Текст книги "Врата Смерти(пер. И.Иванова)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 55 страниц)

Веки Гебория все еще оставались припухлыми. Гной, вытекающий из глаз, успел превратиться в корку, а сами зрачки подернулись серой пеленой.

– Ну что ж, раз они затеяли более крупную игру, мне самое время в нее включиться.

– Думаю, не они, а прежде всего Леом. Однако он рассчитывает, что ты будешь играть по его правилам. Учти: представлять тебя мятежному воинству будет он. Стоит ему только заикнуться о своих сомнениях, и тебя растерзают на куски.

– Я не боюсь Леома, старик, – усмехнулась Фелисина. – Таких мужчин я хорошо понимаю.

Геборий поджал губы. Фелисина выдернула свою руку и пошла к каналу.

– В сравнении с ним Бенет был просто маленьким несмышленышем, – бормотал двинувшийся за ней старик. – Разбойник, забияка, повелитель горстки жалких, опустившихся каторжников. Да, он любил покрасоваться. А кто не любит, если есть такая возможность? Напрасно ты цепляешься за воспоминания о Бенете. Точнее, даже не за воспоминания, а за ощущения, которые он в тебе вызывал. Вот они были совершенно ложными.

Фелисина резко остановилась.

– Да что ты вообще знаешь? – почти прошипела она, дрожа от ярости. – Думаешь, я боюсь мужчин? Боюсь того, что они могут со мной сделать? И конечно, ты думаешь, что успел меня изучить? Может, еще начнешь утверждать, будто знаешь мои мысли и чувства? Ты просто высокомерный идиот, Геборий!

Смех старика ударил ее наотмашь, заставив замолчать.

– Милая девочка, а зачем тогда я тебе нужен? В качестве говорящей зверюшки, чтобы развлекать тебя беседами? Может, прикажешь вырвать мне язык? Вот тогда я точно превращусь для тебя в слепую, безгласную скотину.

– Перестань, Геборий, – уже без раздражения попросила Фелисина. Она вдруг почувствовала, что их разговор отнял у нее силы. – Если когда-нибудь мы научимся понимать друг друга, нам не понадобятся слова. Наши языки умеют разить острее мечей. Так давай уберем их в ножны. К чему нам раны?

Геборий запрокинул голову.

«Как быстро он перенял эту манеру, свойственную многим слепым».

– Последний вопрос. Скажи, зачем я тебе нужен?

Фелисина подыскивала слова, не зная, как он отнесется к правде. Лгать старику ей не хотелось. «Совсем недавно я бы без раздумий бросила тебя одного среди пустыни».

– Потому что рядом со мной ты останешься в живых, Геборий. Достаточно, что я прогнала Бодэна.

Не опуская головы, Геборий вытер пыльный лоб.

– Думаю, мы с тобой все-таки научимся понимать друг друга.

К каналу вели широкие каменные ступени. Их было более сотни. На дне высохшего русла виднелась каменная стена с выступами для закрепления шатровой ткани. Чувствовалось, стену сложили гораздо позже, когда Рараку перестала быть морем. Такие же камни окружали закопченный очаг.

Дурные предчувствия Леома оправдались: кто-то успел разграбить тайник с провизией. Рядом валялась груда вывороченных камней. Но крик тоблакая был вызван совсем не этим. На земле валялись семь наполовину съеденных трупов, густо усеянных мухами. Их убили всего несколько часов назад; кровь на тонком белом песке еще не успела застыть. Неподвижный воздух был до предела пропитан невыразимым зловонием.

Ступени запечатлели следы звериных лап, перепачканных в человеческой крови. Следы вели вверх. Леом долго разглядывал их, присев на корточки, затем повернулся к тоблакаю.

– Если собрался его преследовать, тут я тебе не помощник.

Великан щелкнул зубами.

– Я и не просил о помощи.

Тоблакай сбросил на песок бурдюк с водой, подстилку, затем достал свой деревянный меч. Он легко, словно прутиком, поигрывал этим увесистым оружием.

Вопреки недавнему требованию молчать Геборий все же спросил его:

– Собрался выследить и убить странствующего? Если в твоем племени все столь же глупы, как ты, можно считать, что ты почти прожил свою жизнь. Но я не стану скорбеть о твоей гибели.

Тоблакай, памятуя данное обещание, не ответил Геборию. Великан зловеще улыбнулся и сказал, поворачиваясь к Леому:

– Я – мститель Рараку, карающий тех, кто вторгается в пределы священной пустыни.

– Если это так, тогда отомсти за моих соплеменников, – сказал ему воин пустыни.

Перепрыгивая через три ступени, тоблакай стал подниматься вверх. Он, не останавливаясь, добрался до самого верха. Там он ненадолго замер, изучая следы, потом скрылся из виду.

– Странствующий убьет его, – сказал Геборий.

Леом спокойно пожал плечами.

– Возможно. Правда, Шаик заглядывала далеко в его будущее.

– И что она увидела?

– Пророчица редко говорила о своих видениях. Помню только, что будущее тоблакая повергло ее в ужас.

– Пророчица Дриджны могла ужасаться? – удивилась Фелисина.

Лицо Гебория напряглось. Он словно услышал подтверждения собственных ощущений, связанных с будущим.

– Леом, расскажи мне о других ее видениях.

Леом стаскивал обезображенные трупы в одно место. Услышав просьбу, он поднял голову и взглянул на Фелисину.

– Когда ты откроешь священную книгу, эти видения придут к тебе. Таков дар Дриджны, один из многих.

– Ты что же, предлагаешь мне по пути к оазису совершить этот ритуал?

– Не предлагаю. Ты должна его совершить. Он подтвердит, что ты и в самом деле являешься возрожденной Шаик.

– И как это подтвердится? – спросил Геборий.

– Если она лжет, ритуал погубит ее.

Когда-то этот холм был настоящим островом, и вокруг него плескалось море. Теперь его окружала равнина с глинистой, растрескавшейся землей. Еще сохранились серые пни, к которым привязывали лодки. Были причалы и посолиднее. Они тянулись вдоль тогдашней береговой линии. В давние времена пространство под причалами забивалось разным мусором, бросаемым с кораблей. Мусор давно успел окаменеть, но даже и сейчас в его потемневших слоях кое-где поблескивала рыбья чешуя.

Примостившись возле Скрипача, Маппо следил за Икарием, поднимавшимся по хлипким остаткам волнолома. Позади трелля, в окружении стреноженных лошадей, стоял Крокус. Все это время он был непривычно молчалив. Движения его стали более скупыми, будто парень принял на себя некий странный обет. Сам того не осознавая, Крокус все больше подражал Икарию, его жестам и манере говорить. Маппо это не радовало, но и не огорчало. Он знал об этой особенности своего друга, хотя тот никого не старался расположить к себе.

«Лучше бы парень подражал Скрипачу, – думал Маппо. – Этот солдат – удивительное создание».

– Икарий как будто знает, куда надо лезть, – заметил сапер.

Маппо вздрогнул.

– Значит, наши ощущения совпали, – нехотя признался он.

– Вы уже здесь бывали?

– Я нет, а Икарий… да, он здесь не впервые.

– А сам он как узнает, что уже бывал тут?

Трелль только покачал головой.

«Он не должен этого вспомнить. Раньше он не помнил. Но благословенные преграды забвения рушатся! Повелительница снов, верни Икарию блаженство неведения. Прошу тебя, верни…»

– Полезли и мы, – сказал Скрипач, вставая на ноги.

– Что-то не тянет.

– Как знаешь.

Скрипач полез вслед за полуджагатом, успевшим скрыться в развалинах города, простирающихся за волноломом. Вскоре туда же направился и Крокус. Трелль поморщился.

«Должно быть, я старею, если боюсь, что лишусь рассудка в этих развалинах».

Прежде чем добраться до волнолома, нужно было миновать коварную осыпь, состоящую из обломков дерева, кирпичей, кусков штукатурки и черепков. Одолев половину осыпи, Скрипач остановился. Он протянул руку и вытащил из груды обломков посеревший кусок дерева.

– Гляди-ка, – обратился он к Крокусу. – Дерево превратилось в камень.

– Окаменело, – ответил Крокус. – Помню, дядя рассказывал мне, как все происходит. Дерево пропитывается каменными солями и само становится как камень. Но не за год-два, а за тысячи лет.

– Зато верховный маг, которому доступна магия Пути Дрисса, сотворил бы такое окаменение за считанные секунды.

Маппо, который все-таки присоединился к ним, извлек посудный черепок. Внешне этот черепок небесно-голубого цвета был тонким, как яичная скорлупа, но отличался изрядной прочностью. На черепке сохранился кусочек рисунка: черные с зеленоватым отливом линии изображали туловище. Рисунок был грубым. Скорее всего, его сделала рука человека, поскольку туловище явно было человеческим. Маппо размахнулся и зашвырнул черепок подальше.

– Этот город погиб задолго до того, как исчезло море, – сказал Скрипач, продолжая подъем.

– Откуда ты знаешь? – послышался сзади вопрос Крокуса.

– Здесь все источено и разрушено водой. Волны дырявили эту стену. Век за веком. Не забывай, я вырос в приморском городе. Я видел, на что способна вода. Прежде чем строить новые причалы в Малазе, император приказал вычистить и углубить дно Малазанского залива. Мы бегали смотреть, как из-под воды обнажаются старые волноломы и все прочее.

Скрипач добрался до верха и снова остановился, чтобы передохнуть.

– Тогда-то и стало понятно, что Малаз древнее, чем думали.

– И со временем уровень моря там не опускался, как здесь, а поднимался, – заключил Маппо.

– Ты прав, трелль.

С вершины волнолома открывался вид на разрушенный город. Природная стихия немало потрудилась над ним, однако еще до ее слепых ударов этот город кто-то жестоко разрушил. Почти все здания представляли собой груды обломков – свидетелей чьей-то неимоверной силы и безудержной ярости. Остальное пространство заполняли колючие кустарники. Рядом с ними тянулись вверх кривые узловатые деревья.

Примечательной особенностью этого города было обилие статуй. Когда-то они стояли в промежутках широких колоннад, заполняли ниши едва ли не в каждой стене. Повсюду валялись обломки мраморных тел. Манера изображения была той же, что и на голубом черепке. Фигуры показались треллю слишком уж знакомыми.

«Легенда, которую рассказывали на просторах Джаг-одхана… легенда, слышимая мною от старейшин племени…»

Икарий скрылся из виду.

– Куда дальше? – спросил Скрипач.

На темной коже Маппо проступил пот. Внутри слабо шевельнулось предчувствие. Он шагнул вперед.

– Ты что-то почуял? – допытывался Скрипач. Маппо едва слышал вопрос сапера.

По развалинам было трудно представить себе первоначальный вид города. Но у Маппо имелся свой способ воссоздания. Он дословно помнил легенду, ритм ее повествования. Язык древних треллей был гораздо точнее и емче. Народ, не обладавший письменностью, довел использование слов до невероятного совершенства. Слова передавали числа, измерения, состав и свойства всех вещей. Слова несли в себе тайные карты, точные расстояния, устройство человеческого разума, историю событий, описание городов, континентов и магических Путей.

Племя, которое несколько веков назад приняло к себе Маппо, хранило древние традиции и отвергало все изменения, коснувшиеся жизни треллей. Старейшины племени торопились передать эти традиции Маппо и его сверстникам, чтобы они сохранили удивительную силу слова, силу повествования, силу памяти.

Маппо знал, куда отправился Икарий и что искал его друг в этом городе. Сердце треля бешено колотилось. Он шел все быстрее, перепрыгивая через обломки и не обращая внимания на колючки, которые впивались даже в его толстую кожу.

«В каждом городе первой империи было семь главных улиц. Духи неба чтили это священное число. Они взирали на семь скорпионьих хвостов, семь жал, обращенных к песчаному кругу. На этот круг внимательно глядели все, кто делал приношения Семи божествам».

Скрипач что-то крикнул ему вслед, но трелль не ответил. Он выбрался на одну из извилистых улочек и двинулся к центру города. Когда-то здесь стояло семь тронов, сделанных в виде скорпионьих хвостов, и каждый был высотой в семьдесят семь локтей. И каждый был разрушен ударами мечей, грозным оружием в руках, направляемых такой яростью, что ее невозможно представить.

От большинства приношений и даров, заполнявших песчаный круг, остались лишь воспоминания. Но Икарий нашел то, что подспудно искал. Он стоял с запрокинутой вверх головой, разглядывая странное сооружение. Странный механизм.

Металлические части этого механизма не превратились в ржавую пыль. Они по-прежнему исправно двигались, однако движение было невидимым для глаз смертных. На мраморном постаменте стоял наклонный мраморный диск. Гладкую поверхность покрывали многочисленные письмена и символы. Диск глядел прямо на солнце, хотя огненный шар светила был едва различим сквозь золотистую дымку.

Маппо медленно подошел к Икарию и остановился в двух шагах от него.

– Как такое возможно, друг? – спросил Икарий, ощутивший его присутствие.

Это был голос заблудившегося ребенка, и бесхитростный вопрос острым шипом вонзился треллю в сердце.

– Понимаешь, Маппо, это моя работа, – продолжал полуджагат. – Мой… дар. Во всяком случае, так здесь написано. Скажу тебе больше: я не без причины отметил год постройки. И видишь, как диск повернулся… я вижу, он указывает на тот год… значит, я могу подсчитать…

У него дрогнул голос.

Маппо обхватил себя руками. Трелль сейчас не мог ни говорить, ни даже думать. Боль и страх наполняли его душу, пока и он не почувствовал себя ребенком, оказавшимся один на один с кошмаром.

– Скажи мне, Маппо, почему те, кто разрушил этот город, не уничтожили и мое Колесо? Конечно, оно пронизано магией, предохраняющей от природных стихий… Но ведь и семь тронов… и многие дары… они тоже имели магическую защиту. Оказывается, все можно сломать. Почему, Маппо?

Только бы он сейчас не обернулся! Только бы не видеть его лица, его глаз.

«Самый страшный детский кошмар, когда ребенок видит лицо отца или матери, с которого стерты все следы любви и заменены холодным намерением, слепым отрицанием или просто равнодушием… и тогда ребенок кричит от страха и слабости».

Не оборачивайся, Икарий! Мне страшно увидеть твое лицо.

– Наверное, я допустил ошибку, – все тем же спокойным, невинным тоном произнес Икарий.

Сзади слышались шаги Скрипача и Крокуса. Что-то заставило их ступать тихо и медленно.

– Я ошибся в измерениях. Что-то не так записал. Это же древний язык. Я плохо помнил его еще тогда, когда строил Колесо. Знания, что остаются во мне, кажутся верными, но, может, я вовсе уж не так совершенен, как мне думалось? Что, если моя уверенность – всего лишь самообман?

«Да, Икарий, ты несовершенен».

– Я подсчитал: последний раз я был здесь девяносто четыре тысячи лет назад. Понимаешь, Маппо? Девяносто четыре тысячи. Несомненно, в расчеты вкралась какая-то ошибка. Разве эти развалины могли бы выдержать столько времени? Они давно бы рассыпались в прах.

Маппо пожал плечами.

«А много ли мы в действительности знаем?»

– Возможно, сказывается сила магии…

«Возможно».

– Но кто же разрушил город?

«Ты, Икарий. Но даже тогда, когда гнев ослепил тебя, что-то в тебе признало творение собственных рук и не позволило его уничтожить».

– Кем бы они ни были, они обладали большей силой, нежели мы, – продолжал Икарий. – Сюда пришли тлан-имасы. Они пытались оттеснить врага… Да, был давнишний союз между жителями этого города и Молчаливым Владыкой. Они разрушили все, и теперь мы находим в песке только кости. Тысячи костей. Маппо, что за страшная сила уничтожила город? Ведь не джагаты. Даже во времена своего могущества они так не зверствовали. Да и качен-шемалей тогда уже давно не было. Я просто теряюсь в догадках, Маппо…

На плечо Маппо легла мозолистая рука. Скрипач сдавил ему плечо, потом убрал руку и подошел к Икарию.

– Ответ достаточно прост, – сказал сапер, вставая рядом с Икарием. – Город разрушила сила кого-то из Властителей. Только гнев бога или богини мог произвести такое разрушение. Должно быть, ты слышал немало легенд о древних империях, слишком высоко возносившихся в своей гордости. Прежде всего, кем были Семь божеств? Кем бы они ни были, их здесь почитали: и в этом городе, и в других городах Рараку. Смотри, с какой яростью уничтожались семь тронов. Сдается мне, то была личная месть. Но кто – это мы вряд ли узнаем. Разум смертного человека здесь бессилен. Я не могу представить никого из известных мне Властителей способным на такое чудовищное разрушение.

– Нет, воин, они могли пойти на такое, – возразил несколько приободрившийся Икарий. – В дальнейшем они научились действовать тайно и чужими руками. Их прежний способ расправы был слишком опасен во многих отношениях. Думаю, ты ответил на мой вопрос.

Сапер равнодушно пожал плечами.

Сердце Маппо забилось ровнее.

«Только не ломай больше голову, почему из всего города уцелело лишь твое Колесо». Роняя капли пота на песок, Маппо глубоко вздохнул. Он поглядел на Крокуса. Парень стоял с отсутствующим видом, словно не понимал, зачем они так долго толкутся возле этого Колеса. Тем не менее Маппо все понял.

«А ты взрослеешь на глазах, парень».

– Девяносто четыре тысячи лет… должно быть, я ошибся, – сказал Икарий.

Он отвернулся от своей постройки и слабо улыбнулся треллю. У Маппо все поплыло перед глазами. Он кивнул и отвернулся, сражаясь с нахлынувшим чувством печали и горечи.

– Кажется, нам пора возобновить поиски Апсалары и ее отца, – сказал Скрипач.

Икарий резко встряхнул головой, прогоняя оцепенение.

– Да. Мы совсем близко от них… и еще от многого.

Все эти столетия он помнил ночь своего расставания с племенем. Особый ритуал освободил тогда Маппо от всех его прежних обязательств. Он стоял на коленях в дымном шатре старейшей шаманки племени.

– Я должен знать больше, – шептал тогда Маппо, – Если безымянные поручают мне миссию, я должен знать о них. Поклоняются ли они какому-либо из богов?

– Когда-то поклонялись, но не сейчас, – ответила старуха. Она не смотрела ему в глаза. Намеренно или нет – этого Маппо тоже не знал.

– Бог их отверг, отринул от себя. Это случилось во времена первой империи, которая вовсе не была первой. Еще задолго до ее появления у тлан-имасов существовала своя первая империя… Они были левой рукой, другое сообщество – правой. Обоим сообществам предстояло объединиться, чтобы вести за собой. Но те, кому предстояло стать неназванными, ушли по тропе тайн…

Шаманка замолчала, рубанув рукой воздух. Такой жест Маппо видел впервые. То был… жест джагатов.

– Тайны иных миров сбили их с пути. Они встретили нового господина и поклонились ему. Это все, что могу сказать тебе.

– И кто же этот новый господин?

Старуха лишь покачала головой и отвернулась.

– А чьи силы сокрыты в их посохах? – допытывался Маппо.

Шаманка не ответила ему и на этот вопрос. Впоследствии Маппо нашел ответ (во всяком случае, он так считал). Увы, ответ не принес ему утешения.

Они покинули бывший остров с развалинами древнего города и двинулись по глинистой равнине дальше. Небесный свет постепенно слабел, готовясь перейти в короткие сумерки. Их лошадей мучила жажда, но даже Икарий и Маппо не могли найти хотя бы слабенький источник воды. Трелль не представлял, как Апсалара с отцом ухитряются путешествовать по этим засушливым местам да еще все время опережать их на день пути.

«И эта тропа, и наша цель никак не связаны с Шаик. Нас увели далеко в сторону от мест, где можно столкнуться с мятежниками. И место убийства Шаик, и оазис находятся совсем в другой стороне. Скрипач знает, куда мы идем. Но откуда он это узнал – сапер упорно не рассказывает. Тем не менее мы с Икарием догадываемся. Возможно, один только Крокус остается в неведении, однако я могу недооценивать этого парня. Внешне он остался прежним, зато сильно вырос внутри… Мы идем туда, куда ты так стремился попасть, Скрипач».

Равнина погружалась в сумерки, однако тающий дневной свет еще позволял разглядеть огромное количество следов. Следы смыкались. От одного их вида Маппо стало не по себе. Странствующие и диверы. Их были десятки. Они тоже шли вслед за Апсаларой и ее отцом.

Крокус вел лошадей и потому шагал позади всех. Равномерно цокали копыта усталых животных, как вдруг парень громко закричал. Трелль бросился к нему. Крокус валялся на земле, крепко сцепившись с невесть откуда взявшимся человеком. Сумеречные тени скрывали лицо незнакомца. Парню удалось припечатать противника к земле и крепко сжать ему запястья.

– Ах ты тварь! – рычал Крокус. – Я же знал, что ты ошиваешься где-то рядом. Я почуял тебя еще до острова. Ты все время следил за нами. Но и я следил за тобой. Я знал: рано или поздно ты мне попадешься.

Подбежавшие спутники Крокуса сразу узнали его противника. Искарал Паст! Верховный жрец оставил попытки вырваться.

– Еще какая-то тысяча шагов, и обман был бы полным, – бормотал он. – Вы видели следы моего потрясающего успеха? Я всех спрашиваю! Неужели вы все – такие непроходимые тупицы? Или ужасающе жестокие? Как видите, даже на обвинения этого юного дуралея я отвечаю смиренным молчанием!

– Можешь его отпустить, – сказал Крокусу Икарий. – Он не сбежит.

– Отпустить? Нет, уж лучше его вздернуть.

– Неплохая мысль, парень, – улыбнулся Скрипач. – Только давай сначала найдем дерево.

Крокус выпустил верховного жреца. Искарал встал, но спины не разогнул. Сейчас он был похож на крысу, решающую, в какую сторону улизнуть.

– Они увеличиваются. Растут в страшных количествах. Хватит ли во мне смелости пуститься вслед за ними? Посмею ли я испортить себе праздник? Ведь мне суждено увидеть завершение моих потрясающе мудрых усилий. Все замаскировано, все неопределенно, и они ничего не знают!

– Теперь ты пойдешь с нами, – сердито произнес Крокус, дотрагиваясь до кинжалов на своем поясе. – Что бы ни случилось, ты пойдешь с нами.

– Конечно, мой мальчик!

Искарал повернул к нему трясущуюся голову.

– Я и так спешил, чтобы догнать вас. – Старик втянул голову в плечи. – Ну вот, он уже готов мне поверить. По лицу вижу. Ах ты, слабоумный тупица! Кто сравнится по уму с Искаралом Пастом? Никто. Просто я должен переживать свою победу внутри. Тихо, незаметно. Ключ к пониманию скрыт в неведомой природе магических Путей. Можно ли разломать их на отдельные куски? Да, отвечаю вам, можно. В этом и скрыта тайна Рараку! Все, кто блуждал здесь, странствовали не в одном, а во множестве миров. И никто даже не догадывался об этом. Наши предшественники тоже этого не знали. Сердце Рараку – спящий великан. Это и есть истинное сердце священной пустыни, а не мутный оазис, заполненный стадом двуногих баранов!

Искрал Паст оглядел четверых путников.

– Что глаза вылупили? Мы должны уже быть в пути. Всего тысяча шагов, и вот оно, истинное желание твоего сердца. Оно там, в какой-то тысяче шагов.

Крокус схватил верховного жреца за воротник и толкнул его вперед.

– Идем!

– Ах, как приятно видеть это искреннее нетерпение юности, – пробормотал Искарал. – Какие ласковые, дружелюбные жесты. Я невольно умиляюсь.

Маппо посмотрел на Икария и увидел, что полуджагат тоже глядит на него. Их взгляды встретились.

«Магические Пути, разломанные на отдельные куски. Что же, Клобук вас всех накрой, случилось с этой землей?»

Этот вопрос он задал другу мысленно. Следом явилась другая мысль: «Легенда утверждает, что Икарий появился где-то здесь, что он вышел из Рараку. Магический путь, разорванный на куски… Рараку меняет всех, кто ступает на ее растрескавшуюся землю. Боги милосердные, мы и впрямь приближаемся к месту, породившему кошмары Икария!»

Путь продолжался. Небесная бронза сменилась непроницаемой чернотой. Звезд не было. Казалось, что черная пустота опускается все ниже, чтобы окутать и поглотить путников. Бормотания Искарала Паста стихли, исчезнув в этой черной пустоте. Маппо видел, что Скрипачу и Крокусу стало намного труднее идти, однако они упрямо шагали дальше, вытянув вперед руки.

Икарий, как всегда шедший впереди, вдруг остановился и повернулся. Маппо кивнул ему, дав понять, что и он заметил два силуэта, до которых было полсотни шагов. Это они – Апсалара и… слуга.

«Мы не знаем настоящего имени этого человека. Слуга да слуга. Даже у собаки есть кличка».

Икарий схватил вытянутую руку Крокуса.

– Мы нашли их, – тихо проговорил он.

От этих слов все остальные тоже остановились.

– Мне кажется, они ждут нас… возле порога.

– Порога? – воскликнул Скрипач. – Быстрый Бен ни о чем подобном не говорил. Что еще за порог?

– Узловатый и изломанный кусок магического Пути! – прошипел у него за спиной Искарал Паст. – Глядите же, как Путь Рук загнал всех внутрь! Эти глупцы все полезли туда, все до единого! Верховному жрецу Тени было велено создать ложную тропу. Глядите, как блестяще он справился с повелением! Крокус обернулся на звук его голоса.

– Но зачем отец Апсалары привел нас сюда? Чтобы толпа странствующих и диверов набросилась на нас и растерзала?

– Да, мальчишка, соображения у тебя – как у дохлого крота! – Искарал Паст вновь затанцевал на месте. – Если только слияние не убьет его первым! Ха-ха! И потом заберет ее, сапера и тебя, парень. Тебя! О том, что ждет внутри Пути, спроси Икария. Ждет подобно стиснутой в кулак руке, которая держит этот кусок иной реальности!

Апсалара с отцом пошли им навстречу.

Маппо не раз мысленно представлял себе эту минуту, однако увиденное не имело ничего общего с его мыслями. Крокус пока что не видел предмета своих поисков. Парень выхватил кинжалы, направив их туда, откуда раздавался голос Искарала Паста. Икарий стоял у него за спиной, готовый в любое мгновение разоружить Крокуса. Зрелище было почти потешным: Крокус ничего во тьме не видел, а Паст заставил свой голос звучать из десятка мест одновременно. Сам же он продолжал выплясывать.

Бормоча проклятия, Скрипач достал из мешка старый фонарь и принялся высекать огонь.

– Вы осмелитесь туда войти? – гнусавил Искарал Паст. – Отвечайте: вы осмелитесь? Говорите же!

Апсалара остановилась возле Маппо.

– Я знала, что вы доберетесь сюда… Крокус! Я здесь.

Крокус встрепенулся, торопливо пряча кинжалы в ножны.

Огниво Скрипача выбросило сноп ярких искр.

Крокус обнял Апсалару и застыл, крепко прижимая ее к себе.

«Ах, парень, если бы ты знал, что не только внешняя темнота скрывает от тебя ту, которую ты так отчаянно искал», – подумал Маппо.

Сейчас никто не владел разумом Апсалары, однако то, что некогда подавляло ее сознание, постепенно становилось ее собственным сознанием. Это встревожило Маппо, отравляя ему радость встречи.

Икарий подошел к треллю.

– Тремолор, – прошептал он.

– Да.

– Некоторые считают, что Азаты по природе своей благотворны. Они появляются, чтобы сдерживать неуправляемые магические силы. Там, где они встают, миру грозит большая опасность.

Трелль кивнул.

«Этот обломок магического Пути – будто заноза в теле Рараку. Но еще хуже блуждающий обломок, несущий с собой хаос и разрушение. Искарал Паст не солгал: Тремолор удерживает страшный обломок, не пуская его дальше… Каким же адом стала Рараку…»

– Я ощущаю: внутри Пути полно странствующих и диверов, – сказал Икарий. – Они из кожи вон лезут, пытаясь найти дом Азата.

– Считая его воротами.

Зажженный Скрипачом фонарь светил всего на несколько шагов. По земле разливалось подрагивающее желтоватое пятно. Сапер подошел к Маппо.

– Ворота здесь действительно есть, но не те, что ищут переместители душ. Им туда все равно не попасть – их поглотят корни Азата.

– Быть может, и нас тоже, – раздался незнакомый голос. Они впервые услышали голос отца Апсалары.

– Я буду вам очень благодарен, если вы все вместе отговорите мою дочь. Объясните ей, что попытки проникнуть внутрь Азата крайне опасны. Это касается не только Апсалары, но и всех вас.

– Странное дело, – удивился Скрипач. – Да, мы искали Тремолор, но привел к нему нас ты. И вдруг теперь ты начинаешь нас отговаривать. Значит, ты отправился сюда, выполняя приказ Искарала Паста?

– Как твое настоящее имя? – спросил его Маппо.

– Реллок, – ответил отец Апсалары.

Взглянув на Скрипача, он медленно покачал головой.

– Я не могу судить о замыслах Искарала Паста. Я лишь выполнял то, что он мне велел. Это было моим последним заданием, чтобы выплатить долг. Я всегда плачу долги, даже богам.

– Понимаю. Они вернули тебе утраченную руку, – сказал сапер.

– Не только это. Они спасли жизнь мне и дочери, когда в наши места явились гончие Тени. Сам знаешь, все остальные там погибли.

– Только это были их гончие, Реллок, – хмуро заметил Скрипач.

– Даже если и так. Поймите, это ложная тропа. Переместители душ уже заблудились. Она уведет их…

– Подальше от настоящих ворот, – согласился Икарий. – А настоящие находятся под храмом Паста.

– Нам с дочкой нужно было свернуть с ложной тропы, – продолжал Реллок. – Мы расставили приманки, а сами спрятались в тени. Переместители душ бросились по ложной тропе и оказались в ловушке. Если мне суждено умереть в родной деревне, меня не пугает долгий путь к Итко Кану.

– Надо же, Реллок мечтает вернуться к рыбачьим сетям, – скрипуче захохотал Искарал Паст. – Но твоя деревня сильно изменилась. Вспомни, сколько лет прошло. Как же ты глуп, Реллок! Боги водили твоими руками, когда ты заманивал странствующих и диверов в ловушку, а ты хочешь снова вытаскивать сети! Лицо, обожженное солнцем, ноги по колено в воде. Да ты – образцовый подданный империи! Ласэна непременно должна была бы обратить на тебя внимание!

Скрипач сходил за арбалетом, взвел пружину и поставил на стопор.

– Вы решайте сами, а я пойду внутрь.

Он оглянулся на лошадей.

– Лошадь придется оставить.

Подойдя к своему жеребцу, Скрипач начал снимать упряжь.

Он вздохнул, потрепав верного спутника по бокам.

– Я гордился тобой, друг. Ты ни разу меня не подвел. Но со мной тебе идти нельзя. Останешься здесь и поведешь остальных к лагерю Шаик.

Вскоре были расседланы все лошади.

– Я тоже пойду внутрь, – сказал Икарий.

Маппо закрыл глаза, моля богов, чтобы утихла буря в его душе.

«Боги, я трус. Законченный трус».

– А ты, друг? – спросил его Икарий.

Трелль кивнул.

– Зачем вам лагерь Шаик? Вы все пойдете внутрь, – бубнил Искарал Паст, продолжая свой безумный танец. – Мы будете искать ответы, а потом новые ответы и так без конца. Но в мыслях своих я насмехаюсь над вами и предупреждаю вас. Только вы не слышите моих слов. Берегитесь трюков и ловушек! По сравнению с Азатом мои бессмертные повелители – просто малые дети!