Текст книги "Врата Смерти(пер. И.Иванова)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц)

– Что значит «опрометчивого»?

Геборий усмехнулся.

– Тистеандии считали этот союз причиной гибели первозданной, чистой Тьмы и источником всех своих последующих несчастий. Забавно, что Гофос упоминает о тистедуриях только в одном из ранних томов.

– Гофос, кажется, был джагатом? – спросил Кульп.

– Да. Самый мрачный и безысходный сочинитель. Я имел неудовольствие прочесть достаточное число его трудов… А что сейчас показывает ваш Путь?

– Ничего.

Геборий удивленно вскинул брови.

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Но вы посмотрите на убитых! Они как будто находятся в остановленном времени. Даже кровь еще липкая.

– Знаю.

– Кстати, Геслер передал мне ваши слова про свисток. Вы еще не искали этот свисток? Вон он. Видите? На шее одного из убитых. Вы что, и впрямь намереваетесь заставить обезглавленных гребцов махать веслами?

– Либо они будут грести, либо мы съедим свои припасы, выпьем всю воду и начнем медленно помирать от голода и жажды. Итак, настоящего капитана захватчики судна тоже обезглавили или даже сбросили за борт. Его место занял тистедурий, забравший себе костяной капитанский свисток. Свисток был на кожаном шнурке. Каким-то чудом копье не разнесло его.

– Что вы скажете про свисток? – допытывался Геборий.

– Опять-таки ничего. Может, он уже и не свистит.

– Вернусь-ка я лучше на палубу, – сказал историк. – Там хоть воздух посвежее. А копье, между прочим, баргастское.

– Слишком большое и длинное, – возразил Кульп. – Баргасты такими не воюют.

– Это я тоже знаю. Но по виду оно напоминает мне копья баргастов.

– Говорю вам: оно слишком большое.

Геборий молча скрылся за дверью. Кульп сердито посмотрел на копье. Нет, все-таки слишком большое. Маг протянул руку и осторожно снял с шеи мертвеца свисток.

Вернувшись на нижнюю палубу, Кульп достал свисток и ахнул: тот был полон магической силы.

«Все понятно. Дыхание Отатараля. Появился Геборий, и свисток превратился в безделушку. А еще раньше появилось нечто или некто, и магия тистедуриев их не уберегла».

Маг огляделся. Буян расположился на носу – естественно, со своим неразлучным арбалетом. Рядом с матросом стоял Бодэн, покачивая перевязанной рукой. Фелисина замерла возле средней мачты. Пирамида из отрезанных голов совсем не пугала ее. Геборий куда-то исчез.

К Кульпу подошел Геслер.

– Честняга полез в «воронье гнездо», – сообщил капрал.

– Куда? – не понял маг.

– На мачтах больших кораблей есть такая корзина. Туда забирается впередсмотрящий и наблюдает за морем. Свисток взять не забыл?

Кульп отдал ему свисток.

– Вы уже решили, куда плыть?

– Пусть сначала Честняга расскажет, что увидел, а там решим.

Пока они говорили, матрос добрался почти до самой вершины мачты и залез в большую корзину, называемую «вороньим гнездом».

– Копыто Фенира! – донеслось сверху. Все задрали головы.

– Что видишь? – крикнул Геслер.

– Три колышка в заду! На нас идет буря!

Геслер и Кульп бросились к правому борту. Там, где должен был находиться горизонт, мелькали молнии.

– Этот безумец прорвался и сюда! – сердито прошипел маг.

Капрал окликнул Буяна.

– Посмотри, на что годны паруса.

Сразу после этого Геслер поднес к губам свисток и дунул в него. Ответом ему был хор стонущих голосов. В воздухе стало холоднее. Свист вобрал в себя всю боль страдающих душ. Геслер тут же опустил свисток.

Скрипнули деревянные весла, готовые погрузиться в воду. Из гребного отсека вылез Геборий. Глаза старика были широко раскрыты от ужаса и изумления, а узоры его татуировки пылали белым огнем.

– Капрал, у тебя появились новые матросы, – прошептал Геборий.

– Они просыпаются, – почти одновременно с ним произнесла Фелисина, пятясь от мачты.

Кульп сразу понял. Словно по команде отрезанные головы открыли глаза и устремили их на Геслера.

Капрал вздрогнул, потом заставил себя улыбнуться.

– Мне бы таких, когда я был сержантом и занимался муштровкой новичков.

– Твой барабанщик тоже готов, – сообщил Геборий, вглядываясь в сумрак гребного отсека.

– Паруса сгнили, – сообщил подошедший Буян.

– Вставай на руль, – велел ему капрал. – Три колышка в зад! Теперь нам остается только удирать отсюда.

Он снова поднес к губам свисток и подал несколько сигналов. Из гребного отсека послышалась барабанная дробь. Весла качнулись, поднялись вверх и с размаху опустились в стоячую воду.

Корабль заскрипел на разные лады. Казалось, он разламывает корку, сковавшую его киль и днище за долгие годы стоянки. «Силанда» медленно разворачивалась, пока не стала кормой к приближающейся буре. Весла слаженно и неутомимо опускались и поднимались, толкая корабль вперед. Геслер повесил свисток себе на шею.

– Что скажешь, Кульп? Такая посудина понравилась бы и императору.

– Меня тошнит от твоего ликования, – отмахнулся маг.

Геслер громко расхохотался.

«Силанда» шла на веслах почти с той же скоростью, что и при попутном ветре. Казалось, двойные ряды весел но обоим бортам едва успевали погрузиться в воду, как тут же снова взмывали вверх. Барабанная дробь пробирала Кульпа до самых костей и отзывалась болью во всем теле. В душе – тоже. Магу не требовалось спускаться в гребной отсек; он и так видел мускулистые руки обезглавленного барабанщика, ударявшие палочками-тыквами по кожаной поверхности барабана. Он видел неутомимые руки гребцов и их спины без единой капельки пота. Чья магия, какая сила заставляла их исполнять приказ Геслера? Нет, капрал ошибся. Эта посудина понравилась бы не императору, а самому Клобуку, если Властитель Смерти любит плавать по морям.

Геслер и Буян стояли на верхней палубе, у руля. Надежные и непостижимо суровые. И их шутки – тоже за гранью понимания: холодные, как ледник под хмурым зимним небом. Что ж, у каждого свой способ не потерять рассудок. И все-таки, чего в них больше: хладнокровной уверенности или… фатализма?

«Вот уж не думал, что щетина Фенира может быть такой черной», – мысленно заключил Кульп.

Маг-безумец и его буря догоняли «Силанду», и, хотя корабль шел куда быстрее незабвенного баркаса, опасность не исчезала.

Кульп подошел к Геборию.

– Это странное море и есть магический Путь вашего бога?

Старик сердито хмыкнул.

– Во-первых, не моего бога. И во-вторых, это не его Путь. Один Клобук знает, в какую бездну мы влетели. Не думаю, что мы сумеем легко и быстро выбраться из этого кошмара.

– Я видел, как вы коснулись «рукой Фенира» раны на бедре Буяна.

– Ну и что? Можете считать, мне повезло. Я вполне мог коснуться раны и другой рукой.

– Но вы хоть что-то почувствовали?

Геборий передернул плечами.

– Тень, мелькнувшую мимо. Думаю, вы тоже ее ощутили?

Кульп кивнул.

– И кто это был, по-вашему? Сам Фенир? – спросил историк.

– Не знаю. Мне думается, что нет. Я ведь плохо разбираюсь в таких вещах. Да и на Буяна эта тень не особо подействовала. Только рана затянулась, больше ничего. Вот уж не думал, что Фенир щедр на подарки.

– А он вовсе не щедр, – проворчал бывший жрец. – Если Фенир что-то и дает, то не задаром.

Фелисина сидела в стороне от остальных. Ее ближайшими соседями были отрезанные головы с открытыми глазами. Но головы не слишком ей мешали. Возможно, они даже не видели Фелисину, ибо все их внимание было сосредоточено на Геслере и костяном свистке. Фелисина вспомнила площадь в Анте и жреца Клобука, состоящего из мух. Тогда она впервые по-настоящему соприкоснулась с магией. До этого были лишь истории про магию и неистовых магов. Взрослые говорили о каких-то войнах на окраинах империи. Там в огне магических пожаров гибли целые города. Но все это оставалось для Фелисины чем-то далеким, не имеющим к ней никакого отношения. А прикосновение настоящей магии оставляло шрамы и чувство полной беззащитности перед силами, с которыми не можешь совладать. И мир сразу становился другим: безрадостным, пугающим, обреченным на гибель. Тот день в Анте изменил место Фелисины в мире, точнее – ее представления о занимаемом месте. Он выбил ее из равновесия, которое так и не восстановилось.

«Возможно, все началось не на площади, а позже. Может, я это ощутила, пока нас гнали на невольничьи корабли. Море лиц. Буря ненависти, волны безумный ярости. Люди почувствовали свободу причинять боль другим и вошли во вкус Обыкновенные люди, которые еще утром были поглощены своими обыкновенными заботами. Может, это их лица, а вовсе не жрец, выбили меня из привычной жизни?»

Фелисина окинула взглядом пирамиду из голов. Их глаза не мигали. Они высыхали и трескались, словно белок яйца, выплеснутый на горячие камни мостовой.

«Мои глаза такие же. Слишком много ужасного они видели. Слишком много. Наверное, выпрыгни сейчас из глубины какие-нибудь демоны, я бы не испугалась. Только бы слегка удивилась: почему мешкали до сих пор? И попросила бы не затягивать финал жизненной драмы».

На палубу по-обезьяньи ловко спрыгнул Честняга. Остановившись почти рядом с Фелисиной, матрос принялся отряхивать приставшие к одежде пыльные волокна каната. Он был на пару лет старше Фелисины, однако в ее глазах выглядел совсем мальчишкой.

«Лицо, на котором сражения еще не успели оставить шрамы. Гладкая, как у ребенка, кожа. Только-только начавшая пробиваться бородка. Ясные глаза. Конечно, ты не заливал свои глаза вином, не дурманил их дымом дурханга. Тебя не придавливали к вонючей койке такие же вонючие и потные мужские тела, торопящиеся войти к тебе в лоно. Эти звери думали, что проникают в меня. На самом деле я отгородила от них свое лоно, и они попадали совсем не туда, куда думали. Способен ли ты меня понять, Честняга?»

Почувствовав ее внимание, матрос застенчиво улыбнулся.

– Он в облаках, – хриплым, ломающимся голосом произнес Честняга.

– Кто – он? – не поняла Фелисина.

– Да тот безумный маг. Он – как воздушный змей, у которого оборвались все нити. Теперь его носит во все стороны. И кровь. Она так и струится из него.

– Очень поэтично, Честняга. Но ты не поэт, а матрос. Ты не забыл об этом?

Честняга покраснел и отвернулся.

– Этот парень слишком хорош для тебя, вот ты и пытаешься укусить его побольнее, – сказал подошедший Бодэн.

– Откуда ты знаешь? – огрызнулась Фелисина.

– Не буду утверждать, что читаю в тебе, как в раскрытой книге. Но кое-что вычитать мне удалось.

– Тебе хотелось бы в это верить, но все обстоит совсем не так. Да, не забудь мне сообщить, когда у тебя начнет гнить рука. Хочу посмотреть, как ее оттяпают.

Всплески весел перекликались с барабанной дробью. Подул ветер. «Силанду» настигала магическая буря.

Скрипача разбудило нечто колючее и щетинистое. Оно немилосердно пробежало саперу прямо по лбу. Скрипач открыл глаза. Щетинистый зверь отодвинулся в сторону, уступив место чернокожему старческому лицу. Старик с явным неудовольствием разглядывал сапера.

– У тебя в бороде пауки… нет, еще хуже. Я их не вижу, но знаю: они там.

Скрипач вздохнул и сразу ощутил боль в сломанных ребрах.

– Убирайся прочь! – прорычал он старику.

Боль перекинулась на ляжки – Скрипач сразу вспомнил об острых когтях, рвавших его тело. На левой ступне он увидел толстую повязку. Эту часть ноги он не чувствовал. Скрипач насторожился.

– Я никак не могу выполнить твое требование и убраться, – сказал старик. – Бегство невозможно. Все сделки скреплены печатями, все приготовления закончены. Колода Драконов так и говорит. Одну жизнь отдаешь, другую получаешь взамен, и с нею – еще кое-что.

– Ты, наверное, уроженец Даль Хона, – сказал Скрипач. – А теперь скажи: где я?

Старик довольно захихикал.

– В гостях у Тени.

За спиной старика раздался другой голос:

– Отойди, верховный жрец. Воин проснулся, и нечего его потчевать своей болтовней.

– До чего же ты непочтителен, – сказал старик, но отодвинулся в сторону. – Твой спутник более сдержан. Кстати, ему бы не мешало пройти сюда. Есть любопытные подробности, достойные его понимания.

Старик сделал еще шаг в сторону. Его место занял другой, коренастый и невероятно широкоплечий.

– Я тебя вспомнил, – сказал Скрипач. – Хорошо, что память не отшибло. Ты – трелль. А у тебя еще был дружок. Полуджагат. Где он?

– Развлекает твоих спутников, и у него это скверно получается. За все долгие годы Икарий так и не научился быть приятным в общении.

– Постой. Как ты его назвал? Икарий? Строитель диковинных механизмов. Говорят, он вечно гонится за временем.

Трелль лукаво улыбнулся, обнажая клыки.

– Его еще называют «повелителем песчинок», хотя для многих поэтический смысл этих слов давно утерян.

– Стало быть, ты – Маппо?

– И снова угадал. А тебя твои друзья зовут Скрипачом. Что же тебя заставило вырядиться гралийским кочевником?

– Теперь это уже не важно. Мне больше незачем выдавать себя за гралийца.

– Ладно, воин, не стану допытываться. У всех свои тайны. Пить хочешь? А есть?

– Ты еще спрашиваешь! Но сначала ответь мне: где мы находимся?

– А находимся мы посреди пустыни, в храме, вырубленном в скале. Вдали от вихря Дриджны. Мы – гости верховного жреца Тени. Ты его уже видел. Его зовут Искарал Паст.

– Так и зовут?

– Представь себе, да.

Над Скрипачом вновь склонилось хмурое лицо верховного жреца.

– Тебя смешит мое имя?

– Ни в коем случае, верховный жрец. Просто я никогда не слышал таких имен.

Бубня себе под нос, старик схватил метлу и ушел.

Скрипач с величайшей осторожностью сел на постели. Ему не терпелось расспросить Маппо насчет своих ребер и в особенности ноги. Однако новости могли оказаться весьма скверными, и сапер решил не торопиться.

– Слушай, а у этого старика все дома? – спросил он трелля.

– Сложный вопрос. Думаешь, он – сумасшедший?

– Не знаю. Может, здесь принято подметать гостям лица.

– Вот ты о чем! Меня это уже не удивляет.

Рядом с этим треллем Скрипачу было легко и спокойно. Спокойствие продолжалось до тех пор, пока он не вспомнил имя.

«Маппо… Это имя всегда произносили вместе с другим именем. А слухов, связанных с обоими именами, хватило бы на толстенную книгу. И если все это правда…»

Скрипач оборвал свои размышления и спросил:

– Так это Икарий отпугнул диверов?

– Его репутация что-нибудь да значит, – улыбнулся Маппо.

– Скажи, Маппо, а она… заслуженная?

Нельзя, нельзя было спрашивать его об этом! Трелль поморщился и отодвинулся подальше.

– Совсем забыл: ты же хочешь есть и пить, – сказал Маппо. – Сейчас принесу.

Он пошел к двери. Невзирая на свои внушительные размеры, Маппо двигался бесшумно. Скрипачу сразу же вспомнился Калам.

«Где-то ты теперь, дружище. Сумел ли убежать от песчаной бури?»

В комнатку вернулся Искарал Паст.

– Знаешь, зачем ты здесь? – прошептал старик. – Не знаешь, но я тебе скажу. Тебе и больше никому.

Он наклонился к самому уху Скрипача.

– Тремолор!

Скрипач ошарашенно глядел на верховного жреца, а тот, будто мальчишка, довольный своей проказой, кружился по комнатке. Потом старик вновь склонился над ним, почти касаясь лица Скрипача.

– Да, солдат. Путь домой. Ты же хочешь вернуться домой. Вот ты и уцепился за этот слух. Слушок. Крошечный, будто червячок. Нет, даже не червячок, а личинка, внутри которой случайно может оказаться правда. А может и не оказаться. Ха-ха!

Скрипач не выдержал. Морщась от боли, он протянул руку, схватил старика за воротник и несколько раз встряхнул. Из полуоткрытых губ Искарала Паста полилась слюна. Верховный жрец закатил глаза, напоминавшие теперь мраморные шарики.

– Что, не понравилось? – задыхаясь, спросил Искарал Паст.

Скрипач отшвырнул его от себя.

Мелкими, спотыкающимися шажками старик двигался по комнатке, бормоча непонятные Скрипачу фразы:

– Неожиданное стечение обстоятельств… Отвык от общения с людьми… Нужно внимательнее относиться к своим манерам и вообще к самому себе.

Потом он по-петушиному вскинул голову.

– Честный. Прямолинейный. Умеющий развлечь. Мягкий и одновременно производящий впечатление. Всего этого мне не занимать. Тогда в чем же дело? Разумеется, не во мне. Солдаты грубы. Они жестоки и бесчувственны. Легко поддаются вспышкам гнева… Кстати, солдат, ты знаешь о «собачьей упряжке»?

– Что? – очнулся Скрипач, убаюканный бессмыслицей фраз.

– Она уже двинулась в путь, хотя и сама еще не знает об этом. Как это будет на вашем языке? Анабар тиленд. «Собачья упряжка». Солдаты не обладают воображением, и потому их легко удивить. Есть вещи, которые не сметет даже вихрь Дриджны.

Вернулся Маппо, держа в руках поднос.

– Ты опять мучаешь нашего гостя своими бреднями?

– Это не бредни, трелль. Это пророчества, порожденные Тенью, – ответил Искарал Паст.

Похоже, встряска ничуть не разозлила его и даже вызвала нечто вроде сдержанного одобрения.

– Канава полна воды. Ее поверхность рябит от ветра… Река крови, поток слов, льющийся из тайного сердца… Все разметено в клочья. И везде пауки. В каждом углу, в каждой щели.

Он стремительно повернулся и выбежал. Маппо проводил старика взглядом.

– Так бредни это или нет? – спросил Скрипач.

– Странная смесь, если честно признаться, – ответил трелль. – Но ты все-таки прислушайся к его словам, Скрипач.

– Я так и думал, – насторожился сапер. – Он сказал про Тремолор. Выходит, он знает.

– Искарал Паст знает то, о чем даже не подозревают твои спутники, – ответил Маппо, составляя с подноса миски. – Ты ведь ищешь Дом Азата, который, если верить слухам, находится где-то в пустыне.

«Ты прав, трелль. Я ищу его и ворота, которые в нем есть. Во всяком случае, Быстрый Бен клялся, что они есть…»

– А ты? – спросил он Маппо. – Тебя-то что привело в Рараку?

– Я сопровождаю Икария. Помогаю ему в его бесконечных поисках.

– И ты поклялся всю жизнь ему помогать? – удивился Скрипач.

– Нет, – тихо ответил Маппо и отвернулся, чтобы не видеть глаз сапера. – Я стараюсь, чтобы поиски никогда не кончались… Довольно об этом. Подкрепись. Ты целых два дня провалялся без сознания. Твои друзья ждут не дождутся, чтобы поговорить с тобой. У каждого – куча вопросов к тебе.

– Понимаю. Что ж, придется отвечать.

– Да, иначе вопросов станет еще больше. Как только ты окрепнешь, мы двинемся в путь. – Маппо слегка улыбнулся. – Отправимся искать Тремолор.

Скрипач нахмурился.

– Ты сказал «окрепнешь». А ты знаешь, что у меня раздроблена ступня? Что я вообще чувствую эту ногу только до колена? Не удивлюсь, если ее придется укоротить.

– Я кое-что смыслю во врачевании, – сказал Маппо. – Когда-то в этом храме жили монахини, исцелявшие множество болезней. Как ни странно, у Искарала Паста тоже есть кое-какие навыки. Только за стариком нужно внимательно следить. У него часто разбредаются мысли, и он легко может перепутать целебный эликсир с ядом.

Скрипач недовольно сощурился.

– Искарал Паст – слуга Повелителя Теней. А может – слуга Веревки, он же – Котиллион, покровитель ассасинов. Разницы между обоими почти никакой. При чем тут врачевание?

– Видишь ли, ремесло ассасина требует умения лечить себя и товарищей. Если хочешь, это две стороны одной монеты. Старику пришлось немало потрудиться над твоей ступней. Не бойся, я следил за каждым его движением и, надо сказать, многому научился. Верховный жрец склеил твою ступню. У него есть особая мазь. Я видел, как он смазывал ею кусочки костей и соединял их. Так что очень скоро ты сможешь ходить.

– Клобук накрой этого старика! Руки, подвластные Тени, копались в моем теле!

– Да, Скрипач, иначе твою ногу пришлось бы укорачивать. Но это не все. Тебя еще ранили в легкое. Я здесь оказался бессилен, а верховный жрец сумел освободить твое легкое от крови. Потом он заставил тебя вдыхать целебные испарения. Нравится тебе или нет, но жизнью ты обязан Искаралу Пасту.

– Получается, что так, – нехотя согласился Скрипач.

Дверь распахнулась. В комнатку вошла Апсалара, а за нею – Крокус. Два дня отдыха восстановили их силы, словно и не было изматывающего путешествия сквозь песчаную бурю. Крокус подбежал к изголовью и склонился над сапером.

– Нужно немедленно убираться отсюда! – громко прошептал он.

Скрипач посмотрел на Маппо. Трелль ехидно усмехался.

– Успокойся, парень. Объясни, что тебя пугает.

– Этот верховный жрец. Он служит Тени. Понимаешь, Скрипач? Апсалара…

У Скрипача по телу пополз холодок.

– Понимаю, о чем ты, – прошептал он.

Затем он взглянул на Апсалару, которая тоже сидела на корточках возле его постели.

– Скажи, девочка, этот жрец не вторгался в твой разум?

– Смешной старикашка, но со мной он обращается очень хорошо.

– Еще бы! – закричал Крокус. – Ты же для них – как потерянный ребенок, который вдруг нашелся. Что помешает Котиллиону снова завладеть твоим разумом?

– Об этом нужно спрашивать его прислужника, – сказал незаметно появившийся Икарий.

Он стоял у входа, скрестив руки. Сощуренные серые глаза были устремлены в дальний угол комнатки. До сих пор угол казался пустым, но после слов Икария завеса теней задрожала и рассеялась… На колченогом стуле там сидел Искарал Паст. Его глаза угрожающе светились.

– Дурень, ты все испортил! Я должен был оставаться невидимым. Что же это за дар, если ты легко меня разоблачил? Ай, какая оплошность!

– А не проще ли все честно объяснить, чем прятаться? – спросил его Икарий. – Пусть люди успокоятся.

– Успокоятся! – подхватил Искарал Паст, которому это слово явно пришлось не по вкусу. – А мне какая выгода? Надо подумать… Они успокоятся. Перестанут сопротивляться. Им будет все равно. Да, ты прав! Отличная мысль.

Старик повернулся к Скрипачу и улыбнулся. Улыбка получилась масляной и совершенно фальшивой.

– Все идет надлежащим образом, друзья мои, – замурлыкал он, словно хитрый кот. – Не надо пугаться. Котиллион больше не посягнет на разум этой девочки. Он не захочет связываться с Аномандером Рейком. Кому нужно, чтобы его мир превратился в хаос? А Рейк своих слов попусту не бросает. Так что ни Повелитель Теней, ни покровитель ассасинов и пальцем не тронут вашу Апсалару. Скажу вам больше. Котиллион не видит никакого смысла, чтобы управлять ее разумом в своих целях. Но у нее остались кое-какие навыки, которыми она, если понадобится, может воспользоваться. Котиллион опасается…

Здесь старик поморщился.

– Нет, лучше об этом помолчать.

На лице вновь появилась приторная улыбка.

– Итак, я оживил в себе искусство вежливой беседы, приятной по форме и содержанию. Взгляни на них, Искарал Паст. Они твои отныне и навсегда.

Последовало долгое молчание.

– У верховного жреца редко бывают гости, – нарушил тишину Маппо.

Скрипач вздохнул. Ему вдруг захотелось спать. Накопленные силы вновь куда-то исчезли. Сапер закрыл глаза и спросил:

– А мой жеребец? Он жив?

– Да, – ответил Крокус. – Маппо позаботился о нем и о других лошадях. Им тоже требовалась помощь. Здесь еще есть какой-то слуга. Мы его так и не видели, но он здорово управляется со всей работой.

– Скрипач, расскажи нам про Тремолор, – попросила Апсалара.

Скрипачу хотелось отговориться усталостью и провалиться в сон. Но навсегда в сон не сбежишь. Дальше таить это от Крокуса и Апсалары бессмысленно. Усилием воли сапер прогнал сонливость и открыл глаза.

– Сюда бы Быстрого Бена. Вот кто много знает о священной пустыне! Еще давно, когда мы воевали в Семиградии, он рассказал мне об «исчезнувших дорогах». Одну такую мы случайно нашли. Они прячутся в песках и появляются очень редко. Это связано с направлением ветра и еще с чем-то. Так вот, есть «исчезнувшая дорога», которая ведет в Тремолор.

– Что это такое? – перебил его Крокус.

– Дом Азата.

– Вроде того, что появился тогда в Даруджистане?

– Да. Если слухи не врут, такие Дома есть на всех континентах. Никто не знает, зачем они нужны, но они притягивают к себе магическую силу. Есть легенда, будто император и Танцор…

Он замолчал.

«Боги милосердные! Келланвед и Танцор, Амманас и Котиллион… этот храм Тени…»

Скрипач сердито посмотрел на Искарала Паста. Старик ответил жадной улыбкой. У верховного жреца блестели глаза.

– Так вот, есть легенда, будто император и Танцор скрылись в таком Доме. Он находился в Малазе, бывшей столице империи.

– Легенда не врет, – сказал Икарий, продолжавший стоять у двери. – Его название – Мертвый дом.

– Да, – пробормотал ошеломленный Скрипач. – Быстрый Бен говорил, что все Дома Азата связаны между собой особыми воротами. Можно перемещаться из одного в другой, причем мгновенно.

Икарий подошел ближе.

– Прости мое любопытство, воин, но я впервые слышу имя Быстрого Бена. Кто же этот человек, имеющий тайные знания о Домах Азата?

Скрипач ругал себя за болтливость. Куда бы он ни повернул голову, внимательный взгляд Икария следовал за ним.

– Взводный маг, – наконец выдавил из себя Скрипач, давая понять, что больше ничего не сообщит.

Взгляд Икария ощутимо потяжелел.

– Ты настолько доверяешь суждениям взводного мага?

– Представь себе, да.

– Теперь я понял! – воскликнул Крокус. – Ты хочешь найти Тремолор и через его ворота попасть в Малаз. В тамошний Мертвый дом. Тогда…

– Нам понадобится полдня, чтобы доплыть до Итко Канна, – подхватил его мысль Скрипач, глядя на Апсалару. – И ты окажешься дома, со своим отцом.

– С отцом? – переспросил Маппо. – Что-то я вконец запутался. При чем тут ее отец?

– Мы сопровождаем Апсалару домой, – объяснил Крокус. – На Итко Кане у нее остался отец. Когда Котиллион завладел ее сознанием, Апсалара лишилась всего: отца, дома, привычной жизни.

– А какой была ее жизнь? – полюбопытствовал Маппо.

– Апсалара – дочь рыбака. Жила в рыбачьей деревушке. Помогала отцу.

Трелль молчал, но Скрипач прочел невысказанные мысли Маппо.

«И что же, когда путешествие окончится и Апсалара окажется дома, ее ждет жизнь рыбачки?»

Сама Апсалара не произнесла ни слова.

– Одну жизнь отдаешь, другую получаешь взамен! – выкрикнул Искарал Паст.

Запустив пальцы в свои всклокоченные волосы, старик вскочил со стула и закружился на месте.

– Такое терпение может кого угодно свести с ума. Но только не меня! Вода уходит в каменные расселины. Подальше от раскаленного песка и палящего солнца. Время растягивается, снова растягивается и снова. Кто растягивает его? Бессмертные игроки, занятые не подвластной времени игрой. Вы опять назовете мои слова бредом. В лучшем случае туманной поэзией. Но этот полуджагат меня понимает. Джагаты любят искать тайны. Он – камень, а камень забывает. Камень постоянно живет в настоящем. В этом-то и кроется правда об Азатах… Погодите! Я решился поведать свои сокровенные мысли и не слышал, о чем здесь говорили!

Верховный жрец замолчал и вернулся на стул.

Икарий внимательно глядел на него. Возможно, он понимал запутанные слова старика. Пусть хоть малую частичку. Скрипач попеременно глядел на них обоих. Он давно забыл про сон.

– Не берусь разгадывать смысл слов жреца, – вдруг сказал Скрипач, соединив на себе взгляды всех присутствующих. – Только сдается мне, что я – кукла, которую заставляют танцевать какой-то хитрый и сложный танец. Знать бы, каков он? И кто дергает меня за ниточки?

Теперь глаза всех устремились на Искарала Паста. Он сидел неподвижно, будто выжидал время, когда надлежит ответить.

– Итак, вопрос, насколько понимаю, адресован моей скромной персоне? И никто не примет моих извинений, сочтя их фальшивыми. Вообще-то, вопрос следовало бы задавать не мне, а иному уму, превосходящему мой.

Он наклонил голову и улыбнулся теням в углу.

– Их удалось обмануть? Им хватило зыбких истин, туманных намеков, случайного набора слов, принесенного безмозглым эхом? Они и сами не знают. Они благоговейно замерли, ожидая раскрытия тайны. Их глаза широко раскрыты, как у невинных младенцев. Ну не забавное ли зрелище?

– Очень красноречивый ответ, – язвительно усмехнулся Маппо.

– Разве я ответил? Нет, ответа вы еще не слышали. Я прикажу своему слуге, чтобы приготовил вам все необходимое для путешествия. Вы отправитесь искать сказочный Тремолор: место, где истины соединяются с лезвиями мечей и обнаженными клыками. Удивительное место. Там Икарий вспомнит свое забытое прошлое. Девчонка из рыбачьей деревушки найдет там то, что ищет, хотя сама пока еще не знает об этом. Этот парень узнает там цену превращения в мужчину… а может, и нет. Там бедняга трелль наконец-то сделает то, что должен, а уставший от дорог и сражений сапер получит благословение от своего императора. Если, конечно…

Искарал Паст поднес к губам палец и медленно сел на свой колченогий стул.

– Если только Тремолор не является обыкновенной сказкой и все поиски не окажутся пустым занятием.

Он так и остался сидеть с поднесенным к губам пальцем. Вскоре верховного жреца окутали тени, и он исчез вместе со; стулом.

Скрипач чувствовал, что находился под чарами, которые теперь рассеялись. Он встряхнул головой, почесал в затылке, потом взглянул на остальных. Они вели себя схожим образом. Скрипач громко вздохнул.

– Неужели в обычных словах может скрываться такая магия? – спросил он, обращаясь ко всем сразу.

– Может, – ответил ему Икарий. – И эта магия настолько могущественна, что даже богов поставит на колени. Вот так! то, воин.

– Нужно убираться отсюда, – пробор. мотал Крокус. На этот раз все согласно закивали.