Текст книги "Искусство Раздевания"

Автор книги: Стефани Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Особенно? Он рассуждал, как девчонка. Из прошлого века.

– Все в порядке, – уверила я. – Не волнуйся.

– Ты правда не расстроилась?

– Нет, конечно. Здорово, что ты придаешь этому такое значение.

Вот только с Тарой он готов был совершать необдуманные поступки. У меня в ушах до сих пор звенело ее язвительное замечание. «Кому нужен вибратор, когда есть настоящий мужчина?» Может, она врала? Надо было спросить, но не хотелось лишний раз упоминать ее имя. Гораздо важнее сейчас было сохранить чувство собственного достоинства. Хотя бы видимость моей женской гордости.

– Ну… может, тебе пора? – выговорила я. – А то уже поздно? – Я придала этой фразе вопросительную интонацию, предоставляя ему возможность остаться на ночь.

– Да, – согласился он. – Надо еще успеть на метро. Выспись как следует.

Я проводила его до двери. Мои руки покоились на талии.

– Ты ведь не злишься на меня, правда? – спросил он.

– Нет. Конечно, нет. С чего бы это?

– Просто хотел лишний раз убедиться. – Он поцеловал меня в щеку. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Я захлопнула дверь. Отравилась в спальню. Полностью разделась и залезла под одеяло. Уткнувшись в подушку, я стала убеждать себя, что не выглядела глупо, когда набросилась на него, как дешевая проститутка. А как еще я могла показать, что хочу его?

Глава тридцать четвертая

– Я правильно тебя понял? Ты расстроилась из-за того, что он предложил притормозить?

Мы с Ральфом шли в кулинарию. Я надеялась, что смогу побыть с Томом наедине во время обеда, но Жан-Поль попросил его и еще нескольких ребят расставить столы для завтрашнего банкета, так что ничего из этого не вышло.

– Ну да.

– А он хотел просто пообжиматься?

– Верно.

– Ну, и в чем проблема, Джинджер? Женщины именно этого и хотят. В этом и заключается цель всех женщин. Найти ласкового мужчину, который не будет настаивать на чем-то большем.

– То есть ты думаешь, что я напрасно злюсь? И не должна чувствовать себя отвергнутой?

– Я думаю, что тебе пора сходить к психиатру. Ты что, не понимаешь, что в твоих руках настоящее сокровище? Благодари судьбу.

– А ты не думаешь, что он хочет остаться друзьями? – Его интимные отношения с Тарой не давали мне покоя. И неважно, предшествовала ли им какая-то проверка чувств или нет. Сильно сомневаюсь, что это было нечто особенное и исполнено искренних чувств.

А если да? Еще хуже.

– Джинджер, извини, конечно, что я тебе это говорю, но друзья не обжимаются и не целуются. Мы же не обжимаемся и не целуемся? Нет. А ведь мы друзья.

– А знаешь что? – спросила я, чуть приободрившись. – Он сказал, что женщины с силиконовыми грудями выглядят неестественно.

– Либо он хороший актер, либо ты нашла себе идеального парня.

После занятий мы с Томом встретились в коридоре и вместе поехали на лифте вниз. Его голубые глаза смотрели прямо на меня.

– Я вчера отлично провел время, – сказал он.

– Взаимно.

– Жаль, что сегодня я работаю. Намечается вечеринка, которую устраивает Ассоциация женщин-поваров. Кстати, не хочешь заглянуть?

– Спасибо за приглашение. – Я чуть было не ляпнула, что сегодня тоже работаю, но как повод для отказа использовала Тару. – Думаю, нам с ней не стоит лишний раз пересекаться. – Не могла же я сказать, что в мои обязанности входила продажа вибраторов после того, как моя мама закончит свой урок стриптиза?

Я не видела Коко с тех пор, как она вернулась из Вегаса. Дома я собиралась поздравить невесту и высказать свое недовольство по поводу того, что она не звонила. Я нашла ее в спальне. Она лежала в полной темноте.

– Мам?

– Мы все отменили.

– Что?

– Я все отменила.

Я присела на край ее кровати.

– Почему?

– Утром, когда мы с Джеком должны были идти в часовню… я сидела за игральным автоматом и скармливала ему монеты. Я была в каком-то гипнотическом ступоре. И вдруг поймала себя на мысли, что больше не чувствую радости. Мысль эта пришла мне в голову после третьего бокала шерри. И я поняла, что не хочу выходить замуж. Видимо, просто не смогла смириться с тем, что пришлось бы навсегда связать себя с одним человеком.

– Что-то я не понимаю. – Ее слова расстроили меня. В категорию «с одним человеком» попадала и я. Конечно, сейчас она говорила не обо мне.

– Да я и сама не понимаю.

– Ну… Мне жаль, что все так вышло.

Она приподнялась и распростерла объятия. И мы обнялись.

– Готова? – спросила она.

– Да. – Мы подняли сумку и понесли ее вниз. На улице лил дождь. Серое небо низко нависло над городом. Больше всего я ненавидела именно это время года, когда осень сменялась зимой, а в ближайшие месяцы ожидать следовало только еще худшей погоды.

Когда мы уселись в такси, я спросила:

– А как Джек воспринял твой отказ?

– Он оторвал на моем платье все пуговицы.

– Неудивительно.

– Я идиотка, да? Теперь не видать мне подтяжки лица.

– Знаешь что, мам? Быть счастливой, – я коснулась ее руки, – вот самая лучшая подтяжка.

– Золотые слова.

Такой поворот событий явился для меня настолько неожиданным, что я не обращала внимания на то, куда мы едем. W только когда машина остановилась у «Этуаль», до меня вдруг дошло, каким был пункт нашего назначения. Частная вечеринка, на которую приглашал меня Том, это и есть вечеринка, где работала Коко! Теперь понятно, почему Тара «щадила» Тома и не рассказывала ему о профессии моей матери. Она подстроила все это, чтобы меня унизить. И у нее получилось.

– Мам? – спросила я, выбираясь из машины вслед за ней. – А мы не можем все отменить?

– Что отменить?

Водитель открыл багажник и достал нашу сумку.

– Я знаю людей, которые владеют этим рестораном. Кое-кто из нашей школы работает здесь.

Она рассмеялась.

– Все еще стыдишься своей старушки?

– Мам, пожалуйста! Дело не в этом…

– Вот и хорошо. Ты поможешь мне с сумкой?

Внутренний голос подсказывал мне, что нужно бежать. В худшем случае, пара вибраторов не найдет своих счастливых владельцев. Но все равно я помогла ей дотащить сумку, словно моя судьба была предрешена. На двери висела табличка: «Добро пожаловать на вечер Ассоциации женщин-поваров». Под ней помещалась фотография, на которой примерно пятьдесят женщин, одетых в поварские колпаки, стояли в несколько рядов и улыбались. Мои будущие коллеги. Просто великолепно! Атмосфера в зале была оживленной. Поварихи уже поели и выпили достаточное количество вина. Все с воодушевлением восприняли появление Коко, и официанты стали споро убирать столы, чтобы ей было где танцевать. Мистер Гласс, белобрысый мужчина с красноватой кожей, одетый в белые штаны и белую тенниску подошел поздороваться с Коко.

– Мое почтение! Спасибо, что пришли!

– Не за что!

– Это мероприятие спланировала моя дочь… – Он, похоже, нервничал. – Я просто хотел убедиться, что… вы не думаете, будто мои гости и вправду начнут раздеваться.

– Ах, не беспокойтесь. Мои ученицы всегда довольно застенчивы, но зато сама я компенсирую это с лихвой.

Когда моя мама заняла место в середине комнаты, в толпе раздались смешки, люди улыбались и пялились на нее. Похоже, поварихи будут хорошей публикой.

Раскладывая свой столик, я заметила Тома в числе четырех поваров (все они были мужчинами). Они убирали блюда и готовились к представлению. Каждый вибратор, который я доставала и ставила на стол, был как гвоздь в крышку гроба. «Пожалуйста, не смотри сюда!» Но Тара уж точно постарается, чтобы он обратил на меня внимание. Я быстро оглянулась и заметила ее возле двустворчатых дверей на кухню. На лице ее красовалась довольная ухмылка.

Все притихли, и Коко начала выступление. Комната была довольно большой, так что я чувствовала себя скрытой от посторонних глаз в этом огромном пространстве. Все взоры были обращены только на Коко, словно здесь взошла новая звезда. Вскоре после начала Том и другие повара направились в кухню. Может, Том уедет? Наверное, он устал. И думает о своей кровати в Астории.

Но нет. Он снова появился в зале. И прислонился к стене рядом с Тарой и другими поварами возле то и дело открывающихся кухонных дверей. Ну, конечно. Кто же такое пропустит? На лице Тома застыла довольная улыбка. Раньше я не видела его таким. Похоже, он жаждал увидеть представление, а «Сорок вторая улица» не шла с ним ни в какое сравнение.

Коко не стала распространяться о гигиене и других вещах, а сразу перешла к самой зрелищной части программы. Многие из этих женщин приехали издалека, и сегодня, происходило что-то вроде девичника.

– Вы не болельщицы из группы поддержки, – говорила Коко. – Не надо танцевать под ритм. Это не хореографическая постановка. Главное в танце – вы и ваше тело.

И действительно, всеобщее внимание было приковано к Коко и ее телу. Я съехала спиной по стене и уселась на ковре, скрестив ноги.

С этой точки я видела, как Том вожделенно глядит на мою мать. Я пыталась убедить себя, что это ничего не значит, все это в шутку и не нужно обижаться по пустякам.

– Вы же не можете просто сорвать с себя одежду и швырнуть ему в лицо, верно? Конечно, не можете. Раздеваться – это отдельное искусство, дамы. Сначала снимите верх. Делайте это медленно. Прикоснитесь к пуговице. Посмотрите ему в глаза.

Том смотрел, как зачарованный. Похоже, сейчас он попал на самую интересную экскурсию: парень из провинции приезжает в большой город и видит свою первую стриптизершу.

– И когда вы уже хотите его снять… повернитесь к мужчине спиной. Посмотрите на него через плечо. И пусть ваша одежда медленно… упадет на пол.

Теперь она осталась только в короткой юбке и почти незаметном черном лифчике. Поварихи замерли на месте.

– Посмотрите на него через плечо с таким видом, словно говорите: «Хочешь, чтобы я продолжала? Я подумаю над этим. Если ты будешь хорошо себя вести».

Парень, стоящий радом с Томом, выкрикнул:

– Я буду вести себя хорошо, очень хорошо! – Вот козел. По крайней мере, Том держит себя в руках.

Но тут Том разочаровал меня. Он наклонился к этому парню и сказал, если я правильно прочитала по губам, что-то вроде: «Ого! Смотри, какие у нее сиськи». Затем засунул два пальца в рот и свистнул. У меня сердце кровью обливалось. Я почти чувствовала, как оно разбивается на мелкие осколки.

И этот человек говорил мне, что Памелла Андерсон выглядит неестественно? Ну, да. И этот же человек не хотел заниматься со мною любовью. И чего же тут удивляться? По сравнению с таким роскошным блюдом, как моя мама, я выглядела просто холодной закуской.

– Теперь юбка. Расстегните молнию. Не торопитесь. Покрутите бедрами. Пусть она упадет. Как ни в чем не бывало выступите из нее и пойдите прочь. Только не смейтесь. Вы должны оставаться серьезной, как никогда, или заклинание перестанет действовать.

Я больше не могла смотреть на эту эротическую комедию. Ведь я была в ней главным объектом для насмешек.

– И вот вы остались в лифчике и трусиках.

Толпа уже теряла над собой контроль, и Том не отставал от остальных. Поварихи забыли, что они сегодня праздновали. А моя мама купалась в их взглядах. Впитывала их в себя.

– Он уже погибает, – взволнованно сказала она. – Ему невмоготу. Он готов взорваться.

Ну а в моем случае он пытается объяснить, почему ласки не обязательно должны заканчиваться сексом…

– Он хочет увидеть вашу грудь. Но вы поворачиваетесь к нему спиной. Спускаете одну бретельку. Затем другую. Расстегиваете лифчик. Бросаете на пол. Поглядите на него так, словно это произошло случайно. «Ах, какая я неловкая! Неужели он упал?»

Том застыл с улыбкой до ушей.

– Скрестите руки на груди. Повернитесь к нему лицом. Распахните руки. Вуаля!

Она без стыда предстала перед ними. Все были в экстазе. И Том вместе со всеми.

– Раздевайся! – кричал он. – Раздевайся совсем!

Да как он мог?

– А теперь, дамы, дело дошло и до трусиков!

Секундочку. Она что, собиралась раздеться полностью? Этого в сценарии не было. Но ликование толпы подстегивало ее. Может, она думает, что вернулась в один из своих клубов?

– Сначала немного поиграйте с ними. Приспустите резинку. Снова поднимите ее. И еще раз. Пусть ткань тесно врежется в вашу задницу и «киску». И пусть он представит, какие ощущения вы испытываете. Если хотите, можете сесть на корточки, прогнуться, сомкнуть ноги и разведите их в стороны, как русалка. Затем перекатитесь и поднимите ноги буквой V. Так ему будет хорошо видна ваша промежность. И от этого он окончательно заведется.

Стоящий рядом с Томом повар начал бить себя кулаками в грудь. Тоже мне, Тарзан. Хоть Том вел себя приличнее. Ах нет, смотрите-ка, теперь в зале было два Тарзана.

– Встаньте. Повернитесь. Пусть посмотрит на вашу попку. Прогнитесь вперед, не сгибая ног. Да-да, так ему будет лучше видно.

Не прекращая свой монолог, Коко наклонилась вперед. У собравшихся женщин отвисли челюсти. Я не могла заставить себя посмотреть на Тома. Сделает ли она это? Поразит ли всех в самое сердце? Толпа, естественно, жаждала продолжения.

– И пусть они… – В комнате вдруг повисла театральная пауза. Все молчали. – …Упадут к вашим ногам.

Трусики скользнули к ее лодыжкам. Круглая попка приветствовала собравшихся.

– Выступите из них, расставьте ноги и посмотрите на него, – прогнулась она. – Привет!

Все восторженно хлопали. Том снова свистнул. Коко повернулась, взмахнула копной своих волос, поклонилась и рассмеялась, выходя из образа. Она снова надевала лифчик и трусики. Не пыльная работенка.

Мне нужно было уйти.

Я поднялась и направилась к спасительной двери, ведущей на улицу. Но Тара меня опередила. Она тянула Тома за руку, двигаясь мне наперерез.

– Джинджер! – воскликнула она. – Ты куда? Разве ты не поможешь своей матери продавать постельные игрушки?

Том выглядел, мягко говоря, озадаченно. Тара добилась успеха.

– Представляешь, это ее мама! Правда, они выглядят, как сестры? Подумать только, каково иметь такую сексуальную маму?

Я не собиралась больше все это терпеть. Не стану поддаваться на провокации. Просто развернусь и уйду.

Но тут в разговор вмешался Том:

– Ого, Джинджер! Когда ты сказала, что твоя мама занимается танцами, я и подумать не мог…

– Экзотическими танцами, – услужливо пояснила Тара. – Правда, здорово? Ее мама даже работала в стрип-клубах!

– Она просто великолепна, – оценил он.

– Да уж, у тебя был такой довольный вид! – не удержалась я.

– Ну… – Похоже, он осознал всю щекотливость ситуации и замолчал.

– Ну, он же нормальный мужик, – беззаботно заметила Тара.

– Она очень хорошо танцует, – сказал Том, пытаясь оставаться благородным.

– Не думала, что тебе нравятся силиконовые груди.

– Послушай, Джинджер, – снова вмешалась Тара. – Он же хотел сделать ей комплимент.

– Спасибо, что объяснила!

– Всегда пожалуйста.

Том протянул ко мне руку.

– Джинджер… – Он хотел дотронуться до меня, но я отстранилась.

– Джинджер! – позвала Коко. – Дорогая, помоги мне, пожалуйста!

Я направилась к выходу. Том пошел следом.

– Да ладно тебе. Не злись. Я делал то же, что и все остальные. Это же ничего не значит.

– Тебе нравилось! – Я вышла прямо под дождь. – И не говори, что это не так. – С небес падали крупные холодные капли. Как же мне хотелось услышать, что он просто притворялся, и на самом деле таланты и прелести моей матери нисколько его не привлекли.

– Конечно, нравилось, – сказал он, выходя на улицу вслед за мной. – Она же профессионалка!

– Приятно знать, что ты это оценил. – Я пригнулась и побежала ловить такси.

– Да постой же! А чего ты ждала? – Желтая машина подъехала к тротуару. Я успела промокнуть до нитки.

– Ничего я не ждала. – Я схватилась за холодную мокрую ручку дверцы. Конечно, я хотела слишком многого. Как правильно сказала Тара, он был нормальным мужиком. Нельзя противиться природе. Прежде чем сесть в такси, я обернулась и спросила его, глядя прямо в глаза:

– Ты спал с ней?

– Что?

Мы оба словно стояли под водопадом.

– Ты спал с Тарой?

Он посмотрел на свои туфли. Затем снова поднял глаза на меня. Маленький мальчик, которого застукали за тем, как он крадет конфеты на кухне.

Я села в машину. На полу тут же образовалась лужа.

– Надеюсь, это было для тебя чем-то особенным. – Я посмотрела на Тома и захлопнула дверь.

– Куда едем? – спросил водитель.

К сожалению, единственным местом, куда я сейчас могла отправиться, был дом.

Глава тридцать пятая

На следующее утро я появилась в школе с твердым намерением не обращать на Тома никакого внимания. Выполнить его не удалось по той простой причине, что он сам в упор меня не видел. Затем мимо продефилировал Кингсли, не поднимая на меня глаз. Потом Жан-Поль скомандовал пошевеливаться и отправляться на кухню, готовить сыры для ассорти. Ясное дело, все думали только о банкете, а мои проблемы вообще никого не волновали в этом мире. Едва я появилась в школе в тот день, как мне немедленно захотелось убраться как можно дальше. Даже Ральф был в плохом настроении. Я пожаловалась ему по дороге в гардеробную:

– Я просто без ума от счастья, что потратила такую кучу баксов за уникальную возможность нарезать сыр для швейцарских инвесторов.

– Почему в тебе всегда столько негатива? – отрывисто бросил он.

Может, стоит исчезнуть отсюда и никогда не возвращаться? Тогда они поймут!

Когда мое сырное ассорти было готово, Жан-Поль заставил меня помогать Таре делать розетки из масла. Когда он вышел из комнаты, Тара высказала предположение:

– Все это приведет к увеличению потребления молочных продуктов, не так ли?

Я посмотрела на стол перед ней. Она соорудила из масла большую женскую грудь и украсила ее двумя сосками. Ральф расхохотался. И Том тоже. Она успела ликвидировать свое творение до того, как вернулся Жан-Поль и подозрительно на нас уставился. Он прошелся у меня за спиной. Мои розетки, кажется, получились неплохо. У меня даже руки не тряслись, когда он дотронулся до моего плеча.

– Время для ленча.

Он собрал остатки масла с краев миски и вывалил размягченную массу прямо на стол. Она шлепнулась, как огромная куча птичьего помета.

– Оставайся и сделай еще сто штук. А все остальные идите отсюда.

Словно ушат холодной воды опрокинули на голову. Я превратилась в тлеющий костер. Еще одно унижение. Это было несправедливо. Я склонилась над столом и продолжала делать розетки, но это было просто абсурдно. На шестом десятке моя спина заболела. Я выпрямилась, потянулась. И зачем я все это делаю? Жан-Поль все равно не узнает, закончила я или нет. А если и узнает, то, как всегда, обратит внимание лишь на плохое. Не было никакого смысла в этом дурацком задании, не было смысла ходить в эту школу. Он никогда не допустит меня в мастер-класс. Я зря потратила деньги отца.

Я направилась к холодильнику, где меня поджидали мои лебеди, которых осталось только наполнить кремом. Поднос с шеями стоял ниже.

Под ним я увидела бисквиты Тары. Они уже были выпечены, осталось только украсить и подать. О, искушение! Искушение достать поднос и вывалить его содержимое в мусорку. Как же классно я буду себя чувствовать! Хотя бы мгновение. Да и кому нужны ее бисквиты? Ей и самой наплевать.

Я вытащила свои подносы и поставила на стол. Пирожные смотрелись весьма неплохо. Вполне профессионально. По крайней мере, я так считала. А кто же еще? Жан-Поль охаит их, как и все, что я делала. Все всегда было безобразно, потому что являлось моим творением. Да, наконец-то все понятно. Вот в чем дело! Что там говорил Том? «Она профессионал». А я была дилетантом, и всегда останусь такой. Я брала одну фигурку за другой и сминала их ладони, а потом крошила на мелкие кусочки. Затем большим пальцем я давила на каждую шею, пока она не ломалась пополам. Разве я могла хоть на секунду допустить, что он меня похвалит? Жгучие слезы разъедали глаза, обида поглотила меня. Мой новый рецепт. Лебеди с переломанными шейками и заварным кремом. Добавить слез и размешать.

Я раньше никогда не бывала в офисе у отца. Секретарша даже не знала, кто я такая. Она, скорее всего, понятия не имела, что я вообще существую. Но я настояла, чтобы меня пропустили. Я села напротив него, пристроив свой сверток с ножами на коленях. Между нами был огромный стол, заваленный бумагами, папками, толстыми юридическими книгами. Но сейчас речь шла не о разводах и изменах. И не надо было спрашивать, как дела у Эммы. Пришло время сказать ему, что я неудачница, потерпевшая полное фиаско. Нерентабельное вложение средств.

– Я ухожу из кулинарной школы.

Он откинулся назад в черном кожаном кресле – большом, с массивными подлокотниками и выдвигающимся подголовником.

– Ты больше не хочешь быть шеф-поваром?

– Нет.

– А кем хочешь?

– Снова подумываю о юридическом образовании.

– Вот как.

– Хочу заниматься чем-то полезным. Помогать людям.

– Звучит идеалистически.

– Это плохо?

Слева от его компьютера стояла большая черно-белая фотография Ли, а рядом с ней цветной снимок Эммы.

– Это непросто.

– Ты думаешь, я не справлюсь?

А почему он мог думать наоборот? Я раньше отказалась от юриспруденции. Но сейчас будет по-другому. Я постараюсь прилежно заниматься. С упорством фанатика буду ходить на занудные, сухие занятия. Заставлю себя интересоваться конституцией, федеральным управлением, общественным устройством… И даже носить эти дурацкие костюмы-двойки.

– Я полагал, ты хотела делать пирожные.

– Да.

– Что же случилось? Ты не попала в мастер-класс?

Стало быть, он не в восторге от моего желания идти по его стопам.

– Я хочу помогать женщинам, которые работают в секс-индустрии.

– Помогать им? – удивился он.

– Выбраться оттуда. Начать новую, нормальную жизнь.

Он снова откинулся в кресле. Положил ногу на ногу так, что приподнялась штанина, обнажив полоску кожи между ней и носком. Кожа была белая и волосатая.

– И как ты себе это представляешь?

– Для начала изменить законы. – Я смотрела ему в глаза. – Таким образом, чтобы мужчины, которые пользуются их услугами, несли ответственность и тоже заслуживали порицания, может даже и в большей степени.

Он наклонился ко мне:

– Забудь свой идеализм. Женщинам, которые работают в секс-бизнесе, эго нравится. Если нет, они оттуда уходят. Их никто не заставляет. Да, в этом есть саморазрушение личности, но законы здесь ни при чем. Им не нужна твоя помощь, Джинджер. Психиатрическое лечение и то вряд ли поможет. Если кому и нужна поддержка, так это тебе. А эти женщины очень сильные, жесткие. Как твоя мать. Она же не страдает, правда?

Я не знала, что на это ответить.

– Так что же случилось с кулинарной школой? Я заплатил порядочные деньги за твое обучение. А теперь ты хочешь уйти в середине семестра? Тебе никогда не достичь успеха, если ты не завершишь начатое дело.

– Шеф-повар меня ненавидит.

– Почему?

– Не знаю. Это началось с первого дня.

– Может, стоило сначала выяснить, прежде чем уходить.

– Я пыталась поговорить с ним. Не помогло.

– Попробуй еще. Покажи, что тебе это важно.

Пожалуй, это был перебор.

– Да что ты понимаешь в этом? Я твоя плоть и кровь, а тебе всегда было наплевать на меня.

– То есть?

– Ты всегда был недосягаем! Все мое детство держал дистанцию!

– Я держал дистанцию с Коко, не с тобой. Я не мог общаться с такой женщиной. Что бы стало с моей репутацией, если бы в фирме узнали об этом?

– Да ничего особенного! – задохнулась я. Это было захватывающе жутко – наконец поговорить с ним начистоту. – Им наплевать. Или они бы думали, что это круто! Так думают все мои друзья.

– Не надо вешать на меня всех собак. Ты расстроилась из-за школы, и это не имеет ко мне никакого отношения. Поэтому я тебе советую…

Я выпрямилась:

– Мне не нужны твои советы.

– Ты принимаешь мои деньги, так что, будь добра, прими и совет. И не воображай, что это легко. Ничто мало-мальски значимое не бывает легким и простым! Это налагает определенные обязательства!

Я встала.

– В самом деле? Если ты так силен в обязательствах, то как насчет твоих обязательств к Ли?

– Что?!

– Полагаю, ты понимаешь, о чем я говорю.

Он молчал, но виноватое выражение лица говорило яснее всех слов. По крайней мере, у него хватило достоинства не отрицать очевидного.

– Если пользоваться твоими деньгами равносильно тому, чтобы следовать твоим советам, я лучше наймусь мешать масло для пончиков.

Я развернулась и вышла. В приемной изобразила на лице кривую улыбку. Моя маленькая победа. Я наконец-то поссорилась с отцом. Еще никогда я не чувствовала себя его дочкой до такой степени. Жалко, что при этом мне очень хотелось его убить.