Текст книги "Под стягом Святослава (Историческая повесть)"

Автор книги: Станислав Пономарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

СТРАХ ПЕРЕД ЗАЛОЖНИКОМ

ей язык разнес эту весть – сказать трудно: хазары в крепости из уст в уста передавали страшную новость, что урус Ядре-беки колдун и чародей, коснувшись которого человек умирает непонятной смертью.

– Маслюк-богатур долго корчился, потом превратился в муху, и его унесло ветром, – шептал купец воину.

– А Гафур с воем растворился в воздухе! – отвечал воин купцу.

– Да-а! Видно, коназа Ядре охраняет сам Тенгри-хан, – говорили язычники…

Поэтому можно себе представить ужас, вселившийся в четырех воинов, которые были приставлены охранять «колдуна Ядре».

Настало утро. За стенами Саркела громом прокатился победный клик руссов: стражи не обратили на это никакого внимания, у них от страха стучали зубы. В отличие от них воевода Ядрей провел ночь в спокойном сне и вести о победе киевских дружин над туменами Санджар-тархана порадовался от души.

Каган-беки Асмид приказал доставить к нему заложника тотчас, как только взошло солнце. Посланный исполнить приказ усердно помолился аллаху, ибо после поражения своих за рекой еще больше уверился в магической силе «колдуна Ядре», тем более что он сам был свидетелем гибели Маслюка и Гафура. И хотя правда прямо противоречила вымыслу, посланный склонен был больше верить в небесную силу, чем в раздражение кагана-беки, которое, как известно, стало причиной гибели двух стражников.

А посему посланник могучего с опаской и почтением вошел в юрту, где благоденствовал заложник.

– О-о мудрый коназ Ядре, – пропел хазарин подобострастно. – Каган-беки Асмид, – он даже не повеличал перед иноземцем своего владыку, – зовет тебя для разговора.

Воевода Ядрей привык во всех делах своих предугадывать события. Он подумал, что столь резкая перемена в поведении врагов прямо связана с победой Святослава над войском кагана. Подумал и намотал на ус. Когда заложник шел через дворы Саркела, все хазары почтительно или со страхом отводили глаза в сторону. Многие кланялись. Это удивило Ядрея и заставило усомниться в правильности своего предположения. И за время пути к восточной угловой башне и на крутых ступенях ее воевода стремительно соображал, что бы все это значило. И только в узком коридоре верхнего этажа он понял, в чем дело: при виде его воины-тургуды – телохранители кагана! – и простые богатуры старались вжаться в каменные стены, чтобы избежать прикосновения страшного колдуна, закрывали глаза, шептали заклятия:

– Ур-рыс шаман! Красный джинн! Иблис! – И в зависимости от того, какую веру исповедовал хазарин, он призывал в защитники Тенгри-хана, адоная, аллаха или Иисуса Христа.

Однако сам каган-беки не разделял мнения своих подданных, или это мнение просто-напросто не дошло до его ушей. Встретил он заложника строго.

– Утро наступило, коназ Ядре! – заявил Асмид без обиняков, минуя приветствия. – Я хочу знать твое слово. Говори! И думай о том, что язык твой – твоя жизнь или смерть!

– Что ж ты хочешь от меня, хакан-бек? – спросил воевода с той усмешкой, которой страшились его друзья и враги.

– Как, ты забыл наш вчерашний разговор?! – вскипятился степной властелин.

– A-а, вчерашний. Так то ж вчера было!

– Какая разница?

– Так ты вчерась над тьмой-тьмущей воев стоял, а нонче у тя их и трех тысяч не наберется. Отселева и речь иная.

Беки стояли поодаль, опустив глаза. Только Амурат– хан сердито смотрел на ненавистного толстяка-уруса, такого смешного и нестрашного с виду…

– Помоги мне выбраться из Саркела, и я озолочу тебя! Таково было мое предложение, – вынужден был напомнить каган-беки.

– Не-э. Теперь я на то не согласный.

– Тогда ты умрешь!

– Все к тому придем, – равнодушно ответил Ядрей. – Я нынче помру, а ты завтра! Только знай, хакан-бек, Святослав-князь с живого кожу с тебя сдерет, коль я погибну по твоей воле.

– Меня еще победить надо! – криво усмехнулся Асмид, хотя лицо его посерело от страха. – Сто тридцать лет стоит Саркел, и за это время ни один чужестранный воин не ступил в его ворота! Чем Святосляб счастливее других?

– Святослав – бог битвы! – гордо выпрямился русский воевода. – Недолго устоит твердь твоя, коль великий князь захотел сокрушить ее!

Каган-беки Асмид презрительно скривил полные губы, отвернулся, задумался надолго…

Амурат-хан едва сдерживал себя от ярости и порывался внезапно вырвать меч и поразить ненавистного уруса. Но хотя он и был твердо уверен в благосклонности к нему кагана, вчерашняя расправа со стражниками все же сдерживала благородный порыв бека.

Остальные ханы молчали, и было видно, что слова предупреждения, высказанные заложником, не минули их ушей…

Наконец каган-беки очнулся от дум:

– Я понимаю, днем выбраться из Саркела незамеченным невозможно: реку и канал стерегут ладьи урусов. Уйти отсюда можно только ночью. У тебя, коназ Ядре, есть еще время обдумать мое предложение. – Асмид пытливо глянул в глаза заложника. – Но как только темнота опустится на землю, твой язык должен будет сказать: да! Если же с него не слетит слово благоразумия, тогда голова твоя слетит с плеч! Эй, отведите его в зиндан[92]92
  Зиндан (тюрк.) – место заключения преступника.


[Закрыть]. Во мраке подземелья голову упрямого скорее посетят светлые мысли!

Те же воины, что сторожили Ядрея в юрте, отвели заложника в башню и в корзине опустили в каменный мешок. Все четверо вздохнули облегченно, когда железная створка люка с колокольным громом захлопнулась за страшным урус-шаманом. Они позвали муфтия[93]93
  Муфтий – толкователь Корана у мусульман.


[Закрыть] и попросили его наложить на подземелье заклятие аллаха. Когда мулла сделал это, стражи совсем успокоились…

К полудню воинов сменила другая четверка. Эти уселись в кружок на каменном полу и с азартом предались игре в кости. А первые сторожа разнесли по крепости весть:

– Коназ-джинн сидит в западне, а над ним, помимо железной крышки, давлеет еще и заклятие аллаха, всемогущего и карающего!

Мусульмане повеселели, а язычникам стало еще тревожнее.

– Только Тенгри-хан, давний и истинный бог хазар, может удержать колдуна взаперти. То ли еще будет?! – предрекали огнепоклонники.

Весь день четверо первых стражников наблюдали с башни за погребальным обрядом урусов на другом берегу и радовались:

– Ой-да! Много богатуров потерял каган Святосляб в ночной битве! Значит, Саркела ему не взять. С нами могучий. И если не к нам, то к нему на выручку через несколько дней слетятся тумены хазарских богатуров!

– Слава кагану-беки, могучему и непобедимому! – вопили воины, ликуя над русской бедой и не замечая, как вниз по реке плыли тысячи трупов их павших товарищей.

Асмид слушал эти возгласы и все больше утверждался в мысли, что Саркел урусам не взять…

Купеческое дело приучило Ядрея к терпению. Он полагал, что предаваться унынию в его нынешнем положении нет никаких причин. Воевода видел сегодня, что каган дорожит лишь своей жизнью и меньше всего думает о других. Это видение позволило построить план, как выйти из беды. И опять Ядрей сказал себе: «Урак давно бы срубил мне голову. А этот…» – и пренебрежительно сплюнул в темноту…

Четверо стражников, стоявших ночь перед юртой урус– шамана, к вечеру сменили товарищей в башне. Заклятие аллаха надежно охраняло заложника, и они предались азарту той же игры. Но вскоре их непорочное занятие было прервано приказом могучего – привести коназа Ядре.

Стражники с лязгом и громом откинули железную крышку, и один из них крикнул в горловину люка:

– Эй, урус, ты жив?!

Каменный мешок отозвался глухим, могильным эхом. Ответа не последовало.

– Эй, ур-рус, заснул, что ли?! Влезай в корзину, мы поднимем тебя! – Стражники прислушались.

– Может, он задохнулся там? – высказал догадку один из воинов, рыжий и самый трусливый. – Тулуйбек, спустись, посмотри.

– Ты кто, чтобы приказывать мне?! – взвизгнул испуганный молчанием узника Тулуйбек. – Сам лезь!

Пока «мужественные» богатуры бранились, обвиняя друг друга в трусости, в комнату ввалился запыхавшийся Амурат-хан.

– Почему вы визжите тут, сыны ослов, и заставляете ждать могучего? Молчать! Где урус Ядре?

– Он не откликается! – хором возопили стражники.

– Ах так! – побагровел хан. – Дайте факел и опустите меня в колодец!

Стражники повиновались с радостной поспешностью.

– Опускайте, бездельники! – рявкнул бесстрашный Амурат.

Воины заскрипели воротом. Через мгновение из глубины прилетел яростный рев:

– A-а! Проклятье на ваши глупые головы! Здесь пусто! Поднимай!

Стражи онемели от ужаса и не сразу поняли, что от них требуется.

Хану трижды пришлось повторить приказание, прежде чем его подняли наверх.

– Вы продались урусам, сыны гюрзы! – кричал доблестный бек. – Вы выпустили врага Хазарии, потому что он посулил вам мешок золота! Где урус Ядре?! Отвечайте! Или ваши ослиные головы слетят с плеч!

– Бо-бо-ба! – лепетали сторожа, и лица их синели от непередаваемого ужаса.

– Отвечать! – ревел Амурат-хан. – Говори ты, – ткнул он острием меча в грудь Тулуйбека.

– М-м-мы-ы н-не зна-аем. М-мы-ы только что сменились!

– Так! Пойдемте со мной! Мечи и копья здесь оставьте. И думайте, быстро думайте, о чем будете говорить могучему. Вперед! Эй ты, где ключ? Запри зиндан!..

Каган-беки пришел в неописуемое бешенство, когда узнал, что заложник исчез. Сначала он тоже подумал, что русса выпустили стражники.

– Найти! – вопил Асмид. – Из Саркела ему не выбраться!

В крепости возгорелась тревога. Она осветилась тысячами факелов. Гул голосов, ржание перепуганных коней, рев верблюдов слились воедино. Руссы на острове тоже всполошились. Кулак из стрел громыхнул в ворота. Вал вспыхнул огнями…

Под ноги кагана бросили дневных стражников. Они уже знали, в чем дело, и клялись страшными заклятиями, что даже и не подходили к заветной дверце на каменном колодце. Асмид задумался. Потом, приказав всем оставаться на месте, поспешил вниз. Он незаметно пробрался к потайному ходу, по которому вчера ночью провел его Лорикат: железная дверь, запертая им собственноручно, оставалась в первозданном виде.

– Для того чтобы пройти сюда, надо было сначала из зиндана выбраться, – подумал вслух каган. – Если стражники не врут, то… – Асмид поднялся наверх.

У поворота к лестнице стоял могучий воин. Властитель остановился перед ним, спросил:

– Тут никто не проходил?

– Нет, о великий! – басом ответил богатур.

– Ты давно стоишь здесь?

– С полудня, о могучий!

– Хорошо! – успокоился Асмид: он знал этого воина и верил, что менее чем за сутки его не купить никакими деньгами.

Каган поднялся на площадку. Здесь его ждали с нетерпением. Ханы сгорали от любопытства, стражники замерли от страха.

– Найдите мне рума Ларки! – угрюмо распорядился Асмид.

Искать грека-переметчика умчался Ровдух-беки…

Время шло. Каган мрачно молчал. Ханы стояли неподвижно. Стражники стонали, чуя неминуемый конец.

«Все ясно! – утвердился Асмид в своем подозрении. – Рум снова предал – на этот раз меня! Неужели дела мои так плохи?.. Но сколько же тайных ходов ведут из Саркела? Надо уходить, пока не поздно, известным мне путем. Козий бурдюк поможет незаметно переплыть реку. Наберу новое войско, вернусь и сокрушу Святосляба… Однако надо подождать, может быть, рум Ларки в крепости и исчезновение Ядре не его рук дело…»

Ровдух-хан вернулся наконец и сообщил, что ни Лориката, ни Ядрея в Саркеле нет.

– Все закоулки обшарили сверху донизу, – басил почтительно бек. – Воины говорят: коназа Ядре унес шайтан и всех нас здесь ждет гибель.

Каган-беки насупился, сказал раздраженно:

– Глупцы! Разве человек может пройти сквозь каменную стену даже с помощью шайтана, если на стене лежит заклятие самого аллаха, всемогущего и всевидящего? Скажите всем в Саркеле, что коназа Ядре выпустили из темницы за золото вот эти олухи!

Стражники поняли эти слова, как приговор, и возопили о помиловании.

– Чего же вы ждете?! – прикрикнул Асмид на своих тургудов. – Тащите их на площадь и срубите головы! Пусть все видят, как я караю продажных глупцов!

Тургуды схватили осужденных. Те продолжали громко вопить о пощаде.

– Если найдете у них золото, можете взять его себе! – напутствовал каган своих телохранителей.

Когда невинных уволокли и вопли их постепенно заглохли вдали, властитель с усмешкой посмотрел на ханов.

– Амурат! – позвал он.

Бек Саркела подошел, почтительно склонил голову. Асмид стал говорить ему вполголоса:

– Я попытаюсь выбраться из крепости. Пойдешь со мной, я покажу тебе потайной ход. Но ты останешься здесь и будешь защищать город. Я скоро приведу сюда тумены и расправлюсь с каганом Святослябом. Если ты продержишься десять дней, я сделаю тебя наместником Таврии.

– Приказывай, о великий! Повеление твое будет исполнено! Ты можешь положиться на меня, о могучий! Спеши! Мы будем сражаться и ждать подмоги!

– Пошли! – Асмид взял бека за рукав и увлек за собой. – Смотрите тут за урусами! – приказал он на прощание ханам.

Те склонили головы в знак понимания и исполнения кагановой воли…

Асмид подвел Амурат-хана к заветной дверце, отомкнул замок:

– Посвети!

Бек просунул факел в проем. Каган взял из ниши в стене пустой бурдюк и стал осторожно спускаться по осклизлым каменным ступеням вниз, в черную воду.

– Прощай, Амурат-эльтебер! Об этом ходе никому не говори!

– Прощай, о могучий! Да сохранит тебя аллах! Никому не скажу, будь спокоен.

Асмид спускался все ниже. Вот он ступил в воду, погрузился по пояс, глубже, нащупал ногой конец лестницы и, прежде чем нырнуть, остановился, подумал и приказал беку:

– Ты подожди здесь на всякий случай. Досчитай до тысячи, и если я не вернусь, значит, аллах увел меня от беды.

– Хорошо!

Асмид нырнул. Через мгновение он высунул голову у подножия башни, прислушался. Ночь тихо струила лунный свет. Природа дышала покоем. Только река журчала, да на острове гомонили урусы. Каган осмотрелся, приложил к губам сосок и стал надувать бурдюк…

Вдруг совсем рядом ему почудился всплеск.

«Рыба!» – подумал Асмид, хотя сердце в груди заколотилось гулко и часто.

Он некоторое время стоял, прислушиваясь. Привыкшие к темноте глаза быстро обшаривали густую тень от башни. Но все было спокойно… Беглец продолжил начатую работу. Бурдюк, раздуваясь, заслонил от него левую сторону обзора, и это едва не погубило кагана. Слишком поздно заметил Асмид, как стремительная тень, прошумев водой, метнулась к нему. Хазарин от неожиданности вскрикнул, бросил в нападавшего бурдюк и нырнул под башню. Уже в воде он почувствовал, как кто-то цепко схватил его за лодыжку левой ноги. Асмид отчаянно лягнул свободной ногой, попал каблуком по чему-то твердому. Жесткая хватка ослабла, и Асмид, отплевываясь, вынырнул уже в чреве стены. Во время короткой борьбы вода попала в легкие, и каган не смог сразу позвать на помощь. Не мог он и с места двинуться…

Вдруг кто-то толкнул его под водой в ноги. Асмид, словно змеей ужаленный, выскочил из воды.

– Тревога! – прохрипел он.

И в следующее мгновение от леденящего ужаса голос кагана прорезался, и гулкое эхо подхватило отчаянный вопль:

– Тревога-а-а!

Амурат-хан как раз в этот момент запер дверь и сделал первый шаг, чтобы уйти. От крика изнутри потайного хода руки богатура задрожали: он не сразу смог протолкнуть ключ в замочную скважину и отвалить стальную створку. Изнутри по ней сильно ударили. Наконец дверца распахнулась. Факел вырвал из темноты мокрую фигуру кагана-беки в одном сапоге. Властитель хазарский безгласно показывал рукой вниз и не мог выговорить ни единого слова. Амурат-хан пропустил начальника вперед, выхватил из ножен меч, устремил конец его в темноту хода и проревел:

– Богатуры! Сюда!

Каган стоял, прижавшись спиной к каменной стене коридора. Скрывать теперь потайной ход из крепости было бессмысленно. Хладнокровие стало возвращаться к Асмиду, и он громко вторил призыву своего бека.

На зов, звеня броней и оружием, спешили воины. Яркий свет залил коридор. Амурат-хан бросил свой факел вниз, в густую тьму хода. Тот покатился по крутой лестнице, на миг осветил чье-то страшное бородатое лицо и, зашипев, погас. Асмид вырвал у ближайшего воина копье и с силой метнул его во тьму. Там что-то шумно колыхнулось. Несколько факелов полетело в проход. Но в воде уже никого не было.

– Скажите, чтобы с башни обстреляли воду. Там урусы! – приказал каган-беки.

– Но ты же сам, о великий, приказал не… – откликнулся прибежавший на шум Ровдух-хан.

Властитель только глянул на него, и бека словно ветром сдуло…

– Тащите сюда побольше камней и засыпьте эту лестницу! – уже спокойнее распорядился каган.

Асмид прошел половину коридора, но, вспомнив о чем-то, поспешно вернулся:

– Амурат, оставь здесь за себя кого-нибудь. А сам проверь во всех башнях, нет ли где еще таких ходов. Если найдешь, прикажи засыпать!

– А может быть…

– Нет! – угадал его мысль Асмид. – О них всех наверняка теперь знают урусы…

– Слушаю и повинуюсь, о мудрейший! – ответил бек Саркела и тотчас поспешил исполнять повеление.

Асмид, накинув на мокрую одежду плащ Амурат-хана, не замечая, что только одна нога его в сапоге, поднялся на площадку северной башни. Он дрожал, но не от холода: ему казалось, неприступная крепость стала похожа на огромное сито, в отверстия которого лезут подобно змеям страшные бородатые воины.

– О аллах! – прошептал он. – Охрани меня!

ОГОНЬ И КАМЕНЬ

аган-беки Асмид не ошибся: из подземелья воеводу Ядрен вывел Лорикат. После поражения хазар в битве за рекой византийский лазутчик понял, что дни Саркела сочтены. Держа в уме план крепости со всеми ее тайными ходами и особенностями сильных и слабых сторон, а более того зная полководческий дар Святослава, грек мгновенно сделал выбор между добром и злом для себя.

За великую заслугу перед хазарским полководцем Лорикат в крепости удостоился чести быть советником. По приказу могучего все раболепствовали перед ним, и свободой грек пользовался неограниченной. Переметчик же никогда и ничего не делал просто так. Шатаясь по Саркелу с сонным лицом, высокий, сухой и сутулый, он тем не менее внимательно и зорко осматривал оборонительные сооружения. Не раз Лорикат восхищался предусмотрительностью стратига Петроны Каматира, некогда руководившего строительством твердыни.

Да, эта крепость была неприступна и могла противостоять любому войску столь долго, сколько бы пожелали ее защитники.

Но Лорикат, внимательно осмотрев самую неприступную юго-восточную стену, пробормотал себе под нос:

– Вот где ахиллесова пята города.

Вряд ли бы с ним согласился хоть один полководец того времени: «ахиллесова пята» опускалась фундаментом прямо в воду; четыре башни охраняли ее снаружи, причем прямоугольные восточная и южная являли собой могучие сооружения, способные вместить по две сотни защитников каждая. Помимо этого две внутрикрепостные башни-донжона господствовали над твердыней: с них воины могли обстреливать из катапульт и луков даже внутренние укрепления города. Ни одна стена не была защищена так, как юго-восточная.

Казалось, Петрона Каматир предвидел, что именно отсюда через сто тридцать лет Саркел примет самый могучий удар.

– Тут ахиллесова пята! – повторил Лорикат, разглядывая зеленые потеки на каменных глыбах.

Под постоянным воздействием воды камень, особенно внизу стены, кое-где рассыпался. Ударить бы несколько раз тараном – и стена рухнет. Но в том-то и дело, что на реке таран не поставишь.

Грек поднялся на восточный донжон, огляделся: перед воротами Саркела плотная масса русских войск готовилась к штурму.

– Нет, с той стороны крепость так просто не взять. Сколько бы много воинов ее ни штурмовали, там стена неприступна! – громко сказал себе переметчик.

Взгляд его обратился на восток. Там, в верховьях реки, сгруппировались корабли руссов. Грек пригляделся внимательнее и все понял:

– Сфендослав будет штурмовать город отсюда. Да-а, это великий полководец, раз видит сквозь стены. Пора уносить ноги…

Ночью при свете костра мокрые с головы до ног Ядрей и Лорикат стояли перед Святославом. Ядрею, хмурясь и едва сдерживая смех, князь приказал переодеться. С Лорикатом он говорил наедине. Похвалив его за доброе дело и не подозревая о злом, властитель Руси обещал щедро наградить героя. Грек с достоинством поблагодарил за честь.

– А нет ли у тебя чертежа тверди сей? – спросил Святослав пронырливого лазутчика.

– Нет! Но я запомнил ее устройство и знаю несколько тайных ходов внутри стен.

– Укажи!

– Я знаю пять ходов. Один из подземелья внутренней башни, откуда я увел заложника. Другой ведет из северной угловой башни; два из стенных башен на противоположной стороне идут прямо в воду. И еще один проложен в колодец внутрь Саркела.

– Со стороны ворот ходов нет?

– Может быть, и есть, но я их не знаю.

– Скажи, а нельзя ли как-нибудь проникнуть в твердь хотя сотне воев?

– Вряд ли. После нашего побега хаган наверняка приказал завалить все обнаруженные ходы или поставил возле них крепкую стражу.

– А все ли их обнаружат? Ведь чертежа у них тоже нету.

– Все не все, но они будут искать их и найдут.

– М-да. Что еще скажешь?

– Все тайные ходы, известные мне, ведут из детинца. А там самые опытные и сильные воины хагана. Детинец защищен двенадцатью башнями. Сотня россов, пробравшаяся туда, будет сразу обнаружена и истреблена.

– А если попробовать? Запершись в башне, можно выдержать любую осаду. Да и нам легче будет с той стороны проникнуть в твердь силой великой.

– Ну что ж, попробуем, – согласился Лорикат. – Но думаю, все ходы там уже засыпаны… Давай воинов, царь Севера. Если в южной башне хазары засыпали только подвал, тогда еще есть возможность захватить ее. Но сотни воинов мало, может мгновенно вспыхнуть бой.

– Сколько ратников надо?

– Вдвое больше.

– Добро! Дам самых лихих удальцов.

– Надо торопиться!

– Понимаю. Эй! Кто там есть?! – позвал князь.

Вошел Святич.

– Колюту переяславского отыщи мне, да поскорей.

– А он у соседнего костра.

– Позови!

Когда сотский появился, Святослав вкратце объяснил ему суть дела, потом показал на грека:

– Остальное он объяснит. Поторопись!

– Сполню, князь, как велишь! – Глаза переяславского удальца загорелись, и он сразу стал похож на барса, готового к стремительному прыжку.

Проницательный Святослав усмехнулся:

– Ну-ну, не горячись! Дело нелегкое. – Князь хлопнул его по плечу. – Иди! Время к делу зовет.

Князь постоял в одиночестве, глядя на пляску огня в костре, потом повернулся и зашагал в темноту к сакле, где собрались на военный совет русские военачальники.

Святослава ждали. Он приказал говорить. Внимательно выслушал своих сподвижников, потом заявил твердо:

– Как брать Белую Вежу, я знаю! Ядрей, помолчи! Глупость твою тоже потом обсудим. То добро, что ты сохранил от огня посад. Ибо все горению подверженное нам пригодится.

Воеводы недоуменно посмотрели на своего предводителя.

– Твердь козарскую будем брать с воды!

Свенельд криво усмехнулся. Святослав заметил, вспыхнул гневом.

– Дивлюсь вам! – Кулак князя сжался, костяшки пальцев побелели. – За многие лета козары так укрепили стену сию, – он указал на ворота и башни островных сооружений, – что всякая попытка сокрушить ее будет стоить много крови и времени. А вот времени-то у нас нет! Ежели мы проваландаемся тут десяток дней, козары вновь успеют собрать силы и напасть на нас. Тогда и воевода тмутараканский хорошо подготовится к защите и сам нападет на поредевшие дружины наши. А это значит, мы никогда не вернемся домой и ляжем костьми тут, на чужой земле!

– Мы смерти не страшимся! – мрачно заметил Свенельд.

Святослав зло посмотрел на него:

– Не то худо, страшишься аль нет! Глупо погибать, не свершив задуманного! Тут, в Диком Поле, мы Русь Светлую оберегаем от козарских набегов! И срамно нам будет домой воротиться, коль мы сей гадюшник не раздавим. – Князь указал на Саркел. – Мы благо земле своей искать пришли по трудному пути, и путь сей кровью русской полит. Кровь отмщения требует!.. А ты так и не стал руссом! – гневно укорил Святослав воеводу.

Желваки загуляли в сухих скулах варяга, шрам на лице побагровел, льдистые глаза вспыхнули злобным огнем. Но Свенельд промолчал и на сей раз.

– Сказывай, княже, что надумал? – подал голос Добрыня.

– Говори! Мы в воле твоей! – поддержали его воеводы.

– Ты велик, каган Урусии! Говори! – воскликнул Товлыз Свирепый.

– Твердь сию могутную с реки возьмем. Смотрел я стену ту – обветшала: снизу местами камень рассыпался, водой пропитался. Вот тут-то, где козары не ждут нас, мы и ударим. Завтра поутру мы пустим сверху по стрежню Дона-реки все челны, захваченные у козар. Наполним их дровами, дегтем, смолой и направим на твердь. И все, что только гореть может, мы будем сплавлять по реке к Белой Веже. Посад этот разберем и для того же дела сподобим. Под стены сии и башни надобно пригнать более и более огня и держать его, покамест он дело свое не сделает!

– Камень не загорится. Огнем его не возьмешь, – проскрипел Свенельд: в него сегодня словно бес вселился.

Святослав болезненно поморщился: только сейчас он до пустоты в душе ощутил, как не хватает здесь умного и сурового наставника его – воеводы Асмуда. И князь как-то по-новому, мудро и всепонимающе посмотрел прямо в холодные глаза варяга:

– Верно мыслишь. Ой, как верно! Да только жито не в поле, а в закромах считают. Поглядим, прав я или нет, как до дела дойдет.

Не один Свенельд усомнился в правильности княжеского расчета. Но на то воля его: пусть балует. Это не битва – ратников не терять. Не выйдет дело по-княжески, так на веки вечные осмеет себя. Святослав с усмешкой смотрел на сподвижников. Те молчали, опустив глаза.

– Не верите? Ну-ну!

И снова голос великого князя стал жестким, как в битве:

– Воле моей не перечьте! Всякий, кому какое дело положено, чтоб поутру сполнял без промедления. Иначе… – Очи Святослава грозно сверкнули, а лицо стало сурово-каменным. – Все!

– Быть по-твоему! – загалдели воеводы, поднимаясь. – Раз велишь, сполним!

– Больше огня! Огня! – напутствовал их князь на прощание. – Свенельд, Добрыня, останьтесь…

Когда воеводы ушли, Святослав дополнил свою мысль:

– Огонь и дым сгонят козар с башен и стены. Тогда вы с пороками[94]94
  Пороки (древнерусск.) – метательные орудия; катапульты.


[Закрыть] на лодиях подойдете к ним шагов на пятьдесят, а то и ближе. Ни одна стрела козарская не помешает вам сокрушать каменную преграду.

– Это дело! – сразу согласился Свенельд. – В пороки я больше верю!

– Одно другому не помеха! – раздраженно ответил варягу Добрыня, недовольный тем, что Свенельд так и не поверил в военную затею Святослава. Сам он безоговорочно принял необычный план штурма хазарской твердыни. Светлый ум князя-витязя не раз и не два выручал дружины русские из, казалось бы, неодолимой беды. А боевая удача всегда сопутствовала русскому оружию, если во главе полков стоял сам Святослав.

И еще подумалось витязю: «Ежели бы ты, варяг, дело по-своему вершил, то половину воев поклал бы под стенами тверди сей. И отступил бы с позором, как некогда от Ужгорода. Потом обвинил бы в поражении нас, руссов, – недоумков, как ты втайне о нас думаешь! Что для тебя есть кровь русская, Черный Ворон Сантал? Так, водица!»

Свенельд вскоре ушел. Добрыня, как это часто случалось, ночевать остался у князя…

Но заснуть им не удалось: из ночного поиска вернулись охотники с Колютой во главе.

– Ну что? – встретил их вопросом Добрыня.

Святослав промолчал. И так все было ясно: поиск не удался. Лорикат подтвердил это:

– Ход засыпан. Не успели.

– Схватили мы было одного козарина, – рассказывал Колюта. – Кто – не ведаем. Видать, из тверди уплыть норовил. Вот, – он бросил на стол мокрый козий бурдюк, – мож, доглядчик, а мож, сам хакан-бек норовил удрать?

– Как же вы так оплошали? – укоризненно глянул на него Святослав.

– Да больно уж прыткий удалец оказался. Я ухватил его за ногу, дак он каблуком мне по темечку как шмякнет, аж в глазах помутилось. Потом я прямо под стену поднырнул, по лестнице за ним кинулся, а он как завопит. Тут козары с огнем набежали, ну я на попятной. Кто-то копье во след метнул, чуть не в спину мне… Зато вот. – Колюта положил рядом с бурдюком красный, расшитый жемчугом сапог. – Должно, хакановый, – похвалился он.

– Он же один. Что в нем толку? – засмеялся Добрыня.

– Твердь возьмем, и другой отыщу. Я его…

– Ну довольно! – прервал его Святослав. – Идите спать. Поутру много дел грядет… А ты, – он обратился к Добрыне, – накажи Рудомиру, чтоб с реки глаз не спускал. А то еще кто-нибудь удрать захочет из тверди козарской.