Текст книги "Искусство Раздевания"

Автор книги: Стефани Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава девятнадцатая

Элвис Монтгомери – трансвестит, устраивающий вечеринки, организовал день рождения для Коко. Приглашения были отпечатаны блестящими золотыми буквами на черных трусиках. Здесь были широко представлены такие игры для взрослых, как «Приставь пенис к плакату с Дереком Джетером в натуральную величину». И каждый получил пакет для остатков (украшенный картинкой, на которой две собачки «делали это»), чтобы отнести домой часть угощений, а также пластиковые наручники, черную фетровую повязку на глаза и презерватив с фруктовым вкусом в качестве небольших подарков для гостей.

Джек сидел на диване и разговаривал с любым, готовым его слушать. Его голос действовал мне на нервы. Он все говорил и говорил о каких-то сделках с какими-то переключателями.

– И вот, когда они заказали их в первый раз. я продал им со скидкой…

Через каждые пару минут он громко смеялся над своими словами.

– И вот они приходят через шесть месяцев и хотят заказать больше. И вешают мне на уши какую-то лапшу, что заслужили, чтобы им продали товар по той же самой цене. – Он хихикнул и сделал паузу, чтобы почесать за ухом. При этом он несколько стушевался, если такое вообще возможно. (Наверно, заметил, что я сверлю его взглядом?) – Но это была сделка, действительная на тот момент, сказал я им!

Казалось, его громкий занудный голос никого, кроме меня, не раздражает.

– И я выставил им обычную цену.

Они просто вежливо терпели – это довольно дикое сборище, состоящее из старых друзей мамочки, которые совершенно не относились к числу его обычных слушателей. А ему какое дело? Или не понимает, что у большинства из них есть в запасе множество гораздо более интересных историй? Вот, например, Линда Спранглз, ведущая порнозвезда 80-х, или Хейди Хо, старая подружка моей матери, которая многие годы работала в пип-шоу, а теперь стала дизайнером порносайтов в Интернете.

Я пригласила Ральфа. Хотела, чтобы он знал, что я собой представляю в действительности. В кулинарной школе мне было все равно, что другие люди думают по поводу моей жизни дома. Все мои друзья знали, чем занималась Коко, да и многие учителя тоже знали об этом. Кто-то думал, что это круто. Другие не одобряли ее занятий. Я старалась абстрагироваться от всего этого, хотя это оказалось нелегко. Но я знала, что если Ральф относится к чему-нибудь критически, то делает это ради меня самой.

Мы стояли в углу комнаты, разглядывая Хейди Хо и ее подружку Мелиссу, которая работала в рекламном агентстве. Вместе они составляли отвратительную парочку Мелисса была самой настоящей классической лесбиянкой – обесцвеченные светлые волосы, розовые туфли на шпильках, шелковое розовое платье в горошек. У Хейди была стрижка ежиком и мускулы. На ее полных руках красовались татуировки в виде драконов, а в носу торчало кольцо, какие обычно вдевают в ноздри быкам. Мне хотелось схватиться за это кольцо и отвести ее к кормушке.

– Это и есть твоя роскошная мамочка? – спросил Ральф.

Коко в серебряном мини-платье и на огромных прозрачных платформах оживленно болтала с Понгом – театральным художником.

– Ага.

– Она разит наповал!

– Мда, – это было не то, что мне бы хотелось услышать.

– Я тебе сочувствую.

Я ждала его сочувствия, но сейчас меня это рассердило.

– На самом деле она хорошая мама.

– Ага.

– По крайней мере, живая, любящая и веселая.

– Не сомневаюсь.

К нам подошел Элвис, и я его представила:

– Элвис устраивал эту вечеринку. Правда, здорово?

– Потрясающе! Я с нетерпением жду торта, интересно, какой он формы?

– Наверно он был бы в виде груди, – кивнул в мою сторону Элвис. – Но с тех пор, как у нас завелся профессионал в этом деле…

– Я приготовила пирог. Вишневый. Это любимый пирог Коко. Пойду посмотрю на него.

Я пошла на кухню. Пирог остывал на подставке. Я собиралась украсить его свежеприготовленным сливочным кремом и вставить блестящие именинные свечки. Но он не остыл еще, поэтому я вернулась обратно в гостиную и была неприятно удивлена, увидев Айена, который как раз входил в дверь. «Что он здесь делает?» Я оглянулась по сторонам, в поисках Коко, но она ушла, и я отправилась, проверить ее спальню.

Они с Линдой лежали на кровати и обсуждали маммографию, которую она делала в начале этой недели.

– …Как будто ты запихиваешь свою грудь в холодильник, и кто-то очень сильный начинает медленно давить его дверцу, а потом наваливается на нее со всей силой…

– Что здесь делает Айен? – спросила я.

– Айен?

– Он только что пришел. Это ты его пригласила?

– Зачем мне это?

– Тогда почему он здесь?

– Не знаю. – Она снова повернулась к Линде. – И она сказала, что я должна прийти еще раз из-за имплантатов.

– Бред! – возмутилась Линда.

– Ей было плохо видно. Мне показалось, что она вообще ни черта не понимает.

Я вернулась к Ральфу, который в одиночестве восторгался картинками, висящими в рамочках на стене, где были изображены голые женщины со спущенными трусиками, болтающимися на лодыжках.

– Очень смешные.

– Побочное увлечение.

– Что-то не так, ваша милость?

– Мой бывший парень здесь.

– Укажи ему на дверь.

– Видишь, возле стеклянной миски с чипсами? Со светлыми волосами и с маленькой козлиной бородкой, которой, кстати, у него раньше не было.

– Обожаю козлиные бородки.

– А я их ненавижу!

– Очень мило!

– Очень претенциозно, как и сам он. И что ему вообще здесь надо?

– Он без ума от тебя и просто не может уйти?

– Он без ума от моей мамочки. Знает, что у нее день рождения. Должно быть, она пригласила его, а мне не сказала. Каким же дерьмом надо быть!

– Ты действительно думаешь, что она его пригласила?

– А как еще он мог узнать, что здесь будет вечеринка? У него хотя бы хватает вежливости держаться в сторонке…

– Тогда она его не приглашала.

– Он идет сюда.

– Блин!

– Надо же? – постаралась я изобразить улыбку. – Привет, Айен!

– Привет, Джинджер! Рад тебя видеть!

– Я тоже. – «Возможно, козлиная бородка не так уж плоха…»

– Приятно познакомиться. Я Ральф. Хожу в кулинарную школу вместе с Джинджер.

– Блеск! И как там?

– Она звезда в нашем классе, – сказал Ральф. Я злобно зыркнула на него. Он сделал невинный вид. – Что такое?

Я заметила, что Коко направляется в кухню с пустым подносом.

– Простите, надо взглянуть, как там пирог. – И я последовала за ней.

– Этот пирог, – сказала она, – так вкусно пахнет!

– Итак, мам. Ты хочешь сказать, что он как-то узнал о вечеринке и просто заявился сюда?

– Послушай, – ответила она, наливая немного кофе. – Я разослала групповой e-mail. Тем же людям, которым посылала приглашение по электронной почте на новогоднюю вечеринку, поэтому, вероятно, Айен все еще среди адресатов.

– Ну, мам!

– Мне действительно пора почистить свою адресную книжку, но где взять время? Ну, неважно. Не обращай на него внимания!

Я пыталась, прилагала максимум усилий. Я достала пачку сливок и перелила их в миску, присоединила к миксеру насадки для взбивания, добавила в сливки немного сахара и принялась за работу. Все было прекрасно. Но тут на кухню явился Айен.

– С днем рождения, Коко!

– Спасибо!

Он обнял ее.

– Как поживаешь?

– Прекрасно, а ты? Твой диск уже готов?

– Да! Я встретил парня, который им заинтересовался, представил меня продюсеру в Лос-Анджелесе, и оба они хотят поднять мой рейтинг…

«Хорошие новости», – подумала я, наблюдая, как сливки постепенно превращаются в крем. Приятно услышать, что его жизнь пошла в гору с тех пор, как мы расстались.

– Мои поздравления! – воскликнула Коко.

– Это просто невероятно!

– Я подумываю о том, чтобы перебраться в Лос-Анджелес. А почему бы и нет? Иметь свой дом на берегу океана просто здорово, так что я вполне счастлив…

Еще приятнее услышать, как он счастлив. Я даже перестала обращать внимание на свой крем. А он тем временем становился все пышнее и пышнее. Я водила взбивалками по кругу, по кругу и по кругу, а они все смеялись, смеялись и смеялись, и им было так хорошо вдвоем, так хорошо, хорошо, так хорошо вдвоем. Она вовсе не собиралась говорить, что не хотела приглашать его и какого черта он здесь делает, и пусть уносит свою задницу или проваливает ко всем чертям.

– Я тоже хотела жить в Лос-Анджелесе, – говорила Коко. – Не знаю, почему так и не поехала туда. Особенно мне понравилась Флорида. И еще Хьюстон. Как я люблю все это! Люблю юг. И обожаю солнце. Это так дико, так глупо, что я живу здесь.

– Солнце – это круто! – изрек Айен.

– Солнце – это тепло, – сказала я, но они не обратили на меня внимания.

– Мое тело. – добавила Коко, – тоскует по солнцу.

– Всем нам нужен витамин С, – согласился с ней Айен.

– Витамин Д, – поправила я его.

Похоже, никому здесь нет дела до того, что последние два года своей жизни я убеждала себя, будто что-то значу для него, даже если он хочет встречаться с другими женщинами. И идет домой, чтобы углубиться в порносайты в Интернете, мечтая о больших сиськах моей мамочки, а не обо мне. Все эти мысли так меня огорчили, что я чуть не превратила крем в плотно сбитый ком масла.

Я выключила миксер и отложила в сторону. Айен не замечал меня. Может оттого, что и я не обращаю на него внимания? Или он больше не интересуется мной? И ему уже не надо притворяться и проявлять ко мне внимание?

Коко ушла в гостиную. Я слышала, как она объявила:

– Мой пирог почти готов! Прошу всех за стол! Я уже испытала целых три оргазма только от его аромата!

Радует меня или нет, что Айен остался здесь со мной? Неужели я все еще нуждаюсь в его одобрении? Глупости!

– Расслабься, – произнес он. – Ты кажешься напряженной.

– Я? Да нисколько. – Я покрыла пирог кремом.

– Я скучал по тебе, – заметил он.

– Правда? – Я стала снимать часть крема.

– Но я помню, из-за чего у нас возникли проблемы.

Я снова нанесла на пирог тот слой крема, который только что сняла.

– Я не понимаю, о чем ты?

– Брось! Все ты прекрасно понимаешь. Просто не можешь состязаться с ней. И это приводит тебя в бешенство.

Я воткнула свечки.

– А кто тебя пригласил на эту вечеринку?

– Твоя мать.

– Она забыла вычеркнуть твой электронный адрес из своего списка.

– Какая ты ревнивая! – усмехнулся он. – Ты когда-нибудь справишься с этим?

– Неси! – заглянула Коко.

– Я знаю, что это звучит жестоко, – сказал Айен, как только она ушла. – Но тебе придется признать, что это правда.

Я знала, что он прав, но ему ли говорить об этом? Я подошла к шкафу и достала блюдо для пирога.

– Может, я была бы не столь ревнива, – заметила я, роясь в шкафу, – если бы ты так не таращился на ее сиськи. – Всякий раз, когда мне нужно блюдо для пирога, оно куда-то исчезает.

– Может, я бы и не пялился на ее сиськи, если бы ты позволила мне взглянугь на твои!

Не схватить ли вилку для прокалывания картошки, чтобы выколоть ему глаза? К счастью для него, я нашла блюдо.

– Это день рождения моей матери, – напомнила я. – Если не можешь вести себя прилично, сделай одолжение – убирайся!

Он пожал плечами.

– Я просто хотел сказать, что если вас сравнивать, то ты будешь вполне на уровне.

– Айен, я не нуждаюсь в твоих советах, понял?

Как только он ушел в гостиную, появилась Линда.

– Все готово? Помочь тебе?

– Мне осталось только зажечь свечки.

Я была так расстроена словами Айена, что держала горящую спичку до тех пор, пока она не обожгла мне пальцы.

Почему он так сказал? Я все еще ему небезразлична? Сомневаюсь. Скоро он уедет в Лос-Анджелес. Попытка загладить свою вину? Или это действительно правда?

– Ой! – вскрикнула я, еще раз обжегшись. Линда помогла мне зажечь свечки и придержала дверь, чтобы я могла свободно пройти.

– А вот и мы! – объявила она.

Я медленно вышла из кухни с приклеенной улыбкой на лице. Все запели «С днем рожденья тебя!» Я несла свой самый прекрасный пирог (домашний, свежеприготовленный, а не покупной, должна заметить) на вытянутых руках прямо перед собой. Он был украшен крупными сочными вишнями (особый сорт консервов без кукурузного сиропа, который я специально заказывала), роскошным белым кремом и сверкающими зажженными свечками. Я видела, что Айен стоит позади, а Джек слева от меня, но все это в тот момент не имело никакого значения. Меня обрадовало счастливое лицо Коко, когда я ставила пирог на стол.

– Просто чудо! – сказала она перед тем, как задуть свечки, и все рассмеялись, когда свечки снова разгорелись, и ей пришлось тушить их еще раз. Я отрезала первый кусок и положила его на красную пластиковую тарелку. Ральф воткнул в него вилку и передал Коко.

– Спасибо! – улыбнулась она.

– Всем тортам торг! – произнес Джек.

– Это не торт, – поправила я, – пирог.

– Пирог, – повторил Джек, – торт. Какая разница?

– Да, в общем-то, разница есть. – Я начала было объяснять ему, как вдруг он объявил:

– Думаю, сейчас самый подходящий момент! Ты не против, Коко? Ну что, расскажем всем?

– Да, – ответила Коко, задержав на мне взгляд на несколько секунд. «Что это значит? Ей требовалась мое мнение?» – Слушайте все, у нас есть важное сообщение.

Я перекладывала кусок пирога на тарелку, которую Ральф держал передо мной.

– Мы с Коко хотим, чтобы все вы знали…

Я отрезала следующий кусок.

– Мы собираемся пожениться!

Лопаточка для торта соскользнула, зацепилась за край, и весь оставшийся на блюде пирог опрокинулся прямо на меня.

– О Боже! – завопил Ральф.

Подставка вместе с пирогом упала на пол, но большая его часть осталась на моих бедрах. Казалось, Ральф был единственным, кто это заметил. Я стояла, вымазанная кремом, с ногами, облепленными вишнями, а все вокруг аплодировали и выкрикивали поздравления счастливой парочке, пока не осознали, что лишились десерта.

Коко заметила это первая.

– Мой пирог! – возопила она.

– Погиб…

– Ерунда! – Коко положила свой кусок обратно на тарелку и подошла, чтобы помочь мне привести себя в порядок.

– Прости меня! Не знаю, как это случилось!

– Придется теперь слизать все это с твоих колен! – сказала она, и все рассмеялись, когда она сняла немного вишневой начинки с моих брюк и облизала пальцы.

Я села в кресло, чтобы избежать ее пальцев, но это только спровоцировало ее следующий ход. Она потерлась своей задницей о мои ноги и предложила Джеку облизать ее.

– Иди попробуй!

– Мам, пожалуйста!

Но все гикали, кричали, и она прошлась по комнате, виляя испачканным задом.

– Кто хочет лизнуть мою попку? Лизни мою попку за доллар!

– Это не смешно! – сказала я.

– Да ладно, расслабься, – ответила Коко. – Подумаешь, мелочи!

– Ты просто не понимаешь, что для меня важно, а что нет!

– Успокойся! – Коко хотела похлопать меня по плечу, но я сбросила ее руку.

– Успокоиться? – выкрикнула я. – Я так старалась! Так долго пекла его! Как будто это не просто пирог… А ты тут ходишь кругами и суешь всем в лицо свою задницу!!!

– Как ты разговариваешь с матерью? – набросился на меня Джек. – Да еще в день ее рождения!

– Не вмешивайся, Джек. Знаешь что? – обернулась ко мне Коко. – Расслабься и не принимай все так близко к сердцу. Я просто хочу позабавиться.

– Но это не забавно! Это стыдно! Если ты вообще понимаешь разницу.

– Как я могла родить такую зажатую дочку?

Повисла гнетущая тишина. Все смотрели на меня, а Айен ухмылялся. Как я веду себя в день ее рождения? Должно быть, я действительно отвратительный ребенок. И действительно зажатая. Даже Ральф замер в молчании. Оставалось только отправиться в свою комнату и переодеться.

– С днем рождения, мамочка! – сказала я. – Мне жаль, что ты родила такую дрянь.

– Ты не дрянь, – проговорила она мне вслед. – Просто очень скованная!

– Проси прощения у матери, – продолжал настаивать Джек, но я хлопнула дверью. – Я требую, чтобы ты извинилась!

Чувствуя себя в безопасности, я сняла наконец пропитанную вишневым соком и сливками одежду, легла в кровать и накрылась одеялом. Спустя некоторое время постучали в дверь.

– Джинджер! – это был Ральф. – Можно мне войти? С тобой все в порядке?

Я вылезла из постели, натянула треники и майку и впустила его.

– Мне очень жаль, что ты стал свидетелем моего идиотизма!

– Не извиняйся.

– Я такая дура!

Он присел на кровать рядом со мной.

– Перестань казниться! Просто, бог мой, твоя матушка – сплошное приключение! И я вовсе не имею в виду туристическую поездку с гидом! Она не из этого мира. Коко похожа на сафари, когда едешь в Африку и пытаешься выжить в дикой природе. К тому же она совсем без комплексов, тебе не кажется? Так что не убивайся.

– Я просто взбесилась, увидев Айена.

– Неужели?

– Я знаю, что говорю сейчас, как глупый, плохо воспитанный подросток. И конечно, она может делать все, что угодно, чтобы чувствовать себя счастливой.

И все это не потому, что мне придется жить с ними. Просто я не хочу, чтобы она выходила замуж за Джека!

– Я тоже этого не хочу.

– Правда?

– Хотя и знаком с ними меньше часа.

– Ты так добр ко мне, – обняла я его.

– Не увлекайся, а то я сменю ориентацию.

– Нет, ты не сменишь.

– Как знать?

Вряд ли он говорил серьезно, но, действительно, как знать? Должно быть, он заметил выражение моего лица, потому что сразу сказал:

– Не беспокойся. Я не собираюсь ничего менять. Разве что адская жаровня превратится в лед, так что остынь.

Я посмотрела на свои ноги, а потом снова на Ральфа:

– Как ты думаешь…

– Что?

– Ты думаешь, Том может считать меня привлекательной?

– А что?

– Просто, в отличие от меня, Тара знает, как понравиться мужикам. Вот почему Том к ней неравнодушен, а я всего лишь могу стать его другом.

– Если это правда, то нам придется переориентировать его.

– Или изменить меня.

– В объект сексуальных домогательств? – засмеялся он. – Хорошо.

Глупо, но когда он засмеялся, я почувствовала себя оскорбленной.

– Ты думаешь, я не могу быть сексуальной?

– А ты хочешь стать объектом для секса?

– Нет, но теоретически, если бы захотела, то смогла бы. Тебе так не кажется?

– Отлично, – ушел он от ответа. – Накрасься, и мы посмотрим, сможешь ли ты выиграть конкурс мистера Карпентера.

Я встала.

– Нет. Мне это отвратительно.

– Ну, разумеется. – Он тоже встал. – Давай разорвем этот узел. Я поведу тебя поужинать. И заставлю выслушать все о моих переживаниях и колебаниях.

– Например?

– Как вынудить Роберта Кингсли обратить на меня внимание.

Я невольно рассмеялась.

– Если бы ты видел, какими глазами он смотрел на мою мать, то понял бы, что это – проигранная битва.

– Не говоря уже о том, какими глазами он смотрит на тебя.

– На меня? Да брось! Наверно, видит во мне потенциально дешевую рабочую силу.

– И это правда.

– Тебе не надо было так быстро соглашаться со мной!

– Ты просто принадлежишь к тем людям, которых он хочет видеть на своей кухне.

– Эй, я каждый день почти даром продаю ему свои услуги.

Мы выскользнули из квартиры. Надо было бы, конечно, попрощаться с Коко, но мне не хотелось говорить с ней. К счастью, Хейди была в холле, и я попросила ее передать Коко, что ушла.

– Твоя мама не хотела тебя обидеть, Джинджер.

– Я знаю. Скажи ей просто, что я пошла прогуляться.

– Конечно.

Когда мы вышли на улицу, Ральф напомнил, что во всем есть хорошее.

– Эй! Когда твоя мама выйдет замуж за мистера Короля Кнопок, квартира достанется тебе!

– Тогда у меня есть к чему стремиться.

«Том сможет заходить, – подумала я. – И мне не придется беспокоиться, что он встретит Коко, демонстрирующую себя в нижнем белье. А это дорогого стоит. И может быть, заслуживает того, чтобы примириться с Джеком.»

Конечно, мне еще следует побеспокоиться по поводу собственного нижнего белья. Интересно, нравятся ли Тому трусики на бедрах? Есть только один способ узнать это. И я попробую устроить это до того, как Тара получит шанс раздеться перед ним первой.

Глава двадцатая

Это был мой счастливый день. Жан-Поль поставил меня на приготовление чизкейка. А моим партнером стал Том. Это было легко. Из раскрошенных сливочных крекеров нам требовалось сделать начинку.

Мы приготовили все ингредиенты. Я старалась работать спокойно и сосредоточенно, чтобы он не догадался, что я получаю удовольствие уже от того, что просто стою рядом с ним. Миксер превращал плотный ком мягкого сыра в крем. Может, он и считает меня «жесткой и толстокожей», но, стоя рядом с ним, я чувствовала себя маленькой, беззащитной и хрупкой. Его широкие плечи, казалось, прикрывали меня, как щит, отгораживающий все зло мира.

Мы почти не разговаривали. Он, в общем-то, почти не общался со мной с тех пор, как мы ходили в магазин ресторанного оборудования. Неужели я отпугнула его, предложив вместе пойти в кино? Может, Тара наконец рассказала ему о Коко, и он был сражен наповал? Или он влюблен в Тару, считает себя виноватым и поэтому не может смотреть мне в глаза? А может быть, все это сразу? Я боялась спрашивать. И не хотела ничего знать. Почему я все время вношу смятение в свою душу, задаваясь подобными вопросами?

Мы поставили формы на водяную баню, которая придаст торту воздушность. Затем переместили их в духовку для запекания.

– А мы с тобой – хорошая команда, – сказал он.

– Да, – согласилась я, хотя предпочла бы слово «партнеры» или «пара», или даже «парочка». Это было бы здорово!

И тут до меня наконец дошло.

Я влюбилась в Тома Карпентера.

В раздевалке Тара снова хвасталась Присцилле:

– С Томом так здорово проводить вечера в ресторане.

Я старательно завязывала шнурки на кроссовках.

– Ну, и как он орудует своим «ножом»? – полюбопытствовала Присцилла, скорчив гримаску.

– Он довольно опытен, спасибо, что спросила.

– А как насчет соусов?

– Я пробую его «соус» каждый день.

– И ты глотаешь его соус?

И они заржали.

– Вы, чучелы! – сказала я. – Хуже пары сексуально озабоченных солдатиков.

Тара сняла свой рабочий поварской халат и явила миру маленький малиновый лифчик на бретельках.

– О! У нас появился новый спикер, защищающий права мужчин, подвергающихся сексуальным домогательствам на рабочем месте?

– Если бы я услышала, что какой-то парень так обо мне говорит, я бы почувствовала себя оскорбленной.

– Но здесь нет ни одного парня, который стал бы говорить о тебе в таком духе, – парировала Тара. – С чего бы ему это делать?

Дома мы с Коко старательно избегали друг друга. Наши пути пересекались в холле, мы вынимали еду из холодильника, переключали программы телевизора. Но старались не есть в одной комнате в одно и то же время. Между нами воцарилось гробовое молчание. Я понимала, что должна извиниться. Она решила выйти замуж за Джека, неважно из каких соображений, а я думаю только о себе. Это она выходила замуж и, именно она (пожимаю плечами), а не я, собиралась житье ним.

Но почему она передумала? Из-за денег? И почему не сказала мне об этом заранее, до того как объявила всем остальным? Она могла хотя бы притвориться, что мое мнение что-то для нее значит, даже если это не так. Я тоже ждала извинений.

Отец спросил, где бы я хотела с ним пообедать. Я назвала «Этуаль». В конце концов, у этого ресторана прекрасная репутация и просто великолепное меню…

Ну да, я хотела пошпионить.

Хорошо, не только пошпионить. Я хотела оказаться там, где был Том. Мне важно было сознавать, что он где-то поблизости. Я попалась основательно.

В огромном ресторане царило оживление. Здание находилось на Таймс-сквер, всего лишь в пяти кварталах от моей квартиры. Сюда приходили звезды Бродвея до и после спектаклей, а следом за ними ринулась публика, так что заведение являлось современным вариантом «Сар-ди». Но, в отличие от «Сарди», с его традиционной кухней и привычными блюдами вроде отбивной под соусом «тартар», филе-миньон и запеченной рыбы «Аляски», в «Этуаль» все было самое модное. На закуску предлагались макароны «фарфаль» с сыром «Маскарпоне», спаржа с пюре из лесных орехов, шоколадно-апельсино-вый сырный пирог из рикотты без грамма муки. Ресторан был набит битком. Если учесть, что в обеденном зале могло одновременно разместиться около трехсот человек, это впечатляло.

Несмотря на белоснежные скатерти и подсвечники, здесь царила непринужденная атмосфера. И это было как раз то, что нужно – шумно, весело, и демократично – от черной пиджачной пары с галстуком до синих джинсов. Здесь был огромный переполненный бар, стены, украшенные фотографиями звезд и обои с автографами знаменитостей, которые когда-то выступали на Бродвее. Бернадетта Петерс, Хью Джекман, Лайза Минелли, Мадонна, Рози О’Доннелл и так далее.

Я насчитала, по меньшей мере, десять поваров, работавших на кухне, которая выходила прямо в обеденный зал. Том был среди них. Мое сердце забилось быстрее, когда я узнала его со спины, похожего на ангела в белых одеждах. Вид умудренного опытом повара делал его еще более при влекател ьны м.

Тары нигде не было видно.

Пока мы ели свои закуски, я решила поговорить с отцом об Эмме.

– Я начинаю больше узнавать ее, – сказала я, жуя артишоки, – и это очень хорошо.

– Она говорила мне. Я рад.

– Сначала она сопротивлялась. Но постепенно успокоилась и почувствовала себя свободной.

– Похоже, ты ей понравилась.

– Она мне тоже нравится.

– Я рад, – сдержанно произнес он. Словно знал, что обязан быть довольным, и поэтому декларирует это, но может ли он испытывать настоящую радость? – Я попробовал твои кексы. Очень вкусно.

Мне показалось, что в его голосе прозвучало удивление.

– Тебя удивило, что я умею печь?

– Да. А кекс действительно был хорош. Правда.

– Спасибо. И вот еще что… – Я сделала глубокий вдох и заставила себя продолжить. – Я помогала Эмме убрать в ее комнате… немного…

– Я наконец-то смог увидеть пол в ее комнате, впервые за много лет.

– Да. – У меня мелькнула мысль, что, может быть, ему и не следует ничего знать. Это могло бы стать нашим с Эммой секретом. Я прослежу, чтобы у нее всегда были прокладки. Зачем посвящать в это отца? Но, с другой стороны, она сама просила, чтобы я все ему рассказала. А мне хотелось открыть ему глаза на реальное положение дел. Его маленькая девочка больше уже не маленькая. – Ты вряд ли на это обратил внимание, но у Эммы начались месячные.

– Что?

«Мне что повторять дважды?»

– Месячные. У нее менструация.

– Правда? – Он проглотил последний кусок, посмотрел в сторону бара, а потом опять на меня. – Я не знал. – Еще один взгляд в сторону бара и опять на меня. – Это она тебе сказала?

– Да.

– А мне не говорила.

– Наверное, потому что ты мужчина.

– Конечно.

«А скорее всего, из-за его холодности и отчуждения».

– Я обещала ей, что расскажу тебе, и купила все, что нужно, поэтому ты можешь не беспокоиться. По крайней мере, ближайшие несколько месяцев.

– Спасибо.

– Я могу вместе с ней отметить в календаре дни, когда это будет в следующий раз. Но, мне кажется, тебе следует поддержать ее. Скажи ей что-то ободряющее. Чтобы она почувствовала твое участие и успокоилась.

Подошел официант и унес наши тарелки. Было странно давать советы собственному отцу. Когда официант удалился, он произнес:

– Конечно, я поговорю с ней.

Вот и хорошо, что эта проблема решена. Но почему мне так тяжело и неловко говорить с ним о чем-то личном? Хотя я никогда и не пробовала это сделать.

Я решила отложить новости о Коко до основного блюда. Мы оба заказали лосось с сезамом и апельсиново-имбирным соусом. Интересно, не Том ли его готовил.

– Очень вкусно! – Мы съели по второму кусочку. – Можно я спрошу тебя о маме?

– Конечно.

– Когда вы познакомились в колледже, ты думал, что она влюблена в тебя, и поэтому женился?

– Влюблена? – удивился он. – Понятия не имею.

– Правда? – подалась я к нему.

– Ну, возможно, она и была… – пожал он плечами.

– А ты любил ее?

– Джинджер. К чему все это?

– Мы же не в суде. Я просто хочу узнать. Как это было? Вы когда-нибудь были счастливы вместе?

– Послушай, мы были молоды. Я был честолюбив. Время было выбрано неудачно. И твоя мать… – Он кольнул вилкой свою рыбу. – Она сама избрала свой жизненный путь. И я был не против…

– Что-то я не вполне понимаю… – Я отложила свою вилку. – Никогда не понимала… – Мой голос дрогнул. Под правым глазом задергалась жилка. Я не могла сказать этого. Не могла спросить его, почему он никогда ничего не делал для меня? Только платил деньги, и все. – Я могу понять, – признала я. – Коко может быть необузданной и дикой, ее ничто не остановит. Никаких границ. – «Но она, по крайней мере, растила меня вместе с бабушкой. А он не делал ничего». – Иногда она сводит меня с ума!

Отец кивнул мне, и я заметила интерес в его глазах. Он хотел бы услышать больше.

– Я не решаюсь пригласить своих друзей, боюсь, что они увидят ее и станут иначе ко мне относиться. – Я вернулась к своему лососю. Все его составляющие великолепно дополняли и подчеркивали вкус друг друга.

– Это должно быть очень тяжело.

– И все всегда вертится вокруг секса. Я бешусь от этого! – Я взглянула на Тома, раскрасневшегося у плиты. Мне хотелось промокнуть ему пот на лбу холодной салфеткой. – Иногда я просто мечтала, чтобы она сделала что-нибудь нормальное, понимаешь?

– Конечно, понимаю.

«О, господи! Я предаю свою мать!»

– А теперь она собирается выйти замуж за этого Джека.

– Неужели?

Я вновь почувствовала его интерес. «Может, я слишком далеко зашла?»

– Он тебе не нравится?

«Неужели мой отец ревнует Коко?»

– У него много денег, квартира возле Южного Централ-парка.

– Ну, что же, это ее жизнь. – Отец вытер рот салфеткой. – Ей бесполезно что-то советовать. Она, в любом случае, все сделает по-своему. – Он отвел глаза, и я поняла, что наш полудоверительный разговор закончен.

Отец расплатился по счету и предложил вызвать для меня такси. Но я предпочла пойти домой пешком. Надо было подумать. Как же мне хотелось гордиться женщиной, которая меня вырастила! В общем-то, Коко была сильной личностью. С детства я выслушивала бесконечные рассказы о том, как ее подруги-танцовщицы не могут отработать смену без выпивки или наркотиков, как после работы они в погоне за легкой наживой спят с клиентами и уходят в штопор, опускаясь все ниже и ниже.

Но Коко была не такой. Она не курила, не пила и не употребляла наркотики. Насколько мне известно, она никогда не спала со своими клиентами. И что удивительно, она действительно любила свою работу, с горечью ожидая того момента, когда возраст больше не позволит ей танцевать в ночных клубах. Да, с этим были связаны самые мрачные ее переживания.

И, в конце концов, если разобраться, нет ничего плохого в том, что ей так нравится собственное тело, и она легко и безо всякого стеснения занимается тем, что люди лицемерно осуждают. На занятиях по культурной антропологии нам рассказывали, что танцы, в которых женщины вращали животами и бедрами, раньше не предназначались для мужских глаз и символизировали плодородие и мать-природу. И только когда мужчины стали за ними наблюдать, общество сочло их чем-то непристойным и порочным.

В нижней части парка я миновала череду запряженных в прогулочные коляски лошадей. Вдохнула запах конского навоза и вспомнила, как он навевал Тому приятные мысли о доме. Сев на скамейку, я еще раз глубоко вдохнула. Лично мне этот запах навеял приятные мысли о Томе.