355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стефани Леманн » Искусство Раздевания » Текст книги (страница 14)
Искусство Раздевания
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 19:47

Текст книги "Искусство Раздевания"


Автор книги: Стефани Леманн



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава тридцать третья

Джек сидел в гостиной и пришивал пуговицу к единственному белому платью Коко. Это был роскошный вечерний наряд, который мы нашли в комиссионном магазине в Ист-Вилледж. Коко читала руководство по игре в кости. Завтра они собирались в Лас-Вегас. Он облизал кончик нитки, чтобы удобнее было вдеть ее в иголку. При виде этой домашней сцены я вдруг прониклась к Джеку теплотой и признательностью. Впервые в жизни моя мама почувствует себя в надежных руках.

– На случай, если не увижу вас до отъезда, – сказала я, отправляясь спать, – желаю вам хорошо провести время.

– Спасибо! – отозвался Джек. – Мы постараемся.

Коко была на удивление неразговорчивой. Просто наслаждалась покоем? Наверное, осознание того, что ей больше не придется зарабатывать деньги, явилось для нее серьезным потрясением. Я поцеловала маму в щеку.

– Спокойной ночи.

– И тебе, милая. Я люблю тебя.

– И я тебя.

Она подмигнула мне на прощанье.

Неделька выдалась тяжелой. Раз уж квартира находилась в моем полном распоряжении, нужно было радоваться каждой секунде этого недолгого суверенитета, но настроение мое, наоборот, стремилось к нулю. Я скучала по Коко, а она не звонила. Мне было не по себе из-за Эммы, но я не пробовала с ней связаться. Мысли о Томе занимали меня так сильно, что в субботу вечером я даже пошла в «Этуаль», чтобы быть поблизости от него, но гак и не решилась войти. Воскресенье только усугубило мое подавленное состояние. Я ненавидела это время, когда все служащие сидели по домам, улицы пустели, и даже очереди за билетами в кино куда-то исчезали. Слава Богу, вечером пришел Ральф, и мы смотрели «Милдред Пирс» – старый фильм с Джоан Кроуфорд очень нравился нам обоим. Главная героиня, после того как ее бросил муж, открывает собственный ресторан, который становится очень популярным – в основном, из-за ее фирменных пирогов. А еще у нее есть дочь, которая спит с ее новым богатым мужем, а потом его убивают… Я смотрела его уже четвертый или пятый раз. В кровать я отправилась с чувством несказанного облегчения от того, что выходные наконец-то закончились.

В понедельник утром я проснулась еще до будильника, и пришла в школу пораньше. Мы с Ральфом обсудили это прошлым вечером. Я должна была использовать свой шанс, причем чем раньше, тем лучше. Я сразу же направилась к Тому.

– Слушай… я тут подумала… учитывая, что ты хочешь посмотреть город, а я готова помочь тебе в этом… мне показалось, что было бы здорово сходить на бродвейский мюзикл. – Я торопливо продолжала, не давая ему опомниться. – Я уже много лет не была на мюзиклах, но если взять дешевые билеты в этой будке на Таймс-сквер, мне кажется, будет весело…

– Звучит заманчиво.

– Отлично. Так когда ты свободен?

– Завтра вечером у меня выходной.

– Значит, договорились?

– Конечно.

В ту ночь я почти не спала. Все думала, что надену. Интересно, он вообще понял, что это свидание? Потому что лично я собиралась принарядиться. А вдруг я буду выглядеть, как дура? Если я наряжусь, а он придет в обычной одежде. Утром от бессонницы у меня заболели глаза.

В тог день Жан-Поль был в ужасном настроении. Грядущий через два дня банкет стал для него ночным кошмаром, ведь именно ему приходилось все организовывать. Желающих воспользоваться духовками было много, так что я поспешила заняться тестом и поставить лебедей раньше, чем набегут все остальные. Я поймала себя на мысли, что ненавижу свое задание. Меньше всего сейчас мне хотелось думать о лебедях. Мне больше нравилось размышлять, не надеть ли сегодня красное платье? Что там Ральф говорил про субъекты и объекты? Очень похоже на правду.

Я пошла и сверилась с рецептом и, несмотря на то, что знала его наизусть, перечитала зачем-то три раза подряд, стараясь сконцентрироваться. Лебедей нужно было запекать по частям: во-первых, туловище, его впоследствии следовало наполнить заварным кремом (а срезанные кусочки теста воткнуть в этот крем сверху, чтобы получились крылья), а во-вторых, шея, которую требовалось вылеплять очень осторожно, ведь у лебедей она тонкая.

Я достала свою миску. Отмерила все необходимые ингредиенты и расставила их на столешнице. Молоко, воду, масло, сахар и соль. Муку и яйца следовало добавлять потом. Смешав все первоначальные составляющие этого пиршества вкуса, я стала подсыпать муку. Проблемы с гардеробом как-то сразу отошли на второй план. Я быстрыми движениями взбалтывала содержимое миски, не останавливаясь ни на секунду, словно боялась, что стоит мне это сделать, как мысли снова пойдут не в ту сторону.

Занимаясь любимым делом, я оставалась безучастной ко всему, что происходит на кухне. Не считая Тома, конечно. Он как раз ставил в духовку свои грибы. Как же мне нравилось готовить! Так здорово было смешивать разные продукты, а в результате получать нечто совершенно восхитительное на вкус. Главное, смешивать все в правильных пропорциях. Дальше за вас все сделает духовка.

– Наша договоренность остается в силе? – спросил Том по дороге к раковине.

– Ага.

Конечно, остается. А ты как думал? У меня уже все есть. Белье. Платье. Туфли. Косметика. Сексуальная Джинджер готова покорять.

Я снова сосредоточилась на стряпне. Тесто уже превратилось в однородную массу. Я сняла его с огня, переложила в чистую миску и тут же добавила яйца.

С каждым следующим яйцом масса становилась все более мягкой и податливой. Я проверила консистенцию, воткнув в тесто ложку. Чуть плотновато. Можно добавить еще одно яйцо. А вот теперь в самый раз!

Итак, тесто, плохое оно или хорошее, было готово. Эти лебеди должны продемонстрировать Жан-Полю, что я способна освоить профессию.

Я наполнила кулинарный мешок и вывела на противне S-образные лебединые шеи. Я очень старалась, и результат приятно меня удивил. Я чуть приплюснула каждую из шеек, наделяя птиц клювами.

Из остального теста я слепила тельца, которые потом нужно будет наполнить взбитыми сливками, и поставила их в духовку.

Ральф тоже закончил трудиться над тарталетками.

– Ты обещал сегодня прийти, помнишь? – спросила я. Он имел неосторожность пообещать мне помочь с макияжем.

– Конечно, помню. Ты что! Не могу дождаться. – Он смотрел на меня и улыбался своей широкой улыбкой. Иногда он был таким милым.

У лебедей начала появляться едва заметная золотистая корочка. И я переключилась на противень с шеями, ведь они должны были поспеть намного раньше. Вытащив лебедей из духовки, я проколола тесто, чтобы выпустить пар. Иначе в холодильнике они бы потеряли форму и осели. Этой премудростью Жан-Поль предпочел со мной не делиться. Но, к счастью, я вычитала ее дома в рецепте. Когда лебеди остыли, я аккуратно накрыла их и бережно перенесла на подносе в холодильник. Утром перед банкетом я приготовлю крем и фрукты, и моя маленькая стая будет готова к тому, чтобы предстать перед общественностью и быть съеденной.

После школы мы с Ральфом отправились прямо ко мне. Том должен был прийти позже, в семь.

Первое, что я сделала (попросив Ральфа подождать в гостиной), это надела свои новые трусики.

Ох! Привет, лобковые волосы. У меня перед глазами возникла Коко, разводящая воск для эпиляции.

Я стянула футболку и принялась дальше исследовать себя. Не могу сказать, что мне понравилось то, что я обнаружила. Резинка трусов оставила отметину на коже вокруг линии стрингов и, скорее всего, разрушит эффект, который они должны были создавать.

Конечно, отпечаток исчезнет, но кто бы мог подумать, что в деле приобретения сексуальности можно проколоться на такой мелочи? Почему все так сложно?

Но хуже всего дела обстояли с полоской ткани, которая так и норовила застрять у меня в заднице. И мне приходилось постоянно ее оттуда вытаскивать. Боже мой! Как можно проходить в них целый день? Я крикнула Ральфу через дверь:

– Я приму душ!

– Не забудь побрить ноги!

– Спасибо, что напомнил!

Складывалось впечатление, что Господь Бог запретил женщине появляться на людях в платье и с небритыми ногами.

Струи воды скатывались по моей спине, и я поставила ногу на край ванны, старательно балансируя, чтобы не упасть, не проломить себе голову и не истечь кровью. Проводя своей розовой бритвой по белой пене с абрикосовым ароматом на своей ноге, я думала о тирании волосяного покрова над человеком. Почему все просто с ума сошли из-за волос?

Волосы на голове? Женская красота. На ногах? Слишком неженственно. Подмышками? Скорее избавься от них! Между бровями? В дом пришла беда. Над верхней губой? Какой кошмар!

Я промыла лезвие и стала брить лодыжку. Женщины стали адептами культа бритья и ухода за волосами. Они были обречены на бесконечную борьбу с матушкой-природой. Но зачем? Человечество спокойно существовало и без бритвенных станков.

Так, одна нога готова. Осталась вторая.

Интересно, мужчины вообще понимают, каким трудом достается женская красота? Я поставила левую ногу на резиновый коврик, правую уперла в край ванны и прошлась лезвием по бедрам. Затем нанесла толстый слой крема. Нет, конечно, не понимают. Потому что все это делается в строжайшем секрете. Словно такая гладкая и нежная кожа дана женщинам от природы. Ну, смотреть, как мужчина бреется, вполне нормально. Он тем самым демонстрирует свое мужество и силу. А видеть, как женщина выдергивает из подбородка один-единственный волосок? Какой кошмар!

Хотя стоило признать, что свежепобритые ноги очень приятны на ощупь. Как огурец, с которого сняли кожуру и оставили только тонкий внутренний защитный слой.

Теперь очередь за подмышками. Я подняла левую руку и нанесла пену. Приятный абрикосовый аромат ударил мне в нос. Будь здоров, неизвестный парфюмер! Пена пахла даже лучше, чем сами плоды. Неровный изгиб моего тела никак не хотел расставаться со своим покровом, но я не сдавалась. Тому не удастся обнаружить ни одного волоска. Я собиралась добраться и до лобка. В таком деле нельзя было прокалываться на мелочах.

На этом треугольном участке волосы росли гуще всего. Я не решилась сбрить их все – это было бы слишком. Просто чуть убрала по краям, стараясь делать линии ровными. Я понимала, что придется расплачиваться за это раздражением на коже. Прощайте, волоски. Ничего лишнего.

Напоследок я еше раз залезла под душ. Если у нас все же дойдет до трусиков или даже дальше, заметит ли он все мои старания, оценит ли их по достоинству?

Хватит думать. В этом деле думать противопоказано. Я вышла из душа и вытерлась.

Ральф постучал в дверь моей спальни.

– Уже можно? Дай на тебя посмотреть!

– Погоди! – Я надела туфли и красное платье, стараясь не смотреть на себя. – Только говори честно. – Я взялась за ручку. – Но не смей меня обижать. – И открыла дверь.

У него отвисла челюсть.

– Что? – спросила я.

– Я поражен.

– Все так плохо?

– Нет.

– Непривычно? – В этом платье я почему-то чувствовала себя очень глупо.

Он почесал подбородок.

– Нет…

Отошел чуть назад и оглядел меня с головы до ног.

– Ральф, скажи уже что-нибудь! Ты меня пугаешь.

– У тебя…

Он замолчал. Я мысленно заполнила паузу «…кривые ноги, нелепая грудь, толстые бедра…». Как мне вообще пришла в голову идея появиться в таком виде на публике?

– …великолепная фигура. И очень красивые ноги. Зря ты все это прятала.

– Ты просто стараешься меня утешить.

– Заткнись, и пойдем краситься.

Я села за стол. Наверное, Коко могла бы пойти на убийство ради того, чтобы накрасить меня. Они с Джеком должны были завтра вернуться из Вегаса, чтобы успеть к вечернему занятию по стриптизу. Вестей от нее так и не пришло. Ну, наверное, им было чем заняться. Она скоро приедет. Ничто не заставит ее пропустить занятие.

Но сегодня вечером мы с Томом можем быть уверены, что она не обрадует нас своим присутствием.

Я избегала смотреть в зеркало, полностью перепоручив себя Ральфу. Он все время что-то приговаривал, то и дело отходя от меня и оценивая свои труды со стороны.

– Чувствую себя доброй феей-крестной, – заключил он. – Но это не та роль, которую мне хотелось бы сыграть…

– Ты бы предпочел выступить в роли Золушки?

– Понятное дело.

– А зря. Принц – вот самый интересный персонаж.

– Ты неисправима.

Я замолчала, когда он стал красить мои губы. Наверное, я действительно была неисправима. Кингсли остался равнодушен к моим «прелестям». Том последует его примеру. Посмотрит на меня и забьется в истерике от хохота. Наконец Ральф объявил, что все готово, и я, закрыв глаза, позволила подвести себя к зеркалу.

Я не узнала девушку, одетую в мое красное платье.

– Я похожа на трансвестита-любителя!

– Ты похожа на женщину, глупая.

Я застонала.

– Чувствую себя в чужой шкуре. Не могу дождаться, когда сброшу с себя все эти шмотки.

– Надеюсь, что в этот момент Том будет рядом.

Наверное, стоило заранее предупредить Тома, что сегодня я буду выступать в роли женщины. Потому что, когда я открыла дверь, он гак и застыл на месте, не веря своим глазам, словно увидел пришельца из космоса. Впрочем, учитывая то, как я одевалась раньше, подобной реакции можно было ожидать. Да и я сама чувствовала себя именно так.

– Привет, – поздоровалась я. – С тобой все в порядке?

– Ух! Это действительно ты?

– В каком-то смысле.

– Ты выглядишь по-другому.

Все что я смогла на это ответить:

– Я в курсе.

Он выглядел заинтригованным. И в то же время смущенным и не знающим, как себя вести. На нем были штаны защитного цвета, просторная рубашка и черная кожаная куртка, не то чтобы очень дорогая, но зато опрятная. До меня ему было, конечно, далеко, но, по крайней мере, он тоже постарался приодеться. Кстати, теперь он не казался таким уж высоким – спасибо моим каблукам. Но его плечи оставались столь же широкими, а бедра – стройными и соблазнительными, и мне очень захотелось его обнять.

– Отлично выглядишь, – сказал он. – Я просто должен к этому привыкнуть.

– Не волнуйся, я не собираюсь так наряжаться каждый день.

Надеюсь, он понял меня правильно. Обычно девушки реагировали на подобные комплименты по-другому.

– Я польщен.

Он все еще стоял в коридоре. Неужели боялся войти? Или же я загораживала ему дорогу?

– Проходи, – пригласила я, отходя в сторону.

Он нерешительно вошел внутрь. Оглянулся по сторонам. Задержал взгляд на мягкой мебели с золотистой обивкой и леопардовыми подушками. Мне не хотелось вдаваться в объяснения, что я живу с матерью. В мои планы – точнее сказать, бессознательное поведение – входило вообще не касаться этого вопроса. Пусть думает, что это мой дом. Пусть думает, что мне нравятся картины с полуобнаженными женщинами, расстающимися со своим нижним бельем.

– Здорово. Я представлял твое жилище совсем другим.

– Наверное, ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется. – Это уж точно. – Хочешь чего-нибудь выпить или пойдем?

– Нет, спасибо. Пойдем занимать очередь.

Я накинула мамину короткую кожаную куртку с искусственным мехом (как хорошо было хоть ненадолго прикрыться!), и мы пошли.

Билетная касса ютилась на островке в потоке уличного движения в самой середине Таймс-сквер, так что Тому было на что посмотреть, как туристу. Я выросла в паре кварталов отсюда и старалась всячески избегать больших скоплений народа, но знала, что ему будет интересно окунуться в самую гущу толпы, стихийно движущейся мимо красочных рекламных щитов, и увидеть традиционного оратора из народа, пророчащего скорый конец света. Очередь оказалась не такой уж и длинной. Нам сообщили, что ждать придется не более получаса, как я и рассчитывала. Будь я в кроссовках, у меня бы не возникло никаких проблем. Но на каблуках? Через пять минут я готова была повеситься. И эти чертовы стринги тоже не давали мне спокойно жить.

К тому времени, как мы оказались у окошка, выбора уже не осталось. Мы быстро взяли билеты на «Сорок вторую улицу». Наверное, с туристической точки зрения, мы поступили правильно, да и смотреть что-то серьезное мне не хотелось. Мы протянули через решетку по пятьдесят долларов и получили в руки две красочные картонки. Не сказать, что места были удачными. Как раз за спинами оркестра. Ну, а чего вы ждали за полцены? Но тогда мне было все равно. Единственное, чего мне хотелось, так это просто куда-нибудь сесть.

Интерьер театра оказался довольно приятным на вид. Они попытались восстановить облик Таймс-сквер, какой она была несколько лет назад. Тогда улицы пестрели порно-кинотеатрами и борделями, уровнем ниже даже чем «Классная леди». Как ни странно, когда все эти «культурные» места закрыли, а площадь перестроили, мне стало не хватать ее привычного облика. Наверное, это можно назвать словом ностальгия. Когда ты с грустью вспоминаешь о чем-то, навсегда ушедшем из твоей жизни, и эти воспоминания наталкивают тебя на мысль, что когда-нибудь от прежнего существования не останется и следа.

В фойе мы увидели фотографию двадцатых годов. На ней был изображен вид на театр с улицы. Раньше он назывался «Лирический театр». Здесь показывали водевили и оперетки. Вывеска на стене гласила: «Кофе с булочкой за 5 центов». Уже тогда люди любили посидеть и попить напиток из сахара, сливок и кофеина.

Свет в фойе горел чересчур ярко. Я заспешила в зал, и мы отыскали свои места. Боже, как же хорошо посидеть! Я тут же скинула туфли, но куртку снимать не стала. И не потому, что мне было холодно. Просто в ней я чувствовала себя более защищенной. Не хотела, чтобы все пялились на мою грудь.

– Как ты? – спросил Том.

– От туфель житья никакого нет, – сказала я, понимая, что этими словами разрушаю эффект своего в них появления. И как же мне хотелось засунуть руку под платье и поправить эти чертовы трусики!

Свет начал гаснуть. Самым интересным моментом в постановке была чечетка. Здорово было смотреть на эти молниеносно движущиеся ножки. Песни тоже оказались ничего. Только вот не понимаю, почему этот мюзикл считали классикой? Сюжет не отличался неожиданными поворотами. Хотя было здорово сидеть рядом с ним и вместе переживать происходящее на сцене. Мне очень хотелось, чтобы он взял меня за руку, но этого не случилось.

В антракте я снова надела туфли и заковыляла вслед за Томом в фойе. Он встал в очередь за напитками. Я решила, что следует отлучиться в дамскую комнату и «попудрить носик». Туалеты находились где-то внизу.

Я испытала истинное облегчение, когда сняла трусики и опустошила свой мочевой пузырь. Как женщины могут так одеваться и жить нормальной жизнью? Я уже хотела совсем снять стринги, но подумала, что еще не готова ходить без нижнего белья. К тому же я мучилась ради того момента, когда разденусь, и он увидит меня в них. Так что придется идти на жертвы.

Я подошла к зеркалу. Уборщица в наряде горничной, раскладывала бумажные полотенца. Когда я взяла одно из них, мне вдруг стало ее жалко. Интересно, что она обо мне думала? Макияж лежал превосходно, поэтому я ограничилась тем, что достала помаду и подвела губы. Красить губы всегда считалось очень женственным. Пора было возвращаться. Перед тем как уйти, я положила доллар в поднос для чаевых.

– Спасибо, мэм, – сказала уборщица.

Мэм?

Том стоял в фойе с большим стаканом колы. Еще он догадался купить конфеты. Я с радостью взяла одну из них. Восхитительный вишневый вкус тут же поднял мне настроение.

– Хорошо танцуют, да? – спросил Том.

– Наверное, к концу выступления у них ужасно болят ноги.

Свет снова начал гаснуть, и я отправилась в зал вслед за ним.

Вторая часть была хуже первой. Танцы становились однообразными, и я уже не могла дождаться, когда ведущая актриса сядет и угомонится. Но постановщик хореографии определенно хотел поразить собравшихся бесконечными поворотами и непрекращающимися очередями чечетки. Похоже, ему удалось добиться ожидаемого эффекта – аудитория, главным образом состоявшая из располневших мужчин и женщин средних лет, вошла в благоговейный ступор. Странно было столько времени сидеть и смотреть, как кто-то другой кружится в бешеном ритме танца. Актриса улыбалась, но почему-то мне казалось, что она сейчас применяла самый важный для людей ее профессии навык – улыбаться, превозмогая боль. Но зато она срывала аплодисменты и не должна была спускаться в зал, чтобы танцевать приватные танцы. Это плюс.

И все же мне было жалко, что пьеса закончилась: приятно просто сидеть рядом с Томом, вместе созерцая одну и ту же картину. А сейчас я нервничала, не зная, как провести остаток вечера.

– Ну, – сказал он, когда мы вместе с толпой вышли из театра. – Не хочешь чего-нибудь перекусить?

– С удовольствием.

– Выбирай сама. Я понятия не имею, куда здесь можно сходить.

Я отвела его на Сорок шестую улицу, в ресторанный ряд. Если совсем уж размечтаться, то можно было найти в этой улице что-то романтичное. Здесь стояли здания из бурого песчаника, а на многочисленных вывесках пестрели названия вроде «Le beaujolais» или «Les sans culottes». Мы пошли в «Джо Аллен», ресторан, куда люди часто заглядывали после спектаклей. Я была там однажды на дне рождения и помнила, что заведение отличалось хорошей кухней и уютной атмосферой. Когда мы уселись за столик с сине-белой скатертью, я решила, что больше не буду жаловаться на свои неудобства. И… сняла куртку. Забыв, что выгляжу почти голой. Но я была одета. Правда, вырез открывал постороннему взгляду слишком многое. Причем, мне казалось, что ему тоже неловко. Ведь раньше он не воспринимал меня как особь женского пола. Но когда кажется, креститься надо. Мы заказали по гамбургеру и наклонились поближе друг к другу, пока ждали заказ. Я была уверена, что мои груди вот-вот выскочат наружу и попадут в корзинку с хлебом. Подходящая для начала разговора фраза никак не приходила на ум, так что я молчала. Но чувствовала себя победительницей. Теперь уж точно ему не вздумается сделать мне комплимент вроде того, что он озвучил, когда мы сидели на крыше.

– Ну, – решился заговорить он, когда официант принес нам два бокала каберне. – Как тебе мюзикл?

– Мне понравились костюмы. Ты знаешь, что раньше девушки с маленькой грудью пользовались большим успехом? – Мне нравилась мода тех лет. Свободные платья, туфли на невысоких каблуках, красивые шляпки. Однажды я нарядилась так на Хеллоуин.

– Но в пятидесятые, – продолжала я, – все изменилось. В моду вошли большие груди. – Сегодня меня, похоже, заклинило на этой теме. – А в шестидесятые опять все переменилось.

– Серьезно?

– Хотя тогда нам позволялось быть чуть полноватыми. А сейчас от нас хотят невероятной худобы и грудей не меньше третьего размера. Ужас какой-то. Кстати говоря, средневековых мужчин очень возбуждали полные животики. Это было как-то связно с беременностью, крепким физическим здоровьем и непорочным зачатием. Женщины всегда становились жертвами общественного мнения.

– Не думаю, что мужчины настолько придирчивы. – Том отвернулся, рассматривая интерьер. Точное попадание! Мне удалось выбить его из равновесия. Я знала, кожей чувствовала, что мне не удастся соблазнить мужчину феминистскими речами, каким бы привлекательным сексуальным объектом я не являлась. Но меня уже понесло. – Ты знаешь, что нет двух одинаковых отпечатков пальцев? И одинаковых лиц? С грудями – та же история. Даже если речь идет об одной женщине. Но, тем не менее, все мы стремимся к постоянно меняющемуся идеалу. Интересно, кто-нибудь хотел бы иметь более привлекательные отпечатки пальцев?

Он улыбнулся и покачал головой. Да, я задела его за живое.

Официант принес наши гамбургеры. Я попросила еще один бокал вина. Не самая лучшая мысль. К концу нашей трапезы я понимала, что слишком много болтала, но никак не могла вспомнить, о чем конкретно.

Пока мы шли к моей квартире, мир вокруг меня немного покачивался. Я взяла его под руку и чуть оперлась на него, чтобы не свалиться с высоты своих каблуков. Мне трудно было скрыть свое состояние. Я то и дело смеялась без повода и, правду говоря, в какой-то степени перестала себя контролировать.

Дойдя до места, мы оба остановились в замешательстве. Стоит ли мне пригласить его к себе? Или он устал и хочет домой?

Он положил руку мне на талию.

– Ты не возражаешь? Так удобнее лежать.

– Нет. – Еще чего? – Но я сейчас, кажется, свалюсь на пол.

– Придвигайся поближе. Ты меня не потеснишь.

Я прижалась к нему. Его подбородок слегка уперся мне в затылок. Его тело словно накрыло мое, и в этом объятии мне было очень уютно.

– Ты не хочешь повернуться ко мне? – спросил он.

Я улыбнулась.

– Зачем?

– Ну не знаю… мы могли бы… поговорить.

Я вздохнула, словно соглашаясь с его нелепым доводом.

– Хорошо.

Я повернулась, и мое лицо оказалось напротив его шеи. Я словно пряталась в его укромной ложбинке. Он обвил меня рукой. А я приобняла его. Лежать так было очень приятно. Наши тела еще разделяли какие-то сантиметры, но я готова была поклясться, что между ними образовалось магнитное поле.

А потом он приподнял мой подбородок и поцеловал меня.

Целовался он умело. В смысле, не хотел всего и сразу. Сначала это были легкие, нежные поцелуи. Поцелуи, которые заставили меня желать большего. Затем они стали более настойчивыми и страстными, но все равно он еще держал себя в рамках. Все это было настолько откровенно, что могло даже показаться неловким… после того как мы согласились быть просто друзьями.

Он остановился. И вздохнул.

– Что? – Что-то пошло не так?

– Ты просто восхитительна.

– Я?

– Ты. – И он снова начал меня целовать.

Но я отстранилась. Нам следовало объясниться.

– Ты считаешь, что я восхитительная?

– Ты классная. И уверенная в себе. Я никогда раньше не встречал таких, как ты.

Мне потребовалось собрать волю в кулак, чтобы не рассмеяться.

– Ты думаешь, я уверенная в себе?

– Да. Ты не знала? Это очень привлекает. Я же обычный парень из провинции, – сказал он, лишь отчасти иронизируя. – А ты девушка из большого города. В сравнении с тем, к чему я привык, ты очень экзотичная.

Я экзотичная. Мне понравилось это определение. Я почему-то подумала, что стриптизерш иногда называют экзотическими танцовщицами, ведь раньше они приезжали из далеких стран, а их движения, их одежда (или ее отсутствие) были частью чужой культуры. То есть я могла нравиться ему сама по себе и не прикладывать к этому каких-либо усилий.

– Я хотел поцеловать тебя в первую же неделю занятий в школе.

– Ну… э… поднимемся к тебе? – спросил он. – Если ты не против.

– Конечно, я не против.

Еще бы.

Мы поднялись вверх по лестнице. Я боялась, что Коко окажется дома, хотя ее там не могло быть физически. Я открыла дверь. И мы вошли. Я сбросила свои туфли. Том отправился в ванную. Я дважды проверила, не возлежит ли где-нибудь Коко в чем мать родила.

Слава богу, нет.

Послышался звук сливающейся воды. Я уселась на диван. Потом вскочила, потому что мне тоже нужно было сходить в уборную.

– Сейчас вернусь.

С каким же облегчением я наконец-то поправила свои трусики! Сидя на унитазе, я всерьез задумалась о том, чтобы вернуться в комнату в джинсах и футболке. Может, так ему будет проще воспринимать меня? Нет, это мне так будет проще воспринимать себя. Но я устояла перед искушением и вышла из ванной.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

Он устроился на диване.

– Если только воды.

Я налила ему стакан. И себе тоже. Мы сидели рядом и молча пили.

Утолив жажду, мы поставили стаканы на кофейный столик и повернулись друг к другу. Он придвинулся ко мне поближе и приобнял меня одной рукой.

– Итак… – начал он.

Я просто оцепенела. Не могла даже смотреть на него. Единственное движение, которое мне удалось произвести – это почесать заднюю часть своей шеи.

– Ты сегодня так здорово выглядишь, – сказал он. – Я не ожидал. Только пойми меня правильно. Все отлично, но не стоило так стараться ради меня.

– Правда? – Уж не хотел ли он, чтобы мы остались друзьями? Нет, погодите-ка. Он же обнимал меня. – А что стринги?

– Что стринги?

– Они тебя возбуждают?

Он пожал плечами.

– Если честно, мне больше нравятся обычные хлопковые трусики.

– Серьезно? – Это звучало по меньшей мере странно.

– А груди?

– А что груди?

– Ты считаешь женщин с силиконовыми имплантантами более сексуальными?

– Как Памелла Андерсон? Они выглядят неестественно. Ты не против, – спросил он вдруг, – если я прилягу на диван? Я сегодня сильно устал.

– Конечно. Если ты позволишь мне лечь рядом с тобой.

Мы растянулись на диване. Я лежала к нему спиной, потому что мне было страшно оказаться с ним лицом к лицу.

– Так почему же этого не делал?

– Не был уверен, хочешь ли ты этого. Я много раз пытался набиться к тебе в гости, но ты все время мне отказывала.

– Ты просил меня об этом только дважды.

– И дважды ты мне отказала. Я уже боялся спрашивать сегодня. Не хотел, чтобы ты опять меня отвергла.

– Но все же…

– И я признаю, что не люблю торопить события.

Мы снова поцеловались. Его рука отправилась исследовать мое тело, путешествуя по бедру, охватывая попку, и наконец оказалась между моих ног. Мои трусики снова начали мне мешать, и я надеялась, что скоро он их снимет, потому что мне было неудобно, но не собиралась озвучивать свое желание. Если бы он только мог читать мои мысли. «Сними их, сними их, сними!» Но его рука теперь гладила мою ногу, и это лишний раз доказывало, что телепатии на бытовом уровне не существует. Между тем я начала заводиться, и трусики только способствовали этому. Наши губы сомкнулись в страстном влажном поцелуе, и я закинула ногу ему на бедро. Я обнаружила, что с наслаждением трусь о бугорок на его брюках, и мне показалось, что я испытаю оргазм уже сейчас, и это не шло ни в какое сравнение с моими трусиками.

Он отвел свои руки, и я восприняла это как жест отчаяния и нетерпения – мое платье определенно мешало нашей близости. Вот и настал момент отбросить все комплексы и полностью раскрепоститься. И пошло все к черту! С моим телом все было в порядке, мне это убедительно доказали его страстные руки.

Я села и начала стягивать платье через голову. Слишком быстро, как сказала бы Коко. Но я не хотела прерываться надолго, так что у меня было оправдание. Однако платье не спешило расставаться с моим телом и застряло на уровне плеч, плотно облепив лицо. Черт, я не могла выпутаться! Я чувствовала свое жаркое дыхание на туго натянутой на уровне носа ткани. Мне стало не хватать воздуха.

– Хм… Джинджер?

– Что? – спросила я через платье. Я словно видела разочарованное лицо моей матери.

– Может, нам следует остановиться.

Я снова влезла в платье.

– Ты хочешь остановиться?

– Да… я думаю, нам нужно чуть притормозить.

Я оправила платье на талии, насколько это было возможно.

– Не потому, что мне не хочется, – объяснил он. – Просто, думаю, нам не следует торопиться.

– Ладно, – сказала я, призывая на помощь все внутренние силы и стараясь, чтобы голос не выдал мое разочарование.

– Может, это покажется странным или старомодным, но ласки не обязательно должны переходить в секс. Просто я не хотел бы совершать необдуманных поступков, предпочел проверить свои чувства и не сводить все к физической близости. Я говорю сейчас о эмоциях. И мне бы хотелось, чтобы это случилось как-то особенно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю