавара уступило поле боя совместному натиску ярости и гнева.

Скрипя зубами, перевернулся он на бок, выбросил руку над головой с готовым сорваться с тонких длинных пальцев испепеляющим заклинанием…

– Извините… вы не могли бы… так не крутиться… – промычал сверху неразборчиво женский голос.

Но не успел Гавар ответить, или решить, что отвечать он не станет, или выпустить задержавшееся заклинание, наказывая развеселившихся не в меру стражей, как обладательница голоса, контуженная падением, тоже повернулась. Остатки его вечного устройства для левитации чучел посыпались за пазуху чародея струей осколков и обломков, а флотационный порошок присыпал черные волосы не хуже любой пудры.

– Я… кажется, сломала… что-то…

– Если это не шея… – злобно зарычал облондиненный колдун, сделал попытку выдернуть себя из-под завала, и почувствовал, как его ухватили за воротник.

– Значит, если это просто ноготь… то будем считать это поводом для оставления бедной девушки… в беспомощном состоянии… да, маг?

– Э-э-э… да? – ответил растерявшийся от неожиданной фамильярности Гавар.

– Грета?.. Ваше высочество?.. Люсьен?..

Развалины лаборатории зашевелились над приходящими в себя людьми. Со всех сторон, перемежаемые стонами, охами и чиханьем, зазвучали слабые невнятные голоса, выкликая имена потерянных товарищей.

– Ваше сиятельство?.. Агафон?.. Изабелла?.. Шевалье?..

При звуке одного из них принцесса ахнула и побелела как штукатурка.

– Агафон?.. – сдавленно пискнула она, и рука ее, удерживавшая колдуна за ворот, медленно, будто во сне, потянулась к груди хозяйки. – А…гафон?..

– Я… тут… – отозвался школяр с другого конца зала. – Только… не знаю… где… и зачем… но это уже… философия…

– А…га…фон?.. – тихо, как лист сухой упал, прошептала Изабелла. – Ты… т…там?.. А… э…то… кто?..

– Ты правильно догадалась, моя девочка, – выглядеть в положении «лежа косо на боку» величественно и важно было не под силу даже такому магу, как Гавар, но неплохая попытка в этом направлении сделана была. – Принцесса Изабелла Пышноволосая, единственная дочь короля Шантони Луи Второго, если не ошибаюсь? Что ж… Не предусматривал я такой поворот в моих планах, но коль возможность сама свалилась мне на голову… значит, это судьба.

– Гавар!!!.. – отчаянно взвизгнула Изабелла, пытаясь отскочить, убежать, уползти…

По всему залу над кучами мусора в панике взметнулись головы друзей, пытающихся, наконец-то, понять, куда они попали и, самое главное, куда отсюда бежать…

Но было поздно.

Вспышка заклинания, сорвавшегося с пальцев колдуна, выдернула незваных гостей из завалов и подвесила в метре от пола подобно марионеткам на стене бутафорской – оборванных, мокрых, босых, беспомощно застывших в нелепых позах.

– Посмотрим, посмотрим, что у меня в колодце сегодня клюет…

Если бы великий волшебник не кряхтел, вставая, слова бы его, наверняка, произвели большее впечатление.

Но и того, что было произведено лицезрением высокой фигуры с жидкими черными волосенками, обвисшими по узким плечам, длинным худым лицом и прищуренными злобно глазами, оказалось достаточно: Агафон охнул, Грета ойкнула, Люсьен безуспешно попытался протянуть руку к отсутствующему мечу, а герцогиня упала бы в обморок прямо на осколки перегонного куба, если бы чары ей позволили двинуться хоть на миллиметр[102].

Презрительно хмыкнув, колдун закончил осмотр улова, скользнул снисходительным взором по неприкаянно бродящим вдоль стен розовым валенкам, скрестил руки на груди и протянул брезгливо:

– Так-так-так… молодежь… столь же горячие, сколь глупые головы… искатели острых ощущений…

Затем перевел взгляд на притихшую как мышь под веником де Туазо и с издевательской укоризной продолжил, четко и медленно проговаривая каждое слово:

– И ваше сиятельство с ними… Не ожидал, не ожидал от вас такого афронта… Решили променять мое скромное, но искреннее гостеприимство на прогулку по лесу в сомнительном обществе. Туповатый студент, крикливая крестьянка и захолустный рыцаришка…

– Они… они…

На лице герцогини отразилась схватка двух конфликтующих реакций. Сказать, что они ее похитили – и отвести гнев Гавара от себя. Сказать, что ей в лесу с жаборонками и гугнями было лучше, чем под его так называемым покровительством – и… и… и…

К счастью для душевного спокойствия сестры короля, взор хозяина замка, пронзительный, как удар отравленного копья, снова перешел на ее спасателей.

Прощупав обездвиженные магией фигуры пленников, колдун изобразил сокрушенный вздох.

– Да… мельчают герои… с каждым годом мельчают… Даже помешать толком разговору двух великих магов не в состоянии…

– Двух? – глаза ее высочества панически забегали по сторонам в поисках второго[103].

– Пока вы не заявились, мы с его величеством Костеем очень продуктивно беседовали о его внуке. Вернее, о том, чего стоит его жизнь.

– Он тут?! – вытаращил глаза школяр, не зная, радоваться ему или ужасаться.

– О, нет, к счастью... для него, – быстро поправился колдун, и продолжил: – Он у себя в берлоге. Я вызывал его через сенот. Заклинание первого порядка. Тебе не постигнуть.

– Я способный, – угрюмо буркнул студент, втянув голову в плечи, снова не понимая, радоваться ему или сожалеть об отсутствующем деде.

– Если бы я думал, что ты способный… хоть к чему-нибудь… я бы вручил тебе в руки метлу, а остальным – лопаты и тачки, и заставил убрать весь этот кавардак, что вы устроили в моем замке. Но поскольку…

– Это не твой замок! Это замок покойного маркиза дю Буа! – вызывающе воскликнула Изабелла и безрезультатно попыталась если не притопнуть ногой, то хотя бы упереть руки в бока.

Улыбкой Гавара можно было замораживать ртуть.

– Замок покойного маркиза дю Буа – мой замок по праву, милая.

– По праву убийцы! – не дрогнув, гневно выкрикнул шевалье.

– По праву наследования, – ожег рыцаря льдом угрюмого взгляда маг. – Если не ошибаюсь, переход имущества от отца к старшему сыну в Уложении о дворянстве называется именно так.

– К старшему сыну?.. – растерянно пробормотала герцогиня. – Но все наследники дю Буа погибли…

– Да, мадам, к старшему, – издевательски поклонился Гавар. – И нет, мадам, не все. Ибо вы имеете удовольствие беседовать с Гастоном дю Буа, прозванным соучениками в Высшей Школе Магии Шантони Гаваром. Старшим сыном маркиза Жермена Дю Буа.

– Так вы… – пискнула Грета, – настоящий маг?..

Колдун открыл и закрыл рот, в который раз за несколько минут лишившись дара речи перед недоуменно насупленным личиком женской логики.

Ходить в иные миры как к себе домой, захватить и удерживать самый огромный лес в стране на протяжении века, приручить и заставить служить себе свирепых, ужасных и просто отвратительных монстров – и начать считаться настоящим магом только после предъявления свидетельства о неполном высшем образовании?!..

Если бы это не было так смешно, он бы разозлился.

– Я полагаю, да, – хозяин замка издал странный звук, похожий то ли на кашель, то ли на придушенное квохтанье, и пленники не сразу поняли, что это был смех.

Смех человека, попробовавшего смеяться впервые за долгие и долгие годы, если не десятилетия.

– Не думаю, что это дело твоего деревенского ума, дорогуша, – жутковатые звуки прервались так же неожиданно, как начались, вытянутая физиономия Гавара со впавшими щеками стала еще более надменной и бездушной, и он продолжил:

– Да, я родился с даром. Но если бы не мать, меня никогда не отдали бы учиться. Мне прочили блестящую карьеру в десятках областей магии. Великие открытия ждали меня и славные свершения. Дальние страны и еще более дальние миры… Впрочем, когда до окончания Школы оставалось всего полгода, мать заболела, и отец вызвал меня домой. Как выяснилось очень скоро, только за тем, чтобы никогда больше не отпустить не только в Мильпардон, в Школу, но и из замка. Он, честный дворянин, как он именовал себя, полагал несмываемым позором рождение сына-мага. Старшего сына. Наследника. Бесчестьем, которое надо скрыть ото всех, и если не в могиле, то методами максимально приближенными. Не знаю, надоумил ли кто, или придумал сам, но после моего приезда старик разрешил мучавший его вопрос изящно. Он лишил меня всех прав под предлогом моего внезапного слабоумия, запер в замке, в этом самом подземелье, отведя несколько казематов под лабораторию по настоянию матери, и был настолько же счастлив не видеть меня больше, насколько я – его.

– Но лаборатория без припасов и оборудования – чулан… – не удержавшись, с сомнением пробормотал Агафон.

– Добрая матушка, хоть и не вставала с постели, через кастеляна обеспечивала меня всем необходимым. Кроме воли, – пренебрежительно скривился Гавар. – А не менее добросердечный батюшка согласился не лишать меня последней утехи. Старик думал, что выиграв в главном, в мелочах он может позабавиться со мной в поддавки. Ах, как поздно он узнал, что обстояло всё совсем иначе…

– И что же произошло на самом деле? – не сдержала боязливого любопытства тетушка Жаклин.

– В один прекрасный день я достиг того, над чем работал, – равнодушно пожал плечами колдун, словно всё, о чем он сейчас рассказывал, было всего лишь описанием старого скучного эксперимента. – Для профанов и дилетантов свое достижение могу объяснить кратко: я открыл Врата. И случилось так, что из них вышли обитатели Захддда, того мира, и заселили замок, его окрестности и лес. Скорее, чем я полагал.

Памятуя печальную историю семьи маркиза, Изабелла обвиняюще прищурилась:

– Или скорее, чем надеялись?

Колдун снова растянул узкие губы в ненатуральной улыбке.

– Мне не нравится, когда моя будущая жена задает слишком много вопросов.

– Жена?! Я тебе…

– Ты не имеешь права!!!..

– Да как ты посмел!!!..

– Да как тебе…

– Следующий, кто разинет без разрешения свой глупый рот, отправится к бугням в суп! – холодно рявкнул Гавар, и остатки штукатурки на потолке испуганно содрогнулись и отправились на пол искать спокойной жизни.

Вздрогнули и прикусили языки пленники.

– Они не едят суп… – дотошный натуралист до глубины души даже в таких обстоятельствах, выдавил с омерзением и притих Агафон.

Маг удовлетворенно кивнул.

– Значит, вы и так всё знаете, и мне не надо утомлять вас подробностями.

– М-мы… б-будем м-молчать… – затравленно сжавшись, пообещала герцогиня.

– Мудрое решение, ваше сиятельство, – рассеянно пробормотал Гавар, задумчивым взором обводя нестройные ряды умолкших незваных гостей. – Хотя вам, как сестре моего будущего тестя, и так ничего не грозило… чего не могу сказать об остальном сброде.

– Хозяин человек мужик и человек женщина бугни отдать! – не дожидаясь, пока к нему обратятся, выступил из-под арки с рацпредложением зеленокожий верзила.

– Я так и хотел сделать, Гдддр, – с едва заметным неодобрением покосился на него колдун. – Уносите вот этих двоих мужланов и девку. Вдвоем царевича удержите, надеюсь?

– По башка надавать – тогда удержать, – уверенно сообщил шеф-повар, хоть и не уточняя, кому именно надо надавать по башке, чтобы пленник не убежал.

– Исполняйте, – коротко кивнул хозяин замка.

Зеленая морда с лиловым синяком на три ее четверти расплылась в умильной улыбке, и повар, нетерпеливо потирая руки, сделал шаг к тетушке Жаки.

– Да не эту, вон ту! – рыкнул Гавар.

Бугень нерешительно остановился.

– Эта толще, – обиженно насупившись, сообщил он.

– Я не толстая! – оскорбленно воскликнула герцогиня, словно выбирали ее не на ужин монстрам, а на конкурс красоты.

– Толстая, – недоуменно, словно не понимая, отчего крикливый человек женщина отказывается от такого изысканного комплимента, повторил кулинар и для убедительности несколько раз показал на себе руками, где и как именно.

Тетушка побагровела, задохнулась от возмущения, и только наведенная магией неподвижность оставила бугня без пощечины[104].

– Гдддр, бери, что дают, пока я не передумал, – сурово сдвинул брови Гавар.

– Хозяин один столько не съесть, – хитро прищурился людоед, вздохнул картинно и тяжко, и снова многозначительно посмотрел на мага.

Но колдун намеков понимать не хотел, на уговоры гурмана поддаваться не собирался, и шеф-повар ограниченного контингента Захддда сдался.

Деловито потерев ладонь о ладонь, махнул он своим соотечественникам, насторожившимся под аркой точно крысы при виде окорока:

– Хвввр, Грррк, нести на кухню! И без меня не кусать!

– На кухню?! – возмущенный голос принцессы заглушил даже радостное урчание бугней. – Но они… ты не можешь это сделать!..

– Почему? – сухо поинтересовался Гавар.

– Потому что… потому что… – Изабелла остановиться на полуслове, лихорадочно отыскивая причину, достаточно убедительную для колдуна, и ухватилась за первое, что пришло в голову. – Потому что они тоже – родственники моего отца!

– Они?! – глаза мага сделали попытку покинуть орбиты и упасть на землю.

– Да! – уже уверенней возгласила принцесса: врать так врать. – Погляди внимательно на эту девушку! Видишь, у нее почти такой же цвет волос, как у меня? И форма лица? И… мочки ушей?

– У половины женщин Шантони форма волос, мочки лица и цвет ушей… или как ты там выразилась… точно такая же! – раздраженно рявкнул колдун.

– Но это не значит, что они мне сестры! – пылко возразила принцесса.

– Сестры?.. – изумление Гавара могло посоперничать лишь с ошеломлением новой родственницы ее высочества.

– Да, сестры! – энергично закивала дочь короля. – Однажды мой отец проезжал по деревне, и у сарая увидел девушку… по имени Эмма… и они до утра гуляли по лесу, собирали землянику… а через девять месяцев… когда он снова проезжал по той деревне… узнал, что у него родилась дочь!

– Кхм… – озадаченно поджал губы колдун, еще раз оглядел вытянувшуюся физиономию Греты, что делало ее больше похожей на него, чем на Луи Второго, не говоря уже о его дочери, и раздраженно махнул рукой, отгоняя от нее своих слуг.

Грррк кисло пожал плечами, протянул руки к Люсьену…

– Нет, брата тоже не дам!!! – вскрикнула Изабелла.

– Брата?.. – маленькие злобные глазки Гавара снова забегали с лица на лицо, отыскивая, как на загадочной картинке в детской книжке, десять различий между напряженно кусающим губы дворянином и принцессой.

И в первые же секунды находя раз в пять больше.

Но ее вдохновенное высочество такая ерунда, как отсутствие какого-то дурацкого сходства, не остановила.

– Однажды мой отец проезжал по деревне… другой! – не дожидаясь вопросов, быстро заговорила она, – и у забора увидел девушку… по имени Марта! И они до утра гуляли по полю, собирали… э-э-э… картошку, а через девять месяцев, когда он снова проезжал по той деревне, он узнал, что у него родился сын!

– И вот этот олух – сын нашего короля?.. – недоверчиво нахмурился маг.

«Да, конечно!» принцессы и «Семирук ему сын» встревоженного ускользающим обедом повара прозвучали одновременно.

Гавар скривился подозрительно, сощурился, точно пытался насквозь пробуравить взором шевалье, но тот внешне оставался невозмутим и безучастен[105].

Прорычав под нос что-то неразборчивое в адрес непотребного поведения монарха, маг перевел взгляд на кулинара и бросил отрывисто, тыкая пальцем в Агафона:

– Забирай этого. На раз хватит.

– Но… – возмущенно начала было принцесса.

– Или это еще один сын короля? – ехидно оскалил желтые зубы колдун.

Глаза Изабеллы беспомощно-растерянно метнулись на студента, потом на колдуна, и снова на Агафона…

– Нет… он точно не сын короля… – сипло проговорила вдруг тетушка. – Он… мой сын!

– Ваш?!

Подумать только, минуту назад он считал, что больше удивить его уже нельзя.

– Д-да, мой! – быстро заговорила, сбиваясь и заикаясь, герцогиня. – Однажды… я… проезжала по деревне… третьей… и у колодца… увидела де… парня… по имени Марта… то есть… Мартын… и мы… пошли с ним гулять на речку… потом в поле… потом в лес… потом на луг… потом на болото… потом на холм… потом в низину… потом на заводь… потом по оврагам… после – в пойму… и снова в поле… а через девять месяцев…

– Вы вернулись? – раздраженно предположил колдун.

– Д-да… то есть, н-нет… – пристукивая от страха и волнения зубами, выдавила де Туазо, – то есть, я хочу с-сказать… что через девять м-месяцев… когда я снова проезжала по той д-деревне… я узнала… что у меня родился… с-сын…

– Что?!.. – яростно перекосилась физиономия Гавара. – Вы меня что, за идиота принимаете?!

– Д-да… то есть, н-нет… – испуганно прошептала тетушка Жаки, чувствуя, что сказала что-то не то, но в растерянности и ужасе будучи не в силах сообразить, что именно.

– Гдддр!!! – проревел колдун.

Повар, чуя благоприятную перемену настроения хозяина, оживленно встрепенулся и с готовностью вытянул шею.

– Забирай всех троих к семируку драному, и чтоб глаза мои их больше не видели!

– Не увидеть, – поспешил он успокоить мага.

– Нет!!! – донесся отчаянный крик из ниши за спинами незваных гостей. – Нет!!! Отпустите меня, вы, уроды зеленые!!! Он не простой!!! Берите меня!!! Он – настоящий внук Косте…

Смачный удар заставил оборваться неистовый крик, и пленники едва не вывернули шеи, пытаясь увидеть, что произошло.

Все, кроме Агафона.

Он вспыхнул вдруг, побледнел и снова покраснел, точно час просидел в парильне. Глаза его вытаращились, моргнули ошарашенно, и странная улыбка успела скользнуть по искусанным губам, прежде чем студент согнал ее прочь.

– Лесли, Лесли!!! – закричала пронзительно Грета, изворачиваясь в тисках магии, точно бугень ударил ее, а не дровосека. – Лесли!!!..

– Чего опять – «Лесли»?! Что я сделаю-то, дура?! – неожиданно проорал в ответ Агафон. – Я вишу тут же, как цветок в проруби, и не могу ничего!!! И незачем так вопить!!!

Глаза их встретились, и крестьянка, изумленно прошептав по инерции «Лес…ли…», замолкла – только слезы бежали по щекам горячими ручейками и никак не могли остановиться.

– Что он сказал? – колдун метнул злобный взгляд на ударившего пленника бугня и требовательно уставился на школяра. – Что он имел в виду?

– Мой друг… царевич Агафон… – опустил глаза студент точно в сильном сомнении и волнении, – дураком был… дураком и помрет… Он думает… что самопожертвование – это именно то, чем все благородные занимаются каждый день по нескольку раз… Но я… хоть и из простой семьи… тоже кой-чего понимаю в благородстве… и не могу принять от него эту жертву… напрасную…

– Почему напрасную? – подозрительно зыркнул маг.

– Потому что когда ты снова дотянешься до царя Костея… и он не узнает своего внука… а настоящий уже будет съеден…

Агафон усмехнулся кисло, разглядывая свои босые ноги, расставшиеся с сапогами еще в подводной пещере.

– Знаешь… мне кажется… почему-то… что мне бы тогда захотелось, чтобы меня к этому времени уже сожрали.

– Сообразительный мальчик, – скривились в улыбке, похожей на оскал, губы Гавара.

Он обернулся к бугням и мотнул головой в сторону пленников, притихших в отчаянии, страхе, но еще больше – в недоумении от поведения Агафона:

– Забирайте. Поделите по справедливости.

– А мага как? – примерился к его премудрию Хвввр, ухватил поперек талии и перекинул через плечо, точно мешок.