Текст книги "Тени прошлого - тени будущего (СИ)"

Автор книги: Стас Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

и тебя, если ты пойдешь со мной!..

– Дальше я с тобой не пойду. А ты – не пройдешь!..

– Пусть так! Их штурмовые отряды, бойцы DIS – не важно, кто это сделает! Мой долг –

погибнуть в бою!

И Сорг, и Нор закручивают нас с Лесовским гнетущими уговорами, как винты – с такой силой

духа, под таким давлением воли, что у нас никак не получается сорваться с этой резьбы… Мы

давно пытаемся прорвать эту круговую нарезку их убеждений и установок… но продолжаем

смотреть им в глаза… А время поджимает – это мы даже на мутные головы понимаем… но

продолжаем ждать победы одного из них… Нору и теперь чуть не удалось разорвать мерцающее

поле – Сорг затянул “шнур” туже и прибавил мощности…

– Погибнешь – когда Айнер прикажет.

– Сорг! Ты уже давно мертвец!

– Как и ты, судя по твоим словам. Как и все мы, по твоему мнению. А мертвые дней не считают

– и время для них значения уже не имеет. Ты будешь ждать, как все мы. Ждать вместе с нами, Нор,

стоя с нами плечом к плечу. А теперь… Уходить надо. Скар сегодня не спит.

До меня вдруг дошло – они оба смертники, преданные отчаянному бреду каких-то

безграничных понятий о долге. Что-то добивает их обоих беспрекословным при сражении и

искореженным при простое “суицидом” на благо системы. Этим они и похожи, хоть и стоят по

разные стороны убеждений… Сейчас они еще не полностью поломаны жестоким ледником этих

гиблых мест, но до этого уже явно недалеко и недолго… Мы с Лесовским нередко думаем и

действуем синхронно, как один. Поэтому сейчас мы, обменявшись быстрыми взглядами, схватили

их обоих покрепче и потащили к выходу. Сорг только кивнул, и Влад его отпустил. А Нор собран,

как зверь перед нападением, – мне его и дальше держать изо всех сил предстоит…

– Герф, Влад! Мы не можем ждать! Подумайте, какие силы у нас в руках!

– Нор, мы об этом и думаем! О том, чтобы не натворить ничего с этой силой!

Красный свет тревоги внутренней безопасности залил тоннель через открытый секторный

проход… Надо от этого зарева убираться побыстрее и подальше, пока пожар не разгорелся ярче и к

нам не метнулись “тени”… Только вот Нор…

– Сорг, как мы его такого заберем?.. Что-то не то с ним… Переклинило его… Доложить надо.

– Стой, Герф! Объясню! Ничего с ним не будет – пройдет это.

– Пусть командир решит. Если пройдет – ничего. А если переклинило…

– Постой! Не впервой нам! По-тихому его вырубим – утром порядок будет.

Сорг стер кровь с рассеченной брови… Я бросил ему аппарат для грубой стяжки ран… Нор

почуял свободу – сжал кулаки, и “шнур” рассыпался искрами…

– Держи его! Сорг, держи!

Сорг скрутил его до того, как он достал клинок, припрятанный за голенищем… Влад

подключил “шнур” на жестком режиме… но я захват не ослабил… И за Соргом мы с Владом

следить стали пристальней… Они оба, похоже, опаснее, чем мы предполагали… Призадумались

мы тут – пришлось…

145

– Сорг, он порвал зашкаленный “шнур”… Он знает приемы “теней”…

– Многие знают! Пора назад… Мы шуму тут наделали…

Нор больше руки не дергает – теперь сорвать “шнур” просто невозможно. Теперь никому этого

сделать не под силу, даже зная приемы бойцов службы внутренней безопасности – войск

Тишинского… Но Лесовский его все равно на прицел берет…

– Сорг, он опасен.

– Влад, мы здесь все опасны… А не бывает никого и ничего опасного только для чего-то или

кого-то одного…

Сорг снова вытер подпаленной перчаткой кровь, заливающую глаз… и застыл, устремив

выцветшие глаза куда-то нам за спины… Дуреем от боли, что не дает одуреть со страху… Нор,

бледный как смерть, смотрит сержанту прямо в лицо… Унхай стоит в дверях, невозмутимо сложив

на груди руки… Только невозмутимости этой нет – его руки сжаты уж слишком крепко… Его лицо

– замершее зеркало без отражений… но уж слишком жестоко его невыразительное молчание.

Черные узкие прорези глаз – темные бойницы, за которыми не видно наставленное нам в лоб

оружие…

– Нор, вижу, ты думаешь очередную паранойяльную мысль. И на этот раз ты дошел до того, что

решил привести эту паранойю в действие за пределами мысленного поля. Что ты делаешь, Нор?

Говори…

Сержант подошел к Нору вплотную… Нор растерзан нами и открыт перед этим закрытым

затянутым в мундир и собранные руки унтер-офицером…

– Отпустите его…

Оставили его, отошли… но следим за его глазами, руками, хоть он и стоит с трудом, чуть не

падает… От него надо ждать черт знает чего и без предупреждений…

– Нор, что бы здесь ни произошло – мне известно, что причиной этому был ты. И Сорг… Но

что бы ты ни сделал – ты не покинул расположение части. И остальные границ не пересекли. Ты

понимаешь, Нор. Сейчас мной к тебе не будут применены силовые методы. На данный момент ими

истины не достичь…

– Ты прав, сержант. Это не поможет…

– Ты сопротивляешься, как зверь, Нор… Это оттого, что твое сознание угнетено действием

препаратов – химических ускорителей. Приказы не действенны при таком помутнении… Но под

прямое управление я твой разум не возьму. Мне нужно знать, как ты способен думать и управлять

мыслями при таких условиях. Мной тебе будет дан выбор. Ты должен сделать его быстро – иначе

он станет приказом, но не моим и не тебе. Его отдаст Айнер – карателям. Обстановка требует

решительных мер. Поэтому мне пришлось решить так – ты немедленно подключишь сознание и

встанешь в строй, либо с промедлением будешь стоять на допросе перед Айнером, и после – перед

Скаром.

– А что со мной сделаешь ты, Унхай?!

– Узнаю правду и буду “смотреть” на твои мысли, где бы ты ни был.

– Знаю, что ты не из ленивых. Но ты спал… Пусть при застегнутом кителе и нетронутой

портупее, но спал. Полный боекомплект этого не изменит, Унхай.

– Нет, Нор, не изменит. Ты один не стоишь того, чтобы губить мой разум неполным

отключением сознательных функций при сне. Сон – единственное, что восстанавливает нас здесь.

Но я обяжу объекты и технику заменить мой надзор.

– Сейчас “спит” и объект, Унхай…

– Тебе не под силу надорвать мои нервы, Нор. Оглянись. Не спящие рядом. Не спящие повсюду.

Но не всегда ими будут твои соратники, Нор. Мы на пределе. Ты должен терпеть, как и мы. Ты

стойкий боец, Нор. Ты поборол “зверский” гнет не один раз. Но “зверь” должен быть убит –

окончательно. Если сейчас с ним этого не сделаешь ты, ему больше не дадут скалить зубы другие.

– Ты же знаешь, что происходит!..

– Да, ты дал сбой. Такую реакцию спровоцировало применение химических средств ускорения.

Когда человек измотан, стимуляторы могут вызывать снижение уровня устойчивости и, вследствие

– дестабилизацию.

146

– Унхай, ты знаешь…

– Нор, все под контролем – и ты тоже.

– Не говори об этом. Никто ничего не делает. Скоро никто уже не сможет ничего сделать. Скоро

будет уже поздно… Нужно действовать – прямо сейчас…

– Твой долг – стоять до последнего и защищать…

– Мертвецов?!

– “Защитники” еще не встали – не перечеркнули наше будущее расчетом, не закрыли задачи.

– Какое мне дело, что на уме у этих машин! Я – боец! Я больше не могу ждать!

– Подумай, о чем ты думаешь.

Нор, кажется, начинает что-то соображать – его агрессии конец не пришел, но неестественный

блеск глаз угас под тяжестью едва сдерживаемого отчаянья…

– Да, мои ограничители сорвало к черту… Но на сознание еще не свален бред. “Тени” Скара

повсюду, но мы не принадлежим им, Унхай. Мы не принадлежим им.

– Ты бредишь.

– Думаешь? Нет. Все, что мы делаем сейчас – делаем с их разрешения и позволения. А все, что

мы можем и что должны сейчас сделать, мы не делаем по их запрету… Но у них нет власти над

нами…

– Довольно, Нор.

– Пусть они попробуют нашу кровь на вкус, пусть упьются ей до смерти, но власти над нами им

не получить.

– Это паранойя…

– Они пробуют подключить к нам контроль, подавляющий волю “чужим разумом”. Но мы

способны не поддаваться их воле…

– Офицеры службы безопасности не имеют права брать под прямое управление армейские

подразделения.

– Не имеют права – только без подтверждения верховного главнокомандующего. А его

подтверждение дает им право управлять всеми вооруженными силами системы…

– Как и нам… Но таких распоряжений не было и не будет, Нор. Разум неприкосновенен.

– Но технологи по коррекции…

– Эти технологии не применяют. Того, что под строгим запретом, не сделает никто. Никто не

проведет жесткую коррекцию сознания и не исправит ни один не подошедший системе разум.

Тяжелое воздействие на сознание – тяжкое преступление. Это наказуемо не простой смертью –

приравнено к убийству и угрозе системной безопасности. Разум погибает нетронутым системой.

– Погибнет не перестроенным системой – значит, погибнет просто убитым системой. Не

исправят – тогда просто ликвидируют…

– Если будет нужно.

– Мы не должны подчиняться этому порядку…

– Этот порядок установлен системой – нами, Нор. И системой закон нарушен не будет. А если

он будет нарушен тобой или такими, как ты, – мы будем судить и карать по этому закону… Не

нарушай наш порядок, Нор. Он служит нам всем. Служит так, как служим ему мы.

– Унхай… Мы должны противостоять этому… Ты забыл… Холодные руки Тишинского пишут

здесь наши законы.

– Это не так.

– Да, его руками правит тот, который уже – не человек.

– Если будешь продолжать, превышение допустимой нормы химических ускорителей не свяжет

мне рук, – я передам твое дело дальше с полным отчетом.

– Передашь “теням”… Отдашь на суд “теней”…

– Точно, Нор. Это будет суровый суд. Но Скар не преступит запреты – ни он, ни его “тени”.

– Пока им на то нужды нет… Просто спишут на прямую ликвидацию…

– Спишут – если будет нужно. И знай… Будешь “зверем” – будешь осужден, как “зверь”. Ты

этого ждешь?

– Нет. Жду только другой войны, начало которой положит следующий бой.

147

– Мы не противостоим другой службе системной безопасности – все мы части одной системы и

все мы служим безопасности этой системы.

– Эту систему разрушит противник, пока мы будем…

– Не продолжай. Если продолжить – так и будет. Теперь идем.

“Шнур” распался – Унхай отключил его, освободил Нору руки… Мы стоим возле них кругом,

еще не вырубив бичи, и чего-то ждем… Унхай использует какие-то неизвестные мне приемы – не

запрещенные – вообще неизвестные. Мои утомленные мозги сводит на этот оцепенелый круг

каждый выделенный из его фона сигнал… Что-то в его передаче, словно подымает из глубокого

омута одни мысли и топит другие…

– Постой, Унхай! Пусть так, пусть придут… Скоро и без них задохнусь в этих подземельях! Я

не могу больше ждать!

– Мы не ждем – мы сражаемся. Мы делаем все, что в наших силах. А над нашими силами

властна только судьба.

– Унхай, я не верю, что что-то предрешено и мы ничего не решаем, что не можем ничего

изменить!

– Судьба, Нор, – это то, что мы не можем изменить, потому что это уже данность. Данность,

сложенная из обстоятельств прошлого и влияющая на будущее. Данность, собранная и из наших

действий, но до какого-то предела. Судьба – что-то большее, чем то, что мы делаем сейчас и

сделаем в будущем. Это то, к чему нас приведет время, несмотря на наши действия.

– Мне без разницы, что есть что-то неизменное. Это ничего не значит, если это – неизменно. Но

есть и наши силы, пускай лишь на каком-то отрезке того, что мощнее наших сил. И часть наших

сил осталась не примененной. Мы способны применить большие силы… Мы способны

применить…

– Молчи, боец.

– Боец… Унхай, не только наша участь определяет нашу причастность – это можем сделать и

мы!

– До предела, Нор. А он и есть – наш удел.

– Но как обнаружить эти границы, если они не размечены?!

– Рубеж скрыт. Его нужно искать – обдуманно и спокойно. Не то перешагнешь его там, где он

оборван пустотой. Только “защитники” могут рассчитать то, что будет, – то “неизменное”, которого

еще нет за пределами расчетных полей. Генералы решают нашу судьбу по этому расчету.

Определить исход наших действий, прописать схемы перемещений – это их задачи. Мы – бойцы,

мы должны принимать наше положение на этих схемах, чтобы не ухудшить наше расположение до

времени того “неизменного”. Теперь идем, Нор. Идем, времени больше нет.

Только Нор еще дает какое-то сопротивление “золотому дракону”, почти сомкнувшему нас

усилием воли в этот мысленный круг… А мы так и стоим, не шелохнувшись. Стоим, так и не

бросив оружие… Прямо, как застигнутые светом крысы, не успевшие спрятать в темноте добычу…

Влад будто и вовсе ушел в непрошибаемую вечную тьму где-то за жестокими глазами нашего

командира – синие всполохи его тревожного взгляда устремлены вглубь этих непробиваемых узких

бойниц, поглощающих все немой чернотой. Начинаю туго соображать, кто он – Унхай… Откуда он

пришел к нам… Он старый боец и разведчик… Он помнит другую войну… И он – чужой… У него

есть “забытое знание”, что хранили прежние “драконы”… Он сильнее нас… но его силы скрыты.

Нет, он просто – другой… и у него просто другие силы. Точно… Он и мыслит иначе… Мы избрали

один речевой код – наш. Но это не изначальный код его мыслей – Унхай переключает его на нашу

речь, многим чуждую его речи…

Нор окончательно вернулся к ясному осознанию и вроде спокоен… Правда, его нервы и теперь

намертво сцеплены с чем-то, постоянно грызущим его изнутри. Но теперь это “что-то” подавлено

просветленным рассудком. Нор подчинен, и сейчас он исполнит каждый приказ, хоть на расстрел

его посылай. Унхай как стер с его глаз блестящую муть оголодавшего хищника, нападающего на

всех подряд, без различий, – жертвы то, либо такие же охотники, как и он. Уходить нам, похоже,

поздно… Но Унхай, по крайней мере, сумел сдержать этого хищного зверя – и поступил он

148

правильно… Он сделал, что мог… хоть и с промедлением. Это ко времени. Его стараниями и

нашей силой – Нор стабилен. И наши задержки здесь – напрасно точно не пропадут…

Уже слышны шаги – там, за дверьми… Мои руки холодеют… Уже прошли сигналы от наших

затаенных фоновых мыслей, от наших напряженных глаз, прикованных к перебойному свету там,

за дверьми… Он идет – Айнер – скорее летит… Нор мертвеет под его, еще не бьющим по нам,

ровным шагом, под его, еще не врезанным в нас, светлым взором. Кровь заливает Соргу лицо, но

он, запертый оцепенением, не препятствует багровой темноте, ползущей к его глазам. А Унхай

стирает с лица последние отсветы отражений до полной непроницаемости. Допрос будет здесь и

сразу – с натиском, с напором, не дающим нам думать, собрать ситуацию сговором. Он будет

вышибать из нас только правду и выбьет… А какой стороной оборотит его решение истинный ход

дел, никому не известно, – формальной штрафной единицей, карающим бичом… смертоносным

лучом…

Айнер ворвался ветром – вздыбленный до обгорелых под огнем и замерзших льдом под

конденсатным спадом волос… С распахнутой шинели спадают кривые портупеи и на расстегнутом

кителе едва мерцают посаженные погоны… Но сапоги сияют начищенной угрозой, как и прежде.

Он с ходу накрыл нас недозволительной бранью – его уже закоротило…

Стикк вбежал за ним, бледный и заспанный, – никогда не видел его таким неприглаженным… И

“спутник” Айнера встал у двери, преграждая и вход, и выход… Лесовский, при виде этой

подавленной растрепанной сжатости взводного и лихой победоносной надменности Айнера,

потупил, как-то прикрыл сумраком, этот его тревожный, разбрасывающий вызовы направо и

налево, взгляд вместе со всей обычной решительной спесью. Он пригасил прожигающий

проницанием огонь синих глаз перед наставленными на него бледными клинками, глазами

офицера-S9, чем потеснил и мою неколебимую уверенность в нашей правой силе, не знаю уж

теперь отчего и явленную… Теперь что-то сдавило эту “правую силу” где-то под ребрами до

слабого пульсирующего биения и окончательно остановило мои мысли…

– Оружие бросить! Нор – к стене! Руки за голову! Смотреть прямо! Прямо мне в глаза! Унхай,

портупею его мне под ноги! Сорг, Герф, Влад – к стене! По стойке “смирно”! Смотреть прямо!

Унхай, бичи их мне в руки! И три шага назад! К стене! Смотреть прямо! Одно неверное движение

и не к стене – к стенке встанете! Где Хорн?! Ко мне его! Быстро!

Такой расстановкой Айнер разом обозначил положение каждого…

– Что тут за забой?! Кровищи напустили! Стикк! Зашиби твоих создателей!.. Третье отделение

перебито на переходе! Эти – на границе части! А ты где был?! Отчет мне немедленно – и

подробный! Со всеми снами, которые ты видел, когда тут рядом вооруженные стычки проходили!

– Так точно. Отчет будет – точный и подробный с приложением ментальных, визуальных и

цифровых форматных дополнений.

Стикк так и не успел пригладить волосы и застегнуть мундир до того, как его челюсть, как

обычно, свела судорога ущемленной гордости и перешедшей ему дорогу несправедливости. На нем

перчаток нет, и страшные шрамы на тыльных сторонах ладоней бьют по глазам, как и его,

изошедшее синюшной бледностью, перекошенное лицо. Нет, никогда его таким “настоящим” не

видел… И никогда мне его еще не было жаль – никогда не грызла перед ним совесть… Бывало

злил он – да разное было… Но я всегда его с какой-то стороны да уважал. Это он по ерунде

взъедался обычно, не иначе… Только сейчас понимаю, что он намерен сделать – нас выгородить…

себе в ущерб… Он за нас ответственность возьмет, не переложит ни на кого – примет, как

случалось уже, что на руках его карателями черным по белому писано. За что только, не знали мы –

зато теперь ясно стало, и я борюсь с собой, чтобы перед ним глаз от стыда не опустить… Может,

правда, еще что-то за этим стоит, но мне сейчас, честно, на то плевать… Тот, кто Айнеру

противостоит открыто, – бесстрашный человек. И Унхай, верно, к таким “бесстрашным”

принадлежит – он только зубы сжал покрепче под остановленным на нем светлым и холодным

взглядом офицера-S9…

– Унхай, докладывай обстановку!

– Произошел сбой по причине…

– Что сбился?!

149

– Причиной стали стимуляторы. Агрессию удалось пресечь быстро. Поломки боевых единиц

выявлены и устранены.

– Устранены! Верно, устранены! Вместе с боевыми единицами! Третье отделение с их

долбанным сержантом остывает у врат сектора под ногами патрульных Скара! А твои люди, Унхай,

бродят ночью при оружии по кровавому хвосту этих дезертиров! Унхай, какого черта?!

– Бойцы обнаружили пропажу товарищей по оружию, пошли на перехват. Но задержать

соратников на территории части не смогли.

– Задержать?! Почему не доложили?!

– Не хватило времени.

– Унхай! Они успели покалечить друг друга! Но не доложить!

– Их мысли замедлены после химических ускорений, заданных при штурме. Они действовали

на рефлекторном уровне бойцов N2.

– Что ты несешь! Это тебе не примитивные машины! Это было умышленное действие!

Сержант не отступил, но, похоже, перешел в оборону. А Стикк собрал волю с духом, зажал их

по кулакам и заступил дорогу налетевшему на нас Айнеру… Сейчас пустит в ход заточенные

извечной грызней зубы – напрямую ими правду резать будет.

– Так точно, командир. Это было умышленное действие – с погрешностью по указанной

сержантом причине. Бойцы не доложили о сбое. Они старались прекратить ошибку

нейропрограммы, сорванных химическими ускорителями, товарищей по оружию. Старались

остановить, поврежденных тяжелыми препаратами, соратников без чужой помощи, с целью

избежать неточности следственного разбора ситуации командующими, удаленными от точки

событий, и последующего непомерно сурового наказания, командир.

– Стикк, ты понимаешь, что это значит?! Остановить дезертиров, не доложив командующему о

дезертирстве – значит укрыть опасных для системы военных преступников и скрыть информацию,

ставящую под угрозу безопасность системы! Это преступление, караемое жестко, как дезертирство

во время боевых действий! Это приговор к строгой высшей мере без рассмотрений!

– Никак нет. Нужно учесть, что в крови нарушителей был высок уровень ускорителей.

Приговор не должен быть ограничен отягощенной высшей мерой. Наказание должно быть

смягчено.

– Это сводит приговор к неотягощенной высшей мере! Но это неизбежно – казнь!

– С учетом прекращения ошибки нейропрограммы бойцов, сорванных химическими

ускорителями, сбой был бы устранен их соратниками – они собирались прекратить ошибку. При

неудачном перехвате, сбой был бы жестко устранен командующими, что происходит здесь, или

бойцами службы безопасности – что произошло с третьим отделением у секторных врат. Таким

образом эти бойцы не могли допустить ни одного серьезного нарушения, кроме неподчинения

приказу – “доложить о нарушении без промедлений”. Это вообще переводит приговор с высшей

меры к карательной – приговор тех, кто пошел на перехват, и тех, кого задержали и чьи

нейропрограммы переключили.

– Не выйдет так, Стикк! Не выйдет так дать никаких послаблений ни тем, ни другим! Они не

способны точно оценить состояние нейропрограммы! А единственный способ надежно пресечь

серьезную ошибку нейропрограммы – перезагрузить нейросистему! Перезапуск системы проходит

только через глубокую кому – через полное отключение! Другие методы не действуют! Они могли

не полностью пресечь ошибку – могли вынудить встать обратно в строй бойцов с неисправными

программами только силой! Поставить обратно в строй тех, кто не должен больше стоять в строю,

– одной только грубой силой! Это первое! Второе – отягощающие факторы при исходе намеченных

действий – при всех их вариантах! Это сокрытие важной информации с угрозой системной

безопасности!

– Никак нет. Угрозы безопасности быть не могло. Данные о серьезных поломках боевых

единиц, как и о сокрытии ими подобной информации, были бы получены нами при первой

проверке показателей их фоновой ментальной активности.

150

Стикк на “карающей руке” зубы до кости сцепил – иначе он и не может. И захват его никто не

сорвет, хоть бы этой рукой его до нижних подземелий дотащили, – он не отпустит… не отпустит

эту свою старую судорогу… Только вот у Айнера и кости под током…

– Без пререканий, Стикк! Контроль с нашей стороны при разборе будет считан последним. А

что-то доказать точно мы сможем только при рассмотрении отчетной памяти этих поломанных

боевых единиц. Что покажет, было бы немедленно доложено командиру об осложненной попытке

устранить сбой. Это и определит степень тяжести наказания – от карательной до высшей меры! А

если будет обнаружен подтвержденный расчетом преступный умысел – до строгой высшей меры!

– Так точно, командир. Но учтите, что при осложнениях с устранением ошибки, мои бойцы не

доложить не могли. И учтите, что наши бойцы не могли отдать товарищей, с помутненным от

химических ускорителей и жестких лучей, сознанием на допрос ни нашим офицерам, ни офицерам

полковника Скара. Только из-за этого они решили скрыть ошибку программы при не осложненном

ее устранении.

– Скрыть не ошибку – предателей! С ошибкой работал их разум или без – это предатели!

– Еще не проведено расследование по всем данным фоновых показателей и отчетной памяти.

Еще не определена точно степень их вины, как и – нашей.

– Достойно сказал – прямо и в лоб! Но про допущенные тобой ошибки, про пропущенные

тобой фоновые сигналы – про это потом говорить будем! Степень вины тех падших бойцов Скар

уже установил! Тем павшим воинам Скаром уже вынесен приговор! А перед нами проблемы еще

стоят! Не лежат холодными трупами, как перед Скаром, – стоят перед нами во весь рост! Решение

таких задач, свыше долгом на наши плечи возложено! Будем решать!

– Так точно.

– О них – об этих теперь речь идет! И главное – установить их вину! Неподчинение приказу –

основной пункт!

– Никак нет. Непосредственных и прямых указаний тем временем им дано не было.

Неподчинение приказу можно свести к нарушению пунктов обобщенной задачи боевых единиц.

Что бы они ни сделали – ответ за это понесут не они одни. Они перегружены препаратами и не

способны контролировать энергию – это наша задача. Мы поднимаем им скорость, и останавливать

их должны мы.

– Без серьезной поломки на такой скорости управление отказать не может.

– Отказали не все системы.

– Если тормоза не работают – машине конец.

– Но если работает тормоз на прямом управлении – машину разбивает тот, кто ее ведет.

– Берешь полную ответственность?

– Беру. С учетом этих и дальнейших нарушений после применения ускорителей.

– Системный тормоз починить сложно.

– Сейчас заменить систему – еще сложней.

– Верно. Нового бойца теперь получить не просто. С тобой, Стикк, потом говорить будем!

Норглан!

Тишина повисла мертвая – даже не повисла, а упала на нас со всей тяжестью мертвого тела…

Даже Стикк остановил выжидающий взгляд где-то на полу. Слишком мало он еще знает о том, что

в Хантэрхайме на деле происходит… Мы же с Лесовским вообще ничего не знаем, и догадки у нас

слабые, как теперь понимать начинаю по тому, как зол Айнер и подавлены остальные…

– Нор! Недолго ты нас позорить будешь! Гуляешь ночи напролет по слепым зонам да при

оружии! Тащишь за собой остальных! И Герфрид в это дело по твоей вине втянут теперь! Этого не

прощу!

– Не могу отвечать за чужие поступки, командир.

– За чужую честь! Это потому, что тебе не дано чести!

– Никак нет, командир. Я не предатель.

– Мне вот после зачистки пришлось отчеты писать – Норвальду, Боргу!.. Теперь и Скару отчет

нужно будет составить!.. Я знаю, Нор, – ты был с ними!

Нор заскрежетал зубами, нервная дрожь разбежалась по его обожженным плечам…

151

– Никак нет… офицер.

Айнер криво усмехнулся из-за того, что Нор не посмел назвать его – офицера-S9 –

лейтенантом… Сейчас сели и погасли его погоны – погас порядковый, добавочный, ранговый

номер – исчезли один за другим, и он стал просто офицером-S9…

– Знаю, что был!

– Нет! Шел за ними – не с ними!..

– Солжешь?! Мне солжешь?! Командиру?! Солжешь тому, кто твою шкуру, которую ты так

запросто черт знает куда бросаешь, каждый раз обратно натягивает?!

– Это правда!

– Если ты считаешь, что ты – один! Но если ты думаешь, что никто тебе не нужен – это не

значит, что ты ни к кому не причислен! Нор, ты шел с ними и был с ними! Мне об этом известно!

Отвечай!

– Так точно. Шел с ними через посты, но не был с ними!

– Ты бежал с дезертирами!

– Но я не дезертир!

– То, что ты стоишь передо мной, а не свален с остальными там, за вратами, ничего не значит!

Ты стоишь здесь, потому что был остановлен!

– Я здесь по собственной воле.

– Сорг – это по его воле ты здесь!

– Никак нет! Сорг стал у них на пути! И я преградил им путь! Они бы убили нас с ним, если бы

ни Герф с Лесовским!

– Не смог отдать его им! Не смог замарать рук в крови честного бойца – в крови друга! Нор, ты

всех подставил! Ты всех предал! Отвечай!

– Никого не предал.

– Систему, командиров, команду, друзей! Даже дезертиров, с которыми ты ушел! Ты предал

всех!

– Нет! Я был один! Не с теми и не с другими! И ни одной клятвы, ни одного обещания, данного

кому-то, я не нарушил!

– Ты присягал Снегову! Ты клялся в верности системе! И ты послал к черту эти клятвы, Нор!

Ты предал!

– Я не нарушил ни одной клятвы! Я служу системе! Я остался здесь! Я никого и ничего не

предал!

Нор зажат в костлявых кулаках Айнера. Он, как зверь, открывает шею, отводит глаза, но Айнер

не отпускает его, уже затравленного, взгляда.

– А ты знал, что Ясный недоступен?! И что на пограничных базах облавы не переждать?! Что

там теперь царит мертвый покой?!

Нор замолчал. Айнер не позволит Нору молчать ни секунды… Резким толчком командир

повалил его на политый нашей кровью пол и, склонившись к нему, крепко прижал рукой его

горло…

– Кто графики патрулей составил?! Отвечай!

– Мне не известны графики патрулей!..

– Кто составил?!

– Не знаю!

– Твоих создателей!.. Отвечай!

– Не знаю!.. Это правда! Пытайте!.. Но я не знаю!

– Надо будет – сделаю, что надо! Ты у карателей молчал! У меня заговоришь! Кто лидер

группы?! Отвечай!

– Не знаю!

– Крылатский убит! Ты знаешь об этом, но ты не знаешь, что тебе от этого только хуже! Его

память уже передали Скару! Подумай, что будет, если он узнает больше, чем я! Кто главный?!

Отвечай!

152

Нор лихорадочно соображает, что он должен, что может, сказать и что Айнер без него знает…

Но Айнер не сбрасывает обороты, не дает Нору времени.

– Лейтенант Хайскай – армейский штурмовик А3!

– Думаешь, до него нам не достать?! “Тени” Скара дотянулись и до него! Он уничтожен у

границ Ясного! Кто над ним?!

– Полковник Верден!

– Он не может командовать полком!

– Да, он S7!..

– “Полк без командира”. Это призрак – ни на что не годный, существующий за пределами

действий. Верден пал! “Полк” уничтожен! Перебит еще на рассвете! Не многие его бойцы смогут

скрыть следы! Они гонимы страхом перед карательными отрядами DIS – и бегут от них на лучи

вражеской техники! Кто обеспечил связь?!

– Не было связи!

– Не лги, Нор! Я твой ментальный фон насквозь вижу! Были использованы линии связи на

закрытых пограничных базах!

– Были! Но эти линии под контролем DIS!

– А то как же! Были и передатчики с “оккупированных территорий”!

– Они действуют только там! Их не подключают – сигналы перехватывают вражеские

разведчики! Хайскай не имел никакой надежной связи с “оккупированными территориями”! У его

групп не было никакой действующей связи с Ясным! Они почти ничего не знали – только то, что

доходило обрывками от других бойцов, от офицеров! Больше я ничего не знаю! У меня нет

информации об их планах! С моей стороны не было никаких вторжений в их планы! Я не был

против них, но не был и за них!

– Не признаешь вину! Отсекаешь от них свою дорогу! Не пройдет тебе это даром!

– Это правда, командир! С ними я прошел лишь посты!

– Куда бежал?!

– Анлаген! Там идут бои! Там на штурм ведет генерал Лун! И я должен погибнуть в бою – под

его командованием! Там идет бой с врагом! И генерал Лун готов отдать этой битве все силы – все

наши силы, все силы системы! Я должен погибнуть там, в сражении! Зная, что сражение это будет

продолжено! Зная, что отдам всю силу и всю жизнь тому командиру, который не потеряет ни того,

ни другого! Я не могу погибнуть здесь! Потому, что здесь я паду под плетьми карателей! Потому,

что я не могу больше ждать! Ждать следующей битвы! Я должен идти в бой сейчас! И погибнуть!

Потому, что я погибну! Но я не должен пасть на допросах “теней” Скара!

– Анлаген?!

Нор зашатался, когда Айнер вздернул его на ноги и припер к стене, но устоял…

– Я мертвец! И системе уже все равно, где я погибну в эти сутки! Но я не должен умереть без

цели! Умереть под рукой карателей!

– И у такой смерти есть цель – показать другим, чего делать не следует. Ты не мертвец, Нор – до

тех пор, пока ты живой. А пока ты живой, ты – мой. Ты делаешь все, что нужно мне, я – все, что

нужно тебе. Я не отдам тебя карателям, если ты не попрешь к ним сам в обход меня. Ты понял?

– Так точно…

– Сейчас ты сделал именно это…

– Я понял, что погибну сегодня и… Я знал, что мне не дадут допуск и… Я решил лететь так – и

будь, что будет. Я должен продолжить бой! С врагом!