Текст книги "Запуск разрешаю! (Сборник)"

Автор книги: Станислав Новицкий

Соавторы: Дмитрий Трубин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Я подозвал Шлейкина. Он поднял вверх жезл, движение остановилось. Виктор подошел. Не вынимая свисток изо рта, протянул руку. Я коротко передал ему содержание разговора. Против поездки в США Виктор не возражал. Козырнув, вернулся к окну и снова дал сигнал к движению. Американцы зашевелились. Виктор протяжно засвистел и указал жезлом: «минуя подъезд, всем двигаться за служебным автомобилем». Сержант включил динамики. Громко скомандовал компании любопытных дворняг освободить проезжую часть. Дом проснулся окончательно. Соседи видели, как из окна первого этажа выползла пестрая стоногая змея. Извиваясь, распевая и приплясывая, она двинулась за машиной ГАИ в центр города. Замыкал движение четким строевым шагом бравый капитан Виктор Шлейкин.

Спустя несколько часов набитый людьми местный аэропорт рыдал. Иностранная делегация улетала со слезами на глазах. Десятки американцев и русских застыли в объятиях. Грубые ковбойские пальцы нежно сжимали бледные руки северянок.

– Эти необыкновенные люди. Этот волшебный Север… – мы записывали спонтанные фразы американцев для будущего фильма. Оператор поставил уже третью кассету. Иностранцы сами подходили к микрофону и говорили в камеру:

– Нам этого не забыть… Мы не хотим уезжать… Вы взяли в плен наши сердца… Русские, мы вас любим!

Несколько молодых людей всерьез захотели остаться в СССР. Их не отпускали нежные девичьи руки. Компетентные товарищи мягко разъясняли, почему это невозможно.

Пол Дрекстон подошел ко мне. От посольства США сказал несколько официальных слов благодарности в телекамеру. Потом, уже не для кино, еще раз пообещал вызвать нас с Виктором в Америку.

«Гудбай, Америка, о-о, где я не буду никогда…» – сипло гремели динамики на весь аэропорт. Этим словам как-то верилось больше.

И все же через несколько месяцев пришло официальное приглашение. На десять человек. В делегацию вошли инженер, рабочий, колхозница, чиновники из горкома, исполкома, два переводчика. От государственной автоинспекции, занимавшейся сопровождением американской колонны, пригласили Виктора Шлейкина. Меня – от средств массовой информации.

– Не понимаю. Почему тебя? – возмущался Фрайман. Я пришел к нему с заявлением на отпуск.

– Что же здесь удивительного?

– А то, что в студии имеется много порядочных людей. Которые лично у меня вызывают гораздо больше доверия. Надо бы подобрать человека надежного.

В кабинет, как всегда без стука, вошла редактор общественно-политических программ Ольга Дебец. Положила на стол сценарии на вычитку.

– Вот, Дебец, например. Она член партии, многодетная мать. По крайней мере, вернется обратно.

– Я никуда не собираюсь, – сказала Ольга. – Сначала пусть бухгалтерия вернет деньги за прошлую командировку. – Она вышла так же холодно и гордо, не вникая в подробности.

– К тому же, – продолжил Фрайман, – ты уже ездил в капстрану. Говорят, вы с Молчановым пол-Финляндии залили водкой.

– Нет.

– Что нет?

– Мы были в Норвегии. И, как видите, я не остался. Можно сказать, проверен искушением.

Виктор Зиновьевич вертел листок с фамилиями приглашенных. Бумага была плотной и упругой. Сверху – входящий номер. Внизу – заграничная печать. По обыкновению ему хотелось внести правку. Устранить нелепую ошибку. В крайнем случае – выбросить ненужный документ в мусор.

– Этот список направлен из посольства, – напомнил я. – Американская сторона меня включила.

– Иначе стал бы я с тобой разговаривать.

– Там, как видите, мне доверяют.

– Это и настораживает.

Фрайман никак не мог решиться. Тянул время. Долго, будто впервые, изучал кабинет. Желтый фанерный карниз над узким окном, зеленые шторы в полоску, бежевые стены. Его фотографии с легендарным Папаниным, комментатором Озеровым, поэтом Симоновым. Переходящий красный вымпел с ликом вождя в золотистой бахроме. Пара грамот в деревянных рамках от секретаря по идеологии обкома КПСС Ю. Н. Сапогова. Латунный штурвал с дарственной надписью председателя облисполкома: «Так держать!» Все свидетельствовало об относительно удачной карьере хозяина кабинета. Давало некий импульс к великодушию:

– Ладно. Подготовь сюжет из Америки, что ли, – сказал Фрайман, подписывая заявление.

– О чем?

– Откуда я знаю. Что-нибудь на тему политической нестабильности.

– В США?

– Ну, там… социального неравенства. Все какая-то польза.

Я согласился. Не сделал ничего.

– Где американский сюжет? – напомнил Фрайман после моего возвращения. – Ты же обещан.

– Без камеры? На чем снимать?

– А фоторепортаж? Его пока никто не отменял.

– Давно устаревшая форма.

Фрайман демонстративно затыкал уши:

– Командировку не оплатим даже до Москвы. И не надейся!

Конечно, лишние деньги бы не помешали. За океан летал на свои. Точнее, пришлось занимать. А вот расходы на самолет до Москвы и обратно главный обещал возместить.

– Хотите, сделаю подробный доклад на летучке…

– Никаких оправданий! – кричал Фрайман. – Опять обманул!

Пришлось готовить сюжет на американскую тему. Вот для чего в магазин я привез заграничную колбасу и сыр. Но об этом позже.

В Нью-Йорк наша группа вылетала из Шереметьева-2. С Виктором Шлейкиным встретились как со старым приятелем. В аэропорту он сразу спросил:

– Права есть?

– Зачем, – отвечаю. – Машины нет.

– Ерунда. Машина будет. А права сделаем. После возвращения.

– Ладно, – говорю.

– Водку везешь?

– Есть немного.

– У меня кое-что покрепче. – Шлейкин хлопнул по туго набитым чемоданам. – Еще прихватил ложки, матрешки, хохлому… – Виктор показал на большой целлофановый пакет, стоявший рядом с чемоданами, – щепные птицы счастья.

– Нормальные подарки.

Шлейкин вынул из пакета сверток. Развернул бумагу. Достал белую деревянную птицу с красной нитью вдоль крыльев.

– Как думаешь, пойдет по десятке штука?

– Счастье по червонцу? Дешево.

– По американскому червонцу, – уточнил Виктор. – Возьмешь пакет? А то у меня рук не хватает.

– Не вопрос.

Понизив голос, Шлейкин спросил:

– Доллары взял?

– То, что положено.

– А еще?

– Нет, – соврал я. – Строго по норме.

«Хорошо, – думаю, – что Виктор напомнил. Надо бы перепрятать контрабандную стодолларовую банкноту. В заднем кармане брюк, под носовым платком, могут обнаружить».

Пригляделся. Многие пассажиры с озабоченными лицами рассовывали какие-то бумажки, пакетики, сверточки в тайные места. У членов нашей делегации получилось неплохо. Оставили таможню за спиною без потерь.

Во время промежуточной остановки в Шенноне мы все же не уберегли одного человека. Какая-то женщина нечаянно зашла в магазин аэропорта. Увидела продукты, вина, фрукты, одежду, косметику, украшения – приоткрыла маленький кусочек заграничной жизни. И рухнула тут же у витрин. Ее долго не могли привести в чувство. Персонал вызвал скорую. Оказалось, серьезный приступ. Не выдержало сердце. О дальнейшем полете не могло быть и речи.

– Разумную политику ведет наше государство, – тут же объяснили бывалые люди. – Сначала отпускает в соцстраны. А потом уже медленно, по нарастающей – в капиталистические. Видать, с этой женщиной получилась неувязка.

2

В Нью-Йоркском аэропорту Кеннеди нас встретили яркие цветы и громкие аплодисменты. Американцы не поленились на воздушных шарах написать наши имена и фамилии. Всех прибывших заранее распределили по семьям. Будущие хозяева держали разноцветные шарики с именами своих подопечных и улыбались. На всякий случай всем. Мы подходили и дергали за ниточки. Каждый тянул шарик со своим именем. Делегация тут же распалась на отдельные группки. Начали знакомиться. Нас с Виктором взял к себе учитель географии Майкл. Высокий, худой, в очках, с бородкой и усиками, он напоминал Антона Павловича Чехова. Только говорил по-английски, быстро и неразборчиво.

– Блтмо, Блтмо…

– Что он говорит? – спросил я у переводчицы Лены. С того момента, как мы с Виктором выпили в самолете, у нее появилась тревога на лице и чувство постоянной опасности. Лена преподавала английский в школе. Была неофициально закреплена за мной и Виктором, как самыми отсталыми «в смысле языка и поведения». Так сказал руководитель нашей группы. Человек из горкома.

– Он говорит, что повезут нас в небольшой городок под Балтимором. Там и будем жить. Вы с Виктором остановитесь у него.

– Как же с ним разговаривать? Он же по-русски ни бельмеса… – всполошился Шлейкин.

– Виктор, прошу выражаться корректней. В самолете вы допускали мат. Здесь…

– Что я такого сказал?

– Вы отозвались неуважительно. Нехорошо. Теперь по существу. Нас всех поселят в одном районе. Я буду жить поблизости, на соседней улице. Не пропадете.

Пока Лена рядом, хотелось больше узнать о Майкле. По дороге из аэропорта мы начали задавать вопросы. Лена коротко переводила ответы:

– Майкл долгое время жил в Нью-Йорке. Преподавал в университете. Большой город ему не нравился. Он продал в Нью-Йорке квартиру…

Мы жадно вглядывались через приоткрытые окна автомобиля. Вот он, город мечтаний и грез. Продать квартиру в Нью– Йорке? Верх безумия. Голос Лены едва перекрывал свист ветра и ровное урчание двигателя:

– Квартира Майкла была в шумном Манхэттене. Он переехал в тихое место. Старается здесь не бывать. Только, говорит, не всегда получается. У него тут остались друзья и родственники…

Майкл перебил Лену. О чем-то спросил.

– Он интересуется, как вам нравится Нью-Йорк?

– Не очень, – говорю (думаю, надо поддержать человека). – Тоже стараюсь здесь не бывать. Пока получается. За всю жизнь первый раз в Нью-Йорке.

– Спроси Майкла: он женат? – поинтересовался Виктор.

– Да. Жена, Барбара, работает… я не совсем поняла. Скульптором, что ли. Она ждет нас дома.

– Красивая?

– Мне нравится, – сказал Майкл.

– Сколько ей лет?

Лена незаметно толкнула Шлейкина в бок.

– Не помню. Спросите у нее, – дипломатично ответил Майкл.

Виктор обрадовался. По-английски он твердо знал всего две фразы: «Му name is Viktor» и «How old are you?» Знакомясь с Барбарой, он тут же истратил весь свой запас английского:

– Меня зовут Виктор. Сколько вам лет?

Мне понравился неиссякаемый, упорный, тупой оптимизм американцев. Всегда веселые, довольные и жизнерадостные. По крайней мере, внешне. Эту национальную особенность я подметил еще по дороге из аэропорта. Лена уснула. Виктор не в счет. Переводить некому. До отъезда я пытался освежить свой английский по учебнику Бонка. Кажется, тщетно. Майкл долго рассказывал какую-то смешную историю. Он громко хохотал. Отпускал руль и стучал руками по коленкам. То и дело поворачивался ко мне. Потом спросил, все ли я понял. Я честно ответил: «Нет. Плохо знаю английский».

– Не важно, – бодро сказал Майкл, – я расскажу тебе другую историю. И, поверь мне, она будет такой же интересной и смешной.

Из второго рассказа я понял еще меньше.

– Не проблема, – не унывал Майкл. – Слушай еще одну. Ну очень смешную…

В центральных кварталах Нью-Йорка Майкл показал на многоэтажки. Чистые, ухоженные, красивые. Монбланы из стекла и бетона. Рядом цветники и спортивные площадки. О таких мы даже не мечтали.

– Бедные, бедные люди. Они проводят жизнь в этих ужасных домах.

– Не понял, – проснувшись, сказал Виктор.

– Кажется, Майкл жалеет людей, которые мучаются в небоскребах.

– Заелись, – недовольно буркнул Виктор. – Переведи. Я двенадцать лет стою в очереди на поганую хрущевку.

– Не клевещи. И как я ему объясню, что такое «хрущевка».

– Он еще моего деревянного барака не видел, – вздохнул Виктор.

На широком мосту пришлось остановиться.

– Пробка, – сказал Майкл и заглушил двигатель.

Мы вышли из машины. Впереди замерли сотни автомобилей. Никто не сигналил и не ругался. Двое парней вынесли из салона магнитофон, положили на асфальт. Включили погромче. Несколько машин поближе прижались друг к другу. Образовалась небольшая площадка. Молодежь высыпала из автомобилей. Начали танцевать прямо на мосту. Виктор открыл рот:

– Слушай, танцуют на проезжей части. Они нормальные? Серж, спроси, у них дорожная полиция есть?

– Есть, – ответил Майкл.

– Узнай, куда она смотрит.

Барбара встретила нас у дома. Высокая, статная, подтянутая. В джинсах и свитере. Рядом с ней чинно сидел мрачный лабрадор. Взгляд у него был холодный и подозрительный.

– Это Виски, – пожав нам руки, сказала Барбара.

– Виски? – оживился Виктор. Из непонятного языка он иногда правильно выхватывал и распознавал нужные слова. – Не откажусь.

– Собаку так зовут, – говорю.

– А-а, – разочарованно сказал Виктор, – я думал…

Барбара пригласила в дом. Показала, где вымыть руки.

Предложила ужин. «Все остывает. Я приготовила салат и курицу». Хозяйка, как водится, скромничала. В огромной гостиной был накрыт праздничный стол. На нем никогда не виданные «живьем» закуски вроде тунца, устриц, крабов. В центре стола большая ваза с фруктами. Ананас, бананы и еще что-то незнакомое. Возможно, киви и авокадо. Майкл включил джаз, подмигнул нам и достал из бара спиртное:

– Какой виски ты предпочитаешь, Виктор? – улыбнувшись, он предложил сделать выбор между бутылкой и собакой, лежавшей рядом с холодильником. Виски с лапами оскалился. Мы по-прежнему не внушали ему доверия. Виктор уверенно показал на красочную этикетку. Потом засуетился, вскочил и достал из своего чемодана две бутылки с чернобелыми наклейками. На них крупно одно рекламное слово: СПИРТ. Горлышко заделано сургучом.

– Презент, – сказал Виктор, – для тебя и Барбары. – Шлейкин, как было заведено в наших очередях, сунул по бутылке в одни руки. – Это настоящая русская водка. Из Амдермы. Наркомовские запасы.

– Что такое Амдерма? – спросил Майкл.

– Долго объяснять. Сибирь знаешь? Лена, переведи.

– Сибирь знаю.

– А это еще хуже.

– Что значит хуже, – сказала Лена, – я всякую ерунду переводить не буду.

– Ну, в смысле холода, – уточнил Виктор. – Скажи, эту водку пьют белые медведи.

Лена перевела. Майкл не поверил.

– Переведи, что я пошутил. Майкл, хочешь попробовать? Ее надо пить залпом. Сейчас покажу как.

Виктор ножом сбил над раковиной сургуч. Распечатал бутылку. Вернулся к столу. Налил Майклу до краев. Все поднялись, чуть отодвинув стулья. Чокнулись.

– За мир!

– Дружбу!

– И знакомство!

– Welcome! – Майкл опрокинул рюмку и бросился в ванную. Через несколько минут вернулся бледный и испуганный. Спросил, правда ли, что это пьют в России. Виктор не долго думая налил полфужера спирта и выпил. Я поддержал компанию. Майклу стали разводить. Барбара только вздыхала. Посидели. За Леной приехали ее «хозяева». Пожилая чета. Гай Теннот, высокий джентльмен с военной выправкой, и его супруга Патриция, чем-то напоминавшая артистку Ольгу Аросеву. Они долго извинялись за то, что не встретили Лену в аэропорту. Благодарили Майкла за помощь. «Путь не близкий. Да и лишние расходы на бензин». Они не стеснялись об этом говорить. Наши, думаю, ни за что бы не признались. Пока Лена собиралась, Тенноты деликатно ожидали у двери. Потом вышли на крыльцо.

– Заходите в дом, – широким жестом приглашал их несколько раз Виктор. Тенноты вежливо отказывались.

– Заходите по-соседски. Что вы как неродные! – настаивал Виктор.

Гости упорно не соглашались. Майкл и Барбара не вмешивались.

– У них не принято без приглашения, – вынося чемодан, сказала Лена.

– Это напрасно. А то бы посидели. Поговорили.

– Что хочет Виктор? – спросил Майкл.

Лена перевела.

– Они будут у нас завтра.

– Мы их пригласили, – сказала Барбара.

Лена уехала к Теннотам, помахав нам из серебристого «форда». Майкл предложил осмотреть дом. Мы двинулись за ним, прихватив бутылку виски и стаканы. Возникла хорошая идея – поднять по рюмке во всех комнатах. Кажется, погорячились. Выпивать за каждой дверью было абсолютно нереально. Договорились «принимать объект» поэтажно. Начали с подвала. Чего там только не было. Артезианская скважина, насосы, компрессоры, автоматы управления, газовая колонка. А еще – помещения для стирки и сушки белья, мастерская, тренажерный зал, сауна с крохотным бассейном и отдельным туалетом. На втором этаже – кухня, столовая, гостиная, кабинеты Майкла и Барбары, две спальни. На третьем – две комнаты и, разумеется, отдельный санузел для гостей.

– Майкл, хочешь, я угадаю твою фамилию? – спросил Виктор.

Я перевел.

– Давай.

– Твоя фамилия Рокфеллер.

Майкл улыбнулся:

– Да, это я, основатель банковской династии. К сожалению, дела мои пошли хуже. Я обнищал и разорился. Теперь у нас с Барбарой всего лишь один дом. Только две машины. Нам приходится ежедневно работать и ютиться в этой скромной хижине.

– Хижине?! – возмутился Шлейкин. – Да вы просто заелись! Майкл, ты знаешь Трелепнева? Ну, наш первый секретарь обкома. Так вот, Майкл. Я тебе скажу по секрету. Даже у него нет такого дома.

После осмотра жилища нам выделили большую комнату на третьем этаже. С двумя широкими кроватями и огромным телевизором, прикрепленным к стене. Под ним тумба с видеомагнитофоном. Майкл достал с полки несколько кассет. Положил на крышку. Извинился: «Надо вымыть посуду».

Я принял душ. Виктор быстро прокручивал кассеты. Оказалось, на всех пленках – документальные ленты и мультики. Шлейкин расстроился. Вышел на лестницу и громко позвал Майкла. Учитель бегом поднялся на наш этаж.

– Ду ю хев секс на видео? – спросил Виктор.

Майкл замахал руками. Боже сохрани.

– Это плохо. Бед!

– Плохо? – переспросил Майкл.

– Мне нужно посмотреть.

Майкл не понимал.

– Cepera, переведи.

– Успокойся, – говорю. – Они этого не любят.

– Понимаешь, – начал объяснять Виктор, – я милиционер. Полицейский, по-вашему, – Виктор отработанным до автоматизма движением плеснул в стакан нужную дозу виски себе и Майклу. Залпом выпил. – Мне надо смотреть порно. Это необходимо для работы.

– Ты полицейский?

– Cepera, скажи.

– Да, – говорю, – это рашен полисмен.

Майкл отказывался верить.

– Ван момент! – Виктор открыл чемодан. Достал милицейскую форму. Начал переодеваться. Натянул форменные брюки, рубашку, галстук, китель, фуражку. Достал со дна чемодана милицейский черно-белый жезл. Бойко выпрямился, стукнув голыми пятками.

Майкл пришел в восторг. Он громко позвал Барбару. Та не отвечала. Наверное, уснула, объяснил Майкл.

Виктор снова порылся в чемодане и вытащил свисток. Обнявшись, они пошли искать Барбару. Виктор свистел. Майкл стучал по перилам лестницы милицейским жезлом. В окнах соседей зажгли свет.

Увидев Виктора, Барбара всплеснула руками. Бросилась в свою комнату. Притащила фотоаппарат. Они с Майклом попросили немедленно сфотографировать их вместе с русским полицейским. Я сделал несколько кадров. На фото Виктор улыбался. Он обнимал Майкла и Барбару, не выпуская из рук стакан и бутылку.

Потом Барбара ушла готовить десерт. Виктор снова пристал к Майклу.

– Что он хочет?

– Он требует порно.

– Но для чего?

– Для работы.

Майкл не понимал.

– Серж, объясни еще раз.

Я попытался. Запаса обычных слов не хватало. Виктор требовал, чтобы я вначале обрисовал неутешительную картину роста оргпреступности в СССР. Переговоры зашли в тупик. Шлейкин решил звонить Лене. Уезжая, она оставила телефон своих хозяев. Там долго не брали трубку. Время позднее. То есть раннее. Практически утро. Наконец хозяева недовольно ответили.

– Позовите Ленку, – сказал Виктор.

Тенноты не поняли.

Майкл, двадцать раз извинившись, попросил к телефону русскую мисс. Подошла заспанная Лена.

– Имейте совесть. Вы не в России, – привычно напомнила она.

Виктор долго ей объяснял, что порнография, о которой он много слышал, – огромное зло. Оно захлестнуло Америку. Так им рассказывали в высшей школе милиции. Беда может прийти в СССР. С этим необходимо бороться. А чтобы победить, надо знать тему досконально.

– Поэтому я и хочу. Изучить проблему.

– Прямо сейчас?

– А чего откладывать?

– О господи, помоги мне объяснить этот бред, – вздыхала Лена.

Майкл брал трубку, слушал перевод и недоверчиво качал головой.

– Ты скажи, скажи ему, что это для работы, – выхватывая трубку, горячился Виктор.

Кончилось тем, что нетрезвый Майкл с початой бутылкой спирта в кармане и Виктор ушли в ночную темень. Искать нужные Шлейкину кассеты. Майкл разбудил всех знакомых. Выглядело это примерно так. Громкий стук в дверь. Недовольный голос хозяина:

– Кто там?

– Это Майкл, учитель географии.

– Доброй ночи, Майкл. Что случилось?

– Я извиняюсь. Ко мне приехал русский полицейский. Он просит кассеты с порнофильмами.

– Зачем?

– Не знаю. Говорит, для работы.

Во время переговоров Виктор скрывался в тени. Майкл предупредил, если увидят нетрезвого русского в форме, их точно заберет полиция.

– Это действительно ты, Майкл?

– А как же.

– У нас нет кассет с порно.

– О’кей!

Снова удары в дверь:

– Может, хотите водки? Это настоящая чертовски крепкая водка. Прямо огонь.

– Ее тоже привез русский полицейский?

– Разумеется.

Проснулись ближе к обеду.

– Серж, ты когда-нибудь смешивал спирт и виски? – с трудом произнес Шлейкин. – Не делай этого больше. Ни-ког-да.

Умывшись, кое-как спустились вниз. На столе – завтрак. Пакет молока и кукурузные хлопья.

Виктор заглянул в коробку.

– Это все? Не густо.

– Да, – говорю, – стоило ехать в Америку.

Шлейкин быстро открыл холодильник. Тут же захлопнул дверцу.

– Пусто. Завтра встану пораньше, – сказал тихо, – гляну, чем они сами питаются. Я их выведу на чистую воду.

Вошла Барбара. Мы поздоровались.

– Чай? Кофе? Сок?

– Спасибо. Всего достаточно.

– А где Майкл? Уехал на работу?

– Нет, – Барбара покачала головой, – он плохо себя чувствует. Попросил день отпуска. Но, когда директор школы узнал, что к нам приехали русские гости, он дал Майклу целую неделю.

В этот день Майкл повез нас на встречу в ротари-клуб.

– Что это? – перед тем как отправиться, спросил Виктор.

– Такое место, где встречаются бизнесмены. Обсуждают проблемы. Проводят досуг.

– А, знаю, – говорит мне Виктор. – Поедем. Думаю, классное местечко. Примем на грудь. Повеселимся. Будут девочки.

– Ты уверен?

– Да знаю я этих бизнесменов. Бывал на пьянках у кооператоров много раз. Жареные поросята, фаршированные щуки, раки с пивом. Водки – хоть залейся.

– Ну, тут, наверное, виски.

– Естественно, коньяк, виски. В общем, – Виктор хлопнул в ладони, – поперло!

Привозят нас в клуб. То ли школа, то ли детсад. Виктору сразу не понравилось:

– Бедновато как-то. Опять же запаха мяса не чую.

Куда деваться? Заходим внутрь.

В слабоосвещенном зале два десятка мужчин. Что-то спокойно обсуждают. Что за синклит? Ни музыки, ни пива, ни бильярда. Стулья из алюминия. Пластиковые столы, накрытые дешевой клеенкой. При нашем появлении встали. Зааплодировали. Мы изобразили что-то вроде поклонов. Разместились за отведенным столом. В центр зала вышел какой– то старичок. Сказал, что он председатель местного ротари-клуба. Попросил разрешения представить всех участников собрания.

Широким жестом Виктор дал согласие.

Оказалось, действительно бизнесмены. Владелец строительной фирмы, директор завода, собственник газеты, финансовый консультант, хозяин адвокатской конторы… Короче, не последние люди в этом городе.

– Все равно не верю, – шепнул Виктор.

Нас попросили коротко рассказать о себе.

– Что говорить? Я – журналист. Работаю на телевидении. В редакции общественно-политических программ. Виктор – офицер милиции. (Шлейкин встал, раскланялся.) Служит в ГАИ.

– Что это? – попросили уточнить в зале. Лена перевела.

– Не слышали про ГАИ? – удивился Виктор. – Серж, доложи.

Он снова сел.

Позже шепнул мне на ухо: «Ты понял? ГАИ не знают. О чем с ними разговаривать?»

Лена рассказала о себе. Мы с ней ответили на несколько дежурных вопросов о Советском Союзе.

Нам снова вежливо поаплодировали.

– Не нравится мне все это, – шепнул Виктор. – Какая-то секта.

– Ты можешь помолчать?

– Могу, но не нравится.

Председатель, извинившись, сказал, что им надо вернуться к повестке дня. Если нам интересно, можем остаться.

– Естественно, – сказал Виктор и добавил тише: – Тем более что в приглашении ясно написано: «После заседания – ужин».

Лена перевела, что мы согласны. Про ужин опустила.

– Если гости не будут возражать, начнем, – сказал председатель.

Все бизнесмены энергично поднялись и дружно, с каким– то даже воодушевлением, запели гимн.

– Прикинь, – наклонившись, шепнул Виктор, – а ведь еще не наливали.

– Ты можешь помолчать?

– Не могу.

Кончили петь. Председатель обратился к нам.

– Лен, что он хочет?

– Спрашивает, не желаем ли мы исполнить гимн нашей страны.

Сначала у Виктора задергался живот. Вслед за этим затряслись плечи. Шлейкин пробовал остановиться, но одна мысль, что он вот так ни с того ни с сего может запеть гимн СССР, смешила его до колик. Честно говоря, я тоже еле сдерживался.

– Нет, – наконец успокоившись, сказал Виктор, – извините. Мы пока в своем уме. То есть не готовы.

– Что сказал уважаемый Виктор?

– Он сказал, что у нас не принято, – говорит Лена, – петь гимн…

– А почему он смеялся?

– Петь без музыки, – говорю, – это как-то смешно. Без музыки.

Лена перевела.

– Извините, – сказал председатель, – за недостаточную осведомленность.

– Ничего страшного, – отвечаем.

Начали обсуждать повестку дня. Лена тихо переводила:

– Ага. Это не их помещение. Они собрались, чтобы решить… чем помочь этой школе. Директор излагает свои просьбы. Зачитывает смету предстоящих расходов…

Директору начали задавать вопросы. Он отвечал, заглядывая в бумажку. Капиталисты тем временем что-то прикидывали на калькуляторах.

Потом все по очереди вставали и зачитывали какие-то цифры. Председатель их аккуратно записывал.

– Сейчас о чем толкуют, Лена?

Лена сама не могла поверить. Долго прислушивалась. Затем начала переводить:

– Представляете, каждый встает и называет сумму, которую он лично готов жертвовать в фонд школы.

– С ума сойти. Серж, ты это понимаешь?

– Пока нет.

– Кто из них секретарь парткома? – Виктор внимательно оглядел собрание. – Кто на них давит?

– Вроде сами.

– Я так скажу. Или работают на публику. На нас с вами. Либо есть какой-то интерес.

– Не думаю. Похоже, у них так заведено.

Далее выступил еще один член клуба. Ему долго аплодировали. Лена коротко перевела:

– Этот человек руководил постройкой стадиона. Деньги выделил ротари-клуб в прошлом году.

– И что? Небось, просит увеличить смету?

– Напротив. Доложил, что строительство закончено. Он к тому же сэкономил деньги. Готов их вернуть или перечислить на цели благотворительности.

– Большая сумма осталась?

– Пятьдесят две тысячи.

– Ну, теперь я совсем ничего не понимаю, – сказал Виктор. – Они нормальные после этого? Человек не мог заныкать в котловане пятьдесят две тысячи баксов. И таким людям доверяют серьезные деньги? Они вообще бизнесмены?

– Да, солидные люди, – уже после завершения докладов ответил председатель.

– Можно посмотреть чью-нибудь фирму?

– Разумеется. Какая сфера вас интересует?

– Радио или телевидение, – сказал я.

– Что-нибудь связанное с автомашинами, – пожелал Виктор.

Председатель окликнул высокого молодого человека. Тот двинулся к нам, петляя между столами. Председатель дал короткую справку:

– Доминик. У него салон по продаже автомобилей и большая автомастерская. Долгое время он работал в ней слесарем, потом выкупил бизнес у старого хозяина. Еще Доминик владеет несколькими бензозаправками. Они достались ему от отца.

Подошел Доминик – рыжеволосый парень с лицом, густо усеянным веснушками. Виктор крепко пожал ему руку. Спросил без обиняков у председателя:

– Он миллионер?

– Ты миллионер? – переадресовал вопрос председатель.

– Да, – но я бедный миллионер, – улыбнувшись, сказал Доминик. – Начинающий.

– Здесь все миллионеры, – скромно добавил председатель.

Виктор оглядел присутствующих. Из одежды – джинсы, куртки, простые рубашки. На ногах стоптанные мокасины. Лица добродушные, веселые. Держатся просто.

– Что-то я сомневаюсь…

Договорились о встрече с Домиником в его мастерской. Майкл записал телефон и адрес.

Председатель объявил о начале ужина. На столах появились небольшие тарелочки с овсяной кашей. Подали чай с кексами.

– И все? – Виктор оглянулся по сторонам. – Лена, спроси, а спиртное?

– На заседаниях клуба не употребляем. Не принято, – вежливо ответил председатель.

– Во дают, – сказал негромко Виктор. – Переведи, Лен. Это очень хорошее правило!

Лена перевела. Председатель довольно улыбнулся. Спросил, что такого нам не хватает в Америке. В чем мы нуждаемся? Виктор наморщил лоб. Сказал мне тихо:

– Неудобно, Серж, как-то получилось с гимном. Решат, что мы совсем не патриоты, – неожиданно ответил председателю: – Не хватает информации о родине. У вас, в Америке, нам недостает советских газет.

Председатель задумался. Сказал, как он нас понимает. Разумеется, он окажет содействие. Сейчас же попытается решить вопрос. Короче, вскочил и снова отправился кого– то искать.

– Ты что, рехнулся, – говорю Виктору, – зачем тебе газеты?

– Пусть знают. А то подумают, мол, приехали в ихнюю Америку и забыли про родное отечество. Купили нас, блин, за тарелку каши.

Через минуту председатель отрекомендовал нам молодого человека. Это был курчавый негр с круглыми хитроватыми глазами.

– Познакомьтесь, Джон Тэйлор. Начинающий, но очень перспективный бизнесмен. Джон торгует на бирже. Он брокер.

Мы обменялись рукопожатиями. Джон извинился за опоздание. Посетовал, что не слышал наши выступления.

– Джон любезно согласился доставлять вам иногда русскую прессу, – сказал председатель. – Что вы предпочитаете?

– «Правда», – не раздумывая брякнул Виктор, – наша любимая газета.

– Ты вообще когда ее последний раз читал? – спрашиваю.

– Ничего, пусть ищут. Нехай покувыркаются. Пускай знают, что не все есть в их сраной Америке.

Джон что-то записал в маленький блокнот. Обещал доставить утром свежую почту. На всякий случай из вежливости поинтересовался, откуда мы.

– С холодного Севера. Наш город расположен у Ледовитого океана. Понимаешь?

– Да. А где это?

– Представь карту. Москва. А наш город выше Москвы, на севере. Тысяча триста километров. Понимаешь?

– Понимаю. А Москва где?

– Москва в России.

– О да, Россия. Я много о ней слышал. А это где?

– Ну ты, брат, даешь! – не выдерживает Виктор. – Ты хоть в школе учился?

– Да, – говорит Джон, – совсем недавно окончил высшую школу бизнеса.

После чая начали расходиться. Про танцы и девочек спрашивать было напрасно.

Нас отвозил домой Майкл.

– Понравилось? – спросил он.

– Оригинально, – уклончиво ответил Виктор. – Жаль, что без алкоголя.

– Ну, ты тоже хорош, – говорю. – «Не употребляете спиртное? Это очень хорошее правило…»

– Я и сейчас так считаю.

– Серьезно?

– Представь, если с выпивкой? Это сколько денег можно наобещать с пьяных глаз. Все отдать на пожертвования. А так – человек себя контролирует.

– Можно пообещать и не сделать. Как у нас водится.

– Ну, до этого они еще не доперли. Ты видел? Они же как дети.

– Да, – соглашаюсь, – расти им еще до нас и расти.

– Придурки, – наконец определился с терминами Виктор. – На какую-то благотворительность тратят личные деньги. Мало им налогов!