Текст книги "Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война (ЛП)"

Автор книги: Stephen Kinzer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

В офис в Рокфеллер-центре стекались всевозможные европейские изгнанники и беженцы; один из них, Генрих Брюнинг, до 1932 года был канцлером Германии. Офис разросся до четырех этажей. Когда этого оказалось недостаточно, Аллен арендовал еще восемь офисов по всему городу, в том числе один на Бродвее, 42, рядом с доками. Он быстро увлекся возможностями проведения операций "прямого действия" в Европе и создал подставную фирму под названием Mohawk Trading Corporation, через которую собрал целый арсенал снайперских винтовок, глушителей, отравляющих таблеток и других инструментов черного искусства.

Аллен выбрал свой номер в Рокфеллер-центре отчасти потому, что он примыкал к номеру, где проводилась еще одна секретная операция, которой руководил легендарный сэр Уильям Стивенсон, впоследствии оказавшийся шпионом, которого Черчилль называл "Неустрашимым" и который якобы послужил моделью для вымышленного агента 007 Коммандера Флеминга. В 1940 г. Черчилль направил Стивенсона в Нью-Йорк для сбора разведданных и попытки склонить США к вступлению в войну. Он поселился в номере 3603 Международного здания, где на двери висела табличка "Британское бюро паспортного контроля". Британия была известна как страна, установившая золотой стандарт разведывательной работы, и Аллен нашел в лице Стивенсона образец для подражания, вдохновителя и гуру.

"Он многому мог меня научить", – говорил позже Аллен. "Я вникал в его мысли".

13 июня 1942 г., когда США были втянуты в глобальную войну, Рузвельт подписал приказ о преобразовании Координатора информации из органа, занимающегося сбором разведывательной информации, в орган, уполномоченный проводить тайные и военизированные операции. Смена руководства не произошла, но появилось новое название – Управление стратегических служб. ОСС было уполномочено делать все то, что делал его предшественник, и даже больше: "Планировать и осуществлять деятельность таких служб, которые могут быть поручены Объединенным комитетом начальников штабов США".

"Таким образом, был реализован проект Донована по координации сбора стратегических разведданных с секретными операциями", – писал впоследствии Аллен. "Впервые в Соединенных Штатах было создано разведывательное управление, объединившее под одной крышей работу по сбору разведданных и контрразведке, поддержку подпольных акций сопротивления, саботаж и почти все остальное, что могло бы помочь нашим национальным усилиям и для чего не были бы приспособлены регулярные вооруженные силы".

ОСС открыла секретные лагеря для подготовки агентов в Мэриленде и Вирджинии и быстро разрослась до более чем шестисот сотрудников, большинство из которых находились в Нью-Йорке или Вашингтоне. Аллен принял на работу многих из них. Он описывал их как "военных и гражданских руководителей, учителей, банкиров, юристов, бизнесменов, библиотекарей, писателей, издателей, игроков в мяч, миссионеров, исправившихся взломщиков сейфов, барменов, операторов буксиров".... Бармена нанимали не потому, что он умел смешивать напитки, а потому, что он в совершенстве владел итальянским языком и чувствовал себя как дома на горных перевалах Апеннин; миссионера – потому, что он знал племена и диалекты Бирмы; специалиста по гравировке – потому, что его агентам требовалась самая квалифицированная документация для прохождения через вражеские линии".

Это было романтизированное описание мужчин и женщин, которые вступали в ОСС. Конечно, были и такие, кто ходил в грязи и обуви, но Аллен и другие вербовщики в ОСС обращались в основном к таким же, как они сами, людям, которых они знали по подготовительной школе, колледжу, практике корпоративного права или инвестиционного банкинга, клубам, курортам или Совету по международным отношениям. Верхушка ОСС состояла из тех, кого Дрю Пирсон назвал "одной из самых причудливых групп дипломатов-дилетантов, банкиров с Уолл-стрит и детективов-любителей, когда-либо появлявшихся в Вашингтоне". Многие из этой группы в дальнейшем помогли сформировать Соединенные Штаты во второй половине двадцатого века: Ричард Хелмс, Уильям Колби, Артур Шлезингер-младший, Уолт Ростоу, Стюарт Алсоп, К. Дуглас Диллон, Артур Голдберг, Уильям Кейси, Ральф Бунче, а также целый ряд маловероятных фигур – от Стерлинга Хайдена до Джулии Чайлд.

Опрашивая моряков и беженцев в Нью-Йорке, Донован получил массу разведывательных данных, и ему не терпелось их использовать. В июле 1942 г., всего через несколько недель после создания OSS, он направил президенту Рузвельту уведомление о готовности начать операции в Европе.

Швейцария сейчас, как и во время последней войны, является наиболее выгодным местом для получения информации, касающейся европейских держав оси.... Мы, наконец, договорились с Государственным департаментом о назначении представителя этой организации в Берн в качестве "финансового атташе". ... Однако нам очень нужен человек другого типа; человек, который мог бы свободно общаться с интеллектуальными и деловыми кругами Швейцарии, чтобы воспользоваться постоянным и огромным потоком информации, поступающей из Германии и Италии к этим людям.... Как только мы найдем нужного нам человека и проверим его в Государственном департаменте, я сообщу Вам.

Донован уже беседовал с Алленом о возможности переезда за границу и предложил ему должность заместителя Дэвида Брюса, которого Донован назначил руководить лондонским отделением OSS. Быть чьим-либо заместителем Аллен не хотел. Он сказал Доновану, что предпочел бы должность, на которой "мой прошлый опыт сослужит мне хорошую службу". Донован понял, что он имел в виду: Швейцария.

17 сентября 1942 г. газета New York Times опубликовала короткое сообщение о том, что Аллен ушел с поста казначея Манхэттенской республиканской партии, чтобы сосредоточиться на "военной работе в Управлении стратегических служб". Мало кто знал, что такое ОСС. На коктейльных вечеринках в Верхнем Ист-Сайде и Джорджтауне жены шутили, что его инициалы означают "Oh So Secret" или, из-за оттенка Лиги плюща, "Oh So Social". Впрочем, друзьям Аллена не составляло труда догадаться, чем он занимается. Он приобрел странные, но показательные привычки: спрашивал, кого они знают в Швейцарии, и встречался за ужином со странно выглядящими мужчинами, говорившими с сильным акцентом.

Когда Аллен готовился к отъезду в Берн, он получил тревожную секретную информацию. Союзники планировали 8 ноября вторгнуться в Северную Африку, что, по всей видимости, должно было вызвать бурную реакцию Германии, включая захват французских портов и, возможно, даже вторжение в нейтральную Швейцарию. Аллен должен был добраться до Берна до того, как это произойдет. Это означало, что он должен был немедленно покинуть страну и проехать через Францию, контролируемую нацистами, что сделало бы его первым агентом OSS, пересекшим линию фронта. Аллену было сорок девять лет, он страдал от усиливающихся приступов подагры, но ему не терпелось вернуться в тайный мир, где он чувствовал себя наиболее живым.

Кловер, понимавшая, что ее муж отправляется на тайную войну, но не знавшая ничего более, 2 ноября отвезла его в муниципальный аэропорт Нью-Йорка. Неприятности начались практически сразу. Из-за плохой погоды самолет был вынужден совершить посадку на Азорских островах, и ему пришлось просидеть два мучительных дня, прежде чем ему разрешили вылететь в Лиссабон. Полет в Барселону также сопровождался задержками. Только 8 ноября он наконец-то добрался до французской границы в Портбу. Там он столкнулся со швейцарским дипломатическим курьером.

"Вы слышали новости?" – кричал мужчина. "Американцы и англичане высаживаются в Северной Африке!"

Аллен понимал, что нацистские офицеры и их пособники из Виши наверняка будут обыскивать поезда. Он вез с собой секретные документы, заверенный чек на миллион долларов и то, что позже назвал "некоторыми из наиболее эзотерических приспособлений для шпионажа". Если его обнаружат, то лучшее, на что он мог рассчитывать, – это годы в лагере для интернированных. Позже он писал, что подумывал о том, чтобы вернуться, но трудно поверить, что он думал об этом всерьез.

В ту ночь, когда мой поезд проезжал через Францию, я решил, что если будут обнаружены следы немецкого контроля, то я попытаюсь ускользнуть на одной из остановок и исчезнуть в сельской местности в надежде установить контакт с французским сопротивлением.....

В Аннемассе, на последней остановке во Франции, где все пассажиры, следующие в Швейцарию, должны были сойти для проверки паспортов, я обнаружил, что за работой французских пограничников наблюдает человек в гражданской одежде, явно немец. В Вашингтоне меня предупредили, что на этой границе, скорее всего, будет находиться агент гестапо. Я был единственным из пассажиров, кто не прошел проверку. Гестаповец аккуратно записал в свой блокнот данные моего паспорта, а через несколько минут французский жандарм объяснил мне, что из Виши поступил приказ задерживать всех американцев и англичан, появляющихся на границе, и обо всех таких случаях докладывать непосредственно маршалу Петену. Я отвел жандарма в сторону и произнес перед ним самую проникновенную и, как мне кажется, самую красноречивую речь, которую когда-либо произносил на французском языке. Вызывая в нем тени Лафайета и Першинга, я убеждал его в важности того, чтобы он пропустил меня вперед.... Я начал прочесывать местность в надежде осуществить свой план – ускользнуть пешком, чтобы не попасть в ловушку. Это было бы нелегко.

Наконец, около полудня, когда уже пора было отправляться в Женеву, ко мне подошел жандарм, торопливо предложил мне сесть в поезд и прошептал: Allez passer. Вы видите, что наше сотрудничество не более чем символично. (Проходите, вы видите, что наше сотрудничество только символическое) Гестаповца нигде не было видно. Позже я узнал, что каждый день, ровно в полдень, он шел по улице в ближайший паб, пил пиво и обедал. Ничто, включая высадку в Африке, не могло помешать его непоколебимым германским привычкам.....

В течение нескольких минут я легально пересек французскую границу и въехал в Швейцарию. Я был одним из последних американцев, сделавших это до освобождения Франции. Я был готов приступить к работе.

Один из первых людей, к которому Аллен обратился по прибытии в Берн, – австрийский адвокат, работавший в компании Sullivan & Cromwell, – помог ему найти квартиру на Herrengasse 23, в ряду городских домов XIV века, расположенных над террасами виноградников. С балкона квартиры открывался идиллический альпийский вид на реку Ааре и вершины Бернского Оберланда, увенчанные величественным массивом Айгер. Кроме того, в доме было то, что должен был иметь любой шпион: скрытый задний вход.

Многолетний опыт отточил талант Аллена как офицера разведки, и он в совершенстве овладел техникой извлечения ценной информации из разрозненных обрывков. Тем не менее задание было сложным. Сначала ему предстояло создать сеть шпионов, которая позволила бы Соединенным Штатам узнать, что происходит за линией фронта и, в конечном счете, внутри самой нацистской Германии. После этого он должен был начать заброску агентов на парашютах в оккупированные страны, снабжать партизан оружием и направлять партизанские атаки на нацистские объекты.

Аллен привлек к работе в бернском отделении ОСС еще нескольких офицеров. Однако реальную работу по проникновению в Европу, контролируемую нацистами, должны были выполнять полевые агенты из числа местных жителей. Многие беженцы в Берне могли стать такими агентами или знали тех, кто мог это сделать. Бдительный швейцарский журналист помог некоторым из них найти его.

Я пробыл в Швейцарии всего несколько недель, когда одна из самых уважаемых и читаемых газет, предупрежденная о необычных обстоятельствах моего приезда, опубликовала статью, в которой назвала меня "личным представителем президента Рузвельта" с "особым поручением". Эта лестная характеристика, при всей ее расплывчатости, была широко распространена, и даже если бы я захотел что-то предпринять, я мало что мог сделать. Разумеется, это привело к тому, что ко мне потянулись поставщики информации, добровольцы и авантюристы всех мастей, профессиональные и любительские шпионы, хорошие и плохие. Принцип работы Донована заключался в том, чтобы его высокопоставленные представители не пытались проникнуть в глубокое подполье, исходя из вполне разумной предпосылки, что это бесполезно и что лучше дать людям понять, что ты занимаешься разведкой, и сообщить им, где они могут тебя найти.

Нацистские агенты, которые тоже читали газеты, быстро установили сторожевой пост напротив дома на Herrengasse 23 и держали его наготове днем и ночью все время, пока Аллен жил там. Тем не менее он быстро добился успеха. Среди его первых вербовщиков были подруга адмирала Вильгельма Канариса, начальника военной разведки нацистского режима, и французский офицер, который впоследствии предоставил точную информацию о немецких позициях во Франции. Он также создавал партизанские отряды в Италии, Польше, Австрии, Югославии, Болгарии, Греции, Венгрии, Бельгии и Чехословакии, а также организовал восемь отдельных разведывательных сетей во Франции, в том числе одну, которая нашла выход на высшие эшелоны власти Виши.

Аллен навсегда избавился от образа юриста с выпученными глазами, который никогда ему не шел. Он отказался от костюмов с Уолл-стрит в пользу более привлекательной одежды из твида, предпочитая фланель и поношенный плащ. Один из иностранных агентов написал на него донесение, в котором описал его как "высокого, крепкого, спортивного типа... здорового вида, с хорошими зубами и свежей, простой, открытой манерой поведения". До конца жизни он так и оставался: непринужденным, доброжелательным, гостеприимным.

Также в первые недели пребывания в Берне Аллен нашел себе любовницу. Она разделяла его жизнь шпиона, развлекала его в нерабочее время и познакомила его с одним из самых выдающихся мистиков века.

Мэри Бэнкрофт была энергичной женщиной с мировым именем. Она выросла на Бикон-Хилл в Бостоне под крылом своего преданного отчима, К. В. Бэррона, издателя Wall Street Journal. Бывшая дебютантка, она собрала двух мужей и внушительное число любовников, свободно выучила французский и немецкий языки и накопила скромное состояние. В Женеве она писала тематические статьи для американских газет, работала над романом и руководила неформальным салоном, в котором собирались журналисты и политики, а также спиритуалисты, вегетарианцы и другие люди, занимающиеся эзотерическими поисками. Ей было тридцать восемь лет, и она уже восемь лет жила в Швейцарии, когда в конце 1942 г. Аллен прибыл туда для организации станции OSS. Он нанял ее для написания политического анализа, а дальше все пошло своим чередом.

"Мы можем позволить работе прикрыть роман, а роману – работу", – сказал он ей, когда они начали свой роман.

Каждое утро в 9:20 Аллен звонил Мэри с базы в Берне и сообщал, какие отчеты и переводы ему нужны на этот день, а также предлагал, с кем ей следует встретиться. Пару раз в неделю она приезжала к нему на поезде из Женевы, проводила несколько часов, обсуждая передвижение немецких войск или перспективы балканских восстаний, а затем удалялась, чтобы, по ее словам, "немного пошалить". По ее собственному признанию, она испытала "непреодолимое восхищение его способностями" и "полностью влюбилась" в него. Однако через некоторое время ее разочаровала его увлеченность собой. Их роман стал затихать после того, как однажды он без предупреждения явился в ее квартиру, зная, что муж в командировке, а дочь в школе, и крикнул: "Быстро! У меня скоро очень сложная встреча, я хочу проветрить голову".

Мы расположились на диване в гостиной", – вспоминает она в своих мемуарах "Автобиография шпиона". "Прошло не больше времени, чем требуется для того, чтобы рассказать эту историю, и он снова отправился в путь, остановившись в дверях лишь для того, чтобы сказать: "Спасибо. Это как раз то, что мне было нужно".

Несмотря на перепады в их длительном романе, Аллен и Мэри оставались близкими коллегами по работе. Он ценил ее советы и уважал ее владение шпионским ремеслом. Кроме того, у нее был необычный круг друзей, среди которых был новаторский психоаналитик Карл Густав Юнг.

Несмотря на то, что Мария была энергичным экстравертом, она страдала от болезненных приступов чихания, которые, по ее мнению, были результатом подавленных эмоциональных потрясений. Она подверглась анализу Юнга, излечилась и стала одной из его горячих сторонниц. Юнг глубоко размышлял о культурных корнях нацизма, и Мэри часто упоминала его взгляды в отчетах, которые она готовила для Аллена. Эти два человека, шпион и духовный искатель, встретились в начале 1943 г. и завязали, по словам Аллена, "все еще экспериментальный брак между шпионажем и психологией". Юнг написал ряд отчетов, включая психологические портреты Гитлера и других нацистских лидеров, которые, по словам Аллена, "очень помогли мне в оценке политической ситуации". Некоторые из них дошли до командующего союзными войсками генерала Дуайта Эйзенхауэра, который после окончания войны направил Юнгу благодарственное письмо.

В военное время Аллен работал в швейцарском отделении OSS, как и положено в шпионском деле, с переменным успехом и неудачами. Некоторые разведданные, которые он сообщал, оказывались ложными после сравнения с радиоперехватами противника. После того как он проработал в Берне полгода, один из помощников Донована прислал ему язвительную телеграмму, в которой утверждал, что "все новости из Берна в эти дни на 100% игнорируются военным министерством". Год спустя, весной 1944 г., он сделал два дико ошибочных прогноза: сначала о том, что нацистский режим "близок к краху", а затем о том, что войскам союзников будет легко высадиться во Франции в день "Д". При этом он также руководил сотнями агентов по всей Европе, проникал в правительства и добивался успехов в шпионаже.

Два случая начались с того, что в его дверь постучались незнакомцы. Первым из них был антинацистский австриец, который привел его к документам, указывающим на завод, где нацисты строили ракеты V-1 и V-2, которые они планировали обрушить на Лондон. Информация Аллена, подтвержденная другими источниками, привела к бомбардировке завода союзников в балтийском городе Пеенемюнде. Это на несколько месяцев отсрочило начало лондонской бомбардировки.

Вторая "ходка" Аллена была еще более впечатляющей. Фриц Кольбе, который связался с ним через посредника, а затем во время отключения электричества пришел к черному ходу дома на Herrengasse 23, был дипломатом, работавшим в министерстве иностранных дел Германии в Берлине. По словам Колбе, он имел доступ ко всему входящему и исходящему кабельному трафику министерства и, руководствуясь ненавистью к нацистскому режиму, хотел передать американцам все, что мог. Он передавал Аллену документы сотнями. Среди них были протоколы личных встреч Гитлера, оценки ущерба от бомбардировок союзников, а также сведения, позволившие обнаружить нацистского агента в британском посольстве в Турции.

Когда Аллен вспоминал о своей службе в OSS в более поздние годы, он с особым удовольствием вспоминал о своей роли в двух самых впечатляющих тайных операциях войны.

Первым из них было покушение на Гитлера. Через одного из своих высокопоставленных агентов, антинацистски настроенного немца, проживавшего в Швейцарии, Аллен узнал о заговоре заговорщиков и приблизительной дате, когда они собираются нанести удар. По мере приближения этой даты они послали своего эмиссара, чтобы встретиться с ним в Берне и предложить сделку. По их мнению, если им удастся убить Гитлера, то, возможно, союзники изменят свою политику, требуя от Германии безоговорочной капитуляции, и позволят установить в стране новый режим без оккупации. Посоветовавшись с Вашингтоном, Аллен ответил, как он позже выразился, "безоговорочным "нет". Заговорщики продолжали действовать без него. 12 июля 1944 г. он направил Доновану телеграмму, в которой предупредил его о "возможности драматического события на севере". Восемь дней спустя заговорщики нанесли удар, но заложенная ими бомба успела лишь ранить Гитлера.

В течение нескольких месяцев после этой неудачной попытки стало ясно, что Германия в конечном итоге проиграет войну. Аллен как никогда сосредоточился на задаче, которую считал неотложной: сформировать послевоенную Европу таким образом, чтобы свести к минимуму советскую мощь. Самой дерзкой его идеей было найти нацистских командиров, которые осознали бы тщетность своего дела и хотели, чтобы после окончания войны Германией управляли американцы, а не русские. После того как нацисты были вытеснены из Франции, основным действующим театром военных действий стала Италия. Аллен решил обратиться к нацистским командирам, чтобы выяснить, не проигнорируют ли они приказ "сражаться до смерти" и согласятся ли на быструю капитуляцию.

В конце 1944 г. и в первые месяцы 1945 г. Аллен разработал и организовал операцию "Санрайз" – многоуровневый план, который в конечном итоге привел к капитуляции нацистов в Италии. Одним из его партнеров был генерал Карл Вольф, командующий войсками СС в этой стране. Позднее немецкий суд признает Вольфа виновным в убийстве 300 тыс. евреев, включая ликвидацию Варшавского гетто, но к концу войны он рассорился с Гитлером и был готов иметь дело с американцами. Аллен сбалансировал потребности Вольфа с потребностями различных итальянских эмигрантских и партизанских групп, которые направили ему поток эмиссаров, ищущих американской поддержки для различных заговоров. Среди них были самые разные люди – от будущего премьер-министра Ферруччо Парри до дочери знаменитого дирижера Артуро Тосканини графини Уолли Тосканини Кастельбарко, которую Аллен сразу же соблазнил. Кульминационная секретная встреча с нацистским командованием состоялась на вилле на берегу озера в швейцарском городе Аскона, в нескольких милях от итальянской границы. На ней было достигнуто драматическое соглашение, которое привело к внезапному прекращению войны в Италии, а также в Австрии, над которой нацистское командование в Италии имело власть. 3 мая 1945 года газета Stars and Stripes с ликованием сообщила об этом:

Немецкие армии в Италии и в части Австрии капитулировали – полностью и безоговорочно.... Это означает, что такие жизненно важные города, как Зальцбург и Инсбрук, достались нам без боя. Это означает, что союзные войска займут австрийскую территорию в пределах десяти миль от Берхтесгадена, где Гитлер построил, как он считал, личную крепость в такой глубине Альп, что для подхода к ней потребуются месяцы или годы..... Но прежде всего капитуляция в Италии означает, что доблестным бойцам 5-й и 8-й армий, пробивавшимся через неумолимые Апеннины, не нужно начинать душераздирающую работу по преодолению гор, ведущих к Бреннерскому перевалу и в Австрию. Это означает, что и летчикам средиземноморских ВВС союзников не нужно погружаться в зенитные путы в районе перевала Бреннер или других узких проходов между Альпами.

Когда война закончилась, Аллен пригласил свою жену поехать с ним в Берн. Вскоре после ее приезда он познакомил ее со своей любовницей Мэри Бэнкрофт. Кловер познакомилась с несколькими спутницами Аллена, и у нее возникла удивительно прочная связь с Мэри. "Я вижу, как вы с Алленом заботитесь друг о друге, и я это одобряю", – сказала Кловер Мэри вскоре после их знакомства. Они часто обедали вместе, а Аллена и Фостера стали называть "акулами", потому что, как им казалось, для выживания им необходимо постоянное движение. Мэри также познакомила Кловер с Карлом Густавом Юнгом, к которому она обратилась за помощью в решении проблем своего неспокойного брака; по словам Мэри, он складывался из яростных споров, "которые Аллен неизменно выигрывал благодаря простому приему – зажиманию железного занавеса между ними". Контакт с Юнгом произвел глубокое впечатление на обеих женщин. После войны Мэри помогала редактировать юнгианский журнал в Калифорнии. Кловер пропагандировала работы Юнга в Нью-Йорке, а ее младшая дочь, Джоан, стала юнгианским аналитиком.

Аллен присутствовал в красном школьном здании в Реймсе 7 мая 1945 г., когда генерал Альфред Йодль подписал акт о капитуляции, положивший конец Второй мировой войне в Европе. Через несколько недель он отправился в Вашингтон, чтобы обсудить с Донованом свое будущее и насладиться славой операции "Санрайз". Черчилль лично поздравил его, когда он остановился в Лондоне, а его коллеги из британской секретной разведывательной службы отнеслись к нему как к герою. В Вашингтоне его встретили так же тепло. Донован посоветовал ему рассказать об операции "Санрайз" публично, и в сентябре он опубликовал о ней захватывающий рассказ в газете Saturday Evening Post. В этой статье и в более подробном варианте, опубликованном в 1966 г. в виде книги под названием "Тайная капитуляция", он представил операцию как блестящий успех, избавивший союзников от затяжной войны в Италии. Позднее некоторые историки увидели в этой операции раннее предупреждение о начале холодной войны. ОСС отказалось посвятить Советский Союз в ход переговоров, оставив у него чувство обмана и подозрения относительно планов Америки в отношении послевоенной Европы.

"Что дали два месяца препирательств с нацистами?" – спрашивает историк Гар Альперовиц в рецензии на книгу Аллена. "Всего шесть дней. Боевые действия в Италии прекратились 2 мая; полный крах рейха был зафиксирован вечером 7-8 мая. Что было потеряно? Точно сказать невозможно, но в той мере, в какой возможность мира зависела от доверия и взаимной уверенности, эта возможность была подорвана. Книга "Тайная капитуляция" напоминает нам, что "холодную войну" нельзя понимать просто как американский ответ на советский вызов, а скорее как коварное взаимодействие взаимных подозрений, вину за которые должны разделить все".

После окончания войны у ОСС не было причин держать свой пост в Берне. Тем не менее, работы для разведки было еще много, и Аллен решил, что ему следует стать директором OSS по операциям в Европе. Однако Донован считал Аллена "художником разведки", но ужасным администратором, и не дал ему этой должности. Вместо этого он стал начальником нового отделения OSS в Берлине. Он прибыл в разбомбленный город 20 июня 1945 г., ровно через одиннадцать месяцев после неудачной бомбардировки Гитлера, которую он поощрял. Первые два его проекта странным образом противоречили друг другу: сбор доказательств для использования на Нюрнбергском процессе по военным преступлениям и интеграция легендарного нацистского разведчика Рейнхарда Гелена и его разветвленной шпионской сети в ряды OSS. Затем, после того как он пробыл на посту начальника станции всего три месяца, его назначение было прервано.

20 сентября 1945 г. новый президент США Гарри Трумэн подписал приказ об упразднении OSS. Он опасался, что секретные полномочия, накопленные им во время войны, в мирное время могут расшириться и стать угрозой для американской демократии. Чтобы избежать этого, он передал исследовательское подразделение OSS в ведение Государственного департамента, а его отделы шпионажа и контршпионажа – в ведение Военного министерства. Через десять дней после издания приказа ОСС перестало существовать.

Расформирование OSS оторвало Аллена от родных мест. Военные годы он провел в адреналиновом тайном мире, где любой неверный шаг мог означать смерть или еще что-либо похуже. Теперь перед ним открылась новая, в чем-то даже более страшная перспектива: обычная жизнь дома.

* * *

Братья Даллес были разлучены почти всю Вторую мировую войну и пошли по разным дорогам. Аллен исчез в туманном мире шпионажа и тайных действий. Фостер прошел через удивительный этап, когда он как никогда горячо выступал за христианские принципы и против эгоистичного национализма.

К тому времени, когда в 1938 г. Фостеру исполнилось пятьдесят лет, он был влиятельнее любого другого частного юриста в США. Тем не менее он был неспокоен и начал задумываться о дальнейшем ходе своей жизни. У него была своя доля разочарований в личной жизни: голосование за вывод Sullivan & Cromwell из нацистской Германии потрясло его, и он признал, что не сумел построить прочные отношения со своими детьми. Казалось, что мир мчится к катастрофе. Он стал больше времени уделять писательской деятельности, выступать с докладами и углублять свое участие в религиозных группах.

Новая встреча Фостера с искренним пресвитерианством его юности началась после поездки в Оксфорд летом 1937 г. для участия в собрании христианских лидеров, названном Всемирной конференцией по вопросам церкви, общества и государства. Религиозные мыслители, в том числе Райнхольд Нибур, Пауль Тиллих и Т.С. Элиот, приняли участие в обширных дискуссиях о том, как христиане могут помочь в формировании более мирного мира. После возвращения на родину Фостер убедил Федеральный совет церквей создать платформу, с которой он мог бы высказываться по политическим и моральным вопросам. Комиссия по изучению основ справедливого и прочного мира была создана в 1940-1946 гг. и стала платформой Фостера, его мегафоном и центром его усиливающейся общественной активности.

В этот период своей жизни Фостер как никогда близко подошел к идеалам глобального сотрудничества. Он так и не стал полноценным "единомышленником", но неустанно твердил о том, что саморазрушающийся национализм привел к разрушительным глобальным конфликтам, которые могут быть разрешены только с помощью новых глобальных организаций. Многое из того, что он говорил и писал, кажется поразительным в свете его послевоенной метаморфозы.

Общество национальных государств, утверждал Фостер, превратилось в "общество анархии", доказав, что "система суверенитета больше не соответствует ни миру, ни справедливости". Американцы, в частности, не видели острой необходимости в сотрудничестве с другими странами и глупо полагали, что смогут обеспечить свою будущую безопасность, "полагаясь только на свою силу". Мир может быть гарантирован только "некой наднациональной гильдией", в которой будут сбалансированы интересы всех стран. Она должна возникать поэтапно, начиная с "экономического и финансового союза, позволяя политическому союзу вытекать из них, если и когда это станет естественным развитием". Людям и государствам следует "избегать сосредоточения на признанных злодеяниях в других странах, замалчивания признанных злодеяний у себя дома и тем самым становиться, по моему мнению, лицемерными и нехристианскими".