Текст книги "Возмездие"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 26

Придя в контору, Скотти увидела, что Бо опередил ее: он закрылся в кабинете и работал, как вол. Бо не имел привычки являться на службу в такую рань. Скотти легонько постучала по стеклу и просунула голову в дверь его кабинета.

– Доброе утро! Хочешь кофе?

Бо сидел, ссутулившись, за пишущей машинкой. По столу были разбросаны бумаги. Среди них Скотти заметила и зеленые листки.

– Нет, спасибо. Я уже выпил. Подходи вместо меня к телефону, хорошо? Я не хочу отрываться.

– Хорошо.

Скотти закрыла дверь и вернулась к столу. Внезапно Бо встал и закрыл жалюзи, отгораживавшие его кабинет от комнаты, где сидели все остальные. На памяти Скотти он такого еще не делал.

Она все утро занималась обычной рутиной: разбирала письма, отвечала на телефонные звонки, принимала телефонограммы для Бо. Перед полуднем телетайп заработал снова. Скотти подошла и оторвала кусок ленты, на котором было отпечатано сообщение. Скотти прочитала:

ПРНСЛ ШРФ Б. СКАЛЛИ, СЗРЛД ОКРГ

ПАОС 0910 0330 80. СНФРМ. МСГ ТЧК

Схватив сообщение, Скотти с бьющимся сердцем вернулась к своему столу. Быстро переписала все слова и цифры и положила оригинал на стопку телефонограмм для Бо. Через несколько минут жалюзи в его кабинете поднялись, и Бо вышел, держа под мышкой большой и пухлый коричневый конверт. Зеленых листков на его столе уже не было, шкаф он запер. Скотти протянула ему стопку бумаг: белая телетайпная лента резко выделялась на фоне розовых листков, на которых Скотти записывала телефонограммы. На телефонограммы Бо не обратил никакого внимания, зато телетайпную ленту прочел сразу.

Лицо его при этом оставалось бесстрастным. Он ушел обратно в кабинет, бросил пухлый конверт на стол и сел на стул. Минут десять Бо сидел за столом и, судя по всему, напряженно думал. Потом поднялся, подошел к телетайпу и сел возле него.

Скотти схватила какие-то бумажки и метнулась к копировальной машине – она стояла рядом с телетайпом. Бо уже отбивал свое сообщение, но резко остановился. Когда рука его потянулась к бумаге, Скотти успела мельком взглянуть на нее, но он оторвал листок раньше, чем она прочитала весь текст. Сообщение было коротким, но Скотти удалось увидеть только последнее слово.

Бо спрятал эту бумажку и полученное сообщение в карман, забрал из кабинета большой конверт и направился к двери.

– Я съезжу к Маколифу, а от него загляну к Эрику Сазерленду. Но ты мне без особой надобности не звони, о’кей?

Через полчаса Бо покинул адвокатскую контору: дело было сделано: документ подписан, заверен и положен в сейф Маколифа. Бо был уверен, что прочтут его нескоро. Маколиф не стал читать то, что написал Бо, а лишь заверил его подпись. Бо поехал к Эрику Сазерленду. Он принял решение.

Сазерленд не желал терять времени на любезности.

– Ну, что ты выяснил?

– Я позвонил в магазин Неймана и поговорил с менеджером из отдела кредитных карточек. Он еще не успел мне ответить, однако сообщил по телефону все нужные сведения, – Бо достал из внутреннего кармана листок бумаги и заглянул в него. – Харолд Мартин Макдональд, возраст семьдесят один год, бывший служащий страховой компании из Атланты, теперь на пенсии. Четыре недели тому назад его дом ограбили и украли кредитную карточку магазина «Нейман-Маркус». Магазин уже аннулировал старую карточку и послал ему новую.

– И что это означает, Бо?

– А вот что. Человек, ограбивший Макдональда, взял его кредитную карточку. И почему-то не выбросил. Он явно вор-«гастролер». Приехав в Сазерленд, вор обратил внимание на ваш офис, потому что он находится на отшибе. С дороги, за четверть мили от вашего дома, его прекрасно видно. Вор открыл замок с помощью кредитной карточки, но ваша собака вспугнула его прежде, чем он успел залезть в офис, и убегая от Альфреда с фонарем и от Герцогини, он обронил карточку. Тайна раскрыта.

– А еще кого-нибудь из жителей города ограбили?

– Нет. Я думаю, он просто проезжал мимо, и покусился на ваш офис, – ухмыльнулся Бо. – Держу пари, ваша собачонка, которую он, видно, принял за добермана, так напугала его, что он убрался подальше от нашего городка.

– Ну, хорошо, – Сазерленд откинулся на спинку кресла и вздохнул. – Это действительно логично. И вроде бы я должен успокоиться, но мне по-прежнему кажется, что Хауэлл затевает недоброе.

Бо тоже так казалось, ведь теперь он знал, кто такая Скотти. Она и Хауэлл явно действовали заодно, но они охотились не за Сазерлендом.

– Эрик, я, честное слово, считаю, что вам не о чем волноваться. Наверное, вы столько ломали голову над этим происшествием, что вам теперь трудно отвлечься, но, пожалуйста, попытайтесь о нем позабыть и расслабиться, хорошо? Все в порядке!

Сазерленд встал.

– Вероятно, ты прав, Бо. Извини меня, что я так долго не отставал от тебя с этим. Надеюсь, мне удастся успокоиться.

Бо вышел из дома и медленно поехал в город. Очень может так получиться, что он больше не увидит старика. Бо даже удивился, что ему немножко жаль. Все-таки Сазерленд о нем заботился. Конечно, старик был очень требовательным, но благодаря ему Бо стал вторым человеком в округе. Бог свидетель, он, Бо, сделал головокружительную карьеру.

Но теперь конец уже близок. Об этом, хоть, может, и невольно, позаботились Скотти и Джон Хауэлл. Бо был уверен, что они не особенно в курсе. Он вел себя слишком осторожно. И не считал, что опасность совсем рядом. Еще разочек – и хватит. Тогда Эрик Сазерленд уже не будет ему нужен. Он, Бо, тогда сможет уехать…

Хауэлл посмотрел на то, что записала Скотти, и сравнил эти цифры и буквы с теми, что были в других бумагах.

ПАОС 0910 0330 80

– Что ж, совпадает буквально все, до последней цифры. Правда насчет «ПАОС»по-прежнему непонятно: нам еще предстоит выяснить, что это такое. Но если цифры обозначают дату, время и денежную сумму, то здесь написано «10 сентября в 3:30 ночи» и еще – «80.000 долларов».

Скотти присвистнула.

– Такого большого куша он не срывал до сих пор. У него тогда будет больше миллиона.

Хауэлл кивнул.

– Да, это какая-то крупная операция, о чем бы ни шла речь. И провернуть ее Бо собирается довольно скоро. До десятого сентября осталось восемь дней.

– Да, а на телетайпной ленте мне удалось разглядеть одно-единственное слово «СНФРМД». Бог знает, что это за сокращение, но ясно, что операция вот-вот должна начаться.

Скотти вышла на причал, Хауэлл шел следом за ней.

– Знаешь, – сказала Скотти, – у меня такое ощущение, будто Бо заметает следы. Последние несколько дней он был очень занят – словно хотел привести все в порядок. Это в его стиле: Бо во всем любит аккуратность.

– Если подумать, – откликнулся Хауэлл, – миллион баксов – это такая сумма, на которой вполне можно остановиться. Ведь о миллионе все мечтают, не правда ли? Может, это всегда было для Бо заветной мечтой. Если вложить эти деньги с умом, то в год можно получать… ну, скажем, сто пятьдесят тысяч.

– Не облагаемых налогом? С ума сойти…

– Да, Скотти, очень может быть, что птичка вот-вот выпорхнет из клетки. Вероятно, это твой последний шанс.

Скотти кивнула. Хауэлл прав. И дело не только в том, что Бо вдруг принялся наводить порядок в своих бумагах. Его отношение резко переменилось. Не только к ней. Его, правда, по-прежнему смущал тот небольшой пикантный эпизод, но Скотти замечала и нечто новое. В последнее время Бо был печален; казалось, он пережил какую-то очень большую утрату.

– Ладно, теперь мы должны лишь выяснить, что такое «ПАОС».И тогда поймаем его с поличным.

– Не мы, а ты.Я не жажду ловить Бо, меня не особенно интересует, сколько денег он положил в швейцарский банк. Я хочу выяснить, что произошло с О’Койненами, а Бо явно что-то известно. Мне до сих пор кажется, что он прикрывает Сазерленда.

– А ты посмотри на это с другой стороны, дружок, – сказала Скотти, толкая его в бок. – Если он сорвет последний куш и ускользнет, то какой тебе от этого прок? А вот если мы – я подчеркиваю, «Мы»! – застукаем его на месте преступления, то он, может быть, с большей охотой расскажет о том, что лежит на дне озера.

Скотти вернулась в дом, достала свою сумочку и села около телефона.

Хауэлл развалился рядом с ней в кресле.

– Пожалуй, ты права, – с сожалением протянул он. – Удрав в Швейцарию, Бо вряд ли мне чем-нибудь поможет.

Скотти вынула из сумочки маленький черный предмет, набрала номер телефона, подождала, потом поднесла черную штучку к трубке и нажала кнопку. Сперва телефон молчал, и слышно было только потрескивание, а потом издалека донесся голос самой Скотти. Она кричала:

– О Господи, Майк, прекрати это! Ты меня напугал до смерти! Да будь же ты наконец взрослым!

Потом послышался голос Майка:

– Ничего, Скотти, тебе иной раз не мешает и наподдать.

Раздался щелчок, и телефон отключился.

Скотти повесила трубку. Ее словно чем-то тяжелым в грудь ударили.

– Скотти! Скотти! Что случилось? – Хауэлл обеспокоенно заглянул ей в лицо. – В чем дело?

– О черт, – выдохнула Скотти. – Бо знает.

Глава 27

Бо не спеша покинул город и двинулся сначала на север, а затем поехал на запад вдоль побережья. Все окна были открыты, и в машине слабо пахло сосновой хвоей. Скалли помнил, что в свою бытность в Корее, когда ему приходилось особенно тяжко и он хотел представить себе образ дома, он старался воскресить в памяти именно этот запах, связывавшийся в его представлении с прохладой и вечно зелеными деревьями.

В долине, до образования озера, тоже витал этот запах: только когда косили траву, ее аромат и аромат хвои смешивались и возникало такое благоухание, какого Скалли больше не встречал нигде и никогда. Он до сих пор любил сосну. А запах свежего сена вызывал у него клаустрофобию, и Скалли буквально заболевал.

Он медленно ехал мимо сверкавшего на солнце озера, любовался деревьями, которые уже начинали одеваться в осенний наряд, смотрел на солнечные блики, прыгавшие и плясавшие на поверхности воды.

«Швейцария, конечно, тоже красивая страна», – подумал Бо, но при мысли об этом ему не стало легче.

Все было улажено. Корпорация давно образована и названа «Безопасность Центральной Европы», юридический адрес ее был в Цюрихе, они наняли секретаря. Главным менеджером корпорации считался швейцарский юрист, который занимал ту же должность еще в бог знает скольких компаниях, существовавших только на бумаге. В специальном журнале опубликовали объявление о том, что компании требуются работники. Две дюжины претендентов получили письма, в которых говорилось, что все места уже заняты. Просьба Бо о приеме на работу, разумеется, была удовлетворена. Бо запасся стопкой бланков, чтобы когда наступит пора, написать на них условия нового контракта. Пора, похоже, уже наступала…

Он миновал Тейлорс Фиш Кемп и, свернув на восток, поехал вдоль южного берега озера. Бакалейная лавка, где Джон Хауэлл когда-то спас ему жизнь, осталась слева. На выезде из городка Бо затормозил и вышел из машины. Свежевыкрашенная чугунная ограда отделяла его от кладбища. Он нашел ворота и вошел внутрь. Бо не был на кладбище вот уже много лет.

Когда-то Эрик Сазерленд проявил весьма своеобразное сострадание к местным жителям. После многолетних сражений из-за земли, в конечном итоге завершившихся победой Сазерленда, он совершенно неожиданно выкопал тела покойников, похороненных на церковном дворе и на собственные деньги похоронил их здесь. Вообще, похоже, кладбищем этим никто не занимался, кроме самого Сазерленда.

Бо медленно шел мимо надгробных плит. На них были выбиты имена людей, среди которых он вырос: все фамилии были ирландские. Почти все могилы заросли травой, никто за ними не ухаживал. Очень много семей уехало, продав землю, а тем, кто до сих пор жили в Сазерленде, видимо, не было дела до покойников. Бо сам тут ни разу не был после того, как трупы перезахоронили, а кладбище освятили. Он прошел мимо могилы Патрика Келли. Здесь еще оставалось место для Лорны и ее детей. Келли до сих пор считали себя не горожанами, а жителями долины.

Справа, на небольшом пригорке, расположенном в середине кладбища, под большим дубом покоились родные Бо. Он в изумлении остановился. Трава была густой и свежеподрезанной, а могила матери утопала в цветах. Бо не понимал, кому может быть дело до этих могил, если сам он за ними не ухаживает.

Родные давно стали для Бо чужими и далекими. Взгляд Бо упал на маленький камень на могиле его старшего брата; он был умственно отсталым и умер в десятилетнем возрасте от полиомиелита, в тот год многие дети погибли от этой болезни или остались на всю жизнь инвалидами. Затем Бо посмотрел на надгробья своей матери Дейрдре и ее брата Мартина. При мысли об их гибели Бо до сих пор впадал в состояние шока. Когда он был в Корее, Мартин выстрелил Дейрдре в голову, а затем застрелился. Люди говорили, что Мартин уже много лет постепенно сходил с ума и наконец совсем помешался. Бо же помнил только о том, как они любили друг друга и его. Он вспомнил об их смерти, и боль нахлынула вновь… Поэтому-то он никогда и не ходил на их могилы. Бо повернулся и торопливо зашагал к машине.

Он опустился на сиденье и потер глаза. Попробовал подумать о Швейцарии, но тут же его охватила тоска по родным местам. А вдруг так же будет в Швейцарии, где его ждет приличный годовой доход от фиктивной фирмы, где он будет жить по высшему классу?.. Бо не хотелось уезжать.

Может, не все еще пропало? Скотти и Джон Хауэлл не могут ничего знать. Да и откуда бы они узнали? Он был слишком осторожен. Но если даже им и удалось кое-что разнюхать, то почему они должны его выжить? С какой стати им это позволять? Бо все сильнее хотелось остаться здесь и остаться в живых. Бог – свидетель, если он что и умеет по-настоящему, так это цепляться за жизнь! И потом… Эрик Сазерленд в любой момент может сыграть в ящик. Маколиф намекнул, что Сазерленд составил новое завещание. Интересно, что в нем? Да, после Сазерленда должна остаться куча денег. Сумма, положенная в швейцарский банк, ничтожна по сравнению с тем, что оставит Сазерленд.

Бо давно уже никого не убивал, но решил тряхнуть стариной и заплатить столь высокую цену, если это даст возможность сохранить то, что он здесь имеет, и не расставаться с родными местами, которые он так любил. Ладно, он найдет способ сделать это и выйти сухим из воды. Мысль о том, что придется пожертвовать Скотти, была для него все равно как нож острый в сердце, но Бо постепенно убеждался в том, что избежать этого невозможно.

– Я думал, ты перехватила письмо.

– А я и перехватила, но, наверное, не получив ответа, он позвонил в магазин Неймана.

– М-да, ты влипла, Скотти!

– Ну, так дай мне какой-нибудь совет! Ты же опытный репортер. Скажи, что мне теперь делать?

– Что делать? Скорее удирать отсюда, вот что!

– Но почему?

– Почему? Господи, да потому что Бо не позволит тебе довести до конца то, что ты задумала. Он выведет тебя из игры. И меня за компанию с тобой, наверное, тоже. Послушай, Скотти, отнеси-ка ты эти листки с цифрами в бюро расследований штата Джорджия. Если тебе там кто-нибудь посочувствует и выдаст ордер на обыск, то надо перевернуть у Бо все вверх дном и не ограничиться одними лишь бумажками и цифрами. Ты еще имеешь шанс состряпать из этого более или менее увлекательную историйку. Ты же столько времени работала в его конторе, и тебя не разоблачили… наверное, ты сможешь написать залихватскую статейку.

– О чем? О том, как я собирала квитанции об уплате за автостоянку и вела переговоры по рации, когда Майк уходил перекусить? Да уж, это, конечно, отпад… Нет, мне этого мало!

– Но теперь ты не можешь ни до чего докопаться. Неужели непонятно? Бо не сделает ни одного неверного шага, пока ты будешь рядом… если, конечно, решит оставить тебя в живых.

– Он собирается сделать некий шаг десятого числа. Не сбрасывай это со счетов, Джон. Бо очень самоуверен. Он решит, что сумеет провернуть свои делишки прямо у меня под носом.

– И окажется не столь уж далек от истины, не так ли? У тебя есть только это расписание, и даже если допустить, что ты знаешь, когда он намерен действовать, ты понятия не имеешь где и что вообще должно произойти.

– Да, но у меня в запасе целая неделя, так что я могу выяснить, не так ли?

– Не так. Ты не доживешь до конца недели. Слушай, Скотти, если ты сейчас же не соберешь свои манатки и сегодняже не вернешься в Атланту, я сию минуту отправляюсь к Бо, расскажу ему, кто ты такая и испорчу всю твою игру! – Говоря это, Хауэлл, конечно, понимал, что слова его звучат не очень убедительно, но он чувствовал, что нужно напугать Скотти… ибо только так можно было ее защитить.

– Да он уже знает, осел, кто я такая… или думает, что знает! Если ты меня заложишь, я расскажу ему душещипательную историю. Скажу, что пыталась надуть редакцию с командировочными деньгами и меня выгнали из газеты, поэтому я, чтобы избежать позора, изменила фамилию и приехала сюда, желая затеряться в сельской глуши. Но учти, если мне придется уехать, то и тебе тоже. Бо понимает, что тебе известно обо всем, что знаю я. Иначе как бы ты узнал про О’Койненов?

На долю мгновения это остановило Хауэлла.

– Нет, – сказал он затем, но уже не так убежденно, – если уж на то пошло, я прямо ему заявлю, что ты явилась выяснить, не замешан ли он в темных махинациях. А когда у тебя ничего не получилось, уехала.

– Ах, вот как? И ты думаешь, он на это купится? Бо куда осторожней, чем ты полагаешь.

– Скотти, пожалуйста, научись признавать свое поражение. Уезжай отсюда!

Скотти встала.

– Я иду на работу.

– Ты пойдешь и погибнешь, Скотти.

Девушка порылась в сумочке.

– А вот и не погибну! – воскликнула она и, достав маленький револьвер, принялась размахивать им над головой. – Если будет нужно, я сумею себя защитить.

– О нет, нет, нет! – завопил Хауэлл.

– Между прочим, я умею им пользоваться, – торжествующе заявила Скотти. – Я занималась на курсах.

– Да? И из какого же оружия ты стреляла?

– Из полицейского револьвера тридцать восьмого калибра.

– Ну, а тут у тебя «Сетеди Найт Спешиал» двадцать пятого калибра, с двухдюймовым дулом. Из него можно попасть только с нескольких футов, а того, в кого ты попадешь, это не остановит. Так что тебя лишь скорее убьют, только и всего, – Хауэлл потянулся за револьвером. – Отдай.

Однако Скотти отдернула руку и спрятала револьвер обратно в сумочку.

– Нет, мой дорогой! Ничего я тебе не отдам, и если нужно будет, пущу его в ход.

Она направилась к двери.

Хауэлл чувствовал свою полную беспомощность.

– Скотти!

Она обернулась.

– Да?

– Бо знает. Ты знаешь, что Бо знает, но он-то не знает, что ты знаешь! – Хауэлл помотал головой, прочищая ее. – Да, по-моему, я выразился правильно. И единственный шанс, который у тебя есть – это использовать то, что он не знает, что ты знаешь.

– Ты говоришь в стиле Эббота и Костелло.

– Но ты же понимаешь, что я имею в виду.

– Да, понимаю.

– Не загоняй его в угол, Скотти. Пусть он думает, что держит ситуацию под контролем. И ради Бога, не оставайся с ним наедине, о’кей?

Скотти кивнула.

– О’кей. Это дельный совет. Именно такого дельного совета я и ждала от тебя, Джон. Ладно, пока!

Хауэлл посмотрел, как она спустилась по лестнице и подошла к своей машине, а потом закрыл дверь и прислонился к ней, не в силах стоять. Они со Скотти ввязались в совершенно новую игру, и это Хауэллу совсем не нравилось.

Глава 28

Хауэлл заплатил за продукты в супермаркете и подождал, пока мальчик положит их в пакет. Взгляд его блуждал по магазину и вдруг остановился. В этом современном супермаркете продуктовый отдел был отделен от аптеки стеклянной перегородкой, и до аптеки было два шага. По ту сторону стекла стояла Леони Келли: она расплачивалась за что-то с продавцом рецептурного отдела. Хауэлл повернулся к пареньку, упаковывавшему его покупки, и протянул ему полдоллара.

– Положи пакеты в зеленый пикап, он стоит вон там, – попросил Хауэлл, указывая в сторону автостоянки.

Он поспешил к двери, следя сквозь стеклянную перегородку, не ушла ли Леони, и вдруг произошло нечто неожиданное. Направившись к выходу, Леони повернулась спиной к продавцу рецептурного отдела, и, проходя мимо полки, взяла какой-то пакетик и положила его в сумочку.

Хауэлл убедился, что она вышла из магазина, не заплатив за пакетик, и кинулся за ней вдогонку.

– Леони! – позвал он дочь мамы Келли.

Леони обернулась, и Хауэллу показалось, что она не рада его появлению.

– Извини, я сейчас не могу долго разговаривать. Мне нужно домой. Маме потребовались кое-какие лекарства, и я приехала за ними.

– Тогда давай я провожу тебя к машине, – сказал Хауэлл и пошел рядом, стараясь шагать в ногу. – Послушай, я так и состарюсь, дожидаясь твоего звонка. Почему бы нам не повидаться завтра или послезавтра?

– Не могу. Теперь я нужна маме каждую минуту. Я не могу вырваться из дому.

Леони держалась холодно и отчужденно. Они дошли до грузовика, принадлежавшего семейству Келли, и Леони села на водительское сиденье. Мэри терпеливо ждала сестру в грузовике.

– Привет, Джон! – сказала девочка.

– Привет, Мэри! – откликнулся Хауэлл и повернулся к Леони. – Послушай, наверное, вам сейчас приходится туго. Может, я могу одолжить тебе пару сотен баксов, чтобы вы как-нибудь перекантовались?

Леони с удивлением воззрилась на Хауэлла.

– С какой стати ты возомнил, что я возьму у тебя деньги?

Похоже, сама эта идея ее оскорбила.

– Но послушай, – Хауэлл понизил голос, чтобы Мэри не могла его услышать, – если ты возьмешь немного денег у друга, тебе не придется воровать в магазине.

Леони опешила.

– Я видел, как ты была в аптеке, – сказал Хауэлл, и ему сразу же стало стыдно. Как будто он нарочно за ней шпионил.

Леони покраснела от гнева и повернула ключ зажигания.

– Тебе лучше заниматься своими делами, – отрезала она, и машина рванулась вперед, чуть не сбив Хауэлла с ног.

Он смотрел вслед грузовику, пока тот не исчез вдали, и пошел к своей машине. Мальчик из супермаркета укладывал в пикап последний пакет. Хауэлл завел мотор и поехал к дому Келли. Ему уже стало ясно, что он привязался к семейству Келли, это были лучшие люди во всем городке. Хауэлла тянуло к Леони, привлекательной и умной женщине, волею судеб загнанной в западню, хотя она была достойна гораздо лучшей участи. Леони очень польстила его самолюбию тем, что пожелала его как мужчину. Он же дал ей взамен такую малость, и ему было неловко. Он хотел помочь. Хауэлл не желал, чтобы Леони воровала, поскольку она не может свести концы с концами и обеспечить лекарствами мать, умирающую медленной, болезненной смертью.

Однако, доехав до дома Келли, Хауэлл передумал. Наверное, не стоит соваться к Леони сейчас, когда она смущена и рассержена. Пожалуй, стоит обождать и поговорить с ней позже. Поэтому добравшись до дома Келли, Хауэлл поехал дальше, просто так, без какой-либо цели.

Но не проехал он и пары сотен ярдов, как над его головой раздался оглушительный грохот, и Хауэлл инстинктивно пригнулся. Подавшись вперед, он поднял глаза и увидел самолет, который летел низко-низко, медленно набирая скорость. Черт побери, откуда он тут появился? Но уже через минуту Хауэлл все понял. Он притормозил и задумчиво уставился на табличку:

«АЭРОПОРТ ОКРУГА САЗЕРЛЕНД».

Хауэлл знал, где в такое время надо искать Бо. Он легонько похлопал шерифа по плечу и уселся с ним рядом за столик.

– Можно к тебе присоединиться?

– Конечно, Джон. Чувствуй себя, как дома, – правда, Бо говорил чуть прохладнее, чем обычно.

– Чизбургер и пиво, Буба, – крикнул Хауэлл на всю комнату.

Буба кивнул.

Пока не принесли еду, они болтали о всяких пустяках. Потом Хауэлл глубоко вздохнул.

– Бо, нам нужно кое о чем поговорить.

Бо насторожился.

– Что ты имеешь в виду?

– С тех пор, как мы с тобой говорили о кредитной карточке, я не нахожу себе места, Бо.

– Да? – Бо отпил глоток кофе и выжидательно замер.

– Это карточка Скотти, Бо.

Бо поднял одну бровь, поставил на стол кофейную чашку и какое-то время пристально глядел на Хауэлла.

– Расскажи мне все, что знаешь, – наконец произнес он.

«А он отлично держится, – подумал Хауэлл. – Вот что значит выучка полицейской академии».

– Фамилия Скотти – Макдональд. Не Миллер, а Макдональд. Хетер Макдональд. Она работает репортером в «Конститъюшен». Или во всяком случае, до недавнего времени работала.

Бо откинулся на стуле и изумленно воззрился на Хауэлла.

– Ты шутишь, Джон?

– Нет, увы, нет. Она услышала о том, что ты замешан в каких-то грязных делах и…

– Где она могла это услышать? – перебил Хауэлла Бо. В его голосе звучало неподдельное любопытство.

– Я не уверен, но по-моему, от кого-то из высших чинов. Но это были лишь слухи, не более того. Поэтому Скотти решила действовать на свой страх и риск. Однако газета не собиралась оплачивать ее эксперименты. А поскольку она упрямилась, ее выгнали.

– Но тогда что она тут делает?

– О, она лелеяла великую мечту собрать сенсационный материал, поэтому наплевала на работу, взяла какую-то халтуру и явилась сюда. Она считала, что если дело выгорит, ее примут назад с распростертыми объятиями.

– Вот это да! Вот это номер! – расхохотался Бо и хлопнул ладонью по столу. – Значит, она решила сожрать меня с потрохами?

– Ну, ты давно бы обо всем догадался, но Скотти перехватила ответ на твой запрос в «Нейман».

– Как забавно, что ты о нем вспомнил. А я как раз собирался позвонить этому парню в Даллас.

– Вообще-то я предполагал, что ты позвонишь. Поэтому и рассказал тебе обо всем.

Бо наморщил лоб.

– Но почему? Почему ты решил мне рассказать?

– Ну… мне не хотелось, чтобы ты полез в бутылку, узнав правду. Скотти ничего плохого тебе не сделала, а сейчас она готова все бросить и вернуться в Атланту. Готовься к тому, что в любой момент она придет к тебе, наплетет с три короба про больную мамочку или еще про что-нибудь в том же духе и скажет, что ей нужно уехать.

– Вы работали на пару? Поэтому ты сюда явился, да?

– Нет, черт побери! Я приехал работать над книгой. Как я тебе говорил, так оно и есть, – Хауэлл оглянулся и понизил голос. – Понимаешь, это не роман. Я пишу автобиографию за Лартона Питса.

– Жареные цыплята Лартона Питса? – Бо посмотрел на него скептически.

– Вот именно, но если ты кому-нибудь заикнешься, я тебя убью, Бо. Такая халтура сулит быстрый заработок, и мне не хочется, чтобы об этом кто-то узнал. И Питсу, кстати сказать, тоже.

Бо глядел все еще недоверчиво.

– Слушай, Джон, пришло время все выкладывать начистоту.

– Денхем Уайт, – адвокат Питса. Он достал мне эту работенку. Я тебя не обманываю, Бо. Пойдем ко мне, я покажу тебе магнитофонные пленки и рукопись. Ты хочешь услышать из первых уст, как старина Лартон обрел Бога?

Бо рассмеялся и покачал головой.

– Нет, спасибо, я верю тебе на слово, – он вдруг посерьезнел. – Ты давно знаешь Скотти?

– Когда я впервые заглянул к тебе в контору, я сразу узнал Скотти. Она устроилась в газету за несколько месяцев до моего ухода, и я встречал ее там… Поэтому решил пообщаться, – Хауэлл усмехнулся. – Она занимается всякой ерундой и ничего не добьется.

– Конечно, нет. Я же тебе говорил: я чист, как младенец, помнишь? А что она надеялась обнаружить?

– Не знаю… наверное, то, что ты неправильно выписываешь штрафы за превышение скорости, берешь взятки. Я думаю, половина шерифов Джорджии грешит этим.

Бо явно испытал огромное облегчение.

– Ну, этим она будет заниматься до старости.

– Послушай, Бо, ты уж на нее не злись. Она ведь безобидная. Скотти, между прочим, к тебе привязалась, и мне кажется, ей уже очень стыдно.

– Вообще-то надо бы ее проучить, но я не сумасшедший.

– А по-моему, куда лучше спустить все на тормозах. Скотти уже сдалась. Она торчит тут только из гордости… ты же знаешь, какая она.

– Да, она самоуверенная девица. Что правда – то правда.

– Скотти верит, что ей удалось пустить тебе пыль в глаза. Ну, и пусть себе верит! Она вернется в Атланту и попросится обратно на работу, возомнив себя асом журналистики. Она будет думать, что прекрасно замаскировалась, но просто тут не было никакого криминала. А если твое имя когда-либо снова упомянут в чиновных кругах или в газете, Скотти будет стоять за тебя насмерть, уверяя всех, что раз уж ей не удалось найти за тобой грешки, то никому и подавно не удастся. Кстати, если она узнает, что я с тобой говорил, она придушит меня во сне.

Бо громко захохотал.

– Ей-Богу, она вполне может, правда?

Он хохотал до тех пор, пока по лицу его не потекли слезы.

Хауэлл понял, что Бо проглотил наживку. Разговор его явно обнадежил.

– Значит, договорились? Скотти – ни слова. Никогда, хорошо?

– Ладно, приятель. Она не узнает, что я ее расколол. Но ты теперь у меня на крючке. Будешь мне перечить, я ей все расскажу. И ты не проживешь и суток! – Бо снова залился хохотом.

Через несколько минут Хауэлл вышел из заведения Бубы с мыслью о том, что он поступил правильно. В конце концов, почти все, что он рассказал Бо, шериф и без него уже знал. Если надежды оправдаются, то Скотти уже не будет грозить смертельная опасность, а Бо решит, что путь свободен.

Но черт побери, Бо жестоко ошибется! Он, Хауэлл, узнал такое, благодаря чему у них со Скотти появился шанс взять Бо с поличным. Конечно, всего лишь шанс… Хауэлл подумал, что вообще-то он должен был бы радоваться, а ему невесело. Он успел проникнуться искренней симпатией к Бо, и ему хотелось, чтобы тот действительно оказался чист, как младенец.