Текст книги "Жара в Архангельске"

Автор книги: Стилл Оливия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

37

Небо над Архангельском то тут, то там гремело петардами, салютами и фейерверками.

С левого берега широкой Северной Двины виднелись то и дело вспыхивающие над освещённым ночным городом яркие шапки переливающихся звёзд. Жители левобережных посёлков выходили на реку смотреть салют, видневшийся с правого берега и завистливо вздыхали: что ни говори, а умеют архангелогородцы гулять с размахом, любят шик и блеск. Праздничный город на правом берегу во главе со своим величавым "кремлём" – высоткой манил левобережцев, и многие из них, не желая в новогоднюю ночь киснуть дома, ехали гулять в Столицу Севера.

Движение по центральным улицам Архангельска было перекрыто; по проезжей части Троицкого проспекта, Воскресенской, Набережной тянулась к центру длинная вереница людей. В основном это были большие, человек в десять-двадцать компании молодых людей, студентов, старшеклассников. Среди этих компаний была и компания Салтыкова.

Олива тихо шла, затерявшись в толпе, и молчала. Глядя на неё, никто бы не подумал, какого дурака она сваляла пять минут назад. Однако Салтыков пресёк её выходки на корню.

– Если ты будешь так себя вести, я отправлю тебя домой. Поняла? – жёстко отрубил он, когда все вышли из подъезда.

– Ой-ой-ой! Напугал ежа голой жопой! – Олива ещё пыталась казаться бесшабашной, однако в её голосе уже не было такой уверенности.

Ребята ушли вперёд, чтобы дать Салтыкову и Оливе возможность объясниться без свидетелей. Ушёл вместе со всеми и Хром Вайт, чтобы не оказаться крайним.

– Между прочим, это ты первый меня скомпрометировал! – напустилась она на Салтыкова.

– Сейчас не время выяснять отношения. А завтра поговорим, – и Салтыков поспешил присоединиться к остальным в компании.

И теперь Олива молча шла, кутаясь в свою дублёнку и уныло думала о том, что же будет завтра. Ничего хорошего тон Салтыкова не предвещал.

"Что ж, завтра и поговорим, – думала она про себя, – Конечно, это был необдуманный поступок с моей стороны – целовать при всех Хром Вайта, но когда ты целовал Аню, я ничего тебе не сказала. А теперь скажу, уж будь уверен…" Между тем, все остановились у крыльца отеля "Пур-Наволок" и стали смотреть салют.

Тассадар открыл бутылку шампанского, стал всем наливать в пластиковые стаканы. И тут к ним подошли старые приятели Оливы – Ден и Лис.

– Ребята, как я рада, что вы тоже тут! – Олива кинулась обнимать своих друзей, – Айда с нами гудеть! Отпразднуем этот Новый Год по-архангельски – с треском, по всем правилам!

– Я замёрзла, – заканючила Аня, – Пойдёмте домой…

– Есть пойти домой, – и Салтыков громко крикнул, – Так, дамы и господа!

Разворачиваем оглобли и идём продолжать отмечать праздник к нам на квартиру!

Приглашение было принято, и все дружной вереницей потянулись в направлении хаты.

Ввалившись всей гурьбой в квартиру, продолжили пиршество. Пели караоке, особенно хорошо пел Кузька, Флудман подпевал. Спели "Группу крови" Цоя, "Маленькую лошадку" Найка Борзова (Мочалыч отличился в исполнении этой песни). Потом пели ДДТ, КиШа, и даже "Hotel California". Свет в комнате был выключен, Ярпен и Регина целовались на диване, Олива гадала на картах Сане Негодяеву, а Хром Вайт на другом диване пытался взобраться на Аню.

– Снимите его с меня! – вопила она.

Саня с Оливой, смешав карты, кое-как стащили с неё пьяного Хрома. Высвободившись, Аня села между Райдером и Кузькой и затянула вместе с ними "Это всё" Шевчука.

Между тем Салтыков бегал курить с пацанами, ржал, пел караоке и не обращал на Оливу ни малейшего внимания.

– Оль, почему ты такая грустная? – спросил её Хром Вайт, ложась рядом с ней под одеяло.

– А то ты не видишь, – ответила Олива, – Вон, бегает, ноль внимания, фунт презрения. И стоило мне приезжать тогда…

– Почему не стоило? Знаешь, как я тебя ждал…

– Но он меня, видимо, совсем не ждал…

У Оливы задрожал голос и она, уткнувшись Хрому в плечо, горько заплакала. Хром Вайт гладил её по волосам, утешая, целовал её в лоб, а она, чувствуя себя ещё более несчастной, плакала ещё горше.

А веселье продолжалось своим чередом. Шампанское и водка лились рекой, некоторые, напившись вдребодан, уже падали под стол. В колонках на полную громкость орал КиШ, под которого все колбасились, пели, плясали. Салтыков же тем временем, выпив лишнее, уже вовсю скакал по полу с пустой бутылкой между ног и орал:

– И волки среди ночи

Завыли под окном!

Старик заулыбался

И вдруг покинул дом!

Но вскоре он вернулся

С ружьём наперевес!

"Друзья хотят покушать,

Пойдём, приятель, в лес!!!" – Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу! – гахнули остальные, – Я ни в чём не откажу! Я ни в чём не откажу!

Хэй!!!

Множество историй, коль желаешь, расскажу!

Коль желаешь, расскажу! Коль желаешь, расскажу!

Кто-то зазвонил в дверь. Аня кинулась открывать – на пороге стоял какой-то незнакомый толстый парень в красном колпаке и бутылкой шампанского в руках.

– Деда Мороза вызывали?

– Не-а, – хмыкнула Аня, – Но раз уж пришёл, то заходи.

– Женёооок! – гахнули из зала, – Заходи, гостем будешь!

В квартире творилось что-то несусветное. В коридоре парни пугали друг друга тем, что выпрыгивали из шкафов и орали как резаные; в накуренной гостиной творился настоящий бедлам – плясали канкан, взрывали пустые коробки из-под вина, скакали как ненормальные, едва не проломив ногами пол. Аня скользнула взглядом по комнате и отметила, что ни Ярпена, ни Регины в гостиной нет. "Не иначе как ускользнули под шумок в спальню", – решила она и тут же быстрыми шагами направилась к Салтыкову.

– Пока вы тут песни распеваете, эта сладкая парочка трахается в нашей спальне! – без обиняков заявила Аня.

Салтыков ошарашенно уставился на неё.

– Трахаются?

– Да!

– В нашей спальне?

– Да!!!

Секунда – и Салтыков как тигр кинулся к дверям. Олива, слышавшая всё, моментально выскочила из-под одеяла и кинулась наперерез Салтыкову.

"О Боже, если он застукает там Ярпена и Регинку, им конец! – стучало в её голове,

– Я должна во что бы то ни стало задержать его…" – Мелкий, отойди! – приказал Салтыков, пытаясь отодвинуть Оливу, которая встала в дверях, преградив ему выход.

– Нет, послушай, не ходи туда, пожалуйста, не ходи! – скороговоркой выпалила Олива, держась одной рукой за дверной косяк, а другой пытаясь обнять Салтыкова за шею.

– Отойди!!! – гаркнул вдруг Салтыков и с силой толкнул Оливу в грудь так, что она отлетела в коридор, – Курица глупая!!! Я здесь хозяин! Поняла?!?!

Парни высыпали в коридор и ошарашенно уставились на Салтыкова, но никто не посмел остановить его. Олива, будучи шокированной, кое-как встала, опираясь о стену. Она даже не поняла, что произошло – первый раз в жизни Салтыков поднял на неё руку.

Внезапно из гостиной раздался страшный треск. Салтыков, на полдороге к спальне, развернулся и побежал обратно.

– Блять! Они там стёкла ломают!!! – крикнул он и, как вихрь пронесшись мимо Оливы, кинулся в гостиную проверять, кто ломает стёкла.

Оливе стало унизительно и противно. Ещё она почувствовала, что смертельно устала и, ни говоря больше ни слова, побрела в соседнюю комнату, где уже спали двое парней, попросила их подвинуться и легла рядом с ними. Туда же в скором времени присоседились Аня и Хром Вайт. Через минуту они уже все спали кучей на кровати как убитые…

Проснулись они поздно, где-то около часу дня. Гости, навоевавшись вдоволь и оставив после себя свинарник, разбрелись где-то под утро, и квартира почти опустела.

Олива, решившая после вчерашнего не разговаривать с Салтыковым, молча прошла в ванную, вымыла голову, вычистила зубы и села в угол дивана читать привезённую Анькой книжку Айзека Азимова.

– Мелкий, – сказал ей Салтыков как ни в чём ни бывало, – Сходи в гостиную, сделай там приборочку. А то там такой свинарник…

– Я с тобой не разговариваю, – отрезала Олива, – Тебе надо, ты и делай. Я что тут тебе – служанка, что ли?

Салтыков не нашёл, что ответить и вышел из комнаты. Столкнулся он с Оливой в кухне, когда пошёл туда курить.

– Мелкий, – прошептал он, обнимая её сзади и целуя в плечо, – Прости меня, мелкий. Я просто озверел вчера от этих гостей. Прости меня, пожалуйста…

Олива хотела было отстраниться, сказать ему что-нибудь едкое, холодное, но в тоне Салтыкова было столько любви и искреннего раскаяния, к тому же он так давно не был с ней так проникновенно-нежен, что она сдалась против своей воли.

– Злодей ты мой! – прошептала Олива со слезами в голосе и прильнула губами к его губам, – Всё прощаю тебя и прощаю – устала уже…

Салтыков, продолжая целовать Оливу, повлёк её в спальню. Там, уложив её в постель и чмокнув пару раз мимо губ, немедленно стащил с неё трусы. Олива скрестила ноги.

– Нет… Не сейчас… Я ещё не готова…

Он тут же перестал её обнимать-целовать. Просто молча лёг и всё. Олива ещё пыталась о чём-то говорить с ним, но Салтыков даже не слушал её, не отвечал на её вопросы. Оливу это взорвало.

– Почему ты не разговариваешь со мной? У меня такое ощущение, что я разговариваю со стенкой.

Салтыков невозмутимо молчал.

– Слушай, ну я же к тебе обращаюсь! – крикнула Олива, потеряв терпение.

– Я хочу спать, – отрезал он.

"Вот и вся любовь", – промелькнуло в её голове. Олива с трудом сдерживала слёзы.

– Я вижу, что ты уже не любишь меня…

– Дура ты, вот и всё, – сказал Салтыков.

Олива вскочила с кровати и, едва сдерживая рыдания, убежала к Ане. Она ждала, что Салтыков пойдёт за ней, попросит прощения. Но он не шёл. Выкурив на кухне очередную сигарету, Салтыков собрался и, сказав Ане, что ему надо отлучиться по делам, вышел из квартиры. …Прошло несколько часов. За окном уже давно стемнело, а Салтыков всё не возвращался. Приходили Кузька с Тассадаром, приносили галеты к чаю и, не дождавшись Салтыкова, уходили снова. Аня собиралась пойти с Денисом на каток, а по пути захватить с собой Димку Негодяева, но пока провозились, наступил вечер.

Салтыков же всё не возвращался, и Олива, от нечего делать раскладывающая на диване пасьянс, уже занервничала, не зная, что и думать.

– Кстати, пока мы в квартире одни, можем погадать, – кинула идею Аня, закрыв за парнями дверь, – Ты как на это смотришь?

– На картах мы уже гадали, – сказала Олива, – А больше трёх раз нельзя.

– Почему обязательно на картах? Можно на воске, на кофейной гуще, – возразила Аня, – Сейчас как раз святки – самое время для рождественских гаданий.

– Но ведь у нас нет воска, а кофе мы с тобой не пьём, – сказала Олива, – Других же гаданий я не знаю.

Аня прилегла на диван рядом с Оливой. Свет в комнате был выключен. Какое-то время девушки молчали.

– Я знаю одно гадание, – нарушила молчание Аня, – Нужно три одинаковых стакана с водой, сахар и соль. В одном стакане вода простая, в другом сладкая, в третьем солёная. Стаканы следует перемешать так, чтобы их было не отличить, какой из них какой. Берёшь наугад один из трёх стаканов и пьёшь воду: какая тебе вода достанется – простая, сладкая или солёная – такая, значит, у тебя и жизнь будет…

– Это интересно, – отозвалась Олива, – Но проблема в том, что у нас дома нет соли. Да и пластиковые стаканы, из которых вчера пили шампанское, уже закончились, остались только те, из которых пили.

– Тогда сделаем иначе, – предложила Аня, – У нас же остались со вчерашнего разные напитки? В один стакан нальём колу – это будет сладкая вода. В другом будет простая вода – Бонаква. А в третьем стакане будет рассол из-под солёных огурцов – солёная вода, значит.

– Идёт! – мигом согласилась Олива, – Готовь стаканы.

Аня прошла на кухню и через две минуты вернулась оттуда с тремя стаканами на подносе, укрытыми полотенцем.

– Тяни наугад, – велела она Оливе.

Олива просунула руку под полотенце, не глядя, вытащила стакан. Он оказался с огуречным рассолом.

– Нда, – уныло прокомментировала она, – В общем, ничего хорошего меня не ждёт…

В прихожей хлопнула дверь – вернулся Салтыков. Но он был не один, а с Мочалычем, Райдером и Максом Копалиным. Даже не заглянув в комнату к Оливе, они прошли в гостиную, о чём-то громко дискутируя, причём Салтыков базарил громче всех.

– Да нихуя… инженером грёбанным в Архангельске за пятнадцать тысяч… какой бизнес… перспективы… Путин краб ёптыть!! – доносились обрывки его фраз из гостиной.

"Вот сидит там, разглагольствует, воображает видимо, что он полжизни прожил… – раздражённо думала Олива, – Что у него на уме? Чем он живёт? Амбиции, амбиции…

Как меня бесят эти амбиции. Он что, хочет выше головы прыгнуть? Что он, не мог другое время выбрать для дискуссий за пивом с друзьями? Он их видит каждый день, а меня два месяца не видел – и что же? На меня ему насрать, это очевидно…" Оливе вдруг стало настолько невыносимо находиться в этой прокуренной квартире, что ужасно захотелось на улицу, на свежий воздух.

– Пойдём гулять, – предложила она Ане, – Мне органически противно тут находиться.

Подруги одели шубы и процокали каблуками в прихожую. Дверь из гостиной была открыта.

– Вы куда? – окликнул девушек Салтыков.

– Никуда, – отрезала Олива и, выйдя вслед за Аней, хлопнула входной дверью.

– Поругались что ли? – Мочалыч кивнул на только что закрывшуюся за подругами дверь.

– А-а! – махнул рукой Салтыков, – Так вот я и говорю – в большом городе больше возможностей…

– Ну не знаю, все лезут в столицы – что там, мёдом, что ли, намазано? – возразил Райдер.

– Да ты сам посуди – тут, в Архангельске, какое строительство? Бесперспективняк.

В Питере больше возможностей раскрутить свой бизнес, – с важным видом пояснил Салтыков, гася окурок о пепельницу, – Я так тоже планирую в обозримом будущем перебраться в Питер.

– А почему не в Москву? – спросил Паха Мочалыч, очевидно намекая Салтыкову на брак с москвичкой.

– Не, в Питер. Отец с матерью туда в скором времени переедут – у них уже есть там квартира, эту продавать будут. А мне тут оставаться при такой возможности – лохом быть. Есть вариант, конечно, – усмехнулся Салтыков, – Попробовать пока начать здесь – всё-таки, и команда уже фактически собрана, и с арендой офиса отец поможет. Надо только приобрести лицензию на проектирование зданий и сооружений; ну а там…

– А сколько такая лицензия стоит, не знаешь? – осведомился Райдер.

– Где-то около трёхсот косарей. Но это стоит того.

– Богатеет советский народ, – изрёк Гладиатор, который тоже присутствовал в гостиной.

– Слышь, Салт, а ты чё, в натуре что ли жениться собрался? – ввернул в тему Макс Копалин, – Как ты одно с другим-то будешь совмещать?

– Макс прав, – поддержал его Павля, – Если щас женишься, то придётся тебе отложить все свои бизнес-планы в долгий ящик.

– Щас я жениться и не собираюсь, – сказал Салтыков, – Я же не враг сам себе, чтобы идти вразрез моим планам.

– Как? А Олива вчера говорила, что после праздников вы подадите заявку в ЗАГС… – недоуменно произнёс Райдер.

– Глупости, – отрезал Салтыков, – Бабья чушь. Какая щас может быть женитьба?!

Жилья у нас нет, высшего образования у неё нет. Да и родители против. Что я, на ней женюсь, чтобы всю жизнь с ней потом по съёмным квартирам таскаться да спать на казённом матрасе?

– А летом говорил: женюсь, женюсь… – поддел его Павля.

– Так то летом было, – отмахнулся Салтыков, – А щас зима на дворе. Ну чё, я увлёкся, конечно, в тот момент мало чего соображал…

– Так Олива до сих пор думает, что ты на ней женишься? – спросил Саня Негодяев,

– Я когда Аню вчера отвозил на машине, спросил, на сколько дней они с Оливой в Арх приехали. Так Аня сказала, что она уедет восьмого, а Олива тут останется…

– Дааа?! – Салтыков даже вскочил.

– Ну всё, Салт. Ты попал, – хлопнул в ладоши Макс Копалин, – Вот уж попандос так попандос…

– Так, подожди! Как это… Не, серьёзно что ли?! – опешил Салтыков, – Аня уедет в Москву без Оливы?..

– Ну, во всяком случае, Аня мне так сказала, – ответил Саня, – Тебе давно следовало поговорить с Оливой на эту тему, а ты меня не слушал. Вот и дождался.

– Да уж… – ошарашенно произнёс Салтыков, – Всё зашло слишком далеко.

– Так поговори с ней, пока не поздно!

– Надеюсь, что ещё не поздно, – Салтыков криво ухмыльнулся, – Но ты прав, Саня.

Сегодня же вечером я с ней поговорю.

– Ох и неприятный же разговор тебя ждёт! – хихикнул со своего кресла Павля, – Представляю, сколько визгу будет…

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Салтыков, – Как говорится, чему быть, того не миновать.

38

Ночные улицы Архангельска после вчерашних новогодних гуляний были почти безлюдны.

Кое-где ещё виднелись объедки вчерашнего праздника в виде взрываемых мальчишками петард да небольших кучек праздно гуляющего народа на площади возле ёлки.

Аня и Олива, пройдя мимо нарядных витрин уже закрывшихся центральных магазинов, вышли к высотке и, миновав поблёскивающие в отсветах разноцветных гирлянд ледяные фигуры, свернули на архангельский "Арбат" – улицу Чумбарова-Лучинского.

Чумбаровка была одним из самых любимых мест Оливы в Архангельске. Это была тихая, вымощенная плитами улочка, как и Арбат, созданная исключительно для пешеходов.

По бокам её стояли красивые старинные здания – в основном музеи, памятники архитектуры. Как и на московском Арбате, были там и магазины, и кафетерии. Летом на газонах и клумбах Чумбаровки цвели ярко-оранжевые маргаритки, лиловые ирисы, пёстрые анютины глазки, а резные скамейки укрывала прохладная сень акаций и серебристых тополей; зимой же скамейки были пустынны, равно как и детские качели с каруселями, лишь поблёскивали в свете фонарей выстроенные то тут, то там изящные ледяные фигуры, а в центре Чумбаровки высилась, играя причудливой иллюминацией гирлянд, нарядная величавая ёлка.

Однако ни Аня, ни Олива не могли в этот вечер в полной мере насладиться красивым видом нарядных зимних улиц, открывающихся их взорам. Олива была вся на нервах из-за Салтыкова и до сих пор не могла отойти; к тому же, на улице был мороз, и Аня, будучи изнеженной, тут же заскулила, что ей холодно.

– Если хочешь, ты можешь вернуться домой, – сказала Олива, – А я не вернусь. Я не хочу его видеть, тем более, ему на меня по большому счёту насрать. Пусть там сидит бухает со своими приятелями.

– Ну конечно, а потом ты вляпаешься тут в какое-нибудь дерьмо, а мне за тебя отвечать, – проворчала Аня, – И вообще, я не понимаю, как это Салтыков всё ещё терпит твои заёбы. Будь я на его месте, я бы уж давным-давно тебя послала.

Олива ничего не ответила, и подруги молча пошли дальше. На дорогах было скользко, и Олива то и дело подскальзывалась и падала. Шли они, шли, вышли на набережную, потом свернули в какой-то переулок, петляя наугад до тех пор, пока не забурились в какой-то "шанхай". А время-то позднее, людей поблизости нет. Кругом какие-то стрёмные деревянные бараки с разбитыми окнами и заколоченными дверьми, покосившиеся и обледенелые деревянные тротуары… Аня пересрала не на шутку.

– Больше я никогда в жизни с тобой не свяжусь! – причитала она, – Вот что нам теперь делать, как отсюда выбираться? И зачем я, дура, пошла у тебя на поводу!

Осталась бы дома, а ты бы и бродила бы тут одна…

– Погоди, не пищи, – сказала Олива, – Ты же знаешь, со мной не пропадёшь.

– О, ну конечно! С тобой не пропадёшь, да. Зато с тобой попадёшь так попадёшь…

– Попадёшь, зато не пропадёшь. Ладно, не ной, щас чё-нибудь сообразим.

Тут на углу показалась какая-то подвыпившая компания. Недолго думая, Олива направилась к ним.

– Извините, вы не подскажете, как нам добраться до высотки?

– До высотки-то? – насмешливо переспросил один из гопников в шапке, лихо заломленной на затылок, – А вы сами чё, не местные, да?

– Да, мы вот заблудились…

– Ну тогда идите вон туда, и всё время прямо – будет вам высотка, – он махнул варежкой куда-то вбок, и Олива с Аней, как наивные чукотские девушки направились туда.

– Я же говорю – со мной не пропадёшь! – весело подбадривала Олива подругу, – Щас выйдем к высотке и всё будет чики-пики.

Однако по мере того как они шли, "шанхай" всё не кончался, а наоборот, местность вокруг них становилась всё менее знакомой и более стрёмной.

– Ты уверена что мы идём в правильном направлении? – забеспокоилась Аня.

– Да хуй знает, – честно призналась Олива, – Щас ещё у кого-нибудь спросим.

Однако спросить у "кого-нибудь" дорогу здесь было довольно-таки проблематично.

Людей не было видно вообще. Наконец, на углу появилась какая-то тётенька с коляской. Олива ринулась к ней.

– Скажите пожалуйста, как нам дойти до высотки?

– Эва-а! – удивилась женщина, – Это вам далеко надо идти. Здесь вы не выйдете, разве что до Урицкого доберётесь, а оттуда на автобусе…

Делать нечего – пошкандыбали наши бедолаги искать выход на улицу Урицкого. Кое-как выбрались – и пиздец опять подкрался: автобусы об эту пору уже перестали курсировать…

– Я тебя убью!!! – раздражённо выпалила Аня, – Правильно говорят: один дурак так узел завяжет, что трое умных не развяжут. И как мы теперь домой попадём, интересно знать?!

Олива виновато молчала. Да и что тут скажешь? Наворотила она делов, что и говорить, наворотила. Недаром про неё говорили, что чего ей не хватает, так это мозгов; да она и сама признавала тот факт, что она дура.

Нет необходимости описывать их дальнейшие мучения полуторачасовой ходьбы пешком на каблуках по льду, на двадцатиградусном морозе, под Анины причитания и всхлипывания. Но, как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается – в конечном итоге подруги добрались всё-таки до дому.

– Как ты думаешь, он хоть немного там волнуется за нас? – предположила Олива, – Мы ведь три часа отсутствовали…

– Не думаю, – сказала Аня, – Впрочем, сейчас узнаем, – и решительно нажала кнопку звонка.

Она оказалась права. Салтыков и компания по-прежнему сидели в гостиной как ни в чём не бывало, пили пиво. Накурили – не продохнуть, аж на лестничной площадке тащило табачищем. Дверь им открыл Райдер – Салтыков даже не соизволил выйти в коридор.

– Девчонки! – крикнул из гостиной Макс Копалин, – Идите сюда!

Аня, едва заглянув в гостиную, тут же вспыхнула до корней волос и радостно заулыбалась. Олива по её реакции сразу поняла, что среди прочих там находится и Дима Негодяев.

– Я как раз хотела позвать тебя сегодня на каток, – пролепетала ему Аня вмиг изменившимся голосом.

Дима моментально покраснел и опустил глаза. Парни заметили это.

– Мммм, Димас? – подмигнул ему Павля.

– Я это… пойду… – замялся Димка.

– Да, пора собираться, а то поздно уже, – подхватил Райдер и все просочились в коридор.

– Да рано ж ещё, куда вы? – воскликнул Салтыков, – Мы же так и не пришли к единому мнению…

– Завтра придём к единому мнению, – Тассадар шутя хлопнул Салтыкова по плечу, – А на сегодня хватит с тебя – ты вон и так уже на грудь больше поллитра принял, не считая пива…

– Кстати, девчонки, есть предложение пойти завтра вечером в кино на "Иронию судьбы-2", – предложил Райдер, – Говорят, классный фильм. Надо сходить посмотреть.

– Там видно будет, – сказала Аня, – Сегодня я уже так устала, что единственное моё желание – это добраться до постели.

– Ну, ни пуха ни пера, – прошептал в дверях Макс Копалин Салтыкову.

– К чёрту, – тихо ответил он и закрыл за гостями дверь.

Проводив приятелей, Салтыков вышел на кухню покурить. Олива босиком вышла туда же.

– Потрудитесь мне объяснить, что всё это значит?! – гневно начала она.

– Меелкий, – Салтыков был уже порядочно выпимши, – Давай станцуем танго!

– Прекрати, наконец, паясничать! – взорвалась Олива, – Мне надоело такое отношение! Я что тебе – вещь, да? Игрушка? Ты же совершенно не уважаешь меня…

– Да ты чего взъелась-то? Чего ты всё время из мухи слона раздуваешь?! Если я говорю – всё заебись, значит, всё заебись!

– Но я же вижу, что это не так!!!

У Оливы тряслись руки – это был верный признак того, что сейчас с ней начнётся истерика. Салтыков протянул ей сигарету, щёлкнул зажигалкой. Олива глубоко затянулась и, выпустив дым, тихо произнесла:

– Давай говорить начистоту. Я вижу, что что-то изменилось в наших отношениях, и изменилось в худшую сторону…

– Да, знаю. У нас с тобой сексуальная несовместимость. В этом вся и проблема.

– И что теперь? Как мы дальше жить будем?

– Не знаю, мелкий. Я не хочу сейчас говорить об этом.

– А когда? Нет, не увиливай от разговора. Надо сейчас расставить все точки над i.

Салтыков затянулся сигаретой и ничего не ответил, словно что-то обдумывая.

Несколько секунд прошло в молчании.

– Что же теперь? – спросила Олива, – Ты же предлагал мне пожениться и жить со мной. А теперь… я тебя не понимаю. Ты что, хочешь сказать, что не сможешь жить со мной, если у нас секс не получается?

– Да, не смогу. Секс для меня очень важен. Я хочу трахаться, понимаешь ты это или нет?!

– Понимаю. Но в чём, в чём моя вина? Ты же знаешь…

Он промолчал. Олива с трудом сдерживала себя, чтобы не заводиться.

– И что?.. Как мы поступим? Как мы будем дальше жить?

– Не знаю, мелкий. Решай сама…

Олива даже растерялась.

– Но что же… А как же теперь…

Салтыков молчал.

– Ну не молчи, ответь хоть что-нибудь!!!

И он, наконец, произнёс:

– У нас с тобой нет перспектив сейчас. Никаких.

– И?.. Что… мы должны… расстаться?!

– Подумай сама, мелкий. Я смотрю на вещи рационально. У нас сейчас не получится с тобой жизни. Во-первых, ты знаешь, мои родители против нашего брака…

– Ну и что? – с вызовом перебила его Олива, – Мы оба совершеннолетние, и нам вовсе необязательно их согласие. Ты же сам сказал это ещё летом. Что же изменилось?

– Во-вторых, – не слушая её, продолжал Салтыков, – У нас с тобой нет собственного жилья. Если брать кредит, залезем в долги, да и невыгодно щас связываться с ипотекой…

– Но почему? – возмутилась Олива, – Все так делают!

– Делают, кому родители помогают. Пойми, мы живём не в Советском Союзе – государству на нас насрать. Чтобы встать на ноги и хорошо жить, надо перед этим как минимум лет десять горбатиться. Я сейчас планирую начать свой бизнес – а для этого нужен начальный капитал. Постарайся это понять, мелкий. Я ведь это делаю только ради нашего с тобой блага…

– Я не понимаю тебя, – перебила его Олива, – Почему одно должно мешать другому?

Разве это причина? Если мы любим друг друга, никакие препятствия не должны мешать нам быть вместе…

– Но, мелкий, мы же разумные люди… Если мы сейчас с тобой сойдёмся, все перспективы для карьеры будут загублены. Я начну пить от безысходности… К тому же, ты сама видишь – секс у нас не получается. Мы разные, мы не подходим друг другу… Что же мы будем вместе жить и мучиться, мы же возненавидим друг друга!

– Но ты же клялся мне в вечной любви!!! – у Оливы из глаз брызнули слёзы, – Что же, получается, ты мне врал?!

– Нет, мелкий, я люблю тебя, правда! – воскликнул Салтыков, – Я всегда буду любить тебя, мелкий… Но мы не можем быть вместе… Прости меня…

Дальше Олива не слышала, не понимала, что он говорил. Всё рухнуло в один момент.

Она даже не поняла сразу, что произошло.

– Ты… ты… отказываешь мне?..

– Жизнь покажет, мелкий… Ты можешь считать себя полностью свободной… Если у тебя там кто-то появится…

– Чтооо?!?! – Олива даже отпрянула к стене, – Как ты… Как ты смеешь мне это говорить?! Ты… мне… чтобы я… там… кто-то… Как ты смеешь!!!!!

Салтыков молчал. И у Оливы слова застряли в горле. Она сползла вниз по стене, скорчилась на полу, закрыв лицо руками.

– Надо подождать… – наконец, выдавил из себя он.

– Сколько? Месяц? Полгода? Год?

– Не знаю, мелкий…

– Это исключено!!!

Молчание.

– Ты отказываешь мне?

– Да, мелкий.

– Ты хочешь сказать, что сейчас мы с тобой не поженимся и не будем жить вместе?

– Да, мелкий.

– Ты хочешь сказать, чтобы я собирала свои вещи и уезжала обратно в Москву?

– Да.

– Это твоё окончательное решение?

– Да.

– Ну что ж… – медленно произнесла Олива, вставая с пола около двери, – Я это предвидела… Интуиция меня редко когда подводит…

Он молчал.

– Значит, так…

Лампа на потолке мигала еле заметно.

– Ты сказал мне, чтобы я сама всё решила, ну я и решила… Значит, ты решительно отказываешь мне?

– Я тебе уже всё сказал.

– Хорошо, – ответила Олива, – В таком случае, мы ставим точку на наших отношениях. Если тебе важнее твоя карьера, твоё благополучие… ради Бога… я думала, ты меня любишь, и хочешь быть со мной… но ты не захотел… в таком случае, мы расстаёмся с тобой… навсегда.

Он молчал.

– Сейчас я пойду ночевать к Ане, – твёрдым голосом сказала Олива, – А завтра мы с ней уедем в Москву. И больше ты меня никогда не увидишь.

Салтыков молча отвернулся к окну. Олива остановилась в дверях и добавила:

– Извини, что я встретилась на твоём жизненном пути. Нам не надо было сходиться.

Извини, что понадеялась на тебя, поверила твоим обещаниям… А теперь прощай навсегда.

Олива вошла в комнату Ани. Она лежала в кровати, но не спала.

– Ну вот что, – сказала ей Олива, садясь на краешек постели, – Как говорится, финит а ля комедия. Завтра утром мы с тобой собираем чемоданы и… уезжаем в Москву.

– Как? Так вот, вдруг?

– Да. Он мне отказал.

– Хорошие дела, – пробормотала Аня, – У вас что ни день, то приключения. С вами, ребят, чокнуться можно!

– Как бы там ни было, – сказала Олива, – Завтра утром мы едем на вокзал. Больше я ни минуты здесь не могу оставаться.

Она бросилась ничком на кровать и зарыдала. Только сейчас до неё в полной мере дошёл весь смысл только что прошедшего разговора. Сказать, что ей было больно – значит, ничего не сказать. Рухнула вся её жизнь, её обманули, просто провели как глупую маленькую девочку.

Мысли путались в её голове. Как дальше жить? Это было невозможно.

"Что делать? Да ничего не делать… – с отчаянием думала Олива, – Щас приеду в Москву, а потом… Что потом? Зачем я еду в Москву? Не знаю… С каким лицом я приеду туда теперь… Что я скажу матери, всем остальным… Как объяснять буду…

Нет, я этого не переживу… Лучше уж под поезд брошусь…" На подушке лежал бархатный футляр от золотой цепочки с кулоном – подарок Салтыкова на Новый год. Олива лихорадочно принялась рвать цепочку с шеи – сняла кой-как, бросила в футляр. "Верну… Мне ничего от него не надо…" Скрипнула дверь – Салтыков вошёл и молча лёг в кровать рядом с Оливой. Меньше всего она хотела сейчас видеть его здесь.

– Уходи, – сказала она ему. Он не послушал.

"Зачем, зачем он пришёл сюда?! – думала Олива, – Я же сказала ему – уходи, мы расстались, я не хочу тебя видеть. Он не уходит, не слушает меня. Это значит, что мои слова для него ровно ничего не значат…" От обиды и бессильной злобы она заревела. Аня попросила Салтыкова покинуть комнату. Её он послушался.

С горем пополам девушки, наконец, уснули. Но среди ночи Олива проснулась оттого, что Аня судорожно трясла её за плечи.

– Мне приснился кошмар… – горячечно шептала Аня, – Билет на поезд… И там цифры, на табло написано: "28.10. Время смерти"…

Оливу аж в жар кинуло. Аня заразила её своим страхом.

– Мы не должны уезжать сейчас! – воскликнула Аня, – Мне страшно! Страшно! Если мы уедем, мы можем никогда не вернуться назад…