Текст книги "Возмездие"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 29

Работа над автобиографией Лартона Питса была в разгаре. Хауэлл построил книгу, примерно придерживаясь того же порядка, в котором шли магнитофонные записи, и просиживал над ней по три-четыре часа подряд, мобилизовав все свои журналистские навыки, приобретенные за время работы в газете. Он печатал, почти не думая. Хауэлл был уверен, что книга получится небольшая, страниц сто пятьдесят-сто шестьдесят типографского текста. Он считал этот объем идеальным. Ему такой объем нравился, во-первых, потому что халтурить было довольно противно, а во-вторых, Хауэлл чувствовал бы себя преступником, если бы бессмысленно продлевал муки читателей, которые почему-либо решили бы дочитать сей опус до конца.

Хауэлл на мгновение остановился и попытался подобрать нужное выражение. Однако оно выскочило из памяти, и Хауэлл достал из кассетника пленку, на которую он наговаривал текст в начале работы. Вставив кассету в магнитофон, он прокрутил пленку до половины и нажал на кнопку. К удивлению Хауэлла, вместо его собственного зазвучал голос Бо Скалли: шериф рассказывал об О’Койненах, о письме, которое от имени Джойс написала ему Кэтлин. Хауэлл вспомнил, что в тот день, когда к нему пришел Бо, магнитофон работал в режиме управления голосом. Хауэлл прослушал историю Бо, нажал на «стоп» и перемотал пленку назад. Почему-то он подумал, что иметь такую запись очень даже неплохо.

К домику подъехала машина, и через мгновение в комнату ворвалась Скотти.

– Ну, что у нас на обед? Хоть какая-нибудь еда осталась?

– Я сегодня утром ездил в магазин, – сказал Хауэлл, убирая пленку. – Так что у нас все есть.

– Потрясающе! Я умираю с голоду.

– Плохо только то, что тебе придется готовить. У меня нет сил. Я сегодня весь день работал, как вол.

– Выпить хочешь?

– Конечно. Налей мне виски. Я заслужил.

– Да ладно тебе! – усмехнулась Скотти, подавая ему выпивку. – Я не верю, что ты работал настолько усердно.

– Да, но ведь я работал не только над книгой. Я еще занимался дедукцией. И, по-моему, кое до чего додумался. – Хауэлл выдвинул ящик письменного стола и достал отксерокопированные листки с записями Бо.

– Ну, и до чего ты додумался?

– Сейчас расскажу, но прежде я хочу тебе сообщить, что мы сегодня с Бо встретились в закусочной, и я сорвал с тебя последнюю жалкую маску.

Скотти изумленно уставилась на него.

–  …Чтоты сделал?

– Рассказал ему все. Сказал, что ты глупая желторотая журналистка, которая бросила работу, не поладив с коллегами – а вернее, получила коленом под зад – и поверила неподтвержденным слухам. Я красочно описал, как ты из кожи вон лезла, но ничего не обнаружила, и добавил, что, наверное, очень скоро ты сдашься и, поджав хвост, вернешься в Атланту.

– Черта с два я вернусь!

– Конечно, но я надеюсь, Бо мне поверил. Это поможет тебе… вернее, нам с тобой… уцелеть.

Брови Скотти полезли вверх.

– Так-так. Хороший ход. И кого это может сразить?

– Нас, если ты будешь выпендриваться. Я вовсе не уверен, что Бо купился на мои байки. Для нас разумнее всего действовать так, как если бы он мне поверил.

– Я тебя понимаю. Ну, а все-таки до чего ты додумался?

– На самом деле мне просто повезло. Дедукция тут в общем-то ни при чем, – Хауэлл разложил листки бумаги на столе. – Я выяснил, что такое «ПАОС».

Скотти заглянула ему через плечо.

– Что-то?

– Так вот. «АОС» – это «Аэропорт Округа Сазерленд».

– Как? Я даже не подозревала, что в округе Сазерленд есть аэропорт.

– Можно считать, что его почти нет. Это просто взлетная полоса, поросшая травой. Примерно в миле, чуть поменьше, от дома Келли. Там стоит пара маленьких самолетиков, которые, судя по их виду, используют не так уж часто. Еще там есть заброшенная хижина – наверное, там когда-то был местный клуб авиалюбителей – матерчатый конус для определения направления ветра и, что самое важное, посадочные огни.

– Посадка в аэропорту округа Сазерленд, – прочитала Скотти, поглядев на бумаги. – ПАОС.

– Так, что еще?

– Еще мы знаем дату и время! – ликующе воскликнула Скотти.

– Да, если они не изменились, – кивнул Хауэлл. – Поэтому я и рассказал все Бо. Мне не хотелось, чтобы он разнервничался и передоговорился. И все же ты не спускай глаз с телетайпа, о’кей?

– Разумеется. Я хочу съездить в аэропорт и взглянуть на взлетную полосу.

– Ни в коем случае! Ты и близко не должна подходить к аэропорту. Мы не знаем, кто сообщники Бо. Вполне может быть, что за аэропортом заранее установлена слежка. Остается только надеяться, что и меня там не засекли.

Скотти кивнула.

– Я понимаю. Как ты считаешь, у нас уже достаточно материала, чтобы отправиться в Бюро расследований штата Джорджия или даже в ФБР?

– Пожалуй, да, но, по-моему, нам лучше пока воздержаться.

– Это еще почему? Нам же нужно устроить ночью на летном поле засаду. Мне вовсе не улыбается самой арестовывать Бо; ты правильно говоришь, мы не знаем, сколько у него сообщников.

– Не волнуйся, мы этого делать не станем. Но звонить сейчас в Бюро расследований тоже не надо. Бо узнает о расписании полетов из телетайпных сообщений. Они могут поступать из любого штата, округа, места или… из офиса ФБР. Если мы обратимся сейчас к властям, наше сообщение могут перехватить. И если полет будет отменен, то что останется в нашем распоряжении?

– Только фальшивый паспорт. Больше ничего.

– Верно. Поэтому я думаю, самое разумное – это приехать в назначенную ночь на аэродром и раздобыть вещественные доказательства наших обвинений. Если нам удастся представить доказательства и, может быть, определить, какую роль играет во всем этом Бо, тогда властям придется пошевелиться. И уж газета, наверняка, поднимет шум.

– О, да! – восторженно воскликнула Скотти. – Они подпрыгнут до потолка, когда я принесу им такой материал.

– Если ты хочешь, чтобы они подпрыгнули до потолка, нужно принести им фотографии. У тебя есть фотоаппарат?

– Да, «Никон» с пятью объективами.

– Хорошо. Я попросил одного знакомого, и он уже выслал нам очень чувствительную фотопленку, полдюжины штук. Мы сможем запечатлеть их физиономии и опознавательные знаки самолета. И все это только при свете звезд! – Хауэлл притянул Скотти к себе и заглянул в глаза. – Послушай, Скотти, нам осталось подождать несколько дней. Старайся не особенно высовываться в конторе, о’кей? Если операция сорвется, то непременно кто-нибудь пострадает, и скорее всего, это будем мы.

– Я буду сидеть тихо, обещаю, – сказала Скотти.

– И мне нужен револьвер. Сейчас.

Скотти отпрянула.

– Но я не знаю…

– Послушай, с Бо шутки плохи. С этим револьвером ты только влипнешь в историю.

Скотти опустила глаза и немного подумала.

– Черт! Ладно, так и быть, – наконец пробормотала она, подошла к сумочке и выудила из нее маленький револьвер.

Хауэлл разрядил его и положил патроны в ящик письменного стола. На душе стало полегче, но ведь оставалось только три дня, и Хауэлл чувствовал, что если за это время не разгадать тайну О’Койненов, ему больше никогда не представится такой возможности. А тем временем столько всего нужно было сделать!

Глава 30

Бо вышел из конторы и медленно поехал по городу. Когда Джон Хауэлл выложил ему все начистоту насчет Скотти, шериф вздохнул с облегчением, но теперь ему почему-то было не по себе. Он читал детективные материалы Хауэлла, его книгу, понимая, что перед ним умный и цепкий репортер, и остерегался Хауэлла. Утверждение, что Скотти – начинающая, совсем неопытная журналистка, звучало правдоподобно, и Бо перестал ее бояться, но с Хауэллом дело обстояло иначе. Бо был встревожен.

В Швейцарии у него хранился миллион долларов, и ему не было смысла рисковать из-за каких-то восьмидесяти тысяч, если он хотел остаться в Америке. Бо был жаден, но не глуп. В мозгу его звучал тревожный звоночек, и, толком не понимая, о чем его предупреждают, Бо все же решил прислушаться.

Он подъехал к автостоянке возле продуктового магазина Минни Уилсон за несколько минут до условленного срока и немного посидел в машине. Когда же осталось всего полминуты, вылез из автомобиля, подошел к телефону-автомату, установленному на стоянке, набрал номер, опустил в автомат пару монет и чуть-чуть подождал. Трубку сняли, не дождавшись конца первого гудка.

– Все в порядке, я получил ваше сообщение.

– У нас проблемы. Все отменяется.

– Какие проблемы?

– Тут рыщет репортер, – Бо не счел нужным упомянуть, что репортер больше трех месяцев проработал в его конторе. – Вероятно, пошли слухи.

– Он знает что, где и когда?

– Нет, но…

– Никаких «но». Мы уже начали действовать.

Бо покрылся испариной.

– Я тут решаю, действовать или не действовать! Все отменяется!

– Знаете, что я вам скажу, Скалли? Эту перевозку налаживали почти год. Все это время товар хранился в джунглях. Количества, которые мы перевозили в последние годы на маленьких самолетиках, ничтожны по сравнению с этим. На организацию этого маршрута ушла уйма времени и куча денег, и люди, вложившие деньги, ожидают большой прибыли. Как по-вашему, почему вы получаете восемьдесят?

– Но послушайте…

– Наш самолет третий по счету, было решено использовать три самолета для того, чтобы сбить со следа ищеек ФБР. У нас жесткий график: нужно вовремя забрать груз и вовремя доставить его на место. Мой самолет уже вылетел сегодня утром, завтра он заберет товар и привезет его, когда вы сказали. Если у вас там есть трудности, преодолейте их. Вы меня поняли? И послушайтесь дружеского совета. Вы прислали подтверждение неделю назад. Все пришло в движение. Если товар не будет доставлен и распространен вовремя, как вы обещали, вы будете единственным виновником. Люди, с которыми вы имеете дело, не дадут вам прожить и часа. Вы думаете, там на вас нет управы? Да вас там наверняка достанут! Значит так: или самолет приземляется, выгружает товар и улетает по расписанию, или вас убьют. На месте. Ясно?

Подмышки Бо взмокли от пота, липкие струйки текли по телу.

– Да, пожалуй.

– Никаких «пожалуй»! Мы действуем, как и договорились, да?

– Да. О’кей.

– Скажите: «Договорились».

– Договорились.

– Ладно, я так и передам.

И связь прервалась.

Бо повесил трубку и прислонился лбом к холодному стеклу телефонной будки. Ему и в голову не приходило, что здесь у них могут быть свои люди. Может, конечно, это блеф, а может, и нет. Если то, что связной сказал о грузе, соответствует действительности, то держать здесь своего человека вполне логично. Он бы и сам так поступил, если бы стоял во главе этого дела… Бо несколько раз глубоко вздохнул и решил: будь, что будет. Но нужно позаботиться о том, чтобы все прошло гладко.

Бо снова сел в машину. Однако, выруливая на проезжую часть, вдруг заметил нечто, привлекшее его внимание. Всего в сотне ярдов, на кладбище, расположенном на вершине небольшого холма, стояло двое мужчин. Один на четвереньках подстригал кустики, другой наблюдал за работой. Бо поставил машину на ручной тормоз и достал из «бардачка» бинокль.

За могилами семейства Скалли ухаживал Бенни Поуп, рабочий с бензоколонки. А расплачивался с ним, достав деньги из кармана, Энда Маколиф.

Бо подождал, пока Маколиф вернулся к машине и поехал в город. Тогда Бо тоже завел мотор и двинулся вслед за ним. Адвокат остановился возле своей конторы, бросил несколько монет в автомат на стоянке и пошел по улице, направляясь в кафе Бубы. Бо поставил свою машину и пошел за ним.

– Как дела, Мак? – спросил Бо, садясь напротив юриста.

– Неплохо, Бо.

Бо заказал кофе и размешал сахар.

– Мак, – произнес он, глядя в окно, – я тут как-то был на старом кладбище… впервые за долгое время… и заметил, что могилы моих родных ухожены, там даже были свежие цветы. Я очень удивился, потому что сам я никогда ничего такого не делал, а все мои родственники умерли и лежат на этом кладбище.

Бо сделал паузу, чтобы последить за реакцией адвоката. Но никакой реакции не было. Маколиф уставился в стол и молча пил кофе.

Бо продолжал:

– Особенно я удивился потому, что все остальные могилы, в том числе и твоих родственников, совсем неухоженные и заросшие. Однако буквально пару минут назад я видел тебя там: ты платил Бенни Поупу за то, что он приводил в порядок могилы моих родных. Нет, ты не думай, я, конечно, ценю твою заботу, но мне любопытно, почему ты так печешься о моих родственниках, а о своих такой заботы не проявляешь?

Маколиф отхлебнул глоток кофе и поставил чашку на стол.

– Извини, Бо, но я не могу тебе объяснить.

Бо изумленно уставился на юриста.

– Но почему?

Маколиф положил полдоллара на столик и поднялся с места.

– За кофе я расплатился, Бо, а вот о кладбище говорить не могу. Пожалуйста, не допытывайся.

Он повернулся к Бо спиной и вышел из заведения Бубы.

Бо откинулся на спинку стула и молча смотрел вслед адвокату. Он пил кофе примерно час и все думал, думал… и наконец кое-что сообразил… то была лишь мимолетная мысль, не более того… Но чем больше он размышлял на эту тему, тем разумнее казалась Бо его догадка: картина складывалась очень даже стройная, и в результате шериф решил, что если все действительно так, как он предполагает, то у него появляется новое основание крепко держаться за Сазерлендский округ. И черт с ней, со Швейцарией!

Развязка близилась, Бо это чувствовал. Но в трудную минуту Бо Скалли может за себя постоять! Он давным-давно – еще в Корее, да и потом тоже – убедился, что его инстинкт самосохранения очень силен, и не сомневался, что в нужный момент сделает все необходимое, чтобы выжить. И не важно, кто при этом пострадает! Это и раньше не имело значения, хотя потом ему порой снились страшные сны, и сейчас тоже неважно. Он сделает все, что потребуется.

Энда Маколиф зашел в свою контору, повесил плащ и тяжело плюхнулся на новый диван. Он не переставал недоумевать, как его угораздило вляпаться в эту историю… Энда встал, открыл новый сейф, вынул папку и снова прочитал бумагу. Он не желал ничего об этом знать! Если бы у него возникло хоть малейшее подозрение насчет того, что случилось бог знает сколько лет назад, он никогда бы не стал связываться, но теперь он знал почти все, а подозревал еще больше. Энда долго смотрел на конверт, лежавший в сейфе. На нем стояла подпись Бо, выступившего в роли свидетеля. Энда с трудом удержался от того, чтобы разорвать конверт и прочитать вложенные в него бумаги.

Он знал, что Хауэлл тоже напал на след. Отец Гарри рассказал Энде о своем приходе к Хауэллу и о вопросах, которые задавал журналист. Маколиф прочел старику нотацию и надеялся, что теперь отец Гарри не будет попусту молоть языком. А главное, ведь это он, Энда, первым заронил подозрение в душу Хауэлла. Какую же он сморозил глупость, сколько вреда причинил!.. Но он тогда ничего не знал… Ему хотелось лишь досадить Эрику Сазерленду, пощекотать ему нервишки. Если бы он знал!.. Если бы Сазерленд раньше открыл ему правду!

Энда чувствовал, что обратно в бутылку, джина уже не загнать. Но вдруг можно хоть немного уменьшить нанесенный вред? Маколиф полагал, что больше ничего поделать нельзя.

Глава 31

Хауэлл страшно нервничал. Уже наступило девятое число, и на следующее утро в половине четвертого должен был прибыть самолет Бо Скалли, а ничего еще не было готово. Как жаль, что у него в запасе нет нескольких дней, а лучше недели! Тогда бы все было в порядке. А так… проклятую пленку до сих пор не удалось получить. Без нее же Скотти не могла сделать фотографии, а воспользоваться вспышкой в такой ситуации было нельзя. Хауэлл уже дважды звонил в Атланту, и приятель оба раза уверял его, что посылка вот-вот придет.

Но еще больше беспокоило Хауэлла то, что он ни на шаг не продвинулся на пути к разгадке тайны О’Койненов. Он надеялся, что это будет как-то связано с уликами, которые соберет Скотти, но ничего подобного не случилось. Хауэлл чувствовал, что он проигрывает.

И нужно-то было узнать всего пару вещей, но он не понимал, как это можно выяснить. Хауэлл отправился повидать священника, отца Гарри, но, выпив бутылку хорошего ирландского виски, старик совершенно замкнулся. Он вообще не пожелал говорить об О’Койненах! Хауэлл решил, что кто-то велел старику держать язык за зубами.

В ящике лежало почтовое извещение. Наконец-то можно будет получить пленку… но вообще-то лентяй-почтальон мог бы и принести бандероль. За доставку ведь уплачено… И все же Хауэлл не особенно разозлился из-за того, что придется съездить в город: он слишком нервничал и работать не мог. В ящике он обнаружил еще и письмо, присланное из Атланты: конверт был фирменный, с надписью «Нью-Йорк Таймс», адрес написан от руки, а в левом верхнем углу стояло имя «Аллен». Надо же, бывший босс…

«Писать не по делу, а просто так – не в его обычае», – подумал Хауэлл и разорвал конверт.

«Дорогой Джон! – говорилось в письме. – Я совсем не знаю, чем ты занимаешься. Через месяц открывается вакансия в Найроби. Тебя это не заинтересует?» Никаких заключительных слов не было, а просто стояла подпись: «Боб».

Хауэлл скомкал письмо и швырнул как можно дальше. Найроби! Это была давняя шутка: в Найроби Хауэллу меньше всего хотелось бы работать. Считалось, что он всегда может вернуться в «Таймс». Но этот ублюдок Аллен хотел сказать своим письмом, что если Хауэлл захочет вернуться, ему придется приползти на брюхе. На такое письмо даже не стоило отвечать. Ишь, размечтался, садист! Да, только этого еще не хватало… словно и без Аллена сейчас мало неприятностей…

Машина не пожелала заводиться. Хауэлл долго упорствовал, но в конце концов вынужден был признать, что у него кончился бензин. Он несколько раз молча стукнул по рулю, а потом позвонил на бензозаправку Эда Паркера. Эд пообещал прислать немного горючего.

Через несколько минут в грузовичке Эда Паркера приехал Бенни Поуп и вытащил из багажника пятигаллоновую канистру.

Он ухмыльнулся, поглядев на Хауэлла.

– Все до капли потратил, да? Ну, ничего, для этого и существует наша станция.

Бенни вылил бензин в бак автомобиля. Хауэлл сел за руль и после нескольких попыток мотор снова ожил.

– Ладно, я поехал, – сказал Бенни и повернулся к грузовичку.

– Погоди минутку, Бенни, – попросил Хауэлл.

Бенни вернулся, на его лице застыла обычная ухмылка.

– Да, сэр? Чем могу служить?

– Бенни, тебе ведь тут не нравится, не так ли?

Бенни был озадачен.

– Ну, почему? – сказал он. – Я вообще-то нигде больше не жил. А тут я родился и вырос. И мне нравится.

– Нет, я имел в виду здесь… возле этой хибарки, на этом краю озера…

Ухмылка сползла с лица Бенни.

Хауэлл старался говорить ласково и дружелюбно.

– Помнится, ты как-то сказал, что не хочешь приезжать сюда ночью, а когда ты привез сюда моторку, то не захотел спустить ее на воду. Почему?

– Ну… я просто нервничаю, когда попадаю в эту бухту, вот и все.

– Здесь что-то с тобой случилось, Бенни?

– Да, сэр, – без колебаний выпалил Бенни, – можно сказать, со мной тут случилось такое, что я не хотел бы повторить.

– Это связано с О'Койненами?

Бенни изумился.

– Вы знаете про О’Койненов?

– Не так много, как хотелось бы. Расскажи мне о том, что с тобой случилось.

Бенни прислонился к бамперу грузовика и указал рукой на озеро.

– Однажды я тут был… вон там… я удил рыбу и вдруг увидел то, что под водой.

– Бенни, – сказал Хауэлл, – сейчас, конечно, рановато, я понимаю, но мне хочется выпить с тобой по рюмке.

Они зашли в дом, и Хауэлл от души плеснул в оба бокала виски. Через полчаса ему стало ясно, что у них с Бенни Поупом была одна и та же галлюцинация. Только Бенни считал, что это – реальность.

– Да, я понял, Бенни: ты не сомневаешься, что то была машина Эрика Сазерленда. Но ты абсолютно уверен, что за рулем сидел именно он?

Бенни старательно наморщил лоб, припоминая.

– Нет, вообще-то нет. Я просто так думал, ведь машина-то была мистера Сазерленда.

Хауэлл подался вперед.

– Слушай, Бенни, а что случилось, когда машина уехала? Ты не помнишь?

– Видите ли, сэр… я в ту ночь был не в форме. Я уже порядком нализался. Тогда у меня была привычка устраивать вечером небольшой пикничок, на который я брал пару бутылок.

– Но все-таки что случилось после того, как машина уехала? Ты не помнишь?

– Я помню только шум. Громкий шум, он доносился откуда-то издалека. А потом я, по-моему, отключился и пришел в себя только когда стало светло.

– Проснувшись, ты посмотрел еще раз на дом О’Койненов?

– Да, сэр, посмотрел. Но не на дом, а на то место, где он когда-то стоял. Сам дом уже скрылся под водой.

Хауэлл забрал на почте фотопленку и расписался в получении бандероли. Потом сел в машину и поехал по городу в южном направлении. Только два человека могли рассказать Хауэллу то, что его интересовало: о событиях, произошедших ночью в 1951 году. Один из них уже солгал: теперь настало время повидаться с другим.

Раньше соваться к Эрику Сазерленду было опасно, но теперь, когда Хауэлл почти дописал автобиографию Лартона Питса, он уже не опасался, что Сазерленд рассвирепеет. Хауэллу, конечно, приходило в голову, что если Сазерленд избавился от О’Койненов, то он, не моргнув глазом, избавится и от пронырливого репортера. Поэтому Хауэлл считал разумным предупредить Сазерленда о том, что его подозрения разделяют многие жители Атланты. Таким образом он надеялся себя подстраховать. Наверное, он проявлял неосмотрительность, вступая в конфронтацию с Сазерлендом, но у него было стойкое ощущение, что разгадку он получит или сегодня, или никогда, потому что времени почти не осталось.

Хауэлл объехал вокруг большого дома и остановился у парадного подъезда. Все выглядело очень мирно: солнце светило, цветы благоухали. Как-то все будет тут выглядеть после этой встречи? Ведь он, можно сказать, входит в клетку со львом…

Хауэлл вылез из машины и подошел к входной двери, она была приоткрыта. Он нажал на кнопку и явственно услышал звонок. Однако, к двери никто не подходил. Куда запропастился старик Альфред? Может, поехал за продуктами? Неужели и кухарки нет дома?

Хауэлл толкнул ногой дверь, она приоткрылась примерно на фут, и он просунул голову в образовавшуюся щель.

– Эй! – крикнул он. – Есть кто-нибудь дома?

И тут же поймал себя на мысли, что лучше бы никого не оказалось. Он до сих пор побаивался Сазерленда. И безумно хотел побыть хоть немного один в его доме!

– Мистер Сазерленд! – Хауэлл открыл дверь пошире и ступил в холл. Когда он шел по блестящему паркету красного дерева, его шаги отдавались негромким эхом. – Эй! Есть кто-нибудь?

Хауэлл на свой страх и риск дошел до двери, выходившей на открытую веранду на задах дома, откуда открывался вид на озеро. Там тоже ни души… Он прошел по лужайке до маленького домика, в который недавно вторглись они со Скотти. И там никого не было: дверь оказалась заперта, а Хауэлл на сей раз не запасся кредитной карточкой магазина «Нейман-Маркус».

Он торопливо вернулся к большому дому и еще несколько раз крикнул: «Эй! Есть кто-нибудь?» Ему стало ясно, что он в доме один, и хотя Хауэлл не знал, сколько ему удастся пробыть одному, соблазн оказался слишком велик. Офис Сазерленда он уже обшарил, теперь очередь за кабинетом… Не крадучись – вдруг в доме все-таки кто-то есть? – Хауэлл пошел к кабинету. Подойдя поближе, он увидел свое отражение в витрине, за которой была выставлена коллекция оружия. Одна створка витрины была открыта. Потом Хауэлл увидел голую ногу…

Он остановился, как вкопанный, и какое-то время смотрел на нее. Ступня была большой, узкой и очень белой. Пальцы казались чересчур длинными. Это была нога высокого мужчины. Хауэлл сделал шаг вперед. Другая нога оказалась на месте, только она была повернута под странным углом. Хауэлл сказал себе, что это ноги покойника, высокого мужчины, белого человека.

Он сделал еще два шага, вошел в комнату и, превозмогая ужас и отвращение, взглянул на все остальное. Труп в шелковой пижаме и халате соскользнул с дивана и полулежал, привалившись к подлокотнику. На стене над диваном, скособочившись, висела изуродованная гравюра с изображением сцены охоты, по ней растеклось довольно большое количество мозгов Эрика Сазерленда. Хауэлл снова перевел взгляд на труп. От головы осталась лишь нижняя челюсть, прикрепленная к полупустой оболочке, которая когда-то звалась затылком. Уши при этом сохранились.

Хауэлл стоял, не шевелясь, и старался дышать нормально. Ему приходилось видеть покойников, но такое он видел впервые. И потом он никогда не попадал первым на место преступления… Хауэлл медленно и осторожно оглядел комнату. Возле трупа лежало ружье с красивой гравировкой на прикладе. Рядом валялся желтый карандаш. Все, похоже, было на месте. Хауэлл приблизился к письменному столу, стараясь не споткнуться и не наступить куда не надо. Достав из кармана шариковую ручку, он подцепил ей второй ящик письменного стола и выдвинул его. Пошарил ручкой в ящике. Ничего необычного: скрепки для бумаг, клейкая лента, чековая книжка… Хауэлл открыл другие ящики. Стопка банковских документов, какие-то канцелярские принадлежности, марки… Все то, что обычно хранится в письменном столе.

Хауэлл подсунул кончик ручки под пресс-папье и приподнял его. Пусто. Похоже, Эрик Сазерленд не оставил предсмертной записки. Во всяком случае, на виду. Хауэлл присел на корточки и посмотрел на сейф, находившийся у стола. Он не умел вскрывать сейфы, но зато хорошо знал человеческую натуру. Встав на колени, Хауэлл снова выдвинул при помощи шариковой ручки ящики стола и еще раз все хорошенько обшарил. Ничего… Он встал и осмотрел выдвижной столик стенографиста, располагавшийся справа. К доске был прикреплен листок с номерами телефонов: конторы шерифа, банка, нескольких банков в Атланте. Энды Маколифа. Хауэлл задвинул доску обратно и выдвинул такую же, только слева от письменного стола. Поверхность доски оказалась чистой, однако с краю Хауэлл разглядел слегка выступавший клочок скотча. Он выдвинул доску до самого конца. Цифровая комбинация была напечатана на бумажке, приклеенной к внутренней поверхности доски.

Хауэлл взглянул на часы. По его оценке, он пробыл в доме меньше пяти минут, а в кабинете – ровно половину этого времени. Хауэлл подбежал к входной двери и выглянул из дому. Вокруг все еще было пусто. Он бегом вернулся в кабинет, скинул ботинки и снял носки. Потом быстро надел носки на руки, встал на колени перед сейфом и набрал комбинацию цифр. Безрезультатно. Хауэлл попробовал снова, на сей раз он был более аккуратен, и ручка поддалась. Дверь сейфа раскрылась.

Сейф был забит самыми разными бумагами. Эрик Сазерленд явно был из тех, кто предпочитает держать все важные бумаги под замком, не доверяя запертым ящикам письменного стола, где их могут обнаружить люди, подобные Хауэллу. Он быстро проглядел содержимое сейфа. Дышал Хауэлл теперь тяжело: он боялся, что в любой момент в кабинет кто-нибудь зайдет. В сейфе хранилось множество документов – наверное, о передаче Сазерленду фермерских участков. Еще там была куча денег: двадцати-, пятидесяти– и стодолларовые бумажки. Какие-то бухгалтерские счета… Хауэллу было некогда всем этим заниматься. Внимание его привлек толстый ярко-голубой конверт. Он казался совсем новым. Не снимая носков, Хауэлл долго возился с веревочным узлом, и наконец развязал его. Документ назывался «Моя последняя воля и завещание». Хауэлл торопливо прочитал его, отметив про себя, что дворецкому, кухарке и садовнику оставлены небольшие суммы. Немного – довольно мало! – Сазерленд пожертвовал на нужды благотворительности. Когда же дело дошло до основного капитала Сазерленда, Хауэлл оторопел. Он перечитал первый параграф дважды, поскольку у него не было уверенности в том, что он правильно понял его смысл, а потом прочел еще две страницы, стремясь читать как можно быстрее, но чтобы содержание при этом от него не ускользало. Завещание было заверено Эндой Маколифом и двумя другими людьми, которых Хауэлл не знал. Однако больше всего его поразило – буквально пригвоздило к месту! – то, что следовало за текстом завещания. Хауэлл пожирал глазами эти строчки. Он был всецело поглощен чтением и не сдвинулся бы с места, даже если бы в комнату ворвался целый полицейский отряд.

Дочитав бумагу, Хауэлл огляделся. У Эрика Сазерленда имелась копировальная машина, но в спальне ее не было. Где же он видел этот агрегат? Ах, да! В офисе на задах дома… Хауэлл посмотрел на часы. Он пробыл в доме целых восемь минут, может, даже больше. Он прикинул, сколько времени понадобится, чтобы выйти отсюда, взломать дверь, подождать, пока машина нагреется, и снять копию? Пять-шесть минут… и при этом дверь нужно вскрыть очень аккуратно… В письменном столе Сазерленда Хауэлл ключей не обнаружил. Поскольку покойник был в пижаме, значит, ключи скорее всего наверху, в его спальне – обычно такие вещи мужчины хранят в карманах.

Нет… Это слишком долго и рискованно. Он не может угодить в тюрьму, во всяком случае сейчас такую роскошь позволить себе нельзя. Хауэлл положил завещание обратно в конверт, перевязал его и убрал в сейф. Закрыл дверцу, повернул ручку и запер сейф.

Затем снял с рук носки, взял телефонную трубку и позвонил в контору шерифа. К телефону подошла Скотти.

– Бо у себя?

– Да, – полушепотом ответила Скотти. – А зачем он тебе. Что-нибудь случилось?

– Дай-ка мне его. Прямо сейчас!

Он услышал, как Скотти подозвала Бо.

– Привет, Джон! Ну, как дела?

Хауэлл взглянул на часы.

– На моих часах без четверти одиннадцать, Бо. А на твоих?

– Без трех с половиной. Ты позвонил, чтобы сравнить наши часы? Я покажу тебе мои, если ты покажешь свои.

– Пожалуйста, запиши где-нибудь время, Бо. Я сейчас у Эрика Сазерленда. Он мертв. Похоже, покончил с собой. Пожалуйста, приезжай как можно быстрее, хорошо?

За спиной Хауэлла раздался странный шум. Он повернулся и увидел дворецкого Альфреда в пальто и шляпе, в руке у него была небольшая сумка. Альфред смотрел, выпучив глаза, на труп Эрика Сазерленда. Потом он снова издал тот же звук, пошатнулся, налетел на стул и тяжело рухнул на пол.

– Джон! Что там такое?

– Подожди!

Хауэлл наклонился над дворецким и оттянул ему веко: зрачок моментально сократился. Он пощупал пульс: сердце билось сильно и быстро. Хауэлл взял с кресла подушку, положил дворецкому под ноги и вернулся к телефону.

– Альфред, вероятно, куда-то уходил и сейчас пришел домой. Он упал в обморок, но я думаю, скоро оклемается.

– Подождите меня вместе с Альфредом и ничего не трогайте. Слышишь?

– Конечно.

– Я приеду через пару минут.

Хауэлл сел на стул и надел носки и ботинки. Только бы Альфред не заметил, что он стоял босиком!