Текст книги "Поймать вора"

Автор книги: Спенсер Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Здорово! – воскликнул Чарли. – Скорее бы там оказаться!

Я понимал его чувства.

3

– Пинат – африканская слониха, самый крупный вид на земле, – объяснил нам Чарли.

– Да ну? – удивился Берни. Мы ехали в «порше», и все было прекрасно, кроме того, что Чарли занял мое место на переднем сиденье, а я устроился на узком заднем. Но я любил Чарли, нисколько не злился и почти не покусывал заднюю часть подголовника Берни.

– У нее большие бивни, папа. У азиатских самок таких не бывает. И уши здоровые. У азиатских уши меньше.

Берни быстро покосился на сына.

– Ты все это рассмотрел на видео?

– Мисс Крилман говорит, что уши помогают им охлаждаться. Мы должны защищать слонов, папа.

Защищать слонов? Этого я не понял. Даже если они ведут себя как следует, вспомните об их размере. Почему они не могут сами себя защищать?

Мы ехали по Долине, ярко светило солнце, и теплый ветерок овевал меня. Все было тип-топ, и я затерялся в запахах дороги: выхлопах сгоревшего топлива, смазки, бензина, горячей резины и горячего асфальта. Люблю запахи дороги. Не успел я опомниться, как мы уже были на съезде с шоссе и повернули на ярмарочную площадь – я понял это, потому что вдали показалось огромное колесо обозрения. Однажды мы занимались расследованием на ярмарочной площади – сейчас не помню, в чем было дело, кажется, что-то насчет «сахарной ваты». Зато «сахарная вата» мне хорошо запомнилась – облепила весь нос и даже набилась в ноздри. Пришлось дышать через рот, а потом я несколько дней не мог избавиться от ее запаха.

– Вон купол, – показал Чарли, и мы въехали в ворота.

Я тоже его заметил – шапито по другую сторону колеса обозрения неподалеку от холмов, которые возвышались за ярмарочной площадью. У нас есть палатка, которую мы берем, когда ходим в поход (моя обязанность – носить колотушку для забивания колышков), но внутри такой запах и такой спертый воздух, что я не люблю там находиться и предпочитаю всхрапнуть снаружи. Берни тоже частенько вылезает на воздух посреди ночи – ему нравится спать под звездами. Он мне много о них рассказывает. Не так просто следить за его мыслью, но беды в этом нет – мне настолько нравится слушать голос напарника, что я, как правило, не стараюсь ничего понимать.

Мы подъехали к большому куполу и остановились у билетной кассы.

– Цирк на видео был вроде бы больше, – заметил Чарли.

– Я подумал о том же, – согласился Берни.

– И белее.

У кассы толпились люди, как у них принято, когда что-то не так. Чарли показал на приколотый к окошку кассы лист бумаги.

– Эй, – заволновался он, – что там в этом объявлении? Уж не отменили ли представление?

– Точно. – Берни подошел к кассе. В ней никого не оказалось. – «Приходите посмотреть нас завтра».

– Что это значит, папа? – расстроился Чарли. – Что там случилось?

– Понятия не имею. – Берни оглянулся, взял сына за руку и повел прочь.

Я плелся сзади и впитывал множество запахов – некоторые из них были совершенно незнакомыми. Все они, казалось, просачивались из-под купола цирка. Вскоре я оказался рядом с шапито и принюхивался к месту, где брезент соприкасался с землей. Запах животных, в этом не было ни малейших сомнений. Но у каких животных такой сильный, пряный, шибающий в нос запах? Я попытался просунуть морду под брезент.

– Чет!

Я обернулся.

– Папа, Чет что, пытается пролезть в цирк? – спросил Чарли.

– Уверен, он не стал бы делать ничего подобного, – ответил Берни.

Я потрусил за ними, твердо держа задранный вверх хвост. Мы, я и Берни, – напарники, и доверяем друг другу, и мое поведение, что бы там ни было, безупречно.

– Пойдем разнюхаем, что там за цирком, – предложил Берни.

– Зачем? – спросил его сын.

– Просто так, из любопытства.

Разнюхивать – то, на что я всегда готов. Разнюхивать – моя специальность. Мы обошли шатер. С другой стороны, у подножия холма рядом с загородкой, из цепи выстроилась целая вереница фургонов. Некоторые были просто огромными – я таких никогда не видел. А это что такое? Черные с белым машины полицейского управления и несколько копов в форме, растягивающих ленту ограждения места преступления. Я знаю, что к такой ленте нельзя приближаться, – этому меня научили в школе «К-9».

Один из полицейских поднял голову, и я узнал его: это был сержант Рик Торрес, наш приятель из отдела розыска пропавших людей.

– Привет, Берни! – воскликнул он. – Уже занялся этим делом?

– Каким делом? – удивился мой напарник.

Рик подлез под ленту, подошел к нам и обменялся с Берни рукопожатием.

– Здравствуй, Чет. – Он похлопал меня по холке. – Хорошо выглядит. Берни, он все еще растет?

– Вряд ли, – ответил мой напарник. – А это мой сын Чарли. Чарли, поздоровайся с сержантом Торресом.

Рик протянул руку, но мальчик только потупился.

– Я не кусаюсь, – усмехнулся полицейский. Что правда, то правда. Людям вообще кусаться нет смысла: их маленькие зубы не могут служить серьезным оружием. Помню, один преступник, Клэнси Грин, вцепился в руку другого преступника, но это было в ночь накануне Дня всех святых – на Хэллоуин, единственный праздник, который я не люблю. Берни утверждает, что на Хэллоуин на улицы высыпают самые дурные люди. Мой любимый праздник – День благодарения, если не считать эпизод с барабанной палочкой, но эту историю я расскажу как-нибудь в другой раз.

Чарли поднял маленькую ручонку, скрывшуюся в пятерне сержанта, и Рик осторожно ее потряс.

– У вас на ремне пистолет, – проговорил мальчик.

– Да, но я никогда из него не стреляю. – Не знаю, почему полицейский так сказал, я же почуял, что из него стреляли, и совсем недавно.

Дверь фургона открылась, и оттуда выглянул еще один коп.

– Готовы выслушать свидетеля, сержант?

– Берни, так ты правда не занимаешься этим делом? – спросил Рик.

– Даже не представляю, что случилось, – ответил мой напарник. – Мы пришли в цирк.

– Неудачное выбрали время, – заметил полицейский. – Пропал дрессировщик слонов. И вместе с ним исчезла слониха.

– Пинат?

Рик достал из нагрудного кармана блокнот и перелистал страницы.

– Да, Пинат.

– Как может пропасть слон? – удивился Берни.

Рик пожал плечами.

– Хочешь поучаствовать?

Берни покачал головой.

– Поскольку представление, судя по всему, не состоится, думаю, нам лучше уехать.

– Пап! – У Чарли округлились глаза. – Что-то случилось с Пинат?

Мой напарник посмотрел на сына.

– Пока нет оснований так считать.

– Тогда где же она?

– Вот это-то и собирается выяснить Рик, – ответил Берни.

– Ручаюсь, капрал Вальдес с удовольствием присмотрит за Чарли, – сказал полицейский.

Берни задумался. Я всегда чувствую, когда он думает, а вот о чем – это другой вопрос.

– Только недолго, – согласился он.

Рик махнул рукой одному из копов. Капрал Вальдес сказала, чтобы Чарли называл ее Минди и что у нее тоже есть сын по имени Чарли, который сейчас находится в Ираке. Именно там Берни был ранен, и теперь иногда, когда устает, хромает. Но ничего не рассказывает, поэтому это все, что я знаю об Ираке.

– Хочешь зажечь синие маячки? – Вальдес и Чарли повернули к патрульному автомобилю, а мы с Берни пошли за сержантом Риком к лестнице в фургон.

И вот там меня неприятно кольнуло. Мы оказались в подобии кабинета – стулья, столы, компьютер, полицейский, который заговорил с Риком. Но в этом не было ничего отталкивающего. Нехорошее чувство вызвал сидевший на одном из стульев клоун. Я видел клоунов по телевизору. Они всегда меня пугали, а этот оказался хуже всех. У него было отвратительное белое лицо с красными губами и зелеными глазами, мерзкие оранжевые волосы росли на голове пучками. Но дело было даже не во внешности. Попробовали бы вы его обнюхать! Отчасти он пах как Ливия Мун, заправляющая в Поттсдейле домом дурной репутации – хотя я не вполне представляю, что это такое, – а отчасти как человеческий самец. Я не привык пятиться, но теперь мне невольно захотелось быть от него подальше, и я залился лаем.

– Спокойно, Чет, – предостерег меня Берни.

– Собаки меня не любят, – объяснил клоун.

У него был мягкий голос, сказать по правде – приятный, но, конечно, не такой, как у Берни. Я замолчал, хотя и не сразу, а постепенно приглушая громкость.

– Попо, – начал полицейский, – это сержант Торрес из отдела розыска пропавших лиц.

– И мой помощник Берни Литтл, – добавил Рик.

Я гавкнул на убавленном звуке последний раз, скорее даже не пролаял, а тихо прорычал.

– И Чет, – докончил сержант.

– Рад познакомиться, – ответил Попо.

– Ваше настоящее имя? – задал вопрос Рик.

– Настоящее? – переспросил клоун. – Джон Попечевский. – Или нечто заковыристое в этом роде. – Но все называют меня Попо.

– Даже в обычной жизни?

– Мне трудно определить, где грань между обычной жизнью и цирком. – Он растянул красный рот в широкой улыбке, но сказал это совсем не весело. У него были маленькие темные глаза, а все остальное большое, ярких цветов. Я чуть снова не залаял.

– Ну что ж, Попо, – кивнул Рик. – Давайте послушаем вашу историю.

Полицейский в форме подошел к двери и встал на пороге, глядя на улицу. Рик сел и потянулся за блокнотом. Берни привалился к столу и сложил на груди руки. Я устроился рядом на полу и почувствовал, что он липкий. Немного передвинулся, получилось удобнее.

– Ну, – начал клоун, – мои прапрародители в начале двадцатого века переехали в поисках лучшей жизни на остров Эллис…

– А нельзя ли сразу перемотать к событиям прошлой ночи? – попросил Рик.

На губах Берни мелькнула улыбка, точно не могу сказать почему. Но мне показалось, что ему стало весело, и у меня от этого поднялось настроение, хотя я и до этого был в хорошем настроении.

Попо кивнул, и большой красный шарик на кончике его носа подпрыгнул и клюнул вниз. Шарики меня всегда привлекают, и я не мог оторвать от него взгляда.

– Предпочитаете, чтобы я не упоминал о Трампи? – спросил Попо.

– Кто такой Трампи? – поинтересовался сержант.

– Мой наставник. Он научил меня всему, что я умею в своей профессии.

– Он был здесь прошлой ночью?

– О нет, – покачал головой клоун. – Трампи умер много лет назад.

– Следовательно, он не имеет никакого отношения к исчезновению дрессировщика и слонихи, – заключил полицейский.

– Не имел бы, даже если бы был жив.

– Не понял, – удивился сержант.

– Трампи был человеком высочайших моральных устоев, – объяснил Попо.

– И эти свои качества характера он тоже передал вам? – поинтересовался Берни.

Клоун повернулся к моему напарнику.

– Я стараюсь быть таким же, как он. – Да, у Попо был определенно красивый голос и нечто привлекательное в темных глазах.

– Рад слышать, – буркнул сержант. – Но давайте вернемся к прошлой ночи.

Попо облизнул губы. Вид нормального языка – нормального, по крайней мере для людей, – касающегося красных смеющихся губ, показался мне очень странным. Я тоже высунул язык и зачем-то облизнул кончик носа.

– После представления, я имею в виду вечернее представление, которое по нынешним временам прошло вполне успешно, хотя мы не продали и половины билетов, я немного расслабился с ребятами из семьи Филипофф, затем…

Сержант остановил его жестом:

– Что за люди?

– Вы их не знаете? Бесстрашные Филипофф, первая семья на летающей трапеции.

Рик покачал головой.

– Это больше говорит о состоянии цирка, а не о вас, – заметил клоун. – Сто лет назад их имена не сходили у людей с языка.

Что же это творится? Губы, потом язык, теперь опять какой-то язык… Мы на работе или как? Я даже засопел.

– Трейлер семьи Филипофф стоит рядом с моим, неподалеку от клеток. Расположение в любом городе всегда одно и то же. Мы пропустили пару стаканчиков, и я отправился спать. Ночью проснулся – мне показалось, что за окном трубят. Я прислушался – тишина. Решил, что это во сне…

– Трубят? – удивился сержант Рик.

Я знаю, что значит играть на трубе. Мы часто слушаем музыку. Труба – мой любимый инструмент, но и гитара с медиатором тоже хороша. Звуки трубы делают с моими ушами нечто невыразимое, особенно когда Рой Элдридж исполняет «Если бы ты была моей» – мелодию, которую Берни очень часто запускает.

– Я имею в виду: трубит слон, – объяснил Попо.

Вот это да! Слоны умеют играть на трубе! Я сразу понял, что дело окончательно съехало с шариков.

– Вы хотите сказать, что это был не сон? – уточнил полицейский.

– Оглядываясь назад, я думаю, именно так, – ответил клоун и совершенно меня запутал. – А тогда просто снова заснул. Утром поднялся и в костюме вышел на площадь бить во все барабаны.

– Что делать?

– Привлекать зрителей. Это входит в мои обязанности.

Сначала труба, теперь барабан. Нет, это дело не по мне. Мы им станем заниматься или нет? Если да, кто будет платить? Я ощутил острую потребность зевнуть. Она была настолько сильной, что не было смысла бороться, – я сдался и зевнул. Зевнул во всю пасть, отчего сразу стало легче.

– Через полчаса примчалась Филомена и сообщила новость.

– Филомена?

– Филомена Филипофф – внучка родоначальников династии и нынешняя звезда номера.

– Что она сказала?

– Не могут найти Ури.

– Дрессировщика слонов?

– Он не считает себя дрессировщиком.

– А кем он себя считает? – снова вступил в разговор Берни.

На глазах клоуна показались слезы.

– Другом. Но не возражает против слова тренер. Ури Делит самый лучший и самый гуманный тренер животных в нашем ремесле.

– И слониха тоже пропала? – спросил Рик.

– Бесследно, – кивнул Попо.

– Поспешное заявление, – усмехнулся Берни.

– Не понимаю, – удивился циркач.

– Берни имеет в виду, что слишком рано оставлять поиски следов, – пояснил сержант. – Каким образом слониху… – он заглянул в блокнот, – Пинат обычно перемещают с места на место?

– У нее есть свой фургон. Наподобие лошадиного, только больше.

– Полагаю, он тоже пропал? – задал вопрос полицейский.

Попо покачал головой. Я каждый раз жду этого жеста: он означает «нет».

– А другие фургоны, грузовики и прочий транспорт? – продолжил допрос полицейский.

– Насколько мне известно, всё на месте.

– Вы хотите сказать, что Пинат увели пешком. И теперь у нас по округе разгуливает слониха, но ни один человек об этом не заявил?

– У меня нет ответа на ваш вопрос, – проговорил циркач.

Берни изогнул бровь. Иногда его брови умеют красноречиво говорить – но я, кажется, об этом уже упоминал.

– Где ночует тренер? – спросил он.

– Вы имеете в виду, когда мы в пути?

Последовала короткая пауза.

– Да.

– Его трейлер по другую сторону клеток.

Берни повернулся к Рику – наверное, хотел, чтобы тот что-то сказал.

– Как насчет того, чтобы это проверить? – предложил сержант.

– Я за, – ответил мой напарник.

Мы вышли из фургона. Чарли сидел за рулем патрульного автомобиля капрала Вальдес, и, поскольку был очень мал, его голова едва виднелась в ветровом стекле. Зато синие проблесковые маячки на крыше сверкали вовсю. Внезапно из репродуктора машины послышался его голос:

– Держите руки так, чтобы я их видел! Вы арестованы по подозрению в убийстве при отягчающих обстоятельствах!

4

Мы покинули фургон – Берни, Рик Торрес, Попо и я. У входа на мгновение возникла пробка, и я прорвался первым. Сам не знаю почему, такое часто случается, когда мы откуда-нибудь выходим. Попо потерял равновесие и чуть не упал. Оглянувшись – я умею это делать, почти не поворачивая головы, – я понял, почему он шел настолько неуклюже: у него на ногах были такие длиннющие, огромные, шлепающие башмаки в горошек.

Мы пересекли участок, обильно пропитанный крепким запахом неизвестных мне животных, и, поднявшись по лестнице, оказались у задней стенки соседнего трейлера. Дверь была открыта, и я почувствовал знакомый запах порошка – здесь искали, и совсем недавно, отпечатки пальцев.

– Подождите. – Берни предостерегающе поднял руку, давая знак остановиться и не входить внутрь. – Отпечатки пальцев присыпали? – Мы долго работаем вместе, я и Берни, поэтому я не удивился. У моего напарника для человека довольно большой нос, ну и что из того?

– Угу, – отозвался сержант.

– Что-нибудь нашли?

– Как же… Дерьмо козлячье мы нашли!

Дерьмо козлячье? Это же не может быть фамилией преступника…

– Где ты нахватался таких выражений? – спросил Берни.

– У официанта «Бруклинской деликатесной закусочной», – ответил Рик.

Мой напарник рассмеялся. Я не понял шутки, хотя знал это заведение в центре города, в котором сам, правда, не бывал.

Мы вошли в трейлер. Я изо всех сил старался выбросить из головы мысли о копченой говядине. В тесном пространстве стояла кровать, по одну ее сторону – кресло-качалка (после неприятного случая с моим хвостом я стараюсь держаться от таких как можно дальше), по другую – стол и электроплитка. Плиток я тоже сторонюсь.

– Никаких следов взлома или насилия, – заметил Рик. – Для места преступления все чисто и опрятно.

Берни посмотрел на кровать.

– Похоже, он не ложился под одеяло.

– Ури страдал бессонницей, – объяснил Попо. – И часто допоздна читал.

Берни взял лежавшую в кресле-качалке книгу.

– «Закат мамонтов». – Он открыл ее и перевернул несколько страниц. Когда Берни что-то интересует, его лицо становится спокойным и безмятежным. Именно такое выражение было у него теперь.

– Что-нибудь нашел? – спросил сержант.

– Ничего, – ответил мой напарник, но книгу на место не положил.

На стене висели две фотографии. На одной мужчина с усами ниточкой, но на этот раз в джинсах и майке, стоял рядом с Пинат – скорее даже прислонялся к ней – и курил сигарету.

– Ури с Пинат, – заметил клоун.

Рик рассмотрел снимок.

– Уж больно он спокоен рядом с такой… – Он замолчал, как бывает с людьми, когда они не могут подобрать слов. Со мной ничего подобного не случается.

– Доверие, – объяснил Попо. – Метод Ури основан на доверии.

На другой фотографии Ури, тоже улыбающийся и спокойный, был снят рядом с другим мужчиной. Они положили руки друг другу на плечи.

– А это кто такой? – спросил сержант.

– Я, – ответил Попо.

Как – этот парень Попо? Но он не похож на Попо. Выглядит как обычный человек. С темными волосами, в очках, в нормальной людской одежде. И в отличие от Попо у него счастливые глаза: счастливые глаза – это то, что мы в нашем деле сразу замечаем. Мне не понравилось это дело, ничуточки. Так мы взялись за расследование или нет? Не знаю. Не могу припомнить, чтобы нам вручили чек, – этого я никогда не забываю. Так что, наверное, не взялись.

Берни подошел к кровати, откинул одеяло и посмотрел на простыни.

– Все это уже проделывали, – заметил Рик.

– Хочу проникнуться ситуацией. – Напарник нагнулся и заглянул под кровать. Я тоже приблизился и все вокруг обнюхал. Поиски под кроватью – важное действие: бывали случаи, мы там многое находили, но только не на этот раз. Интересно, удалось Берни проникнуться ситуацией? Его лицо ничего не выражало.

Мы вышли на улицу.

– К клеткам туда, – показал Рик.

Мы последовали за ним по дорожке за фургонами. Клетки стояли в ряд и напоминали большие ящики с крышей и стенами, зарешеченными были только фасады. Сначала мне в нос ударил сильный запах – похожий на кошачий, только возведенный в энную степень, если понимаете, что это значит. А затем я увидел существа, которые так пахли. Вот это да! Я видел их по телевизору: тигры, львы и…

По правде говоря, в первой клетке находились лишь два тигра, во второй – лев, а третья оказалась пустой. У тигров и льва были резиновые мячики, чтобы играть, но они в них не играли. Лежали на полу и смотрели на нас огромными желтыми глазами. У меня на загривке встала дыбом шерсть, а их шкуры, как я заметил, были блеклыми и какими-то крысиными. Берни открыл было рот, словно хотел что-то сказать, но с губ не слетело ни звука, его лицо посуровело. Не знаю почему, сам я клетки терпеть не могу, к тому же в прошлом плохие парни пару раз сажали меня за решетку. Может, и Берни подумал о том же.

– Мне казалось, в цирке с тремя аренами больше зверей, – проговорил сержант.

– У нас уже давно всего одна арена, – объяснил клоун. – Остальных лишились много лет назад.

– Как так получилось?

Попо пожал плечами.

Мы остановились у третьей клетки. Ну и вонь! Она вытеснила из моего носа кошачий запах.

– Клетка Пинат, – сказал клоун.

Запах слонихи заполнил мою голову. Такое не забудешь.

– Вот как это действует. – Рик обошел клетку и остановился с другой стороны. – Отпирают замок, и вся эта стенка сдвигается назад. Но когда здесь появился первый свидетель, стенка, очевидно, была на месте.

– Кто? – спросил Берни.

Сержант что-то ответил, но я прослушал, поскольку взял след слонихи – разве могло быть что-нибудь проще? Он начинался у торца клетки, там, где находился полицейский, и вел…

– Чет! Возвращайся, старина!

Но почему? Я вернулся и встал рядом с Берни.

– Вот она идет, – кивнул Рик.

К нам быстро приближалась маленькая женщина в джинсах и майке. Передвижения людей – отдельный вопрос (еще удивительно, почему они так редко падают), – пока же замечу, что некоторые ходят лучше, другие хуже. Эта женщина была из первых.

– Берни, познакомься, это Филомена Филипофф. Госпожа Филипофф, это Берни Литтл, частный детектив.

Они обменялись рукопожатиями. Волосы Филомены были собраны на затылке в «конский хвост», да так туго, что казалось, она растянула себе кожу у глаз. Неужели не больно?

– Все зовут меня Фил, – сказала женщина. Вот как! У нас уже был один знакомый Фил. Фил по прозвищу Плечи Шрафт. Теперь он парится на нарах и дробит на солнце щебень. Но эта Фил совершенно иного сорта.

– Гм… – промычал мой напарник. Некоторые женщины оказывают на него такое действие. – Э-э-э… Я Берни.

– Я уже поняла, – улыбнулась Фил.

– А это… э-э-э… Чет.

Она повернулась ко мне.

– Какой красавец.

Я сразу догадался: если мы возьмемся за расследование и обнаружится, что совершилось нечто плохое, преступник кто угодно, только не эта женщина. Она протянула руку – у нее была маленькая кисть, зато красивой формы. Я быстро ее лизнул и ощутил легкий вкус апельсинов. Очень приятно.

– Вы оказались здесь первой? – спросил Берни.

Фил кивнула.

– С рассветом отправилась пробежаться, а когда вернулась, Пинат исчезла. Я сразу бросилась к трейлеру Ури, но и его на месте не оказалось. Тогда я вызвала полковника, а он, как видно, вызвал вас.

– Кто этот полковник? – задал вопрос сержант.

– Полковник Драммонд, – ответила Фил. – Владелец цирка.

– Он уже здесь?

– Едет.

– Откуда?

– У него дом на севере Долины.

– Он живет здесь? – вступил в разговор Берни.

– Среди нас нет таких, кто бы жил в одном определенном месте, – мотнула головой Фил. – Мы в дороге сорок восемь недель в году. – Она повернулась к клетке. – Понимаю, вам может показаться, что я говорю избитыми фразами, но мы как одна большая семья.

Попо подошел к ней и обнял; у него на руках были перчатки из мягкого на вид материала. А я невольно задумался, какими бы они оказались на ощупь – например, у меня в пасти. И пока размышлял на этот счет, пропустил, что сказал Рик, после чего Фил и Попо ушли, причем он по-прежнему продолжал ее обнимать.

– Жить одной семьей – в этом есть плюсы и минусы, – проговорил Берни.

– Я о том же подумал, – подхватил сержант.

Мой напарник потрогал замок.

– У кого хранятся ключи?

– Выясняем.

Берни посмотрел себе под ноги. Весь участок был испещрен следами автомобильных колес, они перекрещивались, наползали друг на друга, образуя сплошную неразбериху.

– Это нам мало что даст, – заметил Рик и посмотрел в мою сторону. – Может, Чет что-нибудь разнюхает?

– Не знаю, – пожал плечами мой напарник. – Чету не приходилось иметь дела со слонами. А если принять гипотезу, что Пинат исчезла отсюда не на своих ногах… – И дальше в том же роде, но я уже не слушал.

Настала пора действовать. Я быстро принюхался к основанию стенки, снова без труда впитал запах слонихи и пошел по следу. Занятие проще пареной репы, как сказали бы люди. Репу я не слишком уважаю, а вот если бы попалось что-нибудь другое…

Я выбросил из головы мысли о еде, даже прошлый день рождения Чарли, когда так удачно вслед за первым появился второй пирог, и потрусил по следу. Такой приятной, неспешной рысцой я могу бежать целый день.

– Эй, Чет, ради Бога, потише.

След вел за трейлеры, затем круто поворачивал и выходил на мощеную дорогу, тянущуюся внутри ограждающего ярмарочную площадь забора. На мостовой я почуял много других запахов, в том числе «сахарной ваты». Такое разнообразие способно сбить с толку, но только не на этот раз: запах Пинат перекрывал все остальные. Я трусил по следу, пока дорога не уперлась в закрытые ворота. Из будки высунулся человек.

За мной, пыхтя и задыхаясь, спешили Берни и Рик. Меня всегда забавляет, когда удается заставить людей пыхтеть и сопеть. Предположим, у тебя в пасти журнал, а человек хочет его отнять. Ты отворачиваешься и подпускаешь его каждый раз все ближе – от такой игры люди очень скоро начинают пыхтеть и сопеть. Но теперь было не до игр. Мы находились на работе, да и никаких журналов на глаза не попадалось.

Охранник вышел из сторожки. Ба, да у него изо рта торчит зубочистка! Давненько я их не видел. Люди, вы определенно их любите.

Рик показал ему полицейский жетон.

– Торрес из отдела розыска пропавших, – представился полицейский.

– Слышал, что случилось, – ответил охранник, при этом зубочистка у него во рту скакала вверх-вниз. – Но ничего не знаю.

– Сколько работаю, еще не случалось такого, чтобы кто-нибудь что-нибудь знал.

– А? – не понял охранник.

У Берни слегка приподнялись уголки губ, словно он собирался улыбнуться. Я не понял, что его развеселило, только знал, что они с Риком приятели.

– Охрана дежурит по ночам в сторожке? – спросил сержант.

– Двадцать четыре часа в сутки, – ответил человек с зубочисткой.

– Кто был на посту прошлой ночью?

– Я. По выходным мы дежурим с полуночи до полудня.

– Вашу работу оплачивает цирк?

– Да.

– У вас есть какое-нибудь удостоверение? – Охранник протянул документ. Рик посмотрел и поднял голову. – Даррен П. Куигли?

– Так точно.

– Будьте добры, снимите темные очки.

На нем очки? Я даже не заметил – все внимание поглотила зубочистка. Даррен снял очки – на мой взгляд, уж слишком неторопливо. Я почувствовал, как за моей спиной напрягся Берни. У охранника были маленькие, налитые кровью глазки с темными кругами под ними. В очках он мне нравился больше.

– Значит, вы заступили в полночь? – продолжал сержант.

– Да.

– И?..

– Что «и»?..

– Даррен, – повысил голос сержант, – пропала слониха.

– Я уже вам говорил: ничего не видел, ничего не слышал.

– Вы находились здесь постоянно?

– В этом состоит моя работа.

– Отвечайте на вопрос, – начал раздражаться Рик.

– Да.

Охранник кивнул, зубочистка заходила во рту ходуном, словно он с силой ее жевал.

– Не слышу ответа.

– Я ни на одну чертову минуту не сомкнул глаз. На территорию никто не входил, и отсюда никто не выходил.

Наступила тишина.

– Могу я получить назад свое удостоверение?

Рик повернулся к Берни.

– Какие будут соображения?

– Даррен, – начал мой напарник, – это Чет.

Мой хвост начал подниматься.

– И что из того? – спросил охранник.

Хвост застыл.

– Чет – отменный следопыт.

– Самый лучший, – вставил Рик.

Ай да Рик! Вот это человек! Хвост снова поднялся и усиленно завилял.

– Так вот, – продолжил Берни, – он пошел по следу слонихи и привел нас сюда. Самый вероятный сценарий таков: животное находилось в чем-то вроде трейлера. Менее вероятный – она шла своим ходом. В любом случае зрелище, которое невозможно пропустить, если кто-то находился в сторожке.

– Если только этот кто-то не спал, – добавил сержант.

– Или не был в стельку пьян, – заключил мой напарник.

Даррен ответил ему твердым взглядом.

– Я сказал то, что сказал.

– Концы с концами не сходятся, – возразил Берни.

– Вы больше верите этой чертовой собаке, чем мне?

– Следите за своим языком, – предупредил мой напарник.

– Вот еще новости!

– Его зовут Чет.

– Ну и что?

Настала очередь Берни твердо взглянуть на охранника. Даррен отвернулся и выплюнул зубочистку. Мы стояли перед ним – я, Берни и Рик – и не сводили с него глаз. Никто не сказал ни слова. Наконец сержант отдал документы и вместе с ними протянул свою визитную карточку. Когда он заговорил, его голос звучал отнюдь не дружелюбно.

– Это на тот случай, если вы решите изменить показания.

– Мне нечего менять, – отрезал Даррен и пошел в сторожку.

Я направился к лежавшей в грязи зубочистке и обнюхал ее. Э, да охранника тошнило, и совсем недавно. Ошибиться невозможно: в свое время мне пришлось близко познакомиться с запахом блевотины – переулки за барами лучшее для этого место, еще автостоянки напротив, да и в самих барах есть чему поучиться. Я гавкнул и тронул зубочистку лапой, но никто не обратил внимания. Все смотрели на приближающийся по дороге к воротам длинный белый автомобиль с откидывающимся верхом.