Текст книги "Роковое дерево Книга пятая (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 35. Следы остаются

Огонь, стоявший в глазах Кита после взрыва, мог сравниться только с воющим визгом в его ушах. Он не мог сказать наверняка, жив он или мертв, но постепенно склонялся ко второму варианту. А что еще оставалось делать, если он парил в безвременье вечности? Он не испытывал никакого физического дискомфорта, если не считать яростного воя в ушах, и бесформенной белизны, что вполне понятно: это последствия взрыва, убившего его.

Взрыв! Да, был взрыв, да еще какой! Странно, он помнил о взрыве, но чем он может помнить? Когда вернулись осколки сознания, свет в глазах стал понемногу тускнеть. Медленно-медленно всепроникающее сияние собралось в сферу, сфера начала сжиматься и, в конце концов, погасла, оставив его во мраке. Но незадолго до того, как погас свет, Кит почувствовал изменение своего состояния: он больше не плавал в неизвестности, теперь он падал, примерно так же, как во время прыжка, в миг между отправлением и прибытием. Он отметил, что движется, а в следующую секунду понял, что не просто движется, а стремительно несется сквозь черную зону, область, лишенную формы и свойств.

По мере того, как он мчался куда-то все дальше, бархатный покров тьмы вокруг начал истончаться. В нем стали появляться крошечные точки света, словно светлячки, мерцающие в ночи. К этим первым пятнышкам постепенно присоединялись все новые и новые, пока Кит не отметил, что летит сквозь шипящие светящиеся брызги, огромные массивы светящихся частиц, набегающих волнами. Фотоны вспыхивали вокруг него, проносились сквозь него, сливаясь в струящиеся лучи; из ничего родился звук, похожий на звук прибоя, омывающего далекий берег. А он все мчался, а потоки частиц сливались в реки, смешивались, переплетались, соединялись друг с другом. Это все больше становилось похоже на островки света среди океана бесконечной ночи.

Потом эти светочи начали медленно сливаться друг с другом, образуя целые континенты. Кит пролетал мимо одного из таких световых сгущений как раз в тот момент, когда оно полыхнуло ослепляющей вспышкой. Кит ненадолго ослеп, а когда вернул себе способность видеть, перед ним медленно заворачивался диск новорожденной галактики.

И везде, там, где недавно ничего не было, происходили те же процессы слияния, рождения нового, а темных углов бесконечной ночи становилось все меньше. Вскоре даже самые пустынные области космоса засияли тысячами солнц, сверкающие острова на его глазах становились галактиками, вращающимися с изящной элегантностью, – каждая из них представляла собой светлую империю, содержащую бесчисленные царства и миры.

Кит попытался окинуть взглядом усыпанную блестками бездну и понял: каждый мир создан по изначальному шаблону, по мере развития все дальше и дальше уходя от первоначального замысла, и происходит это для того, чтобы Вселенная могла прорабатывать мириады возможных вариантов решений, принимаемых бесчисленными душами, населяющими эти миры. Эти светлые империи будут цвести до тех пор, пока не будет прослежен путь каждого изменения, пока каждый потенциал не будет реализован. Тогда и только тогда придет черед Точки Омега – это великое и славное празднование вечного существования, превращающее Вселенную в рай, обетованный с начала времен.

Раскинувшийся перед ним сверкающий массив ошеломил Кита. Он впитывал величественное зрелище, наслаждался им, вбирал в себя потрясающую творческую энергию, наполняющую все вокруг. А оно все ширилось, и конца этому процессу не было. Кит озирал все Творение, и знал, что он тесно связан с ним, навсегда вплетен в его узор. Глядя на бесконечный небосвод, он ощущал жизненную силу, пронизывающую Мультивселенную. Творящее космос начало воспринималось им не просто как безликая энергия, сила несла в себе явный отпечаток творчества; даже за пределами видимой Киту вселенной эта сила не ослабевала, она заключалась во всем, что он видел, она питала все это и мягко направляла к некоей цели.

Самым странным из того, что чувствовал Кит, было осознание: эта непостижимая бесформенная сила знает его, принимает его и лелеет его. У силы имелся характер, воля, желания и способности, в принципе не отличающиеся от его собственных, но неизмеримо превосходящие пределы понимания, отпущенные ему, Киту. Сила ни на минуту не прекращала работы над достижением своих целей и замыслов.

Пролетая, как комета, сквозь бурлящее жизнью пространство, Кит настолько поразился великолепием, что уже не заботился о понимании. Да и можно ли было понять невыразимое, осмыслить хотя бы малую часть целого? Достаточно было того, что ему позволили мимолетно заглянуть в самое сердце тайны, большей, чем сама жизнь.

Нескончаемое изумление довело Кита до изнеможения. Пределы восприятия он перешел давно, и потому просто закрыл глаза, давая им отдых. Оказалось, что это ничего не меняет; даже с закрытыми глазами он все еще мог видеть видение Творения, каким оно навсегда отпечаталось в его сознании. Некоторое время спустя – день, год, или несколько секунд? – Кит почувствовал, что полет замедляется. Конец наступил внезапно, как будто он свалился с высокой лестницы. Он упал на землю.

В голове пульсировала кровь, уши закладывало, болели все конечности и суставы, он лежал на боку и оценивал свое состояние. Если не считать шока, он, похоже, не пострадал. Он открыл глаза. Тонкий водянистый свет падал сквозь прорехи в кровле, составленной из скелетов множества животных. Его первой связной мыслью было узнавание: Костяной Дом.

Подняв голову, он огляделся вокруг. Рядом никого не было. Где остальные? Выжили? Нет?

Он поднялся на четвереньки и дополз до входа. На улице был солнечный холодный день. Свежий нетронутый снег лежал повсюду, блестя так ярко, что щипало глаза. Он глубоко вздохнул, ощущая вкус воздуха, словно холодного электричества. Кит встал и тут услышал голоса. Первый сказал что-то, чего он не смог разобрать, зато второй голос явственно ответил: «Я посмотрю внутри…».

Кит собрался обогнуть Костяной Дом; он даже успел сделать пару шагов, прежде чем ноги отказались ему служить, и он с кряхтением упал лицом в снег. Мгновение спустя рядом мелькнула тень. Он стряхнул снег с ресниц и увидел, что сверху на него смотрит очень озабоченная Вильгельмина.

– Кит, ты в порядке? – Она позвала кого-то невидимого. – Нашла! Он здесь!

Кит с трудом встал и оказался лицом к лицу с Касс. Она порывисто обняла его.

– Слава Богу! Мы не знали, где тебя искать.

– Мы? А кто еще здесь?

– Все. Джанни, Берли, Мина, я. Все вернулись.

– И двойники?

– Только мы. – Она покачала головой.

Кит внимательно осмотрел ее, пытаясь понять, та же перед ним женщина, которую он помнил. Он очень надеялся, что именно та, потому что знал, что никогда не сможет описать, а тем более объяснить все, чему он стал свидетелем.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила она.

– В отменном, – Кит улыбнулся. – Потом поговорим. – Он принялся озираться. – Где они?

– Все здесь. – Она взяла его за руку и обошла Костяной Дом. Там стояла Вильгельмина, Джанни присел на корточки рядом с Берли, сидевшим на земле. – Он немного расстроен, – объяснила Касс.

– … по воле Его, – говорил Джанни, когда они подошли. – Не думаете ли вы, что это с самого начала было Его целью, capito {Понимаете? (итал.)}? – Он взглянул на появившихся Кита и Касс. – Кит! – воскликнул он. – Слава Богу, ты вернулся.

Берли тоже поднял глаза, мрачно кивнул и снова опустил голову.

– Это вы не понимаете, – с грустью сказал он. – Для меня это была единственная надежда на искупление. Неужели непонятно? Я мог бы быть лучше.

– Но вы и так стали лучше, – возразил Джанни.

– Нет… Какое там!

– Именно стали, – заверил его Джанни. – Возможно, вы пока не так хороши, как вам бы хотелось, но в любом случае лучше, чем были.

Кита это зрелище неожиданно тронуло. Берли действительно был искренне расстроен тем, что ему не удалось изменить себя в Колодце Душ. Видимо, он и правда стремился к искуплению.

– Если бы вы знали, как тяжело! – простонал Берли, обхватив голову руками. Его плечи вздрагивали. Следующие слова трудно было разобрать из-за рыданий, сотрясавших его. – Очень, очень тяжело.

– Так всегда было, – Джанни вздохнул. – Путь искупления труден и узок, это так. Но по нему прошло бесчисленное множество людей до нас. А тут еще и прекрасные новости! Нам не обязательно идти по этому пути в одиночку. Ведь с нами Бог, и он благословил нас всех, так что мы с друзьями готовы к путешествию.

– Друзья! – Голова Берли дернулась вверх, а на лице появилась горькая улыбка. – Возможно, у вас есть друзья. У меня нет.

– Значит, тут есть, над чем поработать! – воскликнул Джанни, кладя руку на плечо графа. – Не откажитесь поработать над этим вместе со мной?

Берли фыркнул и вытер лицо ладонями.

– Да что это такое? – Пробормотал он. – Рыдаю тут, как ребенок. Что со мной случилось?

– Я бы сказал, что вы меняетесь, – проговорил Кит. Берли недоверчиво взглянул на него, а затем, смущенный, отвернулся.

Оставив их разговаривать, Кит отвел Касс и Мину в сторону.

– Не только Берли изменился, – сказал он им.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Вильгельмина.

– Ну как же! Мы сделали это! – Кит рассмеялся. – Именно это я и имел в виду. Подумайте: мы не пустили Артура в озеро. Мы не позволили ему использовать Колодец Душ, чтобы изменить судьбу для себя, а заодно уничтожить всю вселенную.

– Да, наверное, – согласилась Касс. – И ты помешал этому, – она кивнула в сторону Берли, – сделать то же самое.

Мина прищурилась и склонила голову набок.

– Считаешь, катастрофы удалось избежать? Всё вернулось на круги своя?

– По крайней мере, для нас. И это добрый знак. Хорошо бы, конечно, поговорить с Кларком и Брендоном, посмотреть, что они скажут.

Вильгельмина вздрогнула и погладила раненую руку.

– Слушайте, может нам перенести обсуждение куда-нибудь в более теплое место? Если мы еще побудем здесь, боюсь, мы замерзнем.

– Точно. Пора идти, – согласился Кит. – Если повезет, доберемся до Большой долины к тому времени, как лей-линия проснется.

– Жалко, – сказала Касс. – Я бы хотела посмотреть, не найдем ли мы твоих друзей из Речного Города, и не сможем ли побыть с ними немножко.

– Это можно устроить, – ответил Кит. – Ты и вправду хотела бы?

– Ну что ты спрашиваешь? Как будто сам не знаешь!

– Эй, я домой хочу, – сказала Вильгельмина, – надо посмотреть, чем там Этцель занят. – Она повернулась. – Я приведу Джанни и Берли. А вы, двое, идите. Мы вас догоним.

Путешественники пробирались через лес в сторону широкой равнины. Снег здесь был глубже, идти приходилось медленно, зато утомительная ходьба неплохо согревала. Но на душе и них было легко. Все понимали: что бы ни принесло будущее, в нем не исчезнет любовь и общение с теми, кого Джанни назвал друзьями по путешествию.

Солнце садилось в белую дымку на западе, когда они достигли края ущелья Большой долины и начали спуск к тропе. Ее только немного припорошило снегом, и под ногами хлюпало. Дыхание людей повисало облачками. Синие тени сгущались в долине. В нескольких шагах от начала лей-линии Кит вытащил из кармана единственную уцелевшую теневую лампу. Маленькие бирюзовые огоньки на ее боках сияли.

– Похоже, мы вовремя, – заметила Касс.

– Ты же знаешь, совпадений не бывает, – легко ответил Кит. – Верно?

– Еще бы! – ответила Касс. – Идем домой.

ЭПИЛОГ

Если бы раньше кто-нибудь сказал леди Фейт, что она будет вполне довольна ролью гувернантки при двух юных принцессах, она рассмеялась бы такому человеку в лицо и заявила, что он просто глупый болтун. Но проходили недели и месяцы, и вот однажды утром она проснулась с мыслью, что на самом деле очень довольна своей ролью при дворе. Работой по дому ее не обременяли, обязанности соответствовали тому статусу, к которому она привыкла. В конце концов, стать членом императорского дома – немалая заслуга. А что еще нужно для полного удовлетворения? Две маленькие девочки – ее подопечные, доставляли только удовольствие.

Принцессы Анна и Евдокия считали свою наставницу прекрасным, экзотическим существом, которое в их юных глазах не имело ничего общего ни с каким земным злом. После того, как прошла первая застенчивость, две девчушки стали приставать к Хейвен, просили рассказывать истории о ее путешествиях, о жизни в других местах, и настаивали на том, чтобы она сопровождала их во всех прогулках и на любых дворцовых мероприятиях, на которых они сами должны были присутствовать – короче, везде, где семья появлялась, публично или даже приватно. Под бдительным присмотром Хейвен территория императорского дворца превратилась в детскую игровую площадку, и не было ни единого уголка, где бы в тот или иной момент не звенел детский смех или музыка, сопровождавшая их шуточные шествия.

Вопреки всем ожиданиям, Хейвен нашла свое настоящее призвание, и впервые за всю жизнь обнаружила, что довольна. Император тоже считал, что поступил правильно, решив сделать Хейвен няней для своих дочерей. Он оказался настолько доволен работой Хейвен, что даже присвоил ей титул прокуратрисы. После этого присутствие при дворе бедной иностранки стало восприниматься окружающими вполне естественно, особенно после того, как был введен запрет на обращение к ней не иначе как в соответствие с титулом.

Не обошли вниманием и Джайлза. После того, как император выяснил, что Джайлз прекрасно управляется с лошадьми, он отправил его в императорские конюшни. На этом скромном месте Джайлз продемонстрировал такие навыки, включая отличное знание методов разведения животных, неизвестных византийцам, что его назначили главным конюхом императора. Джайлз понимал толк в дрессировке лошадей и проявил немалое мастерство в обращении с ними. Новая должность несла с собой новые обязанности. Джайлз должен был обучать юного принца Константина верховой езде. В этом качестве ему приходилось довольно часто общаться с высшей знатью дворца и с самим императором. Лев заметил в этом человеке изрядный природный ум и несомненную честность, то есть те самые свойства, которые он всячески поощрял в своем окружении.

Император Лев склонен был со вниманием относиться даже к незначительным событиям. Другими словами, он ко всему относился слишком серьезно. Возможно, императору просто недоставало чувства юмора. Таким образом, в тех редких случаях, когда что-то, сказанное или сделанное Джайлзом, вызывало у императора улыбку, Джайлзу напоминали о тяжком бремени государственного служащего, и он уходил с чувством хорошо сделанной работы. Вот и в тот день, когда Джайлз пригласил Льва в манеж, чтобы император лично дал заключение о состоянии молодого жеребца, предназначенного для принца, Лев, в конце концов, пришел в такой восторг от вышколенной лошади, что Джайлз понял: он приобрел покровителя на всю жизнь.

Да, их положение при дворе вполне можно было назвать весьма благополучным, но лей-путешественники не могли не думать о том, что ждет их впереди. С одной стороны, положение прекрасно защищало их от многочисленных дворцовых бед и интриг, с другой стороны, они понятия не имели, что следует предпринять для возвращения.

– Мы когда-нибудь вернемся домой? – спросила Хейвен однажды вечером, когда они остались одни в своих апартаментах.

– А мы вообще когда-нибудь вернемся? – задумчиво произнес Джайлз. Разговор возникал не впервые, в разных формах он повторялся часто, когда они оставались наедине. Однако сегодняшняя ночь чем-то отличалась от предыдущих. Джайлза слегка удивило то, что он уже знает ответ. – Боюсь, что нет, – мягко сказал он. – Я не вижу ни способа, ни смысла покидать Константинополь.

Хейвен резко подняла голову. Такая прямота собеседника застала ее врасплох. Она просто думала вслух, не особо ожидая ответа.

– Что это с тобой сегодня, мистер Стэндфаст? Что на тебя нашло?

– Просто я так считаю. А сегодня вечером я особенно ясно вижу, как глупо цепляться за несбыточные надежды.

– С какой стати они вдруг стали несбыточными, сэр?! Уж ты-то знаешь, что у нас есть дневник сэра Генри. Он годится в качестве руководства. Нам остается только… – Она замолчала, увидев, как Джайлз отрицательно покачивает головой. – Почему ты качаешь головой?

– Хейвен, подумайте. Да, у нас есть дневник, но почему вы думаете, что там найдутся инструкции, полезные для нас в нынешней ситуации? Будь они там, мы бы давно ими воспользовались. Правда в том, что во всем дневнике нет ни единого намека на то. Что могло бы позволить нам уйти отсюда. – Он подошел к ее креслу. – Эта дорога подошла к концу. Наши поиски Карты окончены.

Хейвен гордо выпрямилась, словно сопротивляясь безжалостно логичным выводам Джайлза. При этом в глубине души она понимала, что он прав. Уход из дворца представлялся неразрешимой проблемой. Кстати, далеко не последнее место занимал тот факт, что они понятия не имели, где искать ближайшую силовую линию и, даже если бы она нашлась, куда она может привести. За все время пребывания в Константинополе ни один из них ни разу не ощутил даже малейшего трепета силовой энергии ни внутри города, ни за его пределами. Ну хорошо, предположим они каким-то образом найдут лей-линию, ведущую бог весть куда… и что? Где бы они не оказались, там их никто не ждет, а здесь у них есть все, и даже больше. Провидение милостиво предоставило им это время и это место.

– Вы спрашиваете, попадем ли мы когда-нибудь домой? – Джайлз сделал еще несколько шагов и встал прямо перед ней. – Миледи, я думаю, мы уже дома.

Хейвен посмотрела в его ясные темные глаза и увидела в них только убежденность.

– Я не говорю, что ты не прав, – нерешительно ответила она. – Но хорошо бы сообщить нашим друзьям, где мы и что с нами стало.

– Да, это было бы неплохо, – признал Джайлз. – Хотя, если бы для этого пришлось порушить все, что мы тут с таким трудом выстроили, меня бы это не слишком утешило. По правде говоря, дорогая леди, я чувствую, что нам суждено быть здесь. Можем ли мы найти место получше? Возможно. И все же в нашем положении есть определенная правильность, я ее чувствую, когда иду по улице, когда стою посреди корта. Здесь я больше, чем конюх и лакей. А вы… я ведь видел, как вы сияете, вернувшись после дня, проведенного с этими маленькими девочками. Прошу прощения, я не хочу вас обидеть, но считаю, что это поможет вам стать лучше, чем вы были раньше.

Хейвен опустила голову.

– Я совсем не обижаюсь, Джайлз. Это правда. Мне нравится мое положение, я даже не могу представить себе расставания с моими принцессами, не могу представить такую боль и то чувство вины, которую непременно испытаю. Ну как я без них? Кем я тогда буду? Самым жалким существом на свете.

– Тогда не будем больше говорить о том, что нашу жизнь, ставшую для нас такой дорогой и необходимой, надо оставить. Ради чего? Раз мы попали сюда, раз судьба обошлась с нами так милостиво, значит, это наше место, оно создано для нашего блага, – твердо сказал Джайлз. Он положил руки ей на плечи, словно пытаясь удержать в кресле. – Подумайте теперь: найдем ли мы где-нибудь то, чего нет у нас сейчас? – Он на мгновение замолчал, чтобы дать ей возможность подумать. – Я говорю – нет. Надо признать, что наше прошлое действительно осталось в прошлом, а наше единственное будущее здесь. Оно будет выглядеть так, как мы его построим.

Хейвен долго молчала, а затем кивнула.

– Хорошо, – согласилась она наконец слабым голосом. – Я верю, что ты прав: мое сердце подсказывает мне, что ты прав. Но это горькая правда, ее тяжело осознавать. – Она отвернулась, сдерживая слезы, навернувшиеся на глаза.

Джайлз почувствовал, как дрожь пробежала по ее стройному телу. И тогда он сделал странное: опустился перед ней на колени и обнял ее. – Может быть, – совсем другим тоном произнес он, – я могу как-то скрасить эту горечь? – Он пальцами приподнял ее подбородок. – Моя госпожа, не окажете ли вы мне честь стать моей женой? – Прежде чем она успела ответить, он добавил: – Выходи за меня замуж, Хейвен Фейт, и давай жить здесь вместе, что бы ни случилось.

Хейвен грустно улыбнулась.

– А ты уверен, мистер Стэндфаст, что тебе вообще нужна жена? Придворные дамы с вожделением смотрят на твою мужественную фигуру, когда полагают, что их не замечают. Ты мог бы выбрать любую из них.

– Дорогая леди, я давно сделал свой выбор. Я выбрал вас, именно к вам я иду каждый вечер, как домой. Меня очень достает то, что мы с вами живем как брат с сестрой. Я хочу быть вашим мужем. – Он пристально смотрел ей в глаза. – Я еще раз спрашиваю, вы выйдете за меня замуж?

– Выйду, Джайлз, – с облегчением ответила она. Голова закружилась. – Да! Я выйду за тебя замуж, дорогой мой мужчина. Ты всегда был мне верным другом. И я буду твоей – обещаю. Я буду женой, которую ты заслуживаешь.

Джайлз быстро поцеловал ее, словно опасаясь, что она передумает. Но она совсем не возражала, и тогда он поцеловал ее еще раз, на этот раз намного дольше и нежнее, а затем крепко обнял.

Некоторое время они так и стояли, держась за руки, а затем Хейвен внезапно высвободилась.

– Подожди! Как же это может быть? Император и весь двор думают, что мы уже давно женаты. Объявлять сейчас о свадьбе было бы некрасиво, больше того – двор осудит подобную ложь. Как бы в качестве свадебного подарка не получить наказание, да такое, что мало не покажется.

– Это возможно, – согласился Джайлз. – но я бы не стал предлагать вам замужество, не учитывая последствий. Есть способ сделать так, чтобы никто ничего не узнал. – Он взял ее за руку и подвел к низкому дивану рядом со столом, где они обедали. – За пределами дворца есть маленькая церковь, недалеко от Форума Феодосия {Форум Феодосия – один из форумов Константинополя византийской эпохи. Построенный при Константине Великом, он изначально назывался Бычий форум.}. Она посвящена Святому Георгию. Церковь почти заброшена. Священник старый и полуслепой, но у него добрая душа.

– Он сможет нас обвенчать? Ты говорил с ним?

– Он обещал, – Джайлз кивнул. – За небольшое пожертвование он не только проведет обряд, но и свадебный пир устроит. Ему очень нужны деньги на ремонт крыши храма.

Хейвен схватила его за руки.

– Не медли, любовь моя, – воскликнула она. – Положим конец обману, наша честность и порочность не пострадают. – Она пылко поцеловала его. – Давай обвенчаемся как можно скорее.

Примерно через неделю королевская семья отплыла в свою летнюю резиденцию на Принцевых островах в Мраморном море недалеко от южного побережья города. Джайлз оказался свободен, а через неделю Хейвен собиралась присоединиться к нему. Время наступило, и они не стали терять ни минуты. Джайлз предупредил священника, а затем поспешил обратно, чтобы встретить по дороге Хейвен.

День был теплым и ярким. Хейвен одела белое шелковое платье, которое недавно подарила ей императрица. Супруге Льва не понравилось, как оно сидит. Она вплела в прическу маленькие дикие маргаритки и мирт, и теперь выглядела настоящей невестой. Джайлз встретил ее у входа на форум и провел лабиринтом узких улочек к церкви – простому каменному зданию, окруженному обнесенным стеной садом с оливковыми деревьями. Там у ворот их ждали священник и его жена. Маленькая пухленькая женщина держала кружевную вуаль, она настояла на том, чтобы Хейвен надела ее, а священник, подслеповато щурясь, оглядел парадную одежду Джайлза и пришел к выводу, что жених выглядит должным образом.

Он подвел их ко входу в церковь, где и была совершена первая часть церемонии. Джайлз уже неплохо говорил по-гречески, но многого в древнем обряде не понял; Хейвен пришлось ему объяснять и подсказывать. Затем они вошли в крохотную церковь и преклонили колени перед алтарем; священник накинул атласный палантин на их соединенные руки, что должно было символизировать их связь, произнес длинную молитву за их здравие и процветание, и на этом все закончилось.

Жена священника радостно захлопала в ладоши и расцеловала новобрачных. Священник проводил их в дом, там в крошечном дворике намечалось свадебное пиршество. Он пригласил некоторых своих прихожан и бедняков из окрестностей.

– Какая же свадьба без торжества? – говорил он. – Правда, у многих из этих добрых людей нет ничего, чтобы даже Пасху отпраздновать.

– Зовите их всех, – сказала Хейвен, положив руку ему на плечо. – Должен же кто-то приветствовать нас на нашем свадебном пиру.

– Вы очень любезны, госпожа, – ответил священник с поклоном. Он усадил их в плетеные кресла под голубым балдахином и объявил:

– Будем пить вино и вкушать хлеб в память о нашем Спасителе. И зажарим ягненка, чтобы этот день запомнился надолго.

Старенький священник с женой отправились заканчивать приготовления и звать гостей. Джайлз с Хейвен ненадолго остались одни. Джайлз, очень гордый своей невестой, обеспокоился, заметив у нее на глазах слезы

– Почему ты грустишь, любовь моя?

– Это не грусть, муж, – ответила Хейвен, промокая глаза уголком рукава. – Я просто подумала, что мы уже никогда не увидимся с нашими близкими.

– Моя дорогая жена, – ответил Джайлз, – поскольку этого действительно скорее всего не случится, нам остается только создать собственную семью. – Он с чувством поцеловал ее руку. – Сдается мне, что это будет прекрасная и счастливая семья.

Конец