Текст книги "Жара в Архангельске"

Автор книги: Стилл Оливия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

34

– Оооо, Ленка! О… о…

В квартире? 91 в панельном доме на Вологодской улице был беспорядок. В коридоре стояли какие-то старые коробки, велосипед, несколько пар обуви валялось кучей на полу. Дверь в комнату, откуда раздавались эти стоны, сдерживаемое учащённое дыхание и скрип старого продавленного дивана, была приоткрыта.

В комнате, где происходило чьё-то бурное совокупление, тоже был беспорядок.

Одежда, очевидно снятая наспех, была кинута ворохом на стулья; на полу стояла тарелка с недоеденной пиццей. Простыня на диване, где трахались двое, сбилась на сторону, подушка упала на пол. Дешёвые обои на стене бежево тлели незатейливым рисунком в цветочек. Такие же дешёвые тюлевые занавески покрывали немытое с осени окно и чахлую герань на подоконнике.

– Ооооо! Оооо…

Парень, сидевший сверху на девушке, с наслаждением кончил. Когда утихли последние конвульсии страсти, он перекатился на спину, не спеша закурил.

– Ммммм, – девушка поцеловала-укусила его в шею, надавливая зубами сонную артерию, как вампир. Парень чуть поморщился и тут же, закрыв глаза, блаженно заулыбался.

– Ну задуши меня, задуши…

– Кххх! – девушка играючи сжала его шею рукой.

Парень докурил и снова принялся ласкать тело партнёрши. Обцеловав её грудь, спускаясь постепенно всё ниже и ниже, принялся делать ей куниллингус. Она, изогнувшись как змея и обхватив руками его крепкий торс, принялась страстно целовать его в губы, потом языком несколько раз провела от низа его живота и до груди.

– О, Ленка! Ты опять меня возбудила…

– Ну это ж я, – лукаво произнесла она, и оба, не прекращая целоваться, опять сплелись в интимной и грешной позе.

– Ленка, я тебя обожаю… Только ты смогла меня так завести…

– Мммм, во как! – она перекатилась на живот, блаженно вытягивая ноги.

Салтыков невольно залюбовался парой этих длинных стройных прекрасных ног – у Оливы, конечно же, таких ног и в помине не было. Не надо бы сейчас вспоминать об Оливе, подумал он, и вновь принялся целовать Ленку.

– О чём задумался? – Ленка игриво взъерошила ему волосы.

– Ни о чём, – ответил Салтыков, – С тобой, Ленка, я расслабляюсь так, что обо всём забываю.

– Мммм, лестно… – Ленка впилась ему в шею страстным поцелуем взасос.

– Ленка, опять?..

– Даааа… – жарко прошептала она, – Иди ко мне…

На этот раз Салтыков кончил не сразу. За несколько часов у неё дома Ленка отвампирила его всего.

– Это был настоящий фейерверк! – блаженно произнёс Салтыков, когда они, наконец, вылезли из постели и оделись, – Ты, Ленка, настоящая горячая северная девушка.

Где там москвичкам…

– А ты спал с москвичками? – спросила Лена.

– Да, спал с одной…

– И как?

– Да никак, – сказал Салтыков, – Она ничего не может в постели. Ноль, одним словом. Не хочу говорить об этом…

И он, задумчиво качая её на своей ноге, начал вполголоса напевать:

– Поли-Эти-Ленааа… Поли-Эти-Ленааа…

Такой у Лены Фокиной был ник на форуме.

– А это не та москвичка, на которой ты, говорят, жениться собрался?

– Глупость какая! – фыркнул Салтыков, – Да я скорей на тебе женюсь, чем на ней…

Салтыков не считал себя идейным подлецом. Да, он понимал, что поступает нечестно по отношению не только к Оливе, но и к Ленке, но он оправдывал себя тем, что он парень, а так как парню для хорошего самочувствия просто необходим регулярный и качественный секс, то он не видел ничего плохого в том, что спит с Ленкой, несмотря на то, что клялся Оливе не изменять ей. В конце концов, думал он, Олива уже и так получила больше того, что заслуживает – а достойной отдачи он не получил от неё. Да, может, она и не виновата в том, что до двадцати одного года оставалась девственницей, и поэтому так напряжена и неопытна в постели, но он-то тоже не монах Сильвестр, ему нужен полноценный секс, а не то, что у него было с Оливой. К тому же, после ноябрьской поездки в Москву, Салтыков как-то разочаровался в Оливе: если летом он потерял голову от новизны, а её первоначальная холодность и лёгкая стервозность по отношению к нему возбуждали Салтыкова настолько, что он не соображал что делал и говорил, то теперь он посмотрел на неё трезвым взглядом и увидел, что она никакая не стерва, а обыкновенная, раскисшая от чрезмерной любви баба, к тому же ещё и некрасивая. Он вспомнил, как они сидели в кафе, и какой контраст являла собой сидевшая рядом с Оливой Аня. Салтыков смотрел на двух подруг, сидящих напротив него, и тогда он впервые отметил, что Олива по сравнению с красивой и статной большеглазой Аней – обыкновенная серенькая чмошка. "Да, как жена она была бы идеальна, – подумал тогда Салтыков, – Она бы сочла за счастье выйти за меня замуж, обстирывала бы меня, обглаживала, готовила бы мне еду, и даже, наверное, закрывала бы глаза на мои измены – ведь она некрасива и отлично знает это. Но жениться на ней сейчас – это значит добровольно надеть на себя ярмо. В конце концов, я молод, я ещё не нагулялся. Вокруг такие красивые девушки… – Салтыков скользнул взглядом по двум длинноногим блондинкам за соседним столиком и разочарованно остановил свой взгляд на маленькой и неказистой Оливе, – А она… Ну что она? Мелкий. Просто мелкий. Да, я обещал на ней жениться, и я женюсь, но не сейчас, а когда-нибудь… потом…" "Когда потом? – спрашивал он сам себя, идя от Лены Фокиной к Негодяеву, – Когда потом? Если даже Ленка знает о помолвке, если даже Макс Копалин, Флудман, Гладиатор то и дело спрашивают меня, когда на свадьбе будем гулять… А мне, можно сказать, самому подложили кота в мешке. Хорош бы я был, если б переспал с ней только после свадьбы! Да, я прекрасно понимаю, почему тот Вовка бросил её тогда… Я в конце концов тоже мужик, и мне тоже хочется трахаться. Она мне этого дать не может, следовательно и я не обязан жениться на ней…" – Слушай, ты разберись уже со своими бабами! – проворчал Дима Негодяев, открыв дверь, – А то я уже устал тебя прикрывать. Вчера Олива весь вечер доставала меня в аське, спрашивала, куда ты пропал и почему не звонишь ей…

– А ты что ответил? – настороженно спросил Салтыков.

– Ответил, как и договаривались. Сказал, что ты завален работой, проектируешь спорткомплекс по срочному заказу…

– Она поверила?

– Не знаю, поверила она или нет, но врал я убедительно, – сказал Дима, – Только я уже устал врать. Зачем вы впутываете меня в свои отношения? У меня своих проблем хватает…

– Ну, раз врал убедительно, то поверила, – рассмеялся Салтыков, – Она же в этих делах ничего не смыслит во-первых, а во-вторых, не зря же Волкова говорила про неё, что Олива верит всему, даже если ей скажешь, что луна пукает.

– По-моему, это подло, – сказал Саня Негодяев, присутстовавший в холле.

– Эх, Саня, Саня, молоко у тебя ещё на губах не обсохло, – беззлобно произнёс Салтыков, – Это жизнь, Саня. В нашем мире просто необходим здоровый цинизм.

– Если на паритетных условиях, то да, – ответил Саня, – А если другой безоружен, то это уже подлость, а не цинизм.

– И что ты предлагаешь?

– Я ничего не предлагаю, просто мне кажется, если ты уже не собираешься жениться на Оливе, почему бы не сказать ей об этом прямо? Да, состоится неприятный разговор, но так ты по крайней мере будешь честен перед ней и самим собой, ты снимешь с себя этот груз и тебе не придётся больше врать и выкручиваться…

– А ведь Саня-то прав, – поддержал брата Димка, – Действительно, поговори с ней сам. Объясни ей всю ситуацию, она взрослый человек, и если она тебя действительно любит, то поймёт тебя.

– А если нет? – возразил Салтыков, – Какая же женщина сможет это понять? Сколько у меня баб было – ни одна не понимала, и практически каждое такое объяснение заканчивалось истерикой. Вспомни хотя бы Ириску…

– Ты с ней и не объяснялся, – поддел приятеля Димка, – Впрочем, это твоё дело, конечно. Мне вот только интересно, что ты будешь делать, когда Олива явится сюда со своими вещами? Выставишь её за дверь?

– Честно, я об этом даже не думал, – сознался Салтыков.

– А надо бы думать. Ты в курсе, что она и Аня приезжают в Арх тридцатого декабря?

– В курсе, – сказал Салтыков. – Я вчера разговаривал с Аней.

– Так разруливай это дело сейчас, пока не поздно…

– Сейчас ещё рано, – ответил Салтыков, – Пусть приедут на Новый год, а я к тому времени подыщу съёмную квартиру где-нибудь поближке к центру…

– И зачем тебе этот гемор? – Дима недоуменно переглянулся с братом.

– А затем, – загадочно произнёс Салтыков, – Если б Олива не везла с собой симпатичную подругу, вряд ли бы я стал так хлопотать.

– Ясно всё с тобой, – ухмыльнулся Дима, – Только уж, будь добр, устрой это как-нибудь без меня. А то, чует моё сердце, будет тут история похлеще, чем была летом… А мне, сам понимаешь, это совсем ни к чему. …Олива, поговорив как обычно с Аней по телефону, легла спать. Вот уже две недели Салтыков не звонил ей, последняя его смска "мелкий, как дела?" пришла только несколько дней назад, в воскресенье вечером. Олива ответила "нормально, а как у тебя?", на что Салтыков, как обычно в последнее время, сослался на сильную загруженность по работе. Олива не любила, когда он, видимо пытаясь лишний раз показать свою компетентность, пускался в длинные и нудные разговоры о своей работе, сыпая такими терминами как "плита перекрытия", "несущие конструкции", "ростверки свайных фундаментов", "расчёт инженерных сетей", "авторский надзор", "арматура AIII d25", короче, всё то, в чём Олива, конечно же, ничерта не разбиралась.

Салтыков же говорил об этом как будто специально, чтобы унизить её, дав ей лишний раз почувствовать своё невежество, и Олива ненавидела его в эти минуты.

"Конечно, он там работает, он зарабатывает нам на квартиру, – думала она, лёжа в своей постели, – Но почему меня это так бесит? Я уже, кажется, начала ревновать его к работе, потому что ей он уделяет куда больше внимания, чем мне…" Тинькнул телефон. Олива радостно вскочила – смска! Наверное, от него. Она нетерпеливо вскрыла сообщение и через секунду уныло выпустила телефон из рук.

Это была всего лишь рассылка от Билайн.

"Ну напиши же мне, хоть пару слов…" – мысленно умоляла она его. Олива вспомнила, что два года тому назад она так же ждала от него сообщений и так же грустила, когда Салтыков перестал ей писать. А ведь тогда они переписывались вслепую, не знали друг друга даже по фотографиям. Тогда Салтыков разочаровался в ней, а может, решил, что их общение бесперспективно, поэтому и первый перестал писать. Сейчас, конечно, утекло много воды, они год не общались, потом вдруг встретились и стали близки, но, похоже, ситуация повторяется та же самая что и тогда. "Дежа вю", – подумала Олива и мрачно усмехнулась.

"Нет, теперь дежа вю не будет, – временами думала она, устав ждать, – Я уже не та, что была тогда – спасибо Вове, он научил меня, как писать парню первой. Этот горький урок я запомню на всю жизнь… – Олива убирала телефон подальше от соблазна, – А если Салтыков охладел ко мне, это, конечно, очень печально, но я уже не позволю ему бросить себя. Говорят, психологически гораздо легче послать самой, чем ждать пока пошлют тебя".

И Олива, думая, что нашла выход из безвыходной ситуации, отворачивалась к стенке и засыпала. Но во сне ей мерещилось, будто он зовёт её, нежно и трогательно: "мелкий, мелкий…", и всякий раз она просыпалась среди ночи со слезами на глазах.

А у Ани между тем была своя драма. Как она влюбилась летом в Диму Негодяева, так и продолжала сохнуть по нему до сих пор. Каждый вечер, разговаривая по телефону с Оливой, Аня восторженно мечтала о том, как она встретится с Димочкой на Новый год, говорила, что он идеальный, что он редкий, необыкновенный человек, и она полюбила его как никого другого с первого взгляда. Олива слушала восторженные излияния подруги, и ещё больше кручинилась. Да, она была согласна с тем, что Дима идеальный. Олива вполне разделяла вкусы Ани и, пожалуй, сама влюбилась бы в Димку, если бы уже не была занята, и если он не был бы объектом воздыханий её лучшей подруги. А правил дружбы Олива придерживалась твёрдо, опровергая кем-то исстари заведённую чепуху о том, что женской дружбы не бывает. Она была бы только рада, если б у Ани всё получилось с Димой, но и тут было одно "но". Во-первых, Дима тоже был другом Оливы, а во-вторых… А во-вторых, как только с ним начинали заговаривать об Ане, Дима начинал нервничать и сворачивать разговор.

Олива уже боялась поднимать с ним эту тему, да и Димка в последнее время стал избегать общения с Оливой. Может, он что-то понял, а может, была ещё другая причина, а может быть, всё сразу. И вот однажды, незадолго до Нового года взорвалась бомба замедленного действия – Олива не выдержала и бухнула Диме всё про Аню. Реакция его на это на всё была настолько неадекватна, что даже Олива растерялась. Он сорвался и стал кричать, что все его достали, что он не хочет ни с кем разговаривать.

– Оставьте меня в покое! – кричал он, – Я здесь не при чём, не при чём! Я не хочу её видеть, я никого не хочу видеть! Отстаньте от меня все!!!

– Ах, ты её не хочешь видеть?! – взорвалась, в свою очередь, Олива, – Человек к тебе со всей душой, а ты морду воротишь?!?! Тогда я скажу тебе всё, что о тебе думаю – ты просто чёрствый сухарь!!!

Так Дима и Олива разругались окончательно…

– Смотри спокойнее, – наставлял Димку Майкл, – Ну приедет Аня, пообщаетесь, ну что такого? Сказал бы: да, давай пообщаюсь…

– Да меня уже достали насчёт этого, что знакомые у родителей, что остальные, даже Шумиловна обещала со своей дочкой познакомить, – сказал Дима, – А теперь ещё Аня, но дело в том, что я-то ничего практически не знал.

– Не знал или не хотел знать? – поддел его Майкл, – По-моему, тебе уже давно намекали…

– Однако я почему-то обо всём узнаю последний, я никому зла не делал, а меня же ещё чёрствым сухарём обозвали, – взорвался Дима, – Мне надоело всё, если б ты знал, как мне всё надоело! Враньё, ложь, всё за спиной, всё втихоря, интриги, интриги, интриги! Эта шашни завела с тем, этот ту обманул, эта в того влюбилась, этот той изменил, блин, Миха, ну вот я смотрю на вас всех и думаю – неужели вам делать больше нечего как добровольно влезать в это грязное болото сплетен, интриг, скандалов?! Жизнь-то не в этом состоит, Миха, какие же вы все идиоты! Ну неужели без этого никак нельзя?!

– Тут я согласен, но что делать, раз так получается… – растерянно пробубнил Майкл.

– Да блин, это всё из-за Оливы! И зачем она тогда в Питер поехала, ну кто её тянул переться туда на один день! Если бы не она, не было бы ни Ани, ни этой твоей Волковой! Жили ведь нормально, а она появилась – и пошла чехарда у всех нас…

Майкл только вздохнул. Да, и не было бы Волковой, если б не Олива. Сколько бессонных ночей провёл он в горьких раздумьях о Насте, о том, что некстати он полюбил её – ведь его любовь ей оказалась не нужна. Она может быть ему только другом, она даже не представляет себе, изредка болтая с ним по аське, как больно ранит его её равнодушие и его постоянная необходимость прятать свои чувства под маской дружбы. Да, есть Люба, но и с ней у него не всё гладко – та, наоборот, ждёт любви, и Майклу интересна она как человек, но, сколь ни роется он в себе, всё равно видит перед собой только лукавую усмешку и белокурые локоны Насти, а к Любе из тех же чувств не может найти даже искорки…

Переговорив с Майклом, Дима заперся у себя в комнате. Зачем-то постучалась в дверь мать, он ей не открыл, притворившись спящим. Когда она ушла, Дима открыл файл с рисунками на своём компьютере, нашёл фотку Ани. Эту фотографию когда-то присылала ему Олива. Дима сам не понял, зачем отрыл эту фотографию – это фото, особенно в последнее время, неприятно волновало его. Он чувствовал, что есть какая-то преграда, и он боится переступить эту черту. Дима всегда был стеснительным парнем – из-за этого он никогда не допускал до себя девушек, несмотря на то, что был красивый и нравился многим. С девушками он чувствовал себя скованно, неловко. Иногда он завидовал Салтыкову – тот, даром, что ростом мал и неказист, обладал вагоном уверенности в себе и мог обольстить любую. Дима же только краснел и избегал всего этого – может, был более эстетичен и разборчив в связях, чем Салтыков, а может быть, потому что ему пока всё это было не надо.

Между тем, Новый Год уже стоял на пороге. Олива и Аня уже, можно сказать, сидели на чемоданах. Аня считала дни до встречи с Димочкой, а Олива, готовясь в дорогу, только хмурилась да вздыхала: как-то встретит её там Салтыков…

– Поезд у нас уже завтра, – говорила Олива Ане, – А Салтыков всё не звонит, даже не интересуется какой у нас вагон. Не нравится мне всё это…

– Да расслабься ты, – отвечала Аня, – Я ему сказала, что у нас второй вагон.

– Когда?

– Вчера, когда по асе разговаривали…

– А про меня-то хоть спрашивал? Он ведь даже не звонит мне…

– Да спросил, типа как там мелкий, – сказала Аня, – Я ответила что всё нормально, мы едем.

Олива вздохнула с облегчением. Всё-таки он нас ждёт, подумала она. Может, позвонить ему самой? Хоть сказать, когда выезжаем…

Однако Олива не решилась звонить парню первой и ограничилась смской, в которой сообщала, что завтра в 23:10 они едут, и чтобы он взял с собой Димку помочь дотащить их вещи. Салтыков немедленно перезвонил ей на мобильный.

– Да, всё в порядке, мелкий. Я уже снял для нас квартиру…

– Правда всё в порядке? – спросила Олива со скрытой тревогой в голосе, – Ты так давно не звонил…

– Работы много, мелкий, – ответил Салтыков и, уловив грусть в её голосе, добавил,

– Ладно, мелкий, ложись спать и ни о чём не переживай. Я люблю тебя.

И повесил трубку.

35

– Какая станция-то?

– Брусеница вроде.

– Ого! – Олива спрыгнула с верхней полки и начала быстро приводить себя в порядок. До Архангельска оставалось меньше часа…

Она собралась за пятнадцать минут и всё оставшееся время как сумасшедшая прыгала по вагону, безуспешно пытаясь разглядеть вид за тёмными, покрытыми наледью окнами. Аня сидела на своей кушетке на удивление спокойно, хоть и спросила Оливу раза три наверное, придёт ли к перрону их встречать среди прочих её Димочка Негодяев.

Олива знала, что он не придёт. Она также знала, что Аня напрасно везёт с собой своё красное вечернее платье и гламурный мех, а также дары для Димочки, которые она так тщательно выбирала, и которые – Олива тоже знала – пропадут зазря. Но она не стала ничего говорить Ане. Пусть всё будет как оно будет, решила Олива, щас главное приехать. Как же ей хотелось поскорее дорваться до Архангельска, поскорее обнять своих друзей, и… чего уж там скрывать, Олива всё-таки очень сильно соскучилась по Салтыкову. За последние две недели декабря они практически не общались ни по телефону, ни по смс, ни даже по аське. Олива многое передумала за это время, её терзали смутные сомнения, и даже в поезде они терзали её – Оливе казалось, что Салтыков разлюбил её, да что ей только не казалось! Но она не хотела ни о чём думать именно сейчас. Все её мысли сосредоточились лишь на приближающемся перроне, куда Олива и соскочила по приезде в числе первых пассажиров, и тут же оказалась в объятиях друзей, которые всей толпой пришли встречать девчонок к поезду. Среди них был и Хром Вайт, и Кузька, и Пикачу, и даже Макс Копалин, который приехал на новогодние каникулы из Питера.

– Здорово, здорово! Вот мы и приехали! – радостно восклицала Олива, поочерёдно обнимая и целуя всех. Она искала глазами Салтыкова, ждала, что он, как тогда летом, бросится обнимать её и целовать – ведь так он встречал её на этом же перроне каких-то полгода назад. Тогда было лето, стояли зелёные тополя, было тепло и светло. А теперь было темно, перрон был занесён снегом и снег хлопьями мелькал в жёлтом свете фонарей.

– Салтыков, ну ты где там? Что ж ты свою девушку не поцелуешь? – крикнул Макс Копалин.

Салтыков вышел из толпы, холодно клюнул Оливу в щёку.

– А где Анго? – спросил он.

– Она в купе; там у нас очень много вещей…

Секунда – и Салтыков, прихватив с собой двух парней, исчез в поезде. Олива недоуменно посмотрела ему вслед. "Да, он ко мне охладел, он явно избегает меня… – растерянно подумала она, – Но почему?.." Между тем, Кузька и Макс Копалин вышли из поезда, нагруженные вещами; сзади почти налегке шёл Салтыков, ведя под руку Аню.

– А где же Дима? Он не пришёл? – спросила Аня, жеманно кутаясь в меховое манто.

– Да Негодяев просто тормоз! Зачем он тебе нужен? – Салтыков спрыгнул со ступенек на платформу и подал руку Ане, – Так, Анго, давай руку, тут скользко.

Аня нерешительно поставила ногу, обутую в сапог на шпильках, на скользкую ступеньку.

– Уау! – она поскользнулась и взмахнула руками, дабы не потерять равновесие.

Салтыков тут же сориентировался, обхватил её руками и поставил на платформу.

Секунды две он держал Аню в своих объятиях, даже когда она уже приземлилась, и убрал с неё руки только тогда, когда слишком явно почувствовал на себе ревнивый взгляд Оливы.

– А ты очень изменилась с лета, – сказал Оливе Хром Вайт, – Ты стала ещё красивее. Я тебя так ждал…

Олива обернулась на Салтыкова. Однако он всецело был поглощён разговором с Аней.

Тем временем ребята стали рассаживаться в машины. Решено было ехать Оливе, Ане, Салтыкову и его брату в машине Бивиса. Там оставалось ещё одно место для Пикачу, которой Олива настоятельно предлагала поехать с ними. Однако Пикачу наотрез отказалась и сказала, что поедет с ребятами.

– Да как ты с ними поедешь-то? – горячилась Олива, – Смотри, ну кто поместится в машину Сани Негодяева: Кузька, Макс Копалин, Паха, Немезида, Хром Вайт – уже шесть! Да ты седьмая. А у нас место свободное пустует…

– Нет, я с ребятами поеду, – талдычила Пикачу, – Ну, тесно, ну, пусть Хром Вайт с вами сядет.

– Слушайте, кончайте базар! – потеряла терпение Аня, – Я уже замёрзла тут стоять и ждать, пока вы рассядетесь.

– Анго, садись в машину, – Салтыков галантно распахнул перед ней заднюю дверцу.

– Но как же… – растерялась Олива.

– Мелкий, ну что ты чепушишься? Оставь в покое Пикачу – хочет, пусть едет с ними, – тихо сказал Салтыков, дёрнув Оливу за рукав, – Ну нравится ей Макс Копалин…

Что ты, прям я не знаю…

– Откуда ж я знала, что он ей нравится?

– Знать надо было! Откуда…

Оливе не понравился тон, которым разговаривал с ней Салтыков. Другой бы радовался, что к нему девушка любимая приехала, которую два месяца не видел, не знал бы, куда и посадить. А тут такой тон, как будто он с ней уже лет десять живёт бок о бок, и ему до смерти надоела жена. Олива ещё могла бы смириться с этим, если б действительно прожила с ним в браке десять лет – можно было бы понять, что чувства со временем приелись, но тут-то всё было по-другому! Они встречаются только полгода, в сумме жили вместе не более двух недель – как она могла надоесть ему? Если уже сейчас он так пофигистически относится к ней и даже Ане уделяет больше внимания – то что же будет дальше, когда они поженятся, станут жить вместе… Олива подумала об этом и ужаснулась. Нет, нет, это я наверно всё накручиваю, подумала она. Но настроение всё равно упало. "Ладно, зачем портить Новый год выяснением отношений… – подумала Олива, когда они уже мчались в машине по Ломоносовскому проспекту, – Пусть уж пока будет как оно будет. А потом… потом…" Но ей было даже страшно представить, что будет потом, и Олива поспешила отогнать от себя эти мысли.

Между тем, все приехали до квартиры, в которой друзьям предстояло жить и тусить все новогодние праздники. Это была уже не та квартира, которую Салтыков снимал для Оливы летом. В квартире была уже не одна, а целых три меблированных комнаты.

– О, какая прелесть! – воскликнула Аня, увидев спальню с массивной двухспальной кроватью, покрытой красным атласным покрывалом. Над кроватью висело бра из двух светильников; окно было завешено гардинами в тон покрывалу.

– Это твоя комната, – сказала ей Олива, – Располагайся.

– Но, мелкий, а где же мы будем спать? – тихо сказал Оливе Салтыков.

– В гостиной на диване, – ответила та.

– Но, мелкий…

– Не будь эгоистом, – отрезала Олива, – Я заметила, что всё самое лучшее ты хочешь забрать себе. А так нельзя.

– Почему же нельзя?! – вскипел Салтыков, – Для чего я работаю, по-твоему?

– Ну всё, всё, не сердись, нам ведь с тобой всё равно где спать, главное, что мы вместе, – Олива примирительно поцеловала его в губы. Однако приём этот, ранее действующий безотказно, на этот раз не возымел действия на Салтыкова. Он расцепил её руки и пошёл распоряжаться насчёт стола, но конфликт был исчерпан.

А гости всё подходили и подходили. Пришёл и Райдер, и Гладиатор, и Флудманизатор, и Саня Лялин со своей девушкой, известной на форуме как Сандралэнд. Короче, все пришли, кроме Мими и Димки Негодяева. Саня Негодяев сказал, что брат не пришёл, потому что у него там депрессия, он закрылся в своей комнате и никого не хочет видеть.

Между тем пришёл Гладиатор. Попав в гостиную у него аж глаза разбежались. Не заметив Аню, сидящую с краю дивана, он попытался пройти мимо неё, и прошёл бы, ежели бы Олива его к ней не подтолкнула. Он рассеянно поцеловал ей ручку и забился в угол комнаты, где и просидел остаток вечера.

– Глад, ты чего такой кислый? – окликнула его Олива.

– Всё в порядке, – ответил Глад сквозь зубы.

– Ну как там у вас с Волковой? – поинтересовалась у него Аня.

– А никак. Мы уже не общаемся.

– Чё так? То называл её своей королевой, хотел ей построить замок из консервных банок… – подъебнула его Аня.

– Да глупости всё это, – отрезал Глад, – Какие могут быть отношения по интернету, тем более любовь? Всё это бред собачий.

"Не иначе как поссорились, – мысленно определила Олива, – Поэтому-то он такой и злой сегодня".

Тем временем гостиная гудела аки пчелиный улей. Хром Вайт заигрывал с Анго, Саня Негодяев учил Оливу играть в покер, Сандралэнд сидела рядом с Саней Лялиным, Пикачу – с Максом Копалиным, Павля – с Немезидой, Флудман, Райдер и Гладиатор играли в домино, а Салтыков с Кузькой сидя на диване спорили о политике.

Кто-то предложил танцевать. Зазвучала медленная музыка, в зале выключили свет, зажгли бенгальские огни. Аня и Олива побежали в соседнюю комнату переодеваться в платья.

– Что это за сборище тут устроили? – недовольно проворчала Аня на ухо Оливе, – Зачем пригласили этих девиц?! Кто позволил без моего ведома приводить сюда этих шлюх?!

– Да ладно тебе, – урезонивала подругу Олива, – Это же наши подруги, из нашей же компании…

– Я из всех знаю только Немезиду и Пикачу, и то только с твоих рассказов. Но ты посмотри на эту проститутку, – Аня кивнула в угол комнаты, где стояла, подпирая стену ногой и куря длинную сигарету, высокая девица в каком-то змеином блестящем наряде, – Мне совершенно не нравится здесь её присутствие.

– Это Изабель, подруга Сандралэнд, – сказала Олива.

– А мне плевать, чья она подруга.

– Анго! Пошли танцевать! – Салтыков молниеносно увёл её на танцпол.

"Ладно, тогда я пойду с Саней, – решила Олива, – Пусть видит, что я тоже не лыком шита".

Между тем, пары танцующих уже были определены. Девица в блестящем наряде, докурила сигарету и, увидев что Саня танцует с Оливой, выбрала Макса Копалина и пошла с ним. Пикачу, увидев это, постояла на месте секунды две, и вдруг пулей вылетела из гостиной и побежала в кухню. Кузька и Хром Вайт – за ней. Почуяв неладное, Олива извинилась перед Саней и тоже побежала в кухню. Пикачу сидела на полу и, закрыв лицо руками, плакала навзрыд. Около неё бестолково толпились Кузька, Райдер, Хром Вайт, Гладиатор и Флудман…

– Что с ней? – спросила Олива у парней.

– Неси сок сюда, быстро! – скомандовал Гладиатор.

Олива со всех ног побежала за соком.

– Что такое? – спросила Аня, заглядывая на кухню.

– С Пикачу истерика, – отвечала Олива со стаканом сока в руке, – Ты выведи из кухни всех парней, чтобы нас одних оставили. Я попытаюсь сама её успокоить.

Аня вывела из кухни парней и затворила дверь. Олива дала Пикачу соку и села на полу рядом с ней.

– Ты это из-за Макса? Да? – спросила Олива, – Что он с Изабель пошёл танцевать, а не с тобой?

– Ты видела, как он с ней целый вечер… А ей только этого и надо… – всхлипывая, отвечала Пикачу, – Я не имею права даже ничего сделать, ведь я не его девушка… Я же вижу, что он никогда не обратит на меня внимания…

– Ну почему же никогда? Нельзя оставлять надежду на лучшее, – утешала её Олива,

– Вот у меня с Салтыковым, знаешь, как было? Я ж его не любила, и как парня совсем не воспринимала, а теперь… Теперь я его полюбила, а он…

– А что он? Вы помолвлены, у вас скоро свадьба…

– Свадьба… – грустно вздохнула Олива и осеклась. Нет, не объяснить ей было сейчас Пикачу в таком состоянии, что и у Оливы с Салтыковым ситуация далеко не сахар. Он ведь тоже танцевал не с ней, а с Аней, а Аня любит Диму, который даже не соизволил прийти сюда.

– Между прочим, пока вы тут сопли трёте, эта шлюха сейчас висит на шее у Макса, – заявила Аня, заходя в кухню, – Я вообще предлагаю вышвырнуть её вон отсюда!

– Но как же… – робко возразила Олива.

– А вот так, – отрезала Аня, – Пикачу, что ж ты плачешь? Надо бороться за своё счастье! Когтями, зубами вгрызаться!!! Пойдём, Пикачу, расцарапаем морду этой лахудре! Я полностью на твоей стороне!

Аня взвинтила Пикачу до предела, и буквально через секунду девушки выскочили вон из кухни. Олива, почуяв неладное, кинулась к парням.

В комнате у парней всё было как обычно. Курили, играли в покер, в шахматы, в домино. Хром Вайт стоял у окна с Мочалычем и Максом Копалиным, и курил вместе с ними. Оливе резко бросилась в глаза сигарета в пальцах Хром Вайта. Хром ещё летом представился ей тихим, скромным, интеллигентным мальчиком, и теперь видеть его пьяным, да ещё с сигаретой в зубах, ей было более чем странно.

– Курить начал? – с налёту бросила ему Олива, – Летом, насколько я помню, ты не курил и не пил. Всё хочешь взрослым казаться?

– А чё, Салтыкову можно, а мне нельзя что ли? – оправдывался Хром Вайт.

– Ты по Салтыкову не равняйся! Тоже, нашёл с кого брать пример…

Хрому стало стыдно. Он низко опустил голову и покраснел. Олива между тем уже пробиралась к дивану, где у Салтыкова с Кузькой вовсю шли политические дебаты.

– Салтыков, а ты курил план Путина? – рассуждал Кузька, сидя на диване, – Ты вообще знаешь, в чём состоит этот план?

– Не знаю и не хочу знать. По мне так я голосовал за КПРФ, – ответил Салтыков, вертя одной руке сигарету, а в другой шахматную ладью, – Зюганов, конечно, меня поднапрягивает, но Алфёров…

– Лёха, а за кого голосовал ты? – спросил Кузька Флудмана, сидящего сзади него за домино.

– Я за ЛДПР. За Жирика.

– КПРФ, ЛДПР, СПР – хуйня всё это! – разгорячился Кузька, – Всё равно же было всем известно, что победит Единая Россия! Дерьмократия у нас только на бумаге – все эти выборы лажа полная!