Текст книги "Тени прошлого - тени будущего (СИ)"

Автор книги: Стас Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

руках бичи, но так и не замкнул их… Нам ясно, что теперь осталось только – убить зверя… Руггер

встал как вкопанный у закрытых врат и хрипло взвыл… Звук будто сошел на нет, но он только

слился с этим раздирающим голову визгом, идущим от стен – верней, по стенам… Он режет

двери… Мы разлетелись от зверя, как от разрывного снаряда… разлетелись, как осколки,

пущенные нам вслед… Мы никак не контролируем ситуацию! Эти зверюги загоняют нас со всех

сторон!

По створам врат пошли тонкие шрамы – надсечки… Тяжелым прицельным ударом зверь

пробил обшивку… Когти лязгнули по железу… Зверь поднялся – он разорвал обшивку с треском…

разорвал, почти как человек – с распором… Он снова захрипел, по створам снова ударили его

когти…

Руггеры легко дробят камень и бьют железо, но бичи рвут с трудом… Стикк хлестнул бичом…

и разрядил его… Но зверь лишь метнул ему под ноги осколок, сорванный с еще большей силой…

67

Стикк уже готов был замкнуть его обоими бичами, но осколки короткой очередью врезались в

стену прямо у него над плечом… Я стиснул зубы и сжал руку на спуске. Только Влад перебил луч

бичом. По стене над головой зверя разошлись трещины… Влад бросил излучатель и со всей силы

ударил рукоятью хлыста по креплению исходного блока защитного поля – незримой преграды,

запирающей “нору”. Он почти вышиб блок из треснувшей стены… До нас дошло, что он

собирается сделать, но поздно… “Защитник”, до этого неподвижно стоящий в тени, активировал

излучатели… Ему плевать, что Ульвэр нас на растерзание этим зверюгам бросит! “Защитнику”

плевать, что мы не имеем права эту тварь без позволения Ульвэра покалечить! Нет, мы подчиним

этих тварей! Мы не должны погибнуть такой уродливой смертью еще до того, как получим

подтверждение переводу в Хантэрхайм! Но против этой машины оружие поднять мы не можем…

Стикк замкнул бичи – зверь накрыл нас ревом… Огромная черная тень с грохотом заметалась

по стенам вслед за громадной звериной тушей, но ее заволок дым от паленой шерсти… Влад

сорвал со стены блок, подключил его… Есть – щит установлен, зверь закрыт мерцающим полем…

“Защитник” замер – исчез в тени, будто его и не было… А Влад взял зверюгу за горло мертвой

хваткой…

Контакт – щитовое поле мерцает разрядами и меркнет. Зверь в отчаяньи бросается на него

грудью… Он еще раз налетел на щит, еще раз отлетел от него… Но не отступил – встал в стойку…

Перебил собранными когтями разряд бича и рванул через щитовое поле… Влад блок не удержал…

Я бросил излучатель вслед за остальными… Мирослав хлестнул Другого под колено – зверь отбил,

но я тоже пустил ему под колено разряд, а Стикк схлестнул хлыст у него на шее, у горла… Другого

мы держим, но еще один зверь налетел на меня, и я отвел бичи… Искры, когти, зубы… Я принял

удар рукоятью бича, но кровь с звериных когтей брызнула мне в глаза… Эта тварь рассекла мне

левое плечо… Это ничего еще – если б не разломанные пластины защиты, удар отбросил бы мою

руку дальше, чем мой бич… Плохо, что правой рукой… Я ей даже схватить ничего уже не могу –

плетью висит зараза! Я метнул нож левой, целясь зверю в коленный сустав… Холодный пот окатил

меня, когда я понял, что не промахнулся и заклинил ему колено… Следующий бросок повалит

его… Зверь упал на колени, только и я… Тяжесть его туши прижимает меня к стене… У меня

перед глазами открытая пасть, но я не могу… Ничего не могу… Даже дышать не могу… И этот

чудовищный звук – он просто раздирает голову… он все раздирает…

Все затихло. Больше ничего нет… Зверь замер и пустил слюну мне в глаза… Его шерсть еще

тлеет от удара бичом или еще чем-то таким, а он и не шелохнется… Нет, он не трупом свалился –

он просто замер… Влад подошел ко мне и постарался оттащить неподвижную тушу, но только

потратил последние силы и рухнул рядом со мной… Общими усильями удалось приподнять тушу,

и я выкарабкался из-под нее, цепляясь за все, что под руку ни попадет… Я свалился ничком на

холку этой сваленной тут мясной глыбы… Но Стикк молча указал мне на мои ножи… Зверь,

считай, отключен – боли он не чувствует… Я попытался выдернуть из его сустава нож, только

ничего не вышло… Стикк отбросил мою ослабшую руку и вынул ножи сам… Ульвэр, конечно, уже

здесь… Но его суровые приказы предназначены не нам – теперь пришло время техники. Чинить

нас “защитники” будут… Посторонних людей он сюда не допустит – бойня тут ужасная, хоть вроде

и все живы… Зверюги получили шоковый удар… Они замерли на месте, нагнув головы и

упершись в пол ногами… Но скоро их начнет бить озноб, они очнутся и поковыляют прочь от

“защитников”… Нашу технику они боятся больше, чем нас…

Меня только поставили на ноги с еще не отошедшей жуткой болью и сразу заковали в новый

доспех… И зверюг не завели, не заперли… Им только удавки на шеях стянули… О нет… Ульвэр

скомандовал “в седло”…

Отмахиваясь от клочков обгоревшей шерсти, я начал карабкаться на эту неприступную скалу…

Заря вздрагивает каждый раз, когда я цепляюсь за ее шкуру, и стряхивает мою руку, которая совсем,

как чужая… Как только я взобрался в седло, ноги у нее подогнулись… От изнеможения я свалился

ей на холку, и она тут же припала на колени… Жалкое зрелище…

Мы построились на плацу одновременно с пешими ротами, переведенными сюда, видно, с

какой-то западной окраины Штрауба… Эти бойцы не только что с конвейера сошли, но похоже, что

не многие из них первый год жизни отметили. И уж точно никто из них этих тварей на реальном

68

поле еще не видел. Смотря на нас и наших зверюг, они на глазах бледнеют и спадают с лица –

прям, как мы после порядочной кровопотери… Вид у нас, конечно, уже более внушительный, чем

при выезде из разгромленного сектора, но… От нас разит обугленной шерстью, и следы жестокой

схватки налицо.

Смотрю, сколько их здесь… Ульвэр отдаст Хантэрхайму почти весь полк… Хантэрхайм…

Сейчас рассчитаемся, проведем передачу – и все…

По команде спешиваемся, передаем зверюг… Теперь у них будут другие всадники. И у нас

теперь будет другой командир… Теперь мы стоим пешие, положив руку на плечо, и смотрим, как

Ульвэр отдает короткие распоряжения уже не нам. И зверь, который стоит под ним, замерев, уже не

мой. Ульвэр держит его без помощи удавки, без… А я до сих пор не знаю, как он с ним без всего

этого управляется…

Вот и все – мрачную тишину прорубили отрывистые команды, мерный рокот шагов и лязг

когтей… Ульвэр со всадниками скрылся в мглистом тоннеле, ведущем на базу, мы – в еще более

темном, ведущем к стоянке “стрел”.

Пустоту в моей голове заняли приказы и горы указаний… Полет, разгон, торможение и

снижение… Переходы, коридоры… Я уже готов замертво свалиться от усталости, но иду по схеме,

по каким-то темным тоннелям… Я шел в строю, после – один… Теперь я один, но не понимаю, где

я… А в голове все скрежещут когти и сухой посаженный голос – Ульвэр еще отдает нам приказы, и

наши зверюги еще крушат все вокруг…

Запись№7 00 00 000 00:00

Как же все это мрачно…

– Крысы, что вы мне подсунули?! Руггеры бродят где-то неподалеку!..

Крысы молчат… И невеста моя, похоже, меня поддерживать не собирается…

– Кот, крысы здесь при чем?

– Они знают, что я их… Нет, не боюсь, конечно… Но не нравятся они мне!

– Ты слышал, что эти солдаты про коррекции говорили? Они что-то про генетиков знают.

– Это ничего не значит – люди всегда все беды от всего живого на генетиков валят.

– Нам нужно искать в том же направлении.

– Да что нам их генетики? Мы ищем имена героев.

– Крысы может и имена ищут, а мы – записи врачей и генетиков. Продолжай.

– А вдруг руггеры сейчас где-то здесь?

– Их здесь нет – они ушли.

– А вдруг?..

Крысы разбежались, в радиусе восприятия осталась только одна, которая встала на задние лапы

с очень серьезным видом… Я настроился на ее передачу…

– Полковник Ульвэр – Герой Великой Победы. Все люди, которые помогли выжить созданиям

полусвета, – герои.

– Руггеры – злые и страшные!

– Они объединены с миром. Они нужны миру. Полковник Ульвэр знал об этом. Он сохранил их.

Он не был забран тьмой.

– Я не понял… Вы всегда так говорите, что я ничего не понимаю!

Невеста всем видом показывает нетерпение – чуть ли ни когти выпустила.

– Кот, эти ваши вечные пререкания! Это невыносимо! Ульвэр был одним из тех людей, которые

все понимали.

– А я не понял… Айнер говорил, что все люди все понимали – у них просто не получилось

ничего исправить.

– У них не вышло, но Ульвэр делал все, что было в его силах.

Крыса важно подняла лапу.

– Сейчас нам нужно узнать, можно ли причислять к Героям Великой Победы полковника Борга.

От возмущения когти чешутся…

69

– Зачем это вы его к нам приписать хотите?

– Он не считал людей высшими существами.

– Вы что-то совсем переусердствовали со своей идеологией… Смотрите, чтобы у вас, как у

людей, ум за разум не зашел.

Крыса вперила в меня умудренные жизнью глазки-бусинки… Я и так не понимаю ничего, а

когда крысы дебаты устраивают, только хуже.

– Таких людей можно считать героями. Нас бы не было, если бы не такие люди, как генерал

Роттер.

– Да, все это произошло благодаря генералу Роттеру… Понятно – Роттер Великий Герой

Великой Победы, и все мы очень ценим то, что он сделал. Только он о нас не особо думал. Мы бы

не уцелели, если бы не…

– Его цель была больше, чем мы. Он не открыл тьме другой мир – остановил ее

распространение.

– Для нас другие миры слишком далеки. Айнер нас всех спас.

Крыса сразу выпрямилась – они всегда так делают, когда о нем речь заходит. В Ночь Памяти

они устроили бденье и шествие. Мы тоже все участвовали, но не так активно. Память – это хорошо,

но долго не спать – кошмар…

– Бессмертный Завершил Задачу. Но мы не должны забывать и тех, кто открыл ему путь к

Великой Победе. О тех, кто помог по нему пройти Бессмертному.

– Если вы имеете в виду Айнера…

– Люди оставили этот мир, уйдя вслед за тьмой. Теперь должны уйти тени, которые оставила

тьмы.

А… Крысы…

– Это вы про изменения?.. Да? А что это вообще такое – изменения? Что происходит?

– Тени не ушли.

– Очень понятно.

– Дыхание тьмы остановилось слишком резко. Разогнать тень может только ее последний

выдох.

– Да, у людей всегда так… Так и пошло все с самого начала одно за другое цепляться, что бы

они ни делали. Жалко мне их – таких, как эти солдаты…

Невеста оскалила зубки…

– Это люди нам на память эти беды оставили. Отключайся от крысы – сейчас остальные

передатчики в радиус восприятия войдут, сеть связи восстановят…

Да от их ментальных помех даже Центральный компьютер вырубился. Только так Айнер и смог

в его систему без идентификации войти и остановить весь этот кошмар… Крысы могут

одновременно поддерживать связь с тысячами себе подобных. Если я настроюсь на восприятие

крысиных передач – будет информационный передоз. Мне кажется, что дело не только в помехах, –

и одной крысы достаточно…

– Стойте, крысы, а у нас ужин будет?

– Кот, перестань, а то они нас прогонят…

– Думаешь, они юмора не понимают – видишь, как смеются?..

– Крысы не смеются.

– А ну вас всех…

Крысы действительно не смеются… Никогда не видел, чтобы они смеялись. Просто у них что-

то недоразвито. Правда, у нас тоже что-то недоразвито – мы тоже не смеемся. Разве что –

мысленно. Но так и крысы могут… А насчет ужина – это я, конечно, не очень тактично

выразился… Пока они спокойно относятся к тому, что мы их едим, охотимся – понимают, что это

закон всего… Верно, это – закон. Но мало ли что, передумают еще? Лучше судьбу не испытывать…

А вообще крысы считают, что все просто перестраивается – не просто строится и разрушается,

именно – перестраивается… Съеденные мной крысы становятся мной, достраивая меня, – вот так.

Я строю себя из крыс! И крысы думают, что это – истинное бессмертие. А я так не думаю… Не

хочу такого бессмертия – хочу другого… Еще им не важно – станут они живым существом или не

70

живым и не существом вообще. А мне… Мне тоже не важно, кем или чем я стану… Никакой

разницы – крысой, червем или перегноем… или просто – углеродной пылью. Это буду уже не я. А

мне нужно быть только мной. И мне очень нужно быть. Точно… Но лучше об этом вообще не

думать. Когда не думаешь о плохом… Нет, плохое никуда не девается, но зато кажется, что оно

куда-то делось. Но я знаю, что все, что только кажется, всегда опасно – ведь это только кажется.

Надо набраться смелости и посмотреть правде в глаза – это безопаснее. А раз правде в глаза

смотреть не так опасно, как неправде, – это не должно быть так страшно. Страшнее смотреть в

глаза более страшной опасности. Точно… Но все равно сделать это сложно. Крысы – они

философы… А я… Я не философ – я кот.

Ну ладно – они не довольны, что я отвлекаюсь… А то я так могу все подряд записывать.

Нравится мне это…

Запись№8 00 00 000 00:00

10. 04. 205 год Новой Техно-Эры 17:10

Похоже на карательные части DIS… О темных подземельях я знаю лишь понаслышке, но и

этого хватает, чтобы озноб пробегал по позвоночнику при одной мысли о них… Только здесь

светло – хорошо видно то, что каратели обычно скрывают тьмой… От этого до костей пробирает.

Никак не могу сообразить, что предпринять, чтобы убраться с этого объекта поскорее и уйти от

него подальше. А про то, что мне нужно это стремление побороть или хоть подавить, – вообще ни

одной здравой мысли нет. Стараюсь собрать педантично разделенные по фракциям и разложенные

по секциям офицером-S1 фрагменты моих мыслей, чтобы получилось что-то похожее с чем-то

прежним… Но только смешиваю осадок с конденсатом до полной мути и сбиваю каждый номер до

нуля. А память уже яснеет над этим завалом, как солнце над горой мусора. От этого озноб бьет еще

сильнее. Страшно подумать, что сделали со мной, и, что сделал я… Я – боец, который участвует в

сражениях только с четким принципом открытого честного боя…

Теперь блуждаю по медцентру – по тоннелям и переходам, коридорам и линиям меж корпусами

и блоками. Пытаюсь сократить путь, но только путаюсь в бесчисленных коридорах… А мой

пропуск то и дело не размыкает нужных мне дверей. И сейчас ходу нет… Стою у сомкнутых створ,

и руки дрожат пуще прежнего. Центр подготовки еще слишком близко… На деле я оставил его уже

достаточно далеко за спиной, только он все равно – еще близко… И еще… Он у меня за спиной…

А я не выношу ничего, что враждебно смотрит мне в затылок…

Покинул этот кошмар чуть ли не при помощи силы, но мои мысли застряли под испытующим

взглядом офицера первой категории и излучением его киберстанции. Офицер-S1 – вернее, его

беззлобное равнодушие с применением жестокости, которую боевые офицеры и во сне не видели, –

загнал в тупик каждый сигнал, пущенный моим убитым мозгом. И теперь мой загнанный в угол

разум принуждает налетать на углы и мое тело, но уже на этом – реальном – поле.

Резкий сигнал ментальной реанимации еще стучит в висках. Надо собрать волю и сообразить

уже, что никакой я больше не мертвый. И хватит, замерши и затаив дыхание, стоять у запертых

дверей. Опоздать мне никак нельзя. Если я на месте буду позже положенного, то и объяснять

причины этой задержки будет поздно.

Нет, путь мне не сократить… Делать нечего – теперь от схемы ни шагу. И хорошо бы шаг

ускорить… Почти бегу по помеченному маршруту к ближайшему переходу. Хотел избежать

прохода по этому участку, но никак – схемы идут через этот сектор… Мне надо пройти преддверье

смерти – вернее, корпуса тяжелой обратимой смерти… А за двери, где над ней чинят расправу, мне

ходу нет…

Здесь столкновение с ужасной гибелью реальное – никакое это уже не виртуальное поле. Это

восстановительный корпус тяжелой условной смерти. Я никогда раньше здесь не был. Сюда

направляют мертвых офицеров и бойцов с наиболее сложными повреждениями – по большей части

из Хантэрхайма. Их доставляют на закрытых и затемненных платформах. И я жалею, что стал

свидетелем отключения затемнителей… Хоть я немало насмотрелся изуродованных тел, но от

71

таких увечий что-то и мне жутко стало… Сложно понять, что это люди… Но еще сложнее – что это

люди еще живые… Нет, не живые, но те, которых еще возможно спасти, – вернее, вернуть… Я

стараюсь не глядеть по сторонам и обходить белую технику, сопровождающую обожженные и

обмороженные трупы… Только мои старания держаться подальше от этих эшелонов смерти прахом

идут… Их не обойти… А еще хуже, что мне с ними по пути, – блоки реально и виртуально убитых

рядом, корпус один. От этого просто трясет… И от этого, и от очередной проверки моей

устойчивости к стрессу – тупому и безысходному…

Дойти до того, что мой разум на растерзание не глубокому смыслу – плоскому тупику – отдали,

я до сих пор не могу. Ищу хоть какое-то значение, хоть какой-то порядок… Но ничего доступного

моему пониманию не вижу – ничего, кроме глухой стены непрошибаемой жестокости со всех

сторон. Это даже не беспощадность – это просто запредельное зверство, кроме которого здесь

ничего не требовалось ни от моих действий, ни от загруженной мне ситуации. Пусть я и считаюсь

не тупым, числюсь устойчивым и стабильным, но это испытание… Оно, просто, дух вышибло! С

этим точно лишку дали… Найти здесь хоть какой-то смысл, хоть какое-то объяснение, я никак не

смог. От этого я не смог найти и выход – это с моим отличным показателем по скорости реакций…

По-моему, отыскать его было вообще невозможно. Скорее, его просто не было – ничего, кроме

жестокой бесцельной расправы и гибели, не было! А я уверен, что бессмысленной смерти нет, и

быть не должно! Поэтому и не знаю – прошел я испытание или нет. Но главное – не знаю, на

предмет чего надо мной эту проверку учинили… К чему-то подготовку провели… К

Хантэрхайму… К Хантэрхайму!

Если судить по этим штабелям изувеченных трупов – на севере бушуют не только штурмы, но и

штормы… А если по программе испытаний судить – бойцов на севере ждет бой со всем, что черт

под луч подставит и командир целью пометит. И не факт, что я буду знать точно – кто такой или что

такое мой противник и как его сразить. И не факт, что мой враг будет повержен мной – враг, о

котором я и понятия иметь не буду… Но у нас один враг. И мы его знаем. А пустынный ледник…

Он пуст – только мы и техника… И никаких хищных чудищ… Никого и ничего другого – только

мы и техника… Ничего не ясно… Ясно только то, что гибель от руки этого скрытого врага будет

суровой – это точно…

Отметился. Теперь, борясь с ознобом, иду в нужное отделение, номер которого мне ничего не

разъяснил… Сложно белым машинам будет последствия смерти из моей головы выбить и

конечную диагностику четкости мышления провести… Мои показатели будут прыгать, как

бешенные скингеры…

К медицинским частям приписаны не только “спутники”, но и “защитники”. Правда, они

служат только корпусам “мертвых”. Здесь, в корпусе тяжелой обратимой смерти, их много.

Андроид с тем же холодным взглядом, что и тот офицер-S1, подключил ко мне аппаратуру и ушел.

Без него сразу спокойней стало. “Защитники” – слишком сложные технические единицы. Их

приближение – показатель серьезности ситуации. От этого я и собираю нервы в кулак, когда они

рядом. Теперь здесь, среди светлых просторов, остались лишь лейтенант-S4 и медбрат-N1. Это

Говорухин – знаю я его хорошо, не единожды нас мои убойные повреждения сводили. Почти

каждый раз, когда я в сознание приходил, – он был первым, кого я видел. И это не всегда значило,

что я был убит, – просто, он всегда был там, где шли бои и не хватало людей. Сейчас он здесь…

Деловито сложив на груди руки, вперил мне в лицо весело прищуренный взгляд – следы от когтей

рассматривает и с профессиональным видом головой качает…

– Герф, это кто ж над тобой учинил такое?

– Зверюги…

– Да я уж понял, что не люди. Кто тебе шрамы такие грубые без правки оставил?

– “Защитники”.

– И скрепы они поставили?

– Нет, до них еще…

– Мы такие шрамы шлифуем… И они должны были…

– Времени не было красоту наводить…

– Какая тут красота? Ты людей пугаешь.

72

– Это которых?

– Всех. И наших, и ваших.

– Мы все привычные…

– Не скажи. Ты репутацию портишь.

– Нашей славе шрамы помехой не станут.

– Ты нам репутацию портишь.

– Ну так это ваша забота. Исправляй.

– Сразу надо было к нам…

– А эти претензии к командиру… Только не советую…

– С Ульвэром что-то не то случилось?

– Что-то не то случилось со всеми нами.

– Ты, как я посмотрю, нервный какой-то…

– Я не нервный.

– Ну хорошо… Нет, так нет… Только я ж вижу, что ты…

– Слав, хватит уже.

– Но я ж вижу…

– Слав, хватит!

Говорухин успокоительным жестом поднял руки и отступил на шаг…

– Ничего, Герф. Ты поспокойней только…

– Давай работай. Я не укушу.

– Просто предосторожность… Не помешает. Мы от вас еще и не такое получали… У вас же

чуть что, так сразу за оружие – расправа короткая… А с больной головы – еще короче.

– Слав, ну ты что? Не было ж никогда такого…

– Это вы не помните ничего… А я вот, Герф, все помню… Вам стоит по голове получить, и вы

прямо, как зверушки дикие…

– Зверушки?..

– А ты что думал? Это вы друг перед другом в форме и при оружии выдержкой железной

хвастаете… А перед нами вы…

– Хватит уже…

– Ну вот, прямо, как вредные зверушки, – слабые и дохлые, но зубы все скалите, огрызаетесь…

К вам не с той стороны подойдешь, и все… Глазом моргнуть не успеешь – уже на соседней койке.

– Значит, не такие слабые, чтоб не с той стороны подходить можно было.

– А вы не предупреждаете, с какой стороны можно, с какой – нельзя…

– Так вы предупреждайте, что бой окончен…

– Тут дело такое… Это мы думаем быстрее, чем действуем… А вы действуете быстрее, чем

думаете…

– Чушь это. Мы все быстрее делаем.

– Ну, Герф, если ты от чего и умрешь, то не от скромности.

– Точно – от ранений.

– Думаю, ты прав. Но сути это не меняет. Бойцы А2 – пациенты опасные и несообразительные.

Хоть ты, Герф… К тебе так вообще ни с какой стороны, ни с какими предупреждениями не

подступишь – хоть вовсе не подходи…

– Только попробуй не подойти…

– А что, мне хуже не будет… Но я себе таких вещей и как пробу позволить не могу – я клятву

давал…

– Вот и исполняй. Я тебе не мешаю.

– Нет, конечно. Ты не буйный, ты просто – воинственный.

– Чего ты хочешь?! Мне что, прощение просить?! Но за что?! За то, чего я не помню?!

– Ты полегче…

– Я что, виноват, что мне мозги постоянно выносят?! Сначала они, потом вы!

– Мы их тебе вправляем…

– Вот и вправляйте! Молча и терпеливо! А то тут и не разберешь – кто лечит, кто калечит!

73

– Герф, полегче… Спокойно… Смотри как высоко показатели агрессии подскочили…

– Ты что, мне проверку учинил?!

– А как же?

– Подло, Слав!

– Это моя работа. Мне нужно знать, как ты испытание прошел.

– Нормально! Я в порядке!

– Нет, Герф. Ты был убит, ты не можешь быть в порядке.

– Черт… Я что, тест завалил, что ли?

– Тест ты прошел. Контроль не потерял – значит, порядок.

– Слав, ты это про нас правду сказал?..

– Нет, Герф… Вы у нас тихие – привязанные и прикованные к полному покою. Не злись. Это

что-то вроде врачебной шутки…

– Знаю я ваши шутки – вы правду так называете…

– Ну прям… У нас шутки все ж пострашнее правды. Это специально – страшное перестает

пугать, когда рядом есть что-то пострашнее. Ну что, стало веселее?

– Станет тут…

– А нам все это очень бывает забавно…

Это у него, видимо, с нервами не все в порядке… Но я ему доверяю – специалист он отличный.

Этот рядовой не меньше офицера какого-нибудь только что загруженного знает. Его постоянные

перемены мест работы даром не пропали. Он и в стационарах, и в полевых условиях большой опыт

собрал. А то, что после всего этого у него крышу перекосило, – это понятно. Привык я вообще к

нему… Раздражает он, порой, суетой, но что тут… Ему ни времени, ни сил, ни обезболивающих на

нас не жалко, как бы мы его от боли не изводили. И сейчас – маячит перед глазами… То к одному

монитору, то к другому – графики сверяет, программы подгружает, коды пишет… Ни разу не видел,

чтобы он сел хоть на минуту… А лейтенант его экраны и не видит – то и дело что-то за окном

тоскливым взглядом провожает… Сейчас встанет и уйдет… Точно – и мониторы не свернул,

никакой у них тут секретности…

– Слав, что это он?..

– Не дошло еще? А… Тебе ж, Герф, только что мозги вышибли… Ну, он перевод получил – не

верит еще. Целый день на те колонны смотрит и считает, через сколько транспорты к пункту

назначения прибудут…

– К какому пункту?

– Теперь все дороги идут к Хантэрхайму.

– Пополнение?

– Ну… Ты видел, что здесь у нас… А у них еще хуже.

– А что здесь?

– Одни мертвецы… Но их смерти еще обратимы… А гибель тех, кого Хантэрхайм оставил на

леднике под снегом… Северным войскам трудностей теперь не избежать – их командиры большие

потери понесли… Они и рабочих, и солдат забирают – и людей, и технику…

– А где бои идут?

– Я уже и не помню – где-то на границе… В Хантэрхайме постоянно где-нибудь бои идут… Но

сейчас с этим что-то дело плохо… Не удержат контроль над пограничными базами – под угрозой

большие укрепления будут. Тогда… Стой смирно. Будешь головой дергать – глаз долой. Я все ж

человек – могу дать промах.

– Что тогда?

– Новые швы…

– Я про границы…

– Бойня, Герф… А у нас и без этого работы – просто не продохнуть… Еще и излучение это

перебойное…

Я начал думать о бойне, и показатели сразу подскочили – только не знаю, какие именно… Надо

думать о чем-то другом…

– Излучение? Перебойные лучи?

74

– Точно, Герф. Общий фон у них и без этого высокий… А их офицеры еще не учли что-то…

При штурме систему защиты где-то поблизости от границы повредили, теперь что-то сбоит… То

перекрыты лучи, то…

– А что, излучение мощное?

– Еще бы. Герф, Хантэрхайм среди жестких лучей стоит. И одни других хуже… Их

блокируют… Но это до поры… Сломает что-то блокировку – и жжет нещадно…

– А что жжет-то?

– Северное сияние… солнце… И то, и другое… И Хантэрхайм… Одно его сияние чего стоит…

– Ты постой… А от чего его сияние исходит?

– От него… Хантэрхайм светит, как проклятый, – и днем, и ночью. И слепит он полным

спектром – от тех низин, что до мрака, и до тех высот, что после света. Это отражатели все – без

них никак… Небо сияет, сияет и снег… и Хантэрхайм – сияет. Среди этих отражений сложно не

ослепнуть, но иначе это излучение не побороть…

– Я считал, что к Хантэрхайму мощную засветку применили – что это специально…

– Врагу от его лучей слепоты не миновать, но и не только врагу… Генерал Штольт “медведей”

темнотой бы слепил, если бы мог… Но с Хантэрхаймом не поспоришь… И вообще – это еще не

худшее… Атмосферу, просто, загубили… и ничего до сих пор с этим толком не сделали…

– Постой, но город же и поглотителями оснащен… И это, кстати, энергию дает…

– Ничего Хантэрхайм не дает… А что дает, то забирает. Ту энергию для борьбы с другим

излучением применяют – только и хватает… Кругом одни фильтры и блоки… Но его сияние – это

еще не худшее…

– А что, есть что-то хуже?

– Ну… Есть. Что-то нейтрализуют, конечно, но… Эти мерзлые территории – место пустынное,

гиблое…

– Не темни.

– Могильники…

– Их везде много осталось – дезактивированных.

– Есть еще активные… И есть те, на полную деактивацию которых, думаю, энергии у системы,

хоть солнце положи, не хватит.

– Я про это ничего не знаю…

– А тебе и не положено. С захоронениями тут уж очень секретно, чтоб мы что-то знали. Только

мы здесь такое видим, что надо полным идиотом быть, чтобы хоть что-то не сообразить.

– Я ничего не видел…

– Отсветы Хантэрхайма здесь только до нас и долетают…

– У них там что, кроме сияний и отражений, могильники кругом?

– И бои эти еще… И секретность… Ничего мы про Хантэрхайм толком не знаем, кроме того,

что у нас нет ничего ужаснее и нужнее него…

Я перестал смотреть на скачущие показатели – нечего теперь попусту душу травить… Мне как-

то резко стало все равно, каким там сигналом мой мозг в монитор плюет… Говорухин еще что-то

тихонько пел под нос, но умолк, как только полковник медслужбы S6 перешагнул порог… Офицер

замотанный, как и все здесь, но глаза у него светлые (с каким-то внутренним светом –

проницательным, но не жестким)…

– Вячеслав, заканчивай с ним. Переключи его на конечный контроль.

– Так точно, командир. А что, по его поводу особые распоряжения поступили?

– Помолчи сейчас, голова болит… Посмотрим, что тут…

– Лед, может быть?

– Неси. Будем привыкать…

– Что, перевод пришел?

– Обратись по форме.

– Разрешите вопрос?

– Разрешаю.

– Перевод пришел?

75

– Нет, только что запрос отправил… Что мы здесь сделать можем, если источники не видим?..

– Это вы про жесткие лучи – про реликты излученные? Это точно. Чужое излучение, мы про

него почти не знаем ничего. Подтвердили запрос?

– Подтвердят – никуда не денутся. Чей это боец такой?

– Ульвэр его полковым командиром был.

– Боец Ульвэра… Ну тогда ясно, отчего “северные волки” чуть не драку устроили, чтобы его

получить. А ты, боец, куда бы силы приложил по собственной воле, если бы я тебе выбор дал?

Мне еще таких вопросов не отдавали (не задавали, вернее) – только приказы получал. Один раз

распределение проходил – и сразу к Ульвэру, как к данности…

– Никак не знаю, полковник. Куда прикажут.

– Тебе подумать стоит. Ты двум боевым офицерам из двух разных, но равных по силе, боевых

подразделений системы нужен.

Мониторы оскалились острыми зубами – мой мозг чертит перегруженный и резкий график.

Полковой командир мои фоновые коды перепроверяет – с техникой спорит что-то. Похоже, он обо

мне думает иначе, чем эти машины, – перечеркивает почти каждый мой минус, забивая его в базу

данных плюсом. Этот офицер явно оценивает мои способности по другой шкале, чем его

аппаратура, – здесь оценки мои выше. Не знаю, насколько это правомерно… Но с правилом не

поспоришь – электронные мозги всегда правы, но офицеру всегда видней, и решение его верней.

Неподвластны этому правилу одни “защитники”. Но их здесь сейчас нет, и я не знаю – рад этому

завышению или напуган им. Мне это как-то непривычно и непонятно… А от этого я обычно

начинаю думать, что где-нибудь ошибусь или пропущу чужую ошибку. К тому, вдобавок, моя

голова по инерции продолжает лихорадочно искать выход из только что устроенной мне

угрожающей и не решенной ситуации. Я думаю, где дал маху, и мог ли вообще что-то сделать…

Похоже, что нет. Задание не исполнил, потому что не получил его, с врагом в бой не вступил,

потому что его и близко от зоны действий не было, и жизнь не сохранил, потому что… погиб. А

смерть в киберпространстве ничем не уступает реальной… И если учесть, что это довольно

мучительная смерть… Нет, раньше меня таким пыткам не подвергали… Но, похоже, еще

подвергнут…

Хантэрхайм перекрыл мою смерть лучом, Ларс Стикк обрушил целый мир ядовитыми

усмешками, и Лесовский проводил меня угрюмым взглядом… Мой мозг выдал длинную очередь и,

перегретый, как огнестрельное оружие былого, стал вяло плевать “пули” мне под ноги. Враг везде,

но ни оружия, ни патронов больше нет – все пропало… и я – пропал…