Текст книги "Искусство Раздевания"

Автор книги: Стефани Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава тридцатая

– Стриптиз – это медленная пытка. – Коко проводила специальное занятие для группы разведенных женщин. – Вот так, дамы. Я научу вас, как правильно мучить самого любимого человека в вашей жизни.

Женщины рассмеялись. Именно для этого они сюда и пришли – чтобы научиться привлекать мужчин, несмотря на то, что теперь их ненавидели.

– Суть в том, чтобы полностью раскрыть себя, но делать это нужно продуманно и без лишней суеты. Именно вам решать, что он увидит, когда это случится, и как долго продлится.

Хм. Наверное, я танцевала самый длинный стриптиз в истории. Стриптиз, длинною в жизнь. Похоже, настало время сбросить с себя всю одежду, образно выражаясь. Забыть о своих комплексах и последовать советам моей матери.

– И знаете, почему это работает? Потому что все мужчины очень боятся. А знаете, чего они боятся?

Она окинула комнату взглядом. Ответом ей была тишина. Я знала ответ, но почему-то никак не могла его вспомнить. Черт возьми, чего же они боятся? Наконец из последнего ряда подала голос невысокая хрупкая женщина:

– Что у них не встанет?

Коко указала на нее пальцем:

– В точку!

Ну, конечно! Как я могла забыть?

– Они живут в постоянном страхе, что не смогут проявить себя лучшим образом. Этот страх мотивирует каждое их действие. И, как ни странно, чем успешнее они становятся, тем сильнее боятся и ищут все новых доказательств своей состоятельности. И почему же стриптиз настолько эффективен?

Она вновь замолчала в ожидании ответа. Темноволосая женщина со светлыми прядками попробовала угадать:

– Потому что он просто сидит и смотрит?

– Дело не только в этом. Он отвержен. Подавлен. Лишен всех прав. Лишен снисхождения. Стриптиз – суровое испытание для него. Вот почему он так сильно возбуждает. Чем решительнее его отвергают, тем больше ему хочется. Следовательно, что для вас самое главное?

Никто не рискнул ответить. Я также ждала, чтобы она сама закончила свою мысль. Словно слышала все это в первый раз. Ведь раньше я не позволяла ее словам проникнуть в мои мысли.

– Делайте все медленно. Не дразните, но мучайте его. Это похоже на детектив. Ожидание заставит его трепетать. Он будет жаждать финала, момента, когда ему откроется последняя страница. Чтобы увидеть вас обнаженной. Кто-нибудь из вас бывал в стрип-баре?

Только двое из присутствующих подняли руки.

– Что происходит, – спросила Коко, – когда стриптизерша полностью раздевается?

Обе продвинутые посетительницы стрип-клубов начали было говорить, но тут же замолчали.

– Стоит ей раздеться, – пояснила Коко, – как все заканчивается! Конечно, она может еще немного потанцевать, но, по сути, история завершается.

Она не стала рассказывать им про приватные танцы.

– Аудитория хочет увидеть новую героиню. С этой уже все ясно. Стоит тайне раскрыться, как все теряют к ней интерес. Гораздо занимательней раскрыть новую тайну. И каждая из вас, вне зависимости от того, что там у вас под одеждой, – это нерассказанная история.

Звучало странно. К чему она призывала этих несчастных?

Коко выстроила их в ряд. Я поставила популярную в семидесятые годы песню «Полночь в оазисе». Такую мелодичную, что обычно никто не мог устоять. Даже я стала покачиваться в такт.

Она велела всем повторять ее движения. Поворот. Вращение. Я тоже по-своему подражала ей. Она старалась немного раскрепостить их.

– Двигайте бедрами, дамы! Представьте, что хотите прикоснуться к каждой стене. – Она заметила, что я тоже двигаюсь в такт и, удивленно вскинув брови, расплылась в улыбке. – Да, да, вот так!

Мне тут же захотелось остановиться. Потом я решила, что не стоит давать ей повода думать, будто у нее появляются шансы направить меня по своим стопам.

Хотя какого черта? Пусть порадуется. Я продолжала танцевать. Даже чуть более активно. Она одарила меня благодарным кивком. Получать от нее одобрение было почти неприлично. Я покраснела, голова закружилась, словно комната вращалась вокруг меня, но, оказывается, я просто двигала бедрами.

Глава тридцать первая

Я вышла из раздевалки и застала конец их ссоры.

– Но ты вечно работаешь! Я думала, что хотя бы в выходной мы сможем побыть вместе и что-то сделать.

– Я полностью измотан и просто хочу отдохнуть.

– Отлично! Поехали ко мне?

– Мне бы хотелось поехать к себе.

– В такую даль, в Асторию? Зачем?

– Тара… Я просто устал.

Вот тогда-то она заметила и легкую усмешку на моих губах, подчеркнутых помадой Коко, которая, по словам консультанта из «Сефоры», отлично сочеталась с тенями, румянами и тушью.

Все втроем мы загрузились в лифт.

Молчание царило все время, пока мы спускались.

Том, казалось, был слегка удивлен переменами в моей внешности. Изо всех сил я старалась Удержаться и не стереть помаду ладонью.

Когда мы выходили из лифта, он спросил:

– Ну, как поживаешь?

– Неплохо…

– Я провожу тебя до метро.

Тара кивнула Тому:

– Ну пока… – И одарила меня напоследок мрачным взглядом. – Отличненько.

Она удалилась, а Том повернулся ко мне:

– Ты начала говорить…

– Говорить что?

– Э-э, вот… неплохо поживаешь.

– А, в самом деле… – Я заставила себя не тереть глаза.

– Перекусить не хочешь? Я слышал, в «Виллидж» есть потрясающее местечко. Я там еще не был. Пойдешь?

– Конечно! – «Виллидж» была в противоположной от «Астории» стороне. Я едва удержалась, чтобы не подпрыгнуть от восторга. И мы пошли на поезд.

Официант принес нам карту вин и меню. Том заказал по бокалу каберне по четырнадцать долларов и сыр. Когда официант удалился, он заметил:

– Сегодня я угощаю.

– Ты уверен?

– Надо же мне как-то развлекаться даже на свою нищенскую зарплату.

Вот скажите мне, что косметика здесь не при чем.

Я начала разговор с безобидной темы: как я беспокоюсь из-за приближающегося банкета.

– Я уже и дома делала эти пирожные. Мне так хочется, чтобы они хорошо получились. Это довольно мудреная затея. Если переложить яиц, тесто не будет держать форму.

– Да я уверен, у тебя все получится.

– А мне кажется, что он обязательно найдет, к чему прицепиться.

– В их культуре не принято, чтобы женщины становились поварами. Но он видит, что у тебя есть талант. И это никак не укладывается в его голове. К тому же ты симпатичная.

– Возможно, – только и сказала я, а мое сердце колотилось со скоростью триста тысяч ударов. Мне внезапно захотелось проверить свой макияж. Комплименты пробудили мои комплексы. Вот где таится опасность!

– Как дела в «Этуаль»?

– С работой все в порядке. – Он глотнул вина. – Но в целом ситуация становится неловкой.

– Да-а…

Он уставился в стол.

– Мне кажется, что Тара устроила мне эту работу, потому что я ей нравлюсь. И… ну… ты понимаешь… она симпатичная и умная…

– Это можно пропустить.

– Извини, – взглянул он на меня. – Похоже, она не самый приятный для тебя человек в этом мире.

– Я не собиралась становиться ее заклятым врагом. Просто так сложилось.

Официант принес нашу сырную тарелку: «Бри де Микс» с легким привкусом свежей травы и орехов, «Гауда» из козьего молока, «пикантный и легкий», «Блю де Авержне», «освежающий и острый». Я попробовала «Блю». Восхитительный вкус! Я взяла еще кусочек и намазала на хлеб. Очень вкусно! Глоток вина. Для каберне слишком сладко. О, да! Так можно жить. Я была счастлива.

– Ты выглядишь как-то иначе.

Я намазала на хлеб «Бри»:

– В самом деле?

– Ты что-то сделала с лицом?

– Да просто слегка подкрасилась утром. Совсем забросила это дело, как началась школа…

– А-а, – прищурился он, разглядывая меня.

Я ожидала комплимента. Его не последовало.

– Ну, ладно, – продолжил он, откусывая «Бри». – В общем, с Тарой становится все сложнее.

– В самом деле? – потянулась я за ломтиком «Гауды».

– Я работаю на ее отца, и все такое… Похоже, она втрескалась в меня сильнее, чем я в нее. Не знаю, что теперь с этим делать.

У меня в голове мелькнула предупредительная вспышка. Я что для него, приятель с жилеткой, чтобы обсуждать его любовные дела? Или он признавался в своих проблемах, потому что я ему нравлюсь? А секс-то у них был? А со мной он хотел заняться сексом?

– Какой твой любимый сыр? – спросила я.

– Не знаю. Каждый хорош по-своему.

К тому моменту, когда мы допили вино, съели весь сыр и даже подобрали крошки в хлебной корзинке, голова у меня начала кружиться.

– Давай я провожу тебя домой, – предложил Том.

Мы побрели по Бедфорд-стрит в старой, очень красивой части города. Здесь стояли темные кирпичные дома, спрятавшиеся за жалюзи окна украшали нарядные ящички с цветами. Чем-то это мне напоминало кукольный город. Интересно, каково жить в одном из таких домов? Могла быть жизнь такой простой и удобной, как казалось отсюда? Хотелось бы так думать. Представить себя в старинном экипаже на этой улице сто лет назад, ветреным вечером, в свете газовых фонарей.

Впервые я обрадовалась, что поезд переполнен и нам пришлось втиснуться на сиденье, прижавшись друг к другу. Мы даже не пытались поддержать разговор, просто сидели, покачиваясь в такт каждый раз, когда поезд ускорял или замедлял ход. Я наслаждалась нашей вынужденной близостью, не замечая толпы вокруг нас. Мне так хотелось, чтобы Том обнял меня, а я бы положила голову ему на плечо, но он этого не сделал, и потому хотелось еще сильнее.

Когда мы отъезжали от «Пенн-стейшн», мое легкое опьянение медленно сошло на нет при мысли, что Коко, скорее всего, уже дома. А это значило, что я не разрешу ему подняться. Я не могу рисковать, особенно в такой пограничной ситуации. Как бы мне ни хотелось, чтобы он поднялся, этому не суждено сегодня произойти, так что ему не надо выходить со мной, и мне следует срочно сообщить об этом, пока мы не доехали до Таймс-сквер.

– Знаешь, ты не выходи.

– Но я хочу проводить тебя до дома.

– Не стоит беспокоиться. Ты на этом поезде как раз доедешь до места.

– Я вовсе не спешу домой. Честно говоря, делать там нечего, скучновато. Я подумал, может, ты пригласишь меня зайти, покажешь, где живешь.

– Ну, видишь ли, в общем… – Черт, что же сказать? – Ты знаешь, у меня такой бардак. И потом, я хотела позаниматься сегодня. Ну и в общем, я устала.

– Ну ладно, – пожал он плечами, – нет проблем.

Поезд подъезжал к станции «Сорок вторая улица».

– Ну ладно, спокойной ночи…

– Спокойной ночи… – Я растерялась, на ходу соображая, что, может, это был подходящий случай самой напроситься к нему в гости.

– Поспеши, а то проедешь свою остановку.

Я вскочила, рванулась к двери, поднырнула под чью-то руку, по дороге наступила паре пассажиров на ноги и, едва успев крикнуть «спасибо за вино», выскочила на неопрятную платформу. Толпа людей устремилась мне навстречу. Я прорывалась сквозь поток к грязным цементным ступенькам. Поднялась в город на перекрестке Сорок второй и Седьмой авеню. Он считается одним из самых оживленных в мире, разве что где-нибудь в Бангкоке есть более суматошное место. Я пробивалась сквозь хаос движущихся машин, автобусов, такси, сирен, уличных торговцев, туристов, приезжих, чувствуя свою полную чужеродность. Это был очень сильный контраст по сравнению с тем чувством тихой близости, которое я только что испытала в подземном тоннеле с Томом. Здесь, наверху, люди выстраивались в очередь за билетами на бессмысленные пьесы, искали стрип-клубы и пип-шоу с убогими представлениями, заполняли рестораны и бары, прожигая свои короткие, жалкие жизни.

Что за мир?

Глава тридцать вторая

Коко, Ральф и я стояли перед двустворчатыми высокими белыми дверями в городском доме Кингсли, расположенном в районе «Виллидж». Ральф поднял и опустил латунную ручку в форме руки.

Кингсли в коричневых вельветовых брюках и белой рубашке, открыл дверь:

– Добро пожаловать!

– Что за чудесный дом! – не удержалась Коко, когда мы вошли в элегантный холл, отделанный деревянными панелями и устланный восточными коврами.

– Вам нравится? Я доверяю только мнению друзей.

– Вам повезло.

– Хорошо, что вам удалось выбраться. Рад вас видеть.

Коко не совсем соответствовала обстановке, но выглядела шикарно – в блестящем топике, черных кожаных брюках и золотистых босоножках на высоченных каблуках. Хотя я и сопротивлялась ей все утро, сейчас я была благодарна за совет надеть белые пумовские кроссовки, модные белые джинсы, приспущенные на бедрах, и сиреневый вязаный свитер, купленный в «X-Энд». Хорошо, что в холле было прохладно и не пришлось объясняться, почему я не снимаю свитер.

– Ральф, Джинджер, непривычно видеть вас без униформы, – заметил Кингсли.

Мне показалось или в его взгляде мелькнуло одобрение, когда он смотрел на меня?

Он проводил нас в гостиную, откуда послышался голос Найджела Ситвелла:

– Проходите, не стесняйтесь.

Он говорил с заметным британским акцентом. Лысый, усатый, двести фунтов лишнего веса, Ситвелл сидел в огромном мягком кресле, доминируя в пространстве комнаты.

– Неужели вы добрались без проблем, даже не заблудились? Я так вечно путаюсь в «Вил-лидж». Мой водитель болтал по мобильному на каком-то креольском наречии, абсолютно не обращая внимания, куда рулит, а в машине было всего пять дюймов для ног! С моей-то подагрой, представляете, как я намучился? Пришлось всю дорогу держать ступни под углом.

– Все почти готово, – объявил Кингсли, – так что располагайтесь, наливайте себе вина и обязательно попробуйте утиный паштет с фисташками, Акико приготовила.

Акико?

Когда Кингсли заходил на кухню, нам с Ральфом удалось заметить миниатюрную девушку-азиатку. Она выглядела как подросток, не старше двадцати. Интересно, ее наняли только для готовки или Кингсли живет с ней?

– Приятно с вами познакомиться, – пропела Коко, разливая по бокалам вино.

Мы с Ральфом уселись на древний диванчик так, чтобы видеть Ситвелла. Жесткий диванчик с резными деревянными подлокотниками поскрипывал, и было не очень-то похоже, что он предназначался для сидения. Ну, просто Твидлди и Твидлдум.

– Итак, вы студенты Роберта! – воскликнул Найджел.

Лучше бы я, вместо того, чтобы торчать здесь, оказалась сейчас на кухне с Кингсли и помогла ему готовить.

– Они любимые студенты Роберта, – пояснила Коко.

– А вы?

– Коко, сестра Джинджер.

Ральф ткнул меня в бок.

– Сдается мне, что у вас должна быть еще одна сестра по имени Корица.

Ситвелл заржал, а мне осталось только изобразить кривую улыбочку.

– Я читал, что у вас выходит новая книга рецептов.

– У меня? Да кто сейчас внимание на это обращает? Они хотят, чтобы я написал еще одну, но мне больше нечего сказать. Даже у моих поденщиков-писак нет идей.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – промурлыкала Коко, опираясь на подлокотник пустого кресла наискосок от него. – Вы выглядите как мужчина, которому всегда есть что сказать.

– А вы выглядите как шлюха. Откуда такие роскошные титьки?

Коко так и покатилась от смеха:

– И откуда бы им взяться? Мать-природа!

– Как бы не так! Скорее, какой-нибудь сексуально-озабоченный мужик.

Было ясно, почему Кингсли пригласил Коко. Собеседники оказались идеальной парой невоспитанных болтунов.

– Я недавно делала маммограмму. Ну, я вам скажу, это все равно что прижать ваш хрен гаражной дверью.

– У моего родственника был рак груди.

– В самом деле? – Коко потянулась к паштету. – Он, наверное, смущался.

– В общем, он умер, – рассмеялся Ситвелл.

– Представить только, мужику умереть от рака груди.

– Как глупо, – пробормотал Ральф и, повернувшись ко мне, прошептал одними губами: – Он просто ненормальный.

– А кто-нибудь задумывался, зачем мужикам груди? – поинтересовалась Коко.

– В общем-то, мужчины могут кормить грудью. Биологически у них для этого все есть, – отважилась я вступить в разговор. Вот и пригодилась культурная антропология с первого курса. – Просто в нашем обществе это не принято.

– Полный отврат, – не сдержался Ральф.

– Да в жизни не поверю! – заявил Ситвелл.

– А зачем им это? Они же исколют младенцев своей порослью на груди.

– Сестры, говорите? – направил Ситвелл на нас свою трость. – Да вы настоящие соперницы. Конкурируете?

– Нет, не очень, – выпалила я. – Она симпатичнее. Я смирилась.

– Врешь, дорогуша. Ты ее ненавидишь, спишь и видишь, что ее собьет машина и она умрет в муках.

Он снова рассмеялся. Я чувствовала себя ужасно неловко, что никто мне не возразил, уверяя, что я гораздо привлекательнее. Интересно, никто не заметил, как жарко стало в комнате? Я сняла свитер.

– Кто-нибудь попробуйте эту вкусноту. – Коко намазывала паштетом очередной крекер.

– Это просто фантастика.

Она взглянула на Найджела:

– Хотите?

– Отрава, – отрезал Ситвелл. – Моя подагра и холестерин – заклятые враги. Ну и черт с ними, – расхохотался он снова.

Зашел Кингсли и объявил, что ужин готов. Я еще никогда не видела, чтобы он так нервничал и расстилался перед кем-то.

Мы все отправились в столовую с огромными окнами, также украшенную деревянными панелями, здоровенной люстрой и камином до потолка.

Кингсли представил нам Акико. Она была очень милая, миниатюрная и все время кланялась гостям. Потом Кингсли сел за стол, а она стала подавать еду. Это было что-то невероятное – блюдо, приготовленное из молочного ягненка, обжаренного в масле с манной крупой и приправленного шалфеем и пармезаном. Тунец в соусе «Тартар», поданный с молоками и японским хреном. Аспарагус, обжаренный в горчично-шафранном соусе.

– Ну, как твой ресторан? – обратилась Коко к Кингсли. – Я так понимаю, неважно, иначе бы ты не преподавал.

Найджел Ситвелл хмыкнул, но целиком сосредоточился на аспарагусе. Мне так хотелось, чтобы Кингсли ответил что-нибудь вроде «а тебя это ни с какого бока не касается», но, похоже, вопрос его вообще не затронул. Я навострила уши – мне ужасно хотелось узнать, что привело его к нам в школу.

– Дела идут неплохо. Персонал старается. В этом году у нас новое меню. Приходится экспериментировать, обновлять блюда, иначе людям надоедает. К счастью, моя репутация, похоже, притягивает посетителей.

Я так и не поняла, есть ли у него проблемы с бизнесом, или он пытается сделать вид, что все в порядке. А может просто старается быть вежливым, потому что Коко и понятия не имеет, насколько он знаменит.

– Но конкуренция в ресторанном бизнесе очень сильная.

– Очень многие выпячивают свое «я»! – прожевав, заметил Найджел. – И ждут твоего провала. У тебя есть враги, Роберт, помни об этом.

Кингсли засмущался, сделал большой глоток вина. Мы с Ральфом обменялись взглядами.

– Я понятия не имела, что все так жестко.

– Это отвратительный бизнес, – добавил Найджел. – Постоянно приходится ждать подвоха. Правда, Джинджер?

Я кивнула и с трудом выдавила «да».

– Ну, – продолжил Кингсли, – в этом году я отправлюсь в Париж летом.

– Париж! – почти закричал Найджел. – Вот и ответ.

– Я обнаружил, что мне периодически надо там бывать, чтобы просто подзарядиться.

– Я никогда там не был, – заметил Ральф, – но страшно хочется поехать.

– О-ла-ла, – передразнила Коко. – Веселый Париж. Вот там бы я вписалась. Там люди понимают, как сохранить брак.

Она уже почти прикончила свой первый бокал вина. Из кухни появилась Акико, чтобы налить ей еще. Ее лицо вытянулось от незамысловатого вопроса Коко:

– Ваша интимная жизнь стала пресной? Переспите с кем-нибудь из ваших женатых приятелей!

Кингсли улыбнулся мне (с сочувствием) и покачал головой.

Найджел рассмеялся:

– Мне нравится эта женщина.

– Ну, я не самая ярая защитница брака, – продолжала Коко. – Господь свидетель, брак – наипростейший способ разрушить вашу сексуальную жизнь.

– Аминь, – присоединился Найджел. – Интересно, почему геям хочется пожениться?

– Может, чтобы потом они могли развестись?

Никто не рассмеялся этому жалкому подобию шутки. Он пожал плечами.

– О, это было божественно, – не унималась Коко.

После обеда я помогла Акико убрать со стола, а все остальные переместились в гостиную. Мне хотелось узнать, сколько ей лет, какие у нее отношения с Кингсли. Но я только успела поблагодарить ее за обед, когда появился он:

– Джинджер, оставь все это, брось посуду.

– Да мне нетрудно… – Я наклонилась, сметая остатки из тарелки в корзину, и ни на секунду не забывая, как откровенен мой топик.

– Ты такая трудяжка. Кому-то повезет.

– В смысле, с женой? – Я не могла поверить, что он это произнес.

Он расхохотался, а потом погладил Акико попку и добавил:

– В смысле, с работницей.

– Ну да, конечно.

Акико продолжала мыть тарелки, отстранен-но улыбаясь.

– Хочешь посмотреть сад? Он потрясающе красив. В центре города нечасто такое увидишь.

– С удовольствием.

Уау! Он приглашает меня уединиться. И как я буду с ним разговаривать? Как взрослая? О'кей, не как взрослая, я и есть взрослая. И вполне справлюсь. Притворюсь что я ему ровня. А может, так оно и есть. Если он так считает, то кто скажет по-другому? Возможно, он плохо меня знает, но я прикинусь самоуверенной. Ради исключения. О господи, у меня соски проступили? Я оглядела себя. Нет. Успокойся. Расслабься!

Я пошла за ним через кухню. Мы вышли в сад через двустворчатые стеклянные двери и оказались в маленьком патио, отгороженном кустами и деревьями, с журчащим фонтаном. Здесь мы уселись на каменную скамейку под высоким деревом гинкго.

– Твоя сестра не так уж и ошиблась насчет моего заведения. Мы теряем клиентов, теряем деньги. И с сожалением должен заметить, еда уже не та.

– Правда, а я и не знала. – Так, значит, у него тяжелая полоса, но с какой стати он мне это рассказывает?

– Но ведь в этом бизнесе свои циклы. Я уверена, вы придумаете что-нибудь.

– Клиенты хотят видеть меня в ресторане, но как я могу готовить еду, встречаться с читателями, устраивать кулинарные презентации в одно и то же время. Так что, когда Найджел захотел инвестировать в мое заведение, я схватился за эту возможность. Я знаю, он немного взбалмошный, но я его обожаю, он интересный…

– Вполне разумно… – К чему он это говорит, не могу понять?

– Мы хотим открыть кафе в Калистога. Кондитерскую. Конечно, не такое гламурное, как «Зин», но со столь же высокими стандартами качества, высококлассными ингредиентами, местным колоритом…

Я навострила уши.

– Калистога это недалеко от Напы?

– Славный городок, известный своими горячими источниками. Там еще остались эти симпатичные бунгало, построенные в двадцатые годы. Люди начинают покупать их, ремонтируют. Главная улица немного обветшала, но очень мило выглядит.

– Главная улица?

– На ней целых два книжных магазина, старомодная лавка сладостей, пара колоритных мотелей в стиле сороковых годов, где предлагают грязевые ванны, массаж горячими камнями и всякое такое.

– Звучит потрясающе!

Он что хочет предложить мне работу? Мой ответ готов. Конечно, да! Мне плевать на Жан-Поля, на этот чертов мастер-класс, на Тома, Тару, Коко и всех остальных, вместе взятых. Я могла улететь в любую точку на карте Америки и очутиться на любой Главной улице с Робертом Кингсли, чтобы заниматься самым моим любимым делом!

– Ты очень красивая, молодая. И очень талантливая.

– Спасибо.

– Я думаю, у тебя будет прекрасная карьера.

– Приятно слышать.

– Надо признаться, мне не удалось найти много друзей в Нью-Йорке.

– Правда?

– В общем, я хотел попросить…

Кингсли придвинулся ко мне чуть ближе.

О Господи, он собирается пригласить меня на ужин? Только мы вдвоем! А потом мы станем любовниками, я уеду с ним в Калифорнию, мы поженимся и я сделаюсь хозяйкой в кондитерской на Главной улице, а наши дети, когда подрастут, начнут помогать нам, и я буду жить долго и счастливо!

– Твоя сестра, – откашлялся он. – Она же ни с кем не встречается? Потому что… Ну, я подумал, что она такая забавная, мне захотелось пригласить ее на ужин…

Мой взгляд приклеился к окурку, застрявшему между плитками шифера.

– Но сначала я хотел узнать, не возражаешь ли ты? Ты ведь моя ученица, я не хотел бы, чтобы ты чувствовала себя неловко.

По мне словно водили наждаком.

– Моя сестра… – Пауза. – Она мне не сестра. – И дальше ледяным голосом: – Это моя мать.

– Что ты сказала?

– Коко – моя мать. Ей нравится всем говорить, что мы сестры. Но на самом деле ей сорок три, она обручена с парнем, который раньше производил пуговицы, и он даже не заставляет ее подписывать добрачное соглашение.

Я встала.

– Понятно. Ну что же… – он продолжал сидеть, потирая скулу. – Хорошо, что я сначала поговорил с тобой. Избавил себя от отказа.

Я кивнула:

– Да, этого лучше избегать.

И пошла в комнату за свитером.