Текст книги "100 великих рекордов военной техники"

Автор книги: Станислав Зигуненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

На арену выходят бомбарды

Среди этих орудий для навесной стрельбы были свои чемпионы. Например, в 1832 году французы при осаде Антверпена применили для стрельбы 580-килограммовыми бомбами мортиру в 24 дюйма (610 мм). Дальность стрельбы этого гиганта достигала 1200 м при угле возвышения 52 градуса.

Два изобретения погубили бронзовых великанов. Чугун и зернистый порох привели к тому, что бронза в орудийном деле вышла из употребления.

5-пудовая мортира на железнодорожной платформе. Гражданская война в США, 1862 г.

Название «свинское железо» чугун получил потому, что он уменьшал выход железа из плавильных печей. Однако вскоре кому-то пришла в голову счастливая мысль, и из чугуна стали делать массивные ядра для орудий. Уже одно применение более тяжелого материала – а чугунное ядро в 3,8 раза тяжелее каменного – давало возможность, не изменяя веса, а значит, и пробивной способности снаряда, уменьшить калибр орудия.

Затем подоспело и второе изобретение – порох научились зернить, т. е. стали изготавливать в виде зерен вместо неудобной мякоти, прилипавшей при заряжении к стенкам ствола. Это, в свою очередь, позволило перейти к орудиям, заряжавшимся со ствола, отказавшись от каморы.

Цельная же конструкция ствола увеличила его прочность. Тому же способствовало и появление чугуна хорошего качества, из которого стали делать и стволы.

Таким образом, орудия XVII века резко «худеют», увеличивая одновременно длину ствола. Снижение же общей массы орудий приводит к тому, что их стали ставить на более легкие станки, облегчавшие наводку на цель и обеспечивавшие большую меткость стрельбы.

Наряду с пушками, стрелявшими, в основном, прямой наводкой, в начале XVI века появляются и мортиры – орудия навесного огня, применявшиеся для поражения противника сверху.

Стволы мортир были очень коротки, в 2–3 калибра длиной, и они своим видом напоминали скорее ступку; отсюда, кстати, и название (mortier по-французски – «ступка»).

Вначале из мортир стреляли ядрами или картечью, состоящей из мелких камней, затем – уже в XVII веке – широкое распространение получили литые пустотелые шаровые снаряды, наполненные порохом, зажигательной или иной смесью. Снаряды поэтому стали делиться на разрывные, зажигательные и осветительные и т. д.

Название «бомба» или «граната» давалось такому снаряду в зависимости от его веса: меньше пуда – граната, больше – бомба.

Причем бомбы снабжались запальными трубками, которые зажигались перед выстрелом. Естественно, что разрушительная сила такой бомбы определялась ее весом, и мортиры выгодно было делать возможно большего калибра. Однако высокое расположение среза дула чрезвычайно затрудняло вкладывание в него тяжелого снаряда вручную. А до подъемных кранов в то время еще не додумались. Потому калибры мортир так и не достигали рекордных показателей орудий XV–XVI веков, когда ядро просто вкатывали в ствол.

Серийные тяжелые мортиры вплоть до второй половины XIX века делились по весу бомб на 5-пудовые (334-мм), 3-пудовые (274-мм) и 2-пудовые (245-мм). Благодаря короткому стволу вес самих орудий был относительно невелик. Скажем, 3-пудовая мортира 1768 года на самом деле весила 2571 кг.

Некоторые из таких мортир можно увидеть на постаментах перед входом в Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге.

Впрочем, в 1832 году французы при осаде Антверпена отметились все же своеобразным рекордом: для стрельбы 580-килограммовыми бомбами они применили мортиру в 24 дюйма (610 мм). Дальность стрельбы этого гиганта, как уже сказано выше, достигала 1200 м при угле возвышения 52 градуса. Однако после нескольких выстрелов мортиру разорвало.

И в целом XIX век можно назвать периодом затишья в развитии сверхтяжелой артиллерии.

Некоторое оживление было вызвано лишь появлением орудий-монстров в береговой и корабельной артиллерии. Во Франции к середине XIX столетия появляется 150-фунтовая (270-мм) пушка. Однако большая масса орудия и тяжесть его снарядов препятствуют широкому распространению подобных монстров.

Англичане тоже попробовали поставить на вооружение 10-дюймовые (254-мм) бомбовые пушки Миллара, но вскоре заменили их восьмидюймовками (203-мм) Дугласа.

В 1833 году 3-пудовые (273-мм) орудия были поставлены в нескольких береговых фортах России. Проведенные в Кронштадте в 1843 году испытания показали, что бомбовые пушки крупных калибров являются грозным средством обороны. Так, корабль-цель легко выдержал 48 попаданий из пудового «единорога», но полностью был разрушен и затонул после 20 выстрелов из 3-пудовой бомбовой пушки.

Впрочем, перевес береговых орудий над морскими оказался недолгим.

Сражения на море и на суше

Со временем артиллерия получала все более широкое распространение на всех театрах военных действий – как сухопутных, так и морских.

Война против броненосцев

…На рассвете 17 октября 1855 году на русские укрепления Кинбурна двинулись три необычных корабля. Непомерно широкие, лишенные привычных парусом и мачт, они медленно приблизились к крепости и в 9 ч 30 мин открыли огонь.

В ответ заговорили пушки русских укреплений, но их бомбы и ядра, к изумлению защитников, раскалывались или отскакивали от бортов, не причиняя кораблям никакого вреда. В то же время русские батареи, расстреливаемые с короткой дистанции, несли большие потери. После трех часовой канонады были сбиты 29 пушек из 62, повреждены брустверы и казематы, 130 человек ранены и 45 убиты. В 13 ч 45 мин Кинбурн капитулировал перед практически неуязвимым неприятелем.

Так заявили о себе первые в мире броненосцы «Лавэ», «Тоннант» и «Девастасьон».

Артиллеристам пришлось подумать, каким образом сокрушить броню. После некоторых размышлений было предложено два способа. Первый предполагал разбивать или по крайней мере сотрясать броневые плиты, срывая их с креплений на корпусе. Второй – пронизывать броню насквозь.

При первом способе эффективность снаряда зависит главным образом от его массы и, стало быть, от калибра орудия. Для второго способа большее значение имеют скорость снаряда и его форма. Удлиненные снаряды с остроконечной головной частью должны были за счет большой скорости и пробивной силы пронизывать броневые листы насквозь и разрываться уже внутри.

Для гладкоствольной артиллерии, преобладавшей в то время, практически осуществим оказался лишь первый способ. Поэтому орудия стали снова набирать массу.

Большую работу по совершенствованию гладкоствольной артиллерии провели конструкторы США, где после неудачных опытов с нарезными орудиями в Гражданкую войну 1861–1865 годов попытались сокрушить броню, значительно увеличив калибр орудий. Именно с этой целью были созданы, например, «колумбиады» Бомфорда калибром 12 дюймов (305 мм).

Такое орудие весило 11,3 т и имело бомбу в 78 кг, дальность стрельбы – до 3,8 км. Однако большой вес и невысокая прочность орудий привели к тому, что вскоре «колумбиады» перевели в разряд обычных бомбовых пушек.

Более удачными оказались орудия американского изобретателя шведского происхождения Дальгрена. Он сумел создать прочную пушку калибра 11 дюймов (280 мм), весом 6,55 т. А для стрельбы предложил использовать ядра из закаленной стали весом до 70 кг. Такое орудие пробивало даже 110-мм железную броню на 20-дюймовой деревянной подкладке.

А вот сами пушки все же не обладали достаточной прочностью и вскоре были вытеснены более мощными и прочными 15-дюймовыми орудиями системы Родмана. В 1857 году он изобрел новую систему охлаждения отливок чугунных гладкоствольных орудий, начиная с внутренних слоев металла, заливая внутрь ствола холодную воду. В итоге наружные слои, остывавшие позже, сильно сжимали внутренние, повышая прочность ствола.

Впрочем, из-за сложности способ Родмана получил распространение лишь для отливки орудий самого крупного калибра – 15-дюймовых и 20-дюймовых. Так, пятнадцатидюймовка Родмана весила 19 т и стреляла ядром в 181 кг или бомбой в 145 кг. Это орудие стало основным вооружением на американских мониторах.

А береговое 20-дюймовое орудие было длиной 12 калибров и весило 59 т. Вес сплошного ядра этих гигантов составлял 442 кг, а заряда – 44 кг.

Однако даже 20-дюймовки оказались вовсе не самыми крупными орудиями XIX века. В Англии в 1856 году были созданы 36-дюймовые (92-см) мортиры Миллета для береговой обороны. Их стволы были изготовлены из сварных железных колец, а основание представляло собой единую отливку. Станок же был деревянный.

Общий вес мортиры составлял 50 т, и она стреляла снарядом весом 1250 кг при угле возвышения 42 градуса на 1550 м.

Безусловно, именно эти монстры и являются самыми крупными орудиями за период XVII–XIX веков. Их созданием артиллеристы подвели своеобразный итог, выяснив на практике, что гладкоствольной артиллерии борьба с броней все же не под силу. Даже закаленное ядро пробивало броню не толще 150 мм.

В 1867 году в Англии были проведены сравнительные испытания. В то время как 581-мм орудия Родмана не смогли пробить 8-дюймовую (203-мм) плиту, она была без особых сложностей «прошита» снарядом из 229-мм нарезного орудия.

Поэтому опыты в Англии и во Франции с 20-дюймовыми орудиями так и не были доведены до конца, а созданное в 1870 году в России по методу Родмана 20-дюймовое орудие так и осталось единственным в своем роде. Эта «Царь-пушка-2» ныне украшает двор перед заводоуправлением Пермского машиностроительного завода, где когда-то и была отлита.

Береговая осадная мортира Миллета

Пережив позор поражения в морском сражении у острова Лисе, Италия предприняла в конце XIX века самые отчаянные меры по усилению своего флота. Итогом этих усилий стал «Дуилио» – линкор-рекордсмен своего рода. По идее, он должен был нести самые мощные в мире пушки, иметь самую толстую броню и быть наиболее скоростным среди других броненосцев.

Первоначально корабли этого типа предполагалось оснастить 317-миллиметровыми 38-тонными орудиями. Однако в ходе постройки, узнав об очередных достижениях англичан, итальянцы заказали фирме Армстронга 450-миллиметровые 100-тонные суперпушки длиной 20 калибров. Восемь таких стволов для «Дуилио» и однотипного «Дандало» обошлись Италии в сумму более 4,5 млн лир. За такие деньги раньше можно было полностью укомлектовать целый броненосец.

Тем не менее итальянцы добились того, чего хотели: броненосец «Дуилио» поразил мир. Особенно удивили специалистов вышеупомянутые пушки. Не только своим калибром, но и… своей несуразностью. Орудия-монстры, заряжавшиеся с дула, как выяснилось на практике, не могли произвести более 4 выстрелов в час, а потому оказались совершенно бесполезны в реальном бою.

Правда, до экспертов это соображение дошло сравнительно поздно. А потому в погоне за престижем, англичане успели заложить на верфи в Портсмуте «Инфлексибл» («Несгибаемый»), спроектированный по тому же принципу, что и итальянские монстры.

Не остались в стороне от гонки амбиций и французы. Так, в 1878 году ими были заложены четыре корабля типа «Кайман», которые обычно относят к броненосцам береговой обороны. Хотя их высокие борта и солидное водоизмещение (свыше 7500 т) дают основание предположить, что в случае необходимости эти мастодонты могли выйти и в открытое море. Главное их вооружение состояло из двух орудий 420-мм калибра в носовом и кормовом барбетах.

Однако и тут вскоре выяснилось, что главный калибр внушает уважение лишь на параде: гигантские орудия требовали для заряжания не менее 10 мин. При первой же модернизации их заменили на 240-мм скорострелки. Аналогичной была судьба и монстров на «Дандало»: при первой же возможности их заменили на современные 254-мм пушки.

Как показал опыт военных действий, идеальным по тем временам компромиссом между скорострельностью (1 выстрел в 2–3 мин), весом и пробивной способностью оказалась 12-дюймовка. А изобретение в конце XIX века адмиралом С.О. Макаровым бронебойного наконечника для снарядов окончательно установило более чем на 20 лет господство на флоте и в береговой обороне 305-мм пушек в качестве главного калибра.

Впрочем, из любого правила есть свои исключения. Таковым, например, оказались самые тяжелые орудия английского флота XIX века, установленные на флагманском броненосце «Виктория», который был спущен на воду в 1890 году. Этот огромный, даже по современным меркам, корабль оснастили двумя 413-мм орудиями весом 110 т.

Однако судьба этого великана оказалась незавидной – через 3 года после вступления в строй он был случайно протаранен во время маневров своим земляком «Кэмпердауном» и ушел на дно, прихватив 359 членов экипажа.

Второе исключение – «безбронные» броненосцы типа «Италия». При их создании итальянцы пошли на другую крайность: самые быстроходные линкоры своего времени оснастили четырьмя 431-мм казнозарядными орудиями длиной 27 калибров и весом 103,5 т. Скорострельность – один выстрел в 5 мин, вес снаряда – 900 кг. При этом предполагалось, что корабль огнем своих орудий главного калибра сможет удерживать противника на недосягаемой для него дистанции, а стало быть, и не нуждается в броне. Однако на практике идея себя не оправдала.

Осадные монстры

Изобретение железобетона позволило военным фортификаторам строить убежища невиданной ранее прочности. И чтобы их разрушить, в конце XIX века понадобились сверхмощные орудия. Вновь начался бурный рост калибра теперь уже не береговой, а осадной артиллерии.

Первым осадным орудием нового поколения можно считать 280-мм гаубицу Круппа, созданную в 1892 году. Длина ствола – 14 калибров, дальность стрельбы – 12 км, масса снаряда – 338 кг. Масса орудия – 14,6 т, угол вертикальной наводки – до 60°. На боевую позицию гаубица перевозилась в разобранном виде, после чего монтировалась на специальную массивную платформу.

Немецким изобретением весьма заинтересовались японцы. И в 1904 году Япония закупила у Круппа партию 280-мм гаубиц, которые были срочно переброшены под Порт-Артур, где армия барона Ноги с огромными потерями упорно, но безуспешно штурмовала русские укрепления.

Немецкие пушки вскоре доказали свою высокую эффективность, разрушив своими снарядами ранее не приступные укрепления на направлении главного удара. В частности, одним из таких снарядов был убит при обороне форта № 3 герой Порт-Артура генерал Р.И. Кондратенко.

Массированным огнем новых гаубиц были потоплены и почти все крупные корабли Первой Тихоокеанской эскадры русских, запертые в бухте.

Бесспорно, эти орудия во многом облегчили японцам борьбу за Порт-Артур. Кстати, крепость бы пала, наверное, еще раньше, если бы первая партия из 18 осадных орудий не была отправлена 22 июня 1904 года на дно отрядом русских крейсеров, атаковавших японский транспорт.

И немецкие конструкторы не остановились на достигнутом. В преддверии Первой мировой войны, стволы осадной артиллерии стремительно «полнеют» – 305, 327, 355, 380 мм… Наконец, из цехов Круппа появляется «Большая Берта» – одно из самых известных орудий за всю историю артиллерии.

Корабли-батареи, корабли-арсеналы…

В 1873 году был спущен на воду первый броненосец-«поповка» – уникальный корабль, названный так в честь своего создателя. О достоинствах и недостатках его конструкции моряки и судостроители спорят по сей день.

Необычность корабля бросалась в глаза уже с первого взгляда – он был практически круглый в отличие от узких, по-акульему вытянутых эсминцев, крейсеров и линкоров. И на то была своя причина.

После Крымской войны 1853–1856 годов русский военный флот на Черном море практически перестал существовать. Более того, по условиям Парижского мирного договора, заключенного по окончании войны, России вообще запрещалось иметь в составе Военно-морских сил более 6 судов водоизмещением 800 т и 4 судов водоизмещением 200 т.

Тем не менее военный министр генерал Д.А. Милютин понимал: такое положение не может продолжаться вечно. И он добился разрешения начать строительство кораблей для обороны Днепровско-Буг-ского лимана и Керченского пролива.

Вот тут вице-адмирал Андрей Александрович Попов и предложил создать для этих целей плавучий форт. Суть рассуждения при этом была такова. Атакующий неприятель наверняка не постесняется использовать орудия главного калибра. Стало быть, и противостоять ему должны пушки 280-мм и 508-мм калибра. Ставить такие орудия в береговых казематах – слишком накладно. Ведь никогда не известно точно, где именно предпримет высадку неприятель. А вот плавучие форты могут оперативно усилить оборону именно там, где это необходимо.

Исходя из этой задачи, Попов и сконструировал круглый монитор, обладавший максимальным водоизмещением (а значит, и грузоподъемностью) при минимальной стоимости. Кроме того, круглое судно меньше всего качает и его легче всего прикрыть броней.

Правда, при этом оно будет обладать малой скоростью, зато хорошей маневренностью, способностью разворачиваться буквально вокруг центральной оси.

Соображения судостроителя были обсуждены высшими чинами военного и морского ведомств и признаны вполне резонными. Поддержал идею и царь Александр II. В итоге весной 1870 года Андрей Александрович Попов разработал проект круглого корабля, получившего сначала имя «Русалка». При водоизмещении 2100 т и осадке 3,5 м он должен был нести четыре 229-мм орудия. Одновременно рассматривался и вариант более совершенного монитора (башенного фрегата), который должен был иметь два 280-мм орудия и имел осадку 5 м при водоизмещении 3500 т.

При этом чиновники Морского министерства предусмотрели и ловкий дипломатический ход. «Круглые суда без всякой натяжки могут быть причислены к разряду плавучих крепостей и не войдут в список флагов флота», – говорилось в одном из циркуляров ведомства. Таким образом, иностранные державы не имели формального повода делать России какие-либо замечания.

Проверить первоначальные идеи на практике А.А. Попов предложил с помощью построенной на Кронштадтском пароходном заводе круглой шлюпки. Спущенная в апреле 1870 года на воду, она бойко передвигалась в прорубленном во льдах канале.

Об испытаниях было тут же доложено императору, который и повелел: впредь именовать суда этого класса «поповками».

Для получения практических данных по мореходным качествам и установке паровых машин и винтов на «поповках», на том же заводе вскоре построили новую модель, диаметром в 7,3 м, с четырьмя винтами и паровыми машинами по 8 л.с. каждая. Эта шлюпка, прозванная «Камбалой», показала в 1871 году на испытаниях «необычайно быструю поворотливость» и ход в 5 узлов.

Ознакомившись с результатами испытаний, управляющий Морским министерством 23 июля 1871 года поручил главному командиру Петербургского порта проработать программу строительства 10 «поповок» для обороны Черного моря. Строить их должны были в Петербурге и Кронштадте с окончательной сборкой в Николаеве. Причем для ускорения и удешевления строительства предлагалось использовать паровые машины со старых канонерок, корветов и клиперов.

Попов представил на выбор шесть вариантов круглых кораблей. Из них осенью окончательно был избран вариант «поповки» диаметром 29,26 м с двумя 280-мм орудиями, 305-мм броней, четырьмя паровыми машинами 480 л. с и общей стоимостью вместе с доставкой 1,94 млн рублей.

Однако эта цена показалась Морскому министерству значительной – денег и в те времена в России не хватало. А потому решено было строить сразу не всю партию «поповок», а сначала всего две.

Зимой 1871 года в Новом Адмиралтействе Санкт-Петербурга, долбя мерзлый грунт, заложили временный стапель для первой «поповки». Заказ на металл распределили между пятью заводами страны, причем наибольшее количество металла, как ни странно, поставлял расположенный в Финляндии, относившейся тогда к Российской империи, Райволовский завод. Броню должен был прокатать Ижорский завод. Постройку паровых котлов и машин доверили заводу Берда в Петербурге.

Такая кооперация сработала довольно успешно. И уже с 1 апреля судостроители начала сборку корпуса на болтах. Велась она безостановочно круглые сутки, и уже 17 декабря Александру II продемонстрировали почти готовый корпус судна, названного «Новгород».

Затем его разобрали и по частям отправили на юг, в Николаев, для окончательной сборки. Там тем временем на северном берегу реки Ингул устроили стапели, а по соседству под навесами установили станки и оборудование будущей броненосной мастерской.

Вслед за тем в Николаев зимой 1872 года стали поступать части корпуса и второй «поповки», получившей название «Киев».

Закладку же остальных кораблей из-за нехватки финансов отложили сначала на год, а потом и вообще на неопределенное время.

Круглый бронированный артиллерийский корабль «Новгород»

Впрочем, хлопот и с уже сооружавшимися кораблями оказалось предостаточно. Новизна самого типа судна, поспешность разработки его проекта, постоянные улучшения, вносимые автором прямо на стапеле, привели к тому, что довольно скоро «Новгород» и «Киев» стали различаться друг от друга.

Так, в марте 1872 года А.А. Попов убедил чиновников Морского министерства в необходимости заказать для «Киева» более легкие и компактные паровые машины, затем предложил увеличить толщину брони и калибр орудий…

Словом, изменений накопилось столько, что было принято решение: приостановить монтаж «Киева» до испытаний «Новгорода». А уж затем доводить вторую «поповку» с учетом полученного опыта.

Сроки спуска «Новгорода» на воду неоднократно переносились – то из-за нарушений сроков поставки паровых машин, то из-за погодных условий, срывавших перевозку частей корабля по воде.

Все это, видимо, надело генерал-адмиралу, великому князю Константину Николаевичу, курировавшему строительство. И он приказал быть готовыми к спуску в марте 1873 года, как только сойдет лед.

В итоге спешка началась невообразимая: до 2000 рабочих собирали «поповку» круглые сутки, не считаясь с выходными и праздниками. И все равно не поспевали. Видя это, великий князь перенес дату своего визита с марта на конец мая. И 21 мая «Новгород» в его присутствии все-таки спустили на воду. Это был первый русский крупный корабль, спущенный на воду сразу со всеми механизмами иброней.

Так что уже через три дня броненосец развел пары и двинулся на ходовые испытания.

При половинных оборотах машин – 60 об/мин вместо 100–120 – «поповка» в первом же рейсе развила скорость 6 узлов. «Не хуже балтийских мониторов», – ликовал Попов. А на официальных испытаниях, проведенных в начале августа, «Новгород» достиг и 7 узлов.

Ходовые испытания были признаны вполне удолетворительными. И в начале осени «поповку» направили в Севастополь, где 11 сентября ее посетили Александр II и Д.А. Малютин. На создателей уникального корабля и экипаж пролился дождь наград и благодарностей.

Между тем на корабле еще не было орудий. Их поставили на место лишь в конце сентября, и при первых же стрельбах выяснилось, что стопоры орудийных станков весьма слабы. Поэтому после каждого выстрела орудие приходилось наводить заново.

Стопоры переделали, и в октябре Попов начал экспериментировать с винтами, пытаясь добиться лучших ходовых качеств своего детища. В результате в одном из походов была достигнута скорость в 7,5 узла. Но этого оказалось недостаточно. Весной 1877 года, во время учений в районе Очакова, поповка не смогла преодолеть встречное течение и ветер. «В таких условиях придется оставаться на якоре», – констатировал командир отряда.

И все же в целом испытания показали полезность броненосца для береговой обороны. Поэтому летом 1873 года было принято решение о достройке второй «поповки» с учетом полученного опыта.

Причем Попов сделал за это время столько усовершенствований, что получился, по существу, новый корабль. Это, кстати, отразилось в его названии. Недостроенный «Киев» переименовали в «Вице-адмирал Попов», подчеркнув тем самым заслуги создателя.

Как показал опыт боевых действий, корабли-арсеналы, к которым относятся «поповки», имеют относительно узкую сферу применения, а потому широкого распространения не получили. Тем не менее они не забыты окончательно. А на смену им вот-вот должны появиться корабли действительно нового класса. Вот как трансформировал идею

российского адмирала его заокеанский коллега, адмирал ВМФ США Александр Крекич.

Ход боевых действий в районе Персидского залива подтолкнул адмирала вот к каким размышлениям.

«Когда корабль больше всего подвергается риску быть замеченным и атакованным противником? – размышлял Крекич. – В тот момент, когда он ведет огонь по позициям противника. К исходной позиции он может подойти незаметно под покровом ночной темноты, ослепив радары противника помехами, пользуясь своей собственной радиоскрытностью за счет технологии “стеллс”. Но когда он начинает вести огонь… Вспышки залпов бортовой артиллерии, запуски крылатых, управляемых и неуправляемых ракет заметны за много километров и сразу же демаскируют боевую позицию. Противник же принимает ответные меры…»

Говоря проще, на обнаруживший себя корабль наваливается авиация противника, по нему начинает палить ракетами и снарядами вражеский флот…

«А что, если создать такой корабль, уничтожение которого после того, как он произвел первые залпы, становится уже бессмысленным? – продолжил свои раздумья адмирал. – Представим себе на минуту, что корабль представляет собой нечто вроде плавучей батареи или ракетной установки залпового огня. Тихо выйдя на заранее намеченную позицию, он производит залп всей мощью имеющегося вооружения по заранее намеченным целям, и все, арсенал пуст, как консервная банка, из которой выбрано все содержимое. И атаковать корабль уже бесполезно…»

По существу, описанный корабль-арсенал – это низко сидящая в воде самоходная баржа с небольшой надстройкой специальной формы, чтобы меньше отражала радарное излучение.

Этой же цели – обеспечить минимальную радиозаметность – служит и специальное покрытие всего корабля. Но главное – расположенные по всей длине многочисленные ракетные шахты, в которых могут быть размещены как крылатые ракеты типа «Томагавк», так и обычные управляемые и неуправляемые ракеты типа «море– море», «море – суша».

Немногочисленный экипаж – по некоторых данным, на плавучем арсенале достаточно всего 20 моряков – обеспечивает надлежащую техническую сохранность загруженных на базе нескольких десятков ракет и тщательную подготовку их к старту. При необходимости весь боезапас может быть выпущен в течение всего нескольких минут, после чего пустая баржа не представляет никакой ценности. Причем пуски могут быть осуществлены как непосредственно командой, так и дистанционно – с корабля управления.

Первые испытания кораблей-арсеналов планируются в ближайшем будущем.

…Однако мы несколько забежали вперед. Ведь и в годы Первой мировой войны артиллерия сказала свое веское слово во многих сражениях. Хотя, будем справедливы, генералам далеко не всегда удавалось осуществить задуманное до конца.