Текст книги "Под стягом Святослава (Историческая повесть)"

Автор книги: Станислав Пономарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

НЕПРИСТУПНАЯ КРЕПОСТЬ САРКЕЛ

умен «Неустрашимых» Санджар-тархана сумел опрокинуть печенегов.

– Коназ-пардус! – взывал с берега Радман. – Помоги! Пусть твои батыры сойдут на берег!

– Держись, бек-хан! К тебе на подмогу спешит Тарсук! Он уже рядом! – отвечал Святослав.

– Хорошо! Воины мои, вперед! Руби хазарских собак!

Орда печенегов, собравшись в кулак, ринулась на хазарские копья. Но Санджар-тархан недаром считался одним из лучших полководцев Хазарии, и «Неустрашимые» прозваны были так тоже не зря: печенегов вновь опрокинули с немалым для них уроном.

Санджар знал, если на берег высадятся руссы, ему не устоять. Но он понимал и другое: Святослав ни за что не сделает этого, чтобы не ввязываться в бой в невыгодных для себя условиях. Поэтому тумен-тархан полагал разгромить орду Радмана и только после этого отойти на подмогу своему властелину, с которым вот-вот завяжут бой главные силы руссов.

Но «Неустрашимые» неожиданно подверглись удару совсем с другой стороны. Подоспевший на подмогу печенегам Тарсук устремил своих воинов в тыл хазарскому тумену и отрезал его от войска кагана-беки Асмида. Батыры Радмана, ободренные подмогой, пошли в новую атаку. Санджар-тархан не отступил, и богатуры его не поддались панике: они встали в плотный круг, оградились щитами и выставили вперед тяжелые копья. Трижды орды Радмана и Тарсука пытались прорвать стальной заслон, и трижды мужественные хазары отбрасывали их назад. В четвертый раз, несмотря на потери и тучи метких стрел, печенеги, взбурлив ярость, сломили преграду из щитов и копий. Битва перешла врукопашную. Хазары изнемогали. Казалось, мгновения тумена «Неустрашимых» сочтены: богатуры, хрипя, рубились из последних сил.

– О-о светлый хан! – взывали они к Санджару. – Прикажи пробиваться! Мы погибаем!

– Стойте, богатуры! – взывали глашатаи тархана. – Помощь близка! Тенгри-хан и аллах с нами! Ур-р-рагх!

И, словно в подтверждение этому, за спиной печенегов раздался боевой клич:

– Бур-р-ртас! Бур-р-ртас! Вперед, буртасы!

Печенеги перестроились и, огрызаясь стрелами, стали отходить вдоль берега к Каракелу. Хазары и буртасы некоторое время преследовали их, но потом остановились.

Бек-ханы сошлись, поздоровались коротко. Радман сразу же спросил:

– Где наш брат Илдей?

– Недалеко. К вечеру здесь будет!

– Хорошо! Отдохнем пока. А потом покажем хазарским собакам силу наших светлых мечей!..

Тем временем флотилия руссов оказалась на виду Саркела.

– Ну все, хватит разговоров! – воскликнул Святослав. – Козары! Вы сами позвали грозу на землю вашу! Отныне не мир вам, но меч!.. Ядрей! – позвал князь. – Стремись к посаду. Захвати его и, если сможешь, сбереги. И чтоб мне ни один козарин из тверди не утек!

Две сотни легких однодеревок тотчас полетели к мысу обширного острова, на котором стояла крепость. Остальной флот, прибавив скорости, пошел посредине реки и встал напротив главных ворот Саркела. Руссы появились столь внезапно, что хазары не успели уничтожить наплавной мост, соединявший город с правым берегом. Святослав захватил его тотчас.

– Расцепляй вершу![85]85
  Верша (древнерусск.) – переправа; мост.


[Закрыть] —приказал князь. – Гоните наплав вверх по стрежню, а там крепите его к берегу!

Хазары со стен и башен пускали стрелы, но река разлилась широко, и ладьи руссов из-за дальности оставались недосягаемыми для вражеской силы. На берегу толпы конных кочевников только криками могли выражать свое негодование, иные махали копьями и порывались броситься в воду. Но увы, кони плавали хуже ладей, и целая тысяча всадников была бессильна на воде даже против одного корабля всего с сорока воинами на борту.

Руссы преспокойно обрубили волосяные канаты, сцеплявшие хазарские челны – основу моста, – и уводили суда вверх по реке.

– Ну что, друзи, – обратился Святослав к воинам, – вот она твердь казарская! Долгонько сидела заноза на Дону-реке! Ан сковырнем ее! А, братие и дружина?!

– Сковырнем, князь! – громогласно отвечали дружинники.

«Да-а, сковырнешь тут. Твердь-то высока, как бы самим не сковырнуться…» – думали многие, усиленно работая веслами.

Саркел был построен в середине девятого столетия по плану византийского зодчего Петроны Каматира. Он приехал по просьбе самого великого царя и с разрешения императора Византии Феофила. Крепость должна была оградить хазарские земли от набегов мадьяр, обитавших тогда в причерноморских степях.

Место выбрали на левом берегу Дона, где река после крутого поворота несла свои стремительные воды прямо на восток – в Азовское море. Песчаный и узкий, как кинжал, откос в десяток гектаров площадью стал основой будущей твердыни. Восточная часть косы состояла из камня, который и послужил естественным фундаментом для крепости. Петрона решил поставить стены города ромбом относительно течению реки, так что угловые башни смотрели точно по направлению четырех сторон света.

Восточная башня упиралась в самый урез каменного берега косы, и волны плескались у ее основания.

Вся площадь оборонительного сооружения составила семьдесят на сто саженей[86]86
  Сажень – русская мера длины, равная 2,13 м.


[Закрыть]. В четыре стены вросли шестнадцать сторожевых башен, каждая из которых выступала на три сажени наружу.

Пять лет строилась могучая твердыня. Тысячи мастеров месили глину, лепили и обжигали кирпичи и ставили на каждом магический знак Тенгри-хана. Каменщики возводили стены семисаженной высоты и двухсаженной толщины. Башни возвышались над землей на восемь саженей. Всего двое ворот веди в город: одни – прямо с реки, другие – с песчаной косы.

Внутри твердыня была разделена пополам. Детинцем стала юго-восточная часть. Здесь, в заповедном месте, стояли особняком еще две башни-донжона[87]87
  Донжон – отдельно стоящая сторожевая башня в замке или в крепости.


[Закрыть], способные вместить по сотне защитников каждая. Наружных ворот детинец не имел, и проникнуть в него можно было только через систему сложных переходов из северо-западной части Саркела.

Когда крепость закончили строить, хазары с юго-запада прокопали ров в пятьдесят саженей шириной, и город оказался на искусственном острове, неприступный со всех сторон.

За сто тридцать лет Саркел множество раз осаждали сначала мадьяры, потом печенеги; на него налетали ладейные дружины варягов и руссов. Но твердыня стояла равнодушная к яростным усилиям врагов.

Постепенно узкий песчаный язык, протянувшийся на запад от угловой башни Саркела, стал заселяться разного рода людьми. Здесь, на перекрестье торговых путей, привольно жили хазары, печенеги, саксины, аланы, крымские готы, греки-херсониты, болгары дунайские, руссы, варяги. Но большинство все-таки составляли хазары и печенеги, ибо тут проходила граница их владений. Здесь работали кузнецы, оружейники, гончары, кожевники и ювелиры. Здесь торговали кто чем мог, и остров застроился шатрами, полуземлянками, саклями, амбарами и лачугами на любой вкус. Исключая воинов, в Саркеле и вокруг него жили три-четыре тысячи человек.

В самой крепости постоянный гарнизон составлял всего три сотни ратников, ежегодно сменяемых. В случае военной грозы на стены и башни города могли встать до двух тысяч защитников.

В бранное время, в зависимости от того, кто с кем воюет, обитатели посада разделялись, брались за оружие и вступали в бой друг с другом…

И снова Товлыз Свирепый пытался обманом проникнуть в твердыню, как за три дня до этого в Каракел. Однако Магаюр-хан оказался зорок и предусмотрителен: коней он у печенегов купил, но самих внутрь Саркела не пустил. Когда же весть о приближении руссов прилетела в крепость, ворота ее тотчас закрылись, а на посаде среди скопища построек возгорелась сеча между хазарами и печенегами. Торговые и ремесленные ряды полыхнули огнем. Печенегов было меньше, и они с боем отступили на западную оконечность острова. Хазары пытались сбить их в реку, тем более что к ним пришло подкрепление: сам каган-беки Асмид ступил в Саркел во главе тысячи бога– туров своей личной охраны. Тотчас по его приказу триста воинов крепостного гарнизона устремились на подмогу соплеменникам, чтобы завершить разгром так некстати оказавшегося здесь врага. Но и у противника был умелый вождь. Товлыз Свирепый приказал растащить несколько бревенчатых амбаров и соорудить завал. Это было сделано своевременно, и сейчас печенеги отбивались от назойливых богатуров кагана-беки стрелами, топорами, копьями и мечами…

Асмид не обращал на них ни малейшего внимания. Хазарский полководец стоял на западной башне и смотрел в низовье Дона на приближающийся русский флот. Вопреки мольбам ханов он промедлил малое время и оказался вдруг отрезанным от своего основного войска. Ладьи руссов внезапно оказались перед крепостью. Каган проворно, несмотря на полноту, сбежал вниз. Но когда свита его и охрана оказались перед воротами на наплывной мост, руссы уже разбирали его посредине.

– Амурат-хан, вперед! – приказал полководец начальнику охранной тысячи. – Вперед! Отбей переправу!

– О-о могу…

– Вперед! – завизжал каган-беки, выхватив из ножен меч. – Вперед! Или я зарублю тебя!

Несколько сот хазарских богатуров ринулись на мост. С правого берега им на помощь устремились ал-арсии. С русских ладей и в тех и в других полетели тяжелые стрелы. Хазары яростно ответили на стрельбу. Но русские богатыри были прикрыты бортами стругов и большими миндалевидными щитами. Легкие стрелы кочевых воинов оказались бессильны перед такой преградой. Сами же хазары стали беспомощной мишенью на узкой полоске моста и понесли огромные потери: едва половина богатуров смогла вернуться в крепость или отступить на берег.

Силе стрелкового оружия Святослав отдавал должное и всячески совершенствовал его. Он часто говорил сподвижникам:

– Лук русский должен быть втрое могутнее козарского. Ежели в битве стена наших ратников будет враз пускать тяжелые стрелы, тогда степняки и к щитам русским не подступятся. Некому будет подступаться, всех посечем вместе с конями ихними.

Надо сказать, что, следуя этому правилу, Святослав не проиграл ни одного сражения. И сейчас, когда кочевники поспешно бежали под напором могучих стрел, князь указал воеводе Рудомиру:

– Видишь, что значит могутный лук! А ты советовал не брать их: дескать, тяжелы да несподручны в лодиях, легкими обойдемся.

– Да-а!

– Вот те и «да-а»! – передразнил Святослав. – Ну-ка, воевода, стрельни из спирькиных машин по брегу козарскому! Ишь столпились. Пугни!

– Сполню, княже. Эй, друзи! Готовь огнеметы! – полетел громыхающий бас над рекой. – К берегу! Дружно! Греби!..

Ядрей, исполняя приказание великого князя, высадился с тысячей доспешных ратников почти у самого основания стен крепости.

Хазары, теснившие печенегов к концу косы, оказались отрезанными от своих. Все последующее походило не на битву, а на избиение. Крепость могла бы оказать поддержку своим, но кагану-беки было не до того. Поэтому немногим храбрецам удалось прорубиться к башенным воротам.

– За мной, робя! – вопил в боевом восторге плотный ратник с кривой саблей в руке.

– Идем, брат Ломка! – отвечали ему богатыри, стремясь достигнуть ворот и ворваться в город.

Но отвага удальцов оказалась тщетной. Последний хазарский воин успел перемахнуть через перекидной мост. Ломка ринулся следом. Мост уже поднимался. Русс ухватился за край настила, не удержался и рухнул в воду. Ему сунули конец длинного копья и едва успели вытащить из рва, как стены крепости разразились градом стрел и камней. К счастью, смельчаки успели убраться подальше, и никто из них не пострадал…

– В Саркеле сейчас больше трех тысяч хазар, половина из них – богатуры, – доложил кагану-беки Магаюр-хан. – Крепость урусам мы не отдадим! Больше ста лет стоит этот город-камень на пути врагов Хазарии. Много чуждых мечей сломалось об него, но сталь не проникла к сердцу Саркела. Будь спокоен, о могучий, и меч Святосляба окажется таким же бессильным. Коназ-пардус уйдет отсюда, кроша зубы свои от напрасной злобы!

– Каган-пардус Святосляб будет разбит. Он уйдет отсюда так же, как когда-то ушел грозный воитель урусов Олег! – загалдели ханы из свиты могучего.

Тот мрачно оглядел сподвижников и спросил Магаюр-хана:

– У тебя есть хоть одна лодка?

– Есть, о великий!

– Ночью мне надо незаметно переплыть на другой берег, где ждут меня мои тумены.

– А-а…

– Больше не надо слов!

Ханы склонили покорные головы…

БЕССИЛИЕ КАГАНА-БЕКИ

облестный, что нам делать? Батыры бек-ханов Тарсука и Радмана вступили в бой с хазарами. К месту битвы спешит со своим туменом бек-хан Илдей. Он тоже на стороне Святосляба!

Куря, сидя верхом на высоком арабском жеребце, мрачно глядел через реку на белые стены Саркела.

Всадник-гонец с тремя косицами на выбритой спереди голове повторил вопрос.

Куря посмотрел на него исподлобья, спросил коротко:

– Чей перевес?

– На помощь хазарам пришли буртасы, и они потеснили наших братьев. Но когда прискачут батыры бек-хана Ил…

– Н-да, буртасы… Сколько их?

– Два тумена.

– Так. Значит, свою землю хан Бурзи оставил без защиты?

– Наверное. Кому же защищать Буртасию, если почти все их батыры здесь?

Рябое лицо бек-хана оживилось, зеленые глаза сверкнули:

– Буртасы бедны! Что толку в их земле? Скажи, а много ли воинов сейчас в Итиль-келе?

– Одни купцы да кара-будуны.

– Так! – Куря посмотрел батыру в лицо. – Мы пойдем на Итиль-кел.

Гонец радостно осклабился и, хитро прищурившись, спросил:

– А как быть с хазарами? Джурус-тархан требует, чтобы мы вступили в битву с урусами.

– Пусть этот индюк Джурус благодарит Тенгри-хана за то, что мы не ударили ему в спину! – Куря помолчал… – Его обмануть надо. Ты не говори никому, куда мы направляем бег своих коней.

– Не скажу!

– A-а, зачем скрывать? – Бек-хан хитро прищурился. – Можешь сказать воинам, что мы пойдем на Буртасию. Громко скажи, чтобы все слышали.

Батыр кивнул, пришпорил коня и вихрем полетел к тумену. Куря неторопливо последовал за ним.

Джурус-тархан, оставшийся на берегу со всем хазарским войском по воле или, скорее, по неволе кагана-беки Асмида, выругался по-черному:

– …Разве можно доверять этим грязным табунщикам?! Куда они пошли?

– Вопили, что на буртасов, – доложил предводитель ал-арсиев Агир-хан.

– Ты не говори пока ничего, чтоб буртасы не прознали. А то мы останемся одни перед грозной силой кагана Святосляба.

– Боевой клич печенегов многие слыхали. Как удержать тайну?

– Что доносит нам Санджар-тархан? – неприязненно покосился на него полководец.

– Его теснят печенеги. Три тумена давят на хазар и буртасов Бурзи-бохадур-хана.

– Откуда три? Два было.

– Илдей примчался с ордой своих головорезов.

Джурус-тархан помолчал, соображая что-то про себя, потом изрек жестко:

– Пусть держится славный Санджар-эльтебер. Помочь ему мы ничем не можем. Видишь, урусы готовятся сойти на берег. Скоро и здесь будет жарко. О аллах, помоги нам!

Зоркий глаз не обманул опытного полководца: ладьи руссов выстроились в четыре ровные линии и, не ломая строя, пошли к берегу. Тархан распорядился бить по ним стрелами и приказал выдвинуть вперед еще один тумен под водительством Сарир-хана. Десять тысяч воинов Ганибека Джурус оставил в резерве.

Ладьи Святослава медленно приближались к пологому береговому откосу, оставив крепость слева от себя. Хазары открыли по ним частую стрельбу из луков. Ладьи через ровные промежутки времени так же разражались тучами стрел: тяжелый дождь их был настолько плотен, что всадники не выдержали их смертоносного напора и отхлынули.

Потери среди хазар от организованного боя русских луков были значительны, ибо гордые наездники считали зазорным спешиться и закрыться щитами. Противник же не стыдился этого – наоборот, всячески старался быть неуязвимым.

Джурус-тархан, скрипя зубами, приказал изготовить для атаки копья.

– Если урусы сойдут на. берег, мы сметем их лавиной конницы! – заявил он своим военачальникам.

Эльтеберы молчали, насупясь…

С высокой башни Саркела за началом битвы в бессильном бешенстве наблюдал сам каган-беки Асмид. Вдруг он побледнел и крикнул, указывая рукой на запад:

– Смотрите! Там чьи-то всадники! Кто они?!

– Это урусы, – ответил Магаюр-хан, забыв при этом провеличать властителя хотя бы одним из его титулов.

– Да, это урусы, – подтвердил Амурат-хан. – Я вижу блеск их кольчуг и зарево щитов.

– Неужели Джурус-тархан не знает о них?! – возопил каган-беки. – Конечно, этот дурак не выставил дозоров, и сейчас урусы внезапно ударят по его туменам! О аллах, не допусти этого!.. Надо как-то предупредить его. Пусть принесут белое полотно и машут в ту сторону. Может быть, Джурус увидит наш знак и догадается?

– Слушаю и повинуюсь, о могучий! – рявкнул Магаюр-хан и скатился вниз по лестнице, забыв, что в его распоряжении тут около десятка богатуров.

Пока сам начальник крепости отнимал у купцов нужный материал, Асмид-каган с неослабевающим вниманием следил за действиями противника. Ладьи вдруг разом остановились шагах в пятидесяти от берега. Видимо, Джурус– тархан на том берегу был в недоумении. Но с башни Саркела было хорошо видно, чего ждали руссы. Они ждали атаки своей конницы! Внезапной атаки, чтобы беспрепятственно высадиться на сушу и построиться для битвы. Каган-беки видел, что конных руссов намного меньше, чем хазар, и опрокинуть тумены Джуруса они не в состоянии.

– Но отбросить внезапным ударом от берега даже такое большое войско урусы могут, – подумал вслух каган. – А Святослябу больше ничего от них и не надо!

Ханы придвинулись ближе, полагая, что властитель отдает им какой-то приказ, а они не слышат. Асмид раздраженно оглянулся, и свита почтительно удалилась на прежнее место.

Появился запыхавшийся Магаюр-хан. Огромный богатур следом за ним нес кусок белого полотна.

– Поздно! – прохрипел каган. – Конные урусы уже летят в правое крыло орды Джурус-эльтебера.

– Что же делать? – испуганно зашелестела свита.

– Только одним мы можем помочь своим богатурам, – обернулся к ним Асмид. – Ты, Магаюр-хан, сейчас выведешь всех воинов из крепости и сметешь урусов с острова. Надо захватить их ладьи-кумвары. Тогда мы сможем посадить на них своих богатуров и ударить кагану Святослябу в спину. Все! Выполняй!

– О-о мой властелин и…

– Ты что-о?! – взъярился каган.

– Я иду, о могучий…

– Спеши! И без победы лучше не являйся передо мной. Зарублю! Амурат-хан поможет тебе. Все!

– Слушаю и повинуюсь! – срывающимся голосом прокричал бек Саркела и вместе с начальником охранной тысячи богатуров кагана-беки поспешил вниз…

Тем временем конные руссы ударили по туменам Джурус-тархана и стали быстро теснить хазар вдоль берега. Ладьи Святослава тотчас двинулись вперед…

Прошло около часа, прежде чем кочевники оправились от внезапного удара конных руссов. Воины самого Святослава за это время успели высадиться на берег и построиться в плотную стену на десять шеренг в глубину. Конница отошла к левому крылу пешего войска.

Теперь руссы во всеоружии готовы были встретить любую вражескую силу.

Джурус-тархан выл от бешенства и бил себя кулаками по голове. Беки его сочувственно цокали языками…

Каган-беки не видел этого из-за дальности, да и смотрел он сейчас в другую сторону – на косу перед крепостью. Здесь хазары успешно теснили руссов и печенегов к воде.

– Скажите Магаюр-хану, – бросил через плечо каган, – главное – отрезать урусов от воды и захватить кумвары. Если он не сделает Этого, то победа его будет равна поражению. Без кумвар мы бессильны помочь Джурус-эльтеберу.

Один из тургудов кагана тут же нырнул в провал на лестницу, не забыв рявкнуть обязательное: «Слушаюсь и повинуюсь, о…»

Асмид некоторое время наблюдал за сечей на острове. И без дополнительного приказа Магаюр-хан понимал, что надо делать. Его богатуры повели организованный натиск вдоль берега, стремясь овладеть ладьями. Руссы и печенеги упорно сопротивлялись, но вынуждены были отступать…

Каган перевел взгляд через реку. Там два тумена хазар пошли в атаку на пешие полки руссов.

– Хорошо! – прошептал Асмид, и улыбка тронула его полные губы.

С башни было видно, как по одному и группами из туменов стали выпадать воины. Скачущие следом массы всадников накрывали их, а когда конные волны перекатывались дальше, на земле оставались разноцветные пятна: это лежали поверженные кони и люди, смятые и бездыханные.

Каган-беки видел, как тысячи руссов одновременно вздымали руки с тяжелыми луками и темные облачка стрел спешили навстречу атакующей орде. Над живой стеной ратников мерцал наточенной сталью лес длинных копий, и Асмид ждал, когда эта стройная чаща склонится навстречу хазарам.

Но плотная конная масса стала замедлять движение, остановилась и подалась назад, оставляя на земле шевелящиеся фигурки коней и людей.

– Дур-рак! – процедил каган, наблюдая, как вслед за хазарами полетели отряды конных урусов.

Стена медленно и неотвратимо двинулась на равнину, откуда только что подверглась нападению…

Джурус-тархан вынужден был ввести в бой тумен Ганибека. Атакованная конница руссов быстро схлынула к крыльям своей пешей рати. Хазары вновь изготовились к приступу.

– Дур-рак! – повторил каган-беки зло. – Надо впереди туменов пустить ал-арсиев. Стрелы их не остановят, ибо все они в крепких кольчугах и прикрыты большими щитами.

И, словно услыхав своего властелина, Джурус-тархан перестроил свою орду.

Асмид пока не видел этого и перевел гневный взгляд на остров. Здесь хазары действовали успешнее. Они были уже неподалеку от русских ладей, вот-вот захватят. Каган-беки подумал: а не покинуть ли ему крепость и на быстром челноке перемахнуть реку? Но стрежень стерегли пять русских однодеревок и, по-видимому, не Собирались никуда уходить.

Асмид выругался и снова стал следить за действиями Магаюр-хана.

– Что там такое? – процедил он. – Урусы с ума сошли! Они хотят умереть все до единого?

Было видно, как низкорослый русс в блестящих доспехах сталкивал ладьи в реку, ему помогали десятка два ратников. Пустые суда тут же подхватывало течение и стремительно уносило от берега. Отступавшие под натиском хазар руссы и печенеги сплотились. Сначала медленно, а потом все быстрее они стали теснить воинов Магаюр– хана.

– Не отступать! – визжал Асмид-каган. – Помогите им! – Он бешено сверкнул глазами на беков. – Соберите всех, кто способен держать меч или дубину! Гоните в битву купцов, гончаров и конюхов. Здесь, под стенами Саркела, урусы должны быть уничтожены!

Беки поклонились и, толпясь, поспешили выполнять приказ могучего. Асмид остался на башне с тремя тургудами. Он снова стал смотреть через реку…

В этот раз Джурус-тархан поступил более предусмотрительно, и вторая атака его туменов оказалась успешнее: стрелы руссов теперь почти не досаждали конным тысячам хазар, прикрытых ал-арсиями Агир-хана. Асмид ждал, что будет дальше.

Кто знает, насколько верно поступил хазарский полководец: ал-арсии были самыми могучими воинами Хазарии. Они сумели прикрыть от стрел следующих за ними кочевников. Все шло хорошо… Но вот, подпустив врага шагов на сто, руссы опустили лес копий на уровень груди и по сигналу рожков устремились навстречу атакующим хазарам. И первыми ощутили на себе всю мощь удара тысяч тяжелых копий именно могучие богатуры Хазарии. С грохотом стали лопаться их панцири и щиты, взвыли поверженные наземь воины, жалобно заржали смертельно раненные кони. Гордость Хазарии – лихие наездники и несокрушимые поединщики – первыми пали в этом страшном столкновении. Бессмысленность их гибели сразу же увидел Джурус-тархан. Стена руссов не дрогнула, она оставалась по-прежнему несокрушимой и разящей. Из глубины ее в хазар летели боевые топоры и сулицы, а передняя линия – по шесть человек на копье – продолжала двигаться вперед, опрокидывая всадников вместе с конями. Напрасно мелькали в воздухе хазарские клинки: они не могли дотянуться даже до щитов переднего ряда русских ратников…

Тархан приказал отступать. Захрипели карнаи, и хазарская орда отхлынула в степь… Каган-беки Асмид понял вдруг, почему руссы и малыми силами побеждают своих врагов.

– Слава и мощь их в несокрушимом единстве, – вслух подумал властитель. – Луки урусов бьют вдвое, а то и втрое дальше хазарских. Могучая стрела уруса с двухсот шагов разрывает кольчугу. Мне тоже надо иметь пеший строй тяжелых богатуров, такой, как у кагана Свято…

– О могучий, – пробасил спокойный голос тургуда, – отойди подальше, а то стрелы урусов стали залетать в крепость.

Асмид глянул на остров. Воины Магаюр-хана поспешно отступали к воротам Саркела. Все потуги беков и собранного ими ополчения оказались тщетными. Руссы и печенеги, встав в плотный строй, мощно теснили их. Хазары были загнаны обратно в твердыню. Единственное, что удалось Магаюр-хану, так это задержать врага у ворот и отстоять их.

Руссы и печенеги под градом стрел с башен и стен, закрывшись щитами, медленно отошли к посаду.

– Кто бек у храбрых урусских богатуров? – спросил Асмид-каган вернувшегося на башню Магаюр-хана.

Тот, зажав ладонью рану на левой щеке, ответил хрипло:

– Купец Ядре! Чтоб ему подохнуть!..

– Какой он купец? Он великий бек! Урусов на острове совсем немного, а они победили тебя. Кто кумвары в реку столкнул?

– Ядре-беки. Тьфу, кяфир! Чтоб его…

– Этим он укрепил дух своих богатуров, указав им, что отступать некуда. – Каган-беки поднял палец: – Учитесь, эльтеберы! Победа Ядре-беки не в том, что он загнал вас обратно в крепость, а в том, что он понял, кому нужны кумвары. Он решился скорее погибнуть, чем отдать их нам… Кто нанес тебе рану?

– Ядр-ре! – скрипнул зубами Магаюр-хан. – Мщение мое будет страшным! О-о-о аллах, помо…

– Замолчи! – грозно сдвинул брови Асмид. – Кому страшны пустые угрозы, если силу и мудрость свою ты не мог доказать в битве? Зачем других смущать видом позорной раны, если ты не сумел отбить урусскис кумвары? Если бы ты сделал это, я сам бы возглавил свои тумены там. – Каган указал рукой на противоположный берег. – Тогда еще сегодня я смог бы сокрушить Святосляба, а завтра двинуть своих богатуров на Урусию… Джурус не сможет победить такого воителя, как коназ-пардус. Успешно сражаться с ним мог бы Санджар-тархан, но он всего с одним туменом «Неустрашимых» сдерживает все печенежские орды и не пускает их на помощь урусам…

Каган-беки замолчал, глядя через реку. Никто из свиты не напомнил ему, что рядом с Санджар-тарханом рубятся еще два тумена буртасов и давно пора бы отогнать печенегов подальше от главного поля битвы. Властитель, словно прочитав их мысли, заметил мрачно:

– На буртасов надежда плоха. Они уже сегодня могут покинуть нас и оставить одних против урусов и печенегов. Бурзи-бохадур-хан – друг только в удаче. В беде он враг!