Текст книги "Искусство Раздевания"

Автор книги: Стефани Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Но это же ужасно, – сказала Тара. – Вам не кажется?

Я с интересом прислушалась.

– Женщины тоже пользуются этим, – с презрением изрекла Коко. – Потому что чувствуют себя виноватыми в том, что им нравится секс. Если они «влюблены», то тогда все в порядке.

«Никогда не слышала, чтобы Коко говорила, будто влюблена в мужчину».

– Значит, вы думаете, что любовь и верность не имеют никакого отношения к сексу?

– Эй! Послушайте, если это поможет вам заняться сексом с парнем, тогда пожалуйста! Но вы можете получить секс и без этого. Вы можете заниматься сексом и без него! Мужчины, в общем-то, вещь, неизменная и одноразовая, а посмотрите-ка на предложенный здесь ассортимент!

– Но ведь гораздо разумнее заниматься этим с одним человеком? Разве он не лучше всех этих приспособлений?

Мне понравилось, что Тара провоцировала мать, вместо того чтобы послушно заглотнуть наживку. Но, в то же время, хотелось, чтобы Коко размазала ее здесь по паркету прямо в квартире невесты.

– Почему это должно быть или-или? – спросила Коко. – Это можно великолепно использовать параллельно. Позвольте ему возбудить вас вибратором или употребите его на глазах у парня. Они обожают, когда вы сами себя удовлетворяете. К тому же им проще завершить процесс, когда вы уже проделали несколько раундов.

Коко ухмыльнулась. Я глупо улыбалась. Тара замолчала.

– Я не смогу, – сказала одна из женщин. – Прямо у него на глазах? Ни в коем случае.

– Знаете что? – спросила Коко. – Вам надо пройти через это.

Я и не сомневалась, я знала, что Коко вынудит ее пойти на это.

– Я не могу, – обиделась женщина. – Это было бы слишком стыдно!

– Знаете что, девочки, пожалуй, я поделюсь с вами тем, что бывает по ту сторону.

«Ай! Ой! Пожалуйста! – запаниковала я, – Пожалуйста, не продолжай…»

– Многие годы я работала стриптизершей. И поверьте мне, женщины просто ангелы, учитывая, чего хотят от них мужчины!

Черт. Ну ладно. Теперь Тара узнает обо всем. А завтра об этом будет говорить вся школа. Толпа притихла. Тара уставилась на мою мать, приподняв бровь, готовая осудить. Все они ждали, затаив дыхание. И она продолжила.

– Вы хотите знать, почему мужчины изменяют? – Это был ее любимый конек. – Потому что женщины поглощены мыслями о том, что они чувствуют. Всегда стараются все проанализировать и поговорить об этом. Мужчины же не хотят говорить о своих чувствах, понятно?

Она так произнесла слово «чувства», будто это было лицемерием.

– У них разламывается голова от ваших разговоров о том, что вы чувствуете. И они не хотят слышать, что вы там сегодня купили в магазине. – Публика обменялась одобрительными взглядами и смешками, подтверждающими ее правоту. – Обсуждайте свои чувства и покупки с подружками, ладно? Но не с ним. Ему нужна только ваша писька. И это правильно. Это единственное, чем он интересуется. Или он не мужик. Впрочем, в любом случае он хочет только одного – куда-нибудь запихнуть свой член. Вот так, это и есть самый большой мужской секрет, леди. Все просто!

На лице Тары появилась дьявольская усмешка. Теперь у нее был полный арсенал средств против меня. «Угадай-ка, – слышала я ее голос в холодном цеху, – кто мать Джинджер? Стриптизерша! Какая наглость! Что позволяет себе эта сучка!»

Меня поставят на одну доску с матерью. Но, несмотря на это, и бог знает почему, мне хотелось поднять руку и спросить: «Ладно, мамочка, если все так просто, если мужчинам все равно кого трахать, почему же все твои романы так тебя выматывают и заканчиваются ничем?»

– Не бойтесь пробовать новое! – убеждала Коко своих учениц.

Она подняла «Кролика» и включила его. Он вибрировал, словно скособоченная сосиска на вертеле. Толпа ловила каждое ее слово.

– Не осуждайте его, если то, что он хочет сделать, для вас является грубым и отвратительным извращением. Не зацикливайтесь на этом! Вам нужно разнообразие, чтобы внести свежую струю, не так ли, леди?

Они чуть не сшибли меня с ног, бросившись к моей тележке. Я не успевала брать их кредитные карты! Все они спрашивали моего совета, консультировались с Коко, покупали, покупали и покупали. Я боялась момента, когда ко мне подойдет Тара. Она ждала, пока отойдут остальные. «Может, она хочет уже сейчас посмеяться надо мной? Или потерпит до прихода в школу, чтобы сделать это на глазах у всех?»

Она держала в руках «Кролика».

– Посмотри-ка! Какой он трогательный!

– Наличные или карта?

– Это просто замечательно, что твоя мать была стриптизершей. А теперь продает вибраторы! – Тара едва сдерживала свое ликование. – Кто бы мог подумать?

– Послушай, Тара. Я понимаю, что тебя это забавляет. Но, пожалуйста, держи язык за зубами.

– И что тогда?

– Я не стану рассказывать, какой вибратор ты выбрала.

– Ах, – сказала она, включая и выключая его. – Мне это совершенно не нужно. У меня есть кое-что поважнее. Том получил работу в ресторане моего отца. У парней в двадцать лет есть одно большое преимущество. Им не нужны батарейки! – Она рассмеялась, или, точнее сказать, расхохоталась и вернула мне «Кролика».

Глава семнадцатая

Эмма поднялась с дивана, едва я вошла в двери и (вот это да!) выключила телевизор. Я готовилась изобразить, что будто бы пришла навестить ее. Поэтому по дороге забежала в магазин и купила продуктов для выпечки.

– Ну и как, понравился Евгению кекс? – спросила я, направляясь с пакетами на кухню. Она последовала за мной.

– Проглотил его целиком. И даже спасибо не сказал.

– Очень типично.

– У меня есть его фотография. Хочешь посмотреть?

– Да!

– Она там. – И Эмма направилась в свою комнату.

Я задержалась у дверей. Потому что не была уверена, хочет ли она, чтобы я вошла следом.

– Ты идешь? – обернулась Эмма.

Ее комната напоминала место стихийного бедствия. Одежда раскидана по полу. Везде валяются косметика и украшения, пояса, сумочки и трусики. Стены оклеены плакатами с Бритни, Джастином и Эштон. Под хаотичным нагромождением тряпок почти полностью исчезли подушки с ярким розовым цветком, такие же занавески и покрывало. Ли сшила их на заказ в Потери Барн. «Идеальная комната» для «идеальной дочери». Ли была счастлива, отыскав такой идеальный рисунок.

– Вот почему так приятно иметь дочку, – говорила она.

Эмма вытащила фотографию Евгения из своего дневника. Это был тощий парень в бейсболке со скейтбордом в руках.

– Симпатичный.

– Мне кажется, он похож на Эштона Кэтче-ра. Правда?

– Более мягкий, и волосы падают на лицо.

– Мне нравятся его глаза. – Она аккуратно уложила фотографию обратно в дневник и засунула его в стол. Я подумала об Айене. Мы не разговаривали с тех пор, как я лишила его бараньей ножки. Может, он скучает, жалеет о нашем разрыве, ждет, что я ему позвоню? А может, совсем и не думает обо мне.

Мы пошли на кухню и стали готовить масляное печенье по особому старинному рецепту, который я получила от своей бабушки. Я разложила немного порубленных миндальных орехов на промасленную бумагу для выпечки. Остальной миндаль смешала с сахаром, добавила муки и немного апельсиновой цедры. Потом позволила Эмме нарезать холодное масло кубиками, мы добавили его в тесто и тоже перемешали. От смешанного запаха апельсинов и миндаля у нас потекли слюнки.

Когда печенье было в духовке, я подумала обо всех этих туфлях, которые все еще стояли в шкафу у Ли. Может, начать с них? Нет. У меня есть идея получше.

– Ты не поможешь мне разобраться в твоей комнате?

– Я не хочу этого делать.

– Почему?

– Ух! Папочка не разрешает даже домработнице входить туда. Говорит, что это пустая трата времени. Он заставляет меня стирать свою одежду. Разве это не полный отстой?

Я не считала, что это такой уж отстой, но не собиралась становиться на его сторону и выступать против нее.

– Давай уберемся вместе, – предложила я.

– Правда? Я просто не знаю, что с этим делать. Такой бардак! Я не могу с ним справиться!

Идея ей, кажется, понравилась.

– Я справлюсь. Пошли.

Я начала с одежды, разбросанной на полу, разделив на две кучи чистые и грязные вещи. Сложила их. Убрала в ящики или швырнула в корзину, стоящую в ее шкафу. Корзина была пуста, потому что перед шкафом валялось такое количество тряпок, что до нее невозможно было добраться. У этой девочки было много одежды.

Когда зазвонил таймер, Эмма побежала на кухню, чтобы взглянуть на печенье.

– Посмотри, чтобы они по краям были золотисто-коричневыми, – крикнула я ей вдогонку.

Я заглянула под кровать, проверяя, не валяется ли там что-то из одежды. И вытащила кучу нижнего белья. Все трусики были в пятнах крови. Крови от менструации.

– Они готовы! – крикнула Эмма из кухни.

– Вытаскивай! – прокричала я в ответ.

Может, она всего лишь неряха? Или ей не хватает тампонов и прокладок? Папы не занимаются такими вещами, разве не так? Не могу представить, чтобы Бен покупал такие средства гигиены. Или их домработница должна следить за этим? Если так, то не очень-то хорошо она справляется со своей работой. У нас с Коко все было иначе. Я помню, как в пять лет нашла коробку тампонов и растрепала целую кучу, решив, что это маленькие волшебные подарки. И даже растерзанные, они все равно выглядели очень таинственно. Обнаружив, какой я устроила беспорядок, облепив маленькими белыми цилиндриками все полотенца в ванной, Коко сначала рассердилась, а затем все мне объяснила. И научила меня пользоваться тампонами задолго до того, как мне это понадобилось. Сама идея засовывать себе эти штучки внутрь заставляла меня чувствовать, будто я сама лишаю себя девственности. Но она уверяла, что мне вряд ли захочется разгуливать с комком ваты между ног. Поначалу я сопротивлялась, но потом привыкла и больше уже не пользовалась ничем другим.

Надо было решить, говорить ли с Эммой или сделать вид, что ничего не вижу? Смутится ли она? Или испытает облегчение?

Эмма переложила печенье на блюдо и налила два стакана молока. Мы устроились за столом. Я решила не притворяться. Она ведь все равно увидит, что ее вещи в корзине для грязного белья. И именно ей больше всего нужно, чтобы я вмешалась, нравится ей это или нет.

– Эмма. – Я взяла с тарелки печенье, но так и не поднесла его ко рту. – Я нашла у тебя под кроватью много белья.

Ее щеки вспыхнули, и она опустила глаза, уставившись в крышку стола.

– Ах, да…

– Я положила все в корзину.

– Спасибо.

– Значит, у тебя уже есть месячные?

– Да.

– Давно? – Я так и держала печенье во вспотевшей руке.

– Несколько месяцев.

– Значит, это началось, когда Л и была в больнице?

Она кивнула, взяла печенье и раскрошила его на кусочки.

– А твой папа знает?

Она отрицательно помотала головой.

– Ты скажешь ему?

Она сморщилась, словно ей дали понюхать какую-то гадость.

– Тебе надо сообщить ему, – сказала я, разламывая свое печенье пополам, но так и не приступив к еде. – Как ты считаешь?

Она пожала плечами.

– Хочешь, я сама ему скажу?

Она снова пожала плечами.

Придется сказать, хотя сама мысль об этом казалась мне не слишком привлекательной. Я не так уж близка с ним. Но отцу следует знать.

– Тебе нужны гигиенические прокладки.

Когда произносишь это вслух, звучит очень глупо. Гигиенические! Как будто наша кровь – грязная и в ней полно бактерий. Господи Иисусе!

Она бросила остатки печенья на блюдо.

– Я схожу в магазин и куплю тебе их.

Она взглянула на меня.

– Ты купишь?

– Конечно.

«Господи, ей, кажется, полегчало. Я думала, что она вот-вот расплачется».

– Схожу прямо сейчас, если хочешь.

Она кивнула.

– Конечно. – Тон был будничным, но в нем отчетливо звучали нотки отчаяния. Может, у нее сейчас месячные, и она напихала туалетной бумаги в свои трусики?

– Ладно, я пошла. – Я откусила кусочек печенья. Оно было отличным.

«Но вполне можно добавить немного глазури, фруктов, джема или мороженого», – подумала я и встала.

– А ты бы пока начала убирать свой шкаф. Как ты на это смотришь?

– Ладно.

– Хорошо, я скоро вернусь.

– О'кей! – Она встала, избегая моего взгляда, и, сделав над собой усилие, произнесла:

– Спасибо, Джинджер.

– Нет проблем. – Я постаралась, чтобы голос звучал обыденно, а почему бы и нет? Это не так уж сложно. Такого не было в нашем доме. Коко бросала свои тампоны, куда попало, даже в вазочку у телефона, где мы держали карандаши и ручки. – Я скоро вернусь, – сказала я.

– О'кей!

– Не ешь печенье!

– Не буду!

В магазине «Дуан Рид», расположенном через несколько домов, я взяла тампоны самого маленького размера, несколько пачек ночных прокладок и тонкие прокладки на каждый день. Стоя в очереди в кассу, я думала о том, что Эмма совершенно не понимала, что с ней происходит, а рядом не было мамы, чтобы помочь ей справиться с этим. Боли в животе, протекающие прокладки, месячные, которые начинаются в совершенно неподходящий день или запаздывают по срокам, и нельзя быть уверенной полностью… И прекрасная способность рожать… Как бы я хотела поддержать ее! Но… Однако… А если месячные еще и болезненные, дочке особенно нужна мама. Но у Эммы в данный момент, как это ни странно, есть только я… Бедняга, не повезло ей. Я с восторгом подумала о Коко. Она любит создавать проблемы, бывает нудной, тяжелой, но нет никаких сомнений в том, что она живет ради меня. Я передала свои покупки кассирше и мысленно поклялась себе, что сделаю для Эммы все, что только сумею. Даже несмотря на то, что никогда не восполню ей потерю Ли.

Глава восемнадцатая

Что со мной происходит? Задела сотейник и соус залил всю плиту, сожгла противень корзиночек, даже петрушку не могу толком порезать!

– Посмотрите, как она режет зелень! – набросился на меня Жан-Поль. – Тук-тук-тук, да тебе понадобится вся ночь, чтобы заполнить форму. Быстрее! Быстрее! Время – деньги!

Я умею шинковать зелень так же быстро, как остальные, и даже еще быстрее. Почему он не кидается на толпу бездельников, стоящих здесь без всякого дела?

Я молча дорезала петрушку и занялась другим делом. Моя новая философия: быть при деле, держаться от Жан-Поля подальше и не привлекать его внимания.

Единственное, что меня утешало, пока я превращала ктубнику в пюре, было то, что, судя по всему, Тара еще никому не рассказала о Коко. Может, она просто сжалилась надо мной? Почему бы нет? Жан-Поль по-прежнему облаивает меня, Том работает на ее отца и, вероятно, занимается с ней сексом, и она просто не видит во мне соперницы.

Я украдкой съела несколько ягод малины. Но они, к сожалению, оказались кислыми. И с чего я взяла, что они с Томом занимаются сексом? Я-то думала, что нравлюсь ему. Хотя и не разговаривали с тех пор, как гуляли вместе. И, если уж быть совсем точной, он явно игнорирует меня с тех пор, как начал работать в «Этуаль». Я вытащила несколько заплесневевших лимонов из картонной коробки. Бог знает почему, но я неважно смотрюсь в своей униформе шеф-повара, не как «Мисс Хорошенькая Девушка». У Тары никогда не бывает пятен на ее просвечивающем белом халате. Свой фартук она завязывает так, что он больше напоминает корсет. И носит такие тесные трусики, что даже сквозь одежду видно, как они врезаются ей в задницу. Я предпочитаю двигаться свободно и дышать во время работы. Не поэтому ли мне приходится томиться в стороне у шкафа? Ждать, что меня обнаружит какой-нибудь проницательный покупатель, разглядев за штабелями коробок, среди которых я скрываюсь?

Я собрала подгнившие лимоны в передник и отнесла их в мусор.

– Я уже хотел посылать за тобой поисковую партию.

Я обернулась. Моим предполагаемым спасителем был Том.

– Ах, – произнесла я будничным тоном, – привет!

– Я подумал, что ты здесь превратилась в одну из ледяных скульптур нашего шефа Зигфрида.

– Да нет, просто хотела немного размяться и скрыться от Жан-Поля.

Бак для отбросов был набит до отказа, поэтому я пошла в кладовую, чтобы взять новый мешок для мусора и удержаться от вопроса, почему он сторонится меня в последнее время. Или это просто игра моего воображения?

Том пошел следом.

– Этот парень просто любит тебя, – сказал он.

– Да уж, так и есть, – согласилась я.

Теперь он проследовал за мной к мусорному баку.

– Дай я помогу тебе.

– Да ничего, я сама. – Я сразу заняла оборонительную позицию. Не выношу, когда кто-то посягает на мою территорию и сомневается в моих поварских талантах, даже если речь идет всего лишь о выносе мусора. – Я слышала, ты теперь работаешь в «Этуаль», – заметила я, вытаскивая набитый мешок из бачка.

– Да. Это так здорово! Я многому могу научиться.

– Просто фантастика.

Пока я завязывала полный мешок, он запихнул в мусорный бак новый. Раз уж мусорный бачок создает такую романтическую атмосферу, почему бы в нее не погрузиться?

– Помнишь, мы договаривались сходить в магазин, который обслуживает рестораны?

– А ты все еще хочешь туда сходить?

– Я знаю, что ты теперь очень занят.

– Я свободен по выходным. И прихожу не раньше трех часов дня.

– Здорово.

– Отлично.

– Пойду вынесу, – кивнула я в сторону мешка с мусором.

Я старалась выглядеть как можно грациознее, поскольку знала, что он наблюдал, как я тащу мешок, такой тяжелый, что я с трудом могла поднять его и донести до грузового лифта.

На кухне Тара точила свой длинный разделочный нож и пристально смотрела на меня. Том вытирал плиту. «Если она видела нас возле помойки – это плохо». Я тоже взяла свой разделочный нож и принялась его точить.

Единственный материал, который я люблю больше нержавейки, – это хром. Оба они приводят меня в восторг – такие гладкие, блестящие. Пленяют мой взгляд. Обещают мне, что я увижу нечто в своем отражении. Что-то есть в них успокаивающее и надежное.

Итак, пока остальные женщины возбужденно бегают по магазинам на Пятой авеню, исследуют содержимое бутиков Гарри Винстона и Тиффани, я дрожу от восторга, обходя полки в «Бове-ри» – лучшем из магазинов, снабжающем рестораны оборудованием.

Мне нравятся поблескивающие сотейники, которые еще не испорчены подтеками жира, стопки формочек для выпечки пирожных, сверкающие сахарницы с хромированными крышечками.

Том уже ждал меня у входа.

– Взгляни на этот половник для блинчиков с мерными делениями, – сказал он. – Можно делать блинчики от крохотных до огромных, всего доллар за самый большой.

– Очень мило. А резак для пирогов! – У него было четыре лезвия, закрепленные на большом круге в виде звезды. Просто надавить на пирог и, вуаля! Восемь одинаковых кусочков готовы.

– Круто. А как насчет вот этого? – Он направился к большой стеклянной емкости на колесиках для попкорна, похожей на тележку уличного разносчика начала века. – У них продаются даже красно-белые картонные коробочки.

– А как насчет машинки для изготовления сливочной помадки? Или гриля для хот-догов? Ой, взгляни-ка на эти вывески! – показала я на таблички с классическими надписями: «БЕЗ РУБАШКИ, БЕЗ БОТИНОК НЕ ОБСЛУЖИВАЕМ!»

– А как тебе нравится это? – кивнул он на дощечку: «ЭТО ПРИЛИЧНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ. ВЕДИТЕ СЕБЯ СООТВЕТСТВЕННО».

– Класс!

– Если бы ты открыла собственный ресторан, какой бы он был? – спросил он.

– Кафе-кондитерская, – ответила я, – на центральной улице.

– А где на центральной улице?

– Не важно.

– В городе? Пригороде? Маленьком городке?

– Достаточно большом, где не все тебя знают. И достаточно маленьком, чтобы многие были с тобой знакомы.

– А ты знаешь, как бы оно выглядело внутри?

– Деревянные столики. Деревянный пол. Много света. Комфортное, чтобы было приятно посидеть там. Большие красивые окна по фасаду, чтобы можно было наблюдать за людьми, проходящими по улице.

– По центральной улице.

– Точно. И большая стеклянная витрина перед ним со всеми моими десертами. Может, даже с барной стойкой, чтобы люди могли перехватить чашку кофе за полдоллара, поболтать с официанткой, перед тем как вернуться в супермаркет или магазин. Ведь они еще сохранились где-то?

– Наш закрылся много лет назад.

– А еще у нас будут бесплатные газеты, чтобы люди могли полакомиться пирожными и сидеть сколько захочется. Ну и, разумеется, большая торговля на вынос, которая позволит не обанкротиться.

– А у тебя будут подавать горячее?

– Небольшое меню, – сказала я и пояснила, чтобы он понял: – Как в бистро. Хотя я могу пойти и на что-то более элегантное, более высокого класса. Белые скатерти. Прекрасная винная карта. Какой ресторан хотел бы иметь ты?

– Я бы не хотел иметь свой собственный ресторан.

– Неужели?

– Мне не интересно управлять и хозяйствовать. Я хочу работать в лучшем ресторане города. Составлять меню, готовить блюда, изобретать новые.

– Так что ты будешь совершенно счастлив, если тебе удастся подняться по служебной лестнице в ресторане «Этуаль»?

– Да.

– Тогда ты на правильном пути.

– Я слышал, что парень, который готовит соте, уходит. Мистер Гласс сказал, что позволит мне доучиться, чтобы я смог занять его место. Это было бы просто великолепно – освоить все эти соусы! А пока я счастлив, что работаю у гриля.

– Ты обязательно пробьешься, – сказала я.

Особенно, если учесть, что Тара рвется залезть к нему в штаны. Или уже влезла. Я все никак не могу понять, то ли она просто хвастается и врет, то ли это имеет какое-то отношение к действительности. Пока я не замечала между ними ничего такого.

Похоже, что она не рассказала ему ни о девичнике перед свадьбой, ни о Коко. А может, все же рассказала, но ему неловко упоминать об этом?

– А ты ходишь у Жан-Поля в любимчиках, – обронила я.

– Однажды он поймет, что тот, кто освобождает мусорный бак с такой сноровкой, как ты, имеет большое будущее на кухне.

– Спасибо.

– Послушай, возможно, он придирается к тебе только потому, что ты женщина.

– Но он же не придирается к Таре. Я даже не знаю, почему он взялся учить кого-то. По-моему, он просто ненавидит это занятие.

– Наоборот! Он удовлетворяет тем самым свои садистские наклонности…

Я промычала нечто неопределенное. Мне больше не хотелось жаловаться. Я взяла подставку для салфеток. Она была прямоугольной с хромированными сторонами, какие обычно используют во время званых обедов.

– Хочешь купить? – спросил Том.

– Почти невозможно найти салфетки, которые подойдут сюда по размеру.

– Готов поспорить, что здесь их продают целыми упаковками.

– Глупо заводить дома предметы ресторанной сервировки. Ведь они и так будут стоять на твоем столике в любом ресторане. Вот почему поход в ресторан превращается в целое событие. Если эти приборы станут повседневными, они утратят свою привлекательность.

– Ты так считаешь?

Я обвела взглядом сверкающие металлом полки и подумала, что Коко позволяет мужчинам платить за возможность взглянуть на ее почти полностью обнаженное тело. Самая запачканная взглядами женщина из всех, что я когда-либо встречала, она все еще испытывает наслаждение от секса, хотя сама является предметом на продажу. Я заставила себя продолжить осмотр. Том догнал меня.

– Ты не виновата, что Жан-Поля плохо к тебе относится. Ты самая прилежная ученица в классе.

– Точно! Мне приходится прилагать большие усилия, чтобы не отстать от остальных.

Я остановилась перед разнокалиберными миксерами. Настоящая семья. Большой промышленный миксер фирмы «Хобарте» для работы с большими объемами – папа, стандартная ма-шинка-мама, такая же, как в нашей школе. И целый ряд деток – кухонных приспособлений всех цветов для украшения дома.

– Неправда, – возразил Том.

Мне всегда хотелось иметь красный миксер или синий, а еще лучше хромовый. Но я все равно не могу позволить себе покупку на триста долларов, к тому же мой ручной миксер прекрасно работает.

– Почему ты так говоришь? – Я определенно напрашивалась на комплимент.

– Я сразу понял это. Ты знаешь, как вести себя на кухне.

– Ты заметил?

– А как ты разговариваешь с Жан-Полем? Я слышал от тех, кто учился до нас, что он заставлял крепких парней плакать! А тебя пока нет.

– Спасибо. – Я решила погреться в лучах своей славы. Зачем ему знать, что всякий раз я исчезаю в холодном цеху, скрывая горячие слезы ярости и обиды.

– Ты можешь гордиться собой, а не казнить себя.

Мы встретились взглядами. Приятно получить такую похвалу, в самом деле, приятно. А то я постоянно сомневаюсь в себе. И боюсь, что все остальные тоже сомневаются в моих способностях. Я потрогала большой крюк, предназначенный для промышленного миксера фирмы «Хо-барда».

– Ты просто хочешь меня утешить.

– Это правда. Ты довольно толстокожая… и упрямая. Если честно, я хотел бы походить на тебя.

– Правда? – Я положила крюк на место и застыла, как привязанная, будто от восторга не могла двинуться с места. «Он хочет быть похожим на меня? Толстокожую и упрямую? Может, поэтому мне казалось, что он не испытывает ни малейшего желания прикоснуться ко мне? И возможно, именно поэтому он якобы тискает Тару?»

Он взглянул на свои часы.

– Пора.

Мы направились к выходу. Жаль, что время, которое мы могли провести вместе, заканчивается, но ему было пора на работу.

Когда мы проходили мимо кассы, Том замедлил шаг.

– Хочу купить нож для чистки овощей, – сказал он. Перед кассой стояли корзины с такими ножами. – Боюсь, что свой я потерял.

– Да уж, они так и норовят исчезнуть.

Пока он расплачивался, я забросила удочку:

– Может, зайдем куда-нибудь перекусить или как-нибудь сходим в кино, или еще что-нибудь такое… – «Что-нибудь, похожее на настоящее свидание». Я посмотрела на него и слегка покраснела. «Уж не паника ли это у него на лице?»

– Да, можно, – ответил он.

А я добавила, потому что сам он этого не сделал:

– Было бы здорово!