355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Светлана Багдерина » Последний фей » Текст книги (страница 14)
Последний фей
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 23:17

Текст книги "Последний фей"


Автор книги: Светлана Багдерина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Только не переверни еще и табуретку! Только не переверни ее, кабуча ты деревенская!!! – подскочил на своем командном пункте школяр, но крестник его уже не слышал.

Сиреневый туман облетело яростно «пригнитесь!», паутина покачнулась, как желе, еле ощутимо дрогнула – похоже, Лес сумел дотянуться до топора.

Спутанные волокна цвета незабудки, задумчиво извиваясь, словно пробуя на вкус воздух подобно языку кобры, теперь подбирались и к самому волшебнику, но он точно не замечал их.

– Ну?.. Ну?.. Ну?.. – напряженно стиснув кулаки, выкрикивал он каждые две-три секунды.

– Не вижу… где… не вижу… проклятая… не вижу…

Под чудовищным ударом подзабытых из-за суеты с паутиной бугней дверь и баррикада вдруг содрогнулись, и чистый воздух комнаты стремительно наполнился горьким запахом дыма от факелов.

– Они ее сломали!!!.. – взвизгнула герцогиня.

Ровно в подтверждение предположения смутные ранее рык и вопли зеленых монстров увеличились в четкости и громкости в несколько раз.

– Кабуча… – исступленно схватился за голову студент. – Кабуча…

Безнадежный и скорбный стон его перекрыл грохот еще одного удара – и треск сокрушаемого дерева, равно как и ликующие вопли врага, на этот раз показались оглушительными.

С прощальным скрежетом расколовшаяся на половинки дверь была сорвана людоедами с петель, и с веселыми завываниями размахивая мечами и топорами, бросились они на штурм мебельного завала…

И тут обнаружилось, что кроме них повод для торжества нашелся и у еще одного участника событий.

Сиреневая паутина, мелко задрожав, словно от нежданной радости, еле слышно вздохнула и с нежной целеустремленностью утекающего в дыру сиропа устремилась на освоение нового, закрытого доселе пространства.

Было слышно, как бугни сначала недоуменно отмахнулись, через несколько секунд попробовали драться, а еще через полминуты откатились в коридор, да там и застряли.

– Хоть какая-то… от тебя польза… колдун… – просипела принцесса.

– Надолго ли?.. – угрюмо прогудел через плечо Лесли, словно через подушку говорил.

– До прихода Гавара-то просидим… поди… – оптимистично предположила и закашлялась где-то слева Грета.

– Ну, как?.. Ну, как?.. Дошел?.. Нашел?.. – нервно выкрикивал то и дело чародей, отодвигаясь по мере здравого смысла и ширины подоконника от паутины, замедлившей свой ход у свежего воздуха.

– Дошел… – наконец-то выдохнул приглушенно крестник. – Где искать?

– Первую ищи там, откуда ножка растет! А вторую – где кончается! – взволнованно подскочил Агафон, едва не отправившись в полет на волю вверх тормашками.

Но такая мелочь не могла умерить его полного новой надежды пыла.

– Нашел?.. Нашел?..

Тишина в ответ.

– Нашел?!.. – уже тоном и накалом выше.

– Да тут всё так запутано… – растеряно и неохотно отозвался, наконец, Лес.

Паутина задрожала как желе: волны ударов шли с того направления, где должна была находиться дверь.

Похоже, бугни тоже времени зря не теряли…

– На самых концах!!! Ножки!!! Ищи!!! – почти истерично вскричал Агафон.

– Да не глухой я, чего орешь?! – раздраженно рявкнул в ответ дровосек, и студент обиженно примолк.

Ровно на пять секунд.

– Ну?.. Ну?.. Ну?.. Как?..

– Да не могу я!!! Не могу найти!!!.. – отчаяние и растерянность звенели на этот раз надтреснутым набатом в каждом слове лесоруба. – Ничего не видно! Мало того, что все перепутано, так еще и темно!

– Ищи еще!..

– Ищи хорошо!..

– Маг сказал – по концам!..

– Наклонись!..

– Присмотрись!..

– Пощупай!.. – посыпались подсказки со всех сторон.

– Да я и при свете солнца тоньше гвоздя своими лапами нащупать ничего не могу! – оправдываясь, жалобно возгласил лесоруб. – А тут – нитки!..

– К-кабуча… – простонал сквозь сведенные страхом зубы школяр. – Погоди! Я попробую тебе посветить!

Трясущаяся рука волшебника быстро извлекла из кармана палочку, едва не выронив за окошко, уперла конец в упругую массу, направив в ту сторону, где вроде бы должен был находиться дровосек…

– Большой, толстый и яркий луч для крестника Лесли – чтобы ему всё было видно! – дал вводную фей, выговорил слова нужного заклинания…

И для разнообразия всё получилось именно так, как заказывал.

Ослепительный луч света толщиной с его руку ударил в шелковую сиреневую мешанину…

Запахло горелым шелком…

Деревом…

Мясом…

И перед расширившимися как юбилейные десять копеек лукоморской чеканки очами студента образовался круглый тоннель диаметром с полметра.

То, что напуганные вусмерть чувства его не обманывали, в ту же секунду подтвердила отдаленная какофония завываний – похоже, в коридоре. Но, к ужасу крестного, почти моментально ее перекрыл еще один возмущенный вопль – гораздо ближе:

– Предупреждать надо!!! Шептун недоделанный!!! Живодер!!!

Показалось Агафону или нет, но в образовавшемся просвете мелькнуло мускулистое плечо неопределенного цвета в обрамлении из горелой рубахи и почти лысая половина головы.

– Концы!!! Ищи концы!!! – оставил извинения и раскаяния на потом и проорал дурным голосом маг.

– Какие, в дрын корявый, концы?!?!?! Их тут теперь сотни!!!

– С-сотни?.. – растерянно промямлил его премудрие.

Про сотнисвободных концов и последствиях такого отклонения от канона в его учебнике не говорилось ничего. Возможно, те, у кого подобное случалось, до написания мемуаров просто не доживали…

Паутина же наоборот, будто оправившись от шока, сердито заворочалась. Волоконца зашевелились, точно живые, и устремились друг к другу подобно давно потерянным родственникам.

Проход стал быстро затягиваться.

– Да бери тогда любые два, вытягивай и привязывай!!! – спохватился и провопил чтоб было мочи в исчезающую дыру студиозус. – Хуже не будет!!!

– И это радует… – загробным голосом простонала где-то в царстве шелкового мрака принцесса.

– А-а-а, да чтоб тебя!!!.. – взревел лесоруб, и паутинная масса дернулась, словно кто-то рванул ее за живое.

И через несколько мгновений – еще раз.

– Привязал!!! – раздался, наконец, долгожданный выкрик.

– Все будьте готовы!!!

– К чему?.. – слабо пискнула герцогиня.

Пока его премудрие колебался между двумя вариантами ответа – оптимистичным «ко всему» и реалистичным «к самому худшему», с шелковой путаницей началось твориться нечто странное.

Вся масса затрепетала, словно заяц перед лисой, расширилась, чуть не выбросив чародея из окна, точно вздыхая, и в тот же миг подалась назад, вибрируя в судорожных конвульсиях. И на глазах у изумленного волшебника из отдельных, не видимых простым взглядом шелковых нитей стали свиваться змеи, которые пытались удушить нечто… нечто… нечто похожее на…

– К-кабуча!.. – сорвавшимся вдруг шепотом выдохнул студент. – Кабуча, кабуча три раза!.. У меня получилось!!!

Потому что при внимательном рассмотрении змеи оказались толстыми сиреневыми веревками, обвивающими поразительное количество… табуреток.

Веревочная лестница невероятной длины и спутанности с табуретками вместо перекладин – вот что заполняло сейчас комнату!

Не теряя времени, его премудрие ухватил первую попавшуюся табуретину, надежно перевитую крепчайшим шелковым канатом, и вышвырнул в окно. Потом другую, третью…

Когда маг оглянулся – рядом уже стояла наготове вся опергруппа.

Лесли выглянул наружу.

– До земли дошло!

– Вылазим!..

– Бугни?..

– Кто-то должен их задержать!

Агафон бросил беглый взгляд на комнату, заполненную спутанными веревками и табуретками почти до четверти своей высоты, на мебельное заграждение, заваленное и обмотанное ими же, представил, сколько этого добра сейчас в узком, забитом людоедами коридоре… и уверенно махнул рукой:

– И так не пройдут.

Крестьянка хотела что-то сказать[74], но за баррикадой послышалась разъяренная возня и проклятия, и она лишь дернула головой, подхватила валенки, сбросила вниз и первой перевалила через подоконник.

Второй была герцогиня. Третьей – принцесса.

Заграждение дрогнуло.

Агафон нетерпеливо прикрикнул – и Лесли с обожженным плечом, шеей и затылком бросил изображать из себя камикадзе и молча скрылся внизу. За ним – по новому окрику мага – Люсьен.

Тяжеленный шкаф, составлявший основу выстроенной юношами преграды, со скрежетом поехал, неспешно, но равномерно двигая впереди себя и кровать, и водруженный на нее стол, и стулья, и путаницу из шелка и дерева…

Агафон хотел было последовать за соратниками, но представил, как спустя считанные секунды им на головы вывалится вся зеленая гаварова рать, застыл с занесенной на подоконник ногой, развернулся и метнулся назад, спотыкаясь и падая, к медленно сдающей свои позиции преграде.

Путаясь в сиреневых канатах, лихорадочно раскидал он размноженные заклинанием табуретки, трясущимися руками ухватил за ножку одну, ту самую –определить ее было очень просто по интенсивному багровому свечению – и швырнул с размаху в первую показавшуюся над шкафом зеленую рожу.

Если бы на его месте сейчас был Лесли или даже Люсьен – возможно, на этом история для них и закончилась бы…

Но не для его премудрия[75].

Долгие годы опыта уклонения от последствий недоученных заклинаний не прошли для школяра даром.

Не глядя, достиг ли его снаряд цели, прытко отскочил он в сторону, кинулся к окошку, споткнулся, растянулся, попытался встать…

И остался на месте.

Сильная жесткая рука вцепилась ему в голень так, словно собиралась раздробить кость.

Агафон взвыл, лягнул проворного бугня свободной ногой, не попал, лягнул снова – каблук сапога встретился с чем-то неподатливым, может, со лбом, маг дернулся еще раз неистово, пытаясь вырваться, вывернуться, выскочить из безжалостных объятий…

Баррикада за его спиной скрежетнула снова, загрохотала переворачиваемой мебелью, расширяя проход основным силам и без того превосходящего противника… Бугень, захвативший его, завозился, пытаясь подняться, но шелковые веревки под огромными ногами скользили и разъезжались, заставляя злобно рычащее чудовище спотыкаться и падать снова и снова под панические но бесполезные пинки человека.

Со стороны их потуги подняться смотрелись как какая-то нелепая пародия на скоростной заплыв…

А еще чародей вспомнил о перевернутой табуретке и побледнел.

То, что пока ничего не загорелось и не взорвалось, было хорошим признаком.

Для него.

Но что-то ведь всё равно должно было случиться, пойти не так, вразнос, наперекосяк – ведь даром такие штуки, как разрушение основы магической конструкции в процессе ее действия, никогда еще не проходили!..

А, может, сейчас?..

Слева от него, одновременно с торжествующим ревом еще одного протиснувшегося среди смешения мебели и веревок бугня, почти на грани слышимости, настроенное на катастрофу ухо волшебника уловило низкое шипение – будто воздух выходил из кузнечного меха.

Волшебник молниеносно повернул голову на звук – и сердце, молотящее до сего момента как крестьянская артель в жатву перед грозой, замерло и пропустило такт.

Ибо глаза его – наполненные болью, отчаянием и страхом – встретились с другой парой глаз: спокойных, зеленых, с узким вертикальным зрачком.

К носу волшебника из приоткрытой сиреневой пасти, между двумя клыками длиной сантиметров пять, выметнулся раздвоенный черный язычок.

Студент закаменел.

Лучше бы был взрыв…

Сиреневая змея – бывшая паутина – бывшая веревка – приподнялась над своими неподвижными еще, но уже покрывающимися чешуёй товарками, примериваясь для броска.

Справа от нее вознесла большую, квадратную, как сиденье табуретки, голову змея другая, рядом с ней зашевелилась третья…

– Кыш, гнусь! – сердито махнул на готовую к атаке рептилию поймавший студента монстр. – Гфффд поймать человек му…

Закончить он не успел: что ни говори, а реакция бугня с реакцией змеи сравнится еще не скоро.

Хватка сразу разжалась. Агафон, почуяв шанс, не стал тратить время на попытки подняться на предательски неустойчивой – а теперь еще и ядовитой – поверхности, и ринулся к заветному финишу уже на четвереньках, с замирающим сердцем ощущая тут и там под ладонями не гладкую шелковистость канатов, но шершавую чешуйчатость змей…

– Человек мужик стоять! – прогремел за его спиной злобный крик выбирающихся из завалов бугней, как будто они и впрямь рассчитывали, что услышав их призыв человек мужик, чувствующий себя больше всего сейчас человеком-котом, остановится, и даже развернется и пойдет им навстречу.

– Попасться! – раздался рык у него за спиной – совсем рядом, и новая цепкая лапа обрушилась на его плечо, роняя, переворачивая...

Студиозус дернулся и взвыл отчаянно: ведь до вершины его мечтаний – до подоконника со всё еще веревочной лестницей – оставалось всего метра два!..

И тут, словно ангел мщения, из-за края окна поднялась человеческая фигура в прожженной рубахе. В руке ее сверкнул топор, свистнул стальной стрекозой у чародея над головой…

Захват бугня ослаб.

Не дожидаясь комментариев со стороны борющихся с шелком и змеями приятелей монстра, и не удосуживаясь выразить благодарность исчезнувшему за окном спасителю, школяр, как нашкодивший кот, одним испуганным прыжком вскочил на подоконник.

Не бросив даже мельком ни единого взгляда во взорвавшуюся за его спиной дикими воплями комнату, он развернулся, вцепился в веревки, нащупывая ногами ближайшую табуретовую перекладину, и с ловкостью человека, первый раз спускающегося по веревочной лестнице, но очень хотящего жить, устремился вниз.

Прошедшие по цепочке изменения, вызванные неверно разрушенным заклинанием нагнали, едва маг миновал второй этаж. И поэтому, когда обнаружилось, что держится он руками уже не за канаты, а за гибкие чешуйчатые тела сиреневых змей, а под ногами больше не клон мирной мебели покойного маркиза, а их переплетенные шеи с отверстыми пастями на плоских квадратных головах, падать было не слишком высоко.

Поджидавшие внизу товарищи ловко подхватили низвергающегося волшебника на сплетенные сетью руки и, не тратя время на возвращение его на твердую землю, тут же бросились бежать.

Мгновение спустя дождь из чрезвычайно недовольных и исключительно ядовитых сиреневых змей, секунды назад еще бывших веревочной лестницей, обрушился на то место, где они только что стояли.

Женщины и валенки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, поджидали их, забившись в нишу привратной башенки.

– Бугни?.. – испуганно глянула на подозрительно пустое окно своей недавней темницы герцогиня.

– Я с ними разделался, – расплылось в самодовольной, хоть и слегка кособокой улыбке лицо Агафона.

– Слазь, приехали, – ворчливо буркнул Лесли, сгружая крестного в общую лужу.

– Куда сейчас? – огляделся студент в поисках выхода.

И побледнел.

Потому что в темном проеме парадного в лучах тусклого солнца, затянутого муаром облаков, вдруг блеснули разноцветные искры драгоценных камней.

– Бугни!!! – проорал он. – Бежим!!!

А на крыльцо уже выскакивали зеленые громилы с мечами наголо.

Беглецов уговаривать было не надо: Люсьен ринулся к распахнутым воротам, волоча за руки Изабеллу и Грету, за ним – дровосек с тетушкой Жаклин на буксире, последним – его премудрие и бесстыдно наступавшие ему на пятки розовые валенки.

– В лес!!! Через болото не пройдем!!! – прокричал шевалье, устремляясь вперед.

Набрякшие влагой доски моста глухо застучали под ногами, и апатичная сине-зеленая груда плоти и щупалец, так, похоже, и не покидавшая облюбованное ночью место, недовольно заворочалась.

Герцогиня взвизгнула, уперлась ногами в настил и, едва не вывернувшись из хватки Лесли, метнулась назад – то ли рефлекторно, то ли сочтя, что простые зеленые бугни о двух ногах и руках ближе и понятнее жуткой руконогой туши цвета морской волны.

– Это семирук, он безвредный! – лесоруб рванул королевскую сестру так, что если бы та вздумала сопротивляться дальше, то рисковала остаться без руки.

Словно в подтверждение его слов чудовище чуть сменило положение и снова успокоилось.

Позади раздался плеск воды, взбаламучиваемой бегущими ногами.

– Быстрее!!! – панически взвыл маг, стрелой проносясь мимо флегматично замершего под слабыми утренними лучами монстра.

– Бегите, я их задержу! – выкрикнул де Шене, выпуская своих подопечных и останавливаясь у края моста с обнаженным мечом наготове.

Чародей, сверкая пятками, соскочил на землю, подхватил брошенных рыцарем девушек и поволок их к лесу, не оглядываясь.

Неизвестно, как у шевалье, а его запасы героизма были исчерпаны не только на сегодня, но и на десять лет вперед.

В проеме ворот показалась гвардия Гавара.

И тут валенки Греты, отчего-то приотставшие на середине моста, подскочили к сине-зеленой туше и дали ей увесистого пинка с одной ноги, потом с другой, потом еще раз – и бросились наутек.

Чудовище возмущенно взревело всей своей пятисоткилограммовой утробой, в воздух выметнулся веер щупалец, и каждое нашло себе цель. Застигнутые врасплох шестеро бугней, обвитые склизкими конечностями толщиной с туловище человека, взмыли ввысь, неистово вопя и размахивая мечами, но почти моментально затихли, обмякли, и были с презрением брошены монстром в набегавший арьергард.

Тут же превратившийся в арьергард отступающий.

А на кончиках торжествующе поднятых ногощупалец Люсьен, вместо присосок, к изумлению своему разглядел крючья жал.

Те, кто один раз впопыхах или по незнанию путал шестиногого семирука с его таким же терпеливым и покладистым, но обидчивым и ядовитым родственником – семируким шестиногом, второй попытки разобраться, как правило, не имели.

Задыхаясь и увязая в грязи, беглецы в полном составе добрались до края леса и, словно в спасительное убежище, нырнули под его выжидательно притихшие, как земураг в засаде, мокрые своды.

Мог ли подумать хоть кто-то из них еще несколько часов назад, что они будут так радоваться возвращению в Веселый лес?

Подобный нелепый парадокс мелькнул напуганным змееконем в мозгу школяра, но тут же пропал перед лицом более насущной проблемы, обдумать раньше которую ему было не то, чтобы некогда – скорее не предполагал, что до нее вообще когда-нибудь дойдут руки, ноги, а вместе с ними – и весь остальной Агафон.

И формулировка у ней была предельно простая.

Куда теперь?

Едва болото и замок пропали из виду, скрытые плотной стеной из деревьев, лиан и кустов, выбившиеся из сил люди будто по команде, один за другим, стали замедлять шаги. Еще несколько метров, усеянных оторванными ночной грозой сучьями – и отряд остановился. Кто согнувшись пополам, кто обессиленно навалившись на шершавые от мха и лишайников стволы деревьев, кто просто опустившись на мокрую землю, хватали они судорожно разевающимися ртами воздух. Но коварная субстанция отчего-то приобрела вдруг плотность ваты и упорно не желала идти в измученные, агонизирующие легкие.

– Надо… бежать… дальше… – измученно опираясь на воткнутый в землю меч, настойчиво прохрипел шевалье.

– Куда… дальше?.. – студент решил не скупиться и обрушить мучавший его уже с полчаса вопрос и на головы товарищей.

– Куда?.. – просипел крестник. – В дыру… конечно…

– А потом?.. – не отставал чародей.

– Потом?.. Потом?.. Потом?.. – озадаченно переглянулись юноши.

– Потом… будет потом… – раздраженно отмахнулась Изабелла. – Сначала… до подземного хода… добраться бы…

– А… эти… зеленые… могут нас… догнать?.. – герцогиня устремила нервный взгляд на сомкнувшийся за ними деревянным занавесом угрюмый лес.

– Могут… – оптимистично заверил ее школяр. – Сбросят… семирука… шестинога… в ров… освободят проход… и вперед…

– Тогда… надо бежать!.. – забеспокоилась теперь, немного отдышавшись, и Грета.

– Не надо… – не столько озвучил, сколько изобразил исступленным мотанием головы студент.

– П-почему?.. – изумилась де Туазо.

– Спокойно ходить… надо… Потому что… еще один… такой забег… и одним великим магом… на Белом Свете… станет меньше… – выдохнул, сипя натруженной грудной клеткой, Агафон.

– Какая… жалость… – не преминула сообщить принцесса, прижимаясь ладонями и щекой к теплому, похожему на ажурные замшевые цветы, лишайнику. – Такие… люди… пропадают… а недотепы… всякие… вроде тебя… здравствуют… и ничего…

– Агафоникус… показал себя… великолеп… замеча… хор… неплохим… иногда… чародеем… – вступился за так и не нарвавшегося на комплимент студента де Шене. – Если бы не он…

– …жизнь была бы… намного более предсказуемой… – ехидно поморщилась ее высочество.

– Профанам… недоступно скрытое величие… – гордо фыркнул школяр, изгоняя из легких с таким трудом загнанные туда миллилитры холодного влажного воздуха, пропитанного прелью, и надсадно закашлялся.

Усилием воли заставил он подняться на ноги возмущенно требующее отдыха, обеда и сна тело и ткнул рукой в сторону барьера из валежника, неприступной крепостной стеной возвышающегося впереди и чуть левее: – Нам… в ту сторону…

– Откуда… ты знаешь?.. – натужно отдуваясь, встала и Грета.

– Фонарики… – усмехнулся маг. – Видишь?

Все поглядели туда, куда указывал волшебник, и заметили еле различимо светящуюся точку между корней молодого бука. А ближе к завалу – еще одну, среди куцей редкой травы.

Принцесса оценивающе оглядела находку и согласно кивнула в сторону бурелома:

– Хорошо… Туда… Только… может… сейчас мы его обойдем?..

– Настоящие герои… не ищут легких путей… – выспренно возгласил волшебник, из хмурого чувства противоречия готовый сейчас не то, что кабаркаться через кучу валежника, но и забраться на самое высокое дерево леса.

– Хорошо… что я герой… не настоящий… – усмехнулся Люсьен, выдернул из земли меч и галантно помог подняться герцогине. – Идем…

– А когда отдышимся… всё равно бежим… – упрямо повторила Грета.

Будто в поддержку ее слов где-то вдалеке раздался и заходил тугими волнами по-над кронами Веселого леса заунывный многоголосый вой.

По утихании которого спорить с предложением дочки бондаря не стал даже Агафон.

Безмолвно, опасливо косясь по сторонам в поисках зеленой ли рожи, розовой ли макушки, или иного знака приближения местной фауны, люди заспешили прочь.

Стиснув зубы и прикрывая лица от веток, лиан и комаров, торопливо пробирались они сквозь заросли и бурелом. И чем больше завалов, буераков, коряг и ям, подсвечиваемых редким пунктиром из миниатюрных фонариков, доставалось им обходить, тем больше, выше, шире и глубже становилось их изумление. Потому что при свете дня мысль о том, что эту полосу препятствий можно штурмовать впотьмах и с разбегу казалась им попеременно то откровенно нелепой, то просто самоубийственной.

Валенки крестьянки, старательно маневрируя так, чтобы путь их всегда пролегал через самые большие лужи, неотвязно тащились за ними. Время от времени то тут, то там, путники замечали крохотные светящиеся крупинки – фонарики Агафона – и с новой долей уверенности спешно продолжали свой путь.

Веселый лес вокруг них теперь отстраненно звенел комарами, сдержанно вздыхал кронами и молчал, словно жалел издерганных людей и не желал пугать[76].

– Послушай, кудесник, – нарушил, наконец, молчание Люсьен. – А я так и не понял насчет этого зверя на мосту. Почему этот… семирук, ты его назвал?.. не бросился на нас ни ночью, ни теперь, а на бугней напал? Да еще как… Ты же утверждал, что он безвредный!

– Безвредный… – тихо гыгыкнул Лесли. – Эти твари в его когтях не успели и по разу дернуться!

– Если бы я знала, что он настолькобезвредный, я бы лучше через стену полезла… – язвительно пробормотала Грета.

– Тебе не привыкать, – не остался в долгу студент, и, повернув голову к шевалье, несколько сконфуженно отозвался: – А явление сие криптозоологическое объясняется очень просто тем, что… э-э-э… существо это оказалось… э-э-э… не шестиногим семируком… а семируким шестиногом… если ты улавливаешь разницу. Потому и цапнуло… их.

– Оно решило, что это бугни надавали ему пинков! – озарило Грету, и она с новым уважением глянула в сторону своей предприимчивой обувки.

Та расшаркалась, давя румяные поганки.

– Спасибо большое, – искренне проговорила им дочка бондаря.

В ответ валенки по-военному стукнули пяткой о пятку, неуклюже наступая себе на рыбные хвосты.

– А если бы мы его пнули… ночью, к примеру… как кое-то советовал… оно цапнуло бы нас? – демонстративно не обращая внимания на крестьянку и ее обувь, дотошно прищурилась в сторону мага Изабелла.

– Н-ну… – стушевался школяр еще больше. – Может, промахнулось бы… в темноте-то…

– Силы небесные… Волшебничек на нашу голову… – картинно закатила глаза и простонала ее высочество. – До семи считать не умеет… руки от ног отличить не в состоянии… а туда же…

– К сведению некоторых здесь присутствующих анатомически-математических гениев, внешне между ними вообще никакой разницы нет, – уязвленно насупился чародей. – Пока не нападет – не различишь. И если бы не их сходство, рохлю семирука давно бы уже извели!

– А откуда тогда известно, что это – два разных животных? – первый раз за полдня перестала трястись и хоть чем-то заинтересовалась и герцогиня Жаклин.

– Семирук при передвижении преимущественно пользуется ногами, а еду собирает руками. И то, и другое у него с присосками, – уверенно и авторитетно, как будто сроду не принимал одного за другого, пояснил волшебник. – А шестиног ногами с ядовитыми крючьями не только перемещается, но и защищается.

– И что? – в ожидании развития математическо-зоологической темы, уставился на него Лесли.

– Что – что? – недовольно уточнил студент, многозначительно косясь на чересчур любознательного лесоруба.

– Почему они так называются, вот что? – увлекшийся магическим естествознанием, крестник не хотел ни отступать, ни понимать намеков.

– Спроси у того болвана, который их так поименовывал, – брюзгливее, чем хотел, отозвался маг, на прошлогодней зимней сессии как раз срезавшийся на таком вопросе, а еще на количестве и применении конечностей у сине-зеленых монстров.

– А, кстати, в самом деле, кто их так… – начал было дровосек задавать третий вопрос, приведший его крестного к весенней, а потом и осенней переэкзаменовке, и осекся, точно вдруг забыл, что хотел сказать, или одна мысль, более важная, перебила другую.

Но идея, ни с того, ни с сего посетившая его разум возмущенный, уже была высказана задумчиво ее высочеством:

– А давайте… свернем здесь… н-направо?..

– Это еще в честь чего? – удивился Агафон, но уже в следующую секунду сморгнул и наморщил лоб, гадая, как он мог усомниться в таком здравом предложении.

– П-потому что… тут… полянка… какая-то… п-подозрительная… – заикаясь и спотыкаясь на каждом слове, словно переводя с листа с малознакомого языка, проговорила принцесса. – Значит… надо идти направо…

– Да, деточка… – с каким-то сонным изумлением почти сразу поддержала ее тетушка. – Действительно… У меня тоже создалось впечатление… что надо срочно свернуть направо…

– Да зачем?.. – растерянно оглядел странно притихших дам де Шене, но почти сразу же пожал плечами, свел озадаченно брови над переносицей, и вздохнул: – Да, кажется, действительно надо свернуть.

– Ну, надо, так надо… – развела руками Грета и послушно устремилась вслед за остальными.

– Странно, как мы раньше в эту сторону не пошли! – возбужденно жестикулируя, говорила она странно притихшим товарищам. – И зачем надо было тащиться в самую глубь леса, когда можно было пройти по опушке? Это ведь и легче, и проще, и быстрее, и светлее, и удобнее, и деревьев там меньше, и чудовищ тоже, а если и есть, то и размерами они там должны быть меньше, потому что на ровном месте не спрячешься, и засаду не устроишь, тебя же добыча видеть будет, и убегать, и голодным можно только так остаться, или вовсе удохнешь и вымрешь, а значит, все крупные монстры будут скрываться в лесу, ну и пусть они там скрываются, потому что они там, и лес там, а мы тут теперь, и вообще не знаю, чего мы раньше тут не пошли, а все мелкие монстрики нам не страшны, потому что у нас и меч, и топор если надо крестный Агафон наколдует, и палочка у него есть, и сам он волшебник, только не знает еще как, но ведь когда-нибудь же всё равно узнает, а еще там птички поют так красиво, так душевно, так проникновенно, а здесь никто не поет, и не пел, а, может, и пел, но я сколько иду, и сейчас, и ночью, и ни разу не слы…

– Грета… ты можешь помолчать?.. – словно очнувшись от транса, с выражением неописуемой муки на лице взмолился Агафон.

– Ну, вот… – личико крестьянки сделалось жалким и несчастным. – Всегда вы, мужики, так… Никакого понимания… Стоит только бедной девушке рот на секундочку приоткрыть – и сразу орать…

– Хоть немного?.. Грета? Пожалуйста?.. – просительно глянул на нее Люсьен.

– Ради тебя – постараюсь… – испустила тяжкий вздох девушка и закусила губу, мужественно запирая не успевшие еще вырваться слова на замок.

– Птички у нее распелись… «В роще калина, темно – не видно…» – бросив кислый взгляд на крестьянку, пренебрежительно фыркнула Изабелла и продолжила сосредоточенно продираться сквозь сплетение ветвей и лиан к замаячившему сквозь медленно редеющий подлесок болоту.

Но и вправду – чем ближе к трясине подходили люди, тем явственней слышалось нежное пение какой-то птицы. Она то возвышала тонкий хрустальный голосок в переливчатых трелях, обволакивающих душу мягкой теплой лапой сонного счастья, то пускалась выводить простую, но такую проникновенную мелодию, что слезы наворачивались на глаза, а в горле щипало, и хотелось улыбаться и плакать от чистой и светлой грусти, что навевала безыскусная песенка неведомой певуньи.

Еще несколько метров, и последние молодые деревца – форпост леса у границы топи – расступились, открывая умиротворенно остановившимся путникам вид на широкую полосу цвета хаки, поросшую камышом и осокой от края до края унылой долины. Справа, километрах в двух-трех от них, маячила непреклонная и презрительная громада замка. От нее, смешно размахивая руками с чем-то блестящим, бежали в их сторону по кромке леса с десяток громоздких фигур. А прямо перед беглецами…

Агафон ахнул.

Прямо перед ними, вцепившись в полусгнившую коряжину кривыми когтями размером с рожок для мороженого, сидело нечто. С виду оно больше всего напоминало жабу размером с человека – если бы жабы даже такой величины имели короткие рога, беспорядочно произраставшие на покрытой бурыми пластинами морде, когти и крылья – огромные, опушенные снежно-белыми перьями, словно какой-то непоседливый волшебник начал превращать мерзкое чудище в доброго духа, но бросил на половине и забыл.

– Жаборонок… – отстраненно улыбнулся сладкоголосому монстру шевалье.

– Это он и есть? – с тихим любопытством глянула на явление Изабелла. – Который приносил бугням дичь?

– Ну, может, и не тот же самый… – неуверенно пожал плечами Люсьен и, склонив голову набок, влюбленными глазами впился в щебечущее самозабвенно чудо. – Но похож… Особенно крылья… Сказка, а не крылья... Поглядите…

– Красота неописуемая… – прошептала Грета.

– Крылья у него действительно восхитительные… – умильно проворковала герцогиня. – Так бы стояла и любовалась…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю