Текст книги "Роковое дерево Книга пятая (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 12, в которой речь пойдет о совпадении

Они продрались сквозь заросли ежевики на берегу реки к началу тропы и двинулись в сторону лей-линии Большой долины. Кит шел впереди, Касс старалась ступать за ним след в след. Они провели тяжелую ночь в каменном гроте над рекой, рано встали и теперь шли к лей-линии, надеясь встретиться с Вильгельминой. Утренний туман цеплялся за скалы и стекал на тропу; вода капала с торчащих камней наверху, уходя в густой мох. Они шли, а небо светлело, воздух становился теплее по мере того, как солнце набирало силу и высоту. Достигнув груды камней, отмечавшей место, где начиналась лей-линия, Кит вытянул руку перед собой.

Касс смотрела на узкую тропу, с сомнением поджав губы.

– Что-нибудь чувствуете?

Кит покачал головой.

– Пока нет. Но мы вовремя.

Касс собирала ежевику на лист кувшинки. Она села и начала завтракать ягодами.

– А что мы будем делать, если Мина не явится?

Кит сел рядом с ней и потянулся к листу.

– Я думал, – рассеянно сказал он, отправляя в рот несколько спелых ягод. – Можем вернуться в Прагу и подождать ее там. Так и сделаем, если она не появится в ближайшее время – но я бы предпочел подождать здесь еще хотя бы один день. – Кит потер щетину на щеке. – Вернемся к тису и посмотрим. Честно говоря, я все равно не могу придумать, что с ним делать. Вообще вся эта затея, похоже, лишена смысла.

Достав из рюкзаков еду, они основательно закусили, а потом сидели, разговаривали. Над краем каньона взошло солнце. Время от времени Кит проверял, активна ли силовая линия, пока наконец не сообщил, что чувствует покалывание на коже. Мина не появлялась. Активность лей-линии быстро пошла на спад и затихла. Кит встал и сказал:

– Что ж, свою часть договоренности мы выполнили. Попробуем еще раз вечером. Вернемся к дереву.

– У меня есть идея получше. Я хотела бы посмотреть на ту пещеру.

– Какую пещеру? – не понял Кит.

– Ту, с картинами. Мне бы очень хотелось взглянуть на них.

– Ладно. Почему бы и нет? – Кит немного подумал. – Дерево же не убежит. Сходим к нему позже. – Он пошел обратно по тропе. – Носовой платок еще у вас?

– Тот, с пятном? Разумеется, он при мне. А зачем?

– В пещере скажу.

Они молча спустились по тропе. Лес вокруг полнился звуками. Достигнув дна ущелья, Кит пошел по каменистому берегу. По дороге Касс собирала ягоды, а Кит настороженно посматривал по сторонам, нет ли поблизости шакалов, волков или медведей. Навыки, полученные в племени, быстро возвращались. Он подумал, что это похоже на езду на велосипеде. Однажды научившись ездить, уже не разучишься. Немного практики, и он снова в форме.

– Присматривайтесь к ракушкам на берегу, – сказал он Касс. – Медведи и прочие звери едят моллюсков, после них остаются пустые раковины. Они бы нам очень пригодились.

– Зачем?

– Факелы, – ответил Кит. – Галерея вымерших животных на приличном расстоянии от входа. Нужен будет свет.

– А ракушки тут причем?

– В них можно набрать смолы.

– Смола – из сосен? Это нетрудно. Сосен здесь полно.

Они продолжали идти вдоль берега, время от времени останавливаясь и подбирая пару раковин. В одном месте им попался целый холмик из раковин.

– Выдры, – сказал Кит, рассматривая обломки. Многие ракушки оказались разбиты, но несколько вполне годились для дальнейшего использования. Они смыли с них песок и двинулись дальше вдоль реки, огибавшей подножье высокого известкового утеса. Повернув за угол, они встретили небольшое стадо бизонов – семь взрослых и пять молодых – животные пили на мелководье.

– Бизон bonasus giganticus! – с ходу определила Касс. – Потрясающе! Я видела раньше их кости. Они родственники современным зубрам. – Бизоны настороженно косились в их сторону. – Кажется, они не очень агрессивны.

– Если не соваться между матерью и теленком. Я этот урок усвоил на собственном опыте. – Обойдя по большой дуге стадо, они продолжили путь по берегу.

– Вон там поднимемся наверх, – Кит указал на огромные сосны в нескольких сотнях ярдов впереди. – Там должно быть подходящее место.

Оказавшись в сосновом бору, Кит осмотрел деревья, ища отломанные ветви, из-под которых текла смола. Такие нашлись. На одном дереве он заметил глубокую рану на стволе. Лось, или какое-то другое животное использовало сосну как когтеточку; смола местами успела свернуться, а местами все еще текла из тела дерева.

– То, что надо, – удовлетворенно сказал Кит. – Делаем вот так. – Взяв раковину, он начал острым краем соскребать смолу, обламывая затвердевшие куски. Раковина быстро наполнилась до половины.

Тем временем Касс отошла чуть в сторону и крикнула оттуда:

– Эй! Думаю, я тут на жилу напала. – Она показывала на верхние ветви. – Посмотрите, там обломилась большая ветка, и смолы собралось много.

Действительно, примерно на двухметровой высоте гроза обломила мощный сук, и из раны все еще вытекала смола. Она образовала липкий комок размером с большой грейпфрут.

– Отлично, – похвалил Кит. – Только вот как до него добраться? – Он измерил обхват дерева. – Я не достану, – сказал он, – а ствол слишком велик, чтобы залезть на него.

– Подсадите меня, – решительно сказала Касс. Она взяла раковину, а Кит сложил руки так, чтобы она могла встать на них. – Замечательно, – оценила Касс, ставя вторую ногу ему на плечо. – Теперь просто держите меня. – Она принялась соскребать смолу, складывая куски в раковину. – С вами там все в порядке? – спросила она.

– Не торопитесь, – сказал Кит, чуть слышно покряхтывая от напряжения. – Я мог бы так целый день стоять.

– Очень по-рыцарски.

– Это мое второе имя.

Она рассмеялась и почувствовала, как напряжение последних дней отпускает ее.

– Все. Хватит.

Когда Касс снова оказалась на земле, Кит разложил раковины у корней дерева, собрал кучу сухих веточек и сосновой коры. Затем он сложил все это в определенном порядке, достал из рюкзака кресало и начал разжигать огонь. Довольно быстро ему удалось развести небольшой костерок. Он начал плавить куски смолы, а Касс отправил за тростником для факелов. Вернувшись, Касс поморщилась:

– Да, такой аромат не каждый день унюхаешь.

К тому времени, как факелы были готовы, Кит изрядно перемазался.

– Ну, вот, все готово. Идем в пещеру.

Он повел их дальше вниз по реке до каменной стены, вздымавшейся над долиной.

– Вон там, видите? – он указал на овальное отверстие в нескольких метрах от основания утеса. – Там вход в пещеру. Идите первой. Я зажгу факел и подам вам.

Кит помог Касс подняться по скале. Цепляясь за мелкие трещины, она дотянулась до входа в пещеру. Он протянул ей два незажженных факела и зажег свой. Как только смола загорелась, он, взглянув на солнце, перевалившее за полдень, и вошел в пещеру.

Подняв факел, он повел их узкими переходами, иногда настолько тесными, что протиснуться удавалось только боком. Впрочем, попадались и вполне просторные проходы, достаточно широкие, чтобы в них поместился двухэтажный автобус. Кит, помня о том, что импровизированные факела горят недолго, спешил. Когда они достигли длинной, относительно прямоугольной залы, он резко остановился и объявил:

– Вот! Дарю вам Зал Вымерших Зверей.

Подойдя к ближайшей стене, Кит поднял факел и осветил примитивное, но очень эспрессивное изображение носорога, выполненное красной и коричневой охрой. Рядом черный горбатый бизон защищал испуганного теленка, а на противоположной стене две рыжие антилопы дразнили большого медведя, раскинувшего лапы со смертоносными когтями. Обе стены заполняли изображения животных: маленькие лошадки с колючими гривами, зубр, преследуемый волками, внушительный лось с великолепными рогами, образующими корону, еще лошади, лохматый рыжий мамонт с длинным хоботом, быки и даже стадо курчавых овец.

– Невероятно! – выдохнула Касс благоговейным шепотом.

– Сюда посмотрите, – предложил Кит, медленно водя факелом перед гладкой стеной пещеры. Изменялось освещение и нарисованные существа, казалось, двигались; трепетный свет оживлял застывшие фигуры.

– Интересно, кто это рисовал?

– Кое-кого я знаю. – Кит указал на изображение медведя. – Я был здесь, когда люди расписывали стену… – Его голос дрогнул от воспоминаний. С тех пор он не видел своих друзей.

Касс придвинулась к стене почти вплотную.

– Даже не верится… Неужто вы и впрямь видели этих удивительных художников?

– Большинство изображений уже были здесь, когда я пришел, – пояснил он. – Охотники пришли, чтобы рисовать дальше, а может, чтобы закончить начатое ранее. Но я видел, как они смешивали краски, как делали кисти. Они начали рисовать при мне.

– Невероятно, – повторила Касс.

– Это еще не все, – гордо сказал Кит. – Идите сюда… где-то здесь… – Он двинулся дальше по галерее и подошел к стене, где изображения животных сменялись абстрактными символами. Напротив красовались очень четкие и очень знакомые рисунки.

– Вы ведь видели такое раньше?

Касс открыла рот, подошла поближе и присела, рассматривая загадочные спирали и завитки с пересекающимися линиями и точками.

– Они точно такие же, как на фотографиях Джанни.

– Просто те же самые, – кивнул Кит. Он поднес факел поближе к стене и присмотрелся. – Только вот...

– Вас что-то смущает?

– Рисунков стало больше. – Он взмахнул факелом. – Слушайте, их точно прибавилось.

– Что это означает? – спросила Касс. – Думаете, кто-то добавил рисунки с тех пор, как вы были здесь?

– Вполне может быть… – прежде чем Кит успел договорить, факел у него в руке зашипел и начал гаснуть. – Быстро! Давайте следующий! – Взяв протянутый Касс факел, он поднес покрытый смолой конец к угасающему пламени. – Ну, давай же… – уговаривал он. Последний огонек не успел погаснуть, новый факел ожил.

– Чуть было не остались в темноте, – сказала Касс.

– Не то слово. – Он протянул руку. – Доставайте ваш носовой платок.

Касс вытащила платок и осторожно развернула его, прежде чем передать Киту. Он приложил ткань к стене и начал двигать ее вверх-вниз, пока не нашел рисунок, повторяющий узор на ткани.

– Вот! – воскликнул он, передавая факел Касс. Разгладив ткань, он приложил ее к стене рядом с символом.

– Идеальное совпадение, – озадаченно произнесла Касс.

– Это даже не совпадение, это просто одно и то же, – заметил Кит.

– Вы знали, что здесь будет этот рисунок?

– Догадался. Это же символы Карты на Коже. Они тут везде. – Он указал на маленькую пунктирную спираль на стене. – И этот тоже.

– Но как он здесь оказался?

– Здесь-то – ладно! Вот как он на платок попал?

Касс переводила взгляд с рисунка на стене на изображение на ткани. Кит наблюдал; он почти мог видеть, как несутся мысли у нее в голове. Блеснув глазами в свете костра, она повернулась к нему и спросила:

– Вы что-нибудь знаете о квантовой запутанности?

– Лучше сделать вид, что нет.

– Коротко, там такая история. Любой атом, который когда-либо взаимодействовал с другим атомом, становится запутанным или связанным. Учёные уже много лет знают это. На квантовом уровне это задокументировано, и теперь они способны отслеживать запутанность даже в более крупных объектах, а не только в частицах и атомах.

– Ужасные вещи вы рассказываете, Касс.

– Это папина специальность, не моя. Но я выросла на этом. В любом случае, дело в том, что все, что когда-либо контактировало, связано, – продолжала Касс. – А это, если подумать, практически все, что когда-либо существовало. Если вы хотите проследить взаимосвязи достаточно далеко, скажем, вплоть до Большого взрыва и всего, что за ним последовало, всю материю во Вселенной следует считать запутанной.

Перед Китом вновь встало видение разбивающегося чайника.

– Все связано, – пробормотал он. – Наверное, так. Но что это значит?

– Я могу высказать предположение – всего лишь предположение – атомы редкоземельных элементов в теневых лампах вступили в жесткое взаимодействие с энергией тиса, не так ли? А когда ваши лампы перегорели, редкоземельные частицы скопировали этот шаблон.

– Если все это правда, – сказал Кит, начиная понимать цепочку событий, – как вообще этот символ попал на ткань? Я не понимаю.

Касс внимательно посмотрела на платок.

– Видели, как птица врезается в оконное стекло? В одной из лабораторий, где я работала, была раздвижная стеклянная дверь, в нее то и дело врезались голуби. Когда так происходит, птица оставляет на стекле слабый пыльный отпечаток. Иногда даже отдельные перья видны. Это двухмерное изображение птицы, запечатленное на стекле.

– Значит, то, что мы видим на ткани, является записью взаимодействия лампы и дерева?

– Правильно, – сказала она. – Если бы папа был здесь, он бы сказал, что изображение на ткани – это двумерное представление создавшего его электромагнитного силового поля.

– Как очертания птицы, остановленной в полете. Хорошо, но дело в том, что редкоземельные элементы Густава никогда не были рядом с тисовым деревом.

– Но вы-то были, – возразила Касс. – Вы держали теневую лампу, когда она перестала работать. Не забудьте, перегоревшая лампа находилась в прямом контакте с тканью, пока я с ней работала. Вероятно, именно так и возникла связь. – Кончиком пальца она нарисовала символ на каменной стене. – Я предполагаю, что любое событие, достаточно сильное, чтобы перегорели ваши теневые лампы, создает спутанность как тогда, так и впоследствии. Вы были там, этого достаточно.

– Считаете, я запутался?

Касс улыбнулась.

– Да мы все запутались. Избежать этого нельзя. Все связаны со всем, от колыбели до могилы – и дальше. – Так лучше? Спокойнее?

– Не знаю, – ответил Кит. – Правда, не знаю.

– Я тоже не знаю, но тут есть над чем подумать.

В этот момент зашипел второй факел.

– Давайте новый, быстро, – сказал Кит. Он зажег последний факел от гаснущего пламени предыдущего и сказал: – Лучше нам выбираться отсюда, пока есть хоть какой-то свет.

Едва он успел произнести эти слова, как только что зажженный факел фыркнул, зашипел и погас, выпустив клуб дыма. Кит взмахнул им в тщетной попытке разжечь пламя. На глазах Касс маленькое красное пятнышко начало сжиматься, поморгало и погасло.

– О-о-о! Нет! – простонала она. Паника скрутила внутренности, когда плотная тьма навалилась со всех сторон, как каменная гора. Она рухнула так быстро и тяжело, что, казалось, высосала весь воздух из легких.

– Что теперь делать? – Ее голос подскочил на целый регистр. – Кит? Что мы будем делать? Мы в ловушке!

– Для паники нет оснований, – успокоил он. – Я привел нас сюда, я и выведу. Вы уж мне поверьте.

– Но как же мы без света? Что, если…

– Возьмите себя в руки, Касс. Это же не провал в реальности. Всего лишь погасший факел. – Он протянул руку в ее сторону. – Эй, где вы там? – Ее пальцы нащупали, схватили и лихорадочно сжали его руку. – Так. Сделайте глубокий вдох. Мы никуда не торопимся, – твердо сказал он. – Если будем торопиться, можем покалечиться, а если идти медленно, ничего с нами не случится. Хорошо? Ноги переставляем поочередно и аккуратно. Это все, что от нас требуется.

Медленно, как слепые сиамские близнецы, они пробирались обратно сквозь непроглядную тьму. Каждый шаг приходилось обсуждать; каждый пройденный метр воспринимался, как маленькая победа. Кит старался поддерживать хорошее настроение, рассказывая истории о годах, проведенных в племени Речного Города. Рассказал, как Дардок поймал его в ловушку для зверей и как клан принял его; описал, как люди племени спасли его от медведя, отогнав его камнями; описал встречу с Эн-Улом и то, как Древний научил его общаться, используя шестое чувство, которым обладали члены племени; рассказал о том, как вместе с молодыми охотниками строил Костяной Дом, как ему предложили присматривать за Древним, пока он спал… или не спал, а грезил.

Кита хватило бы надолго, но впереди он заметил слабый отсвет на камне стен, и уже очень скоро они стояли на пороге пещеры, глядя на предвечернее небо. После удушающей темноты пещеры бледно-желтое небо казалось ослепительным.

– Аллилуйя! – выдохнула Касс. Голос дрожал от облегчения. Болели зубы, и она не сразу поняла, что остаток пути проделала, стиснув челюсти. Она закрыла глаза и тихо пробормотала: – Спасибо Тебе, Боже, – затем повернулась к Киту и крепко обняла его. – Молодец, Кит. Вы это сделали.

– Мы оба это сделали. – Он глубоко вдохнул свежий воздух. – Не так уж и далеко пришлось идти.

Река внизу и все ущелье постепенно погружались в тень.

– И что дальше? – спросила Касс.

– Идем к силовой линии – и будем надеяться, что Вильгельмина нас ждёт.

ГЛАВА 13. Хурма, оказывается, горький фрукт

Император Лев стоял под небесно-голубым балдахином, ожидая прибытия гостей. Рядом с ним стояла его молодая жена, императрица Зоя, – на голове у нее сверкала золотая диадема, лицо хмурое, от такого взгляда молоко сворачивается. Брови насуплены, глаза сощурены так, что превратились в злобные щелки; короче – образ женщины, которую вынуждают делать что-то, чего она очень не хочет, и всем своим видом показывает неудовольствие. Вокруг королевской четы стоит толпа придворных чиновников, священников и дворян; площадь заняла фаланга в посеребренных доспехах, блестящих на солнце; их оружие, сегодня церемониальное, тем не менее наточено и вполне пригодно для дела.

Царь-завоеватель со своей свитой вступили на узкую улочку, ведущую к Бронзовым воротам. Барабанщики во главе процессии ускорили темп. Грохочущий звук эхом отражался от стен, эхо множилось, пока не показалось, будто город захватила десятитысячная армия. Византийцы стояли вдоль улицы, свешивались из верхних окон и с балконов – всем было интересно посмотреть на проходящую процессию. Никаких приветственных криков, дождя из розовой воды и лепестков цветов, праздничных гирлянд или аплодисментов. Никто не размахивает руками. Темноглазые жители столицы угрюмо наблюдали за пришельцами.

– Не очень-то они доверяют царю, – заметила Хейвен Джайлзу, наклонившись поближе, чтобы он мог расслышать ее сквозь грохот барабанов.

– А с чего бы им ему доверять? – пожал плечами Джайлз. – Никто не любит проигрывать войну.

Завоеватели двинулись ко входу во дворец, в толпе зазвучали смешки – сначала несколько гневных выкриков, потом просто недовольный гул, заглушенный грохотом барабанов. Пришельцы не реагировали. Кто-то бросил тухлое яйцо, за ним на пришельцев посыпались гнилые фрукты. Оскорбительные подношения иногда попадали в приезжих. Царь Симеон и ухом не повел; его царственный облик, разумеется, был выше мелких беспорядков, а вот его солдаты зорко примечали нарушителей спокойствия.

Этим все и закончилось бы, однако церемонии суждено было другое развитие.

Возле самых Бронзовых ворот из подворотни выскочила группа молодых отнюдь не восторженно настроенных горожан и начала забрасывать царя и его отряд всяким гнильем. Здесь расстояние было уже поменьше, и промахнуться было сложно.

Перезрелая хурма ударила царя в лицо, взорвавшись алыми брызгами. Царь остановился, обернулся, посмотрел вслед убегающим хулиганам и возобновил свое триумфальное шествие. Он так и предстал перед императором с лицом, перепачканным соком хурмы, на одежде виднелись следы плохо пахнувших остатков.

Император Лев, не ожидавший такого развития событий, очень опасался, как бы инцидент не повлиял на результаты переговоров. Он кивнул капитану охраны, и шестеро солдат выскочили из строя и погнались за смутьянами. Повернувшись к царю, он склонил голову перед завоевателем. Императрица только что не дрожала от ярости. Вся площадь, казалось, затаила дыхание.

Вернулись гвардейцы. Они тащили двоих упиравшихся возмутителей спокойствия. Даже издалека Хейвен разглядела, что молодежь одета в лохмотья. Босые, растрепанные и грязные, они явно принадлежали к тому сброду, который не восторженно относился к захватчикам. Этих двоих – судя по виду – братьев – выволокли на площадь и бросили к ногам императора. Рядом с каждым встали по двое солдат.

– Они же совсем мальчишки, – прошептала Хейвен.

– Да, молодые, – согласился Джайлз, – но безмозглые.

Император Лев указал на двух мальчишек, лежащих в пыли и о чем-то спросил Симеона. Симеон кивнул, а затем поманил своего гиганта-телохранителя. Из рядов царской охраны выступил солдат с боевым топором. По кивку императора солдат передал оружие телохранителю Симеона. Тот принял топор, пару раз взмахнул им, проверяя баланс, а затем рявкнул на охранников, державшим смутьянов.

Первого мальчишку вытащили вперед, и бросили на колени. Один солдат вывернул ему руки за спиной, другой схватил за волосы и потянул вперед. Юноша рыдал, умоляя сохранить ему жизнь. Телохранитель царя сделал шаг назад и поднял топор.

– О, мой Бог! – выдохнула Хейвен. – Они же сейчас убьют его! – Она схватила Джайлза за руку и подтолкнула вперед. – Мы же не можем просто стоять и смотреть на это. Надо что-то сделать!

Хейвен решительно начала проталкиваться вперед сквозь шеренгу царских придворных. Им никто не успел помешать. Хейвен бросилась к бьющемуся в истерике мальчишке, а Джайлз встал между ним и палачом с топором.

– Desisto! Desisto! {Прекратите! Прекратите это! (лат.)}– кричала и плакала Хейвен. – Ради Бога, пожалуйста, прекратите.

Император от удивления отступил назад, а царь, нахмурившись, грубо взял ее за руку.

– Подождите, подождите, милорд, – просила Хейвен.

– Чего я должен ждать? – требовательно спросил Симеон. – Возвращайтесь на место, пока вас не наказали.

Двое телохранителей схватили Джайлза и хотели оттащить. Джайлз сопротивлялся, держась за парня.

– Минуту, милорд. Послушайте меня, умоляю вас!

Царь Симеон взглянул на императора, стоявшего в стороне в ожидании, чем кончится этот конфликт. Он не хотел вмешиваться. Симеон отпустил Хейвен и выпрямился.

– Говори! – повелел он.

– Вы хотите запятнать блеск этого дня кровью несчастного? Если вы не можете пощадить жизнь этого разгильдяя, то подумайте о своем величии и чести, милорд.

Латынь Хейвен была бедной, но ее слова подействовали на Симеона. Он подумал и махнул рукой солдатам, которым удалось оторвать Джайлза от приговоренного.

– Отпустите его, – приказал он. Солдаты беспрекословно исполнили приказ, и Джайлз тут же снова занял свою позицию над мальчишкой.

– Милорд, любой негодяй может отобрать жизнь, но только по-настоящему могущественный повелитель может ее сохранить, – продолжала Хейвен. – Разве ваша мощь может сравниться с этим уличным хулиганом в лохмотьях? Вы должны быть выше тех, кто хочет вас унизить. Пусть ваша сила сравнится с вашим милосердием, чтобы ваша слава сияла ярче солнца.

Царь Симеон понял то, что пыталась косноязычно донести до него Хейвен, и задумался. На площадь пала тишина; и византийцы, и булгары стояли, затаив дыхание, ожидая решения царя. Симеон склонил голову, видимо, он что-то решил. Он шагнул вперед и одним движением поднял мальчишку на ноги.

– Ваш пояс! – отрывисто сказал он, протягивая руку. Императрица Зоя сняла свой пояс – кусок очень дорогой парчи, расшитый изумрудно-зелеными и лазурными цветами; она передала его хану, а тот протянул его мальчишке.

Затем, преклонив колени перед дрожащим нарушителем, Великий Царь просто сказал:

– Очисти меня.

Парень, трясясь и всхлипывая, попытался стереть пятно со щеки и плеча коленопреклоненного монарха. Но у него так тряслись руки, что он никак не мог справиться. Великий Царь Булгар терпеливо взял руку юноши в свою и вытер грязь.

Когда чистота царского лика и мантии оказались восстановленными, Симеон встал, и, взяв парчовую ткань, аккуратно сложил ее вдоль и, наклонившись, обвязал вокруг талии юноши поверх его заляпанного ветхого хитона. Повернувшись ко второму мальчишке, король призвал ему встать рядом с первым. Они стояли все еще напуганные, но глаза уже горели надеждой. Симеон положил руки им на плечи, строго посмотрел на них.

– А теперь идите и подумайте о том, что видели здесь сегодня. Думайте о том, что своими жизнями вы уже готовы были расплатиться за свои поступки, но вот эта женщина, – он указал на Хейвен, стоявшую в стороне, – просила за вас и взывала к высшему закону. Радуйтесь, что спаслись сегодня, и вспоминайте, когда в следующий раз у вас появится искушение согрешить.

Он приказал телохранителям вывести их из дворца. Затем он поклонился императору и поблагодарил Льва за то, что он предоставил ему право решить эту досадную неприятность.

– Что ж, ваш поступок благороден, – сказал ему Лев. – Пусть это будет символом для наших двух домов. Я не забуду, что путь сострадания и милосердия всегда перед нами. Нам остается только избрать его. Всем следует помнить об этом всегда.

Единственным человеком, недовольным завершением происшествия, была императрица Зоя, лишившаяся ценной детали своего гардероба. Но царь, догадавшись о причине ее кислого выражения, галантно снял свой золотой пояс и преподнес его императрице взамен утраченного. Учитывая стоимость пояса хана, императрица осталась в выигрыше, и в немалом.

По мнению Хейвен, отношения между двумя монархами-врагами с этого момента стали гораздо лучше. Она и Джайлз заняли свои места в свите, и казалось, что об этом происшествии скоро забудут. Оба властителя двинулась во дворец. Торжества должны были пройти в Аккубите, большом зале Девятнадцати Диванов. Однако, когда гости уже сели за стол и готовились приступить к трапезе, состоявшей примерно из двадцати блюд, император Лев, чувствуя все растущее расположение по отношению к своему бывшему противнику, наклонился к нему и спросил:

– Эта женщина из вашей свиты, та, которая с такой страстью говорила об этих уличных хулиганах, – кто она?

Царь Симеон взглянул на нижние столы, за которыми собралась его свита.

– Эта? – переспросил Симеон, хотя во всем зале вопрос мог относиться лишь к одной женщине. – Она иностранка, этакая своенравная путешественница, она и ее верный спутник.

– Так они не из вашего народа? – изумился Лев, протягивая слуге чашу, чтобы тот наполнил ее. В подвалах императора лучше вина не было, и он не скупился.

– Нет, она чужая в этих землях, – ответил Симеон. Он уже успел опрокинуть две-три чаши сладкого темного греческого вина, и в данный момент пребывал в благодушном настроении. – Они блуждали по южным равнинам, когда мы наткнулись на них. С собой у них не было ни воды, ни еды, что довольно странно.

– В ней живет высокий дух воина, – заметил Лев. – И мужчина с ней, похоже, того же сорта.

– Они сказали мне, что принадлежат к саксонской расе с острова Пританния, – объяснил Симеон. – Вам доводилось слышать о таком месте?

– Да, я слышал о нем. – Лев внимательно посмотрел на Хейвен с высоты своего высокого стола. – Поразительный экземпляр! Интересно, все ли ее соотечественники таковы?

Уловив намек, скрытый в словах императора, Симеон заметил:

– У нас впереди еще много вопросов обмена движимым имуществом и заложниками. Разберемся и с этим. Позвольте в знак доброй воли предложить Вашему Величеству принять выходцев из саксонских земель в качестве подарка, залога мира и будущей гармонии в отношениях двух наших народов.