Текст книги "Я держу тебя (ЛП)"

Автор книги: Стейси Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава 40

МЭГГИ

– Что это? – Шейн стоит в изножье кровати, промокая голову полотенцем. Футболка прилипает к его всё ещё влажному телу, демонстрируя его огромную силу. Мне нужно, чтобы вся эта сила преодолела это пространство и передалась мне.

Отвратительный большой конверт из плотной бумаги, который последние десять лет был спрятан в глубине моего шкафа, лежит передо мной на кровати. С таким же успехом он мог бы весить тысячу фунтов, учитывая силу эмоций, которые он вызывает во мне, и все они, кажется, оседают у меня на груди. Я боялся этого неделями, ну, на самом деле, последние десять лет, молясь, чтобы мне никогда не пришлось открывать это снова.

– Мне нужно рассказать тебе о том, что здесь, – я делаю ровный вдох, пытаясь унять надвигающийся приступ тревоги. – И потом, мне нужно показать тебе.

Я не хочу смотреть на него, но заставляю себя. Его лоб морщится, когда он вешает полотенце на дверь, а затем подходит и садится рядом со мной.

Мы мало разговаривали последние несколько дней. Марк и Шон были здесь, и я использовала их как предлог держаться на расстоянии, позволив ему побыть с братьями. Более того, я напугана. Меня пугает, насколько сильно я забочусь об этом большом ворчуне, но я знаю, что это не так. Этот тихий и закаленный жизнью человек мягок, мил и так мягкосердечен под всей своей суровой внешностью.

Обнаружив его сегодня в отделении неотложной помощи лежащим в постели рядом с Гарретом, я только укрепило всё это для себя. Он мне так дорог. Я люблю его. Я влюбилась в него, но боюсь, что он не любит или не захочет любить меня в ответ.

Я боюсь показывать ему, что внутри этого конверта. Я не хочу видеть его реакцию или знать, что он думает. Я не хочу видеть его недоверие. Ещё страшнее то, что он, возможно, не поверит мне. Я не хочу переживать это снова, но главное, я не хочу, чтобы это повлияло на детей или кого – либо ещё. Я не хочу видеть фотографии или читать документы, не говоря уже о том, чтобы позволить миру увидеть их, но я сделаю это, если есть хоть малейшая возможность, что это помешает Клиффу и Джоан продолжать борьбу. Если это защитит Лив, я буду страдать от любых последствий. Я переживу всё это заново. Я прошла через это однажды. Я смогу сделать это снова.

Я пытаюсь сесть повыше, надеясь, что это поможет, но я знаю, что мне просто нужно покончить с этим. Я засовываю руки под бедра, пытаясь заставить их перестать трястись.

– Я должна передать это адвокату, но прежде чем я это сделаю, мне нужно рассказать тебе об этом. Но ты должен знать, что я действительно хотела бы сжечь это, и чтобы никто никогда не видел содержимое…никогда.

Я делаю ещё один медленный вдох, когда каждый мускул в моём теле начинает вибрировать, а сердце стучать сильнее, громче.

– Я думаю, есть шанс, что то, что здесь находится, помешает Клиффу и Джоан пойти дальше, но я не знаю. Я надеюсь, этого будет достаточно, но если это не так, то, возможно, всё может стать хуже. Как далеко это распространится, я понятия не имею.

Шейн сидит рядом со мной, тихо слушая, и я поворачиваюсь, чтобы украдкой взглянуть на него. Его челюсть сжата, а глаза полны опасений.

Я крепко зажмуриваю глаза, заставляя себя продолжить.

– Я сделаю всё, что нужно, чтобы удержать Лив. Всё, что угодно. Я надеялась, что женитьбы будет достаточно, но Бен говорит, что Клифф и Джоан полны решимости добиться своего и будут использовать часть этой информации против меня, но они не знают, что она у меня есть это.

Я беру конверт, наблюдая, как он трясется, когда я протягиваю его ему. Он берет его, но просто придерживает.

– Мэгги, – он ждёт, пока я посмотрю на него. – Сделай вдох, – я смотрю на него, пытаясь втянуть воздух, но это всё равно что дышать через соломинку для коктейля. – Скажи мне, что там.

– Я не хочу, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо.

Он хватает меня за руку, переплетая наши пальцы.

– Расскажи мне.

Его близость и прикосновения расслабляют настолько, чтобы я могла сделать глубокий вдох, пытаясь быть храброй, когда не чувствую ничего, кроме стыда. Вот и всё. Худшее во мне. Я просто вручила ему это в виде конверта. Предоставить кому – то другому доступ к этому – всё равно что передать ключи от королевства. Это единственная вещь, которая разорвет мою душу на тысячу кусочков при малейшем упоминании.

Я отдаю это ему, всё. То, чего я никогда никому раньше не рассказывала и не показывала, даже своему отцу, потому что мы никогда по – настоящему не говорили об этом. Теперь я должна. Я должна поговорить об этом с Шейном, и, возможно, это самое ужасное, что я когда – либо делала. Я вынуждена рассказать ему о самом, самом худшем.

Остатки моего недоеденного ужина подступают к горлу, когда я заставляю себя говорить.

– Когда умерла моя мама… – я вздрагиваю, пытаясь сосредоточиться на его твердой хватке за мою руку. – Видя, как это происходит, и наблюдая, как она делает свой последний вздох…Я начала замыкаться в себе. Какое – то время я просто…я пыталась жить, как будто ничего не изменилось, хотя изменилось всё. Она ушла. Отца всё время не было рядом. Я продолжала танцевать, но её там не было. Она должна была быть там, понимаешь? Но она просто ушла, а в остальном всё было по – прежнему.

Он сильнее сжимает мою потную руку, но не отпускает. Я смотрю на надежность наших соединенных рук, надеясь, что после того, как я расскажу ему это, он всё ещё будет здесь.

– Чем старше я становилась, тем больше злилась. Я просто хотела чего – то, чего угодно, чтобы чувствовать себя нормально. Я хотела нормального отца, который работал бы на обычной работе и был дома каждый вечер. Я хотела танцевать и не чувствовать себя виноватой каждый раз, когда надеваю балетные туфли, не задаваться каждый день вопросом, почему я всё ещё здесь, а она нет. Я хотела лечь спать и не видеть, как она умирает каждую ночь. Я не спала годами и так устала.

Я кладу голову ему на плечо, наши руки всё ещё переплетены. Он ещё не отпускает меня.

– Я пару лет ходила к психотерапевту, но я устала от того, что они говорили мне, что горе требует времени. Время ничего не изменило. Разговоры ничего не изменили. Ничего не помогало, поэтому я просто…прекратила. Я перестала разговаривать, перестала пытаться учиться, бросила танцы. Я перестала жить. Всё, что я могла делать, это лежать в постели, желая, чтобы она вернулась, а когда я попыталась смириться с тем, что она не вернется, мне просто захотелось исчезнуть.

Я прочищаю горло, чтобы избавиться от большого болезненного комка в горле, если я собираюсь это сделать.

– Летом, перед тем как я поступила в Джульярд, Клифф и Джоан предложили мне пожить у них. Мой отец согласился, хотя у них были не самые лучшие отношения. Он думал, что перемены могут пойти мне на пользу, и к тому моменту мне нужно было что – то другое. Что угодно. Я больше не могла жить, пытаясь притворяться, что всё хорошо, когда жизнь каким – то образом продолжалась без меня. Так что я согласилась.

– Сначала они были милыми. У них не было детей, и они относились ко мне как к своей собственной дочери. Мы с Джоан ходили по магазинам и посещали большие модные вечеринки. Они знакомили меня со своими друзьями и детьми и поощряли меня познакомиться с ними поближе. Я вжилась в роль и подыгрывала…достаточно.

– Я ушла из одного мира, где, как мне казалось, я не смогу жить дальше, в другой, где я порхала, как какая – нибудь выдуманная принцесса, но всё было по – другому, и мне не нужно было притворяться. Я по – прежнему не разговаривала без необходимости и не была заинтересован в том, чтобы заводить друзей с этими избалованными богатыми ребятишками, но всё это было неплохим отвлечением. Затем я услышала, как Клифф разговаривал по телефону с моим отцом, рассказывая ему, что со мной что – то не так и что он не оказал мне той помощи, в которой я нуждалась. Мне было всё равно. Я была вдали от всего, что постоянно напоминало мне обо всём, чего мне не хватало.

Я краем глаза смотрю на Шейна, и он смотрит на наши соединенные руки, слушая.

– В конце концов, Джоан захотела, чтобы я была дебютанткой, как дочери всех их друзей. Бальные платья, выход в свет, свидание с одним из выбранных ими парней. Чем больше они с Клиффом давили, тем больше я начинала чувствовать, как стены снова смыкаются. Мне казалось, что я задыхаюсь. Одни платья были пыткой. Я не могла этого сделать.

– Подобное всё ещё существуют? – голос Шейна низкий, но мягкий. Я киваю.

– Да. Странно, но в их кругу девушки делали это с легкостью, а я не смогла. Их разочарование было очевидным, но я просто не могла. Они хотели, чтобы я был тем, чего у них никогда не было. Это было важно для них. Со временем, я помню, я начала чувствовать себя по – другому. Легче. Как будто боль и горе внезапно перестали казаться такими тяжелыми. Вместо этого я ничего не чувствовала. Я начала общаться с сыновьями одного из их друзей, который уделял мне внимание. Он был старше, симпатичным и, казалось, мог разобраться в том дерьме, в котором жили многие другие. Он вытолкнул меня из зоны комфорта, и я согласилась.

При воспоминании об этом у меня под мышками скапливается пот, и меня пробирает озноб.

– Я неделями ходила так, словно парила на облаке. Я не понимала, что происходит, но было облегчением ничего не чувствовать. Я перестала есть. Когда я была голодна, мне это чувство вроде как нравилось. Это было то, что я могла почувствовать. Разговоры снова отошли на второй план, за исключением Джареда, но ему тоже было не до разговоров.

Я чувствую на себе взгляд Шейна, и мне хочется спрятаться. Я закрываю глаза, не в силах смотреть на него.

– Но однажды ночью я лежала в постели, чувствуя легкость, как будто могла уплыть. Я буквально оцепенела, и это напугало меня. Всё это время боль, обида, кошмары, а потом просто…ничего. Клифф и Джоан устроили грандиозную вечеринку в честь Четвертого июля. Я нашла Джареда и стащила выпивку из бара. Я помню, как смотрела на него и гадала, на что это будет похоже, хотела почувствовать кайф или…что – то в этом роде. Я выпила его, потом ещё и затащила его внутрь.

– Мэгги, – говорит Шейн так тихо, как будто знает, к чему это приведет.

Он застывает рядом со мной, и я поднимаю руку, чтобы остановить его.

– Я знала, что делаю. Ну, я думала, что знала. Я была молодой и глупой, и поэтому не в порядке. Я думала, что это поможет преодолеть оцепенение. Я привела его в свою комнату, и…Я не делала этого раньше. Это было не то, что должно было быть. Он не был…нежным.

Острая боль унижения рикошетом проходит по всему моему телу, разжигая огонь на своем пути, и внезапно мне нужно побыть одной. Я выпускаю его руку и чуть отстраняюсь от него, моё сердце учащенно бьется. Я бы не хотела, чтобы Шейн думал об этом, когда смотрит на меня. От этой мысли у меня внутри все переворачивается. Я прогоняю подступившую к горлу желчь и заставляю себя продолжить.

– Потом я лежала, просто уставившись в потолок, мой мир вращался, а он уснул, вероятно, пьяный. Через некоторое время Джоан вошла и нашла нас. Она взбесилась, сказав, что должна была знать, что от меня будут неприятности. Джаред ушел, и она заперла меня в комнате. Это был первый раз, когда я заплакала за много лет. Всё, чего я хотела, это позвонить отцу. Я просто хотела, чтобы он приехал за мной и забрал домой.

– Я не знаю, как долго я была там, прежде чем она принесла мне еду, но я была слишком измученной, слабой и страдала от сильного похмелья, чтобы что – либо есть. Я даже не приняла душ, но она оставила дверь открытой, и я пополза искать свой телефон. Я позвонила своему отцу, плача, и мне показалось, что я заснула, а потом он был рядом. Я помню, как он подхватил меня на руки, вынес, крича. Я никогда не слышала от него ничего подобного, и это напугало меня. Он отвез меня прямо в больницу. Вот что там, – я указываю на конверт. – Отчет и фотографии. Я сильно похудела, хотя мне и не нужно было сбрасывать вес. У меня были синяки, и…они обнаружили наркотики в моём организме.

– Что? – Шейн говорит так тихо, что это почти рычание.

Все слезы, которые я проглотила, скапливаются у меня на глазах, быстро вытекая.

– Я ничего не принимала. Я обещаю.

– Мэгги. Они накачали тебя наркотиками? Эти куски… – он сжимает кулаки, а затем отпускает их.

На меня накатывает холодная волна шока от того, что он не предполагает, что я употребляла.

– Да. Я не уверена, как. Может быть, в еде или в моих напитках. Я даже не уверена, зачем они это сделали, кроме того, что если бы они могли заставить меня подчиниться, измениться и последовать их примеру, они могли бы заставить меня быть той, какой они меня хотели. Они могли бы промыть мне мозги, чтобы я соответствовала их идеалам. Я была бы дочерью, которой у них никогда не было. Я думаю, возможно, каким – то нездоровым образом они думали, что смогут использовать тот факт, что я дочь Тима Мэтьюза, чтобы получить ещё больше связей и статуса.

Я качаю головой, паника заполняет то, что осталось от моих умственных способностей.

– Я не знаю, но Шейн, всё это моё слово против их. У меня нет никаких доказательств. Всё, что у меня есть, это эти фотографии и отчет о том, что произошло, пока я была на их попечении. Мой отец собрал всё. Он хотел выдвинуть против них обвинения, но я умоляла его не делать этого. Я просто хотела, чтобы это закончилось. Мне было так стыдно.

Шейн хватает моё лицо и держит его в своих руках, заставляя меня встретиться с его решительным взглядом.

– Тебе нечего стыдиться. Ты слышишь меня? – его глаза темные и такие напряженные, что из них вырывается ещё больше слез. – Ты была всего лишь ребенком, и они воспользовались твоим… – его челюсть сжимается. – Ты горевала, и они использовали это. Они причинили тебе боль. Они накачали тебя наркотиками. Мэгги, ты не сделала ничего плохого, ты пыталась продолжать жить, когда тебе этого не хотелось.

Моё тело расслабляется, и я разражаюсь рыданиями. Я пыталась держать голову над водой, хотя всё, чего я хотела, это утонуть. Снова быть со своей мамой.

Шейн притягивает меня к себе на колени, и я отпускаю годы боли и страданий. Я оплакиваю девушку, с которой я так упорно боролась в битве, в которой не была уверена, что выиграю, а теперь женщину, которая носит на себе невидимую татуировку вины, наказывая себя за то, что не была умнее, лучше или способнее.

– Они больше никогда не приблизятся ни к Лив, ни к тебе, – Шейн переходит на деловой тон. – Понимаешь. Никогда.

Мой подбородок снова опускается на грудь.

– Шейн, то, что в этом конверте, ужасно. Я не хочу, чтобы ты видел меня такой, – мой голос срывается, и страх, который я держала взаперти, наконец – то вырывается на свободу, оттуда, куда он был спрятан. – Я не хочу видеть себя такой. Как я объясню это мальчикам?

– Тебе и не придется. Мне всё равно, что нам придется сделать. Мы что – нибудь придумаем, – он звучит так уверенно, что мне хочется ему верить, но я перепробовала всё.

– Я собираюсь передать это своему адвокату. Они пригрозят предать это огласке и найти источник наркотиков. Мой отец нанял кое – кого, чтобы покопаться. Они собираются связаться с ним или пригрозить, если до этого дойдет, и надеются, что они оставят всё как есть, чтобы сохранить лицо. Я просто хочу, чтобы всё это поскорее закончилось.

– Мэгги…Мне так жаль, – он произносит это так, словно ему больно. Он обнимает меня и притягивает к своей груди. Я кладу голову ему на плечо, чувствуя себя в большей безопасности, чем когда – либо. Позволив себе отдохнуть рядом с ним минуту, я рассказываю ему остальное.

– Когда я вернулась домой, и наркотики, наконец, вышли из моего организма, я снова погрузилась в танцы. Это было как сигнал к пробуждению. Я знала, что моя мама никогда бы не захотела, чтобы я сдалась. Она бы хотела, чтобы я продолжала учиться, поэтому я вернулась к этому. И каким – то образом попала…в Джульярд.

– То, что Дэнни сказал на днях за обедом о том, как я выглядела, причинило боль. Он понятия не имеет, но это унизительно, и мне так стыдно, что я не понимала, что происходит, а потом Джаред. Я хотела бы вернуть всё это обратно.

Шейн наклоняется, приподнимая мой мокрый подбородок, чтобы убедиться, что я смотрю на него.

– Мэгги, тебе нечего стыдиться. То, что они сделали…это непростительно. Этому нет оправдания. И меня не волнует, как Джаред попал в твою комнату и почему; он не имел права пользоваться ситуацией. Мэгги, он причинил тебе боль.

Теплый соленый вкус новых слёз коснулся моих дрожащих губ.

– Прости, что не сказала тебе раньше. Я действительно думала, что женитьбы будет достаточно, но, возможно, это было несправедливо, и я должна была сказать тебе, что…

– Прекрати, – он обрывает меня. – Не надо. Не извиняйся за это. Никогда.

– Я хочу, чтобы этого было достаточно. Я хочу знать, что Лив никуда не уйдет.

– Она не уйдет, – говорит Шейн, как будто это окончательно. – Она останется здесь, с нами.

Нами. Это звучит действительно мило. Я хочу спросить, как долго будем существовать МЫ. Я не хочу, чтобы это заканчивалось, но так или иначе, это произойдет. Как долго он останется, когда всё закончится?

Я не могу спросить. Не сейчас. Мне не нужен ответ. Сейчас я просто хочу сидеть здесь, обняв его, и пытаться поверить, что эти фотографии и документы стоят перенесенных страданий. Что, в конце концов, из этого выйдет что – то хорошее.

Глава 41

ШЕЙН

Я вхожу в свой гостиничный номер, зная, что не скоро засну. Я быстро переодеваюсь, чтобы найти спортзал, надеясь, что это поможет мне прояснить голову.

Завтра важная игра, которая определит, попадем мы в плей – офф или нет. Мне нужно ещё просмотреть запись, но всё, о чём я могу думать, это о том, что Мэгги отвезет документы утром. Я ненавижу то, что меня не будет рядом с ней в этот момент.

Я так и не заглянул внутрь конверта. Она сказала, что не хочет, чтобы я видел её такой, и я хотел уважать это. Мне не нужно было видеть фотографии, чтобы понять, насколько всё было плохо. Я также не хотел их видеть, потому что не уверен, что когда – нибудь смогу стереть их из своей памяти.

Тот факт, что она чувствует стыд или ответственность за всё это, заставляет меня захотеть закончить то, что начал её отец, показав ей, что она была всего лишь ребенком, которым воспользовались, когда она была наиболее уязвима. Я не могу этого вынести. От одной мысли об этом мне хочется разорвать их на части, конечность за конечностью. Я также хотел бы найти Джареда и отделить его голову от тела. Однако ничто из этого не поможет Мэгги, и я бы никогда не хотел усложнять ей жизнь. Она доверила мне это, свои самые личные и священные переживания и чувства. Я не заставлю её пожалеть об этом. Никогда.

Дверь моего номера со щелчком закрывается за мной, и я прохожу небольшое расстояние до спортзала. Сегодня, перед уходом, Лив заскочила в комнату и запрыгнула на кровать, пока я собирал вещи, рассказывая мне каждую деталь своего дня в детском саду. Когда я сел на кровать рядом с ней, она забралась ко мне на колени и спросила, когда я вернусь, отчего уходить стало ещё труднее.

Теперь я знаю, что она полагается на стабильность и рутину, рассчитывая на то, что люди в её жизни будут рядом. Даже в свои пять лет она не решается поверить, что кто – то не бросит её, и даже несмотря на заверения в том, что я вернусь, я видел её нежелание отпускать меня.

Я даже не могу заставить себя подумать о возможности того, что Клифф и Джоан передадут дело об опеке в суд. Чистая невинность Лив и её чувствительное сердечко не выдержали бы этого. От этой мысли меня тошнит, и мне нужно хорошенько попотеть, прежде чем они поглотят меня. Она рассчитывает не только на Мэгги в своей безопасности. Она рассчитывает на меня, и я сделаю всё, что угодно.

Час спустя, мокрый от пота и немного менее напряженный, я возвращаюсь в свой номер. Проверяя свой телефон, я вижу, что у меня пропущенный звонок от Роба, и перезваниваю ему.

– Привет, приятель. Ты готов к завтрашней большой игре? – бодрый голос Роба гремит в трубке, и я подозреваю, что он позвонил мне не только для того, чтобы пожелать удачи в игре.

– Почти, – я достаю планшет, чтобы просмотреть оставшуюся игру, которую скачал.

– Что ж, я рад, что твоя энергия и энтузиазм, как всегда, на высоте. В любом случае, у тебя есть время поговорить о предложениях? Чем скорее я смогу связаться с ними, тем лучше.

– Не уверен, что хочу говорить о будущих предложениях прямо перед началом большой игры.

Я не уверен, что у меня хватит сил, чтобы обработать ещё что – то, но я знаю, что Роб продолжит, что бы я ни сказал. Он не из тех, кто упускает любую возможность. Это одна из причин, по которой он мой агент и почему я зашел так далеко. Так что, даже если я не хочу говорить прямо сейчас, я, по крайней мере, выслушаю его.

– Да, я понял, но послушай. Возможно, стоит отвлечься. Мне позвонили из штата Огайо. Они видели, чего ты добился в этом сезоне, не говоря уже о твоём послужном списке. У их главного тренера заканчивается контракт после этого сезона. Это важно, Шейн, и мне нужно дать им ответ. Они хотят пригласить тебя в ближайшие пару недель.

Я стону, зная, что он прав. Это важно и не то, от чего я должен легко отказываться.

– Когда?

– Скоро, они надеются, до праздников. Ближе к плей – офф.

Чёрт.

– Я не могу. Потом шоу Мэгги в Нью – Йорке.

Роб вздыхает.

– Шейн, мы не можем быть разборчивыми. Они обратились к тебе. Если мы не воспользуемся этим, им не потребуется много времени, чтобы начать поиски в другом месте.

– Ты не можешь просто сказать им, что время неподходящее? Я имею в виду, что мы всё ещё в середине сезона.

– Это всего на день или два, а потом ты вернешься. Шейн, ты же не хочешь упустить эту возможность.

Я знаю, что он прав. Даже если окажется, что это ерунда, не поговорить с ними, скорее всего, было бы большой ошибкой, если я хочу продолжать тренировать, но я не могу пропустить шоу Мэгги.

– Узнай точно, когда и насколько они гибкими они могут быть. Дай мне знать, – я не могу пропустить поездку в Нью – Йорк. – Роб, я не говорю “да”. Это просто разговор. Я многому здесь научился, но мне ещё многое предстоит сделать. Я не уверен, что готов работать с целой командой, и было бы ошибкой откусывать больше, чем я могу прожевать.

Роб вздыхает.

– Я тебя понимаю, но это важно, и им интересно. Им нравится то, что они видят, и они знают, на что ты способен. Это хорошее предложение. Такое случается не каждый день.

– Да. Я знаю.

– Хорошо. Посмотрим, что я смогу выяснить, но нам придется действовать быстро.

– Верно, – мне не нужно больше ни о чем думать. – Это остается в тайне. Мне не нужно, чтобы кто – то пронюхал об этом.

– Понял. Удачи завтра, – говорит Роб, завершая звонок.

Я отбрасываю телефон и сажусь на край кровати. Я этого не ожидал, особенно ещё до окончания сезона. Это не то, что мне сейчас нужно, и я не хочу говорить об этом Мэгги, пока не придумаю, что делать. Очевидно, мне придется разобраться с этим как можно скорее. Я принимаю душ и беру свой планшет, пытаясь заставить себя переключиться в режим тренера. Мне нужно сосредоточиться на команде, с которой мы столкнемся завтра, но слишком много мыслей лезет мне в голову.

Я беру телефон и набираю номер Мэгги.

– Привет, – просто слышать ее голос успокаивает меня.

– Привет.

– Привет, – она смеется, и это вызывает у меня улыбку, которую она не увидит. – Тааак, что ты делаешь?

– Пытаюсь просмотреть запись завтрашней игры.

– Да?

– Да. Что ты делаешь? – я просто хочу послушать, как она говорит.

– Хммм. Давай посмотрим. Только что уложила детей спать. Я не уверена, что Тедди сегодня что – то делал в школе, кроме как валял дурака, так что после ужина у нас было много работы. Завтра Лив отвечает за перекусы в детском саду, поэтому нам пришлось поискать что – нибудь, чем можно было бы накормить двенадцать человек. Победили пакетики с яблочным пюре. Я смотрю “Sports Center”, лежа на нашей потрясающей кровати, – она делает паузу, и я не упускаю из виду, что она назвала это нашей кроватью, и это то место, где я хочу быть. – Как прошел твой полет? – спрашиваю я

– Отлично. Они все на взводе. Надеюсь, они смогут выдержать волнение на игре.

– А что насчет тебя? Ты взволнован?

– Ещё не совсем. Во сколько Дэнни приедет завтра? – это его последняя поездка перед шоу, и это ещё одна причина, по которой я хотел бы быть дома.

– Около обеда. Гвен останется допоздна, пока я не вернусь домой. Он должен будет вернуться следующим днем, так что нам ещё многое предстоит сделать. Гриз?

– Да?

– Ты в порядке?

Каким – то образом Мэгги научилась видеть меня насквозь, и это меня не совсем устраивает. Я не уверен, что ответить. У меня такое чувство, что в воздухе висит куча ракет, и я не уверен, где какая – либо из них приземлится и когда они взорвутся.

– Да. Просто здесь тихо.

Она смеётся.

– Ты должен наслаждаться этим, пока это возможно. Когда это шоу закончится, и Клифф и Джоан отправятся восвояси, я собираюсь найти какой – нибудь пляж и поваляться на нем с недельку, слушая только шум волн.

Мысли о Мэгги в бикини на пляже заполняют мой разум. Это лучше любой отсрочки, которую я мог себе представить.

– Звучит заманчиво.

– Гризли, ты любитель пляжного отдыха? Ты производишь впечатление человека, живущего в уединенной бревенчатой хижине в лесу, где вмешательство внешнего мира сведено к минимуму.

Я начинаю понимать, что я из тех, кто предпочитает, чтобы Мэгги носила как можно меньше одежды.

– Раньше мы с Шоном и Марком каждый год после окончания сезона ездили на пару недель во Флориду.

– Ха. Думаю, я могу это понять. Веселье на солнце и все эти пляжные зайки. Я понимаю.

Она вообще не понимает. Было время, когда я делал не самый лучший выбор. Я был молод, глуп и пытался заполнить зияющую дыру сиюминутным весельем. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что из моей глупости не вышло ничего хорошего, и это было не то, как я хотел прожить свою жизнь, и не тем человеком, которым я хотел быть. Конечно, женщины были повсюду, но это не моя сцена.

– Я был там ради тепла, отдыха и восстановления сил, позволяя своему телу исцелиться.

– Ну, если ты почитаешь мне, пока я буду лежать на солнышке, я, возможно, позволю тебе поехать со мной.

Я знаю, что она делает. Я видел, как она делала это с детьми. Она полностью отвлекла меня, и это сработало. Я действительно чувствую себя лучше.

– Мэгги?

– Да.

– Спасибо.

– За что? – я знаю, что она улыбается.

– Ты знаешь. Не делай из мухи слона.

– Я? Никогда. Хочешь, я позвоню тебе утром и включу немного Эминема?

Я хочу сказать ‘да’. Позвони мне. Я хочу сказать ей, что хотел бы, чтобы она была здесь или чтобы я был там, но по какой – то причине я не могу себе этого позволить.

– Ладно, Светлячок. Ложись спать и убедись, что включила все сто будильников.

– Ха – ха. Я бы не была против пропустить завтрашнее утро, – я не хочу, чтобы она отвозила эти документы утром, но я знаю, что она должна. – Шейн, – говорит она мягко, когда я ничего не отвечаю.

Она не очень часто называет меня по имени, но когда она это делает, волна жара окатывает меня с головы до пят.

– Да?

– Удачи завтра. Я постараюсь посмотреть как можно больше со своего телефона, но буду в студии. Ты должен по – настоящему гордиться тем, чего добилась команда, и тем, как усердно ты работал. Выигрывая или проигрывая, ты делаешь себе имя.

Я хочу рассказать ей о предложении из штата Огайо, но я не могу добавить это к её переживаниям прямо сейчас. Я даже не уверен, хочу ли я этого и готов ли я к этому, и мне нужно выяснить это, прежде чем я внесу ещё что – то в её жизнь.

– Спасибо. Увидимся завтра вечером.

– Спокойной ночи.

Я смотрю запись в течение часа, а затем выключаю свет, чувствуя себя лучше, чем два часа назад. Женитьба на Мэгги многое изменила в моей жизни к лучшему. Всё то, чего, как я думал, я не хотел, или, может быть, я просто не думал, что смогу это получить, существует сейчас. Переезд в штат Огайо изменил бы всё. Возможно, это возможность, от которой я не могу отказаться, но выбор между Мэгги, детьми и моим футбольным будущим кажется невозможным.

Поэтому я откладываю это в сторону и решаю сосредоточиться на игре, немного подумав о пребывании с Мэгги на пляже, надеясь, что это поможет мне пережить ночь.